Долгие годы многие женщины уличали Росса во лжи, так что теперь он считал себя умелым лгуном. Когда его ставили перед лицом доказательств, он твердо придерживался своего девиза: «Отрицать, отрицать и еще раз отрицать». И пока что такая тактика служила ему превосходно. Лгать было просто: стой подольше на своем, и в конце концов аргументы у обвинителя кончатся.

Но с Тессой так не получалось. Начнем с того, что она никогда не спорила, и если даже сомневалась в истинности его слов, то никак этого не проявляла.

Для Росса это означало, что, чем охотнее она принимала его объяснения, тем запутанней они становились.

— И так как Нико убежден, что этот его знакомый заинтересуется твоими работами, — говорил Росс, продолжая плести свою лживую сеть, — он спросил меня, не может ли он на время взять твою картину.

— Превосходно, — радостно откликнулась Тесса. — Только это не моя, а твоя картина. Твоя.

— Ну да… так вот сейчас этот знакомый в Америке, и даже Нико не знает, когда он вернется. Но как только это произойдет, он сразу посмотрит на твою — мою — картину, и Нико тут же ее вернет.

— Хорошо. Росс, не можешь дать мне вон ту книгу, что лежит на комоде?

— На это может уйти несколько месяцев, — осторожно прибавил он.

Тесса склонила голову набок. Она медленно и членораздельно произнесла:

— Это библиотечная книга. К тому времени ее уже надо будет вернуть. Не можешь дать мне ее сейчас?

— Я имел в виду картину, — сказал Росс, чувствуя себя немного неуютно.

— Мне уже надоела эта история! — крикнула Тесса и бросила ему в голову подушку. — Делай со своей картиной что хочешь! Дай мне только ту чертову книгу!

…………………………………………..

Несмотря на полное ухабов начало, вечер получился лучше, чем того ожидали и Доминик, и Холли.

Так как Доминик не имел собственного транспортного средства, Холли заехала за ним в домик Тессы. Холли не хотела, чтобы он подумал, что она хочет произвести на него впечатление, и нарочно оделась как можно проще: в однотонную, безо всякой отделки хлопчатобумажную рубашку цвета шалфейного листа, выпущенную поверх зеленых, но более темного оттенка джинсов от Фьоруччи. Минимум косметики, совсем чуть-чуть духов и непосредственная манера поведения дополнили ее имидж. Ее замысел Доминик разгадал сразу и с большим удовольствием постарался перещеголять ее во всех отношениях. Его мятая вязаная кофта и драные джинсы были по-настоящему старыми, косметикой он не пользовался, а что касается непосредственности, то в этом ему равных не было.

Словесная перепалка долго не продлилась. После нескольких бокалов, выпитых в крохотном, освещенном свечами баре в центре Бата, Доминику удалось пробиться сквозь многомильную линию обороны и узнать — к своему удивлению, — что Холли любит слушать живой джаз.

Через три часа он с еще большим удивлением узнал, что она не только хорошо танцует, но что выносливости у нее больше, чем у игрока в регби. Золотисто-рыжие волосы Холли развевались, щеки горели, бедра покачивались. Она просто монополизировала танцпол, постоянно перекидывалась репликами с музыкантами и утанцевала до упаду нескольких партнеров.

И поскольку все это происходило в душном, прокуренном подвальчике, Холли приходилось очень много пить.

— Пиццу, — произнесла она наконец, плюхнувшись рядом с Домиником и допив его пиво. — Я должна съесть пиццу. Тут за углом превосходный ресторан.

— Очень хорошо, — ответил Доминик. — Только неизвестно, как я сегодня доберусь домой, ведь вести машину тебе точно нельзя. Ты напилась.

— Я получаю огромное удовольствие, — произнесла Холли, и в голосе ее звучало удивление. — А я ведь не хотела сюда идти. Какая жизнь странная, правда?

— Чудна́я, — согласился Доминик, сохраняя на лице серьезное выражение и приходя к заключению, что Холли на самом деле не так уж плоха. — Только я все-таки не знаю, каким образом я попаду домой.

Холли изобразила пустым стаканом туманный жест.

— Нет проблем, останешься у меня. Я живу тут недалеко. — Она улыбнулась и толкнула Доминика локтем, отчего он чуть не слетел на пол. — Только не хочу, чтобы ты меня неправильно понял. Я говорю только о ночлеге, и никакой эротики.

— Как раз угадала мои желания, — согласился Доминик с огромным облегчением. Он взял Холли за руку и заставил ее встать. — Теперь — пицца. Если ты сейчас же чего-нибудь не съешь, то отбросишь копыта.

…………………………………………..

Доминик не считал Холли привлекательной, но был готов допустить, что в ней есть что-то такое, что, без сомнения, может нравиться другим мужчинам.

И вот теперь, когда они были у Холли дома и когда Доминик уже принял внутрь большую часть бутылки «Бароло», он был готов согласиться и с тем, что Холли, вообще-то, очень даже ничего. Светло-зеленая рубашка ей шла, а еще одна случайно расстегнувшаяся пуговка только добавляла ей шарма. Поклонник стройных женщин с небольшой грудью и узкими бедрами, Доминик сейчас прикидывал, каково это заниматься любовью с такой, как Холли, чувствовать ее экстравагантные формы, мягкие, как подушка.

— Что ты говоришь? — спросила Холли, протягивая руку за вторым куском пиццы «Маргарита».

Доминик улыбнулся.

— Я просто думал… что ты сейчас чувствуешь.

Холли чувствовала себя сейчас очень беспечно. Ей уже надоело, что Макс ее не замечает, ей нужно было повысить мнение о себе, и она была не настолько пьяна, чтобы не понять, что происходит у Доминика в голове. Может, любовник на одну ночь — это все, что ей нужно.

Бросив пиццу назад в коробку, она вытянулась на диване и улыбнулась ему в ответ.

— Кажется, — медленно проговорила она, — я чувствую, что мне хочется еще бокал вина.

— Утром ты будешь жалеть. — Но все же Доминик налил ей вина. Протягивая бокал, он коснулся руки Холли. Белая кожа была шелковистой, приятно теплой и пахла абрикосом.

Незаметно было, чтобы Макс ее хотел хоть когда-нибудь. Холли, которой было одиноко и которая так нуждалась в нежности, отставила бокал, потянулась вперед и прикоснулась к кисти Доминика. Их пальцы переплелись, и Холли произнесла тихо, осторожно:

— Не волнуйся, утром я ни о чем жалеть не буду.

…………………………………………..

— Нет, я ее на прошлой неделе продал. — Росс говорил по телефону и не соизволил даже обернуться, когда Грейс робко, бочком вошла в кабинет. Он по привычке развернулся в кресле, чтобы взглянуть на картину Тессы, но увидел только голую стену, нахмурился и развернулся назад. — Она им понравилась, и они сделали мне предложение, от которого отказался бы только сумасшедший. Я не собирался ее продавать, но выгода есть выгода.

Теперь он перевел свой хмурый взгляд на Грейс, которая чересчур долго убирала две пустые чашки из-под кофе. Хэрри Брэдфорд, который очень хотел купить у Росса его моторную яхту, все еще выражал свою досаду и изо всех сил пытался выведать, за сколько именно Росс ее продал. Росс же, довольный собственной ловкостью, удачно уходил от ответа.

— Что чувства? Конечно, с ней связаны чувства! — воскликнул он, откинувшись на спинку кресла и проводя пальцами по своим темным волосам. — Но мы ведь все-таки деловые люди, Хэрри. Ты и сам прекрасно понимаешь…

…………………………………………..

— Я не знала, что мистер Монаган продал вашу картину, — сказала Грейс, когда через час принесла Тессе ужин.

Тесса очень удивилась:

— Я тоже. Ты в этом уверена?

— Я слышала его разговор по телефону. Мистер Монаган сказал, что продал ее на прошлой неделе, так как кто-то сделал ему такое выгодное предложение, от которого он не мог отказаться, — доложила Грейс, которая до этого недоумевала, куда могла подеваться из кабинета картина, которая очень ей нравилась. С обидой в голосе она добавила: — Он еще сказал, что с ней связаны чувства, но он деловой человек, так что деньги — прежде всего. Только я думала, что он вас предупредил.

— Может быть, не хотел меня расстраивать, — проговорила Тесса, изо всех сил стараясь не выдать досаду, вызванную воспоминаниями о той веренице невнятных оправданий, которые ей тут преподносил Росс. Это картина Росса, и, как она сама тогда раздраженно заявила, он может делать с ней все, что захочет. Но все равно Тесса чувствовала разочарование оттого, что получение быстрой наживы для Росса важнее, чем радость от обладания работой, которую он, в конце концов, сам же для себя и заказал. Это стало еще одним обидным напоминанием о том, какая между ними пропасть.

— Я считаю, что это очень подло, — чопорно заявила Грейс.

«Я тоже, — подумала про себя Тесса. — Но провалиться мне на месте, если я дам Россу понять, как мне от этого плохо».

…………………………………………..

— Тебе все-таки придется несколько минут помолчать, — сказала Тесса, разминая правую кисть и садясь поудобнее. — Я сосредоточиваюсь на твоих губах.

Нико сощурил свои темно-зеленые глаза и весело ответил:

— В таком случае я сосредоточиваюсь на твоих ножках.

— Мне все равно. — Тесса поморщилась. — Сейчас это не самое захватывающее зрелище. Сказать честно, я и не знала, что можно так располнеть.

Нико улыбнулся.

— Потом снова усохнешь. К тому же я люблю смотреть на беременных женщин. Сейчас ты на каком месяце, на седьмом?

Тесса кивнула, стараясь ухватить его знаменитую усмешку. Росс оказался прав: все страхи по поводу того, что придется рисовать Нико Колетто, были развеяны в первые же минуты их знакомства. Непринужденность и очарование этого человека, а также полное отсутствие капризности, обычно свойственной людям из шоу-бизнеса, полностью ее обезоружили. Нико был весел, внимателен, легок в общении и явно беззаветно предан своей жене и детям.

— Камилла на седьмом месяце была просто огромной, — добавил он, чтобы успокоить Тессу. — Вид у нее был прелестный, но она все твердила, что похожа на морского слона. Фотографировать ее я мог только тогда, когда она не видела.

Вместо того чтобы напомнить Нико, чтобы он все-таки помолчал, Тесса с любопытством поинтересовалась:

— А ты присутствовал на родах?

— Конечно. — Нико крайне удивился. — Я ни за что бы это не пропустил. Это была просто фантастика, — продолжил он с подлинной страстью. — Я просто не верил в происходящее… только что у Кэмми в животе был этот большой ком, и вот уже мне протягивают настоящего, живого младенца, нашу дочурку.

Кисть Тессы замерла в воздухе.

— Звучит хорошо.

— Милая, это просто чудесно. Подожди своей очереди и увидишь.

— Дело в том, — неохотно призналась Тесса, — что Росс хочет присутствовать на родах, а я бы предпочла быть одна.

— Не предпочла бы, — категорично заявил Нико, — а просто боишься, что ему это будет неприятно. Первый муж Камиллы не был с ней при родах, когда появлялись на свет двое их детей, но я настоял на том, чтобы присутствовать при рождении Катрины… и в конце концов жена была рада, что я находился рядом. Смотри, — продолжал он с энтузиазмом, — если хочешь, можешь прямо сейчас ей позвонить. Поговори с ней, и она тебе все расскажет.

— Нет, нет, — отказалась Тесса, признавая свое поражение. — Поверю тебе на слово. А теперь, — прибавила она, — тебе все-таки придется пять минут помолчать, иначе мы просидим тут до полуночи.

…………………………………………..

Когда неделю назад Тесса перебралась домой, так как постельный режим уже не был необходим и ей очень хотелось посмотреть, что за помойку Доминик у нее устроил, Росс был недоволен.

Но так как переубедить ее он оказался не в силах — Тесса уперлась, как обычно, — ему пришлось довольствоваться малым — незаметно следить за ней.

— Внимание, — сказала Тесса, посмотрев в окно кухни и сверившись с часами. — Быстро замаскировать подкоп и спрятать лопаты. Главнокомандующий совершает вечерний обход.

— И несет нам посылку от Красного Креста, — заметил Доминик, подходя к Тессе сзади. — Здорово, надеюсь, опять копченая семга.

— Привет. — Войдя в дом, Росс поцеловал Тессу в висок и сумел полностью проигнорировать Доминика. — Решил зайти и посмотреть, как ты тут. Как дела с Нико?

— Прекрасно. — Тесса улыбнулась. По крайней мере, Росс не стал настаивать на том, чтобы во время сеанса позирования сидеть рядом, как грозился вначале. — Мне он понравился. Хотя было очень неудобно из-за того, что я не смогла поехать в Лондон, но он сказал, это не проблема. Он сейчас работает над альбомом с одним другом-музыкантом, у которого, кажется, здесь рядом студия звукозаписи, так что Нико собирается совместить пару следующих сеансов со своими визитами на студию.

Несмотря на то что они были в ссоре, Росс и Доминик переглянулись. Только Тесса могла назвать Питера Гейбриэла «одним другом-музыкантом», не имея ни малейшего представления о том, кто это такой.

— Ну, давай посмотрим, как продвигаются дела, — сказал Росс и подошел к стоящему у самого окна гостиной мольберту. — Господи Иисусе, Тесса! За что ты его так! Нико истерику закатит, когда это увидит!

Тесса заволновалась.

— Это только первое впечатление, — возразила она. — Я всегда первый набросок делаю коричневым цветом. Но разве не похоже?

Доминик, который меньше чем за десять минут намалевал страшный, едва узнаваемый карикатурный портрет Нико, сейчас стоял, отвернувшись, чтобы спрятать улыбку. Тесса была совершенно расстроена, в ее изумрудных глазах даже заблестели слезы. Она стояла, вцепившись в руку Росса, смотрела ему в лицо и ждала, что он ее успокоит.

— Но ведь на самом деле картина тебе нравится, правда?

— Совершенно не нравится! — прямо заявил Росс. Это ведь он уговорил Нико, чтобы тот заказал у нее портрет. К тому же не за гроши. — Это похоже на мазню умственно отсталой обезьяны.

— Это же неоимпрессионистский абстрактный дадаизм, — жалобно проговорила Тесса. — Довольно смелое направление.

— Да это просто убожество, — решительно заявил Росс. — Выкини это и начни заново прямо сейчас, чтобы Нико ничего не знал. Он, надеюсь, еще не видел этот шедевр?

Тесса помотала головой, и по щеке ее потекла слеза.

— Он хотел посмотреть на уже готовую картину.

— Ну и слава богу.

— Значит, тебе она не нравится, — уныло проговорила Тесса. — Но ты же сам мне раз десять говорил, что ничего не понимаешь в современном искусстве. Как знать, может быть, Нико будет от картины в восторге.

— Поверь мне, — серьезным тоном ответил Росс, — ему не понравится.

Тесса пожала плечами.

— В таком случае он всегда сможет ее продать.

Но Росс не согласился. Он провел рукой по своим волосам и сказал:

— Я так не думаю. Ради бога, Тесса, признайся, ты это не всерьез.

— Ладно, — сдалась Тесса и подмигнула ему. — Я это не всерьез.

Он пристально посмотрел на нее.

— Ты пошутила!

— Нет, — сказала она, слегка улыбнувшись, — просто это не всерьез.