– Так мы едем? – разбудила его Катя. – Если не передумал, вставай.

Мгновенно пробудившись, он вскочил, бросил тревожный взгляд на нее… на часы. Было уже десять. Они завтракали на кухне, как ни в чем не бывало. Он смотрел на нее и пытался представить, какой она была до своего перевоплощения, что имен-но делало ее уродливой, и не мог. То мимолетное видение в купе, так поразившее Катю, к нему больше не возвращалось, да он о нем и не помнил. Попросить ее показать или попытаться самому найти в доме ее прежние фотографии – дело безнадежное. Она их наверняка все уничтожила, а может и не снималась вовсе. А в сущности какое ему дело до того, какой она была раньше. Ему бы поскорее унести отсюда ноги.

«Надо будет сегодня же попробовать перебраться в гостиницу», – решил он, дожевывая приготовленный ею бутерброд.

Всю дорогу до Тулы они практически не разговаривали, думая каждый о своем. Наконец Катя остановила машину перед маленьким кирпичным домиком и, жестом предложив ему следовать за ней, пошла к крыльцу. Но на полпути остановилась. Проследив за ее взглядом, Андрэ увидел сидевшую на лавочке старушку и маленькую девочку подле нее, ковырявшую детской лопаткой землю на клумбе.

– Татуля! Смотри, кто к нам пожаловал! – Старушка тронула девочку за плечо.

Оторвавшись от своего занятия, та обернулась и увидела их.

– Тетя Катя! – радостно взвизгнула она, вскакивая.

В следующее мгновение девчушка уже прижималась к Кате, обхватив пухлы-ми ручонками ее колени. – Я знала, знала, што ты плиедись!

– Здравствуйте, бабушка! – тщетно пытаясь высвободиться из цепких детских объятий, крикнула Катя. – Как вы тут?

Старушка тяжело, с кряхтением поднялась и, по-гусиному переваливаясь с ноги на ногу, пошла им навстречу.

– Здрасте вам, гости дорогие! В дом пожалуйте.

– Это чем же мы такие дорогие? – усмехнулась Катя, бросая лукавый взгляд на Андрэ.

– А как же! Я за тебя, дочка, каждый день теперь Богу молюсь. Уж так ты меня уважила, так уважила, что и сказать не берусь. Я ведь одна, как перст, век свой коротала. Ни Богу свечка, ни черту кочерга. А теперь вот, благодаря тебе, ясно солнышко в доме моем поселилось. – Старушка притянула к себе ребенка. Слезы умиления, путаясь в глубоких морщинах, заскользили по ее дряблым щекам.

– Полно-те, бабушка. Это вам спасибо, сиротку приютили.

– Не сиротка она теперь, а внученька моя. Я ее, ягодку мою ненаглядную, никому уже не отдам. Я с ней годков на десять враз помолодела. Про все свои болячки забыла. Да вы проходите. К столу присаживайтесь. С дороги-то небось проголодались. Я вас вмиг накормлю.

Продолжая разговаривать сама с собой, старушка скрылась за занавеской на кухне. Катя присела на старинный, кованый железом сундук, покрытый самотканной дорожкой. Девочка, не спускавшая с нее глаз, тотчас взобралась к ней на колени. Делая вид, что разглядывает фотографии на стенах, Андрэ краем глаза наблюдал за ними.

– Ну как тебе здесь? – шепотом спросила Катя. – Бабуля не обижает?

– Не-а. Она хаёсая. Доблая.

– А подружек себе завела?

– Ага! – закивала златовласой головкой девочка. – Ануска и Маса. Они во-он там живут, за заболом. А еще Бобик.

– Это кто ж такой? – подозрительно спросила Катя, делая строгое лицо.

– Собачка ихняя. Смесна-ая. Я ее за хвостик таскаю и за уски.

– Собаку за хвостик нельзя. Ей больно.

Тата насупилась.

– Босе не буду.

А старушка уже расставляла на столе тарелки с приборами. Принесла вкусно пахнущий пышный хлеб, крынку сметаны, домашний сыр.

– Огурчики свои, с грядки, – приговаривала она. – А эти вот малосольные, только на прошлой неделе засолила. И капустку сама квасила, с морковочкой, с клюквой. Как чувствовала, что гости к нам пожалуют. Ой, господи, чуть не забыла! Татуля, ну-ка неси с подвалу грибочки маринованные. Найдешь, где банка-то стоит?

– Ага. – Девочка сорвалась с места и бросилась к двери.

– Да ты не шустрись! – крикнула ей вдогонку старушка. – А не то носом пол пропахаешь.

Пока Тата бегала в погреб, она водрузила на стол прокопченый чугунок и большой деревянной ложкой разлила по тарелкам дымящийся борщ.

– Сметанку, сметанку не забудьте.

Катя наблюдала, с каким аппетитом уплетал Андрэ деревенское угощение.

– Ничего вкуснее в жизни не ел, – промурлыкал он с полным ртом.

– Кто он тебе, дочка? Муж аль хахаль? – бесхитростно поинтересовалась у Кати бабуля.

– Это гость мой и друг. Он в Париже живет.

– Француз, значит. А кличут-то как?

– Меня Андреем зовут, бабушка.

– Андрюша. – Она глубокомысленно покачала головой. – Хорошее имя. Дай-ка я тебе еще борща подолью.

Гость с готовностью протянул ей пустую тарелку. Не отказался он и от греч-невой каши с молоком, и от чая с медом и пряниками.

Катя и Тата помогали хозяйке прибирать со стола. До слуха Андрэ донесся разговор на кухне.

– Если вам что-нибудь надо, вы мне скажите.

– Да что ты, милая. Ты нам столько денег намедне отвалила, за год не истра-тим. Мы с Татулей в магазин сходили, всю необходимую одёжку ей купили. Так что ты не беспокойся…

– Ладно. А ближе к зиме я ей шубку и все теплое привезу.

– Света привет вам передает, – уже прощаясь, солгала Катя.

И услышала ответ:

– Спасибо. Она мне теперь, почитай, каждый божий день звонит. Все Татулей интересуется, с кем дружит, куда ходит, что поела.

– Кто такая Света? – когда они отъехали, спросил Андрэ.

– Да так… приятельница одна. Настоящая внучка бабули. Это ее идея была Тату сюда привезти.

– Так значит кто-то еще, помимо меня, знал об этом?

– Я сказала ей, что родители Таты погибли в аварии.

Андрэ долго молчал.

– Этой ночью я был абсолютно уверен, что ты – злодейка и душегубка. А теперь… теперь не знаю, что про тебя и думать.

– Я именно такая, какой казалась тебе этой ночью, – мрачно отозвалась Катя, не отрывая взгляда от дороги. – Злодейка и душегубка. Ведь я лишила ее отца и матери. Она никогда мне этого не простит.

– Ты хочешь сказать, что тебе не безразлично, простит тебя этот ребенок или не простит?! – Андрэ с любопытством уставился на Катю. Да, этой ночью ему каза-лось, что он наконец-таки разгадал ее. Более того – вывел на чистую воду. А теперь он снова ничего не понимал.

Не ответив ему, Катя включила приемник, давая тем самым понять, что разговор по душам окончен.

Они вернулись домой. Ему не хотелось сегодня гулять по Москве, а у нее не было ни малейшего желания что-либо ему предлагать. И все же их молчание было совсем не таким, как накануне. Это было молчание не от недоверия друг к другу, а от того, что слишком многое оставалось недосказанным, недоуслышанным. Но ни он, ни она не знали с чего начать. Включив телевизор, Катя села в кресло, делая вид, что поглощена передачей, хотя мысли ее были далеко. Андрэ курил, стоя у открытого окна.

– Знаешь, Кэтрин… – (Она ощутила его руки на своих плечах. Хотела скинуть их, но так и осталась сидеть, напряженно застыв.) – Сегодня, как никогда, мне хочется стать тебе другом. Не случайным знакомым из Парижа, а настоящим другом.

Подняв голову, она удивленно взглянула на него.

– Ты шутишь? После всего, что ты обо мне узнал?

– Именно. Потому что, как мне кажется, я впервые начал понимать тебя.

– Андрей, я меньше всего пригодна для дружбы. Во мне нет ничего, кроме злости.

– Если бы это было так, ты бы этого не сказала.

Он пододвинул стул, сел напротив и взял ее за руки.

– Ты никак не можешь расстаться со старыми обидами?

– Нет, почему же. – Горькая усмешка тронула ее губы. – Я весьма успешно попрощалась с ними, всем своим обидчикам отпустив грехи. Кроме одного. Самого главного. Я не смогу спокойно ни жить, ни спать, пока не расквитаюсь с ним.

– Надеюсь, ты не собираешься убивать его?

– Убить было бы слишком просто. Слишком примитивно. Впрочем, я сама еще не решила, как именно с ним поступлю. И давай закроем эту тему. Почему бы нам не поговорить немного о тебе? – Она осторожно высвободила свои руки из его рук и сложила их на коленях.

На следующий день утром, когда они сидели еще за завтраком, раздался телефонный звонок. Катя подняла трубку.

– Да, Леша…Знаю. Обещала. Но не смогла… Да, была занята. Какие-нибудь проблемы? Разве мы не все с тобой обговорили? Ну не могу же я восемь часов в день торчать подле тебя. Хорошо. Завтра, может быть. Боюсь, что сегодня не получится. Постарайся хоть один день обойтись без меня… Ну хорошо, хорошо, если смогу, подскачу.

Изогнув дугой бровь, Андрэ слушал доступную ему часть диалога.

– Кто-то, не далее как этой ночью, утверждал, что не имеет друзей, – заметил он, откидываясь на спинку стула. – Кажется, своим вторжением я нарушил твою личную жизнь. Или это был твой сообщник?

– Нет, мон шер, я – злодей-одиночка. – Подумав, Катя лукаво улыбнулась. – Пожалуй, я все-таки отлучусь не надолго. У тебя нет дел в городе? Могла бы подбро-сить. Вообще-то, если хочешь, можешь поехать со мной. А то начнешь опять тут копаться в моих вещах.

– Ты уверена, что я не помешаю?

– Надеюсь, что не помешаешь.

Полчаса спустя она остановила машину перед своим купеческим домом и, толкнув не запертую тяжелую дверь, предложила Андрэ следовать за ней. Он не мог понять, куда она привезла его и зачем. В пустом, пахнущем краской доме кипела работа. Кате навстречу устремился интеллигентного вида молодой мужчина, одетый в джинсы и футболку.

– Ну, Леша? В чем дело? – Вопрос Кати прозвучал агрессивно и недовольно.

– Галина Александровна, мы так конкретно и не договорились, в каких точках выводить светильники и сколько. Бригада электриков не может простаивать. Сдела-ют не там, потом меня же винить будете. Или, что еще хуже, заставите переделывать.

– Давай сюда чертежи и фломастер, – потребовала Катя. – Быстренько сейчас все разметим. – Она обернулась к своему спутнику: – Андрэ, это не займет много времени. Ты подождешь?

Его глаза странно блестели.

– Галина Александровна, – выговорил он с издевкой, – вы не возражаете, если я пока послоняюсь по дому?

– Буду только рада. – Катя повернулась к нему спиной.

На импровизированном, забрызганном побелкой столе бригадир разложил перед ней синьки, и они вместе склонились над ними. Андрэ между тем поднялся по широкой лестнице на второй этаж, разглядывая окна, потолки, полы и стены, обследовал каждую комнату, коридоры, чуланы, места общего пользования. Вышел на полукруглый балкончик и долго, с удовольствием созерцал причудливые крыши старой Москвы. Затем, по более узкой и крутой лесенке, взобрался на чердак. Когда он, наконец, спустился, Катя уже закончила свои дела с бригадиром и поджидала его.

– Какой дом! – восторженно сказал Андрэ. – Настоящее дворянское гнездо.

– Я прозвала его Купеческим.

– Чей он? Какое ты имеешь к нему отношение? Кто ты здесь – прораб, агент по недвижимости?

– Сколько вопросов сразу. Погоди, ты еще не все видел. Пойдем, покажу самое интересное.

И, забрав у бригадира фонарь, Катя повела его за лестницу, туда, где рабочие накануне вскрыли стену.

– Так в этом доме есть и подвалы! – взволнованно воскликнул Андрэ. – Ну конечно же! Дома тех времен и не строили иначе!

Впервые Катя видела его таким возбужденным. Он перебегал от стены к стене, ощупывая кирпичную кладку, заглядывал в боковые помещения. Отобрав у Кати фонарь, обследовал полы и потолки. Показала она ему на закуску и подземный ход, ожидая, что это произведет на него особо сильное впечатление. Но Андрэ почти не обратил на него внимания.

– Тут кто-то собирается жить? Я хочу знать, чей это дом, – настаивал он, схватив ее за руку. – Кто его владелец? Познакомь меня с ним.

– Зачем?

– Очень прошу тебя, познакомь.

– Ты не только знаком с ним, но и делаешь ему больно, – пожала плечом Катя, пытаясь отнять у него свою руку.

– То есть?

– Какой же ты непонятливый. Этот дом – моя собственность. Я купила его и теперь вот, как видишь, привожу в порядок.

– Твой?!. – Он озадаченно уставился на нее. Она будто задалась целью без конца устраивать ему сюрпризы. – И ты собираешься в нем жить?

– Нет, конечно. Семьи у меня нет. Балов закатывать некому. А одной в этих стенах куковать скучновато будет. Отремонтирую и продам.

– Зачем же продавать! Лучше сдавать в аренду. Это гораздо выгоднее. Господи! Старинный особняк в самом центре Москвы! Солидный подъезд, высоченные потолки… А главное – эти потрясающие подвалы! Кэтрин! Понимаешь, это именно то, что я ищу.

– Именно то, что ты ищешь? – поразилась Катя. – Ты можешь объясняться более членораздельно? На что он тебе? Ты, что, решил перебраться в Москву?

– Ну я не могу так разговаривать о делах! Этот фонарь в руках, темень кругом. Давай выйдем на воздух, если ты уже освободилась, и я тебе все объясню.

Покинув дом, они прогуливались по тихой улице, среди тех самых особняков, которые с таким энтузиазмом показывал Кате Семен Семенович. Андрэ буквально поедал их глазами, как всегда в таких случаях, вертя своей слишком подвижной головой.

– Значит так. Я работаю сейчас на крупную торговую компанию, которая по всему миру заключает договора на оптовую продажу дорогих французских вин. Цель моего приезда – прозондировать почву на предмет открытия в Москве филиала компании, с ее офисным представительством, с showroom и дигустационным залом. Ты только представь себе дигустационный зал в твоих шикарных подвалах! Эти сводчатые прокопченые кирпичные потолки! Эта виртуозная художественная кладка! Да только она одна, вместе с булыжным настилом уже создаст неповторимое очарование старых винных погребов. Приглушенное, рассеянное освещение. А может и натуральные свечи в чугунных подсвечниках на стенах. Круглый дубовый стол «баранкой» в центре. Вокруг – грубо сколоченные лавки. Вдоль стен бочонки с вином!..

– Представила, представила. Очень впечатляет. Надеюсь, ты не собираешься торчать здесь до ночи?

– Прости. Наверное я действительно слишком увлекся.