Сергей подошел неожиданно, Валерий вздрогнул, услышав его голос из-за спины:

— Война отменяется?

— Возможно, — хрипло ответил Черкасов. — Но смотреть надо в оба. Уверен, они ее ищут. Как волки, блин. Сейчас едем в Домодедово. Вы с ребятами эскортом сзади и спереди. Я по центру. Но аккуратно, не привлекая внимание. Дай ключи.

Ларин недоуменно взглянул на босса.

— Плохая идея. Я вожу лучше, и ты весь какой-то дерганный.

— Нет! — рявкнул вполголоса, будто боясь быть услышанным, Валерий. — Мы будем в салоне вдвоем! С Варей.

Сергей кашлянул.

— У тебя к ней что-то серьезное?

— Нет! — резко вскинул гневные глаза Черкасов и выставил ладонь, как барьер между собой и телохранителем. — Нет… Не лезь сюда. Просто не лезь. По-хорошему.

— Ладно, — угрюмо ответил Сергей. — Не в моих правилах, но тут скажу. Не про тебя эта девочка, шеф. Ты уже проехался по ней, как танк. Всю ее, белую, грязью заляпал. Надеюсь, у нее сил хватит пятна оттереть и жить дальше. Не тронь ее.

— Я не должен перед тобой отчитываться.

— Не должен. Но твои проблемы были бы в два раза меньше, если б она оставалась просто свидетелем. Зрячим свидетелем. И помни, ты сам выдал мне разрешение набить тебе морду.

Черкасов стиснул зубы.

— У меня хорошая память.

— Только мозги иногда набекрень. Ладно, она идет, — кивнул Сергей. — Распоряжения будут?

— Делай свою работу. Головой отвечаешь.

— И почему никто никогда не вспомнит про мою чудесную пятую точку? — пробурчал Ларин и пошел командовать телохранителями.

* * *

Ночная Москва жила и суетилась, мелькала огнями шоссе и фарами деловито мчащихся машин. Будто днем, разве что без пробок…

Кажется, Варя не догадывалась об эскорте. А Валерий не сказал. Он вообще почти ничего не говорил, только спросил, привезет ли подруга загранпаспорт. Варя удивилась:

— Он у меня, конечно, есть… Но я ей не говорила. Зачем?

— Так, — буркнул Валерий и обратил внимание, что она вся сжалась. — Ты чего?

— Замерзла, — призналась Варя.

Валерий на ходу стянул с себя куртку, на светофоре укрыл Варю.

— Что ты, не стоило, — пробормотала она.

— Выброси в окно. — Черкасов уткнулся в дорогу, в сердцах думая, что ни хрена она его не простила, схватилась за правильное слово и всё. Удивился сам себе, что это его задело. Какая, в принципе, разница? Кто они друг другу? Никто. Жертва и изверг. Но она жива, он не виновен в ее смерти… Слава лосю! Баланс восстановлен. Почти… Она пока всё так же не видит.

Вроде бы паника должна была отступить, но эго продолжало больно царапаться когтями по горлу. Радость упорхнула так мимолетно, что Черкасов ее почти не заметил. Зато украдкой вернулось раздражение — Варя не обвиняла открыто, но брезговала им. Лучше б орала, как тем утром. Всё было бы ясно.

Но перед ее показным прощением и потусторонней силой, и странными словами, и его собственной, не остывшей пока совестью, Валерий оказался беззащитным. А каждое Варино «нет» было испещрено иглами и занозами.

Может, и правда, пусть едет, куда хочет? Черт с ней…

На следующем светофоре Валерий вспомнил о подогреве сидений. Нажал кнопку.

— Скажешь, когда будет жарко.

Варя не ответила. Он повернул голову и оторопел: она спала, как ребенок, поджав ноги и чуть ли не целиком свернувшись под его курткой. Приткнувшись полубоком и сложив под одну щеку ладони, другой Варя касалась воротника его куртки. Светлые пряди упали на лоб, прикрыв ссадину. Луч уличного фонаря подсвечивал ее макушку, и всё в Варе было полно трогательной, нежной детскости: и чуть приоткрытые губы, и мерное сопение, и изящное розовое ушко…

Ворчливая досада Черкасова тотчас растворилась где-то в области сердца, и внезапная мягкость обрушилась на него, словно его макнули с размаху во взбитые сливки огромного торта. Неожиданно, нежно и по лицу — так, что и за шиворот попало…

«Разве может заснуть человек так рядом с тем, кому не доверяет, кого ненавидит?» — нашептало сердце, задевая новые струны души.

Вытерев со лба проступившие капли пота, Валерий подумал, что не имеет права расслабляться — он заявил об ответственности. Даже договор, черт его побери, подписал. Что бы Варя ни сказала, она нуждается в защите. Может, потому и говорила всё так, что защита нужна ей отчаянно, безо всяких его «но» и «если».

Кто-то просигналил позади. Валерий увидел зеленое око светофора и нажал на педаль газа. Глянул еще раз на пассажирку и, решив, что в такой позе у нее может заболеть шея, с помощью кнопки приопустил спинку сиденья.

Чувство ответственности позволило Валерию вздохнуть во все легкие, расправило осанку и дало новое направление мыслям. Еще не доехав до аэропорта, Черкасов уже точно знал, что и как будет делать дальше.

* * *

На стоянке недалеко от аэропорта, подальше от камер видеонаблюдения Валерий припарковался и выскользнул из автомобиля. Приложив палец к губам, жестом велел телохранителям окружить внедорожник по периметру и охранять. Сам отошел подальше, чтоб не разбудить Варю, и набрал секретаря.

— Алло, — ответила сонно Леночка. — Что случилось, Валерий Михайлович?

— Извини, что разбудил. Срочно выясни список безвизовых стран. Условия въезда, документы. Из них выбери те, с которыми не заключен договор об экстрадиции с Россией. Третье, из них же выбери те, где есть продвинутые глазные клиники. Где лечат истерическую амблиопию.

— Что? — опешила Леночка и сразу взбодрилась.

Черкасов повторил.

— Еще. Бери такси и езжай ко мне, в Барвиху. Я распоряжусь, чтобы тебя пропустили. Соберешь мои вещи. Самое необходимое. Ты умница, сообразишь. Еще заберешь у Морфина — он там — документы на подпись. И в комнате на третьем этаже все женские вещи, что есть, упакуй в чемодан. На другом такси езжай домой, а потом в Домодедово. Это очень срочно. И никому ни слова.

— Как всегда, Валерий Михайлович.

— Спасибо, Лена, — искренне сказал босс. — Ты мой ангел-спаситель. Я в долгу не останусь. Ближайшие дни меня в офисе не будет. Постараюсь выйти на конференц-связь.

— Хорошо, Валерий Михайлович. — Леночка ответила улыбкой, судя по изменившемуся голосу.

Черкасов и сам улыбнулся — всё-таки хорошо, когда есть на кого положиться. А затем вновь стал серьезным и позвонил пилоту с распоряжением готовить самолет к срочному вылету. Затем дежурному на посту охраны, сменившему Кира. Дернул Морфина. Небо едва начало сереть. Изо рта вырывался парок, но Валерий не чувствовал холода, он был слишком активен. И вместе с ним никому не удастся сегодня поспать. Разве что Варе.

Он всё устроит наилучшим образом, — решил Валерий и даже не задумался о том, согласится ли с его планами она.

* * *

Ника чувствовала себя героиней шпионского фильма, когда шептала на ухо Женьке Невскому, что Варя жива и скрывается от бандитов. Каких именно, она уточнять не стала. У самой то и дело всплывали воспоминания о верзилах, суетившихся вокруг ночного клуба в ночь исчезновения подруги, и мурашки пробегали по спине. Несмотря на подспудный страх, Нику распирало от предчувствия приключений, и, в чем она бы никому не призналась, — ее одолевала совершенно неуместная зависть. Дело в том, что Варя для Ники была олицетворением интеллекта, морали, целеустремленности и чего-то необъяснимого, что вызывало в Нике желание посмотреть на подругу снизу вверх. «Не от мира сего», — говорила она про Варю с уважением. Ее странные увлечения, из которых понятнее всего была йога — медленная гимнастика под приятную музыку, Ника не разделяла, но выслушивала о семинарах и духовных изысканиях, как подобает подруге. Иногда даже почитывала ее книжки.

Что касается собственных похождений, то Ника рассказывала Варе наиболее пристойную их часть — пересказ событий ужимался, порезанный внутренним цензором, как худсоветом в Советском Союзе, где секса не было.

К слову сказать, Варя никогда ее не осуждала и на духовном росте не настаивала, она ведь тоже мечтала о любви и браке. Но, выслушивая ее постулаты и требования к избраннику, Ника была готова предположить, что подруга скорее зачнет от Святого Духа, чем найдет кого-то более-менее подходящего. И хотя с Варей нельзя было затусить до утра или неприлично напиться, Ника подругу очень ценила, считая, что рядом с ней сама становится лучше.

«Ее мне мама послала», — верила Ника, с болью в сердце вспоминая о покойнице, и искренне принимала Варю как собственный камертон правильности. Поэтому сейчас, когда пальма первенства в приключениях на ту самую точку, коей Ника чрезвычайно гордилась, перекочевала к Варе, Ника расстроилась, ибо была в этом насмешка судьбы.

Тщательно притоптав каблуком простонародную «жабу», Ника переключилась на дела. Понимая, что подруге понадобятся деньги, она развела бурную деятельность. Причем «под прикрытием». Отправила младшую сестру к соседке новой любовницы Вариного папы якобы с опросом от молодежного движения. На самом деле, для того, чтобы он перезвонил на телефон Никиной соседки. Сама же к Валентине Ивановне через площадку заговорщица пошла в бигуди, халате и с пустой солонкой. «Мало ли, вдруг за мной следят? А телефоны прослушивают?» — думала Ника и, ловя экстатические покалывания азарта, чувствовала себя по меньшей мере Матой Хари.

Варин папа, Константин Васильевич, жутко разволновался от новостей и сказал, что едет за дочкой сам. Нике стоило проявить чудеса переговорного искусства, чтобы убедить мужчину не ехать.

— Мы продали с Лёлей дачу, — наконец, вздохнул Варин папа. — Я передам деньги с твоей сестрой. Позаботься о Варе, пожалуйста.

— Обязательно, — заверила Ника. — Вы только не волнуйтесь. Я сразу вам звонить не буду, но потом смску точно напишу.

* * *

В последний раз проверяя перед выездом в аэропорт вещи, Ника услышала звонок.

— Вы подруга Варвары Невской? — спросил приятный баритон. — Вероника Кандыба?

— Да.

— Валерий Черкасов беспокоит, если помните «Дримсеть», владелец. Я хотел бы поговорить о Варе.

Никины брови взлетели от изумления вверх, и она присела на чемодан сверху. Тот самый московский спонсор, о котором она читала в светской хронике, как простой смертный, принялся рассказывать ей о травме головы у подруги, о необходимости вывезти ее за границу, для чего собственно нужен был загранпаспорт. А Ника думала, что вся эта история совсем не наглая шутка судьбы, а скандальная жизненная несправедливость. Варе-то зачем миллионер? Ей бы просветленного йога, чтобы вместе мантры петь…

— Учитывая, что всё это небезопасно, передайте моему человеку в аэропорту Варины вещи и документы. Сами не приезжайте, — начальственным тоном приказал Валерий.

Ника возмутилась, а интуиция подсказала, что он чего-то не договаривает. Важное.

— Знаете, меня подруга попросила приехать. Не документы передать. Значит, я приеду. О вас, кстати, она ничего не говорила.

— Вы не поняли! Это не поход в ночной клуб! И совсем не шутки! — зарычал Черкасов, а Ника почувствовала к нему неприязнь. Вспомнилось, что Варя звонила из байкерского клуба, и что она скрывалась от кого-то. Может, от этого самого Валерия в том числе.

В дверь позвонили.

— Мне пора идти, — сухо ответила Ника и отбила звонок.

На пороге стоял Егор. Девушка чмокнула его в щеку и, не выдавая тревоги, защебетала:

— Как хорошо, что ты уговорил меня не брать такси.

Егор поймал ее в свои объятия и поцеловал в губы.

— Не хочу, чтобы ты уезжала. Зачем тебе эти командировки?

— Клиенту нужен переводчик, — бодро врала Ника. — Он наш постоянный. Какой-то там партнер приезжает.

— В Москве переводчиков нет, что ли?

— Не ворчи. Я же не навсегда уезжаю, — пропела Ника и взъерошила его короткие волосы.

Она указала на чемодан в спальне, и Егор послушно понес его вниз по лестнице. Ника проверила газ, свет и воду, прижала к бедру сумочку, почувствовав под ладонью пухлую пачку купюр. Нике показалось, что кожа и атлас косметички не скроют от посторонних глаз деньги. Стало боязно. Но девушка поправила прическу перед зеркалом, стряхнула пылинку с изящных сапожек и побежала догонять парня.

Всю дорогу в аэропорт Ника думала о разговоре. Загранпаспорт Вари она взяла и так, интуиция подсказала. Но что-то неприятное скреблось в душе, и привкус шпионского романа больше не радовал. Хотелось забрать Варю подальше от этого сноба и кучи злых дядек. Получится ли?

— Побудешь со мной до самой регистрации? — попросила Ника.

И Егор расцвел в ответ.