Я беспомощно разглядывала карту Шанхая. Ничего не понимаю! Сплошные иероглифы.

Странно. Эту карту мне только что дали внизу на ресепшен.

Зачем? Я ведь не знаю китайского языка.

Не мог же портье ошибиться и принять меня за китаянку?

Разве что мой «конский хвост» ввел его в заблуждение? За эти дни я обратила внимание, что жительницы Поднебесной в большинстве своем предпочитают носить именно такую прическу.

И волосы у меня темные, я шатенка, и кожа смуглая, и в разрезе глаз присутствует некая легкая восточная раскосость…

Нет, не может быть! Это уж чересчур, это я того-с, хватила-с. Есть, конечно, раскосость, но не такая же, как у китайцев. Да и рост у меня для китаянки слишком высокий.

К тому же портье видел мой паспорт, следовательно, знает, что я из России.

И говорила я с ним по-английски…

Зачем было давать мне карту города, где все улицы обозначены иероглифами?

Возможно, он просто перепутал? Хотел дать одну, ту, что на английском, а дал совсем другую.

Вполне вероятно. Этот молодой человек показался мне не очень то внимательным.

Судите сами, я его спросила про отель «Пикарди», дескать, есть ли такой в настоящее время в Шанхае.

— Мы с мистером Алсуфьевым, — я показала рукой на Алсуфьева, — жили когда-то в этом отеле. Очень, очень давно. Мы были тогда еще совсем-совсем маленькие, — я согнула ноги в коленях и, опустив руки вниз, ладошками показала, какие мы с Алсуфьевым были маленькие.

Меня распирало от волнения, и я думала, что портье будет умиляться вместе со мной.

Согласитесь, история довольно трогательная: двое взрослых, солидных людей, убеленных сединами (это я про Алсуфьева), через много-много лет возвращаются в город своего детства.

Я даже всхлипнула от волнения.

А портье мне в ответ с учтивым поклоном и безукоризненно вежливой улыбкой на устах:

— У мадам имеется внук?

— Нет, — растерянно сказала я.

Я даже не сообразила, что должна была бы обидеться.

— У мадам внучка? — Поклон стал более низким, а оскал более приторным.

— Нет! — Опомнилась я и в недоумении вскинула бровь. — У мадам нет ни внука, ни внучки.

В полном изумлении я уставилась на портье. Чего он от меня добивается? Непонятно!

А еще говорят, что китайцы — это азиатские немцы, в их поведении превалирует логика и расчет. Ничего себе логика!

— Мадам чересчур молода для внуков, — галантно пришел мне на помощь Алсуфьев.

Я важно кивнула, соглашаясь с приятелем. К чему кокетничать?

Напрашиваться на комплимент?

Мне это не нужно.

Мне незачем скрывать свой возраст Я действительно молода. В том смысле, что молодо выгляжу. Никто не дает мне моих лет. У кого хотите спросите, хоть у Славочки, хоть у Алсуфьева, любой это подтвердит.

К тому же портье в шанхайском отеле не может знать о наличии у мадам двух сыновей детородного возраста.

И вообще, при чем здесь внуки? Какие внуки?!!

Я что, должна перед всеми отчитываться?

Еще спросил бы про правнуков!

Я свирепо посмотрела на Алсуфьева. Это по его милости я сегодня так жутко выгляжу, что меня принимают за бабушку.

Хорош, нечего сказать. Сам дрых всю ночь без задних ног, а я рекламные слоганы про его любимый шампунь сочиняла.

«Head & Shoulders» — любовь с первой ложки! Убивает всех известных микробов наповал! Всего за 9999 рублей. А в Китае дешевле!

И так далее, и тому подобное всю-то ноченьку напролет.

Дал установочку, доктор хренов!

Знает ведь, что я впечатлительная, к тому же устала вчера как собака, нет, надо было ему мне перед самым сном про этот свой шампунь напомнить.

А я и рада стараться, вместо того, чтобы спокойно спать и восстанавливать силы, смотрела кошмарные сны.

И что интересно, вроде бы сплю, а сама во сне думаю: «Не забыть бы узнать у Алсуфьева, зачем он взял с собой аж целых две больших бутылки шампуня? Зачем, спрашивается, если знал, что пробудет в Китае меньше недели?»

Мало этого! Мало мне было снов про шампунь против перхоти!

Мне сегодня еще и ягоды приснились!

Крупная, спелая, истекающая соком земляника и неестественно красная, гигантских размеров малина.

Ягоды росли на одном кусте, чего, к сожалению, никогда не бывает в природе, а куст, обильно усыпанный этими ягодами, рос прямо перед моим носом.

Каждая уважающая себя дама, мало-мальски смыслящая в сновидениях, знает, что ягоды снятся к слезам. Да, да, не смейтесь! Видеть во сне ягоды это к слезам и к неприятностям.

Я же в своем сне не только ими полюбовалась. Нет! Для начала я полила ягодный куст густым голубым шампунем известной вам марки, а потом этих ягод наелась. До отвала наелась!

Идиотка несчастная!

Одно утешает, ягоды были красного цвета.

Будь то черника или же черная смородина, я б уже билась в истерике. Потому что не хочу неприятностей. Хватит с меня! Свой лимит по неприятностям в Китае я уже выбрала. Сколько можно?!

Черные ягоды всегда снятся только к нехорошим событиям в вашей жизни. Это я знаю по личному опыту. Увидеть во сне ягоды черного цвета, все равно что увидеть цветы. Почти так же плохо, если не хуже.

А вот красные…

Насчет красных ягод у меня такой уверенности не было.

Слезы, они ведь разные бывают. Не все же плакать с горя. Иногда плачут и с радости.

Поразмыслив, я успокоила себя тем, что ягоды красного цвета вполне могут присниться к слезам от умиления.

Я сегодня утром действительно растрогалась до слез, едва лишь сошла с поезда. Ступила на платформу, и от нахлынувших эмоций «в зобу дыханье сперло».

Кто б мог подумать, что я настолько сентиментальна!

С каким-то необъяснимым, непонятным мне, безудержным волнением я разглядывала большие листья платанов, раскидистые вязы, пальмы, качающиеся на ветру. Восторженно вглядывалась в лица встречных прохожих…

У меня было стойкое ощущение, что я вернулась домой. В свой, родной для меня, Китай.

В Пекине я воспринимала окружающее несколько отстраненно, как это и бывает обычно на экскурсии по чужой стране. Да, интересно, да, необычно, кто б мог подумать, что такое бывает, у нас в России все совсем по-другому.

В Шанхае я воспринимаю действительность совершенно иначе. Я не чувствую себя здесь чужой, иностранкой, приехавшей на трехдневную экскурсию. Я ощущаю себя здесь своей.

Я бывала уже в этом городе, я все это уже видела: и эти деревья, и этих людей, и эти дома. Все мне знакомо!

Смешно, если вдуматься, в сколь нежном возрасте я отсюда уехала. К тому же Шанхай сильно изменился за эти несколько десятилетий. Да что там десятилетий! Шанхай кардинально изменился за несколько последних лет. Взять те же небоскребы! Они здесь на каждом шагу. Я где-то читала, что даже типовые дома в Шанхае имеют тридцать два этажа.

Я это понимала умом, а сердцем?..

Сердцу не прикажешь! Я помнила этот город и была уверена, что город помнит меня.

Наверное, поэтому я вела себя как экзальтированная идиотка.

— Сережа! Что это?! — восторженно заверещала я, увидев двух пожилых китайцев с корзинами на бамбуковых коромыслах. — Посмотри! — Я как маленькая ткнула пальцем в корзину, наполненную круглыми красновато-коричневыми плодами. — Ты не знаешь, как они называются?

— Не знаю, — пропыхтел Алсуфьев, толкая впереди себя тележку с нашими вещами.

— Может, это такие гранаты? Как «райские яблоки», малюсенькие такие, их еще называют «Китайка». Может, в Китае и гранаты такие же малюсенькие выращивают? Вывели сорт по типу «Китайки»? Смотри! Очень похожи. И кожура такая же жестковатая, и по цвету почти такая же. Только они совсем маленькие и более круглые!

— Не знаю, Наташечка, — он выгрузил чемоданы на тротуар и взмахом руки подозвал такси.

Я с шумом втянула носом воздух:

— Понюхай, как пахнет, Сережа!

Алсуфьев послушно раздул ноздри и огляделся:

— Ничего удивительного, Наташечка, на той стороне улицы ресторан на открытом воздухе.

— Ты тоже чувствуешь? Запах чеснока, китайских приправ и еще чего-то такого… Давно позабытого… Может, так пахнет соевое масло?

— Может быть, — отмахнулся Алсуфьев, неловко суетясь возле таксиста, с невозмутимым видом укладывавшего вещи в багажник.

— Нет, это не масло. Понюхай, это что-то другое.

— Не знаю, Наташечка, — он подтолкнул меня к распахнутой дверце машины.

— Подожди, подожди, я сейчас вспомню. Еще немножко и… У меня прямо на языке вертится. Сережа, я знаю, я уверена, что ела это в детстве, тогда, когда мы жили в Китае. Мне кажется, с этим запахом связано что-то важное.

— Вполне вероятно, Наташечка, вполне вероятно. Ты ведь знаешь, что человеческий мозг устроен таким образом, что участки мозга, которые отвечают за обоняние, расположены рядом с центрами памяти и удовольствия. Именно поэтому даже спустя много лет запах может пробудить в нас воспоминания о давно прошедших событиях.

«Начинается», — недовольно подумала я, усаживаясь в такси.

Вместо того чтобы как следует принюхаться и вспомнить то, о чем тебя просят, неугомонный Алсуфьев собирается парить мне мозги про возможности человеческого мозга. Теоретик!

Но Алсуфьеву было не до моего просвещения, он бился над неразрешимой дилеммой: как объяснить таксисту, куда нас надо отвезти. Так как ни карты города, ни карточки гостя с названием отеля у нас при себе, к сожалению, не было, бился с китайским водителем Алсуфьев на хорошем английском.

— Сережа, — не выдержала я на пятой минуте пространных объяснений с извинениями, — я тебя умоляю, говори попроще. Ты уже достал беднягу. Еще немного и он нас высадит.

— Се се, — неожиданно развеселился китаец.

— Не за что! — Я выдержала театральную паузу. — Пекин! Улица Пекин-Роуд! Хо?

Таксист с пониманием кивнул:

— Хо.

Я с превосходством посмотрела на Алсуфьева:

— Проще быть надо, товарищ профессор. Проще и ближе к народу. Как там отель-то у нас называется?

— Э-э-э, — растерянно заморгал мой профессор, — э-э-э…

— Сережа, я тебя умоляю, говори односложно. Никаких извинений. Не пугай шофера. Он и так тебя уже боится.

— «Бунд Риверсайд», — потерянно пробормотал Алсуфьев и вымученно улыбнулся.

Таксист обернулся и вопросительно посмотрел на меня.

— «Бунд Ри-вер-сайд» хо-тэл, — сказала я по слогам.

Китаец удовлетворенно кивнул и тронул такси с места.

— Слава тебе господи, — с облегчением сказала я, устраиваясь поудобнее.

Алсуфьев беспокойно заерзал на переднем сиденье:

— Ты уверена, что он тебя правильно понял?

— Мы едем, значит, понял. — Меня не так-то легко сбить с толку. — Когда не понимал, мы стояли на месте.

— Да, но…

— Я тебя умоляю, Сережа. У нас есть выбор?

— Не знаю, Наташечка, но мы могли бы, наверное, взять другое такси.

— Бесполезно, — заявила я. — Меня еще в Питере Ольга Фролова предупредила, что китайским таксистам объяснить что-либо по-английски нельзя по определению. Не стоит и пытаться.

— Это какая Ольга? Та, у которой своя галерея в Париже?

— Ну да. Она ведь заядлая путешественница и сто раз уже бывала в Китае. Так вот, она приспособилась и делает так: объясняет портье в отеле, куда хочет поехать, и тот пишет ей по-китайски записочку для таксиста. Говорит, очень удобно. Она мне специально позвонила, когда узнала от Верочки, что я еду в Китай не от турфирмы, а с тобой, хотела предупредить, а я вот только сейчас вспомнила.

Вопреки опасениям, таксист нас привез правильно. Доставил прямо по указанному адресу: Пекин Роуд, отель «Бунд Риверсайд».

А вот общение с портье, вопреки ожиданиям, проходило далеко не так гладко, как я рассчитывала.

Нет, в отеле нас приняли очень любезно. Рассыпались в приветствиях, мгновенно зарегистрировали, мгновенно выдали ключи от номеров.

Да и сам отель, должна признаться, превзошел мои ожидания. Фешенебельное высотное здание в самом центре Шанхая. Я и представить себе не могла, что буду жить в небоскребе.

Жаль только разговор об отеле «Пикарди», в котором мы с Алсуфьевым жили в детстве, никак не клеился. Я-то надеялась, что в ответ на вопрос об отеле портье даст нам его адрес, а он вместо этого засыпал меня вопросами о несуществующих внуках.

Понятное дело, я расстроилась. Как мы будем искать наш отель, если никто нам не сможет в этих поисках помочь? Шанхай огромный мегаполис, а мы здесь пробудем всего-навсего три дня.

Я не могла смириться с тем, что побывав в Китае, не увижу то место, где жила когда - то с родителями. С тех самых пор, как я ступила на землю Шанхая, это желание стало моей навязчивой идеей. Идефикс!

— Вы не знаете, где это? Вы не можете дать нам адрес отеля «Пикарди»? — на всякий случай еще раз уточнила я.

— Нет, — твердо ответил китаец. — Отеля с таким названием в Шанхае нет.

— Нет, но был? — Спросил Алсуфьев.

— Подожди, Сережа! Ты его только путаешь! — возмутилась я. — Что значит «был»?! Был!!! А куда он делся? Огромное двадцатиэтажное здание! Мама сказала, в те годы это было самое высокое здание в Шанхае. Куда оно могло, по-твоему, подеваться. Не могли же его снести? Бред какой то! Это же не развалюха тебе какая-нибудь допотопная. По тем временам это был роскошный фешенебельный отель… Может быть, у него просто сменилось название? Само здание сохранилось, только называется оно теперь по-другому? Спроси у портье! Я не хочу сама спрашивать, боюсь, он опять ко мне с внуками привяжется.

Алсуфьев подумал, пожевал губами и спросил у портье про Французский квартал, дескать, есть ли такой в настоящее время в Шанхае.

Удивительно, но на этот раз отпираться китаец не стал. Подтвердил, сказал, да, квартал такой существует, называется он, правда, уже совсем по-другому, но все знают, что раньше этот район назывался Французским кварталом.

— Вот видишь! — не выдержала я. — Что я тебе говорила. Даже целый квартал переименовали, а тут какой-то отель! Спроси у него про отель!

Алсуфьев согласно кивнул, но спросил почему-то не про отель, а про улицу Хуай Хай Лу.

— Да, — бесстрастно согласился портье. — Такая улица в Шанхае есть. И находится она как раз во Французском квартале.

Я довольно кивнула.

Портье осклабился и всучил мне карту города на китайском.

Вынул с довольным видом откуда-то из загашника, разложил на стойке, молча, чего-то там на ней понаписал, и с торжественным поклоном вручил мне:

— Мадам.

— Се се ни, — расплылась я в улыбке.

Я же не знала тогда, что в ней все по-китайски написано.

Интересно, на каком языке писал сам портье? Я надела очки и подошла к большому светлому эркеру, поближе к окну.

Разложила карту на широком подоконнике. Посмотрим… Что тут у нас?

Удивительно! Но портье-недотепа все сделал так, как следует.

Вот этот кружечек, обозначенный буквами BR — это, надо понимать, наш отель «Бунд Риверсайд». Это наша улица Пекин Роуд, полоска воды, идущая параллельно — это канал Сучжоу Крик…

Я выглянула в окно: вот он справа.

С моего пятнадцатого этажа он кажется таким узким! И вода, прямо скажем, грязноватая. А ведь это часть Великого шелкового пути! Если я ничего не путаю.

Я снова уткнулась в карту города: улица Нанкин Роуд! Класс! Это же очень известная пешеходная улица, один из символов современного Шанхая. Настоящая мекка для шопоголиков. Я читала, там можно купить все, начиная от фирменной модной одежды всемирно известных брендов до суперсовременных электронных приборов и всевозможных грошовых товаров на дешевых распродажах.

Надо же, знаменитая Нанкин Роуд, самая оживленная, модная и дорогая торговая улица во всем Китае, совсем неподалеку от нас. Судя по карте, всего в пяти минутах ходьбы.

Оказывается, наш отель расположен в самом сердце Шанхая.

Широкая полоска воды — это река Хуанпу. Тоже совсем рядышком. Если идти по Пекин Роуд, попадешь прямо на набережную. Сегодня же сходим.

Ну, пожалуй, и все. Больше никаких пометок портье не сделал…

Ой, нет! Есть еще какая-то непонятная окружность и надпись: Хуай Хай Лу. Все ясно. Портье пометил эту улицу с весьма экзотическим для русского слуха названием потому, что его спрашивал о ней Алсуфьев. А этой окружностью он, очевидно, обозначил район так называемого Французского квартала.

Я подивилась четкой логике Алсуфьева. Как ловко ухватил он именно за ту ниточку, потянув за которую можно будет распутать весь клубок.

Название «Пикарди» имеет явно французские корни. Пикардия — так называется историческая область на севере Франции. Поэтому вполне вероятно, что здание, в котором некогда был отель «Пикарди», находится именно во Французском квартале.

А про торговую улицу Хуай Хай Лу частенько вспоминали наши мамы. И она, оказывается, тоже расположена в так называемом Французском квартале.

Что ж, если ход мысли Алсуфьева верен, то мы с ним не сегодня-завтра отыщем-таки отель своего детства.

Я повеселела и отправилась в ванную, ополоснуться с дороги. В Шанхае жарко. Вторая половина сентября, начало дня, а термометр на улице показывает тридцать пять градусов. К тому же влажность высокая.

Я встала под душ. Хорошо еще, что конференцию у Алсуфьева назначили на сентябрь, а не на август. Мама рассказывала, что август в Шанхае самый жаркий месяц. Бедная моя мамочка просто умирала от жары и спасалась только горячим душем. После горячей воды, знойный воздух казался уже не таким жгучим.

Я на такие подвиги не способна. Терпеть во имя будущего и шпариться горячей водой — это не для меня.

Я покрутила кран и сделала воду попрохладней.

«Лучше умереть от жары потом, но наслаждаться прохладой сейчас!» — размышляла я, нежась под струями чуть теплой летней водички.

Нет, это невозможно! Почему я должна по такой жаре таскаться по улицам? Почему я постоянно ставлю перед собой какие-то задачи? Вечно я кому-то чего-то должна!

Никто нас с Алсуфьевым не гонит на поиски отеля прямо сию минуту, в самое пекло.

Хозяин — барин! Мы вполне можем сделать это сегодня вечером или же завтра утром.

Лучше, наверное, завтра, чем сегодня.

Я вышла из душа и, завернувшись в мягчайший махровый халат с логотипом отеля, устроилась в кресле у окна.

Да, лучше все-таки завтра. Я еще раз сверилась с картой. Он слишком большой этот бывший Французский квартал и находится чересчур далеко от нашей Пекин Роуд. Пешком по такой жаре не дойдешь. Да и заблудиться легко без знания языка и, не имея при себе нормальной карты. По-любому выходит, придется брать такси. А я на сегодня весь лимит своего терпения, необходимого для общения с таксистами, исчерпала.

Разве что Сережа возьмет на себя переговоры с водителем…

Но Алсуфьев целиком и полностью согласился с моим предложением отложить поиски на завтра.

— Ты как всегда абсолютно права, Наташечка, — обрадовался он, когда я позвонила ему в номер. — Я тоже собирался тебе это предложить. Ты говоришь, мы рядышком с рекой Хуанпу? Чудесно! Нельзя побывать в Шанхае и не пройтись по набережной Бунд. Это же центр деловой и светской жизни колониального Шанхая. Предлагаю, отправиться туда прямо сейчас.

— А как же обед? Сережа?! Я тебя умоляю, мы ведь сегодня еще не завтракали. И не ужинали толком вчера. Между прочим, по твоей милости. Я поражаюсь…

— Э-э-э… Наташечка…

— Кошмар какой-то! Ты, наверное, святым духом питаешься? Тебе жениться пора!

— Вот чего мне точно делать в этой жизни не следует, так это жениться. Что же касается обеда, то я хотел предложить тебе пообедать в каком-нибудь ресторанчике на набережной. Думаю, их там должно быть много.

— Какая набережная, Сережа?! Где эта набережная и где мы? Ты карту видел? Я не доживу до набережной! Я голодная как волк. Ни о чем другом думать не могу, только о еде. Я, Сережечка, женщина семейная. У меня режим!

— Хорошо, Наташечка, как скажешь. Твои предложения?

Я предложила пообедать, не выходя из отеля.

Алсуфьев безропотно согласился, и мы на лифте поднялись в ресторан на двадцать пятом этаже «Бунд Риверсайд».

И, надо сказать, ни капельки об этом не пожалели. Один только вид на Шанхай с высоты птичьего полета чего стоит!

Мы сидели за столиком у окна и в буквальном смысле этого слова наслаждались и панорамой города, и шанхайской кухней.

Суп из акульих плавников, креветки, сваренные в гуанчжоуском чае, жареные баклажаны с чесноком и даже китайское белое сухое вино — все это было выше всяких похвал.

— Шанхай благоволит к нам, Наташечка, — умиленно сказал разомлевший от вкусной еды Алсуфьев.

— Да уж, — растроганно согласилась я.

В тот момент я не видела никаких причин для того, чтобы не согласиться с Сергеем.

Знать бы тогда, как глубоко мы оба заблуждались.