Резеда никак не могла уснуть, хотя ей, вроде, было и мягко и удобно на Конановском одеяле. Да и вид варвара, мирно сидевшего на траве, по-восточному скрестив ноги, с огромным туранским луком в руках, очень даже способствовал умиротворению и спокойствию за свои тылы — уж такой профессионал не пропустит ни подозрительной тени, ни шороха, ни даже писка полевой мыши! Стреноженный Красавчик мирно подрёмывал, оставленный на поляне в доброй сотне шагов от того места, которое киммериец выбрал для засады — вот уж кого страсти, бушующие сейчас в сердце Резеды, не волновали.
Половинка, оставшаяся от убывающей луны, серебрила деревья, листья и траву загадочным пепельно-алмазным отсветом, но Резеде было не до красот. Вокруг чуть слышно шумел под редкими порывами ночного ветерка редкий пока ещё лес, сквозь который проходила дорога, и стрекотали извечные цикады и сверчки. Резеда порадовалась, что они пока не стали углубляться в самые недра Чернодольской чащобы — источника самых страшных, мрачных и зловещих сплетен и легенд, издревле рассказываемых непослушным детям жителями Порбессии. А сейчас вдруг оказавшегося лишь жалким прологом, как бы прихожей, расположенной перед источником уже подлинного ужаса — логова мага.
Однако постепенно сон-таки сморил задумавшуюся женщину — веки потяжелели и смежились, и треск сверчков словно начал отдаляться и затихать, став совершенно неслышимым. Резеда провалилась в странную бездну, наполненную мрачными шорохами и словно капелью — так могло бы капать с крон деревьев, если бы прошёл многоводный весенний ливень. И вот она уже словно двигается среди звенящей гулкими каплями гнетущей тишины, и недоумевает: ведь вокруг ничего нет, что же это капает?! И куда?!
Но вот впереди медленно посветлело, словно из-за горизонта всходило солнце, но проникнуть сквозь плотную завесу иссиня-чёрных туч никак не могло! Мрачный тёмно-серый цвет неба сказал бы Резеде, что она попала в не слишком приятное место, даже если б под ногами не было всё так же черным-черно, и не похрустывало при каждом шаге.
Переведя взгляд вниз, она вдруг обнаружила, что идёт буквально по скелетам!
Полуистлевшим, лежащим в самых ужасных позах, словно перед смертью испытывали дикие муки. И облачённым в какие-то сгнившие тряпки и проржавевшие до дыр доспехи: кирасы, кольчуги… У некоторых из груди или спины торчали мечи или копья, некоторые тела были буквально истыканы стрелами — словно подушечки для булавок… На некоторых же трупах следов от орудий убийства почему-то не было видно. Ну, или Резеда просто не могла их найти по причине того, что сами тела давно сгнили.
Рты большинства черепов таких неповреждённых внешне скелетов оскалились, словно в предсмертных криках, и некоторые держали кости, имевшиеся теперь вместо рук, на своём горле: словно пытались помешать кому-то задушить себя! Или наоборот: как раз пытались вот именно — задушить сами себя… Подняв взгляд, и обведя им вокруг себя, Резеда обнаружила, что всё пространство впереди, по бокам, и сзади завалено такими же старыми останками. Поле битвы? Похоже.
Почему же до сих пор никто не предал земле, или не убрал отсюда всех этих убитых?!
Впрочем, откуда — «отсюда»?! Где это она?! Ведь она, вроде, только что была в лесу? И легла спать? Или…
Она вновь огляделась, теперь уже гораздо внимательней, и взобравшись на какой-то небольшой бугор. Ого! Сзади, там, откуда она пришла, вздымался какой-то грозный чёрно-серый вал! И он неумолимо, с еле слышным вначале, но всё нараставшим, и вскоре уже больно бьющим по ушам чудовищным грохотом, надвигался на неё, становясь всё выше и черней! Это, это…
Не-ет, это — не волна наводнения! Потому что не бывает такой странной, пугающей своей грозной медлительностью и тягучестью, словно у сиропа, и окрашенной в невозможный цвет, воды! Потому что чем ближе вал становился, тем отчётливей было видно, что он — не чёрно-серый, а тёмно-бордовый! А там, где слой жидкости был потоньше и словно просвечивал — ярко-алый!
Кровь!!!
И сейчас вся эта многометровая толща крови обрушится прямо на её голову!
Она закричала, кинулась прочь: мозг понимал, что ей не уйти от грозно ревущего, и быстрого, словно табун диких лошадей, вала, но тело хотело жить! И оно влекло её вперёд: прочь от этой дикой и смертельной опасности, готовой опрокинуться на неё всей своей чудовищной массой!..
Но бежать не получалось: проклятые скелеты, словно понимая, что она пытается спастись, словно нарочно будто бы сами лезли ей под ноги, заставляя спотыкаться, и застревать, и мешали выдёргивать ступни из своих проломленных грудных клеток, или проржавевших кольчуг-панцирей…
Наконец, когда одну ногу совсем уж прочно прихватило, она посмотрела вниз попристальней, и словно ледяная рука сдавила её крошечное сердечко: за лодыжку её держал труп! Он ехидно скалил безгубый рот в дьявольской ухмылке, и она вдруг кристально ясно поняла: это — наводнение для них, для трупов! И сейчас их полуразложившиеся тела вновь оденутся, облекутся живой плотью! И армия мертвецов воспрянет к какому-то мерзкому и богопротивному делу!.. Но…
— Тебе не спастись! — несмотря на то, что разобрать в нарастающем гуле и грохоте, что говорят шамкающие дёсны оказалось почти невозможно, она не столько услышала, сколько поняла по движениям челюстей, что говорит ей ухмыляющаяся полумумия, — Весь мир будет принадлежать нам! Присоединяйся добровольно, пока это возможно! Или твой прах будет развеян над нашими владениями!
— НЕТ!!! НИКОГДА!!! — она забилась, словно в истерике, и внезапно в голову её пришла отчаянная мысль! Второй ногой она со всех сил ударила руку трупа по запястью! Чудо сотворилось: сгнившая кость рассыпалась в труху, её нога освободилась!
Но уже лезли, напирая друг на друга, со всех сторон всё новые и новые скелеты, сжимая вокруг неё смертельное кольцо, кто — ползком, кто на коленях, а кто и хромая на обеих ногах!
— Смерть! Смерть! Смерть ей! Смерть непокорным! Убить её! — слышалось со всех сторон ропотом, словно от штормящего океана, и вот уже к ней тянутся мёртвые скрюченные пальцы…
Дико закричав, она вдруг словно взлетела, как птица, оставив поле, вал и скелеты там, внизу… Вселенная раскололась и снова соединилась.
Резеда открыла глаза.
И поняла, что это был просто кошмар. Впрочем — просто ли?!..
В такой момент такое просто так уж точно не приснится! Но…
Но не помешала ли она своим криком варвару — ведь он сидел в засаде, кого-то ожидая! А что, если она спугнула этого кого-то, или выдала их планы?!
Однако, привстав, она обнаружила, что кем бы ни был тот, кого ожидал Конан, спугнуть его не удастся. Правда, и рассказать он уже ничего не сможет.
Под деревом возле того места, где располагался киммериец, лежал труп мужчины. Сам варвар стоял над ним, покачивая головой.
— Прости! Я… громко кричала?
— Громко. Но это уже не имеет значения. Этот идиот умудрился сломать шею, падая с лошади. — Конан махнул рукой, и Резеда обнаружила шагах в ста настороженно ржущее мечущееся животное, которое явно не могло решить, что ему делать: то ли бежать со всех копыт прочь, то ли всё-таки вернуться к упавшему хозяину. Наконец, похоже, сыграли роль природные инстинкты, и ощущающее смерть создание умчалось назад по дороге, по которой явно и прибыл его хозяин.
— Прости, Конан, ещё раз. Мне… Приснился кошмар.
— Вот как? Хм-м… Это интересно. Особенно в такое время и в таком месте. А поскольку как источник информации этот бедолага нам уже не поможет, попробуем что-нибудь выудить из твоего… Подсознания. Ты и представить себе не можешь, как иногда бывают полезны…
Предчувствия!
Ну-ка, рассказывай!
Пока Резеда, вначале сбивчиво, а затем подробно и чётко, рассказывала, киммериец времени не терял: его ловкие и сильные пальцы тщательно проверяли всю одежду мужчины, и тело. Вот кое-что заинтересовало варвара в куртке умершего, и он, особо не церемонясь, вывернул труп из неё. Прощупал прокладку. Хмыкнул. Достал один из своих кинжалов, и принялся подпарывать.
Резеда было замолчала.
Конан буркнул:
— Продолжай. Ты мне не мешаешь. И я тебя слушаю очень внимательно.
Резеда поняла, что он и правда может и слушать её и заниматься своим делом. Но рассказ вскоре закончился, и Конан разложил и расправил в свете луны на своей могучей ляжке тот документ, что оказался зашит в подкладке куртки посыльного.
— Ну? Что там?
— Посмотри сама.
— Конан! Я не… — Резеда сконфужено потупилась.
— Не умеешь читать? Жаль. Я в начале своей карьеры, если можно так сказать, вольного стрелка, пирата, а затем и воина-наёмника, тоже не умел. Считал это излишней вознёй, опасной, чуть ли не колдовской, крамолой, и вообще — ниже достоинства нормального киммерийца. Но жизнь меня очень быстро переубедила. Потому что кто предупреждён — тот вооружён. И я научился. И языкам, и письму.
Впрочем, даже умей ты читать на десятке языков и говорить на трёх десятках, как я, тебе бы это послание немного дало. Оно зашифровано.
— Как это?!
— Ну — шифр. Что, никогда не сталкивалась? — Резеда недоумённо покачала головой, — Ну слышать-то хоть — слышала?
— Ну… Слышала. Такой специальный магический алфавит, читать на котором могут только посвящённые. Или маги.
— Хм-м… Интересная трактовка. Хотя, в-принципе, близко к действительности. Читать действительно могут только посвящённые. Или имеющие ключ. Ключа у нас нет, но попытаться разобраться можно. Потому что ничего «магического» в шифрах нет. Да и вычислить их, особенно, если они просты, и мы знаем, на каком языке это написано, а именно, на туранском, обычно достаточно просто. Ну, для сталкивавшегося и имеющего кое-какой опыт. — варвар скромно похлопал себя по могучей груди. Резеда фыркнула, дёрнув плечиком:
— Хвастун!
— Ничего подобного. Вот: смотри. Первая строчка — короткая. Последняя — тоже. А в середине — всего четыре строки. Будем рассуждать логически. — Резеда снова фыркнула, смерив огромную фигуру ироничным взором, но Конана было так просто не пронять, — Если принять за то, что в начале каждого письма обычно идёт обращение к адресату… Причём — почтительное, если это твой Хозяин… Или наниматель.
Давай предположим, что здесь написано: «Мой повелитель!» Для «господина», или «царя» букв-значков недостаточно. Тогда вот этот значок — «м». А этот — «о». Ну-ка… — Конан ладонью разровнял пыль прямо на дороге, к которой поднёс письмо, чтоб читать его в свете луны, и выписал палочкой первую закорючку, нарисовав напротив неё чёрточку, и ничего не говоривший Резеде знак: очевидно, понятной варвару буквы из алфавита на уже известном ему языке.
К первой строчке добавилась вторая, третья, и так далее — всего четырнадцать. Именно столько букв-закорючек, или иероглифов, оказалось в первой строке послания.
Конан удовлетворённо хмыкнул:
— Видишь, как хорошо получилось? Потому что если подставим эти загогулины и кренделя в последнюю строку, где обычно бывает подпись отправителя, получим:
«В… ве…й …, ет. и-.е.»
Что нетрудно дополнить нужными недостающими буквами. И прочтём:
«Ваш верный раб, Бетани-бек». Ну-ка, продолжим реконструкцию, — к четырнадцати строчкам добавились новые, — Ну вот. Если мы и с этими буквами не сможем расшифровать и прочесть то, что тут накорябано, не называй меня больше Конаном — а только тупорылым варваром!
— А хорошо, что ты умеешь читать!
— Да. А ещё лучше, что мы вчера поговорили по душам с Мехметом Шестым. Так вот, повторю: он — вовсе не маразматичный полуживой старикашка. Его ум так же ясен, как лунная ночь, а хитростью он вполне мог бы поспорить… Со мной! Может, поэтому мы и нашли столь быстро общий язык. И, может, именно поэтому я сразу понял, от кого и кому может быть это послание.
— То есть, ты хочешь сказать?!..
— Да, именно так. Я уже знал, кто мог написать это, и вот: всё блестяще подтвердилось. Именно поэтому я так быстро эти строчки и расшифровал — знал имя.
Продался ваш чёртов первый вазир с потрохами!
Похоже, проклятый монстр-маг кое-что посулил ему.
Например, место у новой кормушки.
Послание действительно прочли — ну, вернее, это Конан его прочёл! — без проблем.
«Мой повелитель!
Вероятно, ваши дозорные и слуги уже доложили Вам, что над нашим планом нависла страшная угроза! Наёмник-варвар Конан-киммериец убил сорок три Преображённых, и принёс их отрезанные языки султану, чтоб, как я понял, заломить за свои услуги цену побольше. Он и правда представляет куда более серьёзную угрозу для Вас, чем любой другой смертный человек. Султан нанял его. И сейчас Конан, по сведениям моих шпионов, движется туда, где полегла наша доблестная армия. Прошу Ваше Величество оказать ему там достойный приём.
Ваш верный раб, Бетани-бек.»
— Сволочь продажная! — глаза Резеды буквально метали искры.
— Насчёт продажная — всё верно. А насчёт сволочи…
Скорее — крыса. Это же они первыми бегут с тонущего корабля. — Конан, не торопясь и очень аккуратно, сложил письмо, и спрятал в подобие кошелька на поясе, — Жаль, что этот хиляк, которого почтенный Бетани-бек отправил с письмом, умер. А то бы мы вытрясли из него, когда и как его хозяин узнал, что мы с султаном… Договорились. Впрочем, об этом и догадаться было нетрудно. Раз мы с его Величеством беседовали так долго, и расставались, пожимая руки и улыбаясь…
— А как получилось, что этот посланец сломал шею?
— Да не учёл я, что он такой старый и тощий — не иначе, как доверенный евнух. Со стажем. То есть — служивший ещё отцу, если не деду, нашего дорогого Бетани-бека. Словом, человек, которому его господин может полностью доверять. А я выстрелил в него стрелой с камнем-глушилкой на конце, — Конан показал стрелу, смертоносная сталь наконечника которой была заменена тупым и плоским на конце грушеподобным грузилом, — Его буквально выбило из седла, и он неудачно упал: прямо головой вниз. Обычно такого не бывает.
Резеда предпочла промолчать, и не выяснять, с кем и когда Конан «такое» проверял. А именно — как «обычно» должна действовать такая стрела «с камнем-глушилкой».
Конан между тем подошёл к одеялу, и принялся спокойно сворачивать его:
— Ладно. Поспать сегодня, похоже, всё равно не удастся. Собирайся и едем.
Ехать по тёмной лесной дороге, скорее, тропе, всё время петляющей, и ведущей в самую глубину того места, которое народная молва наградила всеми самыми мерзкими признаками, и населила самыми ужасными чудовищами, Резеде не нравилось. Это если сказать мягко. А если так, как положено — то её била мелкая дрожь от со всех сторон нависающего мрака, и гнетущего чувства ужаса, и ей казалось, что за каждым старым и скрюченным стволом их поджидают убийцы, а в зарослях кустов и подлеска засели и готовятся к прыжку кровожадные, зубастые и когтистые, порождения кошмаров… А сверху, на ветвях, притаились, и только и ждут приказа наброситься, какие-нибудь гигантские нетопыри. Или гарпии.
Конан предпочитал помалкивать. И о том, что он не дремлет, расслабившись в седле, женщине говорило только мерное дыхание его могучей груди, на которую она опиралась, вжимаясь в неё невольно всё плотней своей худенькой спиной, да то, что она чувствовала, как напрягаются его стальные мышцы, когда он вертит головой.
— Ну хватит. Перестань трястись, словно у тебя лихорадка. — Конан говорил негромко и в тоне слышалось сочувствие и ирония, — Поверь мне: кошмар и тёмная дорога — не причины для страха.
— Да?! — понимая, что шуметь не время, она старалась говорить шёпотом, но получалось, скорее, похоже на шипение рассерженной змеи, — Тебе легко говорить! Ты-то прошёл. Как говорится, огонь, воду и медные трубы. А я… Я — простая дочь горшечника, и отродясь дальше соседнего селения… Ну, и один раз — Столицы, не ездила! И страшней этих монстров-ящериц никого не видала!
— Вот и хорошо. Потому что лучше и правда — никогда не встречаться, и не видать всех тех магов, уродов и чудовищ, что приходилось встречать мне. И убивать. С другой стороны, если б я боялся их до дрожи, — Конан снова хмыкнул, — давно бы уже отправился в чертоги отца моего небесного — Крома. Но!
Если б не боялся совсем — отправился бы туда ещё раньше!
— Как это?! — Резеда даже оглянулась через плечо, — Так ты — боишься?!
— Разумеется. Впрочем, нет: боюсь — это неправильное слово. Я опасаюсь. И — всегда настороже. Но я знаю, что попадаются среди воинов и наёмников, даже профессиональных, идиоты, которые, чтоб заглушить вполне естественное чувство страха перед врагом, магом, или чудовищем, глушат свой мозг вином, или снадобьями какими — чтоб почувствовать себя сильным, смелым, и могучим. Чтоб море, как говорится, было по колено.
Вот такие-то и гибнут обычно в первую очередь. Потому что все эти средства, оно и верно, страх снимают. Но! (Видишь — везде есть эти самые «но!») Одновременно и туманят, оглупляют разум. И замедляют реакцию.
А плохо соображающий и медленно движущийся воин — мёртвый воин!
— Хм. Наверное, ты прав.
— Разумеется, я прав. Я потому и жив до сих пор, что долго и тщательно изучал и осмысливал опыт. Свой и чужой. И от фактов не отмахивался, а мотал на ус.
— А почему тогда мы смело, зная, что факты говорят о том, что впереди — логово мага, без всякой разведки и осторожного бесшумного подхода, прём вперёд, словно дуболомы, не стесняясь того, что копыта Красавчика топают, словно тут проходит целый отряд солдат?!
— А потому, что раз хозяин Бетани-бека не получил его послания, и, соответственно, не подготовил нам «достойной встречи», нам пока нечего опасаться. Ну, вернее, почти нечего. Разве что постов, выставленных тут на всякий случай. Впрочем, к счастью для нас этот лес имеет у местного населения столь дурную славу, что думаю, чёртов монстр-маг не станет утруждаться даже этим. Посчитав, как и я сам вначале, что уж ночью-то мы — ну, вернее — я! — будем отсыпаться. Потому что в темноте плохо видно всё окружающее даже кошкам.
— Ну а тебе?
— Что — мне?
— Видно — как? — в тоне Резеде чувствовалось неистребимое, чисто женское, любопытство.
— Мне видно нормально. Я же — не кошка!
Подумав, что Конан-таки не ответил прямо на её вопрос, и что на самом деле это может означать как то, что варвар видит лучше, так и то, что — хуже, Резеда на секунду прикусила язычок. Но не удержалась:
— Ты знаешь об этом маге больше, чем хочешь показать! Ты… С ним уже встречался? А когда? И как?
Конан усмехнулся:
— Ох уж эти женщины! Никогда-то они не дадут ответить. Если б подождала, не пришлось бы задавать второй и третий вопросы. Так вот: не встречался.
— Но… Что же тогда получается — мы лезем в самое логово врага, без разведки, без подготовки, вдвоём (Ну, втроём, если считать твоего коня! Который из нас сейчас, как мне кажется, самый умный!) И собираемся убить все восемьсот или сколько их там осталось, тварей, что маг успел себе наколдовать?!
— Во-первых — уже не восемьсот. Потому что во время битвы с доблестным войском Мехмета Шестого часть тварей непременно должна была быть убита. Причём — так, чтоб уже не воскреснуть. Поскольку Мехмет Шестой, а, значит, и его воины, знали про необходимость добивать тварей, отсекая головы. Во-вторых — не наколдовать.
Маг, насколько я знаю, не колдует. Он пользуется неким зельем. И зельем этим, по моим сведениям, он очень дорожит. Из чего я делаю вывод, что он или не умеет, или больше не может изготовить себе ещё такого зелья. И это зелье — действительно! — волшебное.
Именно оно, само, без заклинаний и ритуалов, и прочей столь обычной для всей этой магической братии колдунов, тряхомудии, превращает людей — в тварей-ящеров. Так что думаю, если разбить, сжечь, или ещё каким-нибудь способом уничтожить сосуд с этим чёртовым зельем, никого больше наш маг в ящериц не превратит.
Ну и в-третьих — мы «лезем» вовсе не без разведки. Разведку уже провели. До нас, и за нас. Правда, вот сказать, кто и когда, я не имею права — я обещал.
— Ух ты!.. Значит, был некто, кто уже всё про этого мага выяснил, и при этом остался жив! И рассказал тебе! — это был не вопрос, а утверждение.
Конан фыркнул:
— Снова — поспешный вывод. И ещё более поспешное заявление.
— А тогда — как?! Откуда ты узнал?!..
— Хватит. Чш-ш, говорю. — Конан чуть сжал локтями разошедшуюся настолько, что она уже и забыла, что должна бояться, Резеду, — Тише! Мы уже должны подъезжать. Не думаю, что тут остались живые, или стоят сторожа-дозорные, но мало ли… Так что старайся говорить поменьше. А лучше — просто молчать.
Негоже тревожить покой павших.
Конан оказался прав: на небольшой вытянутой прогалине-поляне лежали павшие.
Картина до дрожи напоминала ту, что Резеда всего каких-то пару часов назад видела во сне! Только тут море трупов не простиралось до горизонта, а занимало как бы пространство, где не было деревьев, по середине которого и проходила дорога.
Но уж на её бугристом и покрытом травой пространстве тела лежали везде.
Разумеется, больше всего было мертвецов в кольчугах и панцирях в форме солдат войска Мехмета Шестого. Но попадались и трупы лошадей, и даже растерзанные и обезглавленные тела тварей-ящериц. Конан стал оглядываться ещё внимательней, и даже привставать на стременах. Резеда старалась дышать поменьше, и даже зажимала ноздри пальчиками: воняло омерзительно! Конан никак не показывал, что запах чует. Резеда притихла, и втянула голову в плечи: ей казалось, что так она словно бы станет меньше и незаметней для поджидающих там, в дальнем конце прогалины, за завалом из стволов, врагов.
Но когда Красавчик довёз их до этого самого дальнего конца, оказалось, что никто их не ждёт, и не прячется ни в кустах подлеска, ни за брёвнами. Конан буркнул:
— Надо же. Этот, не то маг, не то — монстр, или очень глуп и самоуверен, или…
— Ну, договаривай — что — «или»?!
— Неважно. — Конан не стал объяснять, но Резеда и сама догадалась, что он имеет в виду: маг, похоже, что-то коварное задумал, и просто заманивает их, играя, словно кошка с мышкой! — Ну-ка, слезай.
Опущенная наземь могучей рукой, женщина, нервно и опасливо оглядываясь, крепко прижалась спиной к мощному брюху коня у седла, словно оно, это брюхо — неколебимый утёс в штормящем океане, и её последняя надежда! Однако киммериец, спустившийся с другой стороны, уже привязывал повод к какому-то сучку. Но вот он и обошёл Красавчика, и на долю секунды прижал Резеду к своей широкой груди — теперь уже приобняв как положено — за спину и талию. Затем мягко и осторожно поднял её головку к своему лицу огромной ладонью, в которой это лицо свободно уместилось бы:
— Послушай меня. Я понимаю, то, что нам придётся сделать — противно и страшно. Но — надо! Выяснить. Поэтому смотри: слева от дороги — твоя зона. Справа и на самой дороге — моя. Иди, и тщательно пересчитывай всех убитых тварей! Только тварей.
Резеда кивнула, но обнаружила, что прошедшая, вроде, дрожь, снова вернулась. Конан вздохнул:
— Бойся. Но — умеренно. Если б здесь остался кто-то опасный, почуял бы Красавчик. (Он в этом плане незаменим!) Или заметил я. Здесь лишь мёртвые. Потому что раненных, тех, кого ещё можно как-то вернуть в строй, маг наверняка забрал. На «лечение». Он, как я понял, вроде меня — рационалист.
Но всё равно — вокруг посматривай, конечно. Главное — считай.
Ты считать-то умеешь?
Возмущённая, Резеда вскинулась было, но быстро поняла: киммериец хочет просто отвлечь её от страхов и мрачных мыслей, пусть даже и вызвав гнев! Она проворчала:
— Да. До пяти.
Конановская рука двинулась было к затылку, а рот раскрылся. Но Резеда не выдержала и сама:
— Шутка. Прости — наверное, неудачная.
— Да нет. В самую точку. Подловила-таки меня, юмористка этакая… И момент-то подобрала! Молодец. Будем считать — один-один.
Ну, двинули.
Идти по не слишком ровному пространству прогалины было нетрудно. Вернее — было бы, если б буквально на каждом шагу не лежали тела, издающие омерзительное зловоние. Похоже, дневное солнце не пощадило их, и многие трупы уже осели, словно бы расплылись, по земле. Резеду теперь ещё и подташнивало. (Вот повезло, получается, что не поужинали!) Хорошо было и то, что она была в сапогах на толстой подошве, иначе ноги до колен оказались бы покрыты коркой из полузастывшей, и иногда мерзко хлюпавшей под ногами, грязи, замешанной на крови… Жуть!
Но считать она не забывала. Конан тоже считал, ещё и перетаскивая трупы, что занимали центр так называемой «дороги», на обочину. Не забывал он и перемещаться к стволам, окружавшим прогалину, и смотреть и за ними, и Резеда видела, что взгляд его и цепок и сосредоточен.
Через минут пять они с варваром встретились в дальнем конце прогалины. Резеда закусывала губы, и вздыхала, но сдерживала слёзы и рвущиеся с уст слова. Конан сказал:
— Несчастных подловили здесь. Видишь: вон те брёвна, там, впереди? Их сбросили поперёк дороги как раз перед первым рядом войска. А после этого им уже бежать было некуда: везде подготовленные завалы и густой подлесок. Бедолагам оставалось или бежать назад… (Но похоже, и пути назад уже перекрыли!) Или сражаться до последнего!
А твари прыгали на них с деревьев и лезли из приготовленных ям-окопов. Ничего не скажешь: очень грамотно. Тут явно поработал неплохой организатор. Опытный командир. Словом — профессионал.
Киммериец вздохнул. После чего добавил уже совсем другим тоном:
— Ладно. Упокой Мирта Пресветлый их души. Сколько насчитала?
— Восемьдесят шесть… С половиной.
— Это как?
— Ну… Один монстр был с отрезанной передней частью — на месте остались только хвост и ноги. Вернее — лапы. Задние. Словом, я не уверена, что передняя половинка, ну, которая с головой, куда-то в кусты не заползла, затаившись… Я её не нашла.
— Понятно. Да, зная живучесть чёртовых ящериц, думаю, эта тварь могла и выжить. Да и ладно. Одним больше, одним — меньше, не столь существенно. Я насчитал сто восемнадцать. С твоими — за двести. Это получается, что раз войско султана насчитывало пятьсот человек, (Собственно, армия совсем крошечная, как раз — только для такого маленького государства, как ваша Порбессия!) чтоб гарантированно убить шестьсот оставшихся в живых тварей, людей должно быть хотя бы втрое больше.
— Конан! Но это же получается — тысячи две?!
— Если прикинуть, что у мага осталось примерно шестьсот монстров, то — да.
— И… Где же мы их возьмём?!
— Здесь. Я же у тебя — один стою целой армии.
Резеда невесело хмыкнула:
— Вот в чём в чём, а в скромности тебя упрекнуть трудно.
— Да уж. Чего нет, того нет. Да и зачем? Мешает торговаться! Шестьсот, так шестьсот. Правда, если доберёмся до них сейчас, ночью, они будут полусонные, как бы заторможенные. Да и застанем мы их врасплох.
— Всё равно — их слишком много.
— Согласен. Так что придётся что-нибудь придумать. Ладно, идём. Сейчас нам нужно для начала преодолеть завал. Или обойти его.