Желтые лампы мягко освещали бассейн и тропические растения, выгодно подчеркивая загорелое тело Антонии и создавая атмосферу декаданса, которая соответствовала ее настроению.

Откинув волосы с лица назад и пригладив их руками, Антония одним движением выбралась из бассейна, посмотрела на часы и увидела, что уже почти десять. Если Росс собирается вечером плавать, — что он делал по вечерам довольно часто, — то будет здесь с минуты на минуту, а она ведь не виделась с ним уже несколько недель.

И это были определенно неприятные недели. Пораженная тем, как сильно ей не хватает Росса, Антония сперва решила, что ей нужно разнообразие, чтобы выкинуть его из головы. Она, как сумасшедшая, принялась флиртовать с одним приехавшим из Швейцарии банкиром, познакомившись с ним на скучном обеде, который давали еще более скучные деловые партнеры Ричарда. Вначале этот симпатичный банкир с готовностью ответил ей, так что она уже была уверена в успехе, но следующий день стал чистым кошмаром. Они договорилась встретиться в одном интимном ресторане. Антония несколько часов готовилась к встрече и насочиняла Ричарду целую кучу небылиц, чтобы вырваться из дома. Она пришла, а у этого сосунка не хватило даже храбрости самому отказать ей — он передал записку через метрдотеля.

Банкир писал, что просит прощения и что он передумал. Антония очень привлекательная женщина, но только он понял, что любит свою жену и не желает испортить ее будущее ради минутного удовольствия.

«Ну и прекрасно, — злобно подумала Антония, — потеряла я немного».

Однако отказ задел ее гордость, и поскольку никакие заботы не занимали ее голову, Антония стала все чаще думать о Россе. Наконец, после долгих пустых недель, проведенных вне «Мызы», она решила, что просто должна с ним встретиться. Она извинится за свое поведение в Рождество. Она напомнит Россу о том — словно он мог позабыть! — чего он лишается. И после этого они возобновят свои давние непринужденные отношения, будут понимать друг друга и дарить друг другу наслаждение.

…………………………………………..

Тоска ударила Доминика, словно кувалда. Немного стыдясь своего недавнего поведения, — правда, скорее из-за того, что расстроил Тессу, а не из-за того, что обидел эту омерзительную Холли, — он промыл кисти, которыми Тесса в него швырнула, и даже сполоснул целую пирамиду чашек, из которых весь день пил кофе.

После этого Доминик сел и приготовился спокойно провести вечер перед камином с альбомом и угольным карандашом в руках, и тут его без всякой причины обуяла тоска. «Это Тесса, — подумал Доминик угрюмо, — наслала ее на меня». Ему надо выбраться из дому, куда-нибудь пойти… что-нибудь сделать… а так как будущая бывшая жена, чтобы хоть как-то насолить ему, забрала у него мобильник, он почувствовал себя пойманным в ловушку.

…………………………………………..

Менее чем через полчаса Доминик уже взбирался на высокий табурет, прислонял костыли к стойке бара и на радостях заказывал себе коньяк. Даже его жена не подозревала, как ловко он управляется с костылями, однако все равно путешествие до конца улочки было сопряжено с некоторым риском, не считая того, что он мог просто замерзнуть. Но Доминик верно рассчитал, что почти каждый остановится и предложит подвезти столь очевидно недееспособного молодого человека, и почти каждый — в виде старого, уже отошедшего от дел овцевода — именно так и сделал: подвез Доминика прямо к освещенному парадному подъезду отеля «Мыза Чаррингтон».

«То, что ты инвалид, — уяснил для себя Доминик, — дает некоторые преимущества».

Например, гораздо проще завязать беседу. Куда бы он ни пошел, его всюду спрашивали, как его угораздило сломать ногу, и, чтобы порадовать интересующихся, Доминик напридумывал всяких оригинальных историй.

— Ну и как это произошло? — в самый нужный момент спросил мужчина, сидевший на соседнем барном стуле. Ему было за сорок, усталые глаза, очки в стальной оправе, вид утратившего вкус к жизни человека — он явно нуждался в том, чтобы его развлекли, так что Доминик незамедлительно начал рассказ. В этой версии истории были задействованы: легкий самолет, пилот с больным сердцем, вынужденная посадка на воду в Средиземном море, тридцать шесть часов качки без еды и питья и кружащий вокруг плавник акулы в качестве единственного компаньона.

— С тех пор я наверстываю упущенное, — сказал он в завершение и поднял свой пустой стакан, надеясь, что сосед, увлеченный рассказом, поймет намек и угостит его.

— Напридумывал ты много, — заметил с ухмылкой сосед Доминика. — Но я, так и быть, тебя угощу.

Ничуть не смутившись, лишь немного удивляясь, Доминик пожал ему руку.

— Доминик Тейлор. Как ты узнал, что я вру?

— Ричард Сеймур-Смит, — ответил сосед и знаком дал понять бармену, что надо повторить. — Все просто. — Посмотрев на свободный табурет слева от себя, он добавил: — У меня жена — отпетая лгунья. Так что распознавание лжи имеет для меня особый интерес.

Дальше Доминику не составило труда сложить из кусочков всю историю Ричарда. Этот умный, скромный человек был страстно влюблен в свою жену и на ее неверность реагировал единственным известным ему способом: закрывал глаза и делал вид, что неверности не существует. Это проще, чем идти на открытое столкновение. Он боялся ее потерять. Он не мог себе представить жизни без Антонии. По его мнению, неверная жена лучше, чем вообще никакой жены.

Как только Ричард назвал имя Антонии, все встало на свои места. Доминик не мог не подивиться причудам судьбы. Ему потребовалось задействовать все свое самообладание, и даже больше, чтобы промолчать и не сказать о том, что и он вовлечен в этот сложный треугольник.

Когда Ричард извинился и ушел звонить по телефону, Доминик решил немного обследовать отель. Ловко передвигаясь на костылях, он, проходя мимо администраторской стойки, подмигнул и улыбнулся Сильви Нэш, которая работала в вечернюю смену. Эта девушка с лицом и фигурой куклы Барби гораздо больше соответствовала представлению Доминика о гостиничном администраторе, чем ураганная Холли.

Доминик осторожно заглянул в дверь, ведущую в многолюдный ресторан, и быстро убрал голову, как только заметил Макса Монагана, сидевшего за столиком недалеко от входа. Доминику очень не хотелось, чтобы сейчас, поздним вечером его пинком вышвырнули в сугроб. Он наслаждался. К тому же ему очень хотелось узнать, где сейчас проводит время эта ничтожная, бесстыдная Антония.

Погружаясь в бассейн, Росс думал, что он один. Только когда он вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, то увидел ее — она сидела под сенью тропической зелени и молча наблюдала за ним.

— Антония, — произнес он это осторожно, просто констатируя ее присутствие. Росс подозревал, что встреча эта подстроена.

— Привет, Росс, — это был почти шепот. — Я по тебе скучала.

Он промолчал, и Антония подняла глаза, понимая, что Росс ждет чего-то еще.

— Я пришла попросить прощения, — продолжила Антония уже громче. Она любовалась его загорелым, превосходным телом и от страсти то сжимала, то разжимала пальцы. — Я нарушила правила и прошу прощения. Но теперь я снова вернулась.

— Вижу. — Росс не мог не восхититься ее искусством. Антония прекрасно знала, как лучше всего себя преподнести. В топазного цвета бикини, которое присутствовало на ее теле лишь намеком, с гладко зачесанными назад волосами, она устроилась на краю бассейна и вяло макала в воду большой палец ноги. Вид у нее был изумительный, невинный и соблазнительный одновременно.

Росс понимал, что ей нужны отнюдь не уроки плавания.

Он подумал о Тессе, с которой хотел бы быть. Затем о Доминике, который разговаривал с ним дерзко и с презрением. Кроме того, Доминик живет в доме у Тессы и, поскольку спальня там одна, спит с Тессой в одной постели.

Антония почувствовала, что момент самый подходящий, соскользнула в воду и стала гипнотически медленно подплывать к Россу. Росс не стал от нее отстраняться.

Доминик приоткрыл тяжелую дверь из зеленого стекла ровно настолько, чтобы видеть все происходящее, оставаясь незамеченным, и победно улыбнулся. Как-то на днях у него промелькнула мысль, что они с Россом, вообще-то, очень похожи. Но поскольку Доминик был на стороне Тессы, то в нем проснулась Мэри Уайтхаус. Здесь, сейчас и при сложившихся обстоятельствах они были по разные стороны баррикад. Доминик с огромным удовольствием распахнул дверь и взмахнул костылем, изображая радостное приветствие.

— Добрый вечер, мистер Монаган! — Доминик приставил ладонь ко лбу, чтобы заслонить свет и видеть отчетливее. Затем преувеличенно удивился, подковылял к краю бассейна и улыбнулся Антонии самой обезоруживающей улыбкой.

— Вот это да! Какой сюрприз! Миссис Сеймур-Смит пользуется всем, что может предоставить отель.

— Кто вы такой, черт побери? — возмущенно спросила Антония, поспешно возвращая на место только что скинутый верх от бикини и благодаря судьбу за то, что их не прервали на пять минут позже.

— Частный детектив, миссис Сеймур-Смит, нанятый вашим мужем. И я, должен признаться, поражен. Ведь только этим утром мистер Монаган заверял меня, что он не занимается любовью где и с кем только может, но вот сейчас здесь вы оба…

— Мы оба что? — крикнула Антония, но Росс ее перебил.

— Не волнуйся, — сказал он быстро и посмотрел со злобой вслед удаляющемуся Доминику, как никогда жалея, что не может его сейчас прибить. — Все это чушь. Он не частный детектив. Успокойся. Он ушел.

— И я тоже ушла, — бросила Антония, быстро подплыла к бортику бассейна и вылезла из воды. — У твоего друга странные шутки, и мне они совсем не нравятся.

— Мне тоже, — угрюмо ответил Росс, сердито глядя на зеленую стеклянную дверь, за которой скрылся Доминик. — И ради бога, не называй его моим другом. Никакой он мне не друг.

…………………………………………..

— Милая, иди сюда и сядь. Нам надо поговорить.

Грейс настороженно посмотрела на мать, пытаясь догадаться, о чем пойдет речь. Она ведь не собирается опять читать лекцию о контрацепции! Об этом они уже говорили в прошлом году.

Мэтти, внутренне содрогаясь от страха, похлопала рядом с собой по дивану. Какие бы слова она ни подобрала, для Грейс это будет самым сильным потрясением в жизни.

— Милая, я должна тебе кое-что сказать, — быстро проговорила Мэтти, решившись наконец и схватив дочь за руку так сильно, что та отстранилась. — Я не думала, что это будет необходимо, но сейчас я вижу, что это так, и всему виной я. Ты будешь мной очень недовольна, Грейс, когда я признаюсь тебе, откуда все узнала.

— Что узнала? — Грейс была в полном недоумении. Это не лекция по половому воспитанию. Мэтти вся бледная от волнения.

Когда ее мать сунула руку под одну из подушек и вытащила оттуда дневник, Грейс отчаянно вскрикнула и хотела его выхватить.

— Это мое! Ты не имеешь права даже прикасаться к нему!

— Милая, я его прочитала. — Мэтти откинулась на спинку дивана. Ей хотелось обнять дочь, но она понимала, что сейчас это невозможно. — Я прочла его весь, поэтому и хочу с тобой поговорить.

— Это никого не касается! — огрызнулась Грейс, трясясь от ярости. — Это не твое дело. Тебе нельзя читать мои личные записи…

— Но мне пришлось, — прервала ее печальным голосом Мэтти, — по особым причинам, о которых я тебе и расскажу. Милая, я не хотела, чтобы у меня возникала такая необходимость, но я должна сказать тебе кое-что о Россе, и это будет для тебя большим потрясением.

— Ну, говори. — Лицо Грейс было мрачно. Сейчас ее мать, наверное, начнет лекцию о том, как опасны мужчины, которые старше. «Риск — благородное дело», — подумала про себя Грейс с горечью.

— Ладно. — Мэтти, у которой сердце бешено колотилось в груди, а ладони сделались липкими от пота, закрыла глаза. — Милая, Росс Монаган был… то есть он и сейчас… твой отец.