Эдам и Тесса вместе с Жозе, Луизой и Анной уже собрались у стойки бара, когда Холли присоединилась к ним десять минут спустя. Период праздничных обедов закончился, и ресторан сейчас был закрыт до дня, когда раздают подарки, и все либо праздновали и радовались, либо очень убедительно делали вид, что радуются. Эдам открывал уже третью бутылку шампанского, а Анна принесла с кухни большую миску паэльи с морепродуктами. Оливия, удобно устроившись на обширных бедрах Луизы, катала оливки, по стойке бара и верещала от восторга каждый раз, когда Эдам отбивал их ей назад. Но вот когда одна из оливок приземлилась в превосходную ложбинку между грудей Луизы, Холли заметила, как обменялись тайной улыбкой Луиза и Эдам, и поняла, что та химия, которая так и не возникла между ней и Эдамом, сейчас проявляла явные признаки жизни.

Это должно было бы ее развеселить — то, что она не могла ответить на чувства Эдама, уже много недель беспокоило ее совесть, — но сейчас это зрелище не было особенно ей приятно: Холли почувствовала себя еще более одинокой. Подчеркнуто вызывающим жестом она взяла бокал, выхлестала содержимое одним махом и тут же протянула руку, чтобы ей налили снова. Через тридцать два часа Рождество закончится. Если ей повезет и если она напьется, то сможет проспать из этих тридцати двух часов хотя бы двенадцать.

Несколько минут спустя Холли получила другой удар, совсем не похожий на предыдущий. Незаметно для остальных членов компании в открытой двери появилась высокая темная фигура. На фоне золотого послеполуденного солнца виделся лишь силуэт, и лица разобрать было нельзя. Но Холли с набитым паэльей ртом мгновенно определила, кто это такой. По всему ее телу забегали мурашки, она ощутила покалывание в руках и ногах, аппетит тут же пропал, и проглотить паэлью стало просто физически невозможно. Все, что она могла сделать, чтобы привлечь внимание Тессы, — это слабо махнуть вилкой в направлении фигуры и промычать что-то невнятное.

Холли сразу узнала человека, неожиданно появившегося в дверях, потому что каждая деталь его фигуры запечатлелась у нее в памяти. Но Тесса, у которой внутри вспыхнула безумная надежда, смешавшаяся с иллюзией, создаваемой освещением, посмотрела на силуэт высокого темноволосого мужчины, стоящего с непринужденно засунутой в карман брюк рукой, и подумала, что это Росс. Ее сердце застучало, как поезд-экспресс, и она чуть не вскочила со своего стула, но тут же поняла, что обозналась.

Макс, направляясь к ним, даже не взглянул в сторону Холли. Коротко кивнув Эдаму, он поздоровался с Тессой, и выражение его глаз было совершенно непонятным. Затем Макс сделал паузу, потому что, хотя он и придумывал, что сказать, все последние сутки, сейчас, когда он был на месте, то просто не знал, с чего начать.

Паузу, однако, заполнила Тесса. Злясь на себя за то, что могла обознаться и принять Макса за Росса, и пытаясь подавить в себе чувство разочарования, она прибегла к легкомысленной болтовне.

— Что это такое? Тут что, будет сейчас перестрелка, как на Диком Западе? Если собираетесь стрелять, Макс, то, может, будете стрелять на улице?

— Спасибо, — сказал Макс Эдаму, который молча передал ему бокал. Поскольку Макс до сих пор даже не взглянул на Холли, лицо которой было белым, как покрытая мрамором стойка бара, Эдам наполнил и ее бокал, чтобы уравнять шансы. Судя по виду, ей явно надо было выпить.

— Не надо вести легкомысленную беседу, — заявил Макс, сделав глубокий вдох, и молча посмотрел на Тессу, как бы бросая ей вызов, пусть она только попробует его перебить. — Я знаю, почему ты уехала, но ты должна была дать Россу возможность объясниться. У него в тот вечер не было другого выбора. Если бы он не остался с Антонией, она могла умереть. А теперь он сделался невыносимым, с ним невозможно стало жить вместе, потому что он любит тебя и скучает так сильно, что просто не знает, что ему делать. Его больше никто не интересует, Тесса. Он хочет тебя. И я прилетел сюда, потому что я тоже хочу… чтобы ты решила, что ты хочешь. И вернулась домой сегодня.

На этот раз молчание продлилось дольше. Все глаза были устремлены на Тессу. Никто не заметил, как по щеке Холли пробежала одна-единственная слеза, потому что Холли даже не представляла, что Макс способен на такую прочувствованную речь. Боже, она ведь так его любит… почему он никогда не мог сказать такое ей?

Но Тесса уже раньше обжигалась и поэтому теперь проявляла осторожность. Пристально посмотрев на Макса своим проницательным изумрудным взглядом, она сказала:

— То, чего я не хочу, так это быть третьей стороной нелепого любовного треугольника. Я не хочу выставлять себя еще большей дурой, чем уже выставила. И я точно не хочу провести остаток жизни, думая о том, что еще скажет Антония Сеймур-Смит… или сделает… или разрушит… опять. Макс, ты, возможно, даже не понимаешь, каково это было. С тех пор как Росс и я познакомились, она постоянно стояла между нами…

— Она уехала во Флориду, — перебил ее Макс. — Она понимает, что в Бате ей ничего не светит. Она не вернется.

Тесса откинула волосы с лица.

— Если Росс так уж по мне скучает, — продолжила она укоризненным тоном, — почему он сам сюда не прилетел? Почему он тебя прислал искать примирения? Или он слишком занят в своем этом чертовом отеле?

«У нее кончаются аргументы», — подумал Макс. Пусть Тесса внешне кажется спокойной, но он видел, что ее загорелые ноги сильно прижались к ножке табурета, так что кожа побелела. Все мышцы были напряжены. И он бы мог поспорить на доходы от своей следующей книги, что под этой мешковатой футболкой сердце стучит, как отбойный молоток.

— Росс не знает, что ты здесь, — ответил Макс спокойно. — Он даже не в курсе, что я здесь. Вообще-то, это была идея Грейс. — Он помолчал, потом его губы дрогнули и растянулись в улыбку. — Мы просто не могли больше ничего придумать, что ему еще подарить на Рождество.

Теперь в глазах Тессы поблескивали слезы. Она понимала, что поедет. Она пыталась быть сильной, но ничего не получилось. Иногда жизнь не так проста. С любовью к Россу Монагану она не справилась: и как она ни старалась, она так и не смогла прекратить любить его ни на секунду.

— Так, значит, я дешевый рождественский подарок, который нашли в последний момент? — сказала Тесса, склонив голову набок, и, не удержавшись, улыбнулась.

— Черта с два, дешевый, — с шутливым раздражением Макс взглянул на часы. — Ты представляешь, Тесса, сколько стоит нанять самолет и заставить его ждать на взлетной полосе в аэропорту Фаро, пока ты сидишь здесь и споришь о деньгах, а все эти неимоверно дорогущие секунды текут и текут? Боже мой, женщина, нам надо соблюдать график! Давай, слезай с табурета и начинай паковать вещи, или это тоже я за тебя должен делать?

…………………………………………..

Пока Тесса была наверху и раскидывала свои вещи по разным сумкам, Анна и Жозе прошли на кухню и начали мыть посуду. Эдам вышел на улицу с Луизой и Оливией, оставив Холли одну в ресторане с Максом. Она чувствовала себя, как расквашенное бисквитное пирожное, оставшееся лежать на столе в конце церковного праздника, и можно только догадываться, насколько это ощущение повышало ее уверенность в себе.

Очень волнуясь, не в состоянии перенести неловкого молчания, которое вдруг возникло, Холли прокашлялась… попыталась найти, что сказать, но это ей не удалось… и снова прокашлялась.

— Что случилось, ты простудилась? — спросил Макс.

«Какая забота». Холли повесила голову.

— Нет.

— Ну-ну.

Пододвинув табурет, Макс сел и закурил сигарету. Впервые его темные глаза взглянули в ее сторону.

Холли очень жалела, что не накрасилась или хотя бы чуть-чуть не прыснулась духами. Ей казалось, что она сейчас голая и очень нежеланная, и такая жалкая, что ей захотелось свернуться в клубочек и умереть.

— Ну, — попытался Макс начать снова. Он не понимал, нарочно Холли не хочет помочь ему вести беседу или нет, но она точно не собиралась этого делать. — Ну, и как ты тут? Наслаждаешься жизнью в Альгарве?

— Да, — несчастным голосом пробормотала Холли.

— Ну, ладно. Прекрасно. — Он затушил сигарету в пепельнице и вытащил другую. — Прекрасный климат… дела в ресторане идут хорошо?

Это просто ужасно, Макс даже не может говорить с ней. Ему приходится вести неловкую светскую беседу, словно она совсем незнакомый человек.

Холли кивнула.

— Да, очень хорошо.

— А как у тебя дела с Эдамом? — продолжал Макс обманчиво спокойным тоном. — Тоже очень хорошо?

Холли резко подняла голову.

— Мы не вместе, — сказала она, не зная, чувствовать облегчение или злиться оттого, что Макс подумал, что они любовники. Облегчение победило: по крайней мере, Макс не знал, что был единственной причиной, по которой она покинула «Мызу». В отчаянии стараясь ухватиться за последнюю тоненькую соломинку, Холли поняла, что еще не окончательно унизилась. Это было слабое утешение, но это все же лучше, чем никакого.

— Вы не вместе, — задумчивым тоном повторил ее слова Макс и сделал паузу, чтобы затянуться. Медленная струйка дымка спиралью полетела к потолку. — В таком случае зачем ты вообще сюда приехала?

— Я… мне просто захотелось. — Холли почувствовала, как к щекам приливает жар, и поняла, что краснеет. — Как ты и сказал, хороший климат… здесь море… можно загорать… лежать на пляже… — Холли сбилась и не находила слов, чтобы продолжать дальше. Макс был умным человеком и прекрасно ее знал. Холли снова повесила голову, убитая тем, что теперь точно унизила себя. Совершенно.

«Пора, — решил Макс, — произнести вторую из двух речей». В спонтанных речах он был не силен, ему нужно было подготовить свое заявление очень тщательно, снова и снова повторить каждую фразу в уме — на этот раз без помощи Грейс, — пока он полностью не будет уверен, что слова подобраны именно такие, какие нужны при данных обстоятельствах. Макс вовсе не собирался уверять Холли в вечной любви и просить ее выйти за него замуж, это все-таки не такая речь. Он не хотел, чтобы она через полгода передумала и подала на него судебный иск за нарушение обещаний.

— Ладно, — сказал он резко, затушил вторую сигарету и заметил, что рука его немного дрожит. — Ладно, мне нелегко это говорить, но теперь, когда Тесса возвращается в Бат, я не знаю, останешься ли ты здесь. Если ты все-таки решишь остаться, хорошо, это абсолютно нормально. Но я просто думал, что, может быть, ты захочешь вернуться… понимаешь, после того, как ты уехала, что-то случилось, отчего я понял, что мои чувства не были совсем… хотя, естественно, ты понимаешь, как я отношусь к длительным связям… я сейчас не имею в виду брак, потому что ты знаешь мои взгляды на него тоже… но, с другой стороны, просто быть вместе с тем, кто, как ты понимаешь, тебе нравится… ну, больше, чем нравится, в общем, хотя это не значит автоматически, что нужно на них жениться… но быть с кем-то вот так вместе — это не так уж страшно, как я думал раньше, так что я подумал, что, может быть, если ты бы хотела вернуться назад, то мы бы могли… ну, в общем, понимаешь… просто попробовать.

Сзади по шее тек пот. Макс даже не заметил, как прикурил третью сигарету, и сейчас она весело дымилась у него между пальцами. Однажды, много лет назад, его попросили без предварительной подготовки выступить на симпозиуме, где собралось семьсот человек, связанных с книготорговлей. По сравнению с сегодняшней речью та его речь была просто прогулкой по парку.

Но вот он сказал: наконец он это сказал — ясно и кратко — как раз за этим он и приехал, чтобы сказать то, что сказал. Теперь дело за Холли, эта молчаливая аудитория из одного человека должна как-то отреагировать.

Аудитория долго хлопала глазами и наконец проговорила:

— Чего-чего?

— Черт побери, Холли! Ты вообще меня слушала?

Она недоуменно на него посмотрела.

— Разумеется, я слушала. Но только в твоих словах не было никакого смысла. Может быть, ты попробуешь сказать снова, только помедленнее на этот раз…

Макс упал духом. Она действительно не шутит.

Он откинул со лба свои намокшие от пота темные волосы жестом, полным отчаяния. Это просто как русская рулетка, когда осталось только два выстрела.

— Послушай, я не прошу тебя выйти за меня замуж. Я просто говорю, что я бы хотел еще раз попробовать. Как следует попробовать. Холли, мне кажется, что я тебя люблю.

Снова молчание.

— Ну? — спросил он. Его белая рубашка прилипла к спине, и в пачке осталась всего одна сигарета. — Ну скажи что-нибудь, ради бога.

Теряя равновесие на табуретке, Холли вцепилась в край стойки бара.

— Я не совсем уверена, — проговорила она, — но, кажется, я сейчас упаду в обморок.

…………………………………………..

— Ты не должна плакать, — мягко заметил Эдам. Через окно спальни Холли он видел, как Макс грузит вещи Оливии и Тессы в ждущее на улице такси.

Холли, которая яростно распихивала свои вещи по разным чемоданам, остановилась и посмотрела на Эдама, когда он появился в дверях, и тут же начала шумно всхлипывать.

— Ведь этого ты всегда и хотела, — напомнил он ей. — Ты должна быть счастлива.

— Я сча… сча… счастлива, — прорыдала Холли. — Это самый счастливый де… день в моей жизни… ой, Эдам, ты был ко мне так добр, а я относилась к тебе так плохо… ты наверняка меня ненавидишь…

Холли беспомощно стояла посреди небольшой комнаты с охапкой одежды в руках, и Эдам подошел к ней.

— Глупышка, — сказал он ей с истинной добротой, — как я могу тебя ненавидеть?! И ты совсем не плохо ко мне относилась, просто ты не смогла полюбить меня.

— Я пыталась, — прохлюпала Холли, вытирая глаза смятой белой шелковой рубашкой. — Я жалею, что не смогла. — Все говорили мне, какой ты чудесный, но только…

— Это должно произойти само собой, заставить себя полюбить кого-то невозможно, — помог ей закончить фразу Эдам. Затем с широкой улыбкой он добавил: — Хотя Максу потребовалось много времени, чтобы разобраться в своих чувствах.

— Ты правда чудесный. — Слезы ее снова набирали скорость. Отбросив в сторону шелковую рубашку, Холли сказала: — Может быть, и хорошо, что у нас ничего не получилось. Ты слишком хорош для меня.

И вот она была уже в его объятьях, рыдала, уткнувшись в его грудь, и выла.

— Мы ведь останемся по-прежнему друзьями? Мы не потеряем связь… я хочу, чтобы мы всегда оставались друзьями.

— Мы всегда и были друзьями. — Эдам поцеловал ее в макушку, потом отлепил от себя, чтобы можно было хорошенько на нее посмотреть. Некоторое время назад, когда он понял, что Холли по-прежнему не отвечает ему взаимностью, он смирился с этим фактом со свойственными ему юмором и стоицизмом. — И что бы ты ни делала, дорогая, не трать времени на беспокойство обо мне. И если это не очень сильно подействует на твою самооценку, то я скажу, что я не собираюсь остаток жизни потратить на эмоциональную деградацию, от чувств не погублю свою жизнь, от чувств не загнусь.

— Ты еще встретишь кого-нибудь, я уверена, что встретишь, — сказала Холли убедительным тоном. — И из тебя получится самый замечательный муж в мире.

— Естественно, получится, — согласился Эдам со свойственной ему скромностью. Улыбнувшись ей, он добавил: — Если мне понадобится вдруг рекомендательное письмо, которое бы говорило об этом, я обещаю, что обращусь к тебе первой.

— Я дам тебе самые прекрасные рекомендации, — заявила с жаром Холли.

— Прекрасно. — Он поцеловал ее на прощание в мокрую щеку. Через ее плечо он мог видеть, что Макс и Тесса на улице ждут рядом с такси. — Э-э-э… а ты умеешь писать по-португальски?

Холли разинула рот от удивления, затем громко расхохоталась.

— Ах ты, хитрюга! Луиза?

Приняв вид оскорбленной невинности, Эдам сказал:

— Ну а что, ты думала, мы делали ночами последние несколько недель? Играли в игру, составляя из квадратиков разные слова на двух языках?