Дженни потрясающе выглядит, подумал Бруно, наблюдая за ней из дальнего угла, когда она пришла на вечеринку под руку с Аланом Синклером. Раньше он никогда не видел ее такой: одета с непринужденным шиком, в белой шелковой рубашке, заправленной в белые джинсы, и волосы распущены… Очевидно, возвращение мужа наполнило ее жизнь новым смыслом, решил Бруно, удивляясь этой волшебной перемене. Она ожила, словно засыхающий цветок, который наконец напоили водой.

Бруно взял себя в руки. Что с ним делается? Он никогда не увлекался сопливыми сравнениями. Скоро он превратится в анти-мачо…

Дженни выглядит хорошо, потому что она счастлива и влюблена, решил он, окончательно выбросив из головы все мысли об увядающих цветах. Все очень просто. Снизойдет ли она до разговора с ним, когда поймет, что он здесь, – тоже вопрос.

Обстоятельства не предоставили Дженни особого выбора. Не успела она решить, что будет игнорировать Бруно, как этот план в считанные минуты уничтожила Перл, притащив его на кухню. Дженни, прислонившись к холодильнику, ждала, когда Алан откупорит бутылку австралийского белого. Уставившись на календарь над плитой, она сделала каменное лицо. Но кухня была не очень просторная, а Перл трудно было заподозрить в особой деликатности.

–.. Я все равно тебе не верю, дорогой! – кричала она, повиснув у Бруно на руке и размахивая перед его носом указательным пальцем. – Можно сколько угодно говорить, что ты безумно влюблен в эту Максин, но значит ли это, что ты на самом деле собираешься хранить ей верность, отвергая всех остальных, и все такое прочее? Ты, разумеется, понимаешь, что весь город делает ставки на то, сколько ты продержишься, – весело добавила она. – Но пока никто не рискнул поставить на срок больше месяца.

У нее за спиной Алан взглянул на Дженни. Подняв брови, он произнес одними губами:

– Максин?

Кивнув, Дженни заставила себя улыбнуться, когда Бруно повернулся к ней. Иначе Алан наверняка заподозрил бы неладное.

– Я стал другим человеком, – усмехнулся Бруно. – Такое с кем угодно может случиться, даже со мной.

– Значит, ты и есть Бруно. – Шагнув вперед, Алан пожал ему руку. – Привет, я Алан Синклер, зять Максин. Я кое-что о тебе слышал.

– Какое совпадение, – заметил Бруно. – Я тоже о тебе слышал.

Перл, которая глотала одну за одной двойные порции текилы, празднуя успех своей вечеринки, изрядно набралась. Она до смерти любила Бруно – классный парень. С Аланом Синклером же она раньше знакома не была, но видела его среди прочих в клубе серфингистов, когда забегала оставить приглашения. То, что он тоже очень и очень симпатичный, она заметила еще тогда. Какая жалость, подумала Перл, что он явился с фигуристой белокурой подружкой на буксире.

– О Бруно все слышали, – со смешком сказала она Алану. – Может, я и не должна говорить это, раз ты родственник Максин, но это моя вечеринка, поэтому какого черта! Это плохой парень. Шикарный, – она схватила Бруно за руку и с чувством сжала, – но очень плохой… может быть, самый плохой в Корнуолле.

Дженни поежилась. Она до сих пор удивлялась, что не слышала никаких сплетен о Бруно, пока сама не стала с ним встречаться. Для всех остальных его похождения были практически легендами, с горечью подумала она. А Перл, которую она видит вообще первый раз в жизни, вот-вот пустится в самые интимные подробности…

– Вы смотрите на выдающегося соблазнителя, – продолжала тем временем та, не подозревая о страхах Дженни. – Он занимался этим долгие годы. Трудно представить, как он вдруг с этим покончит.

– Спасибо, – с напускной серьезностью сказал Бруно. У Дженни, стоявшей позади Алана, был совершенно убитый вид. Пожалев ее, он попытался перевести разговор на менее зыбкую почву. – Все это было в стародавние времена. С некоторых пор я стал другим человеком, клянусь. Как там твой папа? Удалось ему продать свою яхту?

Но Перл не собиралась сдаваться. Говорить о яхтах – такая скука. Куда веселее обсуждать Бруно Перри-Брента, решившего начать новую жизнь.

– В стародавние времена! – Она затряслась от смеха. – И давно у тебя был день рождения, старый мошенник? Я пропустила вечеринку, но Сюзанна все мне рассказала. Она сказала, что ты устроил потрясающую сцену какой-то бедняжке, с которой потихоньку встречался, до тех пор пока она не узнала, что ты на самом деле из себя представляешь. Сюзи говорила, как там ее звали, а? – Она затрясла головой. – Нет, сдаюсь. Давай, Бруно, напомни мне! Я не помню ее имени, но, кажется, у нее цветочный магазин на центральной улице…

– Ради всего святого, прекрати. – Дженни скинула одежду и оставила кучей валяться на полу спальни. По дороге в ванную она сердито добавила: – Мне все это тоже неприятно.

– Могу себе представить. – Алан злобно прищурился. – Посмешище на весь Трезайль… И ты надеешься, что я прошу тебя, вот так просто? Ты сказала, что такого другого не было, и я, как дурак, поверил. А теперь выясняется, что ты не просто трахалась с другим, – он с отвращением выплевывал слова, – ты трахалась с местным жеребчиком и при этом умудрилась еще выставиться полной дурой.

Дженни молча захлопнула дверь ванной и принялась так яростно чистить зубы, что в кровь стерла десны. Наконец, набрав полную грудь воздуха, она вернулась в спальню.

– Слушай, – сказала она, глядя на него с пренебрежением, – лучше бы это никогда не случалось, но теперь ничего не изменишь. И я не собираюсь извиняться. Я сказала, что другого не было, потому что ты хотел это услышать, но какого черта, ты думал, я буду делать?.. Надену пояс целомудрия и снова стану девственницей до конца своих дней? Приди в себя. – Ей уже было плевать, что он подумает. – Это ты меня бросил. И если отношения с Бруно сделали из меня посмешище всего Трезайля, что дальше? Я привыкла. Люди уже два года шепчутся у меня за спиной – с тех пор, как мой муж пропал неизвестно куда. Так что, если ты ждешь извинений, можешь забыть об этом, потому что за два года я переспала только с одним мужчиной. А если бы я знала, что мне тут придется выслушать, то переспала бы с пятьюдесятью.

Казалось, молчание будет длиться вечно. Алан таращился на нее, сидя в кровати. В конце концов он проговорил:

– Ты изменилась.

Было поздно, Дженни устала, но не хотела ложиться в кровать рядом с ним. Прислонившись спиной к стене, она ответила:

– Мне пришлось. Когда ты одна, нужно научиться заботиться о себе.

Алан покачал головой.

– И во всем этом виноват я. Прости, милая, я не смог сдержаться. Это был шок; я ужасно ревновал. Дженни, иди сюда. Пожалуйста.

Он протянул к ней руки. К ее стыду, физическая усталость, а не перспектива примирения подтолкнула ее к кровати. Она вяло ответила на его объятия.

– Нам понадобится время, – шепнул ей Алан, – чтобы научиться снова быть вместе.

– М-м-м…

– Что ты делаешь? – Он нахмурился, когда она сгребла подушки и повернулась на бок, спиной к нему.

Дженни закрыла глаза.

– Засыпаю.