Приехавшие милиционеры в количестве двух человек не торопясь обошли вокруг трупа, осмотрительно стараясь не наступить на вывалившиеся кишки нового русского. Затем, всё так же не спеша, обыскали покойного, сняли с его шеи золотую цепь в мизинец толщиной, с руки часы, с пальца перстень. Из карманов — сотовый телефон, пачку перетянутых резинкой стодолларовых купюр.

Окончив обыск, присели на корточках перед накрытой скатертью и принялись за еду. Открыли бутылку водки, выпили по пластиковому стакану, закусили. Съели готовые порции шашлыка: зажаренное на палочках мясо с луком и помидорами. Сыто отрыгивали, ковыряли в зубах деревянными спичками. Всё молча.

Затем вытерли руки бумажными салфетками, подняли глаза на Фридриха, так и не вставшего со своего места. Нет, вид трупа давно уже не вызывал у него никаких эмоций. Но аромат жареного мяса неведомыми путями пробудил его память. И сейчас, когда глаза немца невидяще уставились в пространство над телом нового русского, перед внутренним взором Фридриха застыла в деталях картина прошлого: огонь погребального костра для его семьи…

— Ну чё, — сказал один из милиционеров, с худым и хищным лицом. — Так и будем в молчанку играть?

— Да, — качнул головой второй, постарше, оттопыривая изнутри языком щёки. — Сознаваться надо. Застали на месте преступления, руки вон в крови до сих пор…

Худой поднялся с корточек, сделал шаг и внезапно дёрнул Фридриха за волосы. Немец вскрикнул, подался вперёд — больно! — потерял равновесие и упал на убитого. Кисти рук скользнули по вывалившимся внутренностям, запачкались.

— Вот, — удовлетворённо кивнул старший, вынул сигареты, закурил. Выдохнул дым прямо в лицо севшему на место немцу. По-прежнему не поднимаясь с корточек, лениво прищурился:

— Ну, так как, сам признанку накатаешь, или помочь придётся?

Фридрих не понимал сказанного. Его знание русского языка было слишком слабым. Но он понимал, в чём дело, он пытался сказать, что это не он, что он только позвонил, вызвал представителей закона… Но изо рта его, перепутавшего и русский, и английский, и родной язык, вырвалось только какое-то невразумительное мычание.

— Значит, упорствуем, запираемся, обманываем представителей правопорядка? — прищурился тот, который постарше, и вдруг метнул из пальцев зажжённую сигарету, целясь прямо в лицо Фридриха.

Фридрих машинально поднял руки, защищаясь, и в тот же миг оба милиционера схватили его за руки и швырнули вперёд, прямо на ствол дерева. От удара перехватило дыхание, и когда немец пришёл в себя, руки его уже были скованы наручниками по ту сторону ствола.

— Ich… — начал было немец, но в тот же миг плоская ладонь со шлепком опустилась на его правую почку. Больно. А милиционер притиснулся вплотную, прижался к телу прикованного со спины, зашептал в ухо, всё так же непонятно, страшно:

— Пиши, пидор, пока я добрый. А то я тя ща в жопу трахну, на кичу кину, со свежей струханинкой в портках, ты весь срок кукарекать будешь. А так по путёвой статье пойдёшь. Понял, нет? Ну, чё, спецмеры применять?

Снова удар по почке. Фридрих ахнул, захрипел сдержанно. И вдруг в его раскрытую ладонь что-то вложили, сжали пальцы насильно. И тут же ударили по руке, ладонь разжалась, предмет исчез. А в поле зрения появился довольный собой худой хищник. В полиэтиленовом пакете, качаясь на весу, лежал нож.

— Макни, — коротко скомандовал старший.

Фридрих скосил глаза, увидел, как второй милиционер приоткрыл пакет и окунул лезвие ножа в уже подсохшую кровь.

— Ну вот, — удовлетворённо произнёс старший. — С пальчиками, с кровью. Запираться бесполезно. Писать надо. Сознаваться… Ты чё, не понял? Ты чё, козёл, я ж тя урою, пидор!

Снова удары по почкам. С двух сторон. И вдруг на голову опустился пластиковый пакет. Затянулся у шеи. Воздух! Воздух!!

Снова удары по почкам. Уже теряя сознание, Фридрих вполне отчетливо услышал уже знакомые слова «АПОКАЛИПСИС EVERY DAY», а затем увидел сквозь прозрачный пластик, как из дерева, прямо из ствола, вышла и села на сучок, свесив вниз босые ноги, его Хильда. Всё в том же своём любимом платье. Не в том, в котором она сгорела.

Фридрих уже не чувствовал боли, просто тело его немного содрогалось. Он неотрывно смотрел на жену. Всё такая же красивая… Даже этот облик, словно сотканный из сигаретного дыма…

— Ты похожа на ангела, милая… Ты пришла за мной? Подожди немного, ты видишь, ещё чуть-чуть и мы снова будем вместе… Только не уходи, пока это не кончится… Я не хочу…Просто побудь со мной. Это скоро, ты же видишь…

Милиционеры содрали с его головы свой пакет, услышав, что он что-то начал говорить, но слова его, на чужом, непонятном языке, вызвали в них злобу. На его почки, вместо ладоней, обрушились кулаки. Удар, ещё один… и он наконец-то потерял сознание.

Очнувшись от резкого запаха нашатырного спирта, Фридрих попытался встать, но резкая боль заставила его вскрикнуть и снова лечь. Упасть на спину.

— В высшей степени не профессионально, — сказали сверху по-немецки.

Поднял глаза. Полковник Мороз! Скользнул взглядом во все стороны. Увидел: оба милиционера, широко расставив ноги и упершись руками о ствол дерева выше своей головы, стоят под прицелами коротких автоматов в руках людей в камуфляже и чёрных шапочках до подбородков с прорезями для глаз. Четыре всадника Апокалипсиса прибыли за телами и душами грешников.

— Я не убивал… они…

— Я знаю, знаю, — успокаивающим движением поднял ладонь полковник. — Твой знакомый позвонил по ноль два, сообщил, что кончил Пузо, нож в пакете в отделении связи, ты ни при чём….

— Я звонил…

— Вы позвонили мне, я спустил ваш звонок ниже, по инстанциям. А эти два (непонятное слово по-русски)… Ну да ладно, жив остался, и хорошо. А то шлёпнули бы, и сказали, что сопротивлялся задержанию. У нас тут просто.

— Где, в Старицыне?

— Нет, в России.

— Скажите, господин полковник. Тот, кто убил, он — русский?

— Да.

— А эти двое?

— Вроде как… А в чём дело?

Фридрих закрыл глаза и только теперь почувствовал кожей лица мелкие капли дождя, уже некоторое время моросившего сверху, легко, как брызги от фонтана.

— Мы говорили о старых и новых русских…

Полковник наклонился над немцем, пробежал пальцами по его телу. Фридрих невольно вскрикнул. Полковник хмыкнул и нахмурился.

— Н-да… Встречаются два соседа по лестничной клетке. Один другому и говорит: «Что-то у меня в спине побаливает». «Где? Здесь? Это почки». «Вы что, врач?» «Да нет, милиционер». Это анекдот. На злобу дня, так сказать.

Сильные руки подняли Фридриха, положили на носилки.

— Я заказал вам койку в нашем госпитале. Вас быстро поставят на ноги, не беспокойтесь. У нас хорошие врачи. Если вам что-то нужно, только скажите.

— Тот, русский, он не убил меня, хотя мог…

Полковник улыбнулся кончиками губ.

— В розыск объявим, разумеется, как полагается…

— Спасибо, я понял.

Полковник откровенно улыбнулся.

— Я бы ему за Пузо премию выписал… Хороший парень. Воевал в Средней Азии, в Чечне, вернулся из армии, работы нет. Подался в частные охранники. А тут на Пузо заказ выписали.

— Что есть — заказ?

— Заказ на убийство. Заказать — договориться об убийстве.

— Он был… киллер?

— Нет. Иначе два месяца не ждал бы. Честно работал.

— А этот, кто умер, он есть — новый русский?

Полковник посмеялся и махнул рукой держащим носилки.

— Несите… До встречи, господин Ингер, до встречи, ещё увидимся!