Факт неоспорим – за три года своего чемпионства (1972 – 1975) Роберт Фишер не участвовал ни в одном турнире, не сыграл ни одной официальной партии.
Шли дни и недели. Проходили месяцы. Все чаще возникал недоуменный вопрос – где чемпион? Шахматный мир терялся в догадках, выдвигал одну версию фантастичней другой.
Суперсекретная подготовка к «главному» матчу 1975 года? Новый курс – от шахмат к религии? Таинственный недуг?
Тревожный симптом прозвучал в 1974-м, когда на конгрессе в Ницце обсуждался регламент будущего матча за мировое первенство. Молчавший до того «рокового» дня американец в телеграмме участникам конгресса выдвинул несколько принципиальных требований: играть безлимитный матч до 10 побед одной из сторон, а при счете 9:9 сохранить за ним звание чемпиона. Последнее означало, что претендент обязан, как минимум, победить со счетом 10:8. Другими словами, чемпион стремился обеспечить себе на финишной прямой отрыв в два очка! И уж чтобы у делегатов, как не без оснований подозревал Фишер, не возникло желания его предложения с порога опротестовать, он отправил конгрессу сопроводительное послание, выдержанное в нарочито менторском тоне: «На протяжении всей моей карьеры я неизменно настаивал на том, чтобы для моего участия в шахматных соревнованиях обеспечивались оптимальные условия. Я не нг.мерсн идти ни на какие компромиссы по этому принципиальному вопросу и в матче на первенство мира».
Он добился обратного эффекта, если и не поколебав лагерь своих наиболее стойких приверженцев, то серьезно озадачив «просто» симпатизировавших и колеблющихся. А Международная шахматная федера# ция недоумевала: нужен ли такой изнурительный марафон без заранее определенной дистанции? Зачем маэстро, известному своей щепетильностью, компрометирующая фора в два очка?
Чтобы отстоять спортивные принципы, а заодно и «спасти» честь своего чемпиона, конгресс в Ницце ответил отказом. Мгновенно стала известна и реакция Фишера: в тот же день высший шахматный ареопаг получил от него новое послание.
«В предыдущей телеграмме членам ФИДЕ, – писал рассерженный чемпион, – я ясно изложил свои предложения насчет условий проведения матча. Однако мои предложения большинством голосов были отклонены… Приняв такое решение, ФИДЕ выступила против моего участия в борьбе за звание чемпиона мира 1975 года». И в заключение сакраментальная фраза, не только стоившая одного из интереснейших соревнований современности, но и возвестившая о рождении очередной «загадки Фишера»: «Поэтому я отказываюсь от звания чемпиона мира ФИДЕ».
Это был вызов, начало интриги, подспудно вызревавшей еще со времен матча в Рейкьявике (1972). И если не открытая война с ФИДЕ, то уже первый и довольно мощный атакующий залп. Ведь Фишер отрекался от звания «чемпиона мира ФИДЕ», именно ФИДЕ, а не, так сказать, «остального мира», чемпионом которого по-прежнему себя считал, не раз заявляя, что будет чемпионом мира «долго, очень долго, а может быть, и всю жизнь».
В лучших традициях сюрреализма «проблема Фишера» в один миг стала иррациональной. С одной стороны, его демарш произвел, конечно, эффект разорвавшейся бомбы. Уже не один талантливейший избранник фортуны становился до него шахматным королем, а потом, встретив достойного соперника, слагал в единоборстве свои чемпионские полномочия. Правда, непобежденным ушел из жизни Александр Алехин. Но такого прецедента, когда отрекался законный и в добром здравии чемпион, еще никто не знал. С другой стороны, памятуя о нарастающих требованиях Фишера, подобный прецедент наверняка «вычисляли», к нему готовились. Ведь предложение чемпиона играть безлимитный матч и дать ему два очка «форы» вызвало почти единодушное осуждение.
«Мы считаем, – писал от имени советских шахматистов Юрий Авербах, – что если бы матч на условиях Фишера состоялся, он оказался бы «смертельной дозой» шахмат как для партнеров, так и для болельщиков и обозревателей». «Если матч надолго затянется, он утратит всякое творческое значение и превратится в борьбу на измор», – соглашался с ним американский гроссмейстер Роберт Бирн. А президент ФИДЕ Макс Эйве, рассуждая о противостоянии чемпион – претендент, высказывался еще определеннее: «Фишер не имеет морального права требовать, чтобы нынешний претендент добивался перевеса в два очка».
Осуждая его из-за «претензий на исключительность», комментаторы отмечали, что Фишер верит в целесообразность только решительных действий, наде-етоя одним махом разрубить гордиев узел нерешенных проблем. Однако никто не мог оспорить того, что даже выдвигая самоуничтожающие ультиматумы, демонстрируя, на первый взгляд, алогичность жизненных поступков, ои каким-то чутьем находит гармонию деревянных фигурок на шахматной доске, где также требуется сверхусилие для разрешения «непримиримых» противоречий. В противном случае не было бы и «феномена Фишера» – необычайно ранней шахматной зрелости, фантастической серии побед над сильнейшими гроссмейстерами мира, лучшего до той поры индивидуального рейтинга во всей истории шахмат.
Кстати, именно ссылками на историю Фишер и доказывал правомочность своих последних требований. Еще В. Стейниц в матче с М. Чигориным (1892), игранном до 10 побед, считал критическим именно счет 9:9 и, дабы не ставить судьбу поединка в зависимость от последней, быть может, случайной победы, предлагал тогда новый микроматч до трех побед. А Эм. Ласкер, как позднее и Х.–Р. Капабланка, создал другой прецедент – требовать на правах чемпиона мира «форы» в два очка!
Легко заметить, что проведя «историческую комбинацию», Фишер наконец нашел и оптимальное для себя решение. «Как будто я требую для себя особых преимуществ по сравнению с другими чемпионами мира!» – писал он гроссмейстеру Ларри Эвансу и, памятуя, что на дворе уже последняя четверть XX столетия, далее пояснял: «Я ведь не требую, чтобы при счете 9:9 меня признали победителем матча. Единственное, на чем я настаиваю, чтобы при счете 9:9 за мной был сохранен чемпионский титул, а это большая разница… Ведь я не требую, чтобы матч автоматически прекращался после того, как чемпион одержит свою девятую победу. Наоборот, матч должен продолжаться до тех пор, пока либо чемпион не одержит десятую победу, либо претендент не сравняет счет, и в зависимости от этого должен определяться результат и производиться дележ призового фонда».
Можно, конечно, дискутировать, была ли у Фишера другая, вернее своя, правда, ведущая к истине, или ее многоликость – верный путь к заблуждению. Но трудно оспаривать, что он оставался признанным лидером шахматного мира, создавшим свой универсальный стиль игры и раскрывшим, казалось, в этой полной тайн игре секрет непобедимости.
А шахматный хронометр, в полном соответствии со здравым смыслом и гарантией соблюдения юридических прав, отсчитывал последние месяцы его чемпионства. К тому же система отбора сильнейшего претендента работала, как всегда, на полную мощь. Добровольное отречение Фишера от титула «чемпиона мира ФИДЕ» означало бы крушение иерархии, возможно, слом всей организационной структуры с гораздо более разрушительными последствиями, нежели от «якобинских» идей самого Фишера. И, конечно, большой «нонсенс» для широкого круга любителей шахмат. Памятуя об этом, ему могли многое простить. В него еще по-прежнему верили. И тщательно выбирая каждое выражение, дабы ненароком не задеть его честь и профессиональную гордость, члены все того же конгресса в Ницце (1974) отправили своему чемпиону ответное послание: «Ваш профессионализм, боевой дух и великолепное мастерство заставляли трепетать Ваших соперников все годы, пока Вы находились в пути к завоеванию шахматного трона. Генеральная ассамблея ФИДЕ просит Вас рассмотреть возможность защиты своего титула по правилам, принятым Конгрессом ФИДЕ. Только таким образом Вы сможете доказать всему миру свои истинные и высокие качества».
В те же дни экс-секундант Фишера гроссмейстер У. Ломбарди заявил в интервью, что американские шахматисты «не склонны придавать последнему ходу чемпиона мира слишком серьезного значения». А Макс Эйве, уже начавший поиски компромисса, дипломатично констатировал, что «ФИДЕ пока не принимает всерьез ультимативные телеграммы Фишера и в свою очередь не ставит ему ультиматумы». Подчеркивая различия между круглым столом переговоров и «угловатым» шахматным столиком, чемпиона мира уговаривали взять назад свой последний «ход» и обещали уступки едва ли не по всем остальным пунктам его 60-страничного меморандума. Согласно этому компромиссу, мнение Фишера стало решающим не только при рассмотрении кандидатуры главного арбитра, но и при выборе места и времени матча. По его же инициативе снимались любые ограничения с призового фонда, предлагаемого потенциальными странами-организаторами. Парадоксальным образом это давало шанс даже экзотическим странам, сумевшим похвастаться если не своими шахматными традициями, то победой в беспрецедентной «гонке гонораров».
Так сколько же стоит «матч столетия»? Мексика предложила 400 тысяч долларов. Италия – на 40 тысяч больше. Какая мелочь, господа, после того, как Филиппины поставили на кон 5 миллионов!
Однако теперь, с накалом уже шексипровских страстей, вставала «вечная» альтернатива – принципы или деньги?
О том, что его условия «не подлежат обсуждению», Фишер заявлял и раньше. Но тогда в его руках еще не было чемпионской короны, а шахматный мир и не мечтал о миллионных инъекциях… Кто-то из доброхотов, не желавших верить, что их Бобби из железобетона, пустил слух о якобы сделанном им заявлении: «Ладно, я буду играть – и всем покажу…»
Так будет играть или все-таки нет?
Мнения экспертов разделились. Большая часть отнесла себя к разряду скептиков и считала, что компромисс невозможен. Только самые рьяные сторонники американца продолжали видеть своего кумира на боевом коне. Им верилось, что в последний момент он сядет в седло – вот только бы еще одна уступка, какой-нибудь призывный жест со стороны национальных федераций и руководства ФИДЕ! Именно они в марте 1975 года настояли на созыве чрезвычайного конгресса.
«Если мы изменим своим же решениям, принятым на конгрессе в Ницце, – писал на страницах лондонской «Таймс» мастер Г. Голомбек, – то окажемся смешными в глазах всего мира». Считая, что под предлогом «спасения матча» Роберту Фишеру пытаются обеспечить «предпочтительные условия и предстартовую фору в два очка», с резкой критикой ревизионистских настроений выступила Шахматная федерация СССР.
Грустная ирония! Судьба матча, к которому готовились три года, но ничего не могли определить и за три месяца до его начала, теперь решалась на чрезвычайном форуме шахматистов (Берген, Голландия), где последнее слово оставалось за «машиной голосования», а важнейшим при примерном равенстве сил мог оказаться каждый персональный голос!
Первое из двух ранее отвергнутых требований американца – играть безлимитный матч – прошло с результатом + 37, – 33. Но второе – считать «контрольной» не 10-ю, а 9-ю победу, после которой чемпион мира сохраняет свой титул, – было не принято: +32, – 35. С перевесом в три голоса ФИДЕ сказала – нет!
Круги, близкие к Фишеру, сообщили о его бурной реакции: «Я накажу шахматный мир. Он больше не увидит моих партий. Я больше не буду играть!»
Однако последний «срок на согласие» был продлен до 1 апреля 1975 года. Затем Макс Эйве добавил еще сутки. Полные тревог и надежд последние сутки чемпионства Фишера, ибо добрую весточку из Пасадены ждали до самой последней минуты.
Увы, «великий затворник» так и не вернулся.
«Не получив никаких известий от господина Фишера, – сообщило Бюро ФИДЕ из Амстердама, – президент ФИДЕ Макс Эйве должен заявить, что чемпион мира не подтвердил своего согласия участвовать в матче на первенство мира, как это предусмотрено статьей 2 правил проведения этих матчей; в соответствии с этой статьей президент ФИДЕ официально провозглашает претендента – гроссмейстера Анатолия Карпова – чемпионом мира 1975 года».
Таинственно и иррационально кончалась одна эпоха шахмат – и сразу начиналась другая, где Роберта Фишера уже не было среди действующих, но за ним сохранялось почетное место в пантеоне ушедших. По горячим же следам, в комментариях к моменту, в сложной гамме противоречивых чувств и эмоций слышалось осуждение – сбежал от успеха, убоялся сопарника, сделал шахматное харакири. И уже зрел самый главный вопрос – почему?
Разгадка как будто на поверхности: хотел играть только по своим правилам и отказался от матча в знак протеста против иного решения ФИДЕ. Но, начав борьбу за права шахматистов, он бросил вызов общественному мнению – и оказался, как всегда, в гордом одиночестве, не поддержанный ни в столкновениях с Международной шахматной федерацией, ни в судебных процессах с кинопродюссером Честером Фоксом и журналистом Брэдом Даррахом. А что, если, балансируя на грани нервного и физического истощения, он уже не мог выдержать напряжения спортивной борьбы? Или усомнился в справедливости спортивного, соревновательного принципа самой игры, заставляющей в каждой новой партии безжалостно подавлять «эго» соперника?
Если последнее, то это еще один парадокс в противоречивой «проблеме Фишера». Ведь долгие и долгие годы он был известен не только своими причудами, но и импульсивной потребностью в лидерстве. Правда, прибегая к помощи посредников, он предпочитал действовать из-за кулис, как неформальный лидер, но зато с неменьшей энергией претендовал и на лидерство духовное. И тогда можно объяснить, почему этот «убийца за шахматной доской» был способен на свою лучшую игру лишь при полном контроле над организаторами и участниками турниров, а вне турнирного зала, живя уже не по законам спортивной борьбы, искал общества молодежи, знакомой, однако, с шахматами и внимавшей каждому слову своего кумира.
В созданном им мире для него не существовало мелочей, малозначительных деталей, но от мелочности его спасали именно многогранность и разнообразие этого мира. И трудясь, и отдыхая, он решал как бы одну сверхзадачу, но в двух ее фазах: сделать Фишера зависимым от шахматного мира, а шахматный мир от Фишера. Взаимное проникновение и сродственная неотделимость. Задача, принимая во внимание специфику шахмат, труднейшая, рискованнейшая и… интереснейшая! Ведь как знать, где та граница, разделяющая высокое искусство и спортивные амбиции, непреложную истину и случайный шанс? И что, пожалуй, самое главное – это роли как будто на разный темперамент, кредо очень непохожих по своей философии лиц. Стремление же их совместить, создать театр одного актера приводит к отрицанию партнерства, к отрицанию соперничества – к боязни и ненависти того «вечного» соперника, который всегда готов помешать восхождению к высшей спортивной вершине или разрушить вдохновенный творческий замысел.
И чтобы избежать «проклятых» противоречий, сохранив при этом свою целостность, Бобби Фишер принял, быть может, единственное для себя решение – играть с самим собой! Бесстрашно входя в царство зазеркалья, он как бы раздваивался, борясь против своего второго «я».
Не розыгрыш, не мистификация и не журналистская фантазия. Десятки, а то и сотни партий со своим духовным двойником, игранные по всем законам шахматной науки! Правда, возникают сомнения в реальности этого мира. Этот мир или уже не этот? И если не этот, то какими критериями руководствоваться?
Одни объясняли его эксперименты «боязнью неизвестности», дьявольским наваждением девиза «Бобби Фишер против остального мира». Поэтому, когда матч 1975 года стал грозить неприятными сюрпризами, вернее, с самого начала оказался вне контроля Фишера, он принял решение не играть. Не столь радикальные толкователи говорили о его сверхпринципиальности и «болезненной щепетильности» вообще. Он в полной мере оправдал и эту точку зрения: получив, наконец, юридические доказательства своего чемпионства, отказал себе в праве даже на частную погрешность и каждый свой «ход», будь то на шахматной доске или вне ее, стал рассматривать как достояние истории. Некий непогрешимый, всеподавляющий авторитет. Не ведая об опасности, что ультрапрофессионал, крупнейший знаток своего дела может переродиться в диктатора. Но именно это как раз и вызвало раскол в шахматном мире – горячий протест нежелавшего подчиниться большинства и неумеренные восхваления, доходящие до самоуничижения, уже подавленного меньшинства. Противоречивое многообразие и как будто диалектическое единство сродни общим законам действия и противодействия, где на каждое весомое «за» должно быть не менее аргументированное «против».
Но что случается, когда истину ищут не свободные от предрассудков и догм?
«Да, интерес к шахматам в мире возрос, и многие связывают это с именем Фишера», – признавали советские функционеры от спорта. И тут же: «Между тем с его именем можно связывать скорее ажиотаж, нездоровое любопытство, характерное для жизни Запада». Значит, опять этот «загнивающий» с обобщенным имиджем идеологического врага? Или, как отмечал Гарри Каспаров, «никто не хотел признать простую истину, что причиной всех наших огорчений был гений Фишера»? Для тех, кто, действуя по советским догмам, желал прежде всего развенчивать и разоблачать, этой истины, конечно, не существовало. В какой бы год ни говорилось об американце, от них только и слышалось, что о его ненормальном поведении – «совершенно непостижимом, лишенном всякой логики и последовательности». До и после Фишера им жилось гораздо спокойнее – укрощенное шахматное королевство, где недовольство верхов или тихий бунт низов никогда не приведут к дворцовому перевороту. И вдруг явился Фишер и заставил играть до голых королей, видеть в мастере уважаемого профессионала, решать неотложные вопросы по реформированию «старого» догматического мира. Это казалось слишком сложным, быть может, несвоевременным и уж наверняка рискованным. И прежде чем начать действовать, задавался сакраментальный вопрос – зачем?
«Чтобы с новой гегемонией советских гроссмейстеров в мир шахмат снова не пришла «русская зима», от чего нас уберегает солнечный гений Роберта Фишера!» – отвечали те, кто поднял американца на недосягаемую высоту. На удивление быстро они создали шумный хор для славословий, где восхваления неповторимого шахматиста заглушали голоса закулисных политиков, пугающих «красной угрозой» с Востока. Для них новый кумир Запада был уже давно непогрешим, по-пьедестальному монолитен и божественно вечен. И пусть проходят годы, меняются составы турниров, пополняются летописи матчей, эти «фишероманы» пером, например спортивного обозревателя газеты «Де-Мойн реджистер» Формэна Джей-кобсона, были готовы остановить даже ход времени. Узнав об отречении Фишера, последний «авторитетно» писал: «Своими выдающимися успехами Бобби вполне заслужил, чтобы за ним была навсегда сохранена шахматная корона, независимо от того, намерен ли он продолжать играть или нет». Не больше и не меньше как пожизненный неиграющий чемпион! Правда, неясно, что делать с Карповым – то ли вообще игнорировать, то ли объявить вице-чемпионом и обязать отстаивать этот «титул» как обычно – раз в три года? Скандал в благородном семействе? Лабиринт очередных неразрешимых проблем.
А если не смешивать шахматы с политикой, из-за которой одни так охотно взялись за роль «центрального нападающего», а другие не менее охотно подчинились псевдодиктату шахматиста?! «Наши журналисты, – признавался американский обозреватель У. Нэк, – изображали Фишера доблестным рыцарем «холодной войны», американским гением-одиночкой, схватившимся с чудовищной машиной советских шахмат». Словно чья-то невидимая рука расчертила весь мир на черно-белые квадраты, ограничив его многомерность размерами шахматной доски. Шла бескомпромиссная игра в нечто, принесшая ничто, сценарный план которой был, однако, расписан до мелочей. И как во всяком уважающем себя театре абсурда, единственным непосвященным и отказавшимся от своей роли стал главный персонаж. Избравший уход формой своего протеста. Спасавшийся бегством от ура-патриотов обеих противоборствующих сторон. И, конечно, непонятый в своем отшельничестве.
«Бобби Фишер – самая большая загадка мировых шахмат», – писала в те дни французская «Фигаро». А голландская «Де Фолькскран» сурово констатировала, что в «период обладания высшим титулом Фишер не обогатил мировую шахматную школу, а внес в шахматный мир разногласия, далекие от спорта».
Опять парадоксы, опять противоречия иррациональной «проблемы Фишера»! Но на сей раз – без нравоучительного эпилога. Ибо так захотел он сам. Уйдя без объяснений. Отказавшись от миллионных гонораров. Предав анафеме культ героев, авторитет стародавних и нынешних властителей мира. Но там, в прошлом, остались невыигранные турниры и ненаписанные книги, десятки, сотни несыгранных партий – утерянные для всех безнадежно…
Глазами экспертов
I дистанция огромного размера…
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ В СССР» (СССР): «Международная федерация пошла навстречу пожеланиям Р. Фишера, изменив «формулу боя» в матчах за шахматную корону: вначале было решено проводить эти матчи до шести побед. После того как Р. Фишер стал чемпионом мира, он предпринял попытку изменить и этот порядок. Ныне учтено еще одно его пожелание. Матчи будут проводиться до 10 побед, но Р. Фишер добивается того, чтобы не ограничивалось количество партий в подобных матчах».
Р. БИРН (США): «Если матч надолго затянется, он утратит всякое творческое значение и превратится в борьбу на измор».
Б. ЛАРСЕН (Дания): «Матч, который может продлиться пять месяцев, углорит всех – участников, организаторов, журналистов, читателей, зрителей – в общем всех, кто будет так или иначе с ним связан…»
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «Матч с неограниченным числом партий легко может превратиться из битвы умов в состязание на физическую выносливость. С таким же успехом можно было бы ввести в программу шахматных олимпиад соревнования по поднятию тяжестей или перетягиванию каната».
А. КАРПОВ (СССР): «Статистика показывает, что за последнее время мы с Фишером проигрывали по одной партии в год. Сколько же времени может продлиться наш матч без ограничения числа партий?»
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ В СССР» (СССР): «По мнению трех экс-чемпионов мира Б. Спасского, Т. Петросяна и М. Таля, вполне достаточно играть и 20 партий, ибо последующие встречи уже проходят как в тумане, они не выявляют силу шахматиста…»
Т. ПЕТРОСЯН (СССР): «Алехин, как известно, обладал непримиримым шахматным характером. Но ему потребовалось сыграть 34 партии, чтобы выиграть всего шесть. Ничьих было 25… Лет 15 назад, чтобы выиграть у меня 10 партий, пришлось бы играть со мной полгода».
М. ТАЛЬ (СССР, Латвия): «Матч должен быть очень напряженным. Сколько времени, к примеру, потребуется Фишеру, чтобы потерпеть десять поражений? Довольно сложный вопрос. Оба соперника проигрывают чрезвычайно редко, и я подсчитал, что для десяти поражений или побед при неограниченном числе партий им потребуется три года неторопливой, размеренной игры».
А. КАРПОВ (СССР): «По правде сказать, я даже не совсем понимаю, почему Фишер так стремится увеличить продолжительность матча. Возможно, считает, что в этом случае он сумеет с наибольшим эффектом использовать свою физическую выносливость. Однако, на мой взгляд, не меньшую роль будет играть такой фактор, как упорство, и уж тут я ему не уступлю…»
Ю. АВЕРБАХ (СССР): «Понятно, что долго не участвуя в соревнованиях и утратив спортивную форму, чемпион мира рассчитывает набрать ее в ходе беспримерного марафона. В кратком матче несколько поражений могут стать роковыми. Фишер боится риска».
Б. ДАРРАХ (США): «Поскольку Фишер, три года не участвовавший в соревнованиях, потерял форму, он считает, что продолжительный матч даст ему достаточно времени, чтобы восстановить ее».
Б. ЦУКЕРМАН (США): «Фишер всегда боялся поражений, а теперь этот страх принял у него какой-то патологический характер – вот почему он, как мне кажется, выдвигает явно неприемлемые требования…»
II это неспортивно!
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ В СССР» (СССР): «Если принять дополнительное требование Фишера – при счете 9:9 матч заканчивается и чемпион мира сохраняет свое звание, то это будет означать, что для победы претендент должен добиться результата 10:8, то есть иметь перевес в два очка!»
М. ЭЙВЕ (Голландия): «Для победы в матче 1972 года Фишеру достаточно было преимущества в 1 очко. И он не имеет морального права требовать, чтобы нынешний претендент добивался перевеса в 2 очка…»
Р. БИРН (США): «Я считаю требование Фишера прекратить матч при счете 9:9 неприемлемым. Оно ставит претендента в неравные условия».
ГАЗЕТА «СОВЕТСКИЙ СПОРТ» (СССР): «Создается впечатление, что соискателя высшего шахматного титула весьма продуманно хотят заранее поставить в унизительное положение, отвести ему роль статиста, заставить покорно выполнять все прихоти чемпиона мира. Налицо, таким образом, эскалация диктата, попрание элементарных правил уважения соперника, добрых спортивных традиций…»
У. ЛОМБАРДИ (США): «Совершается явная несправедливость! Мне кажется, что чемпион мира вообще не должен иметь преимущества по сравнению с претендентом. Это – пережиток. Оба должны быть в равном положении. Даже условие, при котором чемпион мира сохраняет звание в случае ничейного исхода матча, неправомерно. А уж требование Бобби сохранить звание чемпиона при счете 9:9 – тем более. Если он хочет, чтобы претендент побеждал его с перевесом в 2 очка, то пусть и сам побеждает Карпова с таким же перевесом. Бобби – мой друг, но это еще не значит, что я во всем с ним согласен. Как говорится, «…истина дороже».
М. ТАЛЬ (СССР, Латвия): «Среди ведущих шахматистов мира нет ни одного, который поддержал бы алогичные и антиспортивные требования Фишера».
Б. ДАРРАХ (США): «Когда гроссмейстер Эванс назвал требование чемпиона мира несправедливым, Фишер написал ему испепеляющее послание: «Вы вообще не знаете, что несете!» Другому товарищу он объявил: «Я отнюдь не несправедлив, наоборот, я щедр! Если матч закончится со счетом 9:9, я предлагаю разделить денежный приз пополам!»
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ» (СССР): «Достаточно уметь считать по пальцам хотя бы до десяти, чтобы понять, честно или нет чемпиону мира требовать фору в 2 очка. Представьте такую ситуацию: чемпионы мира по футболу или, скажем, по хоккею выходят на поле и требуют, чтобы счет встречи начинался с 2:0 в их пользу… «Абсурд!» – вы скажете. И будете правы. Ни в одном виде спорта такого нет, а вот у шахматистов, которые славятся железной логикой, с легкой руки Р. Фишера ФИДЕ проектирует такую абсурдную ситуацию».
ГАЗЕТА «АБЕНДЦАИТУНГ» (ФРГ): «Требования Фишера равносильны тому, если бы, скажем, Мохаммед Али потребовал перед выходом на ринг без боя засчитать первый раунд в его пользу».
А. КАРПОВ (СССР): «Вспомните Рейкьявик. Проиграв Спасскому 1-ю партию и получив ноль во 2-й за неявку на игру, Фишер написал ему письмо, в котором наряду с прочим сетовал на несправедливость такого решения арбитра. Он указывал, что при сложившейся ситуации для завоевания титула должен выиграть три партии, когда Спасский – лишь одну. А через три года, уже в качестве чемпиона, Фишер пытается навязать претенденту именно такую ситуацию».
С. ГЛИГОРИЧ (Югославия): «Фишер очень уважает чемпиона мира Вильгельма Стейница и ссылается на исторические прецеденты 1889 и 1892 годов, когда в матчах Стейниц – Чигорин для сохранения звания чемпиона устраивал счет 9:9. В его личном представлении чемпион мира вправе предлагать свою систему, но он просто забыл, что сейчас другое время, что есть ФИДЕ, есть четко выработанное положение о розыгрыше первенства мира. Известно, что еще Ласкер пытался ввести условие, согласно которому претендент должен выиграть с перевесом в 2 очка. Но общественное мнение не стало на его сторону».
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ В СССР» (СССР): «Если уж вспоминать историю, то более разумным выглядит пункт регламента матча Стейниц – Чигорин (1892 г.), в котором при счете 9:9 противникам предлагалось провести еще три партии. Первый чемпион мира, представлявший шахматную организацию США, не искал для себя таких привилегий, каких, к сожалению, требует одиннадцатый!»
В. БАТУРИНСКИЙ (СССР): «Р. Фишер ссылается на прецедент – матч 1927 года, где при счете 5:5 Капабланка сохранял звание, а Алехину нужно было одержать шесть побед. Но это был единственный случай за последние 50 лет. В последующих 14 матчах преимущество чемпиона мира состояло лишь в том, что по истечении лимита он сохранял титул при ничейном исходе».
ГАЗЕТА «СИТЕ» (Бельгия): «Фишера порой сравнивают с его великим соотечественником Полом Морфи. Однако, по крайней мере в одном отношении, они антиподы. Морфи, доказав свое превосходство над соперниками, заявил, что не намерен больше ни с кем играть, не давая форы. Фишер же, наоборот, дал понять, что он не намерен ни с кем играть, не получая форы».
Я. РОХЛИН (СССР): «Не являются ли требования Фишера не ограничивать число партий и при счете 9:9 сохранить за ним звание чемпиона мира просто попыткой «ходом коня» уйти от встречи с Карповым? Не являются ли эти требования продолжением психической атаки Фишера на опасного соперника?»
Б. ДАРРАХ (США): «Русские никогда не согласятся с тем, чтобы Карпов был поставлен в такое неравноправное положение, когда он для завоевания шахматной короны должен одержать победу с преимуществом не менее чем в два очка. Требуя такую фору, Бобби обнаруживает как раз то, что более всего хотел бы скрыть, а именно, что он порядком-таки опасается соперника».
А. КАРПОВ (СССР): «Если ФИДЕ примет абсолютно все условия Фишера, я играть не буду…»
III а, может быть, он прав?
Дж. КОЛЛИНЗ (США): «Если Фишер на чем-нибудь останавливался, то был непоколебим в своем решении. Многие пытались переубедить его, но я этого никогда не делал. Даже тогда, когда большинство считало, что Бобби полностью заблуждается, он чаще всего оказывался прав. У гения, как и у сердца, есть свои резоны».
Р. БИРН (США): «Фишер не относится к числу тех шахматистов, которые испытывают страх перед кем-либо. Он, видимо, хочет избежать всяких случайностей, которые могут помешать ему защитить звание чемпиона мира».
Ч. КАЛЬМЕ (США): «Нет смысла продолжать борьбу при счете результативных партий 9:9 в системе чистых побед. Объективно определить сильнейшего поможет лишь повторный матч. Однако пункт о ничейном исходе матча из-за неточности в формулировке вызывает заблуждение. Я готов предложить свою, математически более точную: «Ведущий в счете по окончании 18 результативных партий выигрывает матч; если к тому моменту счет равный, матч объявляется закончившимся вничью и чемпион мира сохраняет свой титул».
3. ЭДМОНДСОН (США): «Матч без ограниченного количества партий исключает ничьи как стратегическое оружие, делает борьбу эмоциональнее, а сам матч – короче».
4. КАЛЬМЕ (США): «Предлагающаяся Фишером система игры до 10 побед способствует наивысшей результативности и оптимальна для объективного определения сильнейшего…»
В. КОРЧНОЙ (СССР, Швейцария): «При нынешнем уровне шахматной техники можно легко добиваться ничейных результатов. Поэтому я считаю, что Фишер прав, когда предлагает играть без ограничения числа партий».
Э. МЕКИНГ (Бразилия): «Требования Фишера справедливы. Лично я готов играть на условиях, которые выдвигает североамериканец».
Г. КАСПАРОВ (СССР): «В личном плане мне не нравятся некоторые моменты в поведении Фишера. Но полагаю, что ФИДЕ должна была использовать все возможности для организации матча между ним и Карповым. Но политики не сделали этого. Они осудили Фишера. Я не уверен, что в конечном счете он сыграл бы в матче, но ему должны были быть предоставлены все возможности для этого».
IV Фишер или… ФИДЕ?
М. ЭЙВЕ (Голландия): «То, что сам Фишер, минуя ФИДЕ, хочет теперь вести переговоры об условиях проведения матчей, создало значительные организационные трудности, которые до сегодняшнего дня не удалось преодолеть. Я, однако, убежден, что ФИДЕ найдет лучшее решение и этой проблемы и тем самым упрочит свой авторитет».
ГАЗЕТА «ДЕЙЛИ МЕШЪ (Великобритания): «Еще на пути к шахматному трону американец стремился постоянно держать шахматный мир в неизвестности относительно своих дальнейших намерений. Так что трудно было ожидать, что после завоевания мировой короны он изменит этому обыкновению…»
Ю. АВЕРБАХ (СССР): «Если бы конгресс в Ницце решил в пользу Фишера и вопрос о сохранении им титула при счете 9:9, это означало бы полное моральное банкротство ФИДЕ и ее возможный раскол».
А. КАРПОВ (СССР): «Когда я узнал, что внеочередной Конгресс ФИДЕ прошел не под диктовку Фишера, моментально успокоился. Мне стало ясно: либо матч состоится, либо я – чемпион мира».
М БОТВИННИК (СССР): «Позволительно спросить: сколько лет должен не выступать в соревнованиях чемпион (талант которого все высоко ценят), чтобы шахматный мир понял наконец, что общие интересы превыше любых эгоистических?»
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «Первым побуждением некоторых делегатов конгресса в Ницце было сообщить Фишеру о том, что его телеграмма об отречении получена и принята к сведению, а затем объявить, что, в соответствии с новой ситуацией, победитель претендентского цикла будет признан чемпионом мира. Однако всесторонне обсудив и взвесив все обстоятельства дела, мы пришли к выводу, что подобный образ действий с нашей стороны был бы слишком поспешным, и решили создать небольшой подкомитет для изыскания такой формы ответа, которая поддержала бы нашу позицию и в то же время оставляла бы Фишеру возможность пересмотреть свою. Я был одним из членов этого комитета и помню, какие чудеса дипломатии мы совершили при составлении ответного послания. Ответа на него, впрочем, не последовало…»
Ю. АВЕРБАХ (СССР): «Мы узнали, что Кампоманес звонил Фишеру и тот сообщил, что решения Конгресса его не устраивают. На следующий день в голландских газетах появились фотографии чемпиона мира с телефонной трубкой в руках. Большинство подписей гласило: «Фишер не согласен».
Ф. КАМПОМАНЕС (Филиппины): «Фишер желает встретиться с президентом ФИДЕ М. Эйве или с претендентом А. Карповым при одном условии: Бюро ФИДЕ или ФИДЕ в целом согласятся с его образом мыслей».
Э. ЭДМОНДСОН (США): «Позиция Фишера в отношении условий проведения матча является окончательной. Он скорее согласится быть дисквалифицированным, чем пойти на компромисс».
Б. КАЖИЧ (Югославия): «Фишер предъявил ФИДЕ ультиматум, но ультиматум – худший способ достижения цели…»
ГАЗЕТА «ДИ ВАРХАЙТ» (Западный Берлин): «Президент ФИДЕ заявил, что намерен направиться в США, чтобы еще раз попытаться добиться согласия Роберта Фишера защищать свой титул чемпиона. Итак, снова все забыто и прощено. Забыто, что уже в течение многих лет Фишер с нескрываемым презрением третирует ФИДЕ и навязывает ей в ультимативной форме свои собственные правила. Какие бы вольности ни позволяло себе капризное шахматное божество, ФИДЕ ограничивается униженной мольбой: «Пожалуйста, ну пожалуйста, милый Бобби…» Трудно себе представить такую же ситуацию в других видах спорта».
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «Некоторые функционеры ФИДЕ готовы подобострастно согнуться перед Фишером в три погибели. Право и справедливость целиком на стороне претендента…»
ГАЗЕТА «НАЦИОНАЛЬ-ЦАЙТУНГ» (Швейцария): «ФИДЕ покорно поддакивает каждому слову чемпиона-монарха».
М. ЭЙВЕ (Голландия): «Я отнюдь не стою на стороне Фишера-, но я отдаю себе отчет в том, что именно Фишер – главная фигура в этом диспуте, и я надеюсь, что сумею уговорить его сыграть в этом матче».
У. ЛОМБАРДИ (США): «ФИДЕ все время колеблется и никак не может остановиться на одном четком решении. А Фишер умеет этим пользоваться. Он вполне способен потребовать для себя новых правил и привилегий. ФИДЕ должна проявить твердость. И если чемпион откажется играть, провозгласить нового чемпиона мира – Анатолия Карпова. Мне и другим в Америке будет горько, но зато восторжествует справедливость. Либо будет найден компромисс, устраивающий обе стороны, либо Бобби пойдет на уступки».
А. МАТАНОВИЧ (Югославия): «Звание чемпиона мира не является собственностью ни ФИДЕ, ни того, кто им сейчас обладает: на него имеют право шахматисты всего мира, принимающие участие в соревнованиях…»
ГАЗЕТА «СТАМПА» (Италия): «Поощряя произвол Фишера, ФИДЕ рискует поставить под сомнение смысл собственного существования».
ГАЗЕТА «РУДЕ ПРАВО» (Чехословакия): «Сколько времени, энергии и денег ФИДЕ потратила на бесконечные уговаривания Фишера, на споры с ним и о нем! В то же время весьма важные вопросы развития современных шахмат остались нерешенными…»
М. ЭИВЕ (Голландия): «Сейчас я имею конкретные инструкции Конгресса ФИДЕ и буду действовать в их рамках. Я возлагаю определенные надежды на непосредственные переговоры между чемпионом и претендентом относительно предстоящего матча…»
Р. ЛИТТОРИН (Швеция): «Получен ли ответ Фишера на телеграмму конгресса в Ницце? Если нет, то нет и чемпиона мира. Тогда что же мы обсуждаем?»
ГАЗЕТА «ЦАЙТДИНСТ ЦЮРИХ» (Швейцария): «Мы видим готовность к компромиссу с одной стороны и требование безоговорочной капитуляции – с другой».
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «Некоторые комментаторы высказывают мнение, что в конечном счете Бобби Фишер и ФИДЕ придут к компромиссному решению, а атмосфера ажиотажа будет подогревать интерес публики к предстоящему матчу. Однако ФИДЕ и так сделала немало уступок чемпиону мира, и идти по этому пути дальше, не принося в жертву свои идеалы и не нарушая принципов объективности, она не может».
Ю. АВЕРБАХ (СССР): «Наши любители шахмат часто упрекают нас, представителей федерации Советского Союза, за недостаточную твердость в деле защиты шахматного закона от постоянных посягательств Роберта Фишера. Могу вас заверить, что мы принимаем все меры и прикладываем много сил, отстаивая принципы и постановления Международной шахматной федерации. Мы встречаемся с американскими представителями, проводим большую работу в рамках ФИДЕ… Можно констатировать: Фишеру не удалось навязать конгрессу своей воли, своих условий. Но действия его чреваты угрозой раскола шахматного мира. Мы убеждены, что жертвой такого раскола станет, в первую очередь, его организатор».
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «Фишер должен понять, что шахматный мир хочет видеть в своем чемпионе не супермена, свысока взирающего на толпу, а первого среди равных и ожидает от него не грубых окриков и безапелляционных приказов, а глубоких замыслов за шахматной доской».
ГАЗЕТА «ДЕЙЛИ МЭЙЛ» (Великобритания): «Суть стратегии Фишера в широком смысле сводится к тому, чтобы держать претендента в полном неведении относительно своих дальнейших планов, заставлять его теряться в догадках не только по поводу того, как он готовится к предстоящему матчу, но и по поводу того, сядет ли он за доску вообще».
V еще до «часа X»…
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «Будет, не будет, будет, не будет, будет или не будет он играть?.. Шахматный мир тщетно бьется над разгадкой этой тайны…»
Ю. АВЕРБАХ (СССР): «Будет ли отстаивать высокий титул нынешний его обладатель? Я знаю одно: буквально всегда, когда в соревновании планировалось участие Роберта Фишера, у организаторов не было никаких твердых гарантий его приезда… Фишер есть Фишер, и его поступки программировать невозможно».
М. ЭЙВЕ (Голландия): «Поведение Фишера всегда было трудно понять или объяснить, и поэтому никто не может точно сказать, будет ли он защищать свое звание или нет».
В. ГОРТ (Чехословакия, ФРГ): «Многие из американских коллег говорят, что Фишер играть не будет, но, насколько я знаю, они сами не «вхожи» к Фишеру и не могут судить о его истинных намерениях».
Д. ПРЕНТИС (Канада): «В случае неприятия условий Фишера матч на первенство мира не состоится. Чемпион мира не принадлежит к числу людей, с которыми легко иметь дело».
Р. БИРН (США): «Я готов держать пари на 1000 долларов, что Фишер играть не будет. Желающих принять это пари пока не оказалось».
М. БОТВИННИК (СССР): «Дело в том, что совершенно не ясно, в какой форме чемпион… Шахматисты очень давно вообще не видели Фишера. С сентября 1972 года он не сыграл ни одной партии. Никто не имеет возможности с ним побеседовать. Только люди из ближайшего его окружения сохраняют, по-видимому, такую возможность. Скорее всего – с ним не все благополучно, у него, надо думать, пошатнулось здоровье. Если это так, то вряд ли он сможет выдержать напряжение изнурительного матча».
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ В СССР» (СССР): «Как известно, Р. Фишер заявил о своем несогласии с принятым регламентом. Советские шахматисты предпочли бы, чтобы матч состоялся и чтобы вопрос о достойном чемпионе мира решался в честном спортивном поединке».
В. БАТУРИНСКИИ (СССР): «Если бы Р. Фишер окончательно отказался от титула чемпиона мира и отошел бы от шахмат, идя по стопам П. Морфи, мы бы сожалели о таком шаге…»
М. ЭИВЕ (Голландия): «И все-таки я надеюсь на то, что произойдет чудо и матч состоится».
ЖУРНАЛ «НЬЮС УИК» (США): «Фишер, известный своей склонностью к эксцессам и любовью к самовосхвалению, поставил под вопрос самый факт матча… Однако мы убеждены, что Фишер в последний момент покинет свою монашескую обитель в Пасадене и сядет за шахматный столик напротив претендента. Если этого не произойдет, многочисленные болельщики чемпиона мира будут разочарованы».
А. КАРПОВ (СССР): «Думаю, матч состоится, хотя чемпион мира давно уже не показывался на публике. Матч будет очень тяжелым…»
Л. ПОЛУГАЕВСКИИ (СССР): «Отказ от поединка – слишком рискованный шаг даже для такого экстравагантного человека, как Роберт Фишер. Он не может не отдавать себе отчета в том, что это чревато для него потерей звания, завоеванного в результате титанической борьбы. Это подорвет престиж Фишера во всем шахматном мире, авторитет американца пошатнется и, по логике отношений между людьми в капиталистическом обществе, ему будет грозить быстрое и полное забвение. А кроме того, несмотря на чрезмерную импульсивность, боязнь поражения, нерешительность при «первом шаге», Фишер фанатически предан шахматам. И представить его существование без них просто невозможно».
Б. ДАРРАХ (США): «Заявления Бобби следует рассматривать не как попытку уклониться от матча, а как пролог к матчу. Во-первых, самолюбие чемпиона мира не позволит ему уклониться от встречи с Карповым, так как в противном случае могут возникнуть сомнения в его превосходстве над советским гроссмейстером. Во-вторых, Фишеру нужны значительные средства, поскольку лишь они могут обеспечить ему тот независимый образ жизни, который он так ценит. В-третьих, Фишер менее всего способен без боя уступить свой титул одному из советских шахматистов».
М. УДОВЧИЧ (Югославия): «Я глубоко убежден, что Фишер тщательно готовится к матчу с Карповым… Думаю, что в основе поведения Фишера лежит стремление максимально поднять интерес к предстоящему матчу».
VI ничем невозможно объяснить!
П. ВАЛЕРИ (Франция): «Экстравагантные, как всегда, требования Фишера о порядке проведения чемпионата на этот раз не были приняты. Анатолий Карпов, претендент, был провозглашен новым чемпионом мира без проведения матча. Шахматный мир погрузился в траур, понимая, впрочем, что такой поворот событий вполне в духе Фишера… Физически, так сказать, телесно Фишер продолжал существовать, но как шахматист – а в тот момент большинство экспертов называло его «лучшим игроком всех времен» – он в одночасье, отказавшись от всех запланированных соревнований, превратился из короля шахмат в призрак».
А. КАРПОВ (СССР): «Я не знаю, какими причинами руководствовался Фишер, отказавшись защищать свое звание. Возможно, он не был готов к борьбе в шахматном отношении, но не исключено, что он находился в таком состоянии, что просто не мог сесть за шахматную доску. Но каковы бы ни были причины – это беспрецедентный случай в истории шахмат».
М. ЭИВЕ (Голландия): «Фишер имел все возможности защищать свое звание. И место проведения матча, и арбитр были выбраны с учетом его желаний. Упрямство Фишера или еще какие-то качества его характера, чего я, как и многие другие, недопонимаю, не позволили ему воспользоваться этим правом и выполнить свой долг по отношению к шахматному миру».
М. НАИДОРФ (Аргентина): «Хотя Фишер и выдающийся шахматист, предполагаю: даже если бы было принято условие, что при счете 9:9 он остается чемпионом мира, американец все равно нашел бы предлог, чтобы не играть».
Б. КАЖИЧ (Югославия): «Для всего мира осталось загадкой, почему Фишер решился на такой фатальный ход, почему так упорствовал в своих требованиях, был так непоколебим, несмотря на уговоры и советы друзей, и даже «нечувствителен» к фантастическому гонорарному фонду в пять миллионов долларов. О своем «шахматном самоубийстве» он не сказал ни слова…»
А. КАРПОВ (СССР): «Фишеру уступили почти во всем. Неизвестно, какие еще требования он бы выдвинул, если бы ему и до конца продолжали идти навстречу».
М. БОТВИННИК (СССР): «Звание чемпиона мира уже завоевывается без проведения соревнования на первенство мира…»
VII …бойцом не оказался
ГАЗЕТА «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС» (США): «Фишер сам просрочил время на своих часах и потерял шахматную корону, так и не сдвинув с места пешки, чтобы защитить свой титул».
Т. ПЕТРОСЯН (СССР): «Матч не состоялся по вине Роберта Фишера…»
ГАЗЕТА «КРИСЧЕН САЙНЕС МОНИТОР» (США): «Почитатели хотели видеть, как их кумир будет демонстрировать свой шахматный талант, однако он демонстрировал лишь раздражение, упрямство и капризы».
Б. ДАРРАХ (США): «Бобби всегда делает нечто катастрофическое для своих собственных интересов и затем машет на все рукой, пока не придет кто-нибудь другой и не попытается за него все уладить».
И. ДОННЕР (Голландия): «Фишер не хотел понять, что нельзя быть шахматистом без противника, что ему нужны соперники, чтобы оставаться чемпионом. Но для этого необходим хотя бы минимум готовности к согласию с другими».
М. ТАЛЬ (СССР, Латвия): «Все мы, и прежде всего сам Карпов, предпочли бы, чтобы титул чемпиона был отвоеван у Фишера за шахматной доской».
Ф. ШОДЕ (Франция): «Одно достоверно: Фишер все сделал, чтобы не встретиться с Карповым, а Карпов все сделал, чтобы встретиться с Фишером».
Р. БИРН (США): «Что не дает покоя Бобби, так это его убеждение, что победа в шахматах означает уничтожение личности оппонента. А если так, отсюда и страх перед поражением».
Л. ЭВАНС (США): «Карпов непонятен Фишеру как человек и шахматист, а Бобби не любит ничего непонятного – оно его раздражает и нервирует».
С. ГЛИГОРИЧ (Югославия): «Фишер не уверен в себе, так как долго не играл. Ведь он – реальный и объективный шахматист. Хотя он сохранил свою большую шахматную силу, он все же очень опасается поражения. В его представлении проигрыш Карпову может быть только случайным, но он боится этого случая. А так есть соблазн остаться непобежденным и считаться в глазах общественности сильнейшим шахматистом в мире, не имея даже официального звания».
А. КОТОВ (СССР): «Фишер всегда боялся начинать шахматное соревнование. Подобная «стартовая болезнь» не редкость в других видах деятельности человека. Боятся порой выходить на сцену артисты, непросто начать сложный полет некоторым летчикам… Сейчас в обстановке разочарования, оторванности ог друзей, тоскливого одиночества Фишер просто не нашел в себе сил и решимости вновь вступить в труднейший бой с молодым, полным сил Анатолием Карповым».
А. КАРПОВ (СССР): «Фишер попал в неблагоприятную психологическую ситуацию. Для него было бы проще, если бы он встретился с кем угодно из прежних своих соперников – ведь всех, кроме меня, он уже обыгрывал, все были старше его – это тоже немаловажно. Теперь же все получалось сложнее. Мы с ним прежде за доской не встречались – не попадали в одни турниры. Разминулись. Значит, меня он не обыгрывал и не опережал нигде. Я вышел на большую арену как раз в то время, когда он прекратил выступления в турнирах. Были «годы Фишера», но потом самые высокие результаты стал показывать я…»
Н. КРОГИУС (СССР): «Никто не повинен в случившемся, кроме самого Фишера. Он сам добровольно поставил себя вне главного и, пожалуй, единственного серьезного дела своей жизни – шахмат».
VIII тайный недуг?
Э. ГУФЕЛЬД (СССР): «Фишер не нашел в себе душевных сил для нового испытания. О причинах остается только догадываться. Тайный недуг? Не исключено. Боязнь поражения? Фишер всегда мучительно трудно садился за шахматную доску. Страх перед неудачей в мире, где ценится лишь успех, нередко сковывал его честолюбивые порывы. Так могло случиться и на этот раз».
С. ГЛИГОРИЧ (Югославия): «Его болезненно чувствительной психике значительный удар нанес выход в свет книги Брэда Дарраха «Фишер против остального мира». Даррах одно время был близок к Фишеру, но затем использовал доверчивость Бобби в коммерческих целях. Книга унижала достоинство экс-чемпиона мира, представляла его в смешном свете. Даже само название книги противопоставляло талантливого шахматиста всему миру. Если учесть, что в книге содержались значительные неточности, то можно себе представить, как это отразилось на душевном состоянии американского гроссмейстера».
А. КОТОВ (СССР): «Человеку отпущено ограниченное количество адаптационной энергии… Природа дала Роберту Фишеру характер далеко не «сахарный», но на его состояние, поступки, нелогичные и путанные высказывания огромное влияние оказал губительный быт, окружение, неверность, безразличие, а порой и предательство заверявших в своей преданности друзей. Особенно это проявилось в критический момент для Фишера, когда ему предстояло сразиться с Анатолием Карповым».
А. КИКНАДЗЕ (СССР): «Такая судьба очень часто караулит таланты, поставленные на службу самому себе».
Р. БИРН (США): «Считаю, что решение Фишера не играть с Карповым стало ударом по самому себе…»
Д. СТЕИНЕР (США): «Фишер отличается не только безукоризненной логикой шахматного мышления, но и абсолютно не поддающимся предвидению алогизмом своих поступков».
Г. ШОНБЕРГ (США): «Для поддержания нормального обмена веществ в своем организме, для достижения пика спортивной формы Фишеру просто необходимо постоянно выматывать душу противнику, организаторам, зрителям и даже собственным помощникам».
Л. ЗОРИН (СССР): «Одним словом, он действительно странный и, видимо, не слишком уравновешенный человек…»
IX оставьте его в покое!
Б. ЛАРСЕН (Дания): «Если Фишер хочет уйти с шахматной сцены, он свободен это сделать, а другие свободны высказывать свои предположения о причинах такого решения».
М. ТАЙМАНОВ (СССР): «Конечно, нам трудно понять, почему шахматный король, находящийся в расцвете сил, оставил свое королевство. Но у исключительной личности может быть своя правда, пусть болезненная, но также заслуживающая уважения».
С. РЕШЕВСКИЙ (США): «Фишер несколько отличается от других людей. Он мечтал о титуле чемпиона мира. Но помимо шахмат у него не было никакого другого интереса. Став чемпионом мира, он осуществил свою мечту. И он хотел остаться непобедимым».
А. КИКНАДЗЕ (СССР): «Роберт Фишер достоин глубочайшего шахматного уважения и такого же человеческого сострадания. Завоевал по достоинству шахматную корону, выиграв в Рейкьявике матч у Бориса Спасского, примерил ее и испугался, а вдруг притупится, искривится или переломится хоть один из лучиков, излучаемых ею…»
Э. МАРШАЛЛ (США): «Шумиху вокруг его имени во многом создавали скороспелые писаки, розничные торговцы – словом, часто не понимающие шахматного искусства, которым безразлично, чем торговать. Фишер не терпел и не терпит подобной суеты. Он расстался с шумным шахматным миром, но остался верен шахматам».
М. ЭЙВЕ (Голландия): «Любые победы забываются, если гроссмейстер годами не выступает, а затем еще и отказывается защищать свой титул».
К. БУТОН (Франция): «Действительно, его жизнь и поведение не поддаются пониманию. Да разве и сам Фишер не заявил нам однажды это: «Оставьте меня наконец в покое!»
X принципы важнее…
В. БАТУРИНСКИЙ (СССР): «Может быть, прав бывший секундант Фишера гроссмейстер Ларри Эванс, высказавший мнение, что Фишер в 1972 году панически боялся проигрыша и поэтому никак не мог сесть в самолет, направлявшийся в Рейкьявик. А может быть, Эванс не прав. Если 50 тысяч английских фунтов Слейтера помогли Фишеру преодолеть страх, то еще с большим успехом это могли сделать филиппинские 5 миллионов долларов. Однако не сделали…»
С. РЕШЕВСКИЙ (США): «У Фишера было много возможностей заработать большие деньги на звании чемпиона мира. Например, за матч с Карповым ему обещали три миллиона даже в том случае, если бы он проиграл…»
Б. ИВКОВ (Югославия): «Фишер отказался от огромной суммы, за которую многие дали бы пять очков форы…»
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «Своим поступком Фишер доказал, что ставит принципы выше денег…»
С. ГЛИГОРИЧ (Югославия): «Фишера интересуют не столько деньги, как таковые, а сам факт, что он признан и за его выступления ему будут платить большие гонорары. В этом плане он не является типичным американцем».
Л. ЗОРИН (СССР): «Фишер не столь элементарная фигура. Не думаю, что он так уж златолюбие – за эти годы он отказался от весьма внушительных заработков… Сдается, что он не такой уж и рекламист, если принять во внимание ту уединенную жизнь, которую он ведет».
А. КОТОВ (СССР): «Тот, кому приходилось встречаться с Фишером, может без малейшего сомнения утверждать: мы имеем дело никак уж не с любителем коммерческих авантюр, пытающимся выжать деньги из всего, создать вокруг своего имени рекламу, вечно привлекать внимание шахматного мира. Поступки Фишера говорят совсем об ином».
Э. МАРШАЛЛ (США): «Фишер выдвигал свои многочисленные требования и претензии, сводившие с ума консерваторов от шахмат, ради того, чтобы создать оптимальные условия для творчества. Шахматный мир ему обязан, и многие его, казавшиеся тогда невероятными, предложения стали сейчас чуть ли не правилом…»
XI 65-е поле шахматной доски?!
Б. КАЖИЧ (Югославия): «Представители советской шахматной федерации считают, что без матча на первенство мира чемпионская корона окажется в определенной степени обесцененной. Американцы, в свою очередь, полагают, что Фишер может существовать и вне рамок ФИДЕ…»
Ф. КАМПОМАНЕС (Филиппины): «Советы не сделали ни одного шага, чтобы вступить в контакт с Фишером…»
Б. РОДИОНОВ (СССР): «Превознося Р. Фишера (который за последние годы не сыграл ни одной партии, не участвовал в олимпиадах и конгрессах ФИДЕ), Э. Эдмондсон и Ф. Кампоманес не уставали повторять, что недопустимо иметь «бумажного чемпиона», что матч нужно спасти во что бы то ни стало, но… за счет интересов А. Карпова…»
Ф. КРАМЕР (США): «ФИДЕ убила матч за мировое первенство. Я знаю гроссмейстеров, которые плакали оттого, что не увидят Фишера за доской…»
Э. ЭДМОНДСОН (США): «Интересы США не были поддержаны, и мы потерпели поражение. Мне жаль, что большинство проголосовало против нас…»
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ В СССР» (СССР): «Г-н Эдмондсон сделал все возможное, чтобы спасти матч. Однако и он вынужден был признать, что некоторые требования Фишера не выдерживают критики».
А. КИКНАДЗЕ (СССР): «В прессе появилось немало статей против двух активных деятелей ФИДЕ, «идущих на поводу у Фишера». Одним из них был вице-президент ФИДЕ Ф. Кампоманес, а другим – директор-распорядитель Шахматной федерации США Э. Эдмондсон. Мне же казалось и тогда (а впоследствии, после бесед и встреч с тем и другим, это убеждение окрепло), что оба, попав в исключительно сложные обстоятельства, делали все, чтобы спасти матч Фишер – Карпов, хорошо понимая, какой вехой в истории шахмат может он стать. Оба при всем том оставались на реалистических позициях».
Г. КАСПАРОВ (СССР): «Придя в себя от потрясения, вызванного поражением Спасского, советское шахматное руководство сразу увидело ряд преимуществ в выдвижении на главную роль молодого чемпиона с Урала. Карпов вселял надежду на успешную борьбу с Фишером».
А. КАРПОВ (СССР): «Я понимал переполошившихся спортивных чиновников: им так хорошо жилось возле шахмат без Фишера! Они еще помнили те трудные для них времена, когда Фишер громил наших гроссмейстеров, когда у них болела голова, как объяснить все это «наверху», как остановить неугомонного Бобби. А Фишера нет – и все прекрасно. Можно разъезжать по богатым зарубежным городам, жить в «Хилтонах» и при этом стричь свои скромные купоны от успехов наших гроссмейстеров».
XII достойный преемник или «бумажный» чемпион?
А. КАРПОВ (СССР): «Мой матч с Фишером не состоялся, и для меня это оказалось серьезным испытанием, главным образом, психологическим, потому что шахматный мир шумел и не знал, признавать нового чемпиона или не признавать…»
Э. ЭДМОНДСОН (США): «Бесспорно, Карпов заслуженно стал претендентом. Несомненно, он и Фишер являются двумя сильнейшими шахматистами мира. Но, думается, Фишер оказался бы в состоянии нанести поражение новому чемпиону мира».
А. АДОРЬЯН (Венгрия): «По-моему, Фишер мог бы оставаться непобежденным на протяжении многих лет…»
У. ЛОМБАРДЫ (США): «Я полагаю, Фишер победит любого…»
Р. БИРН (США): «Думаю, что пока Фишеру нет равных…»
Л. ЛЮБОЕВИЧ (Югославия): «Может быть, лет через шесть Карпов станет серьезным противником Фишера. Этот период необходим, чтобы Карпов приблизился к классу игры Фишера, точнее, к тому, что мы называем идеальной игрой в шахматы».
Т. ПЕТРОСЯН (СССР): «Если говорить честно, я считаю, что шансы Фишера выше. Я полагаю, что на его стороне большой опыт выступлений на самом высоком уровне, у него шире арсенал чисто шахматные средств, глубже, выношенней общее понимание игры».
М. БОТВИННИК (СССР): «Мне кажется, сегодня нет шахматиста, кроме Фишера, о котором можно было бы сказать: «Он сильнее Карпова».
ГАЗЕТА «АРБАЙТЕР ЦАЙТУНГ» (Австрия): «Карпов может проиграть Фишеру трижды, но выиграть у него в четвертый раз…»
А. КАРПОВ (СССР): «Не знаю, чей шахматный лагерь был больше, мой или Фишера, но общие спортивные прогнозы были для меня неблагоприятны. Фишер должен победить – это считалось чуть ли не аксиомой. Но я полагал, что шансы на выигрыш есть и у меня. Сколько их конкретно – такой оценки я не делал, просто определил: шансы есть. И с каждым днем увеличивал их своей работой».
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «До начала цикла я считал, что Фишер обыграет любого участника претендентской восьмерки, но сейчас, учитывая способность Карпова к непрерывному совершенствованию, я склонен расценивать шансы как примерно равные».
М. ЭЙВЕ (Голландия): «В свете ошеломляющих побед Фишера может показаться, что шансы его соперника крайне невелики. Однако это не так… Все свидетельствует об одном: если бы Роберт Фишер стал защищать свой титул, шахматный мир увидел бы сражение соперников, имеющих одинаковые шансы на успех».
О. НЕДЕЛЬКОВИЧ (Югославия): «Когда в качестве претендента появился А. Карпов, стало ясно, что подготовка к матчу причинит Фишеру много хлопот и неприятностей, поскольку речь идет о новой личности».
ГАЗЕТА «МЕССАДЖЕРО» (Италия): «На стороне Карпова преимущество молодости и непрерывной серии успехов. Фишер, привыкший к роли «вундеркинда», психологически не очень уютно чувствует себя во встречах с более молодыми, честолюбивыми, никого и ничего не боящимися партнерами».
С. ГАРСИА (Куба): «Старшее поколение не преодолело, если так можно выразиться, «фишеробоязни». А вот у Карпова нет никаких комплексов».
ГАЗЕТА «ВАШИНГТОН ПОСТ» (США): «Хотя большинство специалистов считали Фишера фаворитом в матче, сам Карпов не испытывает и тени робости перед грозным американцем… В отличие от легковоспламеняющегося Фишера, Карпов безукоризненно владеет своими эмоциями. Эксцентричное поведение партнеров никогда не выводит его из душевного равновесия и лишь вызывает на его лице ироническую улыбку».
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «А. Карпов является достойным «престолонаследником», хотя он, несомненно, хотел завоевать шахматную корону на шахматной доске. Его игра менее волнующая, нежели игра Фишера, но представляет модель уравновешенности и ясности».
ГАЗЕТА «ТАЙМС» (Великобритания): «Анатолий Карпов – самый достойный носитель титула чемпиона».
ГАЗЕТА «РУДЕ ПРАВО» (Чехословакия): «Карпов абсолютно заслуженно провозглашен чемпионом мира. Он сделал все, чтобы встретиться с Фишером».
М. НАЙДОРФ (Аргентина): «Отказ Фишера означает, что он крайне нелогичен. Карпов, действительно, сейчас самый достойный, чтобы носить титул чемпиона мира».
Л. ЭВАНС (США): «Карпов заслуживает полного признания как играющий чемпион, и теперь Фишер должен доказывать, что он сильнее».
А. КАРПОВ (СССР): «Увы, Фишер уступил мне свое звание добровольно. Я ни разу в жизни не садился за доску против американского гроссмейстера, и мне оставалось только позавидовать Тайманову, Петросяну и Спасскому, сыгравшим с Фишером по матчу».
XIII невосполнимая потеря
Б. ВУД (Великобритания): «Матч Фишер – Карпов зажег бы новое шахматное пламя».
ГАЗЕТА «ВАШИНГТОН ПОСТ» (США): «Матч обещал быть одним из самых увлекательных спортивных состязаний столетия…»
А. ШНАПИК (Польша): «Это был бы интереснейший бой двух «суперзвезд»
Б. ДАРРАХ (США): «Даже болельщики Фишера соглашаются, что это был бы «матч века».
A. МАТАНОВИЧ (Югославия): «Бесспорно, все шахматисты мира, включая и А. Карпова, такой исход – отречение Фишера – воспринимают, прежде всего, как потерю для мировых шахмат».
Э. ЭДМОНДСОН (США): «Это – трагично для Фишера, для шахматной игры во всем мире и для Карпова».
М. БОТВИННИК (СССР): «Произошла катастрофа – шахматный мир потерял молодого Фишера…»
Г. КАСПАРОВ (СССР): «Уход Фишера из спорта вправе комментировать лишь очевидцы. Я могу только сожалеть, что его матч за мировую корону не состоялся, потому что именно в единоборстве двух ведущих игроков шахматный спорт достигает кульминации, высшей точки развития…»
B. ВАСИЛЬЕВ (СССР): «Шахматная история многое потеряла от того, что Фишер уклонился от обязанностей защищать свой титул. Матч Фишер – Карпов так и остался несбывшейся мечтой миллионов любителей шахмат и, наверное, самого Карпова».
М. БОТВИННИК (СССР): «Трудно переоценить значение поединка двух выдающихся мастеров для дальнейшего развития шахмат. Особенно эта встреча была нужна Карпову. Она обогатила бы его шахматное мировоззрение, дала бы колоссальный творческий импульс, ускорила бы его рост».
А. КАРПОВ (СССР): «Не знаю, как Фишер, а я считаю огромной потерей не сыгранный нами матч. Прежде у меня было ощущение, как у ребенка, которому обещали замечательную игрушку, о которой он мечтал очень долго, уже показали ему ее, даже протянули – на, бери – и вдруг в последний момент спрятали: обойдешься. Не стоит гадать, чем бы закончился этот матч, но ни на миг не сомневаюсь, что он бы стал самым знаменательным событием в моей жизни. Не сомневаюсь, он бы поднял меня как шахматиста еще выше… Поневоле станешь философски оценивать все, что было до этого и что пережил потом».
Г. КАСПАРОВ (СССР): «Карпов так никогда и не встретился за доской с «шахматной легендой». Однако чемпионский титул, полученный таким образом, не принес удовлетворения ни ему, ни истинным любителям шахмат в нашей стране. Я всегда чувствовал, что у Карпова в связи с этим возник определенный комплекс».
А. КАРПОВ (СССР): «Имей я в прошлом поединок с Фишером, мой средний – впрочем, нет, не средний – мой боевой уровень (я в этом уверен!) был бы на порядок выше. Однажды достигнув его и овладев им, я бы легко достигал его при первой необходимости».
С. ГЛИГОРИЧ (Югославия): «Сейчас даже трудно представить тот эффект, который произвел бы этот матч на развитие шахмат во всем мире…»
XIV еще не поздно сказать «да»
М. ТАЙМАНОВ (СССР): «Главный резерв Карпова – практический опыт от встреч с сильнейшими шахматистами… Он развивался как шахматист очень гармонично и вдруг стал расти стремительно, как сказочный герой. Ему бы еще матч с Фишером сыграть!»
Э. ЭДМОНДСОН (США): «Карпов – молодой человек, несомненно обладающий здоровой амбицией. Ему было бы интересно выяснить для себя, кто сильнее – он или Фишер. Что касается возможности их встречи за шахматной доской, думаю, что это может осуществиться только в том случае, если переговоры не будут проводиться между официальными федерациями. Единственный способ, который, возможно, приведет к матчу, – личная встреча Фишера и Карпова».
С. ГЛИГОРИЧ (Югославия): «Мое мнение, что в душе Фишер хотел бы встретиться с Карповым. Для популяризации шахмат такой матч имел бы колоссальное значение…»
А. МАТАНОВИЧ (Югославия): «Злополучное решение Фишера не играть с Карповым не обязательно означает его окончательный разрыв с шахматами, в которые он внес большой вклад».
А. КАРПОВ (СССР): «Поскольку я очень хотел играть матч и не сделал ничего, препятствующего ему, то, когда меня провозгласили чемпионом мира, я тут же заявил, что по-прежнему готов сыграть с Фишером. Естественно, не на условиях, продиктованных им, а самых разумных условиях, которые благоприятствовали бы проведению такого матча и помогли бы продемонстрировать лучшее, что имеем в своем арсенале мы оба. Чтобы это были настоящие шахматы, а не борьба на износ…»
A. КОТОВ (СССР): «Поговорим здраво о возможностях матча Карпов – Фишер… Роберт Фишер и организаторы надеются, что такой матч будет битвой за шахматную корону. Да что говорить о Фишере, даже президент ФИДЕ Макс Эйве, обсуждая возможность подобного поединка, заявил, что в случае победы Фишер будет провозглашен шахматным королем. Анатолий Карпов со всей принципиальностью возражает против имеющихся, к сожалению, попыток ущемить его права в битвах за шахматную корону. И конечно же, дисциплинированный чемпион мира никогда не пойдет на поводу настойчивых организаторов, которые ради собственных интересов готовы поставить под сомнение авторитет и шахматного короля и всей Международной шахматной федерации».
B. ВАСИЛЬЕВ (СССР): «Между прочим, не надо думать, что, поскольку матч был бы неофициальным, Карпов ничем не рисковал. Рисковал, и очень многим. Добейся Фишер победы, и он в глазах любителей шахмат стал бы, пусть и неофициально, шахматистом номер один. Знать, очень был уверен в себе чемпион мира, если пошел на переговоры с Фишером…»
А. КОТОВ (СССР): «Карпов не сядет за шахматный столик против Фишера, пока будет хотя бы какая-то угроза нанести удар единству прогрессивных шахматных сил и авторитету ФИДЕ… Ныне вряд ли кто будет таким сверхтерпеливым и податливым, да и нет никаких оснований полагать, что претензии и капризы Фишера хоть на йоту уменьшились… Неужели верит в возможность такого матча сам Фишер?»
В ВАСИЛЬЕВ (СССР): «А все же хотелось Карпову схватиться с тем, единственным, кого он не побеждал, хотелось. Была даже, кажется, достигнута принципиальная договоренность о неофициальном матче, но, увы, ее постигла участь остальных случаев, когда Фишер готов был принять участие в том или ином соревновании, однако потом либо ставил невыполнимые условия, либо просто прекращал контакты».
А. КАРПОВ (СССР): «Если Фишер лично сообщит, что хотел бы сесть за шахматную доску, то я готов играть на условиях, какие мы между собой четко оговорим. Вот моя твердая точка зрения по этому вопросу».
Б. КАЖИЧ (Югославия): «Еще год назад люди часто спрашивали, состоится ли все же матч Фишер – Карпов. Теперь же чаще всего задают вопрос: будет ли Фишер вообше участвовать в соревнованиях? Видимо, он ушел навсегда».
A. КАРПОВ (СССР): «Если матч все-таки состоится, то это может произойти не раньше 1979 года, так как сейчас мне уже приходится думать о подготовке к официальному матчу с победителем претендентских соревнований, в которых Фишер не принимает участия».
М. ЭЙВЕ (Голландия): «Фишер хочет играть этот матч, но только на своих условиях. Однако Карпов не из тех, кому можно безоговорочно навязывать условия, тем более, что он – чемпион мира».
B. БАТУРИНСКИЙ (СССР): «Вопрос в том – способен ли Фишер играть? Во первых, непонятно, почему он так уперся в десять побед? В конце концов, ведь матч носил бы неофициальный характер (не на первенство мира), и при желании можно было найти другую компромиссную формулу. Во-вторых, не договорившись с Карповым, Фишер мог легко подыскать матчевых или турнирных партнеров из числа сильнейших гроссмейстеров и при этом еще хорошо себя материально обеспечить. Прошло уже много лет, а Фишер все еще не сел за доску».
А. КАРПОВ (СССР): «Многие спрашивают меня, собираюсь ли я встретиться за шахматной доской с Робертом Фишером. Велись переговоры о регламенте, но компромиссное решение, устраивавшее обе стороны, так и не было найдено».
М. ТАЛЬ (СССР, Латвия): «Будет ли Фишер участвовать в соревнованиях? К сожалению, судя по тому, что мы слышали от друзей Фишера, можно с большой уверенностью сказать, что он больше никогда не собирается участвовать в соревнованиях, проводимых ФИДЕ».
Э. ЭДМОНДСОН (США): «Мне трудно себе представить, что Фишер вообще когда-либо вернется к шахматам».
А. СУЭТИН (СССР): «Скорее всего, Фишер так и останется «снежным человеком». А все новые и новые легенды о нем будут возникать».