В понедельник утром негодяй Дюкатель не подготовил сообщения о Габриэле Марселе.
– Месье, у меня не было времени, – объяснил он.
Он молча усмехался, показывая свои желтые кривые зубы, похожие на собачьи клыки. Треффэ смерил его презрительным взглядом. Он был бессилен перед этим отпрыском богатых родителей, чья благотворительность распространялась на коллеж. Дурак был неуязвим.
– В таком случае, мой юный друг, я попрошу вас приготовить его к пятнице, – сказал Треффэ.
После этого он встал и начал читать лекцию о современном рационализме и его течениях, при этом ему с трудом удавалось побороть сон. Наконец, в десять часов прозвонил звонок. На улице шел колючий дождь. Треффэ прошел в преподавательскую, чтобы взять свой плащ, висевший там с середины прошлой недели. Мадемуазель Кугельман уже проверяла тетради. Возле двери стоял господин Дюво, засунув руки в карманы вельветовой куртки. От него всегда пахло вином. Он раскачивался на каблуках и смотрел на дождевые капли, стекающие по стеклу.
– Гнилая погода, – пожаловался он Треффэ. Молодой человек натянул свой прорезиненный плащ цвета хаки, пропитанный всевозможными запахами.
– Противная эпоха, – добавил Дюво. – Хотите выпить кофе?
Треффэ машинально посмотрел на часы и отрицательно покачал головой.
– Мне еще нужно зайти домой, – объяснил он. – Следующую лекцию я читаю только в два.
– Давайте лучше выпьем кофе и поболтаем. Преподаватель философии! – с вызовом бросил Дюво. – Что вы можете знать о жизни в вашем возрасте, я вас спрашиваю?
Он протянул руку и схватил Треффэ за ворот плаща.
– Дерьмо, – возмутился Треффэ и с яростью ударил его кулаком по шее.
Дюво громко вскрикнул и упал на пол. Мадемуазель Кугельман вскочила из-за стола и тоже завопила. Она подбежала к Дюво и помогла ему сесть. Треффэ с удивлением посмотрел на свой кулак.
– Я очень сожалею. Я не хотел... я не думал... Его душил смех.
– Бандит! Бандит! – причитал Дюво слабым голосом.
– Господи! – вопила мадемуазель Кугельман. – Что случилось? Что с вами? Вы отдаете себе отчет? Инвалида войны? Я все скажу господину Ламуру. Он узнает все.
– Господин Ламур ничего уже не узнает, – заявил Треффэ. – Его пустая башка набита дерьмом.
– Я все слышал, Треффэ, – сказал неожиданно появившейся Ламур.
– Господин Ламур, я на вас положил...
– Вы больны!
– Я дам вам по морде!
Господин Ламур, весь красный, выпятил вперед свой живот. Он был маленького роста. Молодой человек подошел к своему шефу, спрашивая себя, куда лучше ударить. Директор стоял прямо и торжественно, не желая отступать под восхищенным взглядом мадемуазель Кугельман. Дюво распластался во весь рост на полу, чтобы не принимать участия в драке: он притворился, что ему плохо. Треффэ легонько ударил по красной щеке директора и вышел на улицу, хлопнув дверью.
– Я давно уже все понял, но я хотел дать ему шанс, – заявил Ламур, протирая стекла своих очков, запотевшие от страха. – Этот парень – ничтожество. Он полный ноль.
Треффэ сел в свой "ситроен", закрыл дверцу, опустил стекло и выругался. Затем посмотрел на часы. Десять часов восемь минут. Он взял направление к Орлеанским воротам. Приехав в Париж, повернул на восток, к Данфер-Рошро, пересек улицу Гобелен и припарковался неподалеку от университета, избегая внимания многочисленных полицейских, толпившихся около зданий с винтовками на плече и касками в руке.
В пивном баре на бульваре Сен-Марсель его ждали за стойкой Буэнвентура и Эполар. Треффэ вошел в бар и присоединился к ним.
– Рюмку "Мюскаде", – сказал бармену преподаватель философии.
– Без двадцати одиннадцать, – сообщил Эполар, – Мы были на месте. Каждые полчаса пребывает новая группа. Лучше подождать до одиннадцати. Ты принес халаты?
– Да.
– А свинец?
– Да. В багажнике, вместе с халатами.
– Ты далеко отсюда остановился?
– В ста метрах.
– Хорошо.
Все трое выпили.
– Повторите, – велел бармену Эполар.
– Мне странно видеть тебя здесь, – сказал Треффэ бывшему террористу.
– Почему?
Треффэ неопределенно пожал плечами. Рюмки снова были наполнены.
– Разница между нами вот в чем, – пояснил Буэнвентура: – Эполар здесь, с нами, потому что не верит больше в революцию, в то время как мы здесь, с ним, потому что верим в нее. Эполар действует от отчаяния.
– Заткни свою глотку, – попросил бывший террорист благодушным тоном.
– Десять сорок пять, – отметил Треффэ.
Они снова выпили. Эполар расплатился. Все трое вышли из бара и боковыми улочками подошли к "ситроену". Нагнувшись над задним сиденьем, Треффэ вынул из багажника три белых халата. Они сняли в машине плащи и пальто, надели халаты и снова вышли. Треффэ держал в руке черный кожаный портфель респектабельного вида, в котором находилось четыре свинцовых бруска. Мужчины вернулись переулками на бульвар Сен-Марсель, который находился почти напротив Центра диагностики туберкулеза. Одна группа полицейских в форме только что вошла в здание, другая вышла из него.
– Ровно одиннадцать, – сказал Эполар. – Не торопитесь. Дайте им раздеться.
Никто не остановил их ни при входе в диспансер, ни в холле. Они шли с уверенным видом людей, знающих, куда идут. Казалось, они были поглощены профессиональными разговорами.
– ... при такой скорости реакции оседания эритроцитов, – говорил Эполар, – невозможно что-нибудь найти...
Навстречу им шли два человека в белых халатах, рыжеволосая женщина и черноволосый мужчина, едва взглянувшие на них.
Мужчины прошли холл, и не колеблясь, толкнули двустворчатую дверь. Они оказались в длинной комнате, напоминающей вокзальный коридор, с рядами окон с левой и правой сторон и кабинками для раздевания, из которых доносились шорох одежды, бряцание ремней, кряхтенье тучных людей. Оставшись в одних кальсонах, полицейские выходили из кабин и направлялись на медицинский осмотр. Полицейская форма с ремнем и оружием оставалась лежать на табурете или висеть на вешалке.
Эполар вошел в пустую кабину. Треффэ тут же открыл свой портфель и протянул ему свинцовый брусок. Эполар взял его и прикрыл за собой дверь в кабинку. Треффэ и Буэнвентура направились к другим кабинкам.
Эполар открыл кобуру полицейского, вынул оттуда автоматический пистолет "вальтер", сунул в свой карман и вложил на его место брусок. Затем закрыл кобуру. С привычным весом на поясе полицейский не скоро обнаружит исчезновение пистолета, вероятнее всего, к окончанию своего дежурства.
В соседней кабине Буэнвентура проделывал точно такую же операцию.
Открыв третью кабину, Треффэ наткнулся на краснолицего полицейского в кальсонах и одном носке. Другой носок он держал в руке. Полицейский посмотрел удивленно.
– Простите, я ищу доктора Моро, – сказал Треффэ с улыбкой и тотчас же закрыл дверь. Он увидел Эполара, входящего в следующую кабину. На лбу Треффэ выступили капли пота. Он толкнул дверь в другую кабину – она была пуста. Молодой человек так же завладел пистолетом и вышел из кабины. Он поравнялся с Буэнвентурой и Эполаром. – Все в порядке, – сказал Треффэ.
– У меня тоже, – сообщил Буэнвентура.
– Итого четыре, – заключил Эполар и поспешил к выходу.
Треффэ весь вспотел. Он посмотрел на часы: одиннадцать часов шесть минут.
– Уф!
– Быстро в машину! – скомандовал Эполар.
Полицейские прохаживались по тротуару. Оба анархиста и Эполар перешли улицу.
– Надо было прихватить с собой и боеприпасы, – сказал каталонец.
– Боеприпасы – не проблема, – возразил Эполар.
Они дошли до улицы Плант, где был припаркован "кадиллак". На ходу сняв халаты и свернув их, они сели в белую машину и положили халаты с оружием под передние сиденья.
– Мы довезем тебя до "ситроена", – сказал Буэнвентура Треффэ. – Потом поедем перекусить в Кузи, и Эполар осмотрит местность. Мы не успеем отвезти тебя в коллеж к двум часам.
– Это уже неважно, – ответил Треффэ. – Я больше не вернусь в коллеж.
– Что-нибудь случилось?
– Ничего особенного, разве что у меня возникнут материальные проблемы.
– Досадно.
– Ничего страшного, – холодно заметил Треффэ, – тем более что после этой акции мы все разбогатеем.
Каталонец посмотрел на него с удивлением.
– Обсудим это позднее, – сказал Эполар.
– Ладно, – согласился Буэнвентура. – Так ты едешь с нами в Кузи?
– Нет. Довезите меня до "ситроена".
"Кадиллак" довольно легко маневрировал по узким улочкам. На несколько секунд он остановился возле машины Треффэ. Преподаватель философии вышел из машины, хлопнул дверцей и помахал рукой им вслед. "Кадиллак" удалился.
– Какой-то он странный, твой приятель, – сказал Эполар.
– У него мятущаяся душа, – ответил Буэнвентура. – Его мучают вопросы.
Каталонец усмехнулся.
Треффэ сел в "ситроен" и направился к себе. Когда красный свет светофора на улице Алезия переключился на зеленый, молодой человек резко нажал на педаль скорости и сломал оттягивающую пружину. Нога Треффэ полностью утопила акселератор. "Ситроен", рыча, тронулся на первой скорости. Треффэ выключил сцепление. Мотор работал на полную мощность. Треффэ доехал до перехода и остановил машину у тротуара. Он вышел из машины, открыл капот и обнаружил повреждение. В пятидесяти метрах от него находился магазин "Канцелярские товары". Треффэ направился туда. Деревянный рекламный щит советовал: "Поступайте как все, читайте Франс-Суар". Треффэ откашлялся и плюнул в рекламу. Он вошел в магазин, купил каучуковый круг, вернулся к машине и заменил сломанную пружину на широкой и плотный эластичный бинт. Машина нормально тронулась, только стартовый двигатель стал мягким. Треффэ добрался до своего квартала и оставил машину на улице Морштон.
Он поднялся к себе. Пять минут первого. Почты не было. Треффэ открыл бутылку "Кроненберга" и сел в кресло отца. Он придвинул к себе транзисторный приемник и нажал на клавишу.
– ...приступили к работе после тайного голосования, – сообщила радиостанция "Европа". – Однако конфликт продолжается на предприятиях Гуро. Сегодня утром министр по труду принял делегацию представителей профсоюзов, изложивших господину Ларану свою точку зрения.
Треффэ выключил транзистор. Он чувствовал себя омерзительно. "Интересно, почему, – спрашивал он себя. – Может быть, из-за печени?" Тем не менее он допил пиво и отправился перекусить в близлежащее бистро. Однако после еды ему стало не лучше. "По-видимому, это нервы", – подумал он. Он вернулся к себе взбешенный, прошел в спальню и попытался уснуть.