Э, черт побери! Дело дрянь. Тут уж не до шуток.
Из машины вылезли лейтенант Трам, Каучу и еще несколько фараонов. Трам вместе с Каучу направился к главному входу, остальные окружили дом. Шарики у меня заработали вовсю, и я в десятые доли секунды обдумал простой до гениальности план. Фараоны, конечно, не подозревают, что я здесь. Их интересует вдова. Видно, они что-то пронюхали и помчались ее искать. Ясно, что ее хотят зацапать. Но мне такая перспектива не очень улыбается. Конечно, блондинка это заслужила, но не сейчас. Еще рано. Сначала я кое-что должен выяснить, и притом непременно у самой вдовы.
- Пошевеливайся, - говорю. - Исчезни. И чтобы звуку твоего не было слышно.
Она смотрит на меня и ничего не соображает.
Тогда я без лишних слов запихал ее в шкаф и отволок чемодан в гардероб и все мигом перевернул вверх дном: вытащил ящики буфета, бросил их на пол, сорвал с кровати одеяло и простыни. Не успел я доломать стул, как меня схватили сзади за шиворот. Я оборачиваюсь: в семи с половиной сантиметрах от меня стоит и нахально скалится этот недоносок Каучу.
- Лейтенант, - завопил он, - посмотрите, какой я гриб нашел!
Тут я ему врезал по левой ноздре. От души врезал, и Каучу, понятно, с копыт. Но брякнулся об пол он не очень сильно и тут же попытался вскочить. Только я уже был у двери. Распахнул ее и… очутился в объятиях Трама и еще двух фараонов.
- Вот это мило, - говорит Трам. - Какой приятный сюрпризец! Ну ь теперь давай плюй.
- С моим удовольствием, - отвечаю. И как плюну прямо в глаз Каучу: очень уж пристально он меня разглядывал. Только я ему заклеил форточку, как он смазал меня по физиономии. Я притворился, будто умираю от боли, и закрыл лицо руками. В ту же секунду Каучу надел мне наручники.
- Плюй - значит выкладывай все начистоту, - говорит Трам. И тебе это отлично известно. Так что хватит прикидываться. Рассказывай, что ты тут делал и куда делась вдова. Но сначала отдай пистолет.
Каучу вырывает у меня пистолет и отдает его лейтенанту. Я глубоко вздыхаю.
- Только постарайся поменьше врать, - говорит Трам. -
Вдова, - начинаю я рассказывать, - смылась. Я хотел с ней побеседовать и решил заглянуть сюда. Только подошел к аллее, вижу, катит ваша машина. Тут я спрятался за изгородь. Гляжу, из машины выходят Каучу и блондиночка. Потом Каучу уехал, а вдовушка скрылась в доме. Она, видно, юркнула в черный ход, и поминай как звали. Сработано все было чисто.
- А потом ты надумал пошуровать на вилле? - спрашивает Каучу.
- Да нет, - говорю. - Просто в доме никого не было, и мне захотелось взглянуть на новую мебель. Ведь я собираюсь обставить свою квартиру в стиле модерн.
- О твоей квартире государство позаботится, - хмыкнул Каучу.
Тем временем Трам стал шарить по комнате. Если он вздумает открыть шкаф, я пропал. Он осмотрел кресла, заглянул под кровать, раздвинул занавеси.
- Что же ты все-таки искал? - спрашивает Трам.
- Сам не знаю. Когда ищешь, чего-нибудь да найдешь.
- Мы утром итак все перерыли, - говорит Каучу. - Все уголки обшарили.
Трам в сердцах пнул ногой ворох белья на ковре.
- Пошли, - сказал он.
- Куда? - спрашиваю.
- В Центральное управление, - отвечает Трам. - Ты арестован по обвинению в нарушении неприкосновенности жилища. Посиди, милейший, в холодке. Не то снова повезешь в своей машине покойничков на прогулку.
И мы потопали. Проходя мимо живой изгороди, за которой прятался Грэг, я стал насвистывать одну модную песенку. Теперь Грэг знает, что ему делать.
Наконец мы подъехали к Централке. Трам повел меня прямо в свой кабинет, и Каучу потрусил за нами, словно верная собачонка.
- А теперь давай побеседуем, - сказал Трам, когда мы уселись поудобнее. - И выкинь из головы, что ты опять сумеешь удрать.
- Не беспокойся, - отвечаю. - Мне надо отдохнуть и хорошенько выспаться. Ну, спрашивай!
Трам вынул мою пачку сигарет и бросил ее на стол. Я взял ее и открыл.
- Пустая, - говорю.
- Знаю, - отвечает Трам. - Пустая и клочок обертки оторван. Вот он. Что ты об этом скажешь?
Он вынул из ящика клочок бумаги и положил его на стол. Я улыбнулся.
- Допер, - говорю. - Я так и думал.
- Не у одного тебя черепушка работает. Не нужно большого ума, чтобы понять: раз ты измерил слой пепла, значит, сигарета еще дымилась. А раз она дымилась, то сунуть ее в руку покойничку могла одна вдова. Остается выяснить, зачем вдовушке понадобился этот трюк. Ты сам что-нибудь знаешь?
- Ровным счетом ничего. Пока вся эта история - темный лес. Есть у тебя хоть какие-нибудь догадки?
- Целых сто и ни одной вполне убедительной, - говорит Трам. - А пока я хотел бы узнать от тебя кое-что о толстяке Доменико.
- Кто такой? - спрашиваю.
- Тот самый тип, которого ты возил на прогулку в машине. - Впервые слышу, что его звали Доменико.
- Значит, ты его хлопнул, даже не познакомившись, - удивился Трам.
- Никого я не хлопнул, - говорю и рассказываю, как было дело. Только я умолк, как Трам и Каучу загоготали, словно им пятки щекочут.
- Тебе бы надо писать комические пьески для телевидения, - говорит Каучу. - Фантазия у тебя здорово работает, да только здесь твой талант зря пропадает.
Я похвал плечами.
- Можете гоготать сколько вам влезет. А только все так и было.
- Выходит, ты продырявил ему спину, желая посмотреть, что у него внутри? - спрашивает Каучу.
- Дырку в спине ему не я проделал, - говорю, - а тот, кто прятался под задним сиденьем моей машины.
- Толстяк Доменико был одним из шоферов Блю Катарро. Ты что, и этого не знал? - спрашивает Трам.
При имени Блю Катарро я насторожился.
«Черт побери! - говорю я себе. - Кое-что начинает проясняться. Блю Катарро - владелец ночного клуба «Морено». А вдова с фиолетовыми глазами, по ее словам, именно там провела ночь в то самое время, когда ее муженек отправился к праотцам.
Ну а что за тип Блю Катарро; все знают. И полиция тоже знает. В архиве на него имеется солидное досье, но полиции так и не удалось найти свидетелей. Начал он свою карьеру с того, что ограбил автобус туристов и многих из них укокошил, затем изрезал на куски президента одного страхового общества, причем в присутствии всего наблюдательного совета. Но и тут он выкрутился, доказав, что произошла ошибка. Лишь один единственный раз его поймали на месте преступления, упекли в тюрьму и даже судили. Он пощекотал кинжалом владельца обувного магазина. Корреспондент газеты «Курьерский вестник» сфотографировал Блю в тот самый миг, когда он сжимал в руке кинжал, вонзившийся в спину жертвы.
Но и тогда Блю Катарро доказал, что он лишь вынимал кинжал из раны. А разве можно осудить человека, вынимающего кинжал из спины ближнего? Всего Блю Катарро укокошил девяносто шесть человек, включая пассажиров автобуса. Полиции все это известно, но она не в силах что-либо предпринять. Со временем Блю Катарро отошел от активной деятельности и открыл ночной клуб «Морено». Там он по-прежнему занимается всякими темными делишками, но уже под прикрытием законности. «Морено» - лучший ночной клуб в городе, его посещают самые уважаемые граждане и первые богачи. На втором этаже играют в азартные игры. Но попасть туда могут лишь очень немногие. Пока дирекция «Морено» не наведет о вас все справки, о втором этаже нечего и мечтать. Полиция не раз пыталась проникнуть наверх, но так и не сумела. Ведь для этого надо иметь большие связи в верхах».
Все это я вспомнил буквально за одну минуту и попытался соединить вместе разрозненные куски. Но тут оплеуха Каучу вернула меня к действительности.
- Еще рано спать, милейший, - говорит Каучу. - Лейтенант о чем-то спросил тебя, а ты до сих пор не ответил.
- Прости, - говорю. - Я забыл о чем ты меня спрашиваешь, Трам. Может, повторишь свой вопрос?
- Ты знал, что толстяк Доменико был одним из шоферов Блю Катарро? - спокойно сказал Трам.
- Нет, но сам факт, что тут замешан Блю Катарро, открывает новые пути для расследования.
Трам поднялся и стал расхаживать по комнате.
- Если только этот путь не окажется в итоге тупиком. - Надо еще доказать, что Блю Катарро замешан в этой истории, - заметил Каучу.
Трам остановился, пристально поглядел на меня. В ответ я многозначительно улыбнулся. Вижу, что он растерян и никак не может принять решения. В этот момент вошел фараон и положил на стол пистолет и лист бумаги. Трам взял бумагу, прочел ее и тихонько вздохнул.
- Можешь забирать свою игрушку. Пуля, уложившая наповал толстяка Доменико, от пистолета другого калибра.