– Вот почему, – заключил Треффэ, – мы можем сказать вместе с Шопенгауэром, что "приверженец солипсизма – это сумасшедший, заключенный в неприступной крепости". У кого-нибудь есть вопросы?

Вопросов ни у кого не было. Зазвенел звонок. Треффэ сделал безнадежный жест, пытаясь остановить шум, тут же наполнивший аудиторию.

– В следующий раз, – сказал он, повысив голос, – мы рассмотрим современный рационализм и его варианты. Кто желает сделать сообщение о Габриэле Марселе?

Поднялись две руки.

– Как всегда, одни и те же, – заметил Треффэ с оттенком сарказма. – Господин Дюкатель, вы что, будете слишком заняты в этот уик-энд?

– Да, – бесхитростно ответил ученик Дюкатель, я еду на охоту.

– Может быть, на псовую охоту? – иронично спросил Треффэ.

– Да, месье.

– Тем не менее я попрошу вас подготовить сообщение о Габриэле Марселе. К понедельнику. Теперь все могут спокойно расходиться.

Орда бездарей с шумом бросилась к двери. Треффэ застегнул папку под топот удаляющихся дорогих кроссовок. Он вышел из коллежа "Сент-Анж" через запасной выход. В этот момент с ним поравнялся "форд-мустанг" ученика Дюкателя и окатил его брюки грязной водой из лужи. Дюкатель резко затормозил и высунулся из машины.

– Прошу прощения, месье, – сказал он. Ему с трудом удавалось сдерживать смех.

– Жалкий идиот, – сказал Треффэ.

– Надо выбирать выражения, – ядовито заметил Дюкатель.

Треффэ повернулся к нему спиной и направился к "ситроену", стоявшему на другой стороне улицы. Молодой преподаватель философии быстро оставил позади Бане и, доехав до Орлеанских ворот, продолжил свой путь в западном направлении. Он рисковал остаться без работы. Ученик Дюкатель может пожаловаться своему отцу, а папаша Дюкатель выложит все господину Ламуру, директору коллежа с рожей ублюдка.

"Он похож на мочевой пузырь", – думал Треффэ, нажимая на переключатель скоростей. – Ему бы подошло это имя, равно как и всему заведению: коллеж Мочевой Пузырь".

Зажегся зеленый свет.

– Плевал я на них, – добавил вслух Треффэ.

Сзади раздался гудок. Молодой человек высунулся в открытое окошко.

– Свиное рыло! – крикнул он.

Мотоциклист в кожаной куртке тотчас же ринулся к "ситроену". Треффэ испуганно закрыл окошко. Мотоциклист ударил кулаком по дверце. Он походил на Раймона Бюссьера.

– Выходи, гаденыш! – крикнул он.

Треффэ вынул свой нож со стопорным вырезом и открыл дверцу. Он направил лезвие в сторону мотоциклиста.

– Ми килл ю, – рявкнул он с интонацией голливудского негра. – Я сделаю помочи из твоих кишок!

Тот понял общий смысл сказанного и попятился назад. Треффэ, смеясь, проехал на желтый свет и свернул на бульвар Лефевра.

Он припарковался на улице Оливье-сюр-серр, в двух шагах от своего дома. Выходя из лифта, услышал, что в его квартире звонит телефон. Он торопливо вошел и снял трубку. На другом конце провода был д'Арси.

– Что эксперт? – спросил Треффэ.

– Он отказывается.

– Обойдемся без него.

– Это глупо.

– Выкрутимся. Извини, звонят в дверь.

– Хорошо. Я перезвоню тебе.

– Не стоит. Вечером увидимся.

– Да, действительно. До вечера.

– До вечера.

Треффэ положил трубку и пошел открывать дверь. На пороге стоял невысокий широкоплечий парень его возраста, лет двадцати пяти. У него были завитые волосы. Он протянул Треффэ дешевый журнал.

– Федерация бретонских студентов-медиков... – начал он.

– Катись к чертям! – взбесился Треффэ и грубо толкнул бретонского студента.

В ответ тот, размахнулся и врезал Треффэ журналами. Треффэ ударил его по печени. Торговец выронил свои журналы, а Треффэ разметал их ногой по лестнице.

– Сволочь! – крикнул студент. – Мне тоже нужно зарабатывать на жизнь!

– Какое заблуждение! – воскликнул Треффэ, обеими руками толкнув в грудь бретонского студента. Тот упал спиной на лестницу и закричал от резкой боли.

Треффэ вернулся к себе и хлопнул дверью. Снова зазвонил телефон. Молодой человек быстро открыл бутылку "Кроненберга", закурил сигарету "Голуаз" и снял трубку.

– Марсель Треффэ слушает.

– Буэнвентура Диаз.

– Уже проснулся?

– Мне только что позвонил этот дурак д'Арси. Значит, его чертов эксперт отказывается.

– Да, значит. Плевать.

– Не согласен, – сказал Буэнвентура Диаз. – Теперь он в курсе. Это надо обдумать.

– Ах, оставь.

– Я пойду к нему. Ты идешь со мной?

– Что ты ему скажешь?

– Чтобы он удавился.

– Оставь, – снова посоветовал Треффэ.

– Нет.

– Как хочешь. А собрание?

– Я, быть может, опоздаю.

– Ладно.

– Что еще новенького? – спросил каталонец.

– Ничего. А у тебя?

– Ничего.

– Ладно, тогда привет.

– Привет.

Треффэ положил трубку и вскрыл почту: "Мари-Поль Шмулю и Никэз Урнен рады сообщить вам..." (Черт, значит, бедняжка наконец пристроилась.) Следующий конверт: Мэзон Радьез, самые низкие цены". Треффэ развернул проспект и изучил "Деревенские библиотеки". После этого он бросил проспект в корзину для мусора и пошел за новой бутылкой пива, дрожа от ярости. Он уселся в большое кожаное кресло, давно стершееся под задом его отца. Палас на полу также был стерт ногами его отца. Треффэ распечатал еще один конверт: "Ежегодный ужин анархистской ассоциации Пятнадцатого округа (группа Эррико Малатеста). После ужина – доклад на тему: Анархисты и иудео-арабский конфликт. Несколько предложений товарища Парвулуса". Бред. Треффэ скрутил бумагу в шарик и бросил его в угол комнаты. Почтовая открытка (на обратной стороне: "Рисовые культуры в районе Абиджана"): "Сынуля! В этом году не вернусь. Вероятно, я никогда не вернусь. Ты должен приехать ко мне. Я заразился сифилисом от дочери вождя одного племени. Сердечно приветствую тебя. Папуля".

Треффэ сунул открытку в ящик фамильного буфета, допил пиво и отправился обедать в бистро на углу улицы.