Машина ждала его, как и указал хэрр Кит — у подъезда.

Алексей вежливо поздоровался и познакомился с шофёром: ему предстояло «использовать машину в случае производственной необходимости». Шофёра звали Винсент. Надо же — прямо Ван Гог!

Водил Винсент осторожно и аккуратно, тщательно соблюдал правила движения, и уступал пешеходам — нет, это не Аарон! С другой стороны, Алексей мог спокойно думать о своём, а не кидать затравленные взгляды вокруг — не въехали ли они во что-то, или (Не дай бог!) в кого-то!..

Производственная база-филиал находилась действительно недалеко от его гостиницы. Винсент специально проехал вначале мимо неё — чтобы Алексей сориентировался. Ну, он понял, и действительно сориентировался: не больше пяти минут ходьбы.

Снаружи здание напоминало небольшой цех. Производящий, например, элитные автомобили. Почти такой же был у фирмы «Феррати» в Мадене: прямоугольная коробка без каких-либо деталей отделки и выступов. Стеклопакеты явственно показывали, что разглядеть что-либо, происходящее внутри, ни одному, даже самому дотошному, шпиону, не удастся. Правда, как подозревал Алексей, за фасадом, якобы «остеклённым, чтобы вписываться в местный менталитет», располагались обычные бетонные стены, а освещение внутри — целиком искусственное. Да, собственно, другого в швейных цехах и не бывает…

Так и оказалось. Когда Винсент провёл его вовнутрь, где у неизменной стойки секьюрити его уже ожидала очень серьёзная пожилая женщина, выяснилось, что огромный цех первого этажа с рядами швейных машинок, оверлоков и гладильных станов абсолютно пуст и тёмен.

Винсент, узнав, что сегодня он «хэрру» мастеру больше не понадобится, оставил карточку с телефоном и удалился. А вот Секьюрити рассматривал Алексея с явной хитрецой — похоже, не просто запоминал.

— Хэрр Алексей. — двинулась к нему женщина после того, как он отпустил Винсента, — Я — фру Магда. Ваш заместитель по работе с персоналом. И специалист по снабжению и организации труда. Надеюсь на плодотворное и спокойное сотрудничество.

Строгая чёрная юбка миди, белая накрахмаленная блузка. Колготки. (Ну конечно, как же работнице солидной и консервативной Корпорации без них!) Сравнительно короткая «деловая» стрижка выгодно оттеняет немолодое, но привлекательное открытое лицо.

Алексей, протянув свою, и пожав тёплую и сильную руку, поспешил уверить примерно пятидесятилетнюю, весьма хорошо сохранившуюся женщину, что он тоже на это надеется. После чего начал задавать конкретные вопросы.

Вот тут ему и показали большой цех на пятьдесят рабочих мест на первом этаже, склады для готовой продукции и материалов в сухом и кондиционированном подвале, раскроечное помещение с лазерным полуавтоматом, столовую. (тоже тёмную и пустую в этот час) И повели, наконец, наверх — в «его Царство», как без тени иронии сообщила фру Магда.

Алексей внимательно слушал пояснения, и продолжал с интересом приглядываться к провожатой.

Женщина казалась… Странной. Ни тени кокетства, или вполне объяснимого любопытства в отношении нового Начальника — Босса. Её, вроде бы, нисколько не интересовало, кто он, откуда, где и кем работал до этого, сможет ли справиться с порученным делом… Или она считает нетактичными вопросы о его навыках, местах работы, и… личных обстоятельствах?

Но в то же время она описывала и поясняла всё вокруг так, словно не была женщиной: конкретно, профессионально, толково. Словно его водил по цехам и давал пояснения мужчина — матёрый зав. производством. Досконально знающий, как спланировать и отладить работу буквально всего: от отдельного оверлока, до маркетинга готовой продукции.

Алексей утвердился в мнении: его участие в производстве будет сводиться лишь к изготовлению собственно макетных образцов и их лекал. А уж до «промышленного производства» и «расчёта стоимости» дело доведут и без него.

Такая перспектива устраивала его больше всего!

Мечта любого кутюрье!!!

Все его смелые надежды, похоже, подтвердились!

Разрабатывай всё, что душеньке угодно, и так, чтоб голова не болела, как наладить закупку комплектующих, аксессуаров, и тканей, нанять профессиональных швей-гладильщиц-закройщиц и т. п., организовать сам массовый пошив, демонстрации, презентации, и сбыт!

Благодать! Есть где развернуться…

Впрочем, он быстро заставил воспаривший дух вернуться на грешную землю.

Выделенный непосредственно под Ателье второй этаж он вполне досконально обошёл и изучил. Разумеется, этаж оказался тоже без следа окон, выходящих наружу.

Швейное оборудование — надёжнейшее, элитнейших производителей, («Пвафф Цингер» — это вам даже не жайтайская «бабочка»!) и содержится в образцовом порядке. Сами рабочие комнатки ателье и примерочные, конечно, тесноваты… Но — для единичного образца — пойдёт. Тем более — перегородки явно разборные и передвижные. Складские помещения. Большая демонстрационная. Хм-м… Всё продумано. И рационально.

— Фру Магда. Я правильно понял, что все эти двенадцать комнат, склады, подсобные помещения и демонстрационный зал на втором этаже — наши?

— Абсолютно правильно.

— И если мне вдруг понадобится что-либо переделать в планировке комнат…

— Совершенно верно — обращайтесь ко мне. Я сообщу руководителю внутренних работ, и все эти временные перегородки, станки, и всё, что потребуется, будет в кратчайшие сроки перемещено в соответствии с новым планом! — безупречный ангальский фру Магды выгодно отличался от Алексеевского, и мысль она формулировала куда более чётко и быстро, чем всё ещё стесняющийся своего корявого произношения, новый Мастер.

— Фру Магда. Где образец, который нам предстоит… освоить в ближайшее время?

— Хранится в сейфе. В вашем кабинете. Ключи — вот. — она достала из кармана большую связку старинных и громко зазвеневших ключей, — Уходя, я сдаю их дежурному на нашем этаже. — действительно, дежурный сидел в каптёрке прямо на единственной лестничной площадке между этажами. И Алексей, поглощённый своими мыслями и впечатлениями, почти забыл, как поднимаясь, поздоровался с очередным «качком»…

— Мы… можем сейчас взглянуть на него?

— Разумеется. Я так и полагала, что вы захотите взглянуть, чтобы… Раздать на завтра заказы на нужные для работы материалы и фурнитуру. И сказать, кто из персонала вам понадобится.

— Идёмте. — Алексей прекрасно помнил устрашающих размеров серую стальную коробку сейфа, полностью загромождавшую один из углов комнатки три на четыре, снабжённую на двери стандартно латунно-чернённой табличкой «Мастер макетного цеха».

Всё же когда фру Магда доставала «образец» из сейфа, что-то торжественно-мистическое промелькнуло в её движениях и на лице… Словно сейчас состоится некое священно-сакральное действо.

Конверт из плотной коричневой бумаги. Заклеенный и запечатанный сургучной печатью.

Обалдеть!.. Точно — промышленный шпионаж!

— Фру Магда… Кто, кроме нас с вами имеет право доступа к этому… Образцу?

— Только сотрудники нашего цеха. Не волнуйтесь: все они проверены и вполне надёжны. А с каждой новой моделью им познакомиться в любом случае нужно — чтобы пошив макетного образца проходил быстрее. Однако!

Все наработки и сам макет придётся до сдачи… Да и после — запирать на ночь сюда. — женщина похлопала почти любовно по серой поверхности, отдавшейся лёгким, как бы горделивым, гулом.

— Я понял. — отозвался Алексей, — Отлично. А… вахтёр?

— Нет, он не относится к нашему цеху. Ему ничего ни видеть, ни знать не нужно.

— Понятно. — Алексей ещё раз кивнул, вскрыв, наконец, конверт.

Отличные фотографии.

Цветные, почти объёмные. Со всех нужных ракурсов.

А вот и вид сбоку с поднятой рукой: чтоб видеть детали проймы и рукава… Так. Надо же — «летучая мышь». Давненько он такой не видал… Впрочем, всё новое — хорошо забытое старое! А здесь? Сзади — молния явно по центру…

Единственная сложность предвидится с подсборками на груди… Качели? Нет, не так — всё же просто складки. С плеча — примерно к талии… А здесь… Сходят на нет. Неплохо, неплохо. Отличное платье. И серый цвет смотрится уместно… Благородно.

Что за коллекция? Не вопрос! Конечно, это — Донна Карам. Позапрошлогодняя. Как же не узнать: это её «фишка» — летучая мышь и качели-сборки для топа. Хм-хм… Вот уж не думал он, что её ещё не запустили в поточное… А-а, неважно, что он думал. С фасоном всё, вроде, ясно.

Теперь — сама модель. Это, похоже, Дафна Грюневальд. 88-60-85. Особых сложностей не предвидится. Разве что его местная «типовая манекенщица» окажется пошире в бёдрах… Или — груди. Э-э, завтра увидим.

Отлично! Его первое платье, похоже, не вызовет у него и «его» цеха особых сложностей. (Тьфу-тьфу!)

Алексей вздрогнул — увлёкшись изучением превосходных фотографий и их обдумыванием, он совершенно отключился от действительности. И только сейчас поймал на себе, очевидно, уже давно сосредоточенный, пристально-изучающий и чуть ироничный взгляд «заместительницы».

— Фру Магда. — он распрямил слегка уже, оказывается, подзатекшую спину, — эта модель… Её кто-нибудь кроме нас с вами уже видел?

— Нет. Предоставляемый нам материал видит только хэрр Ванавермайт. — фру Марта позволила себе чуть раздвинуть губы. (Чёрт! А улыбается-то она — совсем как Анвар Эргашевич! Или… в Корпорации все служащие улыбаются так? Может, со временем и он?.. Особенно, если выбьется в начальство…) — Только когда наш Образец будет готов, приглашается Приёмочная комиссия. Состав её заранее никогда неизвестен — для каждого раза он отличается, как и предоставляемые нам образцы… (Ну ясно. То, что будет производиться для мужчин, совершенно специфично. Собственно, как и для детей. Или что-то спортивное…)

Алексей сдвинул брови, кивнул. Помощница продолжила мысль:

— В каждой Комиссии обычно не менее двенадцати-пятнадцати человек. Некоторые будут оценивать соответствие… представленного нашей группой — вот этим самым фотографиям. Которые мы размножим и им дадим. Для сравнения. Другие — организовывать маркетинг и сбыт. Третьи — будут позже представлять нашу модель по отснятому с демонстрации видеофильму — непосредственно высшему Руководству Корпорации. Но: пока мы не закончим… работу, эти фотографии — только для нас!

— Хорошо. Всё ясно. — Алексею и правда, всё было ясно, — Давайте спрячем всё обратно.

Не раньше, чем его помощница-заместительница заперла сейф, Алексей озвучил решение:

— Фру Магда. На завтра мне понадобятся следующий… м-м… персонал: художница. Помощница мастера — то есть вы. Закройщица. Манекенщица. Гладильщица. И ещё… Э-э… Ну, женщина, которую можно использовать, как подмогу. Подержать, пришпилить, подрезать… Ну, вы понимаете, что я имею в виду?

— Конечно, хэрр Алексей. Личную подсобницу. Это у нас так называется. К которому часу всем подойти?

— Если возможно, все — к девяти утра, — он утёр пот со лба платком, — Далее. Из материалов: две коробки булавок. Длиной не меньше, чем по четыре сантиметра. С большой круглой головкой. Стандартный мелок — две коробки. Цветное мыло. Чёрный маркер. Хлопчатобумажная ткань, плотная, однотонная, желательно ситец. Цвет — красный и зелёный. Целый рулон. Нет — два, — он сразу решил работать так, как привык, — То есть — по рулону каждого цвета.

Стандартные раскроечные ножницы, простые, стальные — пожалуйста, никаких этих тефлонов и накладок! Мерные ленты, в сантиметрах и дюймах, желательно — пластиковые — две-три. Далее… — Алексей медленно диктовал, так, чтобы женщина успела записать всё в аккуратный блокнот, который достала из кармана халата.

Когда в блокноте оказалось заполнено три страницы, он, наконец, успокоился. Не страшно: если даже чего и забыл, в процессе легко достанут. Производство здесь явно поставлено — значит, всё нужное есть в каких-нибудь шкафах или ящиках!

— Фру Магда. Благодарю за вашу компетентность и исчерпывающие… пояснения всего.

— Это моя работа, хэрр Алексей. — прощаясь у выхода, он снова пожал женскую тёплую и крепкую руку. По тону и не понять — то ли она польщена, то ли — обижена… А его «заместительнице»-то палец в рот — не положи! Откусит по локоть! Вот она-то — точно, производственник! И опыта у неё — куда там ему со «своими» жайтайцами!

Алексей не торопясь двинулся к гостинице.

Да, ему было о чём подумать по дороге. Впрочем, он, и поглощённый мыслями, не без интереса разглядывал неизменные кафе и магазинчики по сторонам, и поздних прохожих в почти превратившихся в ночь сумерках: они с фру Магдой «заработались» до девяти вечера! Впрочем, уж ей-то Корпорация наверняка доплачивает — за сверхурочные. И — широкую специализацию.

Подумав, он зашёл в очередное встретившееся кафе. Для этого пришлось спуститься вниз по двум ступенькам у входа.

Полумрак внутри казался ничуть не светлее, чем снаружи — очевидно, из-за декоративных деревянных накладок на стенах, стилизованных под брёвна, и тонированных тёмно-коричневой морилкой. По стенам — еле горящие светильники: ну прямо старинные фонари, совсем как в Питере…

У стойки на высоком металлическом табурете сидела официантка, мирно трепавшаяся с вяло протиравшим высокий стакан пышноусым плотным старичком с печальными глазами — явно хозяином, и по совместительству — барменом.

Как ни озирался Алексей, больше ни одного клиента за пятью столиками не увидал. Он нарочито спокойно подошёл к повернувшемуся к нему персоналу.

— Добрый вечер. Пожалуйста, чашку кофе и булку.

«Персонал» недоумённо переглянулся. Чёрт. Похоже, его не поняли — девица что-то растерянно спросила у шефа на гортанном местном языке, и получила не менее непонятный Алексею ответ. После чего уже его спросили о чём-то.

Вот уж не думал он, что придётся столкнуться с таким… Ведь не могут сюда не заходить те же туристы! Или… нет? Ладно, у него есть руки. К тому же слово «кофе» наверняка международное…

Вот он и показал, как наливают из чего-то с ручкой в некую ёмкость «уно, ванн, один, он» кофе. Продемонстрировал один — указательный! (Он же культурный, туды его в качель!) — палец. И подвигал челюстью, показав, как он что-то кусает воздушно-сжимаемое, и жуёт, запивая этим самым — в другой пустой пока руке…

Хозяин закивал, вдруг нырнув к обширному буфету позади стойки.

Ура! В одном из вынутых из холодильника, оказавшегося внутри, пластиковых пакетов, оказалась булка как раз подходящего размера. А сообразительная девица уже несла от автомата для эспрессо чашку дымящегося кофе, при этом даже мило улыбаясь, и виляя… Тем, чем положено вилять.

Блин. Все они здесь, что ли, прирождённые виляльщицы?..

Алексей покивал, сдержанно поулыбался обоим, поблагодарил на четырёх же языках, и отправился за столик у окна.

Вдумчивое поглощение булочки доставило ему подлинное блаженство. Как, собственно, и любому обожателю высококачественной сдобы! Вот уж находка для гурманов — это кафе!

Тесто замечательно подошло и пропеклось, булка бесподобно пахла, и оказалась восхитительно нежной: с корицей, маком и каким-то очень вкусным кремом внутри… Кофе же мог быть и похолодней — он немного обжёг нёбо, поторопившись сразу отпить. А, ерунда — вкус вполне… Доев, он минут на пять отключился от реальности: рассеянно смотрел просто на стену здания перед окном, словно наслаждаясь послевкусьем.

Снаружи, за плотными, чуть выделявшимися более светлыми пятнами, занавесками, текла «зарубежная», непонятная и, возможно, чуждая, жизнь.

Пока он даже не представлял, как в неё «вписаться». И надо ли.

Почему-то маленький инцидент с незнанием местными ангальского навеял на Алексея весёлые мысли — как же они делают здесь бизнес? Или придирчивые туристы не заходят в столь неприметную забегаловку? Нет, вероятней всего — днём здесь работает смена, владеющая не только ангальским, но и франзусским. И дойтчем. Может, и росским.

Когда он взглянул на женщину, она быстро подошла, держа в руке неизменные блокнотик с карандашиком. Алексей провёл рукой перед собой: «Сколько?»

— Шестьдесят восемь пфенгов. — он подумал, что ослышался. Или здесь — докризисные, или даже — довоенные цены. Или… Но не будешь же действительно спрашивать — какие же у вас, ребята, зарплаты?!

Он протянул гульден, улыбнулся, и категорически замотал головой, когда ему попытались всучить пригоршню мелочи. Покивал расцветшей девице. Сказал «Гуд найт» уже на трёх языках. (как по-франзусски — не вспомнил) С хозяином прощался тоже на трёх языках, и — поклоном.

На улице, уже видя свой отель, Алексей снова отключился от проблемы местных цен и зарплат: мысли упорно возвращались к завтрашнему дню.

Ещё бы — работа предстояла большая, и невероятно кропотливая! И пусть он неоднократно выполнял такую, и, вроде, владеет спецификой, всё же… Каждый раз выявляются разные тонкости… Подводные камни. Хитрые секретики технологии производителя.

Ничего — любой материал сдаётся.

Главное — методичный и трезвый подход.

Он не зря после первых, поверхностных, Курсов ещё и занимался сам — и по интернету пошарил, и справочников подкупил. Вот и сейчас: половина веса в чёртовой сумке — «макулатура». То есть — все эти «Пособия для мастера закроечного…» и «Руководства для оптимизации массового покроя…», «Типовые выкройки модной…». И т. п.

Правда, пока потребности вернуться к основам он не ощущал: первый фасон, выделенный ему для работы, внушал, конечно, уважение — хотя бы тем, что автором была Донна Карам, но отнюдь не являлся «Тайной за семью печатями» — почти такую же модель он однажды делал. Года четыре назад.

Ничего — он всё вспомнит!

В отеле он сразу подошёл к стойке — дежурил уже явно ночной портье. Не столь молодой и симпатичный, зато видом консервативных очков в массивной оправе и представительной осанкой внушавший уважение, и отлично поддерживающий реноме респектабельного заведения. Ну как же — «Ексельсиор», мать его!..

— Добрый вечер. — Алексей старался выговаривать правильней, кивнув на ответное приветствие, — Пожалуйста, триста третий. — и когда ему выдали массивный «брелок», добавил, — Можно попросить вас разбудить меня завтра в половине седьмого?

— Да, разумеется, хэрр Алексей! Я сам разбужу вас! Э-э… Ужинать будете?

— Нет, благодарю. Я перекусил в городе.

Показалось ли Алексею, или глаза портье удивлённо расширились? Однако вопросов не последовало, и Алексей прошёл к себе — именно прошёл, решив не скрипеть старым лифтом. Да и на резьбу дубовых панелей лестничного пролёта хотелось взглянуть получше — её как раз мягко освещали матовые плафоны настенных бра.

Резьба оказалась так себе — довольно примитивная. Не то, что в ангальских особняках — он видал такую в документальном фильме о «замках с привидениями». Впрочем, тоже красиво. Создаёт настрой. И, разумеется, придаёт отелю солидность. Он даже провёл рукой по завиткам и розеткам — да, прикосновение оказалось именно таким, как он и ожидал: давало ощущение покоя и комфорта…

В номере поработали. (Надо не забыть дать горничной очередной гульден!) На полу, на паласе, выделялись свежие следы-дорожки от щётки пылесоса, в шкафу его рубашки и костюм аккуратно висели на вешалках. Тонкий слой сегодняшней пыли с журнального столика исчез.

Усмехаясь про себя — нарисовать улыбку на лице поопасался всё из-за тех же камер видеонаблюдения! — он разделся, и снова залез в ванную. Воду душа сделал потеплей.

Жаль, конечно, что даже в номере влажно: словно всё ещё не просохло после того, как он помылся утром. А ведь так, похоже, будет всегда. Ну ничего — как сказал Аарон, он тоже привыкнет… За три-то года.

Как ни странно, заснул Алексей быстро — сам не заметил, как.

Манекенщицу звали Гудрун.

Густые, чёрные как вороново крыло, волосы до талии. С бесподобными переливами даже под равнодушно-мертвенным светом люминесцентных ламп. Тонко выщипанные брови, выгнутые упругим луком над неправдоподобно огромными глубокими глазами. Синими. Грация и стать… Хм-м… Восточные поэты так и сказали бы: газель. Или серна.

Имя, конечно, странное для надерландки. Впрочем, усилиями самой Гудрун, изъяснявшейся на ангальском куда хуже даже Алексея, и с варварским картавым акцентом, выяснилось, что она из Кристиании. Алексей ещё подумал, что, видать, это родители научили её так по-старинному называть Остло.

Однако в телесном, плотно облегающем трико, она смотрелась обалденно.

Нет, действительно обалденно — Алексей даже переспросил у фру Магды, штатная ли это манекенщица. Его поспешили уверить, что Гудрун работает с проектными группами семь лет, хотя и не всегда в Омстердаме. И её фигура — признана стандартной для массового пошива сорок шестого размера. Для «местных» условий.

Чёрт. Ну — стандартной, так стандартной…

Алексей, привычно сощурившись, прикинул: 90-62-91. Различия с «базовой» манекенщицей, конечно, есть… Но — не критичные. Впрочем, измерить не помешает.

Сантиметр подтвердил точность глазомера: 90-62-91. Хе-хе, глазомер-то… В порядке. Но всё же отличия от привычного стандарта на более узкие бёдра, наблюдаются.

Почему?

Хм-м… Ладно, не важно. Вот — фасон. Вот — манекенщица. Начнём «воплощать»!

Начал Алексей традиционно: расчертил базовыми линиями трико на Гудрун: вначале мелом, а затем, более точно — чёрным маркером. Порядок. Основные строительные ориентиры есть!

Большая студия, где они работали, освещалась отлично: плафонов на потолке хватало, и переносные дополнительные софиты не грели, а давали мягкий рассеянный свет, выявлявший малейшие неточности. Алексей самолично развернул на закроечном столе устрашающих размеров зелёный рулон… Он почти облизывался.

В кончиках пальцев он ощущал тот, совершенно особый, юношеский, зуд — этот зуд и погнал его в дизайнеры! Если бы ещё не столь жёсткие условия, бытовые и «семейные» неурядицы, склоки с «коллегами» и конкуренция там, на Родине… Он и забыл, когда последний раз ощущал такое.

Ну что сделаешь — не коммерсант он. Не «ходовой». Нет у него наглой «пробивной силы», и стальных нервов… Не может он интриговать за спинами коллег-конкурентов. Поддавался он, как баран, увещеваниям своей амбициозной подруги. Вот и…

Вот поэтому в том числе он и здесь!

И поэтому теперь, раз уж Судьба оказалась столь милостива, что ещё совсем молодому дала вожделенный и долгожданный Второй Шанс, (На который он уж и не смел надеяться!) идиот он будет, если не использует его на все сто!..

Или — двести.

Первую деталь он вырезал чисто на глаз, по памяти перенеся сантиметры на ткань.

Разумеется, она не подошла идеально… Ну и замечательно! Как раз если бы вот подошла — туши свет, бросай гранату! Как значится в Законах Мэрфи: если всё получилось с первого раза — значит, неверна сама концепция…

Алексей вертел Гудрун на вращающейся подставке так, чтобы пришпилить длинными булавками подправленные детали точно по их месту. Фру Магда что-то отмечала себе карандашиком в блокноте. Художница — фру Хельга, и подсобница — фру Линден — помогли ему собрать намеченный запас на припуск — в вожделенные складки на плече.

Когда Алексей пришёл в восемь, его тут же впустили внутрь — похоже, все секьюрити и вахтёры уже знали его в лицо, (По фотографиям, что ли?!) и фру Магда оказалась на «боевом посту» — словно и не уходила никуда! Они с Алексеем внимательно проверили весь список. И Алексей с глубоким удовлетворением убедился, что всё — на лицо.

В девять подошли остальные затребованные работницы — художница оказалась неправдоподобно тоненькой, буквально — словно подросток, сорокалетней немкой с цепким сердитым взглядом серо-стальных глаз, а подсобница — напротив: массивной, и с тем же тяжёлым, уверенным, что и у фру Магды, взором, надерландкой.

При представлении Алексей чувствовал себя скованно — ещё бы! Впервые у него под началом столько… Женщин! Что такое женские коллективы, он отлично помнил ещё по школе. Да и по учёбе и работе… Доходило до того, что в сумочку «заклятой» подруги наливали серную кислоту! У туфелек подпиливали каблук. А мобильник спускали в унитаз. (Да и вообще: женской изобретательности нет предела!..) Как-то будет здесь?..

Но вот сейчас, в процессе работы, в нём всё больше крепла внутренняя уверенность — здесь всё будет отлично! Алексей поймал руки на том, то кончики пальцев дрожат, а язык — на том, что постоянно его кончик торчит наружу: словно у змеи. Или — у Змея… Искусителя.

Хватит! Спокойней!..

Но спокойней не получалось, и он вновь то сердито фыркал и дёргал щекой, когда подрезанный кусок не ложился как надо, то довольно мычал, и долго кивал, удовлетворённо вздыхая, или качал головой, отступая, и снова набрасываясь на непослушную материю, когда не удавалось подогнать всё так, как оно должно сидеть…

Женщины, буквально предугадывая его желания, (А случалось ему и просто протянуть руку, и туда совали желаемое, поскольку рот, как всегда, снова занят десятком булавок!) подавали то мел, то сантиметр, то — ножницы, то недостающий кусок ткани…

Гудрун однако начала вселять беспокойство.

Она всё пристальней смотрела на него. Причём — с совершенно недвусмысленным выражением!

Теперь он как мог, старался поменьше дотрагиваться до тела под облегающим трико, запоздало осознавая, что гораздо, гораздо раньше надо было начать беспокоиться об этом! А сейчас, похоже, девушка возбуждена — дальше некуда! (Не хватало ещё, чтобы она вот сейчас, при всех, кинулась его обнимать и целовать, и…! Прямо на полу.)

Конечно, её восхитительные, и отнюдь не плоские, как у большинства манекенщиц, с которыми он работал там, дома, формы, вызывали ответную реакцию и у Алексея…

Но он так увлёкся собственно «моделированием», что из головы напрочь улетучились обычные такт и осторожность — следует признать, что в азарте и сосредоточенности подгонки он, пожалуй, «лапал» свою «модель» не там, и не так, как полагалось бы Мастеру-модельеру… И совсем забыл про чёртово пресловутое Либидо.

Вдруг фру Магда вежливо тронула его за локоть. Алексей как раз закончил прилаживать очередную деталь, и они с фру Хельгой спорили, соответствует ли линия спины — проектной, и он довольно резко обернулся:

— Да?!

— Прошу прощения, хэрр Алексей! Через пять минут — время обеда.

Чёрт! Вот уж — вылетело! Как это он… Да — у них же график посещения столовой!

А что же делать с Гудрун? Ведь вот она стоит — облепленная, словно статуя, приколотыми к трико наживую фрагментами платья. И в таком виде её никак в столовую… А если отлепить — потом полчаса уйдёт на восстановление того, чего они достигли…

Дав ему вдоволь насладиться сомненьями-переживаниями, фру Магда позволила себе «традиционно» улыбнуться (то есть, улыбка как всегда затронула только кончики губ):

— Хэрр Алексей. Если позволите, Гудрун останется здесь. Прямо вот в таком виде. Я сама принесу ей еду — в студию. «Раскалывать» её долго, а в таком виде делать на первом этаже ей абсолютно нечего!

У Алексея покраснели уши. Да, он ещё не вписался в местный менталитет, и специфику Мастерской. А, ничего — какие его годы! Он, вдруг ощутив комизм ситуации, рассмеялся:

— Благодарю вас, фру Магда! Да, это, несомненно, лучшее решение. Вы и раньше так делали? Ну, при моделировании?

— Нет, хэрр Алексей, это — первый случай в моей практике. Когда Мастер так увлекался работой, что не успевал «освободить» девушку к обеду…

А вот это — странно. Неужели предыдущий Мастер работал без «отключки» от происходящего? Просто… Работал?.. Как вдумчивый и холодный профессионал?

Но как такое возможно?!

Ведь это — не Конструкторское бюро, где проектируют, например, новый вентиль для газопровода. Это — МОДА, с её приливами эмоций: страхом и восторгами, сомнениями и торжеством — когда всё получается так, как задумано!..

Как же — без этого, без пожирающей изнутри страсти, без «огонька», который заставлял бы, наплевав на время и потраченные силы, свирепея, ругаясь, и дрожа от предвкушения, или радости, доводить, подгонять и усовершенствовать?!..

Впрочем, это не его собачье дело!

Глянув на часы, (Точно — минута в минуту!) он повёл своё «воинство» вниз. Гудрун, глядевшей ему вслед явно с немым укором, он мило улыбнулся:

— Фрэкен Гудрун! Приношу вам извинения за доставленные неудобства. Вы можете пока присесть на кресло. — он махнул рукой на своё, удобное и мягкое, невостребованно-сиротливо торчащее в углу, — фру Магда любезно согласилась принести вам еду сюда… Да, вот ещё что — пожалуйста, не выходите на лестничную площадку!

Алексей вовремя вспомнил, что и вахтёру на этаже вовсе незачем видеть то… Что они тут «понавытворили», а в туалет девушке сходить не помешает — благо, он непосредственно при Студии.

Так, собственно, и должно быть.

Еда в столовой оказалась очень вкусной. (Алексей было удивился. Потом вспомнил — «Корпорация»!)

Приветливые и разгорячённые паром и жаром электродуховок и газовых печей повара и раздатчицы споро накладывали им того, что приглянулось, прямо из больших и подогреваемых снизу чанов из нержавейки, и Алексей проследил, чтобы вначале обслужили женщин. Затем, нагрузившись едой и сам, прошёл за облюбованный его дамами — очевидно, уже давно — стол в углу большой и светлой комнаты. Сел, разумеется, во главе — на оставленный явно для него, массивный стул.

Занавеси, обрамлявшие условные оконные проёмы со вставленными туда видами природы с подсветкой, были выдержаны в песочных тонах. Стойка, и кухня по другую её сторону сверкали полированным хромом и белым кафелем, а по эту сторону стены комнаты украшали жёлто-розовые обои. А ничего — красиво. Не угнетает. Но и не бодрит. Скорее, для отдыха глаз.

Вернулась фру Магда, уже отнёсшая поднос наверх. Алексей, ожидавший её, и не начинавший пока еду, получил подтверждающий кивок, и вежливое:

— Приятного аппетита! — на что ответил и ей тем же пожеланием.

Суп с лапшой ему не слишком понравился — он привык к более наваристому. Зато в отбивной котлете оказалось добрых двести грамм чистого мяса. И прожарена она оказалась именно так, как ему нравилось!

Есть он постарался закончить вместе со всеми — надо же узнать, как здесь принято благодарить персонал!

И точно: выходя по одной, его женщины мило улыбались шеф-повару, и благодарили. И он — поблагодарил от души. Однако не мог не отметить, что еды в огромных чанах осталось — чуть-чуть. Явно — только для самого персонала столовой. Впрочем, всё верно: раньше, чем они не отработают всех деталей, и не «распишут» сам процесс, шумная толпа швей-мотористок и гладильщиц не наводнит цех на первом этаже…

Гудрун пищей тоже вполне насладилась — не оставила ни крошки на тарелках!..

А вот это — удивительно. Почти все прежние манекенщицы Алексея — тощие и бледные рахитично-самовлюблённые создания, с неадекватным, только на свою фигуру заточенным, сознанием, крайне придирчиво относились к выбору «допустимых» продуктов, и уж точно — до крошки всего бы не съели! Похоже, Гудрун уверена в своём… метаболизме. Поправиться не боится.

Ладно — это не его проблема. Облизываясь и потирая руки, он обошёл вокруг вновь забравшейся на вращающийся поддон, женщины.

Точно такой же плотоядный взгляд достался и ему в ответ!

Да что же это такое!..

Нет! Хватит! Нужно работать! Он, подойдя, перезаколол кусочек детали левой половинки спинки… Гудрун вздрогнула под его рукой — а ведь он мог бы поспорить, что не уколол её!.. Вздохнув про себя, и воздев очи горе, он позвал:

— Фру Хельга! Можно вас на минутку? Вот: взгляните на место разъёма. Как вы считаете, можно ли будет сохранить форму воротника, если молнию вставить…

Фру Хельга высказалась категорически против. Алексей перезаколол.

— Не-ет, если мы оставим такой большой запас — нельзя будет убрать никакой сутюжкой! Я считаю, нужно вернуть всё, как было, но — вырезать из передней… — пошла работа.

Вечером он сам вспомнил, что в полпятого нужно будет заканчивать.

Гудрун заранее освободили от сколотого сотнями булавок, с наспех, наживую, вшитыми кусочками, жёсткого зелёного «корсета» первой, прикидочной, модели.

Алексей не мог сдержать дурацкой улыбки: для первого дня — просто великолепно! (Тьфу-тьфу!)

Они почти закончили базу для второй модели — с уже почти точно воспроизведёнными основными деталями и линиями!

Теперь можно вплотную заниматься «чистым» переносом выкроек на красную, промежуточную, модель, а затем — и собственно изготовить начальный вариант. Платья…

С девочками, как он их про себя уже называл, он прощался тепло и, не стесняясь, благодарил за отличную работу, и высокопрофессиональную компетентность. Как ни непривычна оказалась обстановка, и как не велики сомнения — он справится! Нет, не так — они справятся! Теперь-то он был в этом вполне уверен!..

Проводив всех, они с фру Магдой вдвоём разложили на глубоких полках сейфа все изначальные, отбракованные, и резанные-перерезанные, и надставленные, детали, и сам макет «изделия».

Алексей, подумав, сказал, что, похоже, завтра после обеда понадобится и одна из швей.

— Разумеется, хэрр Алексей. — показалось ему, или теперь в голосе его непробиваемо-деловой ближайшей помощницы звучало куда больше теплоты?

Ключи вахтёру он сдал сам. На улице попрощался и с фру Магдой, ушедшей, как и вчера, в сторону моста. Ему перебираться через каналы-реки не нужно. Медленно, вдыхая полной грудью, он отправился домой.

Сегодня на улице было ещё очень светло, и людей попадалось куда больше.

Теперь он с интересом, и куда внимательней, чем после прилёта, приглядывался и к местным жителям, с равнодушно-деловым видом спешащим по своим делам, и к туристам — их можно было легко вычислить по лениво-расхлябанной походке и постоянному верчению головами, и тыканию пальцами буквально во всё, что казалось примечательным… Многие, только выйдя из какой-нибудь лавочки, тут же ныряли в следующую.

На полпути к отелю его окликнули. Обернувшись, он увидел фрекен Гудрун, вышедшую из маленького кафе. Он, широко улыбнувшись, помахал в ответ. Словно восприняв это как «разрешение», девушка решительно подошла, и подхватила его за руку:

— Хэрр Алексейс, верно я понять, что могу я ходить… Вы в гости?

Алексей подрастерялся, так и застыв с полуоткрытым ртом на мгновение.

Что это?! Либо, учитывая плохой ангальский, Гудрун хочет пригласить его к себе, либо… действительно хочет пройти к нему в отель! В его номер. И, похоже, второй вариант куда ближе к истине!

Собрав как-то саму собой расплывшуюся в аморфную кучу волю (Ну ещё бы! После того, как «облапил» все эти восхитительные формы, и не к месту включившееся воображение показало, что может случиться в номере!..) в железный кулак, он снова улыбнулся и кивнул:

— Разумеется, фрекен Гудрун! Вы — можете. Или вы хотите сначала поужинать в каком-нибудь ресторане?

Его «финт ушами» не прошёл:

— Нет, хэрр Алексейс. Мы идти вы в гости. Сейчас. — его буквально за руку повлекли к его же отелю. Причём, хоть и мягко, но — настойчиво.

Вот блин!!! Ну что за блин!!!

Получается, не успел начать работу — как уже напросился на осложнения!

Ведь есть же поговорка: «не воруй там, где работаешь, и не гуляй там, где живёшь»! Впрочем… Никто, вроде, не запрещает «гулять», где работаешь, и воровать там, где живёшь… (Правда, неясно только — у кого тогда воровать-то!..) Но…

Он же не будет «сопротивляться», и в лучших чувствах оскорблять, похоже, вполне искренние порывы… столь милой девушки?! Не-ет, на такое у него просто духу не хватит! Лучше иметь Гудрун в «своих»: в союзницах!

И — назовём вещи своими именами! — любовницах!

По дороге к отелю — Гудрун, похоже, лучше его знала, где он живёт! — они только переглядывались. Алексей старался только, чтобы его улыбка не выглядела так затравленно, как он себя ощущал. Вот уж — всё решили за него! Да как быстро! В первый же день… Впрочем, его предупреждали. И — неоднократно.

Единственная сложность, которой он опасался — портье в его отеле.

Однако когда Алексей подвёл к стойке девушку, чтобы взять ключи, тот сделал вид, что Гудрун и в упор не видит. Бочонок с ключом передал, улыбаясь, вроде, даже шире прежнего… Скрипучий лифт оказался свободен — доехали без проблем.

В номере, не успела за ними захлопнуться дверь, Гудрун буквально впилась ему в губы, крепко обхватив на удивление сильными руками за шею. Она свирепо мычала, прижимаясь к нему всем восхитительно стройным телом! Алексей… Не мог не отреагировать!

Почувствовав это, Гудрун с искрящимся (Правда, непонятно чем!) взглядом, потащила его в спальню. Здесь Алексей сам, и с помощью подозрительно молчащей, и только шумно дышащей девушки, снял, и разбросал по комнате свои и чужие детали одежды. После чего его загнали в душ.

Растирание чудесного тела жёсткой, буквально оставляющей красные полосы на белой коже, мочалкой, с душистым мылом, и хитрыми взглядами исподлобья, чертовски сильно возбудили его… А когда его самого «промочалили» — он почти стонал.

Уловив нужный момент, Гудрун стала вытирать его. А после — и он её…

Постель сегодня уж точно выдержала все возможные «пиковые» нагрузки — Алексей, разумеется, помнил кое-что из камасутры, но Гудрун недвусмысленно показала, что, и как именно, предпочитает.

Однако часам к восьми они слегка угомонились, и Алексей заказал в номер ужин на двоих.

Сервис отеля сказался на уровне: не прошло и пяти минут, как уже знакомая горничная вкатывала в зал сервировочный столик. Никакой видимой ревности, или хотя бы невольного сердитого взгляда, даже при виде на полу случайно вылетевшего часа три назад через приоткрытую дверь бра, она не выказала. Но одарила Алексея, принимая очередной гульден, такой улыбкой, что у него невольно опять побежали мурашки… В таких местах, где им, вроде, бегать не положено!

Да что же это такое, в конце-концов! Здесь что — тщательно, и с любовью к этому делу, культивируют свободный секс?! Без дурацких условностей и ограничений?! И что: теперь — все — «на новенького»? На это, что ли, конкретно намекал Аарон?

И к этому же, похоже, его исподволь готовили и там, у Анвара Эргашевича…

А не слишком ли рано он начал? Может…

Внезапно пришедшая в голову мысль пронзила до самых пяток: куда делся предыдущий Мастер?! Что с ним случилось? Уж не… Заездили ли беднягу до полусмерти?! Или даже — не «полу»?

Но как… Выяснить это? Ведь и на работе… и здесь — наверняка прослушка! И ему не избежать неприятностей, если начнёт задавать «странные» вопросы. А-а! Он же может спрашивать, скажем, завтра — по дороге на работу. Ведь по виду Гудрун однозначно ясно — никуда «домой» она сегодня не пойдёт!

Где-то на одной из башен пробило двенадцать — Алексей слышал тихие, но отчётливые удары колоколов. Через открытое окно, сквозь лёгкую тюлевую занавеску, проникал такой же влажный, как и в комнате, воздух. Он не нёс долгожданных прохлады и умиротворения, а лишь создавал лёгкий сквознячок.

Лёжа на спине, он ощущал податливую шелковистую мягкость волос под правой ладонью — головка утомлённой девушки покоилась на его плече, и он накрывал волосы рукой, и ротик Гудрун трогательно приоткрылся, дыша тёплой влагой ему в ключицу.

Но не поэтому он не мог заснуть.

Сытный ужин великолепно освежил их, и вернул хотя бы часть бурно потраченных сил… Нет, после ужина они, конечно, тоже… Но делали это уже со вкусом, обстоятельно, если это можно так назвать. Затем Гудрун вымылась. Он — тоже.

Алексей рассматривал её тело на фоне светлого проёма ванной — чёрт возьми, если здесь такие стандартные манекенщицы, получается — что и обычные женщины-клиентки должны быть с почти такими же пропорциями… Иначе — нет смысла в его подгонке фасона под эту фигуру.

Собственно, за примером далеко ходить не надо — вон, давешняя горничная! Да и местные женщины, попадавшиеся на улице — чёрт побери! Он только теперь осознал, что безобразно толстых, или, напротив, тощих — ему практически не встречалось! Как и коротышек. Или «стропил». Впрочем, он здесь всего два дня. Рановато для столь глобальных обобщений. Поживём — увидим.

Пока же ему не давала покоя главная мысль — как всё произошедшее скажется на его взаимоотношениях. С Гудрун в частности. И — на работе вообще. Или тоже — «поживём-увидим»? Он вздохнул. Гудрун, не открывая глаз, сладко причмокнула, и, пробормотав что-то явно по-норвейски, потянула одеяло на себя. Восхитительная «натура» развернулась с ворчанием к стене. Он не возражал. Летняя ночь вполне тёплая.

Но сон всё не шёл… В чём же дело? Что его — он чуял! — подспудно, где-то очень глубоко, но совершенно явственно — беспокоит? Может, дело в этой самой Гелландии, будь она неладна, и её «свободных» нравах? Или…

Или его основные (Про начальные, лёгонькие, оказывается, как пух — уже и речи нет!) подозрения начались ещё тогда, после прохождения «сканнера»? Вот чует его душенька — что-то здесь нечисто! Сканнер ли это был? И… куда всё же пропало два… Или даже три дня? Ногти отросли, бороду кто-то брил… А дата в аэропорту — та же самая!

Ну не бывает так!

Ладно, завтра ему — работать. Голову желательно иметь трезвую. И свежую.

Отвернувшись от восхитительных форм, соблазнительно круглящихся под тонким одеялом ещё лучше, чем если бы они были совсем без прикрытия, он заставил себя думать о… Том, что всегда помогало расслабиться.

Колодец. Он носил оттуда воду в огромном, не по возрасту и росту, ведре. А вот — рябина позади дома. Сарай с вечно текущей крышей… После того, как провели газ, оставшиеся напоминанием об утомительных маханиях топором дрова так и чернеют растрескавшимися торцами иссохших волокнистых поленьев под навесом пристройки.

Огород. Уж он его понапропалывался в своё время… Пока почва не истощилась, и огород не забросили — раз нет скотины, то и навоз взять, стало быть, неоткуда. Так что посреди огорода теперь растёт три дерева — яблони. (!) Поздновато, но — лучше, чем никогда.

Сад. Название одно: вишни и черешня давно выродились, и плоды дают мелкие и кислые. Зато он ласкает взор: зарос травой по колено. А никому трава не нужна, скотину в деревне уже не держат. Разве что кур… Зато у соседа через дом есть пасека.

Вот и разноцветные «кубики» уликов. Крышка одного открыта — что там?

Ага, похоже, дед Митрич собрался качать мёд — вон сбоку высится и оцинкованная громада центрифуги… И дымарь попыхивает. А где же сам-то вредный дед?

Алексей как-то вдруг сам оказался внутри улика, обнаружив, что пчёлы вокруг такого же размера, как и он! Но это почему-то не пугало. Он и ощущал себя, как пчела — те, вроде, узнают своих по запаху, так вот он и пах, вроде, соответственно!..

Но куда это его влечёт-несёт непонятная сила? Куда он движется?..

Похоже, вглубь и в центр: к матке.

Ага — вот её и видать. Окружённая плотным комом суетящихся работниц и… трутней. А почему… Лица у всех трутней, здоровенных и раскормленных, лениво, и как бы пренебрежительно поглядывающих на всё окружающее, пчёл — людские?! И откуда он знает, что и у него такое же лицо… Он что — один из этих же?! И почему его хватают и тащат к… А-а-а!.. Ведь это — о Боже!!! Нет! Не-е-е-ет!!!