Глава 5. Контакт
Он проснулся, приподнял голову, автоматически уставился на экран монитора. Нажал на мышь и увидал лист будущей диссертации, над которой и придремал. Взгляд машинально скользнул вниз, в правый нижний угол. Три часа двенадцать минут… Ночи, естественно. «Заснул! Заснул прямо за столом, вместо того, чтобы работать. И даже не могу теперь хоть приблизительно осознать, когда именно, — укорил он себя. — Но, похоже, что на этот раз я просто заснул, а не был вырублен компьютерным вирусом… Заснул за диссертацией. Не знаю, зачем я её по-прежнему пишу… Под чьим именем я её опубликую? Владика? Как встречусь с научным руководителем?» — Николай снова тупо уставился на давно знакомую ему рукопись. Но что-то не давало ему покоя. Неприятный осадок и внутренний холод его не покидали.
Было тихо. Только стрелки настенных часов уныло тикали. Вдруг, внезапно, Николаю показалось, что он не один в комнате. Есть кто-то еще. И это присутствие действовало угнетающе… Хотя он не услыхал ни малейшего шороха, его с головы до ног пробирал ледяной страх. Николай чувствовал затылком, что прямо за спиной, ближе к двери, кто-то стоит. И он осторожно обернулся, чтобы убедить себя, что это лишь воображение…
Но, тут же вжался спиной в спинку кресла, судорожно сжал подлокотники. В углу маячило, расплывалось и шевелилось пятно света с неясными очертаниями. Казалось, что легкий ветерок поддувал от этого пятна в сторону Николая. Неестественно зеленое, яркое, оно просто не могло здесь быть; никакого источника света, кроме экрана компьютера, за плотно занавешенными шторами на наблюдалось. Николай машинально поискал взглядом в округе что-нибудь увесистое и тяжелое. Пятно, тем временем, ещё секунду поколебалось, и вдруг начало концентрироваться, сжиматься, пока не оформилось в очертания человеческой фигуры. Незнакомый образ заворожил Николая, приковав его взгляд, проявляясь, как в старину на фотографиях, постепенно, пока не приобрел законченные черты. Николай, онемев от ужаса, теперь наблюдал за представшим перед ним человеком.
Его черты не были отталкивающими. Но и приятными он их не назвал бы, однако. Хотя, возникший человек вполне смахивал на ангела. Только такого ангела, который очень много и напряженно, с усилием, думал. И потому, был слишком умен для ангела. У человека были проницательные, большие глаза, которые смотрели прямо в душу потенциальному собеседнику. Большой, открытый лоб, на который не падала ни одна случайная прядка волос, зачесанных назад. Идеально гладкое лицо без малейших признаков недобритой щетины. И узкие, чуть насмешливые, губы. В целом его лицо, однако, ни в коей мере нельзя было бы назвать добрым.
Одет незнакомец был в идеально его облегающий голубой комбинезон с воротом, закрывающим полностью шею. Ни застежек, ни пуговиц, ни карманов, ни отделки — просто полностью облегающая тело, гладкая ткань. И, как угадывалось, чрезвычайно легкая.
То световое пятно, что поначалу имелось вокруг незнакомца, постепенно растаяло, и лишь над его головой оставалось теперь небольшое сияние; словно нимб. А за спиной маячила пара стандартных крыльев, дополняя образ.
Постепенно Николай более-менее успокаивался, непрерывно следя за мужчиной в углу. «Вряд ли он пришел меня убить», — подумалось ему. Но, тем не менее, холодок, прошедший по спине Николая в самом начале внезапного явления, так его и не покинул.
Незнакомец вдруг вкрадчиво прокашлялся, хотя вряд ли ангелов может беспокоить надсадный кашель. Прокашлялся он только прежде чем заговорить, так, для порядку. А потом промолвил:
— Не бойтесь меня, Николай Васильевич! Бояться вам надо ваших соплеменников. И только. А я… В некотором роде, к ним не отношусь.
— Кто вы? Инопланетянин? — с трудом обретая дар речи, пробормотал Коля и подумал, что его вопрос прозвучал до крайности нелепо. Уж такая мина скривила умное лицо его собеседника.
Ответа не последовало. Незнакомец промолчал, внимательно изучая лицо Николая.
— Что вы от меня хотите? — спросил тогда Николай, нарушая тягостное молчание.
— Я хочу с вами поговорить, — ответил незнакомец, теперь приобретая голос абсолютно другого тембра и звучания. Что-то в этом голосе было такое, ошеломляющее. Вроде бы, тем не менее, обычный голос. Ошеломляющим до дрожи в нем было лишь что-то на грани восприятия. Какие-то лишние ноты. И от того Николай вновь испытал внутреннюю дрожь.
— Итак, мы, которые, как вы догадались и сами, прибыли издалека, считаем должным уведомить вас, что нам желательно, чтобы ваша диссертация, над которой вы работаете столь целеустремленно, всё же никогда не увидала свет. Так будет лучше для всех. Мы просчитали все последствия и вынуждены вас предупредить, — при этом, он посмотрел на Николая строго. — Вы всё поняли?
— Д-да, — заикаясь, ответил Николай.
— Займитесь другой темой исследования. Тем более, что вы ещё не представили ни одной научной статьи для ВАКа…
— Ну да… У меня большие проблемы. С оплатой, — пробормотал Николай, опустив глаза. Специально не упоминая и о проблемах других: прежде всего, связанных с нынешним телом.
— Скажите проще: нет денег, — ангел улыбнулся понимающей, кислой улыбкой.
— Откуда… Вы осведомлены о том, что написано в моей диссертации? Вы сами только что заметили, что… Не вышло еще ни одной моей научной статьи. Диссертация, вернее, только её часть, существует пока лишь в моей голове и на моем персональном компьютере.
— Очень просто. Вы работаете на компьютере, у вас подключен интернет… Остальное — дело техники. Нашей техники, — снисходя, пояснил незнакомец. — Мы легко читаем даже ваши ненаписанные книги и статьи, — ангел снова неприятно, натянуто улыбнулся. — Итак, помни: тебя предупредили. А потому, сделай надлежащие выводы. Имей при этом в виду: наши возможности безграничны.
— Это вы… Делаете всякие гадости с нами? Вмешиваетесь в нашу жизнь? Меняете нашу историю? Пасете нас, как скот? — угнетенно спросил Николай, поджав губы и судорожно сжимая кулаки. — И… Из-за темы моей диссертации вы… лишили меня даже моего тела? А значит, и моих друзей, спорта, любимой девушки? Это… Это подло…
— Слишком много у вас вопросов, — ангел лучезарно улыбнулся. — Но, абсолютно не по адресу. Мы не вмешиваемся в дела землян. Всё делают сами ваши соплеменники. У них… были другие мотивы. А мы лишь вовремя подставили вас под их внимание. И с вами полностью расправятся в случае непослушания… тоже они сами. Потому, не осложняйте и дальше себе жизнь. Не продолжайте ваш напрасный труд. Зачем? Из принципа? Не советуем вам публиковаться. В целях вашей же безопасности.
— Так… Всё же, вы вмешиваетесь в наши дела? Только, за кадром? Скажите уж прямо… Да или нет? Сейчас вы мне угрожаете, намекая на ваши безграничные возможности… Противоречите сами себе.
Ангел посмотрел на Николая, как на неразумное дитя.
— Здесь нет никакого противоречия. Да, мы не вмешиваемся в дела землян. Не творим насилия. Но, имея воистину безграничные возможности, мы и без непосредственного вмешательства легко изменяем ваш мир. Люди так предсказуемы… Почти все, — и он посмотрел на Николая так, будто глазами осуществлял попытку выявить вопрос о его съедобности или несъедобности.
А после, он подошел к онемевшему молодому человеку и протянул вперед свою тонкую руку с длинными, холеными пальцами.
— Мы надеемся на то, что вы сделаете правильный, осознанный выбор. И тогда никто — повторяю, никто! — не пострадает, — строго сказал незнакомец. — Я протягиваю вам руку, в знак сотрудничества и доверия.
И Николай, бледный и потерянный, почти не осознавая того, что он делает, пожал эту, протянутую ему, тонкую руку. Пожал, в накатившем внезапно на него благоговении. Немного, при этом, удивляясь тому, что его собственная ладонь не прошла сквозь эту, что казалась почти бесплотной в приглушенном свете. Однако, ладонь ангела оказалась вполне реальной, слегка прохладной, а ответное пожатие крепким. От пожатия, казалось, по телу прошел небольшой разряд тока.
Завершив это крепкое, холодное рукопожатие, поздний посетитель неожиданно пропал, оставив после себя небольшое облачко света, которое постепенно рассеялось.
Николай ещё некоторое время озирался по сторонам, а потом ощутил сильный озноб. Потому, он проковылял к дивану, забрался на него, уронив костыли на пол, и закутал больные, тонкие ноги теплым клетчатым пледом. Его трясло, как от холода; зубы стучали.
«Пойти на кухню, что ли, поставить чаю?» — подумал он рассеянно. Потом уставился на экран компьютера, что стоял напротив дивана. Там, вместо диссертации, уже появлялись, сменяя друг друга в хаотичном, заданном программой произвольном порядке, молодые девушки в купальниках, виды моря и гор.
«Мне… Жалко мою диссертацию. Я хочу её дописать. Просто затем, чтобы доказать себе, что я это могу. Что я не просто потребитель пищи и манекен для одежды. Что я… Разумное существо, в конце концов. Нет, не для денег или славы… Пишу… Просто — в пустоту и неизвестность. Можно сказать, для себя. Для человеческого в себе, — подумал он меланхолично. — И чего… Его так в ней могло напугать?»
* * *
— Выводы. Те самые, которые ты ещё не сделал. Впрочем, даже цель работы, прописанная уже на первой её странице, их пугает немного. Помнишь? «Цель данной научной работы — доказать необходимость исторического расследования знаковых событий. То есть, таких моментов, линия истории после которых могла, и непременно с легкостью, пойти по совершенно иному пути. Необходимо также выявить закономерности непосредственного влияния сторонних сил, почти незримое подталкивание ими направления исторического движения в сторону уклонения истории Земли от внетехногенного, исторически гуманного, прогресса». В будущем, что вполне вероятно, твой труд назовут «первым серьезным историческим расследованием на данную тему, проведенном на обширном материале». Ты, конечно, не первый, кто об этом задумался. Но, первый из тех, кто сможет обобщить исторический материал и сделать определенные выводы. Потенциал уже заметен», — Николай услышал эти слова внутри своей головы. И вполне отчетливо. Ответ проговорил ехидный, смешливый голос, вовсе не похожий на голос недавно отбывшего в неизвестном направлении незнакомца, увенчанного светящимся нимбом.
Николай осторожно скосил глаз направо. Рядом с диваном, на полу, сидело странное существо. Оно имело вид зеленой, мохнатой собаки с потешной, хитрой физиономией. Существо смотрело на Николая с любопытством и дружелюбно помахивало длинным, пушистым хвостом. Очень длинным и очень пушистым. Казалось, оно улыбалось. Хотя, зубов в пасти этой собачки было явно больше, чем у человека, располагались они в два ряда и были весьма острыми… Но это явно был не устрашающий оскал, а именно улыбка.
Как ни странно, Николай нисколько не испугался появления нового гостя. Этот визит не напугал его настолько, как предыдущее явление.
— Привет! А ты кто? — спросил Николай спокойно. — Только, не надо больше говорить со мной телепатически. Лучше реально беседуй.
— Это — не телепатия. Технологические примочки, — отозвалась зелёная собака. — А кто я или что я такое, не имеет особого значения. Только мой совет.
— Ну… Как-то я должен тебя называть.
— Хоть чупакаброй назови. Или, к примеру, плазмоидом. Называл тут один чудак из ваших меня плазмоидом. Эзотерики перечитал немного.
— Хорошо, Плазмоид… Так что, ты тоже будешь отговаривать меня от написания диссертации и научных статей? Скажи, а хоть фантастику-то мне писать можно?
— Конечно! Всё тебе писать можно. Да и вообще, я-то хочу сказать тебе совершенно противоположное тому, что сказал тебе предыдущий посетитель. Ты свободен совершенно в своих действиях, поступках и мыслях. Этот путь, что ты избрал — труден, и несёт множество терний. Но он — твой, и только твой. И он верен.
— Кто ты? И как тебе удалось… сюда проникнуть? Ты проходишь сквозь стены?
— Ха-ха, — засмеялась зелёная собака и почесала себя за большим, оттопыренным ухом задней лапой. — Хорошо, что ты не подумал, что я — твой глюк, плод воображения.
— У меня никогда не было галлюцинаций, — ответил Николай.
— Всё бывает в первый раз. Впрочем, ты прав. И я, и твой предыдущий посетитель — в какой-то степени, вполне реальны. И уж явно не плод твоего воображения. Ну, к примеру, настолько же реальны, насколько лица на экране телевизора. Мы — можно сказать, лишь хорошо и правильно наведенные проекции. Как телепередача. Плоды чуждого тебе разума и технологий.
— То есть, вы есть что-то типа голограммы? И… никого в действительности нет сейчас рядом со мной? И не было в случае первого явления сегодняшней ночи? Но я же не мог бы пройти сквозь него, как сквозь иллюзорный свет, и… я пожал его руку.
— Это всего лишь применение технологий. Хорошо воссоздано не только мнимое изображение, но и тактильные ощущения. Если тебя так интересует этот вопрос и чтобы отсечь возможные попытки твоего мозга объяснить это в будущем как галлюцинацию, хочу вкратце пояснить тебе суть процесса. В моём случае, ты сейчас наблюдаешь нечто вроде энергопередачи. Подпространственная связь. В действительности я нахожусь от тебя на значительном расстоянии. И выгляжу, конечно, иначе. Мы похожи на людей. Просто я выбрала такой образ для этого разговора. Чтоб не было официоза.
— Ты — вовсе не зелёная собака? — засмеялся Николай. — Но… реально существуешь, в ином пространстве? — он посмотрел в бездонные, черные глаза.
— Да. Тем не менее, если ты погладишь меня, как зелёную собаку, я почувствую это.
Почти неосознанно, машинально, Николай наклонился и погладил её, сидящую рядом с диваном. Шерсть была неожиданно мягкой и шелковистой.
Странное существо тут же благодарно заурчало.
— А… Тот, что явился в облике человека? Он — тоже ваш?
— Нет. Он имеет совсем другое происхождение. И в реальности нет ничего менее похожего на людей на вашей планете. Хотя, он здешний. Земной. Из числа тех, что живут с вами бок о бок тысячелетиями. Но вы их до сих пор ещё не обнаружили потому, что плохо изучили микромир и основы Вселенной. Эти сущности разумны, и многие ваши технические изобретения в действительности принадлежат им. А их проекции, изображения, с одной из которых ты общался, имеют совершенно другой принцип, чем наши. Существа микромира, разработанные технологией, чуждой нам, проникают внутрь вашего сознания и создают внутри вашего мозга образы, которые осознаются вами как живые и осязаемые. А на создание этих изображений им требуется ваша собственная внутренняя энергия, или же энергия, захваченная ими раньше у других людей. Наши же изображения, подобные тому, что ты сейчас видишь, существуют в том пространстве, на которое направлены. Будь сейчас кто ещё в этой комнате, он тоже увидел бы рядом с тобой зелёную собаку и слышал бы этот диалог. Хотя, как ты понял, я, тем не менее, лишь посылаю тебе это изображение.
— Вы — инопланетяне?
— Да. Можно и так сказать.
— И… Давно вы нас, землян, обнаружили?
— Раньше, чем вы осознали себя мыслящими существами, — зеленая собака, как ни странно, посмотрела на Николая серьёзно, и даже грустно. — Мы… в какой-то мере вас сотворили. Вы, как разумные индивиды, возникли не без нашего участия. Точнее, не без участия наших далеких предков. В эпоху первой нашей колонизации иных звёздных миров.
— Зачем вы произвели такой опыт?
— Это не было опытом. Нет, это была чистая случайность.
Николай задумался.
— А… Тех, других разумных сущностей, о которых мы не знаем ничего… Их тоже создали вы? Или привезли сюда с собой, при колонизации?
— Нет. Ни то, ни другое. Они старше вас, людей. Были и до вас. Они — то, что осталось здесь от ваших предшественников, после катаклизма. Ваши предшественники, что жили здесь в эпоху динозавров, заранее знали о столкновении Земли с иным небесным объектом. Их цивилизация здесь погибла, но многие из них улетели к далеким мирам. Здесь же, на Земле, никто из них не выжил, и ничего не осталось… К нашему прилету. Кроме их научных лабораторий, скрытых глубоко под землей, остатков разрушенных городов, и… Тех сущностей микромира, что были ими созданы, потом мутировали, вышли за пределы подземных лабораторий, будучи вне человеческого контроля, и существуют теперь в нишах пространственного искривления. Там они обретаются, но часто выходят оттуда, чтобы вмешиваться в жизнь людей, в своих целях.
— Что им нужно от нас?
— Они питаются вашими эмоциями. И потому хотят, чтобы вы никогда не ушли от войн и раздоров, не стали на путь высших энергий и созидания и не преобразовались в космических, свободных существ. Можно сказать, что они пасут вас, как животных. И любят превращать ваш мир в большую бойню.
— Хм… Занятный план Вселенского разума… Создать таких тварей, — иронично хмыкнул Николай.
— История их создания для нас самих весьма туманна. Мы только знаем, что на твоей планете существовала предцивилизация. Ещё в эпоху ящеров. Да, те земные жители эволюционировали не только до трицератопсов и диплодоков… Были и, так сказать, ящеро-люди, что создали подземные города. Они, видимо, прятались там от монстров — животных, населяющих поверхность суши. И это была весьма технологическая цивилизация. Быть может, и катаклизмы здесь последовали вовсе не такие уж природные, и метеориты были вовсе не метеоритами. Но, что несомненно — так это то, что ваши предшественники весьма преуспели в нанотехнологиях.
Похоже, что поначалу создаваемые ими вирусы, микроприборы и микроорганизмы разрабатывались для проникновения в человека, чтобы излечивать его. Знаешь, как действует лечение пиявками? Они отсасывают из организма вредные вещества, присасываясь именно к больным местам: там температура тела выше, и там им вкуснее. Так действовали и «нано-докторы», вполне разумные микросущества. Они, условно говоря, «питались» болью и тем восстанавливали организм гуманоида. Но, эти существа были разумны; и этот разум был абсолютно чужд той цивилизации. Эти существа микромира придумали способы своего размножения и распространения. Они объединялись в сложные структуры. Нано-доктора, в результате, после катастрофы на планете лишились пищи в лице больных гуманоидов, поскольку те все погибли или улетели отсюда. И тогда, впоследствии, они нашли новый её источник. Они принудили высших приматов испытывать гнев, раздражение, заставили их быть склонными к убийствам. А в дальнейшем, они всячески тормозили гуманное развитие твоего человечества. Лишь для того, чтобы у них постоянно была пища. Им стали нужны деградировавшие люди. Потому что «вкуснее» всего для них оказались психические заболевания. В особенности, массовые. Они дают много неконтролируемой энергии, которую они используют. Этот микромир не хотел бы полностью вас уничтожить. Но, даже при вашей гибели, они выживут: им не надо ни комфортной температуры, ни кислорода для выживания. Однако, им очень удобно питаться вами. Ведь иначе придется искать другой вид потребляемой энергии, а это трудно и сложно.
В случае нашего видимого вмешательства в дела вашей планеты, они вас уничтожат: такой нам предъявили ультиматум. Они врут, что сами ничего с вами не делают, не вмешиваются в ваши дела и лишь наблюдают и пользуются теми энергетическими утечками, что происходят в вашем мире без их влияния на процессы. Уличить их во лжи будет трудно. Потому мы, скорее всего, будем вмешиваться лишь тайно.
— А какой вам интерес наблюдать и вмешиваться?
— Мы… В какой-то степени в ответе за вас перед другими разумными мирами. Вы — наши создания. Ваше горе влияет на многих из нас. И мы никогда не снимем с себя ответственности за то, что здесь, на вашей планете, совершили ошибку.
— Какую?
— Я сейчас, скоро, уйду. Передача внезапно прервется. А мне нужно донести до тебя ещё и другую информацию. Потому, я просто оставлю тебе это, — и зеленая собака протянула Николаю светящийся шарик, внезапно возникший на её протянутой лапе. — Сожми его, и… Сразу заснешь. Сейчас уже так поздно, что совсем… скоро уже и утро. А тебе завтра предстоит сложный день. Спи, и… Смотри сон, как фильм. Из нашего хранилища памяти. Он даст ответы на некоторые твои вопросы. А напоследок, скажу тебе нечто важное: тебе нужно будет спасти одного хорошего человека. Ты, поскольку сам дошел до теории о ключевых точках истории, можешь понять, почему это нужно будет сделать в особый момент… А именно, в эти выходные. Ты сам об этом вспомнишь и всё поймешь. Я программирую событие: ты тогда вновь сожмешь в руке вот этот шар… И действуй немедленно. Это может многое изменить в истории твоей страны. Хотя, с точки зрения логики, это совершенно необъяснимо.
— Вы выбрали именно меня для этого поручения лишь потому, что я… Выдумал мою теорию?
— Не только поэтому… У тебя хорошая физическая форма, ты — йог и спортсмен. Что тоже немаловажно, — зеленая собака хихикнула весело.
— Вы… Издеваетесь? Я же… инвалид.
— К тому времени, о котором мы говорим, ты, вне сомнений, обретешь вновь свое тело. Если только не будешь размазней. Тебе в этом помогут. И… Ты снова найдешь наш шар, и непременно захочешь выполнить поручение.
— А сами вы, полагаю, не замараетесь?
— Я же уже намекала, что мы сами вмешиваться не можем, пока не можем. Потому что…
Неожиданно она пропала. Посередине произносимой фразы. После этого, Николаю только и осталось, что покрепче зажать в руке теплый, светящийся шарик и погрузиться в странный, искусственный сон.
* * *
Высокая девушка стояла на берегу моря, среди буйной растительности первозданного мира, на песчаной полосе берега. Стройная, и почти бесплотная. Волны прибоя омывали её ноги. Девушка только что вышла из морской пены, и теперь выжимала длинные волосы.
Её друг подошел к ней по горячему песку. Такой же высокий, стройный.
— Моя богиня, — шептали его губы. — Дорогая, единственная, — он бормотал что-то бессвязное, толком не осознавая эти, почти бессмысленные, слова. Вглядывался в лучезарные глаза, ловил легкую улыбку. Будто подхваченная ветром, она побежала навстречу солнцу, весело смеясь.
Ей начинала нравиться эта планета.
И они оба были слегка безумны от свежего, опьяняющего ветра, избытка солнечных лучей, ласковых волн, в которые хотелось вновь и вновь погружаться до бесконечности. После долгого перелета это всё казалось блаженством, посланным высшими силами.
Перелет осознавался именно так: долгим, бесконечным, томительным, безысходным… Погружением в бездну. Несмотря на то, что он, согласно расчетам ученых, был практически мгновенным. Неясно, почему за это мгновение человеческое сознание оказалось способным пережить столь многое; пересмотреть вновь свою жизнь, и даже образы предшествующей, генетической, памяти, а также погрузиться в видения безграничного Космоса… Да, ещё один парадокс, требующий своего объяснения. Парадокс, вызывающий трепет.
Они были безумны и счастливы в этот день, как только что спасенные из глубокой бездны. Впрочем, это была лишь бездна собственного, единичного, сознания. Которое зависало лишь на миг в беззвёздном, неисследованном никем, пространстве между мирами.
Никто из них, из Звёздных Братьев, в ряды которых они недавно вступили, не проходил ещё Врата Вечности. Они, как и другие избранники, что последовали в иные удаленные миры, являлись первопроходцами.
Здесь, теперь, они позволили себе отдых, во время которого ощущали небывалую радость бытия. И здесь, на планете, по которой не ступала ещё нога ни одного представителя их расы, они чувствовали безмерный покой отдохновения и до странности небывалое ощущение… Да, они осознавали себя богами, ступающими по неизведанным мирам…
* * *
После предстояла ежедневная работа, связанная с изучением планеты. Разворачивались и самообустраивались лаборатории. Запустились генераторы энергии. Развивались программы посева и укоренения зерновых и овощных культур, деревьев и красивых цветов, что должны были распространиться здесь, по всем материкам.
Сидя за экраном, Хальронд просматривал полученную приборами информацию. Ряды цифр, схемы, чертежи, сравнительные таблицы следовали по экрану. Он теперь просматривал также изображения уже культивированных в открытом грунте новых видов растений, созданных в результате генных мутаций и приспособленных к местным условиям. При их ускоренном развитии, многие из них уже дали первые плоды.
Саженцы и семена потом массово распылялись с воздуха; они выстреливались специальными парашютиками с прикрепленными капсулами. Для каждого вида почв и других условий теперь были выбраны те растения, что непременно приживутся в каждом из видов местности. Эта планета имела прекрасный климат и вскоре должна была превратиться в великолепный сад.
Действительно, примерно треть из фонда растительных культур, отобранных для этой цели на различных планетах, прошли акклиматизацию в местных условиях и удачно прижились. Это были отличные показатели. Более чем достаточные для того, чтобы колонисты, что пребудут вскоре вслед за ними и высадятся здесь, нашли всё необходимое для существования.
Планета М-49, третья в системе звезды — желтого карлика, и открытая сто пятнадцать стандартных лет тому назад, как заранее было известно, имела подходящую для жизни атмосферу и температуру. Поверхностное сканирование её приборами с дальнего расстояния, конечно, не могло сообщить ничего кроме этого.
Уже здесь, на месте, они обнаружили, что, согласно показателям приборов, планета, названная ими Гея, пережила несколько космических катастроф в прошлом, последняя из которых уничтожила большую часть имеющейся на поверхности органической жизни, и осталась лишь малая толика бывшего пышного богатства. И всё же, на планете имелась органическая жизнь, о степени примитивности или разумности которой только предстояло вынести заключение, исследовав полностью все жизненные формы. Если здесь уже имелись разумные существа, способные в дальнейшем создать цивилизацию — то с планеты, согласно закону, в дальнейшем следовало бы уйти, не развертывая программу колонизации и ограничиваясь исследованиями. Но, как им сразу стало известно при получении данных сканирования, разумных гуманоидов пока на планете не существовало. Наиболее развитыми в плане разума являлись здесь морские млекопитающие, а также наземные существа, относящиеся к средних размеров приматам. Последние населяли леса одного из континентов.
Хальронд и Айна, как только обустроились в центральной лаборатории, разделили между собой сферы дальнейшего научного исследования. После первых выводов и посева основных культур, Хальронд постепенно, изо дня в день, сканировал планету, изучая её тонкие эфирные слои и надеясь считать ментальную информацию о её прошлом. Айна же исследовала особенности органической жизни.
* * *
Приборы сделали запись одного их утреннего разговора.
— Что ты обнаружила? — спросил Хальронд. — Ты исследовала местных приматов? Способны ли они к развитию в дальнейшем, к созданию разумной расы на этой планете?
— Трудно делать выводы так, сразу, — ответила Айна. — Требуются дальнейшие наблюдения. Знаешь ли, увидев эту голубую планету, когда мы облетали её вокруг, я, прежде всего, подумала, что жизнь на ней зародилась достаточно давно. Мне вдруг показалось, что здесь уже непременно должна была бы существовать цивилизация. Причем, развитая. Но её нет… Так и казалось, что нам предстоит лишь установить маячки — и покинуть планету. А потом прилетят наши, уполномоченные установить контакт. Но… Мы обнаружили здесь лишь животных, и дали добро на колонизацию.
При этих словах Айна умолкла, и продолжила потом более грустно и тихо:
— Мне кажется, что животный мир этой планеты обладает странной закономерностью, с какой мы никогда, нигде в известном нам космосе, не встречались.
— Какой? — спросил Хальронд со странной интонацией, почти с тревогой.
— Лишь самые развитые водные животные здесь миролюбивы и дружелюбны. Они легко приходят на помощь. Но, самая развитая, в плане разума, наземная жизнь — наиболее здесь агрессивна. Ну, конечно, есть здесь хищники, похожие на наших домашних шершаров, только крупные, с острыми большими клыками, когтями. Но это — не то. Да, они убивают другие живые существа, чтобы съесть их мясо. Но, они всё равно как-то по дикому благородны и великолепны. В целом, они полезны; поедают, в результате, больных и слабых. Но, увы, дикие стада человекообразных приматов вызывают у меня отвращение. А они — самые умные на суше существа… Но они агрессивны, хитры и злопамятны. Они собираются в стада, дразнят друг друга, и объединяются лишь затем, чтобы затеять свару. Мне страшно смотреть на то, как они раздирают друг друга своими длинными, острыми зубами и когтями. Они… Уничтожат этот мир, если когда-либо достигнут разума, — и по лицу Айны внезапно потекли слёзы.
— Знаешь, Айна… Несколько тысяч лет тому назад, когда, как ты уже знаешь, большая часть фауны и флоры этой планеты погибла, здесь случались страшная катастрофа. Всё говорит об этом: огромные воронки кратеров, исследование воздуха, пробы почвы… А до тех пор, на планете обитали существа, похожие на мифических драконов. Похожих наши ученые исследовали на Цесте. А также, здесь обитали огромные чудовищные птицы со странным, разноцветным оперением. В этом первозданном мире обитали и разумные существа, им приходилось скрываться в подземных пещерах. Это были маленькие человечки с большими черными глазами, с крупными круглыми головами. Они были дальними родственниками ящеров — если можно так выразиться. Поскольку поверхность населяли огромные, страшные существа, то здешнему человечеству приходилось усваивать жесткие приемы выживания. Они быстро стали хорошими охотниками, изобрели оружие и постигли тайны ядовитых растений и яда змей. Выходили они на поверхность для убийства и сбора диких растений; они приручили многих ящеров и использовали их, как домашних животных. На некоторых даже летали.
Эти гуманоиды успели создать техногенную цивилизацию, достигли выдающихся успехов в синтезе новых веществ, в создании приборов и всего необходимого. Тем не менее, чаяния этой цивилизации всегда были устремлены лишь на выживание; она была алчной и безрадостной. Хотя, они изучали звезды и построили космические корабли; быть может, даже создали энергоемкие производства. Создали они и управляемые ими неорганические, энергетические структуры… Эти структуры, фантомы, служили им. А самых больших успехов они добились в области медицины. Они производили сложнейшие операции; но, по всей видимости, не испытывали никакого укола совести, когда спасали одного человека ценой гибели… других людей. Пересадка сердца, переливание крови, — и, кажется, вещи гораздо более сложные, Айна. Сложные и страшные. А еще, они создали микросущества, условно говоря, искусственные вирусы, которые помогали им справляться с болезнями или исследовать организм на микроуровне. Не только исследования Космоса занимали их: микромир, нанотехнологии также были им доступны.
И, когда наступила вечная ночь этой планеты и цивилизации, многие плоды этой странной технологии здесь выжили. А в дальнейшем те микросущества, о которых я говорил, размножились и открыли секреты подпространства, развертывания малых пространств, иных измерений. Там они и обретаются, сопряженные с этим миром и завоевывая планету. Созданные прежними обитателями неорганические структуры, сгустки энергии, тоже продолжают здесь существовать, и они настолько хитры, что обнаружили существ микромира и вступили с ними в союз. И, благодаря этим микросуществам, своего рода вирусам, они воздействуют на мозг биологических существ. Таким образом, чтобы те вырабатывали нужные им эманации. Они контролируют мозг высших приматов, делают его больным. И, конечно, тормозят развитие духа населяющих планету человекообразных существ, искусственно задерживая их на стадии животного состояния, культивируют их агрессивные наклонности. Быть может, без этого влияния аборигены получили бы уже разум, но их развитие заторможено.
— Как страшно… Осколки прежнего мира, увечные, чуждые и страшные теперь, настолько имеют здесь власть и силу… А мы сами не можем быть подвергнуты влиянию этих разумных микроприборов или же искусственных энергоструктур?
— Нет, конечно. Наш разум как бы сжигает чуждые энергии и эманации. Внутренний свет, установка на добро, любовь, связь, единение с нашей общей ноосферой, — дают нам силу. Мы не одни, даже будучи вдали от подобных нам. Мы — носители нашей культуры.
Айна задумалась.
— Так ты уверен, что это они воздействуют на местные племена, делая их агрессивными и безумными?
— Да. Именно они сеют вражду между племенами. Им выгодно, чтобы отдельные индивиды всегда осознавали оторванность друг от друга, никогда не испытывая единения. Чтобы они проявляли эгоизм и были разделены, а потому — управляемы. Чтобы они не могли создать общее между собой энергетическое и ментальное поле, способного хоть на время резонансно усилить интеллект и потому уничтожить внутри мозга инородные образования, вместе с негуманными мыслями и чужим влиянием. Их влиянием.
— Как это страшно, — повторилась Айна. — И мы… ничего не можем для них сделать? Для потенциальных людей этого мира?
— Пока — нет. Трудно придумать что-либо. Те, другие сущности, древнее даже нас. Их сознание очень чуждо нам. Холодное, древнее и жестокое.
— Мы приостановим программу заселения планеты, прилета наших колонистов?
— Нет. Но, если здесь возникнут первые цивилизации местных гуманоидов, когда-нибудь, в будущем, то мы их покинем. Чтобы они могли выбрать собственный путь развития.
* * *
Некоторое время спустя, Айна нашла в лесу детеныша животного, названного ею Хануманом. Он был избит и ранен, истекал кровью. Бедное, измученное существо, похоже, было изгнано из стаи и пряталось, и вскоре погибло бы. В его глазах, смотрящих прямо в душу Айне, была такая тоска и боль, что её сердце не могло не отозваться. Она взяла детеныша животного на руки, и укачивая, как младенца, понесла в лабораторию.
Медаппараты с легкостью залечили раны этого маленького существа. Но, всё равно, он был грустен, лежал на кушетке в медлабе, отвернувшись к стенке и отказывался принимать любую пищу, что предлагала ему Айна. Лабораторная кушетка самоочищалась от испражнений, а пища вводилась внутривенно. Показатели жизнедеятельности были почти в норме, но, непонятно почему, существо грустило.
* * *
Хальронд стоял посреди огромного зала, внутри луча, потока тепла и света. Сегодня был день его контакта с родной планетой, и он купался в потоке тепла, добра, осознания. Считывал послания любимых, далеких сейчас, людей, получал общую информацию, новости, а главное — чувствовал окрыляющее соединение с миром чистого поля разума и ментальной силы, с ноосферой их родной планеты — планеты существ, уже почти бестелесных, настолько лёгких, почти из чистой энергии, невесомых, в сравнении с их теперешней осязательной тревожностью первозданного, вещественного хаоса.
Сообщалось, что скоро пребудут первые колонисты. Те добровольцы, что решили направиться в этот мир, получив о нем первичные сведения. А завершалось послание с родины неземным, просто божественным пением и музыкой. Хальронд, закрыв глаза, не чувствовал ни тела, ни реальности, пребывая сейчас внутри божественной гармонии, озаренный вдохновением.
Внезапно он почувствовал легкое касание. Что-то пушистое и теплое потерлось о его ногу. Хальронд открыл глаза, и посмотрел вниз.
Детеныш лесного животного смотрел на него с немым вопросом, пребывая внутри потока послания, предназначенного Хальронду.
— Откуда ты здесь, малыш? — спросил Хальронд, беря зверька на руки. Он улыбнулся малышу и погладил его по головке, покрытой лёгкой шерстью.
Неожиданно, детеныш животного посмотрел на Хальронда вполне осмысленным взглядом и пробормотал, тыкая пальцем себе в грудь:
— Я - о-безь-я-на… Человек леса. А ты, — и он показал на Хальронда, — Де-ми-ург. Человек неба. Я — Ха-ну-ман. Это — имя.
— Ты… Ты говоришь? — изумился Хальронд.
* * *
Через несколько дней, они снова стояли на берегу моря. Айна и Хальронд. К боку Айны прижался Хануман, тихонечко посапывая.
— Я не хотела этого, — тихо проговорила Айна.
— Почему ты не сказала мне, что… Завела себе домашнего любимца? — спросил Хальронд. — Он попал под луч Послания, под Поток, под излучение, которое безвредно для нас, но неизвестно как скажется на нем. И под воздействие Ноосферы нашей планеты. Собственная сфера разума на этой планете отсутствует. И не знаю, будет ли когда-либо здесь создана общепланетная сфера разума. Если мы улетим, то это, возможно, разобьет его сердце. Он… почувствовал наш мир, ощутил его своей родиной. Ему будет горько здесь, и его потомки станут несчастными. Они будут искать то, чего нет ещё в этом мире.
— Я не хотела… Он не вставал с койки, хотя я вылечила его. Я не закрывала нигде двери, будто мы одни здесь с тобой. Я не думала, что он встанет, да ещё и отправится в Центральный зал, и войдет туда, еще и во время Послания.
— Мы в ответе теперь за то, что приручили малыша. Он… объединился теперь с нашим разумом, достиг немыслимого раньше понимания… И что нам делать с этим? — спросил Хальронд.
— Я… Не знаю. Он обрел речь. И осознаёт мир. Мыслит. Это… Может передаться по наследству, перейти и к детям Ханумана?
— Да. Я проверил. Информация Потока достигла генного уровня.
— Его изменило всего лишь наше излучение?
— Да. «Всего лишь»… Этого хватило, чтобы изменить часть структуры генома. Какая шутка природы! Случайность оказалось роковой. Благодаря этой малой толике, его потомки обретут возможность развиться в существа, подобные нам, и всего лишь через три — четыре поколения новые качества закрепятся… Они станут разумными. Да, мы изменили этот мир. Можно сказать, мы теперь — боги этого мира, — Хальронд усмехнулся иронично.
— Жизнь бесценна. Разум бесценен. Мы теперь не можем не дать ему возможности развиваться или плодиться. И мы… теперь в ответе за то, что будет с его потомками. И за это существо, что учится у нас и получает знания, изменяясь, даже внешне, с каждым днем. И наши дети будут в ответе за детей Ханумана. Мы связаны теперь судьбами.
— Да, это так. И мне искренне жаль.
— Быть может, нам удастся изолировать их от остальной планеты? Создать мир, где не будет войны, раздора, зла? Или — мы создадим остров, населенный лишь потомками Ханумана? Будем их оберегать.
— Не знаю. Мы попытаемся…Но, надолго ли будет всё это? Мне кажется, что всё не так просто. И, возможно, что мы — в начале трагедии, что продлится века, а может, и тысячелетия.
* * *
Следующая картина сна представляла собой местность с отстроенным городом. Инопланетники создали его из местных материалов, и среди зданий, предназначенных для жилья, были удобные и вместительные базы — хранилища без окон, с устойчивой конструкцией, созданные из природного камня. На улицах города можно было увидать и высокие, стройные фигуры инопланетников, и жителей поменьше ростом, примерно им по плечи. Местные уже вовсе не походили на обезьян; всего за несколько поколений они из разновидности гоминидов преобразовались в явно оформленных людей; и лишь некоторые из них, обнаженных сверху до пояса, были покрыты на груди густыми черными волосами.
Инопланетники — колонисты научили древних людей строительству домов, гончарному искусству, ткачеству, пошиву одежды, сельскому хозяйству и многому другому.
Сейчас к светловолосой девушке, что стояла на берегу моря, в отдалении от города, подошла другая инопланетянка. Огненно-рыжая, она была чуть выше и старше. Сложная, замысловатая прическа с заколками-украшениями обрамляла её пышные волосы.
— Нам надо сегодня же покинуть эту базу, город… Мы уходим на дальние острова в океане, ты уже знаешь. А быть может, вскоре и вовсе на нашу орбитальную станцию.
— Сегодня, уже? И… мы бросим их? Но, среди них много талантливых музыкантов, ученых… Они несут нашу культуру, наш язык. Среди них уже есть такие, что почти не уступают нам ни умом, ни чувствами.
— Но… Ты же знаешь принципы Союза Миров… Главным показателем цивилизации являются не её интеллектуальные способности, ни даже яркие проявления искусства…
— Да. Я знаю. Главное, определяющее качество любой развитой цивилизации — это способность органично сосуществовать как с представителями своей собственной расы, так и с иными формами жизни, нанося последним наименьший урон, а в идеале — заботясь о них… Только такие цивилизации и миры принимаются в Единый Галактический Союз. Но… здесь еще об этом говорить рано. Их история в самом начале…
— В самом начале. И… Быть может, там она и застрянет…
— Почему?
— Ты же знаешь, что те, «древние» — биологические нанороботы, микросущества — уже вошли в кровь местных жителей, действуют на них, изобрели новый, эффективный способ внедрения в их мозг, изменения его, вплоть до доведения местных до сумасшествия. И мы пока не знаем методов борьбы с этой заразой. Так вот, стало известно о заговоре некоторых местных, подталкиваемых древними, против нас. Они попытаются нас всех истребить. Чтобы, как они полагают, самим «стать богами», занять наше место и завладеть нашими богатствами и нашим имуществом. Они уже спят и видят, как порабощают нас, как заставляют нас испытывать горе, унижение, стыд, издевки и все ужасы физической расправы, в извращенной форме.
— Зачем?
— По их мнению, в этом проявляется власть и сила. В истреблении и унижениях других. Они мечтают согнуть, надломить нас, чтобы получить в собственных глазах более высокий статус.
— Какая изломанная психика!
— Да. У них… поломана душа.
— А те, древние — они могут сделать это и… С потомками Ханумана? То есть, всеми теми, кто непосредственно принял наш Поток, закрепил его в своем сердце?
— Трудно сказать что-то определенное. Они, конечно, подвержены меньше местному кошмару. Наши биологи полагают, что у них будет большая способность сражаться и сопротивляться стороннему внедрению в их душу. Они всё же сильнее остальных местных. И, во всяком случае, смогут хотя бы почувствовать нечто инородное внутри своего мозга, понять чуждость идей, испытать тревогу и желание сопротивляться. Возможно, в дальнейшем они даже будут изобретать психотехники, чем увеличат свою сопротивляемость чуждому влиянию. Тренировки мозга, которые они выработают, возможно, будут действенны и для остальных землян. И, даже возможно, что мы будем осуществлять помощь им в этом, на расстоянии. Направлять очищающие разум лучи.
— А сейчас, ты говоришь, мы уходим… В общем-то, даже убегаем… Сейчас мы ничем не поможем им, тем землянам, кто не подвластен воле их незримого врага?
— Да. Мы вынуждены отступать. На расстоянии, связавшись с ними, мы окажем больше пользы. Ты же знаешь о волновой теории… Живя на отдаленных островах, мы дольше продержимся на этой планете. И, быть может, успеем заложить больше духовных знаний, сведений о мире. Их великие прочтут и откроют вновь то, что будет здесь заложено нами. Прочтут наши послания, благодаря вдохновению. Несомненно, что так мы успеем больше…
Вдали послышались крики борьбы, потасовки.
— Бежим, — сказала старшая. — Ближайший наш корабль здесь, на пристани, неподалеку.
— Они… Уже сражаются с нашими? И наши… применят лучевое оружие?
— Нет. Местные сражаются между собой. Одни из них встали на нашу защиту. А почти все наши уже на кораблях. Остались немногие. Они, как и мы с тобой, вскоре доберутся до кораблей или птерокаров. Нас не станут преследовать: мы оставили фантомы вместо себя, в центре города. Те, что… изображают нас. И они будут считать, до некоторых пор, что имеют заложников и славно развлекутся.
* * *
Уже с одного из кораблей, инопланетянка со светлыми волосами наблюдала на экране полыхающий город… Она знала, что, по мнению землян, все они — их бывшие друзья, даже боги, но внезапно ставшие врагами, — сгорели там, сгрудившись в храмах науки, музеях, библиотеках, погибли вместе с ними… По мнению земных вожаков, их собственная сила и удаль взяла верх над богами, и они победили. А теперь они разграбят то, что осталось в наследство. И покончат со сторонниками богов, будут их насиловать и грабить их дома. Будет пир и общее веселье.
А назавтра, когда не станет запасов еды и одежды, что сгорят в пожарах, которые перекинутся на весь город, они пойдут искать способ, как открыть большие хранилища иноземцев, стоящие особняком. Добывать сокровища этих недоумков, что учили их своей дурацкой культуре, добру и милосердию — никчемным забавам сытых львов. Они отправятся владеть их истинными сокровищами: не духа, а материи. Вот что имеет незыблемую цену!
Но хранилища странным образом окажутся пусты… Это будут огромные, ничем не заполненные строения, где больше нет ни сложных приборов, ни странных зеркал, показывающих чудеса, ни бесконечных запасов провианта, лекарств и прочего… Да, там не будет ничего. Даже поджечь, испытывая ярость, будет там нечего. Даже разрушить эти строения без окон будет невозможно. Разве что, сбросить туда трупы, сжечь мертвые тела слуг этих врагов, чтобы осквернить память о них… Чтобы трупный запах говорил об их ничтожестве…
А потом, какой-нибудь поздний археолог посвятит жизнь изучению этих старых развалин, древних строений неизвестного культового назначения… И вряд ли он докопается до истины.
* * *
Корабли инопланетников рассекали небольшие волны безбрежного, спокойного океана. Была уже глубокая ночь. Силуэт светловолосой девушки был отчетливо прорисован на палубе, освещенной огнями иллюминации.
Над кораблем, высоко в небе, горели звезды. Несколько небольших звёзд были явно искусственного происхождения… Орбитальные станции.
Девушка посмотрела на них и тихо произнесла:
— Да, рано или поздно, мы все уйдем туда, к этим маленьким звездочкам. Этот мир по-своему великолепен, но слишком уж страшен и скорбен…
В этот миг, она услышала сзади тихие шаги, и обернулась. Фигура её учителя, коренастая, плотная и сильная, нечетко вырисовывалась в приглушенных огнях ночной палубы. Он стал с нею рядом, посмотрел пронзительно ей в глаза и проговорил:
— Да, мы ушли в море. Потом — уйдем и на орбиту. А когда-нибудь, улетим и в иные пространства. Это неизбежно. Здешним людям самим предназначено определить свою судьбу. Рост их цивилизации будет трудным и долгим. Он продлится гораздо дольше, чем обычно. Им суждено будет то подниматься к вершинам, то вновь падать в пропасть безвременья. Но, быть может, через тысячи веков… Они всё же достигнут совершенства.