Эта смола представляет собой высохший на воздухе млечный сок Pastinaca Opoponax Willd. В продажу опопанакс поступает в виде красно-желтых или коричневых зерен или комков неправильной формы, имеющих очень своеобразный запах и горьковатый пряный вкус.

— Мы не можем этого сделать. Только не это опять.

Нориа, поджав губы, ковырялась в рисе. Мортен, Вильнев и Паула, которая кормила на руках Нирину, сидели с Нориа вокруг маленького костра и смотрели на нее вопросительно.

— Нам нужно идти в этом направлении? — Вильнев указал рукой на реку, в сторону востока.

Нориа кивнула.

— Да, но мы пойдем в обход реки. Мы же уже говорили об этом.

Паула посмотрела на своих попутчиков и поняла, что они остановились здесь не из-за беспокойства о ней и Ласло. Только лишь река вынудила их сделать перерыв.

— В обход — и к тому же без носильщиков?

Паула, слегка дрожа, перевела взгляд с Нирины на свои ноги, которые все еще были похожи на красные куски мяса. Так как у нее не было сандалий, она ходила в чулках, но каждый раз, когда она садилась, она снимала чулки, чтобы на стопы попадал воздух.

— В обход — почему это? — повторила она.

— Это река крокодилов. И это фади.

Мортен саркастически рассмеялся. Теперь он снова шепелявил, как было привычно для Паулы.

— Поэтому нет ни лодок, ни моста, и никто не сможет переправить нас на другой берег, — объяснил Вильнев. Затем он с улыбкой добавил: — А плыть при таких обстоятельствах нет смысла.

— Почему бы нам, в таком случае, не построить лодку? — спросила Паула.

— Нельзя. — Нориа скрестила руки на груди. — Лодка нарушит покой наших предков.

— Мои предки здесь не плавают. — Мортен покачал головой, затем посмотрел на Паулу. — «Но Ты отринул народ Твой, дом Иакова, потому что они многое переняли от востока: и чародеи у них, как у Филистимлян, и с сынами чужих они в общении». Исаия 2, 6. — На этот раз фраза прозвучала совсем как раньше. — Нам не стоит принимать это так близко к сердцу.

Нориа развернулась и ушла, не сказав ни слова.

— Она нам нужна, без нее мы потеряемся.

Паула надела чулки и встала, чтобы поговорить с Нориа. Смена положения совсем не понравилась Нирине, и он начал плакать. Паула погладила его по спине, но он плакал все громче. Она положила его себе на плечи и успокаивающе похлопала по спине, пытаясь догнать Нориа. Но ей сложно было идти вперед, учитывая состояние стоп и плач Нирины.

Нориа остановилась на пригорке, откуда было видно реку, и стала смотреть на священный водоем своих предков, отвернувшись от тяжело дышащей Пауле.

— Должно быть, все это просто невыносимо для вас, — сказала Паула и заметила, что ее отношение к Нориа изменилось. «Ты погубила ее возлюбленного, и вот ты уже лучше к ней относишься. Какая же ты жалкая лицемерка! — отозвался ее внутренний голос. — Браво!»

Нориа молчала. Паула проследила за ее взглядом на реку и, присмотревшись, увидела крокодилов, которые медленно передвигались под коричневой поверхностью воды. Можно было различить только их маленькие ноздри и янтарно-желтые глаза. У Паулы по спине пробежали мурашки: это были большие, очень большие крокодилы. Они обратили свое внимание на Нориа.

— Конечно же, моя жизнь до настоящего момента значительно отличалась от вашей, но, несмотря на это, я вас понимаю.

Нориа фыркнула.

— Да, действительно, с одной стороны — миссионеры, которые вас воспитали, с другой стороны — мир, из которого вы родом. Это действительно сложно соединить друг с другом.

Паула взглянула на Нирину, который спокойно лежал у нее на руках и с интересом смотрел на нее. «С Нориа поступили так же, как и с Нириной, выбросили ее в реку с крокодилами», — подумала Паула и вдруг вспомнила о своих родителях. Насколько сложно ей было с матерью, и с какой любовью ее баловал отец! Откуда она могла знать, что чувствует человек, от которого отказались? Даже если учесть, что ее муж чуть было не погубил ее, она не имела ни малейшего понятия о том, что пришлось пережить Нориа в детстве. Она хотела быть честной с Нориа, даже если это было нелегко. Паула кашлянула несколько раз.

— Нет, вы правы, извините меня, Нориа, я понятия не имею, как вы себя чувствуете, но я хотела бы, чтобы вы знали: мне жаль, что Ласло мертв.

Она продолжала говорить, потому что ей обязательно нужно было найти подход к Нориа.

— Это произошло просто так, на ровном месте. Он хотел только достать джекфрут с дерева, мы и секунды не думали о том, что это может быть опасно. Вы действительно считаете, что это произошло из-за того, что я нашла Нирину? — Паула не знала, что ей еще сказать.

— Нет. — Нориа сняла груз с плеч Паулы. Она облегченно вздохнула, но Нориа продолжила: — Мы никогда не узнаем, связано ли это с ним; возможно, случилось что-то другое. — Нориа говорила медленно и хрипло. — Ласло повернулся к нам спиной, потому что его позвали предки. Они, конечно же, скучают по молодому, красивому, сильному мужчине. — Нориа повернулась к Пауле. — Все эти дряхлые старики из вечности завидовали мне и радости, которую приносил мне Ласло. — Нориа вытерла слезы и улыбнулась. — И я их хорошо понимаю.

Паула улыбнулась ей в ответ. Но вдруг на лице Нориа улыбка застыла и превратилась в порицание.

— Предков я понимаю, а вас нет. Вам недостаточно того, что вы устроили? Вы нарушили фади, и, если вы еще один нарушите, мы все умрем. — Она указала на крокодилов. — Здесь живут голодные предки. И я думаю, что они испытывают особый голод по отношению к Нирине, которого они ждут уже несколько дней. Я думаю, ваша семья ищет смерти.

— Ерунда!

— Ваша бабушка была такой, она не слушала советов.

Паула почувствовала, как ей в голову ударила кровь.

— Что вам известно о Матильде?

— Ничего. — Нориа встала и посмотрела на нее. — Я не знаю ничего о вашей бабушке, я просто полагаю, что для европейца это очень смелое решение — жить здесь, на северо-востоке Мадагаскара.

Нориа еще никогда не смотрела Пауле в глаза так демонстративно — она врет, Паула была в этом уверена. Что-то здесь было не так.

— Если европейцы не умирают от малярии или чумы, то погибают от проказы. Что вам вообще здесь нужно? Вы вторгаетесь в нашу страну, разрушаете все: людей и традиции. — Нориа покачала головой. — Вы даже заражаете нашу королеву своими смехотворными идеями о Боге. Ну хорошо, мне все равно, пойдемте обратно. Посмотрим, что происходит.

— А потом — мы построим лодку?

— Если вам так хочется умереть.

Нориа двинулась назад. Паула снова похромала за ней с Нириной на руках. Если она была так против того, чтобы перейти эту реку, почему она тогда просто не оставит этих глупых европейцев, что удерживает ее? Может, надежда получить платье Паулы? Нет, Нориа была единственной из них, кто мог вернуться и откопать сундуки. Должны быть другие причины. И почему она упомянула о бабушке Паулы, а потом сделала вид, что имела в виду европейцев в целом?

Когда Паула с Нириной наконец вернулись к остальным, которые, несмотря на жару, все еще сидели вокруг костра, между Мортеном, Вильневом и Нориа разгорелся спор. Паула присела, сразу же сняла чулки и посмотрела на свои ободранные стопы, прислушиваясь к ним.

Мортен был непривычно вспыльчив.

— Однодеревка! Это же просто безумие — чтобы соорудить нечто подобное, нам понадобятся годы. Не говоря уже о том, что у нас нет инструментов, чтобы вырезать ее.

— Разве мы не договорились о том, что нам нужно перебраться через реку? — спросил Вильнев.

Мортен кивнул.

— А если мы попробуем применить огонь, — вмешалась Паула, — тогда внутренняя часть дерева просто выгорит.

— А как, госпожа Келлерманн, вы собираетесь повалить такое большое дерево, чтобы нам всем хватило там места? — Мортен надул губы.

— Тут достаточно деревьев, которые уже лежат.

Нориа засмеялась.

— Те, которые уже повалены, или поражены термитами, или обвиты лианами: это мягкая древесина, которая точно не подойдет для лодки.

Паула и Вильнев переглянулись и посмотрели на реку. Они не видели крокодилов из-за зарослей слоновьего уха и листьев бамбука; река казалась абсолютно безопасной. Должен быть путь, и она его найдет. У нее больше не осталось сил, и ее ногам нужен покой.

— Если мы не можем построить лодку, то как насчет плота?

— Отлично, тогда бросимся сразу к крокодилам. — Мортен язвительно засмеялся. — Кто первый?

— Река не такая уж и широкая, мы могли бы попытаться. — Вильнев замешкался. — Но из чего мы сделаем плот, если вся древесина трухлявая, а здоровое дерево нам не срубить без топора и пилы?

Паула посмотрела на реку. Она уже знала, что нужно делать.

— Бамбук. Мы построим плот из бамбука. Наши ножи достаточно острые для бамбука? — Она вопросительно посмотрела Нориа в лицо.

Та только вяло пожала плечами.

— Это можно попробовать. — Вильнев подскочил, схватил свой нож и побежал вниз, к реке.

Мортен, Паула и Нориа молча наблюдали за тем, как усердно он пытался срезать побег бамбука. Он снова и снова наносил удары клинком по стволу, пока тот наконец не надломился. Окончательно его срубив, он триумфально поднял его вверх и покачал им.

— Мортен, ну давайте же, идите сюда, помогите мне! — крикнул он. Мортен неохотно поднялся и с раздраженным видом медленно пошел к реке.

Пока Паула смотрела, как мужчины работают, она подумала, что одного бамбука будет недостаточно.

— Нориа, нам нужно что-то, чтобы соединить прутья бамбука. Веревки.

Нориа тяжело вздохнула.

— Вы действительно хотите это сделать? Пойдемте со мной. — Нориа схватила нож и пошла обратно в джунгли, откуда она только что вернулась.

Паула поспешила встать, завернула Нирину в платок, повязала его перед грудью и последовала за Нориа. С каждым шагом она чувствовала, как листья и ветки впиваются в ее стопы, и с нетерпением ждала того дня, когда сможет снова одеть свою обувь.

Нориа что-то искала. Она осмотрела деревья, пошла дальше, постоянно меняя направление, пока наконец не остановилась перед пальмой.

— Рафия, — сказала она, когда Паула наконец ее догнала и, с трудом переводя дыхание, подошла к ней.

— Как по мне, обычная пальма.

Нориа возвела глаза к небу и вызывающе посмотрела на Паулу, которая сказала:

— Ну хорошо, это выглядит как пальма с очень большими листьями.

— Посмотрите внимательнее.

Паула подошла ближе, хотя земля вокруг пальмы была усыпана колючими листьями. Она повернулась и вопросительно взглянула на Нориа. Та прошла мимо нее и залезла на ствол, из которого брал начало бахромчатый пальмовый лист. Там она с помощью ножа отрезала старые коричневые листья и бросила их под ноги Пауле. Они напомнили Пауле волокно. Очень осторожно, чтобы не потревожить Нирину, она опустилась на колени и подняла несколько листьев. Эти мертвые пальмовые листья не только выглядели как волокно, они и на ощупь были такими. Паула взяла несколько прожилок и двумя руками натянула их, чтобы посмотреть, насколько они крепкие. Сначала волокна выдерживали нагрузку, но затем она усилила натяжение, и волокна порвались. «Однако, если несколько таких волокон сплести в канат, то им можно будет связать бамбуковые стволы», — подумала Паула.

Она собрала высохшие волокна в пучок. Нирина проснулся и начал капризничать. Так как она не могла взять его на руки, она начала петь ему единственную песню, которую им пел отец, хотя мать и не любила ее.

— «Ку-ку, ку-ку», — звучит в лесу…

Нирине песня, по всей вероятности, понравилась, потому что он немного успокоился. Спустя некоторое время Пауле показалось, что ей слышится эхо. Она удивленно посмотрела на Нориа, которая ожесточенно работала ножом, отрезая листья пальмы, но рот ее был плотно закрыт.

Паула снова начала петь и через несколько тактов снова услышала эхо. Она прислушалась к Нирине, но он только тихо посапывал, а затем начал плакать, и ей пришлось напевать громче.

Теперь она слышала эхо отчетливо. Паула обернулась, продолжая петь. «Это похоже на Вильнева», — подумала она и стала искать его взглядом между деревьями. Но там не было ни души.

Ей стало тревожно. Она попыталась обратить на себя внимание Нориа и сказать ей, что надо слезть с пальмы.

Нориа возвела глаза к небу, но спустилась.

— Что случилось? — спросила она.

— Чччшш. Послушайте же. Вы слышите?

Нориа хотела уже возразить, но Паула приложила палец к губам и еще раз настоятельно попросила ее прислушаться.

— Пожалуйста! — Паула снова начала петь, и через несколько тактов опять послышался другой голос.

Нориа побледнела.

— Пойте дальше, — попросила она и оглянулась так же, как и Паула прежде. Она закинула голову и присмотрелась к верхушкам деревьев.

Вдруг она широко раскрыла глаза, приложила ладонь ко рту и сделала несколько шагов назад.

Паула смотрела в том же направлении, чтобы выяснить, что так испугало Нориа, и заметила птицу.

Это был дронго.

Она сразу же перестала петь и пристально посмотрела на птицу. Дронго выглядел точно так же, как и та мертвая птица, которую они с Ласло нашли в лагере своих преследователей.

Взгляды Нориа и Паулы встретились.

Нориа дышала так часто, что Паула невольно дотронулась до ее руки, чтобы успокоить ее, но Нориа стряхнула ее пальцы.

— Это же просто дронго. — Паула попыталась унять волнение Нориа, хотя на нее птица тоже нагоняла тревогу. — Я не знала, что он так хорошо умеет имитировать человеческую речь.

— Нет, это не только птица, это еще и дух Ласло. Его душа перешла в эту птицу, чтобы навестить нас.

Паула сглотнула. Это, конечно же, ерунда. Полная ерунда. Слово на букву Е. Она пыталась вспомнить, что бормотал Ласло перед смертью: «Никому нельзя убивать дронго. Фади».

А также: «Все лгут». И потом: «Любите».

Следует ли ей рассказать об этом Нориа?

— Спойте еще, — попросила Нориа и кивнула ей.

Мысль о том, что в золотой сети осталось только тело Ласло, а его душа прилетела к ним и весело напевает с дерева, была утешительной. «Ерунда, — настаивал ее внутренний голос, — это такая же ложь, как и христианские представления о воскрешении, о рае и аде». Однако она снова начала петь, а дронго повторял ее слова, воспроизводил каждый звук, будто это был человек. «Ерунда, ерунда», — шептал голос, но затем появились голубые лазуритовые бабочки, и голос наконец стих. Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на своем дуэте с этим дронго, и только когда они вдвоем допели, она посмотрела на Нориа.

Лицо Нориа было похоже на каменную маску, но из глаз ее текли слезы.

Было тихо, Паула слышала только свое дыхание: никаких насекомых, птиц, никакого шуршания, плеска воды — ничего, только их дыхание.

— Это… — начала Нориа, и у Паулы было такое ощущение, что она борется с собой и хочет довериться ей.

В этот момент дронго каркнул и улетел.

Нориа замолчала, вытерла слезы с лица и наклонилась за связкой волокон. Она водрузила связку себе на голову, оставила Паулу и без всяких комментариев пошла обратно к реке.

Паула посмотрела ей вслед. «Неважно, — подумала она, — неважно, что все это значит, нам нужно идти вперед». Она опустилась на колени, чтобы собрать оставшиеся волокна, и уловила аромат, который уже был ей знаком. Дымный, древесный, чувственный аромат с табачной ноткой. Аромат черной амбры.