Члены Комиссии сидели.
Алексей вывел своё воинство «на ковёр», и расставил вокруг себя, сам же расположился напротив хэра Ванавермайта, чуть потупив голову, и приняв самый невозмутимо-скромный вид, какой смог.
— Хэрр Алексейс, фру. Мы обсудили представленные нам модели, и сравнили с исходным образцом, — хэрр председатель стада чиновников указал на стопку фотографий на одном из незанятых стульев, — Заключение Комиссии составлено. — Алексей почуял, что пот уверенно проложил себе накатанную и широкую дорожку у него на позвоночнике.
— Первое. Соответствие основной модели исходной достигнуто. Она однозначно принимается в производство. (Хэрр Алексей, фру Магда. Будьте добры в понедельник к десяти подойти в Правление — мы обсудим детали производства и дальнейшие планы).
Второе. Дополнительные модели… — сердце Алексея словно сжала ледяная рука, — Признаны перспективными. Сейчас уважаемые члены Комиссии не могут, — хэрр Ванавермайт торжественно повёл около себя рукой. Наверное, это должно было означать представление всем дамам из группы Алексея этих самых членов! — однозначно определить перспективы производства их в представленном виде. Однако этот вопрос будет решаться на Большом Совете Директоров, где и будет принято окончательное решение.
До этого же момента я прошу соблюдать обычный режим их хранения, работы и… мер безопасности.
Это — всё.
Хэрр Алексей. Фру. Благодарю за отличную работу. — дамы вокруг Алексея стали переглядываться, обмениваясь за его спиной довольными улыбками и шушукаясь. (Вот этого уж у женщин не отнять!) Однако хэрр Председатель, оказывается, ещё не закончил:
— Да, вот ещё что. В качестве… поощрения за проявленную оперативность и профессионализм, на понедельник всему коллективу, (кроме названных мной руководителей Ателье) — он сверкнул на этих самых «руководителей» начальственным взором, — предоставляется однодневный, полностью оплачиваемый, отгул.
Сейчас все свободны.
Хэрр Алексей, которого фру Магда невежливо пихнула локтем в бок, только сейчас вспомнил, и поспешил заполнить возникшую неловкую паузу, выйдя чуть вперёд, и снова вежливо поклонившись:
— Уважаемый хэрр Председатель! Уважаемые хэрры члены Комиссии! Мы благодарим за высочайшую оценку нашей работы! И заверяем, что… — текст он просто нагло зазубрил всё из того же потёртого стандартного образца, понимая, что есть такие формальности, которые надо соблюдать чуть ли не свято!
И это — не только дань консерватизму, а ещё и отличный способ вырулить из любой штатной… да и нештатной ситуации. Потому что вариант — «Ателье обязуется всё исправить в кратчайшие сроки» в образце тоже имелся… На всякий случай. Но на этот раз — вроде, пронесло — тьфу-тьфу!..
Насколько у них «порядок», и «пронесло», его просветила фру Магда, уже после того, как они проводили всех «высоких членов», и отпустили, поблагодарив, заметно повеселевший «персонал».
— Хэрр Алексей. Вот теперь — поздравляю! — она дышала шумно, и видно было, что изо всех сил сдерживает довольную улыбку до ушей, — Вы — первый, кому за дополнительные, отличающиеся от базовой, модели, не открутили голову! А до этого я слышала только: «Издержки на ткань, фурнитуру, зарплату швеям, и амортизацию работы оборудования будут удержаны из зарплаты мастера!»
Алексей растерялся так, что даже не нашёлся, что ответить.
Фру Магда успокаивающе похлопала его по руке:
— Почему не говорила? Ну, как вам сказать…
Я здесь всякого насмотрелась. (Я уж вам говорила.) Без ложной скромности скажу: такого здесь ещё никто не создавал — отталкиваясь от уже готового образца.
А попытки — были. Но добиться именно того, чего — скажем честно! — удалось вам, не удавалось ни-ко-му! А ведь многие Мастера были и старше, и опытней, и куда амбициозней… И ругались круче. — Алексей невольно улыбнулся, уже вполне придя в себя. — Поэтому я — в шоке. Поздравляю ещё раз. У вас получилось.
Алексей не придумал ничего лучше, как крепко обнять профессиональную мастерицу. Он чуял — если бы даже Ателье осталось вовсе без мастера, кое-что прекрасно сделала бы и сама фру Магда. С помощью художницы, разумеется. Поэтому в её устах такая похвала звучала особенно весомо.
— Фру Магда… Вот теперь, когда девочек нет… Можно — я вас поцелую?! — и пока женщина не успела прийти в себя он запечатлел нежнейший поцелуй на сухой и уже чуть дряблой щеке, — Я… Даже не знаю, как выразить вам свою благодарность — за всё! А особенно — за ваш такт! Спасибо, что не сказали мне всего этого раньше…
— Да, я не говорила… — фру Магда подозрительно шмыгнула носом, — И я вам признаюсь.
Это произошло вовсе не потому, что я такая вот тактичная, и не хотела «отрезвлять» вас, чтоб вы опустили, может быть, руки… Нет — я тоже иногда бываю вредная. И мне вначале хотелось посмотреть, как вас макнут наглой, — она указательным пальчиком ткнула Алексея в лоб, — мордой — да в…
— Дерьмо! — докончил Алексей. Счастливой улыбки с лица он никак не мог убрать. Вот уж чувства этой женщины ему близки и понятны! Не то что его собственной родной мате… Ладно, проехали.
— Ну… примерно. Однако я сама не ожидала, что буду так волноваться за то, что мы все тут успели наворотить… Так что — вот: я очень рада, что не сказала.
Однако — хэрр Алексейс! Вы уж будьте любезны — нос слишком высоко не задирайте!
«Хэрр Алексейс» беззаботно засмеялся и, обхватив за талию плотное невысокое тело, приподнял, и легко закружил вокруг себя. Фру Магда для вида повозмущалась…
А затем тоже присоединилась к его счастливому смеху.
Ночью Алексей спал просто отвратительно.
Всё-то ему мешало: и гудки кораблей, (на которые раньше внимания обращал не больше, чем на шум ветра в занавесках) и поскрипывания в стенах старого здания, и шаги по пустынной улице. Даже казалось, что матрац слишком уж мягкий, и он тонет и задыхается в нём, как в пуховой перине…
Не знал он, что такой нервный.
С другой стороны — чего ему нервничать?! Он, можно сказать, совершил подвиг — заставил заплесневелых формалистов признать хотя бы возможность по-новому подойти к специфике фасона! Показал этим матёрым консерваторам, что всегда есть возможность для другого, «свежего», «прочтения» стиля и направления… И ведь — пробил, похоже, лбом стену! (Тьфу-тьфу, конечно… Но всё же лучше подождать с празднованием до понедельника…)
А если его Босс всё же решит, что не надо выносить всё это на этот самый «Большой Совет»?.. Алексей его и не осудит, и не обидится.
Брехня.
Кому он голову морочит!
Обидно, конечно, будет до слёз. И не за себя даже — а за усилия всех этих женщин, что так дружно и сплочённо помогали ему, иногда явно через силу! Он же видел, знал — да, он не ангел в общении, и не всё получается так, как он хочет с первого… Да и — с пятого раза! Но всё равно: откровенного саботажа, или злобного интриганства здесь, в своём Ателье, он не встретил!
И не потому, что просто не ощутил соответствующих злобно-завистливых флюидов, и не из-за того, что вокруг — новые, незнакомые личности!..
Нет, он обычно очень тонко чувствовал человеческий в целом, и женский в особенности, коллектив — характер, настроение каждой дамы. Эмоции, словом!
Он даже не знал, с рождения ли у него такая особенность, или она благоприобретёна за годы общения с… Матерью. Да, она, хотела этого, или нет — научила чувствовать по малейшим движениям кончиков губ, крыльев носа, поворота головы — её настроение.
И он всегда знал — вот, сейчас его начнут «отчитывать». Неважно, за что: хотя бы за полученную позавчера, или неделю назад, тройку… Или за измятую рубаху. (А как её не изомнёшь зимой-то, под дублёнкой с чужого плеча, купленной подешевке!) Если у матери накатывало — предлог находился тут же, и, в принципе, годился любой…
А «накатывало» у матери довольно часто.
Он заставил себя прекратить кусать губы. Повернулся на бок. Самокопание ему сейчас не нужно. А нужен ему хороший стимул, чтобы выдержать то, что предстоит в понедельник, и «вдохновиться» на дальнейшую работу. Работа — главное. Будет ли работа плодотворной и в охотку — зависит только от внутреннего настроя. Застарелая злость здесь не уместна. Мать не ставила себе целью развить в нём сверхчуткость на состояние духа других людей, но…
Но это ей очень даже удалось.
Поблагодарим же её хотя бы за это.
А для поднятия тонуса и «обретения» новых идей, посетит-ка он местный художественный музей…
До музея он добрался традиционно — пешком. (Кстати — надо бы переговорить с Аароном насчёт велосипеда! Да и деньги матери перевести со второй зарплаты.)
За вход отдал какие-то символические гроши — в кармане зазвенела мелочь со сдачи. Он непримянул рассмотреть наконец монетки. Надо же: почти новые, маленькие, блестящие — словно полированные, и симпатичные. Как и всё здесь — очень рационально отчеканенные. Даже без рубчиков по краям. Наверное, чтобы не продирали карманы.
Несмотря на раннее субботнее утро, в музее было весьма многолюдно. Пришлось даже подождать в очереди перед входом. Ну правильно: все туристы наверняка рассуждали так же, как и он: пойдём пораньше — ещё никого не будет. Вот и посмотрим на всё спокойно, а — не толпясь и толкаясь. Сквозь застывших у шедевров фанатов продираясь…
Ну вот и посмотрел «не толкаясь»… Ладно, не критично. Главное — смотреть действительно нашлось на что.
В-первую очередь, конечно, великий Рембрант. Здесь даже имелось фото его дома, откуда его в конце жизни, несмотря на весь талант, за долги выперли кредиторы. И вообще — заклевали… Обыватели. А теперь вот — гордятся. «Национальное Достояние»! Конечно: когда уже умер. Посмертная слава Муниципалитету не стоит ни гроша! Нет бы — при жизни помогли. Алексей сердился. Было бы куда — сплюнул бы с досады за гения.
А пока продолжал внимательно рассматривать. И портреты, и жанровые сцены. И Рубенца. И Хальза. Здесь имелась подборка и итальянцев: вон — Тицуан, Караведжо… А вот и тьма картин мастеров «старой гелландской школы». Потемневшие кроны деревьев, от времени сплывшиеся в какой-то безобразный чёрно-зелёный комок, да коричневые до черноты, старательно выписанные ниточки ветвей деревьев… Выгоревшее потрескавшееся блёкло-голубое небо. Туманно-непонятная даль…
Не впечатляет.
Вон, у Рембранта: люди живые, абсолютно адекватные, если можно так назвать выражения боли, радости, надменной спеси, и всего остального, что схватила кисть этого профи. И — словно вчера писаны. Всё читается даже спустя столько веков, на лице: и пошлое чванство, (у «отцов города») и самодурство, и тупость, (Это — у женщин, которых автор явно не слишком сильно уважал…) и «необломанная» жизнью беспечность молодости юношей-девушек, и пьяный угар безбашенно-ироничного веселья — у сатиров…
Да, вот он — впечатлил Алексея. А старательно-кропотливые пейзажи — нет.
Обедал он в городе. Причём специально нашёл, и зашёл в тот самый ресторанчик, где они сидели с Аароном.
Очень вкусная еда. Тишина и спокойствие в зале. Отличный (Ну, то есть — традиционный: каналы и узкие разноцветные фасады…) вид из окна, у которого он опять занял место. Расплатившись, он накинул гульден на чай спокойному, как вода в стакане, официанту, и двинулся домой.
По дороге мысли как-то сами вернулись к работе. Да, «сдать» уже получившуюся модель было приятно. Интересно, когда состоится этот «Большой Совет»? И как пройдёт сдача размеров 48 и 50?.. Впрочем — фру Магда просветит. И позаботится.
А ещё интересно, что ему дадут «воссоздать» потом, после больших размеров Донны Карам?
И почему за всё время путешествий по городу он так до сих пор не видел ни одного интернет-кафе? Что, здесь все предпочитают работать на дому? Или…
Здесь нет интернета?
Ага — последняя мысль позабавила его.
Однако ему ни из кафе, ни из чьего-либо дома входить в сеть так и так нельзя.
А хочется. Хотя бы для того, чтобы скачать обновления рабочих программ. А то вон — фру Хельга до сих пор пользуется программой девяти… или даже — десятилетней давности. Жуть.
Дома он снова какое-то время пялился в телевизор. Затем не поленился — спустился вниз. Подошёл к уже почти привычному вежливо-непробиваемому портье:
— Добрый вечер…
— Добрый вечер, хэрр Алексейс. Слушаю вас. — портье даже чуть повернул голову, чтобы обозначить вежливый интерес.
— У меня в телевизоре только десять каналов. Нельзя ли мне убрать оба футбола, и заменить на каналы с новостями — ну, там, «Явроньюс», «Зи-эн-эн», или типа таких…
Портье остался абсолютно невозмутим:
— Прошу прощения, хэрр Алексейс. Мы транслируем всем клиентам-постояльцам только официальное кабельное телевидение. А там других каналов нет — только эти.
— А как же спутниковое? Неужели отель не может выделить деньги хоть на одну тарелку?
— Простите… На что? — портье даже приподнял брови, и Алексей подумал, что его или не поняли, или вопрос не по адресу. Однако попробовал объяснить:
— Ну, спутниковое телевидение… На крышу ставят огромную параболическую антенну, две-три головки, и вот, пожалуйста: тысяча-другая каналов ловится свободно!
Так замечательно разыграть непонимание не смог бы ни один, даже самый талантливый артист: у портье буквально дыхание перехватило. Однако он превозмог себя:
— Простите, хэрр Алексейс… Мы здесь ни о чём таком не слышали. И никаких «парабеллических тарелок» у нас в отеле никогда не было. Или… Вы шутите?
Теперь уже «Хэрр Алексей» поборол естественное удивление и максимально быстро просчитал ситуацию.
Чёрт! Может, здесь нет не только спутникового ТВ, но и действительно — этого самого Интернета, через который все сейчас всё и ловят?! Может, Гелландия отказалась от этих (Ну, если подумать — то — да, сомнительных…) благ Цивилизации в пользу спокойно-размеренной мещанской жизни? Может, им плевать на всю эту нервирующую политику и сплетни, которые несёт в себе засилье масс-медиа, и они — банальные провинциалы? «Меньше знаешь — лучше спишь»?!
Он поторопился хоть как-то загладить промашку:
— Нет, это не совсем шутка… Просто… Так устроено телевидение у меня на родине — оно беспроводное… Ну, там сигнал передают не по кабелю… Короче, как радио! Ладно, раз невозможно — не о чем и беспокоиться. Извините. — он кивнул, и двинулся к себе.
Уже за поворотом лестницы остановился и прислушался.
Точно — не показалось. Портье крутил диск старинного телефона…
Уже в номере Алексей обругал себя.
Болван чёртов! За каким …ем ему понадобились эти новости?! Теперь портье — явный стукач на содержании Корпорации — доложит о его «странных желаниях». Ну-ка, вспомним Договор…
Тщательное копание в памяти, впрочем, успокоило Алексея. Ничего такого о запретах на телевидение вообще, и конкретные каналы в частности, там не имелось. Кстати: какого фига здесь нет канала «Фэшшэн Ти-Ви»? Ведь эта штука всегда транслирует самые свежие разработки — общедоступно и оперативно! Все новинки — в тот же год!
А… Может политика Корпорации как раз и построена на сокрытии свежих разработок — и они доступны лишь избранным!!! Готовым платить колоссальные бабки за то, чтобы выглядеть… Стильно и модно. Хм-м…
Разумно — в смысле, разумно так делать деньги. И выгодно. И доступно — только монополистам! Теперь понятно вполне однозначно — его Корпорация контролирует и телевидение. Чёрт.
А впечатляет.
Интересно: а кто конкретно решает — что можно, а что не нужно «пустить в народ»?.. И, похоже, он теперь знает, для чего здесь так ограничили доступ к информации.
Для миллионных прибылей. (Да и везде, впрочем, всё ради них же…)
Но само телевидение… Это же полная дурь — только из-за новых фасонов отключать целую огромную индустрию со спутниками и ретрансляторами… Неужели здесь государство соглашается упускать миллиардные прибыли от платных каналов?! Или…
Или здесь — как на родине: чиновники-бюрократы готовы на всё!.. Разумеется, если размер взятки подходящий. А, может, всё делают, как всегда, оправдывая — «благом самого Общества»?
Разумеется, с одной стороны нельзя не признать благотворное действие того, что передают, и пользу от того, что запретили: дома Алексея буквально мутило (И Аарон, напирая на это, разумеется, про это знал!) от всех женительно-скандально-разборных склок и сплетен Патлахова, Дусеевой, Кордона, и иже с ними… Вот уж поистине рейтингом на «его» ТВ командуют «озабоченные» домохозяйки, дорвавшиеся до чужого грязного белья, и замочных скважин в пятьдесят дюймов по диагонали…
Так что включив всё тот же футбол, он вполне мирно постарался приобщиться к прелестям спортивного азарта, обдумывая, не пролезли ли представители Корпорации — попросту — в местное Правительство…
А что — с них станется!
Разбудил его словно крик прямо в ухо! Причём визгливым, как у Гитлера, голосом:
— Диктатура! Контроль над сознанием!..Искоренить инакомыслящих!.. В концлагерь их!..
Он в панике открыл глаза и огляделся.
Ну точно — в номере никого нет, а он опять заснул перед экраном…
Да что же это такое, в конце-то-концов! Какая ещё «диктатура»? Здесь, в тихой и мещанской Гелландии, всё спокойно!
«Как в могиле» — подсказал гаденький шепоток, где-то очень глубоко притаившийся в подсознании.
Он вытер почему-то выступивший на лбу холодный пот.
Не-е-ет, это — не спроста. Не может так быть, чтобы в целой явропейской стране транслировалось только то, что «официально» разрешило Правительство. А местное, насколько он знает — так и вообще: самое демократичное и плюралистичное! Тут даже гей-парады и однополые браки разрешены! Были. Вроде.
В чём же дело-то с этими «тарелками»? Да и ретрансляционными вышками для телефонов, раз уж на то пошло…
Ага! Есть идея! Вот он завтра, ближе к обеду, поднимется на самую высокую точку города — колокольню Собора! Уж оттуда-то будет видно: есть ли в Омстердаме ретрансляторы и «тарелки»… По-крайней мере на посольстве БША должна быть хотя бы одна!
Вид с высоты в пятьдесят метров открывался превосходный.
Панорама города впечатляла: действительно, почти Венезия! Мать её…
Алексей придирчиво изучал картину, открывавшуюся с колокольни. (Жаль, не догадался купить бинокль! А ведь видел в одной из лавок! Так что пришлось долго ждать очереди у чего-то вроде телескопа — один гульден!) Черепичные крыши, пережившие века, всё те же разноцветно-тусклые фасады, так намозолившие глаз, что хоть плюйся с той же колокольни, кое-где островки зелени, буро-зелёная вода в каналах и реке Омстел…
Странно. Действительно — ни одной привычно серой тарелки. Чертыхнувшись, он осмотрел всё ещё раз — нет, круглых предметов, выкрашенных в другой цвет, как он было наивно подумал, тоже нет! Щетинящихся излучателями ретрансляционных антенн операторов мобильной связи на крышах зданий, что повыше, тоже — ни одной… Пришлось уступить место следующему клиенту, наградившему его недовольным взором — ну прямо рублём подарил!
Где же «альтернативные» средства связи? Неужели это — государственная Политика?!
Может внутренний голос не так уж погрешил против истины — Диктатура?!
Бред. Да и при чём тут — диктатура? Просто… Вполне обычная цензура и борьба за… Ну, скажем, тихий мещанский омут. Без катаклизмов Мировой Политики. Стрессов от зрелища голодающих африканских детей. Наводнений. И взрывов с жертвами, за которые ответственность принимают на себя очередные группировки террористов… Проблем с беженцами. (Кстати! Почему, кроме соседа — «афроамериканцев» он здесь не встречал?! Как, впрочем, и аробов, или представителей так называемой «жёлтой расы» — вездесущих епонцев и кхатайцев?) Словом — культ тишины и покоя. Внутри одной, отдельно взятой, Страны…
Так что нету здесь диктатуры.
Он же живёт тут еле-еле пару недель. Вплотную рассмотрел лишь крохотную частичку ночной, и дневной жизнь столицы.
Но видел-то, в-принципе — достаточно!
Нет здесь никакого комендантского часа, патрулей на улицах, свежие газеты торчат из всех киосков. Да что там: он вспомнил, что и обычных полицейских видал всего раза три, да и то — с жезлом в руке на перекрёстках с оживлённым велосипедным движением — те наводили порядок в езде этих самых «педалистов»…
С другой стороны — никаких красочных гей-парадов и прочих проявлений «свободы личности», расписанной ему друзьями, он-таки тоже не видел. Что, уже запретили?..
И вот ещё что вспомнилось ему: ни у одного из прохожих, или даже туристов, он не видал мобильников. Фотоаппараты — да, этого полно. А вот телефонов — нет. Ни старых, маленьких, ни новых — в ладонь, планшетников… Почему?
Неужели все, и местные жители, и вальяжно гуляющие по заграницам избалованные огромными пенсиями штатовские пенсионеры, добровольно отказались от этого удобнейшего средства связи?
Или сюда, в Гелландию, с мобильниками не впускают?!
Ну не может такого быть!..
Он изнывал от дурных предчувствий, и подозрений. А ну, как здесь — действительно Царство рабов: как в том же древнем Риме? То есть: Боссам, Правящей элите — всё: и телевидение без ограничений, и мобильники, и модные фасоны, и электронные новинки и гаджеты… А баранам-рабам, чтоб не бунтовали: информационный голод. Чтобы не знали, до чего дошёл Прогресс в передовых странах — хотя бы тех же БША.
Ну и как же тогда — «Права Человека»?!
Спускаясь по бесконечной винтовой лестнице, он опирался ладонью на шершавую стену. На туристов, поднимавшихся навстречу, смотрел во все глаза. Вдруг, повинуясь внезапному импульсу, вежливо остановил, чуть придержав за локоть одного из пожилых мужчин:
— Простите! У меня села зарядка. Вы не могли бы одолжить на минуту ваш мобильник?
Мужчина выпялился на него точно так же, как вчера портье:
— Простите — что?.. — Алексей постарался говорить чётче и серьёзней:
— Не могли бы вы одолжить на минуту ваш мобильный телефон?
— А-а, мой номер телефона в отеле! Вы хотите поселиться там?
Алексей покачал головой, и буркнув (впрочем, всё так же вежливо): «Извините. Уже не надо», продолжил спуск. Выйдя на солнце, он двинулся домой — а куда же ещё!
Ну и дела. Здесь даже не знают такого названия. Значит — точно. Нет каналов новостей, нет мобильной связи. И нет — можно голову прозакладывать! — никакого интернета. Хотя компьютеры есть. Применяются. Или — страшная мысль! — только в их Корпорации?!
Вот уж когда призадумаешься: что происходит с окружающим миром? Куда его загнали работодатели?! Или это только Гелландия — Провинциальная дыра?! Или так…
Везде?!
Чушь какая-то. Ведь он же прилетел сюда на самолёте. Аарон провёз его на машине. Борзые телевизионщики его Показ отсняли: камеры (Он видел!) не из аналоговых, а последних модификаций — «цифра»… То есть — хоть какие-то блага цивилизации всё же есть. А на самые «продвинутые» — что? Запрет?
Никак у него концы с концами не состыковывались. Поэтому подходя к отелю, он надумал было позвонить Аарону — пусть-ка просветит. Насчёт «менталитета». И всего остального.
Портье заулыбался ему от самого входа:
— Хэрр Алексей! У вас в номере — гости!
— Да-а?! И кто же это?
— Это — хэрр Аарон, ваш друг. Он сказал, что подождёт вас. Поэтому я разрешил ему подняться… Э-э… Простите — надеюсь, я не превысил свои полномочия?..
— Нет-нет, всё в порядке. — Алексей поторопился успокоить беспокойно задёргавшегося было служащего, — Я ожидал его. Правда, не думал, что он придёт так быстро…
Перед дверью номера Алексей замялся было — не постучать ли ему. Потом подумал, что это глупо: перед тем, как войти в свой же дом никто не стучит.
Хэрр Аарон удобно расположился в его любимом кресле перед включённым футболом. Правда, звук стоял на минимуме — значит, не смотрел матч, а просто ждал.
Ждал его.
Навстречу Алексею Аарон поднялся:
— Здравствуйте, «хэрр Алексейс»! Простите бога ради, что вторгся к вам домой без приглашения. Могло бы получиться неудобно, если б вы пришли не один…
Алексей запоздало подумал, что его нервы почему-то в таком состоянии, что вот об этом он в последние два дня вообще не думал. Что на него совсем не похоже. Видать, точно — перевозбудился от дурацких мыслей. И обстоятельств. Пожимая крепкую руку, он сказал:
— Вам не за что извиняться, Аарон. Дело в том, что я сам собирался вот сейчас звонить вам. Вы мне… Очень нужны. Прошу — присаживайтесь снова.
Вдруг вспомнив об обязанностях хозяина, он предложил:
— Вы не возражаете, если я закажу нам чего-нибудь выпить?
— Нет, конечно! Благодарю.
— Что будете? — Алексей двинулся к телефону.
— Скотч. С содовой.
Странный заказ. Ну да ладно. Себе Алексей взял сразу бутылку сухого белого вина — такого, как всё в том же, показанном Аароном, ресторанчике. Оно ему очень понравилось.
Минуты две, пока везли заказ, они молчали — Алексей стоял у окна, невидящим взором уставившись в медленно текущую воду канала. Аарон не нарушал его раздумий.
Труди ввезла тележку с двумя бутылками, сифоном и чашкой со льдом. На него и его гостя смотрела, словно какая-нибудь Святая Евпатия на своих мучителей. Удалилась без повиливания. Хоть и с очередной красивой бумажкой в кармане передника.
— Не стесняйтесь, Алексей. Спрашивайте. — предложил Аарон после минуты молчания, когда они каждый «обслужили» свои фужеры. Слегка ироничного тона с привкусом беспричинного веселья Алексей не мог не уловить. Он расценил это за плохой признак.
Точно — «Что-то прогнило в Датском королевстве…»*
* Цитата из «Гамлета».
— Аарон… Скажите правду — где мы? Это — другое… Время? Пространство? Куда меня забросила чёртова «Камера обследования»?!
Аарон, приподняв лёгкой изящной дугой брови, весело и беззаботно рассмеялся:
— А вы умны, Алексей! И кругозор-то ваш, похоже… пошире, чем у простого дизайнера одежды. Большинству на понимание требуется несколько месяцев. Или — лет.
А как вы догадались, что во всём виновата Камера?
— Это-то как раз было нетрудно. — буркнул, набычившись Алексей. Приятно, что его хоть не держат за барана, и не пытаются «втулить» про пресловутый менталитет… — Слишком мощная подстанция, и слишком долгое «сканирование»…
— Да, вы, конечно, правы. Но спрятать подстанцию весьма… Затруднительно. А строить перед, или — над ней чисто «декоративное» здание — накладно. Наши, знаете ли, хозяева, они… Очень экономные и прагматичные люди!
— Да, это я уже заметил. И консервативные к тому же. Не любят перемен…
— Этого не отнять! Да и хорошо. Здесь, в этом Времени, нам такие и нужны.
— А вы, Аарон… Местный Резидент?
— Ну… Можно меня и так назвать. Вернее — я осуществляю координацию почти всех значимых процессов, событий, и ввозимых вещей, оборудования, и… Специалистов. В Омстердамме.
С вами… Я сразу понял — будет непросто. Вы молоды и наблюдательны. Думаете, я не заметил, как вы внимательно рассматриваете все фасоны — не женщин, которые здесь очень привлекательны, нет! — а именно — фасоны! И у вас на языке вертятся абсолютно преждевременные вопросы. Да. В тот момент — они были бы преждевременными.
Зато теперь, когда вы, «так сказать», освоились в среде обитания, и обнаружили кое-какие, назовём их — специфические особенности Социума, вопросы своевременны.
Задавайте же: обещаю отвечать правдиво.
Поскольку скрывать что-либо теперь смысла нет!
Ну вот он и подошёл к черте.
К черте, после которой, он чуял, не будет пути назад. Черте, которая злым Рубиконом поделит его жизнь на — До, и — После… А хочет ли он действительно — знать правду?!
Хочет.
Он заставил себя разлепить пересохший рот:
— Что это за… Время?
— Это — почти ровно два года назад от нашего, обычного.
— И… Как работает эта чёртова Машина Времени?
— Ха-ха-ха… — Аарон снова беззаботно и весело рассмеялся, откинувшись снова на спинку кресла, — нет, она не так называется. Хотя, в-принципе… Для этого как раз и служит.
Создал эту Машину, как вы, наверное, поняли, увидав надпись внутри, Никола Тёсла. (Мы эту надпись не трогаем — она нечто вроде… Священного талисмана!) Постройку закончил в 1938 году. Правда, он строил её не для путешествий во времени. Он хотел проникнуть в Параллельную Реальность.
Ну — мне ли вам объяснять: он был подлинный Гений с большой буквы — читал, как в открытой книге, в Информационном Поле Вселенной… Помните… м-м… Хотя как вы можете помнить… Это же он создал аппарат для дублирования, вплоть до мельчайших подробностей — любых тел — и живых и неживых?
Алексей вздрогнул. Дьявол его раздери!.. А он-то считал фильм «Престиж» дурацкой фантастикой! А вот, оказывается, нет дыма без огня…
— Так вот. Тёсла хотел узнать, чем альтернативные Миры отличаются от нашего, Стандартного, как он его назвал. Вполне, конечно, понятное желание гениального экспериментатора…
Ну вот он и попробовал. Благо, в средствах его спонсор никогда не ограничивал — знал, что отдача будет. И — колоссальная.
Однако тут выявился замечательный побочный эффект: во-первых, попадать можно только в мир, отличающийся от нашего на один, целый, хроноквант, (Да, Тёсла доказал таким образом их существование!) а во-вторых… Здесь, из-за каких-то проблем с местной луной, (Ближе она, что ли… И этим как бы замедляет вращение планеты — вот и накопилось…Хм… Отставание!) время Цивилизации как таковой опаздывает по сравнению с нашим. На два года.
Представляете?! Вот это простор, где можно разгуляться!
Сам Тёсла вполне… Заценил. А ещё больше заценил его шеф-покровитель, он же и главный благодетель и меценат: Джон Пирпойнт Моргант. (А ещё бы не заценить: все наличные и безналичные за использование переменного тока, на который у них были взяты Патенты, буквально рекой наполняли банки и… Ну, не важно что они там ему наполняли.)
Вы-то должны понимать: «акула», так сказать, рынка, сразу просчитала. Возможности. И потенциал новых территорий. Догадались? — Аарон кивнул, — Вижу, что догадались.
Всё верно. Моргант просто решил «оборудовать» себе персональную, «так сказать», Вселенную, где всем заправлял бы, и указывал, как и что должно быть — только ОН!!! И построить «Образцовую и Совершенную Цивилизацию»!..
Алексей дёрнулся, будто задели по обнажённому нерву больного зуба. (Внутренне, конечно. На лице сохранил вежливое удивление.)
Сколько фантастики про «параллельные Реальности» и «Вселенные» он читал, или смотрел боевичков!
Это… Как оно называется-то… А, да — Альтернативная История!
Угораздило же вляпаться.
Хотя то, что он читал, или смотрел, вряд ли поможет — здесь-то!
Здесь придётся расхлёбывать лично, а не читать о чьих-то ужасных морально-этических муках. И глядеть на страшно «динамичные» приключения отважного Главного Героя, старающегося «восстановить справедливость», и кого-то там спасти, плетя заговоры, бегая и стреляя с обеих рук во всех Диктаторов-какашек…
Нет — с «бластером», или «калашом» он точно бегать не собирается! Да и в кого тут стрелять?! В бюрократов? В бюргеров? А в Бамерику, к чёртовым учёным, так просто не вернёшься — кто ему позволит?..
Аарон между тем весьма взбодрённым тоном продолжал:
— И ведь — исполнил! Хоть и был уже… В очень почтенном возрасте!
— Постойте, Аарон… — этот вопрос должен быть задан. Иначе… Аарон подумает, что он не верит. — Я всё же не совсем улавливаю… Как?! Как можно повлиять на что-то ЗДЕСЬ?!!!
— Алексей, перестаньте. Вы же видели — этот мир, эта, назовём её всё же, как первооткрыватель — «Земля Вторая» — абсолютно реальна. И подчиняется абсолютно тем же физическим законам! И всем остальным законам — включая и социально-финансовые. Всё здесь — конкретно, материально и прочно! Ну а повлиять…
Знаете, я не открою вам Бамерику, если скажу: с помощью денег — особенно, больших денег! — можно повлиять на что угодно. Вот: наливайте себе, а я вам расскажу. Ну, вкратце, конечно…
Алексей закрыл обратно рот с так и не сорвавшимся вопросом. И сделал, как предлагал Аарон. Правильно. Нечего спешить. Его дело — слушать. А вопросы — только после очередной «лекции». Если появятся.
— В тридцать восьмом году Тёсла испытывал колоссальные трудности после первого же… назовём это — «путешествием». Во-первых, камера жрала, простите за грубое слово, недопустимо много электричества… Кажется, тогда остался на несколько часов без света весь этот самый Денвер, где она располагалась вначале.
Да и мало было пробить «Границу», сдвинувшись на этот самый единичный хроноквант. Главное-то было — вернуться назад! Но там, куда Тёсла попал бы, подстанции наверняка не было бы! Поэтому этот чёртов (Извините!) гений устроил для камеры независимое от Времени и места электроснабжение — то есть, куда бы сферу не забросило, питание продолжало поступать с единого, стационарно установленного, источника.
Нет. — Аарон снова жестом «заткнул» открывшийся было рот Алексея, — Я не знаю, как это делается. Я же — не инженер! И не физик. Да, думаю, тут и они бы не разобрались. На трезвую голову у этого гения фиг чего вообще поймёшь… Ха-ха.
Словом, когда Тёсла впервые попал сюда, в Реальность-два, он оставался, разумеется, в Бамерике. Камера торчала на поверхности земли. А уж сияние, которым она «озарила», так сказать, всю округу в радиусе добрых ста миль, привлекло массу любопытных.
Вот расспросив понабежавших, Тёсла и понял, что здесь, то есть там, куда он попал, идёт не тридцать восьмой. А — тридцать шестой! Он вначале, как утверждают, растерялся. В том смысле, что машинка-то сработала не совсем так, как он задумал… Но потом понял: не может быть даже параллельных Миров, абсолютно во всём идентичных! Совершенных копий. Да и слава богу! А то — как бы он узнал, что попал хоть куда-нибудь, а не остался на месте…
Он вернулся назад. (Кстати — вы верно подметили. Само путешествие длится почти сутки. Ну, по бортовому времени. А хроноквант — это нечто настолько маленькое, настолько неуловимое… Я плохо понимаю — но выражается чем-то там с восемнадцатью нулями после запятой. С другой стороны — кто из наших домохозяек знает, как работает электростанция? И что — мешает это им включать холодильник или утюг?)
И вот уж Тёсла удивился: электричества его чудовище сожрало столько, сколько… Большой город. Как раз за двое суток.
Можете представить себе удельную мощность, необходимую для путешествий ещё дальше в прошлое? Какие уж тут динозавры — дай Бог до Наполеона добраться!.. А уж Будущее… Попросту недоступно!
Потому что когда Никола попробовал поменять полярность, (Ну, то есть, двинуться «в другую сторону времени»!) ничего у него не вышло — камера уткнулась в какой-то Барьер. Ну, читали же, наверное, «Конец вечности» Азимова?
Алексей покачал головой — нет, не читал.
— Да и ладно. Смысл тот, что там люди из Будущего якобы оградили себя и свой Социум от посещений варварскими предками — чтобы те чего-нибудь у них… Не нашкодили. Или — не спёрли. Себе же на погибель. Ну а здесь — Тёсла доказал — совсем другое…
Нет там, в этом «направлении», никакого другого Мира! Почему? Тёсла не сообщил. Да мало ли: может, в эту конкретную наносекунду Вселенная не народилась. Может, всё взорвалось от некоей катастрофы планетарного масштаба. Может, земля там уже распылена на атомы… Не знаю. Тёсла-то, конечно, точно знал… Но, говорю же — помалкивал себе в усы. Впрочем, что это за Гений — без роковой Тайны!..
Однако своему боссу-финансисту всё про этот Мир подробно рассказал, и объяснил, как смог. Что тут, и как.
Не сомневайтесь: Пирпойнт-то младший — (Даром, что младший! Не представляю, чего бы сумел наворотить этот мерзавец, не слишком разборчивый в средствах — его папочка!) подумав примерно три секунды, полностью оценил потенциал открытия. И даже выволочки за сожжённое электричество изобретателю не устроил.
Зато задал массу вопросов практического свойства.
Особенно насчёт массы, которую можно перевозить за один такой «скачок» внутри сферы. Ну, Тёсла его и просветил: затраты энергии на перенос любой массы внутри сферы неизменны — будь там хоть одно куриное пёрышко, хоть сотни тонн золота… Кстати — вы правильно догадались, Алексей — вижу по вашим глазам!
Вот после того, как Пирпойнт совершил путешествие лично, переговорил со своим, мгновенно врубившимся в его План, «побратимом» — ну, то есть, местным Морганом! — золото он к нему и переправил! А после кризиса, закончившегося там (Ну, то есть — тут, у нас с вами!) буквально три-четыре года назад, золото было очень даже в почёте.
А ещё в большем почёте была бесценная информация: уж Моргант с Земли-один знал, какова динамика ценных бумаг на Рынке, и во что следует немедленно вложить деньги! На местной бирже несколько лет царил та-акой переполох!..
Словом, эта сладкая парочка за три года, то есть, до сорокового, успела прибрать к рукам до шестидесяти процентов всех ценных бумаг в сфере промышленности, и начать контролировать половину всех мировых финансовых структур… И всё у них шло отлично. Но!
Вмешалась Вторая Мировая. И Моргантам совершенно ни к чему было покушение на их новую собственность в Явропе, завоёванную, можно сказать, «честным» путём, без единого выстрела! Да что я вам буду рассказывать, когда есть люди и поискусней — вот!
Аарон вынул из широкого кармана и выложил на стол весьма потрёпанный чёрный томик в расползающемся переплёте.
— Это — запрещённый сейчас учебник для восьмого класса. По новейшей истории. Этого мира. Чтобы не смущать умы, и не будоражить людское воображение, история сейчас…
Упразднена. Нигде не преподаётся. Как, кстати, и алгебра. И химия, и физика, и биология, и… Морганты не без оснований надеялись, что людьми «без корней», то есть — без знания о прошлом, и общегуманитарных, так сказать, знаний, управлять будет куда легче.
Всё верно. Так и оказалось. Знания подавляющего большинства населения вокруг вас — на уровне средневековья. Или даже, я бы сказал, чуть ниже. — он постучал ногтем по корочке томика:
— Так что прочтите, чтобы я зря не «расточал перлы своего красноречия». А верней сказать — тут всё дано куда доходчивей, и последовательней, чем я смог бы передать. С этой книгой знакомились и ваши предшественники. — Аарон посмотрел весьма выразительно.
Алексей облизал пересохшие губы, снова механически отхлебнув из бокала. Проклятые бамерикосы. Они-таки навязали всему миру свою тупую и ничему не обучающую систему образования, когда человек после школы еле умеет читать. И читать вовсе не хочет, а хочет только комфортно жить, жрать, и… То, что рифмуется с этим словом.
Раньше это называли бездуховностью. Мещанством. Обывательщиной.
Но вот оно и победило на всех фронтах так долго культивируемую в его стране Духовность и «всеобщую грамотность»…
— Аарон. — Алексей вынужден был в очередной раз сглотнуть — в горле всё равно, несмотря на вино, пересохло, — А… что случилось с моими… предшественниками? Где они? Только пожалуйста, — он тоже поднял руку, — не надо говорить, что их всех «перевели в Парис на повышение».
Аарон помрачнел. Если можно так назвать простое «стирание» нарисованной улыбки с натренированного лица. Но всё же ответил:
— Алексей. Я вам отвечу честно. Двое, пожив здесь четыре, и, соответственно, девять лет, покончили с собой. (Кстати, как раз после второго мы и решили — давать всем новоприбывшим ознакомиться с правдой по возможности быстрее, до того, как они…)
Один (франзусский, кстати, кутюрье) — запил, и мы сами… определили его в дом для престарелых. Здесь. Сейчас-то он уже… — Аарон воздел глаза к потолку.
— И ещё двое — действительно переехали: один — в Парис, он там теперь заведует фирмой, организующей показы элитной моды. Ушёл, то есть, в топ-менеджеры… А второй теперь кинорежиссёр. Да, вот открыл в себе такие «таланты». Ну, ему там, в Голливуде, неплохо: он переснимает все те фильмы, которые помнит… Успех, кстати, бешенный!
Вот его приходится иногда… Тормозить и корректировать — вы, наверное, заметили: мы стараемся поддерживать здесь несколько патриархальные и мирные нравы!
— Да уж, заметил… Так геев всё-таки вы запретили?
— Ну… можно и так сказать. Хотя правильнее всё же — не «запретили». А переориентировали. На «норму». Не скажу, кстати, что оказалось трудно… (Алексей подумал: ещё бы! С технологиями и «методами» их Цивилизации!) Словечко «менталитет», наверное, у вас навязло в зубах — но именно его-то мы и стараемся поддерживать на уровне… Скажем так: нравственных устоев девятнадцатого века. Всё как-то чище и приличней!
— А скажите, Аарон… Вот чтобы все… вели себя…Хм-м. Прилично — ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ С ЛЮДЬМИ?!!!
На этот раз Аарон молчал куда дольше. Не то, чтобы вопрос снова вспотевшего Алексея застал его врасплох, но… Рассматривая янтарно-коричневую жидкость в бокале, резидент явно думал: можно ли вываливать на голову ценного работника ещё одну порцию «сразу всего». Не окажутся ли последствия от «правды» хуже, чем от «замалчивания».
Однако всё же ответил. И голос звучал уже спокойно. Без экзальтации:
— Да, я вижу — вы уже догадались и об этом. Как и по тому, что я так долго молчал, сообразили, что попытка соврать окажется бессмысленной. — Аарон вздохнул, глаза поднялись поверх бокала на Алексея. Затем мужчина чуть приподнял руку, произнеся:
— Будем здоровы.
Алексей последовал примеру собеседника, отхлебнув добрый глоток.
— Методику разработал, как ни прискорбно объявлять, врач из концлагеря Майданек. Фамилия его была — Ламм. Даже не «фон» — просто — Ламм. В сорок четвёртом году. Мы её… Позаимствовали. Следы там, на старой Земле, уничтожили. — Аарон снова помолчал, глядя уже не на Алексея, а в окно.
— Смысл воздействия в том, что сразу после рождения младенцу… Делается, как мы его называем, «Профилактический Прокол». Мы везде трубим, что это предохраняет от эпилепсии, болезни Альцгеймера, и прочих неврозов…
Ребёнку вводится острая тонкая игла в определённую область лобных долей мозга, прямо сквозь мягкий ещё череп, и… Ну, неважно — технические детали вам ни к чему.
Это совершенно безопасно, но… Творческий потенциал, инициатива, агрессивность… И кое-какие ещё проявления яркой индивидуальности — пропадают.
Навсегда. Получаются идеальные… Рабы. Биороботы. (Простите, Алексей — я всё же буду называть вещи своими именами! Иначе вы, как умный человек, можете заподозрить, что я недоговариваю. Или — просто лгу.)
Да, эти люди могут жить как все, хотят жить как все… нормальные. Обыватели.
И отлично работают. Они — вполне квалифицированные работники в любой сфере, так сказать, промышленности и сельского хозяйства… Они отлично обучаются почти любой профессии. Очень послушны. У них и мысли не возникает ослушаться начальства!.. Выразить недовольство своей судьбой или социальным порядком, строем… Но.
Да, всегда и везде бывает эта гадость: зловредное — «Но»…
Естественно, вы уже догадались: да, они абсолютно безопасны и неагрессивны. Но — не могут создать НИЧЕГО ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВОГО!!! Ну вот пропадает у них эта самая, волшебная… не знаю как её правильней назвать… Способность. Черта. Талант… Креативность, словом.
Чёрт возьми — из-за этого нам и приходится сейчас импортировать людей со старой Земли! Земли-один. — Аарон чуть задохнулся от слишком бурного спича.
Похоже, это действительно важная проблема. Низвести всех до положения рабов, а потом удивляться — чего это они «не творят»?!.. Жёлчь подступала к горлу.
Но Алексей…
Молчал, ожидая продолжения. На собеседника он смотрел исподлобья, играя желваками.
Само слово «концлагерь» проняло его до мозга костей — его прадед, польский еврей, погиб в Треблинке. Так что реальность, где применяют методы нацистских врачей-ублюдков не могла ему слишком сильно понравиться.
— Я знаю, о чём вы сейчас думаете, Алексей. — сказал вдруг Аарон, глядя ему прямо в глаза. Стыда или даже малейших следов раскаяния в расширенных зрачках не было и в помине! — Что мы — варвары. Беспринципные мерзавцы, «кастрировавшие» и лишившие Будущего целый Мир!
Поверьте — это не так.
Мы поступили с этим Миром… Ещё хуже. — закушенная до крови губа и побелевшее лицо сказали Алексею, что это правда. Во всяком случае, таковой её считает Аарон.
— Однако давайте продолжим нашу беседу позже. Смысл в ней появится только после прочтения вами вот этого. — он снова похлопал рукой по затёртому томику.
Прощались без ставшей уже почти привычной теплоты.
Алексей обратил внимание, что и сам не слишком сильно сжимает крепкую ладонь, и Аарон не слишком усердствует. Некоторая неловкость где-то в глубине души его «Резидента» всё же ощущалась.
Не улучшили настроения Алексея и слова, вполголоса брошенные через плечо, когда Аарон уже стоял за порогом:
— Вы умный человек, Алексей. Не осложняйте же жизнь местным обитателям.
Они-то искренне полагают, что счастливы. И — свободны.