Мне трудно понять, как вписывается в наше тематическое путешествие Стена плача. Вроде, к христианству она отношения не имеет, а христианство не имеет отношения к ней. Ну, в самом деле – полуразрушенная стена Второго иудейского храма является в большей степени политической ценностью. Ведь если копнуть глубже, то мы можем понять, что в иудаизме фетиши запрещены. Кроме написанного текста молитвы, ни к чему иудеи больше не испытывают трепета, не молятся на картинки или статуэтки, а тут вдруг – целая стена. Хотя, конечно, они молятся не на стену, а у стены, что имеет принципиальное значение. Сама стена ничто, а вот место ее дислокации – священно.
Термина Стена плача нет ни в одном языке, кроме русского и арабского. На самом деле она называется Западной стеной или Ха-Ко́тель ха-Маарави. Если ты заблудишься, и тебе приходится спрашивать встречных о том, как дойти до стены, то дословный перевод не поймет никто – ни на английском, ни на иврите. Поэтому спрашивать следует Котель, и тебе сразу же укажут нужное направление.
Но, если ты владеешь арабским, то тебя поймут, потому что как раз арабы и назвали это место Стеной стенаний, когда увидели, как иудеи рыдают и кричат, оплакивая разрушенный храм. Они же хотели бы получить эти руины в свою собственность, потому что в Коране написано, что пророк Мухаммад привязал своего легендарного коня Бурака как раз к этой стене. Но дело в том, что еврейское присутствие на Храмовой горе подтверждено раскопками, найденными монетами, печатями и утварью с надписями на иврите, а вот фантазии пророка Мухаммада не подтверждены ничем, кроме того, что он увидел путешествие в Иерусалим во сне и коня увидел тоже во сне. Сон против реальности, фантазия против истории.
Для молитв отведен небольшой кусок строения, длиной всего в пятьдесят семь метров, но сейчас часть его закрыта лесами, там копаются археологи. Существует еще несколько фрагментов стены, но они закрыты домами и подойти к ним сложно.
Вообще, к этому сооружению у меня двоякое отношение. С одной стороны, я признаю стену идеологической границей, не позволяющей агрессивному исламу вторгнуться в Иерусалим, но если бы не существовало арабо-израильского конфликта, то я был бы склонен согласиться с мыслями Сатмарского рабби Йоэля Тейтельбаума, утверждавшего, что это никакая не святыня, а фетиш. Конечно, в продолжение своих мыслей он добавлял, что Израиль может быть создан только после прихода Машиаха, с чем я уже согласиться не могу. Ребе был антисионистом. Хотя другое его утверждение, что иврит не может быть языком общения, а только молитв, меня вполне устраивает. Но нет в мире совершенства и нет ни одного человека, мысли которого устраивали бы полностью. Это я тебе рассказываю только для того, чтобы ты понял – не все ортодоксальные иудейские течения согласны друг с другом. Хотя, конечно, они немного дружнее, чем христиане.
Несмотря на все разговоры о строительстве Третьего храма, взамен разрушенного – никто ничего строить не собирается. Существуют даже какие- соглашательские теории, что Третий храм будет построен в «душах». Одни говорят, что надо дождаться мессию, чтобы начать строительство, другие, что строительство само по себе может мессию приманить. Но, чтобы там ни говорили, с тех пор евреи храмов не строят. Синагога храмом не является, на иврите называет «бейт кнессет» - «дом собраний», обычный молитвенный дом или даже клуб. Потому что при синагогах бывают детские сады, библиотеки. Там проводят концерты, читают лекции и часто имеется даже зал торжеств.
Глава эта – заключительная и для меня сложная. Стену я видел в первый и последний раз ровно двадцать лет назад. Тогда проход к ней был свободный и не существовало разделения на женскую и мужскую половины. То, что я увидел сейчас повергло меня в уныние, потому что «новая» Стена плача служила доказательством того, что в Израиле укрепляются клерикалы и правление Натаниягу явно не идет на пользу стране. Во-первых, с двух сторон появились крытые проходы, где проходит досмотр, причем не только на предмет терроризма и нежелательных предметов, но еще и досмотр религиозный. И работники довольно грубо унижают туристок, требуя прикрыть плечи и другие оголенные места. Это очень неприятно, потому что в иудаизме «оголенными местами» являются также пальцы ног – их следует прикрывать. Ну и, конечно, хамский тон тоже сбивает любой настрой и уничтожает интерес.
Честно говоря, у меня и не было особого интереса щупать эту стену, я ее уже видел, осязал и все понял. Но в группе царил ажиотаж. Ты, наверное, думаешь, что эти туристы из далекой России приехали любоваться иудейскими древностями? Еще чего придумаешь? У них был чисто утилитарный шкурнический интерес. Я не знаю, откуда пошло это поверье, что руины храма творят чудеса и исполняют желания, кто придумал пихать в стену записки, которые перед каждым шабатом или праздником, приходится выковыривать и сжигать, но факт остается фактом – к Стене плача идут словно к фее или Гудвину, исполняющему желания. И как бы им не объясняли, что место это чисто иудейское, и если вдруг кто-то, действительно, получит некое материальное или моральное вознаграждение – то это будет, непременно, иудей, ничего не помогает. Там, на христианских святынях они молились о спасении душ, а здесь – они пришли за исполнением желаний. И можно только догадываться, какие желания прописаны в этих записках. Думаю, что самые земные. И такое простодушие не кажется мне смешным. Дремучая языческая вера в чудеса победила здравый смысл. Я вдруг вспомнил, что и у могилы царя Давида за стеклом лежали записки. Неистребимое желание усидеть на всех стульях сразу, получить все, что можно от города трех религий, выпотрошить его, как рыбину, которую умножил Христос, чтобы потом, уехав в свои страны, начать требовать от Израиля уступок на международной арене и поливать евреев грязью с амвонов церквей, призывая к их уничтожению.
В своих размышлениях, как ты можешь догадаться, я дошел и до совершенно абсурдистской версии. Западная стена была построена Иродом Первым Великим для укрепления Храмовой горы. А другой нехороший иудейский царь с тем же именем в свое время отрубил голову Иоанну Предтече. С тех пор имя Ирод стало в Христианстве нарицательным, так же, как и имя Иуда. Поскольку христианство склонно персонифицировать все свои святыни и за каждой из них закреплять определенно святого, то молясь на стену они, по сути, молятся на царя Ирода. А как же известная фраза, что «нельзя молиться на царя Ирода»? Либо крестик снимите, либо трусы наденьте.
Да, я знаю, что пока существуют религии будет существовать и вражда. За фантазию, за мертвое слово люди будут продолжать унижать друг друга, убивать, не сознавая всей глубины абсурда. А все добрые помыслы и действия во имя бога, все священные порывы продолжат оборачиваться махровым эгоизмом и средством «спасения» лишь собственной души, существование которой до сих пор никем так и не доказано. Возведенная в веках религиозная махина при ближайшем рассмотрении оказывается мыльным пузырем чудовищный размеров, из-за своей величины кажущимся значительным и пугающим.