А потом подул зефир, который в своем веселом весеннем буйстве ломает суровый лед и пробуждает зверей от зимней спячки – они, как неразумные детеныши, выходят из нор навстречу солнцу.

Зефир задул нежданно-негаданно. Март начинался туманами и заморозками. Но однажды утром задул юго-западный ветер – туман и лед исчезли. Застарелый снег с крыши замка весело застучал капелью из водосточных труб, во дворе была каша из грязи и тающего снега. Небо стало нежноголубым, на нем появились перистые облака. Волосы маркизы, когда она выглянула из окна, растрепала волна теплого и нежного воздуха.

– Это зефир, – сказала она, смеясь, и уселась на подоконник.

Венафро, возвращающийся верхом неведомо откуда, увидел, как на ветру трепещет ее белая рубашка, и улыбнулся.

В этот момент рыдающий Чико выбежал во двор навстречу Венафро и, всхлипывая, указал ему на что-то на крыше замка. Венафро взял малыша на руки и взглядом проследил за ручонкой. Наконец среди контрфорсов, шпилей и водосточных труб он увидел маленькую черную тень.

Фигурка двигалась туда-сюда. Как будто бы что-то искала или за кем-то охотилась.

В жизни случается всякое. Для Чико стало большим ударом, что кот-предатель бросил его одного, отправившись на поиски любовных приключений. Ни булочки Камиллы, ни изюм красавицы-маркизы не помогли. Чико, повиснув на шее у Венафро, продолжал всхлипывать. Венафро в замешательстве не нашел ничего лучшего, как посадить ребенка перед собой на коня и поехать в сторону освещенного солнцем леса.

– Видишь ли, Чико, задул зефир. Уже почти весна. Коты загуляли, поэтому Миро носится по крышам в поисках кошки.

Мальчик смотрел на него, широко раскрыв глаза. Его личико было мокрым от слез.

– Когда дует зефир, люди тоже пускаются на поиски любви. Но они не такие умные, как кошки, и не всегда знают, как ее найти.

Ребенок внимал, не сводя с него ясного взора, как будто бы все понимал.

– Уж Миро найдет себе кошку. Не сомневайся.

Они спешились и углубились в лес. Вдруг Чико вырвал свою ручку из ладони взрослого друга и бросился к куче листьев, опавших с бука. Он присел, чтобы рассмотреть происходящее: куча дышала и шевелилась, как будто под листьями был кто-то живой. Мальчик протянул руки и пошевелил листья. Вдруг из них кто-то выпрыгнул. Чико успел сомкнуть ладошки и обнаружил, что держит зверька с густой, теплой шерстью; тот отчаянно вертелся в руках и тянулся острозубой мордочкой к лицу обидчика.

– Молодец, Чико, ты поймал сурка! – сказал Венафро. – Но что же ты будешь с ним делать? Спать он с тобой точно не станет.

Малыш раздумывал, но, когда зверек снова попытался укусить, отпустил его.

Они вернулись в замок опечаленные. Дамы между тем под руководством маркизы скроили черную шкурку с шеей, лапами и хвостом и набили ее соломой. Они уже подшивали усатую голову из того же меха, набитую соломой. Затем игрушку торжественно вручили Чико. Венафро недоверчиво улыбался. Мальчик растерянно смотрел на игрушечного кота, потом он потерся о него щекой, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Ничего не произошло. С Миро бы этот номер не прошел. Потом малыш подумал, что лучше игрушечный кот, чем совсем никакого, и ушел, сжимая его в объятиях.

Зефир все дул, Миро не возвращался, а Чико грустил. Многие мужчины и женщины тоже грустили и злились, а в лесу кипела ранняя весна. На деревьях уже появились розовые сережки.

И тогда Венафро решил научить Чико играть на флейте. Это оказалось несложно, как только они преодолели первую трудность: попадать пальцами в нужные отверстия. Более того, Венафро трудно было бы найти ученика более способного. Они подолгу сидели вместе, ученик и учитель. Снова подолгу шел снег, и мир окрасился в серо-белые тона. Маркиза часто смотрела на них, упершись локтями в колени, а подбородком в ладони. Через несколько дней Чико уже смог сыграть пастушескую песенку.

Он играл практически целыми днями, гуляя по замку или же сидя во дворе на скамеечке, когда было не очень холодно. Он все время учил новые мелодии и играл все лучше и лучше. Венафро не мог нарадоваться на успехи своего ученика. Чико первым заметил возвращение Миро – тощего, потрепанного, со следами ночных драк, – и не смог сдержать возгласа. Но вместо того чтобы броситься бродяжке навстречу, он взял свою флейту и заиграл гавот. Ребенок с восторгом смотрел на кота, который медленно и торжественно шел к нему, помахивая в такт хвостом. Они помирились, зато теперь Чико уже умел играть на флейте.

Однажды в конце марта, когда снег уже неделю как прекратился и дорога в долине стала совсем чистой, в замок неожиданно прибыла Священница. Ее приняли очень торжественно, особенно маркиза, которая сразу начала рассказывать ей о Чико. Священница пришла навестить его пешком, при ней не было ее обычных громадных корзин, а только одна маленькая корзиночка с грецкими и лесными орехами, а также большой медовой лепешкой-фокаччей с творогом и зернышками фенхеля. Это были подарки для Чико.

В суматохе встречи мальчик исчез. Кто-то видел, как он заглянул в зал, когда все толпились вокруг Священницы, засыпая ее вопросами. Больше ребенка никто не видел. Его искали повсюду. Напрасно. Наконец все расселись вокруг уставшей Священницы в зале и, пока она отдыхала, развлекали ее разговорами. Она была несколько расстроена и разочарована исчезновением Чико, поскольку ждала, что он примет ее с радостью, особенно потому, что она привезла ему столько гостинцев. Но пока она беседовала с маркизой, Венафро, герцогом и мессером Гоффредо, из-за стены, возле камина, как из музыкальной шкатулки, раздался тоненький голосок флейты. Сначала несколько неуверенных нот, а потом зазвучала такая сальтарелла, какой в замке и не слыхивали. Отверстие в стене, служившее в свое время нишей для дров, а затем наглухо замазанное штукатуркой со стороны зала, служило резонатором маленькой флейте, придавая ее звучанию силу и мощь. Когда стихли звуки сальтареллы, из камина вылетели прямо перед пылающим огнем Чико, Миро и игрушечный кот – все трое черные от сажи и белесые от пепла. Священница взяла ребенка на руки и поцеловала его. Потом всех троих – малыша, кота и игрушку – посадили в большой чан с теплой водой и вымыли. Чико и без того чувствовал себя как маленький принц: у него была флейта, живой кот и игрушка, теперь он получил еще и гостинцы. Он засунул лепешку себе за пазуху и вечером, когда донна Камилла спросила у него, не хочет ли он съесть кусочек, посмотрел на нее злым взглядом. Его так и уложили спать с котами, флейтой и лепешкой-фокаччей.