Утром, едва проснувшись, Катя выяснила через справочную аэропорта, что рейс Париж-Москва прибывает в 11.25 утра. Она просидела целый день дома, но телефон молчал, как вымерший. Не выдержав, она снова набрала номер справочной. Ей ответили, что самолет прибыл точно по расписанию. Она рвала и метала. Кажется не осталось ни одного бранного слова, которое Катя не обрушила бы – мысленно и вслух – на голову Андрэ.

Он позвонил уже к вечеру и, как ни в чем не бывало, пригласил Катю поужинать «вместе с ними». Первым ее побуждением было нахамить ему и швырнуть трубку – хорошо бы прямо в его физиономию. Но, взяв себя в руки, она сдержанно приняла приглашение и ровно в назначенное время подъехала к «Савою».

Андрэ встретил ее в фойэ, по-приятельски поцеловав в щеку, и, сам того не желая, залюбовался ею. Катя снова превзошла себя и выглядела так, будто только что сошла с обложки журнала мод. Мягко струящееся вдоль длинного тела темно-вишневое шерстяное платье, соболий палантин на плечах и элегантная меховая шапочка поверх высокой прически. Перчатки и льнущие к икрам сапожки из нежнейшей кремовой лайки завершали ее туалет.

– Кэтрин! Ты великолепна! Тop-model да и только. – И ни слова больше.

Он взял ее под руку и провел через зал ресторана к столику, накрытому на троих, за которым сидела нарядно одетая молодая француженка привлекательной наружности.

«Так вот оно в чем дело! Он не просто приехал не один. Он приехал с женщиной! Вот почему их не нужно было встречать. Вот почему он не давал о себе знать целый день и не звонил перед приездом. Вот почему он остановился не у нее, а в отеле. Катя мысленно рвала в клочья эту омерзительно наглую парочку. Но то мысленно. Он не услышит от нее ни слова упрека. Она не доставит ему такого удовольствия…»

– Позвольте представить вас друг другу, – донесся до нее откуда-то издалека голос Андрэ: – Кэтрин Гриллон. Сюзан Сардье.

С обворожительной улыбкой, на какую только была способна, Катя протянула руку и, сжимая тонкие пальчики соперницы в своей ладони, живо представила, что ее рука не рука, а голова гремучей змеи, незаметно и стремительно наносящая смертельный укус.

Приторно предупредительный, одетый, как на панихиде, в черное официант придвинул за Катей стул, накинул ей на колени полотняную салфетку и протянул папку с меню.

Они ели, пили вино, разговаривали на отвлеченные темы – о том, как преображается Москва и ее обитатели, о политике и о погоде. Андрэ был одинаково внимателен к обеим дамам. Улыбка светского волокиты, которой прежде Катя за ним не замечала, не сходила с его губ. Она мужественно держалась. Но делать красивую мину при плохой игре – не ее репертуар. С каждой минутой она тяготилась все больше двойственностью ситуации и необходимостью лицемерить.

«Надо бы поблагодарить их за приятный ужин и поскорее ретироваться. С меня хватит», – решила она, бросая взгляд на миниатюрные, усыпанные брилиан-тиками часы.

Андрэ, проявив бдительность, опередил ее:

– Кэтрин! Сюзи в России впервые и сгорает от желания поближе с ней познакомиться. Я столько расхваливал ей русскую природу, людей, архитектуру. Как вы отнесетесь к тому, чтобы немножко покататься по вечерней Москве, посмотреть – пока издали – ее храмы, театры, вокзалы, Москва-реку, Кремль?

Кате очень хотелось напомнить ему, что она не извозчик, а в Москве еще не перевелись такси. Но она в очередной раз сдержалась и даже заставила себя улыбнуться.

– Разумеется, Андрэ. Я к вашим услугам.

Усаживаясь в машину, Андрэ галантно открыл дверцу перед Катей, а затем преспокойно устроился вместе со своей Сюзи на заднем сидении. Катая их по Москве, Катя буквально лопалась от злости и негодования. Из темноты салона за ее спиной доносились реплики, смешки и комментарии Андрэ, перемежавшиеся восторженными возгласами Сюзи. «Вмазаться бы на полном ходу в фонарь или стену, чтобы разом заткнуть обоих», – беззвучно шипела Катя.

Мужественно выдержав и эту пытку, она остановила, наконец, машину перед «Савоем».

– Всё. Приехали, – далеко не любезно объявила она. – К моему великому сожалению, я должна вас покинуть.

Все трое вышли из машины.

– Спасибо огромное, милая Кэтрин за прекрасный вечер, – улыбаясь, сказал Андрэ. Вслед за ним и Сюзи рассыпалась в благодарностях. – Как мы договоримся на завтра?

– О, вам придется меня извинить. С завтрашнего дня я буду очень занята и, боюсь, не смогу уделить вам внимания.

– Но, милая Кэтрин! Мадемуазель Сюзи прилетела всего на два дня специально чтобы познакомиться с вами и осмотреть ваш особняк, – запротестовал Андрэ. – Разве я не сказал вам, что Сюзи – вайс-президент нашей фирмы?

– Нет, мсье. Кажется, вы забыли это сделать.

– Какой же я болван! – Он стукнул себя по лбу. – Это мое упущение. Виноват.

– Но я совсем не уверена, что хочу сдать свой особняк в аренду. Мой realestator, кажется, нашел мне выгодного покупателя.

Сюзи недоуменно воззрилась на Андрэ.

– Кэтрин, – мягко, но с напором сказал он. – Мы же обо всем договорились по телефону. Вы ведь не поставите меня перед фирмой в неловкое положение?

– А почему бы и нет? – Катя одарила его ядовито-саркастической улыбкой. – Обожаю ставить людей в неловкое положение.

– Предлагаю компромисс, – примирительно сказал он, понимая, куда она клонит. – Мы завтра осмотрим ваш особняк все вместе, а потом уже мы с вами вдвоем будем решать, что с ним делать.

– Надо подумать. Позвоните мне утром. Я сообщу вам свое решение. Доброй ночи. Очень приятно было с вами познакомиться, Сюзи.

– Взаимно, дорогая, – с улыбкой отозвалась вайс-президент.

– Приятных сновидений, – сладчайшим голосом пожелала Катя и, сев в машину, от души хлопнула дверцей.

Первую половину следующего дня они снова провели вместе. Сюзи внимательно осмотрела особняк и осталась им очень довольна, особенно подвалами. «Это именно то, что нам нужно, Андрэ! – сказала она. – Если мадемуазель Кэтрин согласится, заключайте договор.»

«По крайней мере тут он не обманул, – пришла к заключению Катя. – Она действительно его вайс-президент. Правда это отнюдь не помеха для того, чтобы быть любовниками.»

– Я думаю, Кэтрин, мы не будем вас пока больше обременять, – уже на пороге особняка сказал Андрэ. – Сюзи завтра возвращается в Париж, а нам еще многое надо успеть по вопросам нашего будущего филиала. Если вы не возражаете, я позвоню вам, как только провожу Сюзи в аэропорт, и мы займемся заключением договора и прочей бумажной волокитой.

– Я очень рада, что мы обо всем договорились, милая Кэтрин. – Сюзи сердечно трясла ее руку. – Очень, очень приятно было познакомиться. Мы наверняка еще не раз с вами увидимся. Приезжайте в Париж. Будете моей гостьей. Я с удовольствием покажу вам наш город.

– Париж мне нравится и, кажется, я успела исходить его вдоль и поперек, – отозвалась Катя, не утруждая себя изъявлениями благодарности. – Почему мы прощаемся здесь? Давайте я подвезу вас. Мне это совсем не трудно. В гостиницу или куда скажете. В этих переулках вам долго может не встретиться такси.

– Спасибо, Кэтрин. Мы решили пройтись пешком, – сказал Андрэ. – Хочу показать Сюзи Замоскворечье, чтобы она лучше могла представить, где будет нахо-диться наш новый филиал.

– Вам виднее. Счастливого пути, Сюзи. – Катя села в машину и, не взглянув на Андрэ, укатила.

«Еще одну ночь они проведут в гостинице вместе.»– Она так яростно сжимала баранку, что пальцы, обескровившись, побелели.

«Какая же ты все-таки дура, – подала голос та, что пряталась внутри. – Если они оба живут в Париже и работают в одной фирме, значит они свободно могут встречаться и там. И им совсем не обязательно летать для этого в твою Москву.»

«Это еще как сказать, – возразила Катя. – А если она, к примеру, замужем? Тогда каждый день, проведенный вдвоем в другой стране, для них как подарок судьбы… Будь он трижды проклят!»

«По-моему, он называл ее «мадемуазель.»

Готовясь загодя к приезду Андрэ, Катя набрала билетов в театры. И сейчас, с ужасом думая о том, что ей предстоит еще один, ничем не занятый вечер и, как его продолжение, кошмарная ночь, она решила, что должна отвлечься. На этот день у нее были куплены билеты в Концертный зал им. Чайковского. Однако до семи еще оставалась уйма времени.

Припарковав машину перед тем, что осталось от недавно снесенной гостиницы «Москва» на Манежной площади, Катя направилась в сторону того, что осталось от сгоревшего Манежа. Обогнула прогулочную крышу подземного «шапинг центра» и перешла по мостику в Александровский сад. Здесь она долго бродила вдоль Кремлевской стены, разглядывая очередные творения на удивление плодовитого Зураба Церетели – конную группу в струях фонтана, бронзовых героев русских сказок, вознесшихся со дна неглубокой речки, задумчиво смотрела, как плещется на ветру Вечный огонь у Могилы неизвестному солдату. В саду, как всегда, было людно и оживленно. Пришлый люд – суетливый, любопытный, вездесущий – заполонивший столицу после развала державы, резко отличался от «устоявшихся» коренных москвичей. Присев на чудом освободившийся край скамьи, Катя рассеянно наблюдала за влюбленными парами, за молодыми родителями, опекавшими своих карапузов, так и норовивших куда-нибудь залезть или удрать.

Клубящееся взъерошенными, рваными облаками небо над ее головой было похоже на вспоротую налетчиками перину. «Вот так и бродите из века в век над Землей, все высматриваете да вынюхиваете, – упрекнула она вечных странниц. – Выжидаете удобный момент, чтобы излить на чью-нибудь голову свое содержимое?» В душе у Кати тоже сгрудились тучи – свинцовые, грозовые. И она была тоже непрочь облегчить душу. Хоть бы пристал кто или задел. Уж она бы не упустила момент. Так нет, никому даже в голову не приходило помочь ей разрядиться.

Позже, уже после семи, это сделали для нее Брамс и Вивальди, Вагнер и Шнитке. Разнеженно размазавшись по мягкому бархатному креслу, околдованная магией «Желтого звука», Катя пришла наконец к прозренческому заключению, что все в этой жизни суета сует и томление духа. Домой она возвращалась просветленная и успокоенная. Грозовые тучи рассеялись, и теперь ее внутренний сумрачный мир освещала таинственным светом ущербная Луна.