Малое время спустя после освобождения Киева от власти хазар прискакал гонец на взмыленном коне и принес весть, что караван судов княгини Малуши с детьми миновал излучину Днепра при впадении в него Припяти и завтра, если на то будет воля богов, должен прибудет в Киев.

Князь Святослав тут же приказал снарядить три самых поспешных ладьи и с частью молодшей дружины отправился встречать жену и сыновей.

А в Киеве, между тем, не прекращалась под руководством княгини Ольги работа по приведению города в порядок после минувших пожаров и погромов. Особенно детинца. Из него выбрасывали вещи, которыми пользовались предыдущие хозяева: бухарские и персидские ковры, занавеси из китайского шелка, обивку из византийского аксамита, складывали все ценное в кладовые, чтобы потом продать на рынке; скребли с песком полы, отмывали стены и потолки, окна, лестницы и даже двор, наполняли княжеские палаты мебелью и посудой из Вышгорода.

Княгиня Ольга волновалась, как никогда. Да и то сказать – если на то будет воля Иисуса Христа, то не сегодня, так завтра-послезавтра она увидит своих внуков, прижмет их к груди. Как истосковалось ее тело по нежному детскому теплу, как давно она не целовала младенческие ручки, щечки, попки. Ей дано было родить лишь одного сына, и ее женская сущность не могла быть удовлетворена прерванным немилостивой судьбой на одном дитяти материнством. Правда, на ее долю достанется лишь полугодовалый Владимир, другие уже подросли: старшему, Ярополку, пять лет, Олегу – почти четыре, но она будет рада и этому.

Ладьи во главе с князем Святославом двигались против течения вверх по Днепру. Двигались на веслах, но иногда, там, где Днепр сужался и течение было особенно сильным, тянули ладьи бечевой. Князь, хотя и скрывал свои чувства, однако тоже волновался, соскучившись по своим детям. Да и по жене, по ее преданному, участливому взгляду, по теплоте ее рук и уютного тела. За минувшую зиму и весну произошло так много событий, доселе им не переживаемых, и почти каждое из них простирало свои пути в такие дали, какие ведомы лишь бессмертным богам, что Святославу казалось, будто минуло множество лет, он стал значительно старше и мудрее, и семья в его сознании получила совершенно другое значение, связавшись множеством нитей с его задумками на ближайшее будущее. Ни стычки с окрестными племенами и народами, в которые он водил свою дружину, заранее предупреждая недругов о своих намерениях: «Иду на вы!», ни самостоятельное управление северными землями своего княжества, не дали ему тех знаний, опыта, а главное – уверенности в себе, что он почерпнул всего за несколько последних месяцев. Позади остались дела, подготовляющие его к делу всей своей жизни, которое никак нельзя свершить без напряжения не только своих духовных и физических сил, но и всего народа русского. Он понимал, что вступил на опасную тропу, с нее не сойти, ее ему торить дальше, пока она не упрется в неведомые стены, которые он должен разрушить, чтобы крепко встало на ноги его княжество, которое он передаст в руки своих сыновей. Отныне никто не может оказывать на него влияния – никто, кроме богов. Но тех можно улестить, уговорить, задарить, насытить жертвенной кровью, а кого-то из них и обмануть. Боги – они как люди: такие же капризные и серьезные, жестокие и добрые, мстительные и прощающие людские заблуждения, помогающие и, наоборот, препятствующие исполнению человеком своего долга, умные и глупые. Но не ему, князю Киевскому, угадывать их меняющиеся, как та погода, настроения. Для этого имеется множество колдунов и волхвов, жрецов и знахарей. Вот пусть они и занимаются общением с богами и находят дорогу к их бессмертным сердцам. А у него есть Малуша и их сыновья – будущее Руси. И это было то новое, что вошло в Святослава за минувшее время, которое они не были рядом. Вечером заночевали на острове посреди Днепра, огородившись щитами и кольями. Утром, едва рассвело, двинулись дальше. Но не успело солнце добраться до полудня, как вдали на речном просторе показали ладьи и ошивы, идущие на всех парусах и веслах. Над мачтой второй ладьи трепетало белое полотнище с изображенной на нем теремной башней в венчике из красных и синих цветов. И можно уже разглядеть княгиню, стоящую у носового руля с ребенком на руках. И Малуша увидела своего мужа, сорвала с головы белый платок, взмахнула им, точно собиралась взлететь.У Святослава неровными толчками забилось сердце.Приказал развернуть свои ладьи носом вниз по течению. С той и другой стороны перебросили канаты, убрали с бортов весла, ладьи сблизились, Святослав, держась за канат, перепрыгнул на ладью жены, за ним несколько дружинников, пробрался по верхнему настилу на нос судна и заключил Малушу в свои объятья.– Здравствуй, княгиня, – произнес он, улыбаясь, после троекратного целования.– Здравствуй, князь мой, – ответила Малуша, не сдерживая слезы радости, и протянула ему сына.– Экой бутуз! – воскликнул Святослав, беря ребенка в руки. – Знатный из него вырастет ратоборец. А где другие?– Спят. С утра все высматривали тебя на реке. Все выспрашивали, когда же тятька покажется. Уморились, тебя дожидаючись.– Что ж, пусть спят – успеется.Вдали показались стены Киева. Забухал вечевой колокол, ему радостно вторили колокола церкви Николая Чудотворца.– Боже! – воскликнула Малуша. – Как давно я здесь не была. Сказывали, князь мой, что козар прогнали… Неужто правда?– Прогнали, – подтвердил Святослав. – Теперь над нами хозяев нет. Теперь мы сами себе хозяева.– Ох, страшно мне, княже! Не рано ли мы вернулись?– В самый раз. Народ должен верить, что мы и дальше никому не уступим. А если семья князя на севере, то и веры крепкой не жди.– Я верю, что бог на нашей стороне, – произнесла Малуша шепотом, отирая глаза шелковым платком.Святослав глянул на нее, нахмурился, ничего не сказал, зная, к какому богу направлены ее помыслы.Ладьи причаливали к пристаням, украшенным полевыми цветами, березовыми ветками. На всем протяжении обрывистого берега виднелся народ. Крики «Слава!» перекатывались от одного края до другого.– Видишь? – спросил Святослав у жены. – Никто их сюда не звал, силком не гнали. Для них возвращение княгини с детьми и радость и надежда. Теперь нас никто не остановит.В самом начале пристани их ждала княгиня Ольга. За нею плотной стеной стояли приглашенные в Киев князья соседних народов, первейшие люди города.Святослав свел жену на пристань, подвел к матери, та с некоторой боязнью приняла у невестки спящего Владимира, расцвела лицом, прижала внука к груди. Произнесла, кланяясь:– Спасибо тебе за сыновей, княгиня.Малуша склонилась еще ниже, поцеловала руку свекрови.– Это тебе, спасибо, матушка, за все добро, что ты сделала для нас. И от сыновей моих, и от меня. А я, если богу будет угодно, рожу еще.На пристань выводили за руки старших сыновей: Святополка и Олега. Княжата щурили заспанные глаза, такие же светло-синие, как у отца с матерью.