Бертран Рассел

Выдающийся английский философ, математик, логик и общественный деятель Бертран Артур Уильям Рассел (18 мая 1872 – 2 февраля 1970) родился в Рейвенскрофте, в графстве Монмаутшир (ныне графство Гвэнт, Уэльс). Он был младшим из трех детей в семье Джона Рассела, виконта Эмберли, и Кэтрин (Стэнли) Рассел. Расселы активно участвовали в британской политической жизни с начала XVI века. Наиболее выдающийся представитель этого рода, лорд Джон Рассел, дед философа, дважды в годы правления королевы Виктории становился премьер-министром и получил титул первого графа Рассела в 1861 году (третьим графом Расселом стал в 1931 году Бертран Рассел). Лорд Джон, который в 1832 году внес билль о реформе парламента, придерживался радикальных убеждений и часто расходился во взглядах с консерваторами.

Когда Бертрану было два года, умерли его мать и сестра, а еще через полтора года – отец, и в 1876 году Рассел с братом переехали жить к бабушке, графине Рассел, в Пембрук-Лодж, где их воспитывали и обучали швейцарские и немецкие гувернантки, и английские домашние учителя. Заинтересовавшись геометрией Евклида, Бертран увлекся математикой и философией и вскоре, к огорчению своей набожной бабушки, заявил, что в Бога не верит.

В 18 лет Бертран поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета, где в 1894 году получил степень бакалавра искусств. Дж. Э. Мак-Таггарт познакомил его с идеалистической философией Гегеля, однако юношу больше интересовали исследования в области аналитической философии Дж. Э. Мура, опиравшегося на исконно английские традиции эмпиризма в философии Джона Локка и Дэвида Юма. В 1895 году Рассел избирается членом научного общества Тринити-колледжа, а в 1897 году пишет диссертацию «Об основах геометрии» («An Essay on the Foundations of Geometry»).

Закончив в 1894 году Кембридж, Рассел едет в Париж почетным атташе британского посольства, а в декабре того же года женится на дочери квакера американке Элис Уитолл Пирсолл Смит. В 1895 году молодожены едут в Берлин, где Рассел изучает экономику и собирает материал для своей первой книги «Германская социал-демократия» («German Social Democracy», 1896). Побывав в 1896 году в Соединенных Штатах, Рассел возвращается в Англию и живет в графстве Суссекс, где пишет «Критическое толкование философии Лейбница» («A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz», 1900), куда вошли его кембриджские лекции.

Б.Рассел в 1907 году

В 1900 году, самом важном, как вспоминал впоследствии философ, Рассел вместе с преподавателем Тринити-колледжа Алфредом Нортом Уайтхедом участвует в международном философском конгрессе в Париже и, познакомившись с работами итальянского философа Джузеппе Пеано и немецкого философа Готлиба Фреге, двух основателей символической логики, пишет книгу «Принципы математики» («The Principles of Mathematics», 1903), принесшую ему международное признание. В этой книге он приходит к заключению, что математика и формальная логика идентичны и что вся математика строится всего на нескольких логических принципах…

Лоуэлловские лекции. 1915 г.

В последующие годы Рассел и Уайтхед продолжают теоретические исследования на эту тему и с 1910 по 1913 год выпускают трехтомные «Основания математики» («Principia Mathematica»), работу, оказавшую большое влияние на европейских философов, которые отвергали традиционно английский эмпирический подход к метафизическим проблемам. По мнению Рассела и Уайтхеда, главная функция философии состоит в толковании естественных наук, а логика является основным компонентом научного исследования. С их точки зрения, философия не должна иметь ничего общего ни с этикой, ни с богословием; противодействуя «разлагающим» тенденциям идеалистической мысли, философия должна ограничиваться простым объективным анализом явления. Рассел и Уайтхед были убеждены, что эмпирическое познание – это единственный способ достижения истины, а все прочие знания – субъективны и, следовательно, ошибочны.

Сборник замечательных фантастических рассказов Рассела на итальянском языке

Со временем Рассел усомнился в том, что эмпирический метод – это единственное средство познания истины. В своих Лоуэлловских лекциях, прочитанных в Гарварде в 1914 году и опубликованных в том же году под названием «Познание внешнего мира как поле деятельности для научных методов в философии» («Our Knowledge of the External World as a Field for Scientific Method in Philosophy»), а также в последующих философских исследованиях Рассел признал противоречивый характер логики и допустил, что многое в философии действительно зависит от гипотез, которые нельзя доказать посредством опыта. Рассел был убежден, что, используя логико-аналитический метод, философия может стать наукой. Его специальные философские работы по большей части вдохновлялись желанием найти минимальный словарь для нашего нематематического знания.

Вышеназванный труд был первой попыткой применить этот метод в философии. Следуя Уайтхеду, Рассел показал, что точки и моменты времени в математической физике можно рассматривать как конструкции, построенные на грубых данных чувственного опыта, и предложил подобным же образом рассматривать физические объекты. Одной из традиционных проблем философии является отношение физического объекта (например, дерева) к его восприятию в чувственном опыте. Рассел надеялся решить эту проблему, предложив метод перевода предложений о физических объектах в предложения, содержащие указания исключительно на восприятия в чувственном опыте. Так, дерево можно рассматривать как логическую конструкцию, и нет необходимости иметь с ним дело как с предполагаемой метафизической сущностью, лежащей за пределами чувственных данных… Рассел говорил о присущем ему «инстинкте реальности», который допускает наличие в мире «чувственных данных», объектов здравого смысла (отдельных предметов), а также универсалий (то есть свойств и отношений), но исключает «единорогов», «крылатых коней» и «круглые квадраты». Философ-аналитик должен найти логические способы отрицания сомнительных сущностей, которых особенно много в метафизике. Принципиально важным для Рассела было различение двух видов знания – «знания-знакомства» и «знания по описанию». Первое есть изначальное и непосредственное знание о чувственных данных и универсалиях. Элементы языка, подтверждаемые «знанием– знакомством», Рассел называл «именами». «Знание по описанию» вторично. Это выводное знание о физических объектах и психических состояниях других людей, получаемое с помощью «обозначающих фраз». Главные логические проблемы и недоразумения порождаются именно «обозначающими фразами». Например, фраза «автор «Уэверли» в предложении «Вальтер Скотт есть автор «Уэверли» сама по себе не имеет своего объекта, то есть, лишена значения. Рассел разработал механизм анализа и устранения двусмысленных «обозначающих фраз». Он обнаружил проблемы и с собственными именами: например, мифологическое имя Пегас порождает «парадокс существования» (тезис о существовании несуществующего объекта). Позднее он признал все собственные имена двусмысленными и пришел к выводу, что язык «соединяется» с миром только с помощью указательных местоимений («это» и «то»), которые «логически суть собственные имена»…

Еще работая над «Основаниями математики», Рассел активно занимается общественной и политической деятельностью. В течение нескольких лет он и его жена входят в «Фабианское общество», созданное для пропаганды социалистических идей в Великобритании. Философ принимает участие в кампании за предоставление женщинам равных избирательных прав. В 1910 году, будучи преподавателем Тринити– колледжа, Рассел выдвигает свою кандидатуру в парламент от либералов, однако поддержки в партии из-за своих взглядов на религию не получает.

«Принципы социального переустройства»

Принципиальный противник участия Англии в первой мировой войне, Рассел в 1914 году вступает в пацифистскую организацию «Противодействие призыву на военную службу», выступает против войны в «Принципах социального переустройства» («Principles of Social Reconstruction», 1916), «Войне и справедливости» («Justice in Wartime», 1916), «Политических идеалах» («Political Ideals», 1917) и в «Дорогах к свободе» («Roads to Freedom», 1918). Эти книги не остались незамеченными, однако по-настоящему Рассел привлек к себе внимание лишь тогда, когда был оштрафован на большую сумму и заключен в тюрьму за памфлет, осуждающий практику тюремного преследования за отказ служить в армии. За штрафом и тюремным заключением последовали увольнение из Тринити-колледжа, распродажа библиотеки для уплаты штрафа и отказ правительства выдать ему паспорт на выезд в Соединенные Штаты для чтения лекций в Гарвардском университете. Однако Рассел, несмотря на преследования, продолжает выступать против войны и в 1918 году вторично попадает в тюрьму – на этот раз на четыре месяца за критику, которой он подверг США за вступление в войну. В Брикстонской тюрьме Рассел пишет книгу «Введение в математическую философию» («Introduction to Mathematical Philosophy», 1919).

В 20-е годы Рассел пишет популярные книги по различным научным дисциплинам, в том числе «Анализ мышления» («Analysis of Mind», 1921), «Основы атома» («The ABC of Atoms», 1923), «Основы относительности» («The ABC of Relativity», 1925) и «Анализ материи» («Analysis of Matter», 1927).

В 1920 году он проводит пять недель в Советском Союзе, встречается с Лениным, Троцким, Горьким. Хотя Рассел с симпатиями относится к идеям социализма, он выступает с резкой критикой советского режима в книге «Теория и практика большевизма» («The Practice and Theory of Bolshevism», 1920).

В 1920 и 1921 годах Рассел совершает поездки в Азию, преподает философию в Пекинском университете, с восхищением отзывается о Востоке в книге «Проблема Китая» («Problem of China», 1922).

С 1924 по 1931 год он ездит с лекциями по Соединенным Штатам.

После развода с первой женой, брак с которой был бездетным, Рассел в 1921 году женится на Доре Уинифред Блэк. У них были сын и дочь.

Одна из многочисленных карикатур на Б.Рассела

Рассел увлекается педагогикой и открывает экспериментальную школу. Его взгляды на образование находят свое отражение в книгах «Об образовании» («On Education», 1926), «Образование и добропорядочная жизнь» («Education and the Good Life», 1926), «Брак и мораль» («Marriage and Morals», 1929), «Образование и общественный строй» («Education and the Social Order», 1932).

В 30-е гг. Рассел обращается в своих работах к международным проблемам, в это время он пишет «Свобода и организация, 1814–1914» («Freedom and Organization, 1814–1914», 1934), «Какой путь ведет к миру?» («Which Way to Peace?», 1936), «Власть: Новый социальный анализ» («Power: A New Social Analysis, 1938).

В 1935 году Рассел снова разводится и через год женится на своей секретарше Патриции Элен Спенс, от брака с которой у него был сын.

Обложка одного из современных российских изданий столь любимой студентами книги Б.Рассела «История западной философии»

Рассел с женой едут в США, где Рассел преподает философию в Чикагском (1938) и Калифорнийском (1939) университетах.

После вторжения нацистов в Польшу в сентябре 1939 года Рассел отказывается от пацифизма и высказывается в поддержку военных приготовлений Англии, однако в США его политические взгляды не были популярны. В 1940 году назначение Рассела профессором философии в нью-йоркский Сити-колледж вызвало недовольство со стороны духовенства и членов городского совета. Тем не менее, Рассел в 1940 году прочел курс лекций в Гарварде, который в том же году был опубликован под названием «К вопросу о значении и истине» («An Inquiry Into Meaning and Truth»). Действие пятилетнего контракта на чтение лекций в Мерионе (штат Пенсильвания) с октября 1940 года было приостановлено в 1942 году, в связи с чем Рассел подал на колледж в суд, выиграл дело и получил в качестве компенсации 20 тысяч долларов. Частично прочитанные в Пенсильвании лекции были впоследствии включены в «Историю западной философии» («A History of Western Philosophy», 1945) – изложение основных философских концепций с античности и до времени написания работы. Если говорить об этой книге без преувеличения, то ее можно назвать самым логичным и систематически выверенным изложением философских концепций, которое весьма полезно для изучения философии.

В 1944 году Рассел возвращается в Тринити– колледж в Кембридже, где пишет «Философию и политику» («Philosophy and Politics», 1947) и «Знание человека. Пределы и границы» («Human Knowledge. Its Scope and Limits», 1948). Рассел утверждает, что психические события отличаются от физических именно тем, что могут быть известны непосредственно. Для того чтобы оправдать выводы от психических событий к физическим, от явлений и впечатлений к самим вещам, необходимы особые постулаты, которые Рассел сводит к пяти основным: постулат квазипостоянства, постулат независимых причинных линий, постулат пространственно-временной непрерывности, структурный постулат и постулат аналогии. Вместе взятые, они обеспечивают предварительную вероятность индуктивным заключениям, которые сами по себе чаще ложны, чем истинны. Однако и на основании этих постулатов научного метода, писал Рассел, «физические явления познаются лишь в отношении их пространственно-временной структуры. Качества, присущие этим явлениям, непознаваемы, – настолько абсолютно непознаваемы, что мы не можем даже сказать, отличаются ли они от известных нам качеств психических явлений».

Одно из последних изданий философских трудов Б.Рассела в России.

В 1948 и 1949 годах он читает цикл лекций, которые транслируются по радио и впоследствии издаются в книге «Власть и личность» («Authority and the Individual», 1949). В этом же году Рассел награждается одной из высших наград Великобритании – орденом «За заслуги».

Аверс памятной медали Б.Рассела

В 1950 году, после выхода в свет его «Непопулярных эссе» («Unpopular Essays»), Рассел вслед за Рудольфом Эйкеном и Анри Бергсоном, получает Нобелевскую премию по литературе «за его разнообразные и наполненные глубоким смыслом произведения, в которых он отстаивает гуманитарные идеалы и свободу мысли». А. Эстерлинг, член Шведской академии, назвал Рассела «одним из самых блестящих представителей рационализма и гуманизма, бесстрашным борцом за свободу слова и свободу мысли на Западе». С Нобелевской речью Рассел не выступал. Но мы так много знаем о его мыслях, мечтах…

Бог и бессмертие – эти центральные догмы христианской религии – не находят поддержки в науке. Нельзя сказать, что они существенны для религии вообще, поскольку в буддизме их нет. (Что касается бессмертия, это суждение может показаться неточным, но по существу оно правильно.) Однако на Западе их привыкли считать обязательным минимумом теологии. Люди будут и впредь верить в бога и бессмертие, потому что это приятно – так же приятно, как считать самих себя добродетельными, а врагов своих погрязшими в пороках. Но, по-моему, эти догмы необоснованны. Не знаю, смогу ли я доказать, что бога нет или что сатана – это фикция. Христианский бог, быть может, и существует, а может быть, существуют боги Олимпа, Древнего Египта или Вавилона. Но каждая из этих гипотез не более вероятна, чем любая другая: они даже не могут быть отнесены к вероятностному знанию; поэтому нет смысла их вообще рассматривать. Я не буду входить в детали, так как уже разбирал этот вопрос в другой работе.

Вопрос о личном бессмертии носит несколько иной характер, и здесь можно найти свидетельства в пользу различных мнений. Люди принадлежат окружающему нас миру, с которым имеет дело наука, и факторы, определяющие их существование, можно легко обнаружить. Капля воды не бессмертна, она разлагается на кислород и водород. Поэтому, если бы капля воды считала, что обладает неким свойством водянистости, которое сохраняется после ее разложения, мы, наверное, отнеслись бы к этому скептически. Подобно этому, мы знаем, что мозг не бессмертен и что организованная энергия живого тела как бы уходит после смерти и становится непригодной для действия. Все свидетельствует о том, что наша умственная жизнь связана с мозговой структурой и организованной телесной энергией. Разумно было бы предположить поэтому, что когда прекращается жизнь тела, вместе с ней прекращается и умственная жизнь. Данный аргумент апеллирует к вероятности, но в этом он ничем не отличается от аргументов, на которых строится большинство научных заключений.

Этот вывод может быть оспорен с разных сторон. Психологическое исследование располагает некоторыми данными о жизни после смерти, и с научной точки зрения соответствующая процедура доказательства может быть в принципе корректной. В этой области существуют факты столь убедительные, что ни один человек с научным складом ума не станет их отрицать. Однако несомненность, которую мы при-писываем этим данным, основывается на каком-то предварительном ощущении, что гипотеза выживания правдоподобна. Всегда имеется несколько способов объяснения явлений, и из них мы предпочтем наименее невероятное. Люди, считающие вероятным, что мы живем после смерти, готовы и к тому, чтобы рассматривать данную теорию в качестве лучшего объяснения психических явлений. Те же, кто по каким-то причинам считают эту теорию неправдоподобной, ищут других объяснений. По моему мнению, данные о выживании, которые пока что доставила психология, гораздо слабее свидетельств физиологии в пользу противоположной точки зрения. Но я вполне допускаю, что они могут стать сильнее, и тогда не верить в жизнь после смерти было бы ненаучно.

Выживание после смерти тела, однако, отличается от бессмертия и означает лишь отсрочку психической смерти. А люди хотят верить именно в бессмертие. Верующие в него не согласятся с физиологическими аргументами, вроде тех, что я приводил, – они скажут, что душа нечто совсем иное, чем ее эмпирическое проявление в наших телесных органах. Думаю, что это – метафизический предрассудок. Сознание и материя – удобные в некоторых отношениях термины, но никак не последние реальности. Электроны и протоны, как и душа, – логические фикции, которые имеют свою историю и представляют собой ряды событий, а не какие-то неизменные сущности. Что касается души, это доказывают факты развития. Любой человек, наблюдающий рождение, выкармливание и детство ребенка, не может всерьез утверждать, что душа есть нечто неделимое, прекрасное и совершенное на всем протяжении процесса. Очевидно, что душа развивается подобно телу и берет что-то и от сперматозоида, и от яйцеклетки. Так что она не может быть неделимой. И это не материализм, а просто признание того факта, что все интересное в мире – вопрос организации, а не первичной субстанции.

Чтобы доказать бессмертие души, метафизики выдвигают бесчисленные аргументы. Есть одно простое возражение, которое их опровергает. Они доказывают, что душа стремится заполнить все пространство, – но ведь мы не стремимся к полноте так же страстно, как к тому, чтобы жить вечно. И никто из метафизиков не замечал этой стороны своих рассуждений – пример поразительной силы желания, ослепляющего даже очень способных людей и заставляющего их совершать очевидные ошибки. Не думаю, что идея бессмертия вообще возникла бы, если бы мы не боялись смерти.

В основе религиозных догм, как и в основе многого другого в человеческой жизни, лежит страх. Страх перед человеческими существами (индивидуальный или групповой) во многом управляет нашей общественной жизнью, однако религию порождает страх перед природой. Различие ума и материи является, видимо, иллюзорным; но есть другое, более важное, различие – между вещами, на которые можно воздействовать, и вещами, на которые воздействовать невозможно. Граница между теми и другими не является ни вечной, ни непреодолимой – с развитием науки все больше вещей подпадают под власть человека. Тем не менее, что-то все время остается по ту сторону границы, например все великие факты нашего мира, которыми занимается астрономия. Только событиями на поверхности Земли или рядом с ней мы можем как-то управлять, хотя и здесь наши возможности очень ограниченны. И не в нашей власти предотвращать смерть; мы можем только отсрочить ее.

Религия пытается преодолеть эту антитезу. Если миром управляет бог, а бога можно тронуть молитвой, то и люди наделены всемогуществом. Раньше в ответ на молитву свершались чудеса. Они до сих пор случаются в католической церкви, а вот у протестантов этого больше нет. Однако можно обойтись и без чудес, ибо провидение предписало действию природных законов производить наилучшие результаты. Таким образом, вера в бога все еще служит очеловечению природного мира – люди думают, что силы природы им друзья. Подобно этому, вера в бессмертие рассеивает ужас перед смертью. Люди, верующие в вечное блаженство, скорее всего, будут относиться к смерти без страха; к счастью для медиков, это происходит не всегда. Однако если вера и не избавляет от страха полностью, то она немного утешает людей.

Религия, имея своим источником страх, возвысила некоторые его проявления и заставила думать, что в них нет ничего позорного. Этим она оказала человечеству плохую услугу: всякий страх является злом.

В течение последующих 20 лет Рассел активно борется за мир, участвует в манифестациях, конференциях сторонников мира. Начиная с 1954 года, когда впервые испытывается водородная бомба, философ выступает за ядерное разоружение, становится членом Движения за ядерное разоружение (совместно с А. Эйнштейном он выступил инициатором этого, называемого Пагоушским движения, 1958) и «Комитета ста» (I960). В 1961 году его приговаривают к кратковременному тюремному заключению за нарушение общественного порядка во время демонстрации перед зданием парламента. В 1962 году во время кубинского кризиса Рассел обращается к президенту США Кеннеди и главе Советского государства Хрущеву с предложением провести мирные переговоры.

Бертран Рассел и Альберт Эйнштейн

В 1963 году Рассел выходит из «Комитета ста» и энергично занимается делами Фонда мира Бертрана Рассела и Атлантического фонда мира – организаций миролюбивых сил, борющихся против гонки ядерных вооружений. В конце 60-х годов вместе с Сартром и другими известными деятелями культуры и науки Рассел образовал антивоенную комиссию, которая признала США виновными в военных преступлениях во Вьетнаме.

В 1952 году Рассел женится в четвертый раз – его женой становится Эдит Финч. Рассел переезжает в Плас-Пенрин, в Северный Уэльс, где продолжает литературную деятельность. Умер он от гриппа в 1970 году, в возрасте 97 лет.

«Влияние науки на общество» («The Impact of Science on Society», 1952), «Портреты по памяти» («Portraits From Memory», 1956), «Факт и вымысел» («Fact and Fiction», 1962) и трехтомная «Автобиография» («Autobiography», 1967–1969) – важнейшие из работ, написанных Расселом после получения Нобелевской премии.

При оценке научной и литературной деятельности Рассела исследователи обычно делают упор на то, что крупнейший философ был в то же время весьма противоречивой политической фигурой, каковой он, по всей вероятности, и останется в истории. В рецензии на второй том автобиографии Рассела английский критик М. Холройд в 1968 году писал, что Рассел – «…одно из самых невероятных явлений нашего века… его жизненный путь соткан из удивительных парадоксов». В отличие от американского философа С. Хука, обнаружившего в третьем томе автобиографии Рассела «аристократическое презрение к массам», остальные критики, включая американского философа И. Эдмана, сравнивали Рассела – свободолюбца и иконоборца – с Вольтером. «Нобелевский комитет не случайно наградил [его] премией по литературе, – писал Эдман в 1951 году в рецензии на «Непопулярные эссе», – как и его знаменитые соотечественники, философы старого времени, он – мастер английской прозы».

Памятник Б.Расселу в Лондоне.

Автобиография Рассела начинается со слов: «Три страсти, простые, но сильные, я пронес через всю жизнь: жажду любви, научный поиск и непереносимую жалость к страданиям человечества»… Перед нами действительно кредо великого мыслителя, альтруиста, ученого, писателя, жизнелюба.

Итак – Бертран Рассел… Вдумайтесь – он родился в 1872, умер в 1970… Его отец встречался и говорил с Наполеоном, стал премьер-министром Великобритании в расцвет царствования королевы Виктории. В год смерти самого Бертрана Рассела взошла звезда Маргарет Тэтчер: она получила свой первый министерский пост. Уже от этих временных рамок захватывает дух…

Философ нового времени должен писать – иначе его не услышат.

Одни писали мало как Спиноза, другие – много как Декарт…

Но плодовитость Рассела превосходит все мыслимое и просто не укладывается в сознании. За 35 с половиной тысяч дней своей долгой жизни этот человек написал более 70 миллионов слов, сохраняющих значение для потомков. Стало быть, писал в среднем по 2 тысячи слов в день (а ведь писать и публиковаться человек начинает не с пеленок)… Он публиковал работы по логике, философии, математике, политике, педагогике, этике и сексологии. Любопытно, что именно, в основном, за философский трактат «Супружество и нравственность» он получил в 1950 году Нобелевскую премию по литературе. Но, разумеется, писал он и письма – притом во множестве. Его друзьями и корреспондентами были такие разные люди, как философ Людвиг Виттгенштейн, поэт Томас Элиот, путешественник и агент британской разведки Лоренс Аравийский, великий физик Альберт Эйнштейн, знаменитый французский писатель Жан-Поль Сартр…

К русскоязычному писателю труды Бертрана Рассела дошли очень давно – это и его книги по логике и математике, по истории философии и общественной мысли. В 90-е годы мы узнали Бертрана Рассела и как автора небольших чудесных рассказов, которые можно отнести к фантастическим, научно-популярным, но в которых мастерство писателя, рассказчика, мыслителя ощущается в полной мере.

Знаменитому богослову доктору Таддеусу как-то приснилось, что он умер и отправился на небеса. Весь путь он проделал без всяких трудностей, так как богословские занятия научили его запросто ориентироваться в небе. Когда же, наконец, он прибыл к месту и стал стучаться в небесные ворота, то был удивлен подозрительностью, с которой его встретили.

– Прошу впустить меня, – обратился он к привратнику. – Я благонамеренный человек и всю свою жизнь посвятил трудам во славу божью.

– Человек? – удивленно переспросил привратник. – А что это такое? И потом, как может такое странное, я бы сказал, потешное существо, как вы, поддерживать чем-либо славу божью?

Доктор Таддеус был поражен.

– Вы не можете не знать о человеке, – настаивал он. – Вам должно быть известно, что человек – это высшее творение создателя.

– Мне очень не хочется обидеть вас, – сказал привратник, – но то, что вы говорите, совершенная новость для меня. И я сомневаюсь, слыхал ли кто-либо у нас здесь о таком существе. Однако раз вы так настаиваете, я позову нашего библиотекаря, и вы можете справиться у него.

Появившийся вскоре библиотекарь оказался большим шаровидным существом, у которого было не менее тысячи глаз и один-единственный рот. Несколькими десятками глаз он уставился на знаменитого богослова.

– Что это? – спросил он у привратника.

– Да вот прибыл к нам и заявляет, – пояснил привратник, – что он из породы, которая называется человек, и живет в месте, называемом Земля.

При этом у него какие-то странные представления. Он утверждает, будто создатель проявил особый интерес к их месту и к их породе.

– Я подумал, быть может, вы что-нибудь знаете об этом?

– Вы не могли бы объяснить мне, где находится то место, которое вы называете Землей? – весьма любезно обратился библиотекарь к богослову.

– О, – воскликнул д-р Таддеус, – это же часть Солнечной системы!

– А что такое Солнечная система? – спросил библиотекарь.

– Ох, – несколько смущенно сказал д-р Таддеус, – моя область – Священное писание, а то, о чем вы спрашиваете, относится к мирским наукам. Однако от моих друзей, сведущих в астрономии, я слышал, что Солнечная система– это часть Млечного Пути.

– А что такое Млечный Путь? – тут же спросил библиотекарь.

– Млечный Путь – это одна из галактик, которых, как мне говорили, насчитывается что-то около ста миллионов.

– Раз их так много, – сказал библиотекарь, – то странно, что вы могли предположить, чтобы я помнил об одной из них. Но я припоминаю, что само слово «галактика» мне приходилось слышать. Действительно, среди наших помощников библиотекарей есть один, который специально занимается галактиками. Надо послать за ним, и, может быть, он сумеет помочь нам.

После недолгого ожидания появился помощник библиотекаря, занимающийся галактиками. Это было существо в виде двенадцатигранника. Когда-то оно было светлым и блестящим, но пыль с книжных полок, постоянно оседавшая на нем, сделала его тусклым и мрачным. Библиотекарь подробно рассказал ему, что вот прибывший к ним д-р Таддеус, пытаясь объяснить свое происхождение, упоминает галактики, и в связи с этим хотелось бы надеяться, что надлежащая информация может быть получена от секции библиотеки, занимающейся этим вопросом.

– Все, что можно, будет сделано, – ответил помощник библиотекаря. – Однако прошу иметь в виду, что существует сто миллионов галактик и о каждой на полке стоит один том. Поэтому потребуется некоторое время, чтобы получить нужную справку. А какую именно галактику просит найти эта странная молекула?

– Она часть Млечного Пути, – заискивающе пояснил д-р Таддеус.

– Хорошо, – сказал помощник библиотекаря, – я постараюсь найти ее.

Через три недели помощник библиотекаря вернулся и сообщил, что только благодаря тому, что в их секции имеется исключительно полная, хорошо составленная картотека, они смогли, наконец, разыскать требующуюся галактику под номером XO 321762.

– Все пять тысяч клерков секции галактик занимались этой работой, – добавил помощник библиотекаря и предложил:

– Может быть, вы хотели бы переговорить с тем клерком, который отыскал эту галактику и специально занимался ею?

Послали за клерком, и вскоре к ним вышел восьмигранник, у которого на каждой грани было по одному глазу и всего лишь один небольшой рот. У него был смущенный вид, он щурился от непривычно яркого света, так как обычно всегда находился в мрачной полутьме своих книжных полок. Овладев собой, он обратился к д-ру Таддеусу:

– Что вы хотите знать об этой галактике? – довольно робко спросил он.

– Мне бы хотелось знать, что вам известно о Солнечной системе, – громко и самоуверенно заговорил д-р Таддеус. – Она как раз находится в той галактике, что вы нашли, и в ней небесные тела вращаются вокруг одной звезды, которая называется Солнце.

Очень любопытная книга…

– Гм! – пробормотал клерк. – Было весьма трудно отыскать одну из миллионов галактик, но несравненно труднее найти какую-либо звезду в этой галактике. Я знаю, что в ней около трехсот миллиардов звезд, но как их различать одну от другой, я не знаю. Мне известно, однако, что по указанию нашей администрации были как-то составлены списки всех этих трехсот миллиардов звезд, и они хранятся в подвалах. Если вы считаете, что стоит заняться поиском звезды, которая называется Солнцем, то для этого придется привлечь значительное количество сотрудников из других отделов.

В конце концов, решили, что, поскольку вопрос уже возник, а прибывший д-р Таддеус находится в беспокойном состоянии и очень мучится, поиски звезды, которая называется Солнцем, следует предпринять.

Через несколько лет сильно утомленный, унылого вида четырехгранник явился к помощнику библиотекаря, ведающему секцией галактик.

– Мне удалось отыскать звезду, которая называется Солнце, – сказал он. —

Но я совершенно не могу понять, чем вызван такой особый интерес к ней. Она такая же, как и большинство других звезд в этой галактике. Среднего размера, со средней температурой и окружена небольшими телами, их называют «планеты». В результате исследования я обнаружил, что на некоторых планетах имеются микроорганизмы, и думаю, что вот это прибывшее к нам существо, толкнувшее нас на эти поиски, должно быть, одно из них.

В этом месте д-р Таддеус не выдержал и разразился горькими и негодующими сетованиями.

– Почему, ох, почему, – восклицал он, – создатель скрыл от нас, бедных обитателей Земли, что он создал без нашего ведома огромное множество других небес?! Всю свою долгую жизнь я усердно служил ему, веря, что он заметит мою службу и вознаградит меня вечным блаженством. А теперь оказывается, что он даже и не подозревал о моем существовании. И к тому же вы заявляете, что я какое-то бесконечно малое микроскопическое существо, обитающее на крошечной планете, вращающейся вокруг одной из незначительных звезд, которых только в нашей Галактике насчитывается триста миллиардов. Нет, я не могу вынести этого и не могу больше восхвалять моего создателя.

– Очень хорошо, – сказал привратник. – В таком случае вам следует отправиться в другое место. И тут знаменитый богослов проснулся.

– Власть дьявола над нашими сновидениями поистине ужасна, – в большом смущении пробормотал он.

Именно таким, оптимистом и жизнелюбом, его запомнил мир