Предисловие

Прошло всего три года со дня смерти героя этой книги Шабтая Калмановича, и живы еще все те, кто его хорошо знал. Я пишу предисловие и стараюсь представить реакцию тех или иных людей, которые прямо или косвенно появляются в этом тексте. Возможно, что и сам образ, столь любовно мной выписанный покажется им совсем не похожим на того, которого они любили или ненавидели. А я вот никогда его не знал лично, никогда не встречал, и даже о его существовании услышал лишь год назад, когда мне предложили о нем написать.

Информации оказалось предостаточно, но вся она была настолько противоречивой, что нечего было и думать о том, как все это объединить на основе одной канвы. Поэтому, я решил обыграть, именно, эти противоречия. С таким подходом дело пошло легче. Я мог спорить, доказывать, выдвигать версии, и все это, в конце концов, сложилось в общую логическую цепочку. Стало явным то, что было скрыто под ворохом бесполезных слов. Я не утверждаю, что моя реконструкция является наиболее правдивой, но, как мне кажется, паззл сложился.

В этой книге я рассказываю только о том периоде его жизни, который представляется наиболее загадочным. О том, что делал Шабтай Калманович во времена своей африканской эпопеи и, следующих один за другим, двух арестов – в Англии и в Израиле. То, что этому предшествовало – известно более, и особых вопросов не вызывает. А то, что произошло потом в России, оказывается настолько нелепым, что я не рискну даже пытаться отвечать на все вопросы. Хотя, скажу по секрету, что вся дальнейшая жизнь моего героя крепко-накрепко связана с теми событиями, которые я пытаюсь реконструировать.

Кроме того, мне очень нравится мой герой. И тот образ, который я для себя создал, и реальный Калманович. И мне обидно, что ныне в России из него лепят совсем иное. Обычного криминального авторитета. Возможно, что для многих это может показаться убедительным, и человечество потеряет образ гениального авантюриста, лидера по своей сути (а лидеров и вообще не так уж и много), фигуру, которая поднялась над общей массой. Калманович сумел сделать немало, но он сделал бы еще больше, если бы не оказался пешкой в политической игре. Он стал жертвой собственной болтливости и «погорел» на такой малости, как слух о том, что в 2012 году опубликует свои мемуары. Мемуаров нет, но нет гарантии, что они не существуют, и что, рано или поздно, не всплывут на поверхность, хотя бы в виде аудиофайла.

Скорее всего, что больше я никогда не вернусь к этой теме, потому что предпочитаю писать художественную литературу. Эта книга – всего лишь эксперимент, но в свете текущих событий, лично для меня, эксперимент опасный. Может быть, они заставят хотя бы кого-то взглянуть на моего героя другими глазами, и не через очки, предложенные идеологическими лидерами современной России.

В предложенном материале, я описываю лишь небольшой период жизни одного из самых таинственных людей конца ХХ века. Сопоставляю версии, привожу ссылки. И при этом явственно ощущаю, что для кого-то вся моя работа окажется пустой тратой времени, а для кого-то бомбой. Но не опубликовать это я просто не могу. Особенно теперь, когда все услышали о гибели одного из фигурантов «дела Калмановича» Аслана Усояна, промышлявшего под кличкой дед Хасан. Скорее всего, и это убийство раскрыто не будет. Ну, или будет «раскрыто» так, как удобно властям. Я ни секунды не сочувствую деду Хасану и другим представителям русской мафии, но отдаю себе отчет в том, что подобные убийства часто означают некий передел влияния в криминальных кругах России, а заодно далеко не косвенно проходят по высшим эшелонам власти. Впрочем, судить вам.

2 ноября 2009 года пуля поставила точку в жизни нашего персонажа, точнее это была не одна, а целых двадцать пуль, восемнадцать из которых засели в теле нашего героя, превратив его черный «Мерседес» в катафалк. Наше повествование начинается с этого события, которое стало концом жизни Калмановича, но отнюдь не концом нашей истории. Мертвое тело человека-загадки продолжает будоражить СМИ всего мира, заставляя выискивать причины и выстраивать версии – то фантастические, то нелепые, а то и недалекие от истины. Причем ни одна из них так и не нашла своего подтверждения. И теперь, три года спустя после его гибели, мы все еще не имеем ответа на вопрос – «кто заказал Шабтая Калмановича?».

 

Часть первая. Шабтай Калманович. Африка.

Говорят, что Фортуна сыплет дары через дуршлаг, главное встать под дырку и не делать лишних движений. Наш герой знал это правило, и ухитрялся из самой малой случайности выдавливать массу пользы лично для себя. Даже в том случае, если эта случайность имела к нему самое отдаленное отношение, а то и вовсе, никакого не имела. Работа на израильские партии хоть и не принесла Шабтаю большого успеха на политической ниве, но он сумел сохранить множество связей с нужными людьми, которые впоследствии нещадно эксплуатировал.

В истории человечества нередко появлялись люди, наделенные различными талантами. Шабтай Калманович был обладателем таланта редчайшего – он умел видеть связи. Я бы назвал такую способность – сильно развитой интуицией, умением видеть движения, часто скрытые от чужих глаз, и по ним восстанавливать истинную суть событий и расстановку сил. Попадая в любое человеческое сообщество, он тут же находил свою нишу, в которую постепенно стягивал все нити управления этим мирком. Случалось, что информация просто просилась в руки, и тогда грех было бы не использовать ее в своих интересах. Прибавьте к этому обаяние, перед которым мало кто бы мог устоять – и вот вам портрет великого комбинатора конца ХХ века.

Он смотрел в окно автомобиля и никак не мог наглядеться на скалистые берега, с которых черные валуны словно скатились в океан, да так и застыли, омываемые волнами, окрашенными небом в ярко-синий цвет. Шабтай привык жить у моря, но океан казался чем-то совсем иным. Казалось, что даже воздух здесь совсем другой – более свежий. Возможно, что необычайную новизну придавала всему и та миссия, которую он готовился совершить. То дело, ради которого он поставил на кон все, что успел построить для своей карьеры в предыдущие годы. Если бы это дело провалилось, то, скорее всего, Шабтай так и остался бы в тени Флатто-Шарона. Но разве человек с таким умом и такими талантами рожден для тени? Разве он рожден для того, чтобы просто подталкивать к вершинам власти других? Помилуйте, это было бы очень обидно. «Смешно», – беззвучно проговорил он одними губами, – «и глупо» добавил уже про себя. Окружающие часто замечали, что он, во время езды, словно уходил в себя. И будто бы даже разговаривал сам с собой, хотя никто не слышал ни слова. Разве они могли знать, что мелькающие картинки за окнами машины настраивали предприимчивого и напористого Шабтая на мечтательный лад, и он, в эти минуты передышки, уносился мыслями в дальние дали, в свое возможное будущее. И тогда его рот изменял форму, складываясь в жадную гримасу, как в предвкушении вкусного обеда. И беззвучно шевелились пухлые губы, словно пережевывая все, что только оказывалось в поле его мысленного взора. У него всегда был здоровый аппетит и неуемные амбиции.

Африка очаровала Калмановича. Не только красотой пейзажей и разными диковинами, о которых так любят рассказывать путешественники. Звериное чутье подсказывало, что этот континент, поделенный на такие молодые государства, является непаханым полем для талантливого дельца. К тому же недра его напичканы такими богатствами, а народы настолько простодушны и дики, что, именно, здесь, можно заложить основы сказочного благосостояния, которое не снилось и саудовскому шейху. И путевкой в этот рай должна была стать предстоящая сделка – итог двухлетней напряженной работы. Шабтай блаженно потянулся и откинулся на мягкое сиденье.

Так начал разворачиваться первый акт африканской эпопеи Шабтая Калмановича, впоследствии оказавшейся самым удачным временем его жизни.

Называя себя эмиссаром Флатто-Шарона, Каламанович, под шумок, проворачивал и собственные дела и делишки. Сейчас бродит множество легенд о том, что, именно, Калманович «придумал» освобождать известных узников Сиона в обмен на шпионов из восточного блока. Я, к сожалению, не могу ни подтвердить, ни опровергнуть такие заявления. Хотя эти рассказы не раз опровергались властями. Возможно, что этого никогда и не происходило, но с другой стороны, такие опровержения могли оказаться и политической ложью. Достоверно нам известно лишь то, что Шабтай Каламнович, действительно сумел добиться освобождения Мирона Маркуса из Мозамбикской тюрьмы.

Эта история произошла, как нельзя, кстати, впрочем, как и все остальные истории, в которых Калманович, так или иначе, принимал участие. Израильтянин Мирон Маркус, занимавшийся бизнесом в Африке, вздумал куда-то полететь на частном самолете в сентябре 1976 года. Отвратительные погодные условия и неполадки в моторе вынудили его совершить аварийную посадку на территории Мозамбика. Это было плохой идеей. Маркус угодил прямо в руки активистов просоветского движения Мозамбика, и был арестован по обвинению в шпионаже. А надо сказать, что тюрьмы в Мозамбике далеко не рай. И для европейского человека, не привычного к суровым условиям заключения, часто могут обернуться последним пристанищем на земле. Переполненные камеры, нехватка питьевой воды приводят к вспышкам эпидемий, во время которых умирает добрая половина заключенных. Маркус получил пожизненный срок, и можно было надеяться лишь на то, что срок этот не окажется долгим.

Понимая, что участие в освобождении израильтянина может принести много пользы на тяжелом карьерном пути, Калманович начинает сложные переговоры, словно разыгрывая шахматную партию и используя все свои связи. И выигрывает это, казалось бы, совсем безнадежное дело. Сейчас, я часто представляю себе Шабтая фон Камановича, занятого освобождением Мирона Маркуса, представляю, как оказываясь вне досягаемости чужих глаз, наш герой сбрасывал с лица маску уверенности в собственных силах и умолял судьбу не отнять у него этот шанс. Представляю, как заклинание, он бормотал одну единственную фразу, словно актер, готовящийся к премьере. Ту самую фразу, которую потом в апреле 1978 года впервые произнес вслух на иврите, оказавшись на глухой заставе между Мозамбиком и Свазилендом, завидев полицейских, ведущих к нему Маркуса:

– Являетесь ли вы Мироном Маркусом из Хайфы?

– Да, это я, – прозвучал ответ. Калманович почувствовал, что его отпускает напряжение, не дававшее покоя почти два года. Игра была выиграна, а будущее сулило невиданные до сих пор возможности. Наш великий комбинатор в этот самый момент распахнул для себя врата рая. Он торжественно расписался в документе о получении в руки бывшего узника и тем самым поставил точку в этой истории.

Несмотря на то, что наш герой затратил почти два года на решение этой задачи, и на дьявольскую удачу, которая сопутствовала ему в этом деле. Несмотря даже на триумф, который вознес комбинатора на вершину, он сознавал, что вершина не так уж и высока. Маркус был не самым ценным объектом для арабских спецслужб и, рано или поздно, с ним разобрались бы тем или иным образом. А Калмановича манили заснеженные пики славы, теряющиеся в облаках, потому что кроме неуемной жажды денег, он постоянно испытывал и другую жажду – желание стать могущественным владыкой, который мановением пальца решает – кого миловать, а кого казнить. Думаю, что эта черта его характера и стала потом причиной необыкновенной щедрости, которая исходила не от доброты душевной, а от сознания собственной силы. Ну, пусть не собственной, а силы денег, которые все-таки, принадлежали ему. Эта же жажда позже заманила его и в ловушку, из которой он так и не смог выбраться. А пока, он начал легкий подъем на высокую гору блаженства, ведомый лишь собственными желаниями и прихотями, отбрасывая, как ненужное, все, что могло бы помешать.

Что же приобрел Калманович в результате этой сделки? По сути, не очень многое. Но теперь он оказался вхож в Службу общей безопасности Израиля, и оказался своим человеком в организации НАТИВ, которая являлась бюро по связям с евреями СССР и Восточной Европы. Сейчас эта организация занимается евреями СНГ и стран Балтии.

Понятно, что этот подвиг незамеченным не остался, и уже в начале восьмидесятых Калмановича назначают полномочным торговым представителем в Израиле южно-африканского бантустана, вернее «независимой республики Бопутатсваны» основанной в 1977 году, одного из псевдонезависимых государств, которые белые власти ЮАР создавали для чернокожих в ответ мировому сообществу на обвинения в апартеиде. Как мы теперь знаем, все эти усилия ни к чему ни привели, и к ХХ1 веку ЮАР превратилась в обычное африканское государство, растеряв все свои достижения. Теперь уже никто и не помнит название Бопутатсвана. Да и в те времена оно было признано в мире далеко не всеми государствами, хотя Израиль его признал. Все эти марионеточные государства, входящие в состав Бантустана, являлись сырьевыми придатками ЮАР. Там добывали ванадий, хром, асбест, гранит, и благополучно экспортировались по всему миру. Огромную прибыль приносил экспорт платины. Немало денег собирали, так же, игорный бизнес и проституция, которые были запрещены в ЮАР. Бантустан просуществовал всего семь лет, а потом развалился с приходом к власти Нельсона Манделы и в ходе гражданской войны вошел в состав Южно-Африканской республики. Но все это будет позже.

В отличие от всех остальных «государств» Бопутатсване повезло больше всех. Ей повезло с президентом Лукасом Монгофой. Он ухитрился быстро поднять уровень жизни населения, намного опередив остальные бантустаны. Будучи очень амбициозным, Монгофа мечтал открыть посольства во всех странах мира, но максимум на что согласились некоторые страны, в том числе и Израиль – это на торговые представительства.

Каким образом Калманович ухитрился завязать тесные личные связи с президентом Бопутатсваны Лукасом Мангофой – является для меня загадкой, я могу только предполагать, что познакомились они в период сделки по освобождению Мирона Маркуса. Впрочем, кое-какие слухи об этом знакомстве все-таки просочились в прессу и стали достоянием общественности. Кое-кто утверждал, что все свершилось при посредничестве американского конгрессмена Бенджамена Гильмана, который активно помогал Калмановичу в рамках его помощи «отказникам» СССР. И это бы звучало убедительно, если бы я изначально не сомневался в том, что в те времена сам Калманович «освобождал узников Сиона в СССР». Достоверной информации на этот счет нет. Очень часто намерения, высказанные вслух, но являющиеся при этом лишь намерениями или просто мечтами, обрастают вдруг плотью в глазах толпы и становятся для нее свершившимся фактом. Очень соблазнительно было бы связать факты с вымыслом и представить весь жизненный путь нашего героя логичным, последовательным и безошибочным, но, к сожалению, реконструкция биографии человека часто напоминает не ровную дорогу, без ухабов и ям, а пестрое лоскутное одеяло. Тем не менее, Бенджамен Гильман, действительно, принимал большое участие в судьбе отказников СССР, а Калманович весьма интересовался этим вопросом. Возможно, что они просто встретились в удачное время и в удачном месте.

Делегация свеженького, только что провозглашенного государства Бопутатсвана прибыла в Вашингтон просить признания, и, конечно же, поддержки. США, естественно, поддерживать это государство не намеревались, так как никто на Западе его не признал. Но и отпустить, на всякий случай, без помощи не пожелали. А тут как раз и подвернулся Шабтай Калманович – личность, ни к чему не обязывающая конгресс США. Американским гражданином он не был, но был в состоянии поработать связующим звеном. Вот Гильман и порекомендовал его на эту роль.

Вот что, говорил сам Шабтай Калманович в одном из своих интервью: «Некоторые страны, в том числе и Израиль, согласились только на торговые представительства. И Монготе назначил меня полномочным торговым представителем Бопутатсваны в Израиле. Тогда я начал заниматься бизнесом в его стране – построил стадионы, торговые центры, достроил известную даже в России гостиницу «Сан-Сити» (огромный комплекс Сан-Сити (города Солнца) был выстроен в пустыне вокруг казино, поставленного в этом бантустане потому, что в самой ЮАР тогда игорный бизнес был запрещен). А в Сан-Сити граждане ЮАР могли приезжать свободно.»

– Откуда в этой республике были деньги – надо же за все вами построенное платить?

– Продавали природные ресурсы. Там, например, один из самых крупных в мире рудников платины. «Сан-Сити» приносил сумасшедшие доходы. Кроме того, в гостинице было единственное на материке казино. Все приезжали в Бопутатсвану – всего семьдесят пять километров от Йоханнесбурга.

1980 – 1981 годы можно считать началом моей карьеры как бизнесмена. Я заработал много денег. От десяти до двадцати МИЛЛИОНОВ долларов.

От десяти до двадцати МИЛЛИОНОВ долларов. Неплохой задел для бизнесмена. С тех пор, к чему бы ни прикасался Калманович, все превращалось в золото.

Все перечисленное им в интервью было правдой, но почему-то наш герой умолчал о том, что немалую долю своих средств он заработал также и на том, что давал советы президенту Бопутатсваны по использованию природных ресурсов страны, как для пользы лично президента, так и для своей собственной.

Калманович часто говорил, что его жизнь напоминает кино. И в самом деле, пролистывая страницы биографии, я ловил себя на ощущении, что смотрю длинный приключенческий сериал, каждый раз надеясь, что уж в следующей серии будут, наконец, даны ответы на все вопросы. Но вот, промелькнули последние кадры, а я все еще нахожусь во власти неразгаданных загадок. Каждая часть этого сериала смутно напоминает какой-нибудь голливудский боевик. Например, африканская эпопея ассоциируется с фильмом режиссера Кевина МакДональда «Последний король Шотландии». Но Калманович не повторяет судьбу Николаса Гарригана, ставшего первым советником диктатора Амина и поплатившегося за это. Он становится советником президента Бопутатсваны Лукаса Мангофы, но рассматривает свою власть лишь как трамплин для следующего скачка. В отличие от молодого шотландского врача, Шабтай не склонен строить иллюзии относительно африканских царьков. Он умело играет на их страстях и становится, действительно, доверенным лицом, которое к тому же, знает слишком много и имеет большой вес и известность в Израиле и России. В тандеме с Мангофой, именно африканский президент оказывается ведомым, полностью полагаясь на хитрость и опыт «русского» комбинатора.

Не строя иллюзий для себя, Калманович успешно создает их для других. Под жарким небом, словно роскошный тропический цветок, вырастает другой Калманович – загадочный принц, весь опутанный таинственными связями с сильными мира сего и украшенный драгоценностями, ограбленной им Бопутатсваны. Впрочем, о Бопутатсване можно не жалеть, она и была создана для грабежей. Жаль только, что марионеточный президент Лукас Мангофа об этом не знал, и отнесся к роли правителя со всей, данной ему от природы, серьезностью, мечтая о создании посольств по всему миру.

В последующие годы этот капитал лег в основу его мировой бизнес империи и позволил Калмановичу окружить себя и своих родных сказочной, если не сказать, варварской роскошью. Замок во Франции, дом в Тель-Авиве, собственный самолет… К слову сказать, его прилет в Израиль в качестве уполномоченного дипломатического представителя Бопутатсваны с верительными грамотами от президента Лукаса Мангофы и с претензией стать послом этой страны – произвел сенсацию. Но, к сожалению, Израиль не признал государство Бопутатсвану, и поэтому никаких дипломатических представителей не могло быть и в природе. Конечно, Калманович об этом знал, его вполне устраивала должность полномочного торгового представителя, но просто не мог удержаться от такого театрального действа, потому что по природе своей был лицедеем и авантюристом. Во всяком случае, он испил удовольствие от триумфа полной чашей и, словно в отместку израильским властям, выстроил на свои деньги в Тель-Авиве красивое здание, названное «стеклянным дворцом», в котором устроил личную резиденцию и неофициальное представительство Бопутатсваны.

Аппетит приходит во время еды, а аппетит такого человека, как Калманович растет в геометрической прогрессии. Вскоре, Бопутатсвана показалась ему слишком тесной. Не было в ней того размаха, который рисовала буйная фантазия, да и, обладая острым чутьем на неприятности, Калманович чувствовал, что скоро от этого марионеточного государства останется одно воспоминание. Поэтому он начал как шмель, подыскивать для себя более медоносный цветок, и нашел его совсем рядом. Соседнее государство Сьерра-Леоне на пустом месте, как Бопутатсвана не образовалось. Там уже давно имелись свои вампиры от власти.

Сьерра-Леоне грабил Ливан. Группа богатых ливанских бизнесменов во главе с Джамилем Саидом Мохаммедом давно уже прибрала к рукам «бесхозную страну», буквально, напичканную алмазами. Деньги поступали на счета вечно голодной Организации Освобождения Палестины. Питались из этой же кормушки шииты Ливана. И даже лично Набби Берри, тогда лидер военизированной шиитской организации «Амаль». Той самой организации, в которой сделал первые шаги шейх Хасан Насралла.

Пока Калманович рассказывал сказки о крокодиловой ферме, говоря то одно, то другое, никто бы и не мог подумать, что этот человек, в буквальном смысле, совершит революцию в Сьерра-Леоне. Милый толстяк в одних интервью доверительно сообщал, что обожает крокодилов и сделал ферму при отеле, чтобы и туристы могли любоваться этими «чудными животными», то утверждал, что разводит крокодилов, исключительно, для производства кожи, что вообще не могло быть правдой. Крокодилы растут очень долго, а Калманович предпочитал быстрые деньги. И в этом случае он говорил: «Я крокодилов не переношу. Они же кушают собственных детей. Питаются раз в неделю. У нас был старый крокодил, очень длинный – метров восемь. У него не хватало лапы. Так ему кидали осла – и он его пожирал. Крокодилы сообразительные. Запоминают человека, который их кормит». Пока журналисты размышляли над непостоянством Калмановича, и предавались рассуждениям о крокодилах, он вершил за их спинами другие дела. Возможно, что именно эта способность отвлекать прессу от истинного положения вещей, привела к тому, что теперь мы с трудом можем разобрать, какая информация о жизни нашего героя правдива, а какая придумана лишь для того, чтобы затенить истину.

Во время интервью Калманович очень любил бросить вскользь – «вокруг меня много легенд». И тут же начинал перечислять все вымыслы о себе, перемешивая их с правдой. В таком салате терялась последняя связь с реальностью: «В интернете столько чепухи! Всюду пишут, что я разбогател на торговле бриллиантами из Сьерра-Леоне, что у меня были прииски. Полная ерунда. Сроду не торговал бриллиантами! Был еще миф, но с ним покончено – время развеяло».

О том, как он попал в высшие эшелоны власти в Сьерра-Леоне, Шабтай Калманович рассказывал так. Ему, как всегда, повезло. Он и вообще был везунчиком по жизни. Совершенно случайно, в самолете он познакомился с женой главнокомандующего армией Сьерра-Леоне Джозефа Момо Анной Момо в девичестве Фатмата. Возможно, что прежде, чем завязать знакомство он навел справки, возможно, даже, что и в этот самолет он попал неслучайно. Но факт, остается фактом, Калманович познакомился с этой дамой, пригласил ее в Израиль, несомненно, очаровал, и добрался-таки до ее мужа, который интересовал его гораздо больше жены.

Момо был профессиональным солдатом. Он быстро сделал карьеру, поднявшись до звания генерал-майора. Ко времени встречи нашего героя с госпожой Момо, Джозеф Момо уже командовал армией Сьерра-Леоне. В тот год в Сьерра-Леоне должны были состояться выборы. Калманович убедил Момо выдвинуть свою кандидатуру в президенты. Президент Сиака Стивенс слыл диктатором, он устранял политических противников, но экономика страны при нем окрепла, и был принят ряд реформ для объединения этнических групп, населяющих страну и вечно между собой враждующих. В 1985 году он решил отойти от дел, но к тому времени почти все его политические противники исчезли со сцены, поэтому Момо оказался, как нельзя кстати, рядом.

Избирательной кампанией Джозефа Момо руководил Калманович. Он же присутствовал и на церемонии принятия присяги. С одной стороны, Калманович добился некоего «произраильского» переворота в стране, сумел поделить сферы влиянии с арабскими странами. Но с другой – Момо оказался совсем не тем президентом, который был нужен стране. Под влиянием Калмановича Момо отнял у Джамиля Саида Мохаммеда лицензию на право добывать алмазы в Сьерра-Леоне, и, самое главное, лишил влияния ливанских бизнесменов, которые собирались превратить страну в оплот Организации Освобождения Палестины. Лицензия досталась Калмановичу, и им была организована самая большая кампания в стране – «Лиат», названная в честь его дочери. Как все это можно соотнести с утверждением Калмановича: «Полная ерунда. Сроду не торговал бриллиантами!», мы не знаем.

Но, как руководитель, Джозеф Момо оказался чрезвычайно слабым. Не разбирался он и в экономике. И хотя он не был диктатором и во времена своего правления не уничтожал оппозицию и личных врагов, страна оказалась на грани хаоса. Валюта резко упала в цене, он не мог позволить импортировать бензин и мазут, и страна осталась без электричества на долгое время. Результатом его политики стала гражданская война 1991 года, и ни новая конституция, предусматривающая многопартийную систему, ни растворение трайбализма (форма общественно-политической племенной обособленности, выражающаяся в формировании органов государственной власти на основе родо-племенных связей) и никакие новые реформы уже не смогли ему помочь. Момо был свергнут в результате военного переворота под предводительством Валентина Штрассера 26-летнего армейского капитана в апреле 1992 года. Бежал в Гвинею, где и умер в 2003 году.

Вернемся к драматическим событиям тех лет. С приходом Момо к власти, Джамиль начал склонять его на свою сторону. Например, он убедил президента пригласить в страну Ясира Арафата. Арафат приехал, и с места в карьер, предложил несколько миллионов долларов для создания в стране тренировочных лагерей ООП. Но в это же самое время, лоббисты подталкивали Момо к укреплению связей с Израилем, поэтому он отказал Арафату, и это стало началом конца ливанского господства в Сьерра-Леоне. В 1987 году Момо официально объявил, что помешал попытке государственного переворота с участием Джамиля, и вице-президента Френсиса Мина, своего близкого соратника. Мина был осужден за измену и повешен. Джамиль бежал из страны и находился в добровольном изгнании во время всего правления Момо.

Совершив такой «переворот», президент Момо начал налаживать собственные связи. На алмазы Сьерра-Леоне, кроме Ливана имел аппетиты и Израиль, и такое партнерство оказывалось выгодной альтернативой для правительства страны. Одним из первых инвесторов оказался Шабтай Калманович, к которому Момо испытывал особенную симпатию и признательность. Он создал предприятие, о котором мы уже писали выше – «Лиат» – финансовую кампанию. К слову сказать, кампания была не особенно мощной в коммерческом плане. Большая часть контрактов была заключена с правительством Сьерра-Леоне, и многие проекты, объявленные с помпой, никогда не были начаты. Сферу интересов Калмановича составляли бриллианты и еще, возможно, наркотики. Также им был создан офис по скупке алмазов во Фритауне. Сначала все эти партнерства в алмазной промышленности приносили лишь пользу. К концу 1987 года экспорт увеличился на 280 процентов. Однако незаконные производство и экспорт ни на каплю не уменьшились. В конце концов, было обнаружено, что Калманович использовал Сьерра-Леоне для того, чтобы обойти наложенное ООН эмбарго в отношении Южной Африки на оружие, золото и алмазы. Возможно, это были лишь слухи, месть опального Джамиля, который сделал все, чтобы опорочить имя Шабтая Калмановича в деловом мире, и посеять сомнения в его порядочности.

Однако, положение Шабтая Калмановича в Сьерра-Леоне было более прочным, чем в Ботутатсване. А связи более надежными. Кроме бизнеса он занимался так же и дипломатией, выезжая за рубеж с различными миссиями в составе многих делегаций. Ездил он и в Советский Союз. В то время СССР много помогал молодому африканскому государству с самого момента обретения им независимости в 60-х годах. Даже было основано училище для обучения специалистов этой отрасли. Калманович участвовал в переговорах о предоставлении СССР прав рыболовства у западного побережья Африки. Многие годы советские рыбаки промышляли у берегов Африки. В 1991 году в Сьерра-Леоне началась гражданская война, а Советский Союз распался. В связи с этими событиями отношения между странами прервались.

 

Часть вторая. Лондонский арест.

Нам повезло жить в то время, когда, казалось бы, незыблемый социалистический строй дал основательную трещину. После веселой «пятилетки пышных похорон» к власти в СССР пришел Михаил Горбачев. В наследство ему достался старый государственный механизм, в котором все правительство давно уже представляло из себя набор бибабо для кукольного театра, являясь народу лишь в качестве икон, долженствующих напомнить о том, что социалистический строй жив и страна движется семимильными шагами к коммунизму. Десятого марта 1985 года умер Черненко, и встал вопрос о том, кто станет его преемником. Тогда еще никто не знал, что смерть Черненко повлечет за собой и развал огромной страны. На первом же официальном заседании политбюро слово взял Громыко. И незатейливо произнес: «Когда думаешь о кандидатуре на пост генерального секретаря, конечно же думаешь о Михаиле Сергеевиче Горбачеве». Естественно, что все было решено заранее, на неофициальном заседании Политбюро, когда было принято решение о том, что председателем комиссии по проведению похорон Черненко будет Михаил Горбачев. Такова была традиция – преемник обычно первым шел за гробом усопшего вождя. Тогда еще никто и не догадывался, что на теплом месте генсека-идола оказался вдруг реформатор.

Но ветхое здание государственной власти трогать было нельзя. Первая же попытка реформировать СССР привела к его развалу. Введение гласности и свободы слова и печати положило конец иллюзиям народа – строителя коммунизма. Поутихло тусклое пламя «холодной войны», Запад и Америка стали ближе, когда в какой-то момент вдруг открылись границы и бывшие граждане СССР сначала робко и со страхом, а потом уже более уверенно кинулись на завоевание мира. Наш герой, конечно же, не преминул воспользоваться возникшей прорехой. Старая добрая Родины манила его своей экономической неискушенностью. Он жаждал применить свои таланты на непаханых целинных просторах развалившейся страны. Сначала, он старался действовать в рамках закона, и проводил множественные международные обменные сделки со странами Африки. На него так и сыпались заказы советского Внешторга. Платили неплохо. Известный певец Иосиф Кобзон стал его партнером по бизнесу. Хотя партнерство их было недолгим. В день убийства Шабтая Калмановича Кобзон заметит: «Наши дороги разошлись из-за непонимания». А тогда в 1985 году они считались еще близкими друзьями.

К тому времени Шабтай купил здание в Тель-Авиве на улице Аяркон. Роскошный офис мог соперничать с приемными посольств. Окружая себя роскошью, он построил в Африке виллу, обставив ее мебелью из Италии. Если бы на его месте был бы турецкий султан или саудовский принц у израильских спецслужб не возникло бы подозрений. Но для человека, некогда принадлежавшего к социалистическому лагерю, все это было чересчур. Калмановича начали приглашать на «дружеские» беседы, но зацепиться было не за что – на каждый вопрос следовал незамедлительный ответ, в котором трудно было усмотреть что-то подозрительное. Такие встречи могли бы продолжаться до бесконечности. Казалось, что Калманович испытывает тайное удовольствие, чувствуя себя неуязвимым. Он не скрывался и продолжал вести жизнь полную удовольствий, к которым прибавилось еще одно – игры с непогрешимыми спецслужбами Израиля. Мало кто, из попавших на их крючок, мог бы похвастаться такой способностью выскальзывать из крепких рук всякий раз, когда уже казалось, что игра для одной из сторон закончена. Калманович не желал быть проигравшей стороной, а спецслужбы просто не могли себе этого позволить. В конце концов, в бесконечную игру в собеседования вмешались американцы. Они первыми заподозрили в нашем герое советского шпиона и ухитрились-таки найти зацепку для ареста.

Для реконструкции этих событий я обращаюсь к книге Роберта Фридмана «Красная мафия», главным героем которой является некий Марат Балагула – родоначальник русской мафии, пытавшийся выстроить в России сеть по системе знаменитой «Коза ностры». По странному совпадению он проделал тот же путь, что и Калманович. Какое-то время жил в ЮАР, потом перебрался в Сьерра-Леоне. Вроде бы занимался контрабандой алмазов в Европу. Калмановичу в книге посвящено всего пять страниц, и его история притянута к истории главного героя, в чем мы не можем винить автора, которого и так посмертно назвали мифотворцем. Он старался угодить придирчивому читателю, отдавая своему герою «подвиги», принадлежащие другим.

Сам же Балагула в телефонном интервью из тюрьмы Бастроп в Техасе на вопрос «В судебных документах также упоминалось о Сьерра-Леоне. Вас подозревали в связях с Шабтаем Калмановичем, которого потом арестовали в Израиле, как советского шпиона?» сказал следующее:

«Да, мы были связаны. Я поехал в Сьерра-Леоне, где у него был бизнес, чтобы вести с ним дела. Через 2-3 месяца я понял, что он всех обманывает. Я уехал, и моя связь с ним закончилась. Я с Калмановичем встречался три раза в жизни. Он очень умный, грамотный и способный человек, но от таких людей надо держаться подальше».

«Каламанович также руководил личной охраной президента Сьерра-Леоне генерала Момоха, – писал Фридман. – В 1986 году обученная им в Израиле дворцовая стража пресекла попытку переворота. Говорят, что Калманович лично стащил Момоха с кровати за мгновение до того, как президентскую спальню обстреляли из автоматов. В награду Калманович получил крупные рыбные и шахтные концессии, а также разрешение управлять самой большой автобусной компанией страны. Он также был агентом израильской разведки Моссад, и его офис во Фритауне по сути был центром прослушивания эфира в городе с обширной и процветающей общиной ливанских мусульман-шиитов, которые поддерживали шиитскую милицию, тогда воевавшую в Ливане.

Позже в Моссаде узнали, что Калманович был не такой ценностью, как предполагалось: в 1998 году его арестовали в Тель-Авиве и обвинили в шпионаже на КГБ. Как заявил тогда министр обороны Израиля Ицхак Рабин, он «почти уверен», что полученную от Калмановича информацию Москва передавала Сирии и другим враждебным Израилю арабским странам. Вулф Блитцер, в то время корреспондент газеты “Jerusalem Post”, напечатал предположение, что КГБ получал от Калмановича секретные материалы, которые добывал в США израильский шпион Джонатан Поллард».

Разбирая этот отрывок, мы сразу же можно найти некоторые несоответствия. Калманович никогда не работал на Моссад. В Израиле он работал на контрразведку Шинбет – Общую службу безопасности. Что же касается слухов о работе Шабтая на советскую разведку, то разногласий оказывается еще больше. Он попеременно оказывается то агентом КГБ, то ГРУ, завербованным то во время службы в армии, то вовсе не в армии, а под видом оной в «школе шпионов». Поэтому я не берусь утверждать, что Калманович вообще был советским разведчиком, хотя и не стану этого отрицать.

Собирая материал для этой книги, я наткнулся еще на одно, довольно спорное утверждение. Израильский публицист Петр Люкимсон опубликовал информацию о том, что Калманович совершенно точно работал на Лубянку. И звали его тогда агентурным именем Крис. Он будто бы еще весной 1974 года встречался с «молодым офицером КГБ» Владимиром Путиным в Дрездене на конспиративной квартире. Однако, на самом деле Путин работал в Дрездене с 1985 по 1990 год, да и на службу в КГБ он попал лишь в 1975 после окончания университета. Мне кажется, что все это Люкимсон привел лишь ради красного словца. Потому что такая версия вообще не лезет ни в какие ворота. Хотя, да – она красива.

Существует и еще одна информация, к которой можно было бы относиться с большей долей доверия, нежели к предыдущей. Бостонский историк Юрий Фельштинский после смерти Калмановича разослал мейл следующего содержания:

«Это был план начальника 8-го отдела 5-го Управления КГБ подполковника Валерия Лебедева, утвержденный руководством КГБ по выводу в Израиль агента «на длительное оседание» (по терминологии западных спецслужб – «спящий агент»). Засылаемым человеком был агент 8-го отдела 5-го Управления КГБ Шабтай Калманович... Его куратор Лебедев работал в КГБ до 22 августа 1991 года, дослужившись до должности заместителя председателя КГБ. Он был куратором Управления «З» (Управления по защите конституционного строя), преемника 5-го Управления».

Убедительно? Однако, в шпионы «не брали» детей отказников. Это было прописано в уставе советских спецслужб. Не доверяя родителям, они не могли доверять и их детям. По сути, для Шабтая был закрыт вход в аппарат управления страной. Если только его назначение не оказалось исключением из правил.

Я вполне могу допустить, что Калманович был агентом КГБ, но могу, точно так же, допустить и обратное. Можно представить, что молодому Калмановичу в свое время «промыли мозги». Но очень сложно представить, чтобы он даже с «промытыми мозгами» согласился бы работать на КГБ за жалкие 6000 долларов, о которых упоминает Люкимсон. Впрочем, он тут спохватывается и разбавляет информацию некоторой долей поэзии: «…Шабтай Калманович, как и многие евреи-выходцы из СССР, питал то, что Натан Щаранский позже назовет «слабостью к России» – необъяснимую, почти инстинктивную любовь к этой стране. Кроме того, авантюрист по натуре, он, вне сомнения, любил ходить по лезвию ножа, и двойная жизнь, работа разведчика доставляла ему тайное наслаждение, почти сравнимое с сексуальным».

Но за какую нитку этого спутанного и неопрятного клубка информации мы бы не начинали тянуть, распутать его невозможно. Только туже затягиваются узлы, в каждом из которых прячется своя версия события и свой сюжет. Мешает и то, что «дело», заведенное на Калмановича на Лубянке до сих пор почти полностью засекречено. А по опубликованным страницам можно только судить о том, какой вред несла его деятельность Израилю. Такой вред, что начинает даже казаться, что обнародованные страницы просто сфальсифицированы на той же Лубянке.

Что же мы узнаем из этих страниц – передача данных в КГБ на отказников евреев через бюро «Натив», полная информация о деятельности этого органа. С помощью Калмановича вычислялись американские евреи-туристы, приехавшие в СССР с миссией от «Натива», их арестовывали и высылали. И все эти провалы и невыполненные миссии камнем ложатся на совесть агента Криса – в миру Шабтая Калмановича.

До сих пор самой загадочной страницей жизни нашего героя остается его арест в лондонском отеле «Шератон Парк Тауэр». В то время, по словам Фридмана, он был связан с членом мафиозного итальянского клана Дженовезе, который, собственно, и свел его с Маратом Балагулой. Русскую мафию, по непонятным причинам, это разозлило. И Калмановича решили убрать, но Марат, будто бы, сказал: «Не убивайте его, на мед прилетает больше мух, чем на уксус». Однако Шабтая поставили «на счетчик» и, чтобы расплатиться, он совместно с русскими и итальянцами организовал сложную аферу обмана кампании «Мерил Линч». Подкупленный русскими сотрудник кампании проник в базу данных и похитил корпоративные чеки на сумму 27 миллионов долларов, а самое главное, факсимиле необходимых подписей. Все эти ценности были тут же курьером переправлены к Калмановичу, который с сообщником и раввином Гринвальдом, некогда составившим ему протекцию в Сьерра-Леоне, выехал из своего дома в Каннах в Монте-Карло.

Сообщник, имя которого нигде не указывается, открыл в отделении Republic National (Bank of New York) счет компании Clouns International, по производству бумаги. На этот счет наши «джентльмены удачи» вложили собственноручно сделанные фальшивые чеки на сумму в 2,7 миллионов долларов. Обратите внимание, что в тексте Фридмана фигурируют почему-то разные суммы. Лишь позже в каких-то документах или статьях выплыло имя таинственного сообщника раввина – бизнесмен-иммигрант Владимир Давидзон, но Роберт Фридман, как видно, его так и не узнал.

Чеки благополучно прошли, и через несколько дней Гринвальд получил наличными 400 тысяч долларов кампании «Мерил Линч». Раввин отвез добычу в Швейцарию, где якобы передал ее представителю Марата Балагулы в мужском туалете цюрихского отеля. За работу он вроде бы получил 50 тысяч долларов. Однако, сам раввин Гринвальд отрицал все – и передачу денег и получение комиссионных. Доказать же что-либо не представилось возможности.

Хотя операция прошла довольно гладко, и почти все ее участники вышли сухими из воды, не повезло, именно, нашему герою. Скорее всего, его просто сдали. 22 мая 1987 года Шабтая Калмановича арестовали в его номере лондонского отеля «Шератон». При обыске обнаружили три факсимильных резиновых штампа для подделки подписей на чеках. Похоже, что оперативники Скотленд Ярда были в курсе что искать и где искать. Достоверно известно, что днем 21 мая Калманович обедал с начальником израильской разведки по югу Ливана Ури Лабрани. Но никакие высокие связи ему в этот момент не могли бы помочь, так как было предъявлено обвинение в вульгарном мошенничестве, и Шабтая увели в наручниках. Вместе с ним был арестован и таинственный сообщник раввина Гринвальда – Владимир Давидзон. (Только в тот момент всплывает для нас это имя). Таким был первый прокол «любимца Фортуны», которому до того все сходило с рук. Можно предположить, что весь этот план был придуман только для того, чтобы избавиться от неудобного, а главное не принадлежавшего ни к одной мафии, и, следовательно, неуправляемого, но опасного во всех отношениях мошенника, который работал, исключительно, на себя.

Не успели отзвучать полицейские сирены под стенами отеля «Шератон», а раввин Гринвальд уже упаковал вещи и большой скоростью летел в Нью-Йорк, несмотря даже на то, что начинался шабат, и раввинам негоже было встречать его в воздухе. И хотя ему пришлось в свое время давать показания ФБР по этому делу, но никакого ареста не последовало. Можно предположить, что раввин сам в это время работал на ФБР или, что более вероятно, послужил приманкой для ареста неуловимого Калмановича, о чем сам и не подозревал. Я склоняюсь ко второй версии, потому что, оказавшись в США, Гринвальд, по Фридману, развернул кипучую деятельность по освобождению Шабтая. Подключил даже республиканца Бенджамина Гиллмана – члена Палаты представителей. Фридман цитирует его слова из характеристики на Калмановича: «Калманович пользуется широкой репутацией за свою порядочность и деловые качества». После этого, нашего героя освободили под залог, и он сбежал в Израиль.

Но опять мы сталкиваемся с неувязкой в реконструкции. В книге ясно написано, что все это происходило после того, как Калмановича «экстрадировали в Америку для суда по обвинению в мошенничестве». Однако, никаких подтверждений того, что Калманович был привезен в США – нет. В архивах Манхеттенского Федерального суда нет ни одного упоминания об этом деле. Близкие друзья Шабтая тоже уверяют, что его в Нью-Йорк не привозили.

Существует еще одна версия ареста и чудесного освобождения Калмановича. Полгода проводит он в Лондоне под домашним арестом, потом его выпускают под залог в полмиллиона фунтов стерлингов. Никто не ломает за него копья, Шабтай сам платит за свою свободу, а потом, словно желая восстановить попранную справедливость, добивается разрешения на въезд в США, и проходит там проверку на детекторе лжи. Для чего? А для того, чтобы доказать свою непричастность к аферам. Госдепартамент и Пентагон согласно кивают, что вот, мол, все так и есть, и Каламанович чист, как стекло в часах, но тем временем, тайно от «потерпевшего» обращаются в Министерство обороны Израиля, что согласно их данным, Калманович и его партнеры по бизнесу поставляют в СССР информацию о секретных технологиях США. Больше того, они просто давят на правительство Израиля, требуя разобраться со шпионом. Звучат даже какие-то невнятные угрозы, поэтому сигнал из Вашингтона принят и делу дан ход. Мы можем только предполагать, для чего Америке был нужен «Калманович за решеткой». Но, если следовать этой версии, то лондонский арест начинает приобретать иной смысл. Официальная версия мошенничества в этом случае не выдерживает никакой критики.

Выпущенный под залог Калманович, то ли из лондонской тюрьмы, то ли из американской (не суть уже и важно), выезжает в Израиль. Но только для того, чтобы вновь оказаться в тюрьме.

 

Часть третья. Израильский арест

В Израиле его ждали, и был уже даже подписан ордер на его арест. Но сразу по приезду, Калманович лег в клинику для удаления катаракты. Несмотря на то, что операция прошла быстро и легко, в ШАБАКе решили проявить гуманность и подождать недельку, чтобы дать больному немного оправиться. Сам же герой решил, что послеоперационный период пройдет успешнее, если провести его с некоторой приятностью и не в одиночестве. Уже через день стало известно, что Калманович находится на своей вилле с 18-летней девицей. Главой отдела по борьбе с советским шпионажем тогда был Рами Швили. Сообщение о девице возмутило его до глубины души, и, не дожидаясь окончания восстановительной недели, он вызвал Шабтая на допрос: «Если он в состоянии заниматься любовью, то вполне может и давать показания!».

Все было обставлено так, словно речь шла, всего-навсего, об очередной деловой встрече в гостинице. Все происходило как обычно. Шабтай пересел в машину ШАБАКа на одной из тель-авивских улиц, которая отвезла его не в отель, а в центральный офис этой организации. А там его уже ждали.

Произошел короткий диалог.

– Игра закончилась, Шабтай, – сказал Швили, ожидая, что последует долгая тирада и комбинатор, как всегда, выскользнет, выйдет сухим из воды. Но этого не произошло.

– Да, – только и сказал Калманович. – Игра закончилась.

И принялся подробно рассказывать о своей шпионской деятельности на протяжении 14 лет. А ведь стоило ему только начать отрицать все предъявленные обвинения, как его бы и отпустили. Потому что никаких доказательств вины Калмановича у них не было. До сих пор мы не знаем, почему он так поступил. Возможно, что из двух зол он выбрал меньшее? И арест его как шпиона, казался ему не таким уж и страшным, как, например, обвинение в финансовых аферах, предъявленное Национальным банком? А может, причастность к шпионажу как-то возвышала его в собственных глазах, чего нельзя было сказать о банальной уголовщине.

И опять, тема шпионажа и причастности Шабтая Калмановича к спецслужбам СССР вызывает сомнения. Все, что было ему предъявлено – записано с его же слов. Повторю, что у сотрудников Шабака не было ничего, кроме его собственного признания. Наговорил он много, и был обвинен в «связях с враждебными Израилю режимами, шпионской деятельности в пользу иностранного государства, а также в нанесении ущерба безопасности Государству Израиль».

Его адвокат Амнон Зихрони сумел договориться с прокуратурой о компромиссе – «агент Крис» сознается в шпионаже, а суд приговаривает его к небольшому сроку – на 9 лет лишения свободы в тюрьме строго режима. Так он оказался в печально известной тюрьме города Рамле, где в 1962 году был повешен Адольф Эйхман.

Тогда-то Калманович и познакомился с неким Моней Эльсоном. Появление этого человека в жизни нашего героя особо ничего не изменило, но благодаря способности Мони постоянно находиться в тюрьмах разных государств и оттуда давать интервью для прессы, мы можем кое-что узнать о жизни Шабтая в те годы. Бывший кишиневец, а тогда уже натурализованный гражданин США, очень известный в специфических кругах Эльсон, тогда отбывал срок за хранение наркотиков, хотя и утверждал, что никаких наркотиков и в глаза не видел. Свое первое интервью по, интересующему нас, вопросу он дал в начале двухтысячных. В то время он отбывал срок уже в Манхэттенской федеральной тюрьме по обвинению с нескольких убийствах.

«В этой тюрьме я познакомился с Шабтаем Калмановичем, которого осудили за шпионаж в пользу СССР. Не знаю, что он нашпионил, но человек это в высшей степени благородный и порядочный. О доброте его и говорить нечего: Шабтай без разговоров дал 18 тыс. долларов моей семье. Освободившись, я встретился с ним и вернул эти деньги. Кстати, когда меня арестовали в Италии, Калманович был уже в Москве и оттуда переслал мне крупную сумму, как говорится, на ларек. Это в отличие от моих американских знакомых, которые не пожелали хотя бы вернуть долги, а теперь, встречая Марину и девочек, отворачиваются и делают вид, будто незнакомы. Но я уверен, что они образумятся».

Со своей стороны, Калманович нахваливал Моню: «Был у нас в Рамле такой Моня Эльсон из Нью-Йорка. Очень сильный и очень честный человек. И очень порядочный, даже в израильской тюрьме он жил по настоящим законам... У него была слава очень авторитетного человека, это признавали даже заключенные израильтяне. Моня не употреблял наркотики и не был стукачом».

Моня и свел Калмановича с московской братвой. Которая, в свою очередь, должна была дать «крышу» нашему герою в России. Но все это было позже. Потом после смерти Шабтая, Моня Эльсон, давая очередное интервью из очередной тюрьмы, на этот раз из федеральной тюрьмы Алленвуд в Пенрсильвании, рассказывал: «Я ему сильно помогал, взял его под крыло. Я ему жизнь там спас. Он ведь сидел за шпионаж в пользу Советского Союза, который тогда помогал Арафату. Представляешь, как израильтяне должны были к нему относиться?».

А мы, тем временем, перенесемся в недалекое прошлое. В деле Калмановича записано, что шпионскую деятельность он начал через три года после своей репатриации. В 1975 году агент Крис впервые вышел на связь с резидентом и начал свою работу в ГРУ. Период выжидания необходим, чтобы местные спецслужбы перестали интересоваться новым репатриантом из СССР. Кроме того, за «годы тишины» агент ориентируется в незнакомой стране и выискивает места, где можно будет собирать нужную информацию. Шабтай начал свою израильскую жизнь обычным кибуцником. За это время он выучил иврит, английский язык и странным образом сумел попасть в аппарат правящей партии «Авода». Вроде бы к тому времени он уже стал агентом не ГРУ, а КГБ, что бывает, если КГБ заинтересовался перспективным сотрудником. Необъяснимым образом оказывается, что наш герой уже работает на Моссад. Но «двойным агентом» его назвать нельзя. По заключению экспертов, Калманович не вел себя как двойной агент, то есть не обманывал обе разведки, а всего лишь дал Моссаду себя завербовать с санкции разведки СССР. Африканская одиссея оказалась для него приятной передышкой, тем временем, когда он легкомысленно плюнул на свои обязанности и перестал собирать материал для КГБ. Он не был прирожденным шпионом, и работа на советскую разведку была для него лишь обузой. Талантливый бизнесмен желал заниматься бизнесом и только им.

К сожалению, теперь нам вряд ли удастся узнать всю правду. Мы можем только сделать напрашивающийся вывод, что если Калманович «признался во всем», то значит, все так и было, иначе, зачем же ему брать на себя вину? Однако, признавшись, он выгадал два года свободы. За чистосердечное признание он был осужден на 9 лет, вместо 11, которые ему грозили. Судя по всему, его крепко прижали, и другого выхода он для себя не увидел.

Миллионеру хорошо везде, даже в тюрьме. Узника окружили небывалым комфортом, благо израильские тюрьмы это позволяют. Он был обладателем уютной, хорошо обставленной камеры и в условные дни принимал у себя даже девушек. Говорят, что начальник тюрьмы, позволявший все эти поблажки, тоже вскоре оказался за решеткой, но мы можем предположить, что свою семью он обеспечил на долгие годы из кармана щедрого заключенного.

Сам Калманович, давая интервью одной российской газете, вскользь заметил, что «сдал» его бывший коллега, советский разведчик, который «продал его за убежище в Израиле». Кроме того он сказал: «Несколько лет я просидел в одиночке в полной темноте. Начинал медленно сходить с ума. С тех пор я не могу заснуть самостоятельно без снотворного».

Как можно сидение в темноте связать с описанным комфортом, а одиночку со знакомством с Моней Эльсоном, понять довольно сложно. Ясно одно – кто-то врет.

Удивительно другое. Почти сразу же началась великая кампания по освобождению нашего героя.

Недавно один ветеран советских спецслужб, пожелавший остаться неизвестным, сообщил прессе, что речь не о политическом, а о промышленном шпионаже. Что на самом деле Калманович добывал передовые образцы в области биотехнологий и электронных военных систем управления, в которых нуждалась советская промышленность. Ладно, сейчас уже можно говорить все, что угодно, но, как видно, Шабтай, действительно обладал некими сведениями, весьма полезными для большого круга людей. А в те годы за «израильского узника» вдруг начали хлопотать сначала влиятельные деятели Советского Союза, потом демократической России. Существуют целые списки людей, которые ратовали за досрочное освобождение бойца невидимого фронта. Это и министр внутренних дел СССР Б. Пуго, советник президента СССР Евгений Примаков, сам президент Горбачев, вице-президент СССР Янаев, вице-президент России А. Руцкой… Будто бы художник Илья Глазунов обещал написать портрет премьер-министра Шамира, а Владимир Спиваков дать бесплатный концерт в Израиле. И все в обмен на освобождение Шабтая Калмановича. А певец Иосиф Кобзон специально даже приехал в Израиль, чтобы организовывать прошения от имени официальных лиц. Хочу заметить, что Калманович был не единственным советским шпионом, попавшим в тюрьму. Но вокруг них и их освобождения никто не устраивал подобного ажиотажа. Неужели же Шабтай Калманович был так симпатичен всем вокруг?

Этот эпизод его жизни, напоминает мне последнюю сцену романа Патрика Зюскинда «Парфюмер». «Между тем народ по ту сторону барьера предавался чувственному опьянению, которое охватило всех при появлении Гренуя. Тот, кто при виде его испытал лишь сострадание и умиление, теперь преисполнился вожделения, тот, кто испытал изумление и влечение, дошел до экстаза… Да, он был Великий Гренуй! Именно сейчас это стало ясно. Он был им, как когда-то в его самовлюбленных фантазиях, так и теперь – в действительности. В этот миг он пережил величайший триумф своей жизни». Однако, не будем обольщаться. При всем своем обаянии и блеске богатства Калманович вряд ли мог бы рассчитывать на то, что в один момент станет всем мил. Конечно же, за этой кампанией маячили некие государственные интересы и лица в КГБ, которым было, до зарезу, необходимо освободить провалившегося шпиона, хранившего множество тайн не только государственной значимости.

При вынесении приговора была сделана еще одна оговорка – если заключенный будет себя вести образцово, то сможет выйти на свободу, отсидев две трети положенного срока. Создавалось ощущение, что израильская Фемида сама себе оставляла лазейки в этом деле. Если бы не давление США, то Калманович никогда бы не оказался в израильской тюрьме, и тому были причины. Известный адвокат Яков Зихрони говорил, что не таким уж он, собственно, был и шпионом, что секретной информацией он не обладал, а передавал в Союз в основном сплетни из той же партии «Авода», а также об элите израильского общества. Тот же Зихрони, после того как дело Калмановича после его освобождения было рассекречено в Израиле, объяснил так: «Я помог ему освободиться раньше, сумев добиться разговора с Руцким и Примаковым, чтобы они, со своей стороны, попросили о смягчении участи Калмановича в Израиле».

Если для советской разведки арестованный Калманович был просто опасен, то для израильской бесполезен, тогда как на свободе он смог бы принести кое-какую пользу. Как ни странно, досрочное освобождение было завязано на истории, происшедшей за несколько лет до этого.

 

Часть четвертая. Дело Рона Арада

Заслышав голоса, штурман открыл глаза и тут же зажмурился, таким резким показался тусклый свет, едва пробивающийся сквозь пыльное окошко под самым потолком. И тут же заныло тело, он все так же сидел на неудобном металлическом стуле, прикованный к нему наручниками. За время своего заключения он видел не много людей. Запомнился араб с лицом дегенерата, в доме которого он очнулся после катастрофы, запомнился молчаливый черный охранник, и еще несколько арабов с закрытыми наполовину лицами, вооруженные автоматами, которые перемещали его, приносили еду и неизменно присутствовали при допросах. Никто из них не представлялся и не называл своего имени.

Тех, кто вошел сейчас – пленник не знал. Их было трое. В последнее время безучастный ко всему, он вдруг заметил, что глаза одного из них, холодны и бесцветны, глаза дохлой рыбы. Вошедший, похоже, арабом не был, так же, как и двое других. Они пошушукались в углу, сдвинув головы так, чтобы не только нельзя было расслышать, о чем они говорят, но и прочитать по губам. Наконец, обладатель рыбьих глаз уселся за стол и задал вопрос на иврите, с едва заметным иностранным акцентом:

– Твое имя Рон Арад?

– Да.

– Штурман ВВС Израиля?

– Да.

Было видно, что ответы на вопросы его совершенно не интересуют. Однако, он, словно бы, исполнял некий ритуал. Коротко кивнув, он поднялся, уступив место арабу, а сам примкнул к своим двум спутникам, не проронившим ни слова. С тех пор каждый день, на каждом допросе присутствовали три молчаливых тени. В допросах они участия не принимали, но по тому, как к ним обращались остальные, можно было понять, что это птицы высокого полета. Но определить их национальную принадлежность или страну, из которой она прибыли, Рон так и не смог.

На допросах постоянно задавался один и тот же вопрос – «что за чудо-оружие появилось у израильтян?». Но ответа, именно, на этот вопрос Арад дать не мог. Никакого сверхъестественного оружия просто не было – в бою приняли участие и израильская артиллерия и вертолеты, также вооруженные ПТУРС TOW. Но все вооружение не было ни «чудесным», ни особенно новым. Хотя арсеналы его были огромными. Но благодаря стратегии израильских военачальников, и их опыту в ведении войн, страна победила в первой ливанской войне.

Допросы затягивались и становились все тяжелее. Рыбоглазый заметно нервничал и уже не скрывал своего нетерпения. Однажды штурман услышал, как он громко бросил по-арабски:

– Делайте с ним, что хотите, но не вздумайте обменивать, на какую бы высокую цену не согласились евреи.

Это был приговор. Больше не было никаких допросов, Рона продали в Иран, где, как говорят, ему сделали операцию на ноги, чтобы избежать побега. И он остался инвалидом, передвигающимся в кресле-каталке.

Возможно, что так все и произошло. Следы штурмана Рона Арада затерялись, и теперь, спустя 26 лет уже никто не знает, жив он или мертв. Попробуем проанализировать то, что нам известно.

16 октября 1986 года самолет «Фантом» Израильских ВВС выполнял боевое задание в районе ливанского города Сидон. Целью его атаки были объекты террористов. Но техническая неисправность привела к взрыву боеприпасов. Пилот Ишай Авирам и штурман Рон Арад катапультировались. После этого их пути разошлись. Поисковая группа ЦАХАЛ эвакуировала Ишая Авирама, а Рон Арад попал в руки шиитской организации «Амаль». Прошел год, прежде чем появилась информация о судьбе пленного штурмана. «Амаль» передала Израилю фото и письма Рона, и только тогда общественность заинтересовалась этим делом. Документы эти попали к израильтянам благодаря Калмановичу, который смог установить контакт с Мустафой Дирани через своего друга бизнесмена ливанского происхождения Джамиля Саиди. С его же подачи были начаты переговоры об освобождении штурмана. Калманович прекрасно понимал, что если ему удастся найти и освободить Арада, то для Израиля он станет едва ли не полубогом. В случае удачи, его имя загремело бы по всему миру, и вот тогда-то он смог бы войти в высшие эшелоны власти, хоть в Израиле, хоть в России. Рон Арад – это вам не какой-то Маркус, попавший в плен по собственной глупости, а стало быть, и ставка была повыше.

Ни СССР, ни шииты не собирались возвращать похищенного штурмана, но для того, чтобы придать преступлению вид обычного похищения, организация «Амаль», все-таки, выдвинула требования к Государству Израиль, ни минуты не сомневаясь в том, что Израиль на такую сделку не пойдет. Однако, Калманович все-таки достучался до представителей шиитской организации «Амаль». И переправил министру обороны Израиля их требования через Ури Лубрани, служившего координатором деятельности правительства в Иране с 1982 года. До исчезновения следов Рона Арада, Саид и Лубрани встретились в Лондоне больше двадцати раз. Но Ицхак Шамир и Ицхак Рабин, бывший тогда Министром обороны Израиля, не торопились. Им казалось, что впереди полно времени и условия обмена можно будет изменить и выгадать что-то за счет долгих раздумий. Однако лидер Амаль был непреклонен, к тому же он постоянно увеличивал свои требования. Теперь мы понимаем, что не в его интересах было получить согласие правительства Израиля, но тогда все лишь удивлялись поведению Министра обороны.

В первый же момент, когда Ицхаку Рабин сообщили о выставленных условиях, он повел себя так, словно решение этого вопроса находилось в его руках. Как обычно, прищурив глаза и вполоборота глядя на собеседника, он переспросил:

– Сколько-сколько вы сказали?

– Три миллиона долларов и освобождение палестинских террористов из израильских тюрем.

– Выкуп мы могли бы заплатить, и даже больше, чем они просят, – ответил министр, – Но не может быть никакой речи о том, чтобы отпустить террористов. Возможно, что мы могли бы отпустить нескольких ливанских заключенных, но только не палестинцев. Это может вызвать нежелательную общественную реакцию.

Еще были свежи воспоминания Рабина о другой сделке, проведенной за несколько лет до этого. Когда в обмен на трех похищенных солдат по требованию Ахмеда Джибриля лидера Народного фронта освобождения Палестины были отпущены на волю тысяча двести террористов, что вызвало ропот и недовольство в израильском обществе. Возможно, что после этой сделки министр дал себе зарок с боем освобождать похищенных военных, не соглашаясь на требования похитителей. Тогда еще не произошла трагедия с пограничником Нисимом Толедано, которого просто убили, когда тот же Рабин отказался от обмена.

– Нет, больше мы этого не сделаем, – повторил Рабин. – Слишком высока цена. Мы подождем. Пока они снизят требования.

Переговоры были приостановлены. Ждать пришлось недолго – Рон Арад исчез из поля зрения израильских спецслужб и, как видно, навсегда.

Эта пауза оказалась роковой – по слухам, Дирани продал Арада иранцам за полмиллиона долларов. После этой сделки Арад официально считался без вести пропавшим, пока не появились сообщения о его смерти. Что до сих пор является неподтвержденной информацией. Известно лишь, что перед смертью мать Рона Арада завещала не обменивать тело ее сына на палестинских заключенных, по этой причине никто в Израиле так и не увидел его мертвым. Но спецслужбы Израиля учли свою ошибку, и это оказалось решающим в судьбе другого похищенного солдата – Гилада Шалита.

История с Роном Арадом стала главной причиной того, что и СССР и Израиль хлопотали о досрочном освобождении Калмановича. В ШАБАКе рассчитывали на то, что, выйдя на свободу, Шабтай продолжит поиски штурмана. А у КГБ были свои расчеты. Еще в начале 80-х ближневосточный отдел МИД СССР возглавлял Олег Гриневский, который играл не последнюю роль в формировании советской политики в зоне арабо-израильского конфликта. В период ливанской войны 1982 года проходивший под названием «Шлом а-Галиль» (Мир Галилее), перед израильскими войсками стояла задача полного уничтожения палестинских военных баз в Ливане, откуда совершались нападения на приграничные израильские населенные пункты. Утром пятого дня с начала операции сирийский министр внутренних дел выслал в Москву срочную телеграмму, в которой говорилось: «Вчера израильский агрессор с помощью современной электронной техники парализовал все системы ПВО Сирии, расположенные в Ливане и в районе сирийско-ливанской границы, после чего две волны самолетов F-15 и F-16 разрушили наши ЗРК... Мы надеемся, что Советский Союз поставит нам эффективные средства ПВО». Это было 9 июня 1982 года. В тот день израильские ВВС уничтожили 14 из 19 сирийских зенитно-ракетных дивизионов в Ливане. Еще трем дивизионам был нанесен значительный ущерб. ЗРК, на которые опиралась вся противовоздушная оборона арабских армий и стран Варшавского блока, оказались совершенно бесполезными во время атаки ЦАХАЛа. Тут же возникли и со скоростью света начали передаваться слухи о некоем сверхсекретном израильском «чудо-оружии». Возможно, что эта утка была вброшена арабскими лидерами для оправдания собственного бессилия. Дамаск, Багдад и Триполи ужаснулись этим страшным слухам и тут же нашли виноватого. Конечно же, виновата была Москва, поставляющая устаревшую военную технику. Ливийский диктатор Муаммар Каддафи незамедлительно собрал в своем дворце послов стран Варшавского блока, и отчитал их, не выбирая выражений. Вот дословный текст его выступления: «Где наша дружба? Где она?! Наша дружба с соцстранами горит, как горит Бейрут. Оружие, которое мы у вас покупаем, – детские игрушки. Танки и ракетные установки горят, как картонки». В ходе своей речи он дал понять, что если социалистический лагерь не сделает ничего для установления причин сирийского поражения в Ливане, то он предпочтет помощь Соединенных штатов. В Москве засуетились и отправили в Дамаск высокопоставленную делегацию во главе с заместителем начальника Военно-промышленного комитета при Совете министров Леонидом Горшковым и первым замом главкома ПВО СССР Евгением Юрасовым. А в Москву полетел Хафиз Асад, где прямо в Кремле зачитал секретный отчет сирийской разведки: «В ходе атаки сионистские ВВС применили самонаводящиеся ракеты с телекамерами, разработанные в Израиле и поступившие на вооружение армий США и их союзников в Европе» («Спецслужбы России в деле Рона Арада», авторы не названы).

В ту же секунду на ГРУ была возложена миссия по сбору информации о секретных израильских ракетах. В 1984 году была издана книга Зеэва Шифа и Эхуда Яари «Война за добычу», в которой говорилось: «Со времен войны русская разведка прилагала немыслимые усилия, чтобы раскрыть методы и средства, которые привели к уничтожению русских зенитных комплексов. Москва готова была выложить гигантские суммы, чтобы выведать израильские секреты».

Работу по сбору информации курировал заместитель начальника ГРУ Анатолий Павлов. Целью Москвы было раздобыть техническую документацию. Однако, был отдан негласный приказ не гнушаться никакими методами, вплоть до использования израильских военнослужащих, оказавшихся в плену в Ливане. В одном из экипажей самолетов F-16, первыми нанесших удар по Ливану оказался штурман Рон Арад.

Арад оказался удачным подарком для ливанских и советских спецслужб. Ведь он прекрасно разбирался в той самой аппаратуре, благодаря которой и были уничтожены 14 сирийских зенитно-ракетных дивизионов. А следовательно был посвящен во многие сокровенные военные секреты Государства Израиль. Для разведок Сирии, Ирана и Советского Союза он был огромной ценностью, лакомым куском, о котором они могли бы только мечтать. 16 октября 1982 года Арад катапультировался в окрестностях южно-ливанской деревни Мадушия, где сразу же попал в руки боевиков организации «Амаль». В ту же ночь его вывезли в Бейрут и поселили в квартире, принадлежащей шефу службы безопасности организации «Амаль» Мустафы Дирани, на связь с которым впоследствии вышел Шабтай Каламанович. И в эту же ночь сведения о пленнике, присланном с небес, попали в разведки Ирана, Сирии и Советского Союза.

Через неделю в Ливан прибыли пять высокопоставленных офицеров ГРУ. Для начала они вывезли с места катастрофы всю уцелевшую электронную аппаратуру. Затем трое из них отправились в квартал Бейрута Харат Харик, где содержался пленник. Двое русских относились к дамасской резидентуре ГРУ и служили на арабском Востоке еще с конца 70-х. Один из них говорил на иврите. Почти полгода русские присутствовали на допросах Арада, но личного участия в этом не принимали. Хотя инструктировали сирийских коллег и наблюдали за их действиями. Один из офицеров лишь однажды задал штурману вопрос на иврите, но и тогда не представился русским офицером. Сотрудники ГРУ учили сирийцев, как подвергнуть пленника психологическому нажиму. Уговорить рассказать все, убедить, что в Израиле он считается погибшим и теперь судьба его зависит только от степени сотрудничества со следователями. Они старались, как можно скорее получить информацию о «чудо-оружии» и покинуть Бейрут, предоставив боевикам «Амаль» самим разбираться в дальнейшей судьбе штурмана.

Больше всего сотрудники ГРУ и спецслужб Ливана боялись «Моссада», поэтому пленника несколько раз перевозили. Лишь в начале марта 1987 года русские офицеры покинули Бейрут. А еще через месяц были завершены допросы, и штурман был продан в Иран. Интересно, что на все запросы Израиля о судьбе Рона Арада, Москва ни разу не призналась в том, что имела хоть какие-то сведения о нем.

Через несколько лет Мустафа Дирани и его соратник Абдель Карим были захвачены израильтянами специально для того, чтобы произвести обмен на Рона Арада. В ходе допросов он признался, что, действительно был ответственным за Рона Арада. Во время своего заключения он ответил на вопросы сотрудников ФБР:

– Захваченный Рон Арад был в моем распоряжении всего лишь сутки. Потом его перевезли в Бейрут. Там он оставался до тех пор, пока залечивали его раны. К слову сказать, они были легкими.

– Какого характера были раны?

– Легкие. Всего лишь несколько синяков на плече.

– Сообщали, что он провел в вашем доме целый месяц.

– Нет, всего только сутки. Я отвез его в больницу, где ему сделали рентген, потом оказали необходимую помощь. Ночевал он в моем доме, где получил должный уход. Ему стало лучше, и мы перевезли его туда, где он и остался.

– Вы допрашивали его лично?

– Нет, не напрямую.

– Может быть, его допрашивали какие-то другие группировки. Например, в Сирии? Хизбалла?

– Я не могу ответить на этот вопрос, потому что ответ может принести много вреда не только мне.

Вот и все, что смогли выжать из Мустафы Дирани. В 2004 году его обменяли на тела трех израильских солдат и живого израильского бизнесмена Эльханана Танненбаума. Немудрено, что он боялся, за его спиной было слишком много тайн, принадлежащих многим разведкам мира. Все сплелось в клубок, и жертвой этого бессмысленного похищения оказался не только штурман Рон Арад, но и многие, кто пытался раскрыть тайну. В том числе и Шабтай Калманович.

Если теперь вернуться к судьбе нашего героя, то можно понять желание израильских властей выпустить его как можно скорее из тюрьмы, ведь он обладал сведениями и связями, которые еще можно было бы применить в деле освобождения Рона Арада. Советские же спецслужбы больше всего боялись разоблачения в этом вопросе, что опять же упиралось в «царственного узника» Калмановича. Который мог знать… и далее по тексту.

Так по какой же причине Калмановича досрочно выпустили из израильской тюрьмы в марте 1993 года, где он отсидел шесть лет? В самом вердикте уже таилась возможная причина освобождения – сокращение срока в случае примерного поведения заключенного. Но уж чем-чем, а примерным поведением в тюрьме наш герой вовсе не блистал. Существовали подозрения, что он подкупил зам. начальника тюрьмы «Ашмарот» Амрама Вакнина тем, что устроил его сына на хорошую должность в одной из международных кампаний. Взамен он получил массу льгот и привилегий, недоступных простым смертным. Даже для любовных утех ему был предоставлен служебный туалет и 18-летняя наложница – служащая израильской армии.

Несколько страниц в книге Владимира Винокура тоже посвящены Калмановичу. Особенно интересен один эпизод. Калманович имел права на два пятиминутных звонка в неделю из тюрьмы. Узнав как-то, что в Израиль на гастроли прилетел Владимир Винокур, он позвонил ему в гостиницу. Услышав знакомый голос, Винокур решил пошутить, и заговорил голосом Михаила Горбачева:

– Шабтай, вы не забыты. Родина с вами. Поздравляю, вы представлены к званию Героя Советского Союза. Вот и от Раисы Максимовны привет...

Их тут же разъединили, так как администрация тюрьмы прослушивала все телефонные разговоры. Начальник тюрьмы страшно перепугался и вызвал Калмановича для беседы, где задал ему всего лишь один вопрос:

– Как вы отсюда дозвонились в Кремль?!

Скорее всего, эта история является вымыслом, анекдотом. Но то, что он имел право на звонки – это факт. Скажите, многие ли заключенные, обвиняемые в шпионаже, могут себе позволить звонить дважды в неделю куда угодно?

Существовала и другая версия, что Калмановича выпустили по состоянию здоровья. Будто бы были представлены документы о некой тяжелой болезни, которая постоянно прогрессировала. Скорее всего, справки были купленными, потому что Шабтай вышел из тюрьмы, пышущий здоровьем. К тому же мы знаем печальный пример Полларда, слабое здоровье которого никак не отразилось на его сроке.

Еще одна версия сообщает нам, что Калмановича выпустили в обмен на разрешение выехать из СССР 20 крупным ученым-евреям. Но это лишь непроверенные слухи, которые возникли в связи с попытками Евгения Примакова договориться с руководством Ирана и ливанской террористической организации «Хизбалла» обменять сбитого над Ливаном израильского летчика Рона Арада на двух сидящих в израильских тюрьмах советских шпионов – Маркуса Клингберга и Шабтая Калмановича. Эта версия больше напоминает утку из серии «слышал звон…».

Досрочное освобождение нашего героя связывается и с хлопотами депутата Российской государственной думы Иосифа Кобзона, и, привлеченного им, вице-президента России Александра Руцкого, которые во время визитов в Израиль, поднимали этот вопрос на разных уровнях. И даже, вроде бы, на другую чашу весов клали условия дальнейшего развития российско-израильских отношений в различных областях. Возможно, что эти усилия и сыграли некоторую роль, но далеко не ключевую.

Поэтому версия освобождения нашего героя напрямую связанная с судьбой Рона Арада выглядит наиболее достоверной. Официально она звучит так – «за заслуги перед Израилем…». Но «заслуги» эти не ограничиваются передачей весточки от пленного штурмана, как принято сейчас считать.

Вообще, ни одна «официальная» версия не выдерживает никакой критики. С таким же успехом можно было бы утверждать, что его выпустили, исключительно, по душевной мягкости тюремщиков. Для нас же наиболее вероятным был и остается вариант, описанный выше и напрямую связанный с присутствием ГРУ в Ливане во время первой Ливанской войны.

Несмотря на публичное заявление, после освобождения остаться в Израиле, по неизвестным причинам Шабтай Калманович довольно быстро уезжает в Россию. Свой отъезд он оправдывает тем, что в «знак благодарности» за участие в его судьбе, он намерен развивать совместный бизнес с Иосифом Кобзоном. Но это уже другая история.

В ходе реконструкции событий, связанных с арестами Калмановича, несколько вопросов так и остались без ответа. Во-первых, неясна заинтересованность США в аресте, а по сути, во временной изоляции нашего героя и отрыва его от дел. Возможно, что причиной этому послужил бизнес в Сьерра-Леоне. Хотя ходили упорные слухи, что Калманович пытался добраться до американских военных секретов, чтобы передать их Советскому Союзу. Тогда вся история с мафиями и аферами всего лишь подстава американских спецслужб, желающих изолировать конкурента. Напомню, что о причастности к советской разведке мы узнаем от самого Калмановича уже во время ареста в Израиле. То есть, такой вариант не мог играть роли во время лондонского ареста. Признаваясь в работе на Советский Союз, судя по всему, Калманович из двух зол выбирал меньшее. Чего же он так мог бояться, что согласился рискнуть даже на пожизненное заключение. Ведь как мы знаем, шпион может получить очень большой срок. Я даже подозреваю, что он пошел на самооговор, и далеко не все в его признаниях было правдой. Стало быть, он надеялся получить в израильской тюрьме безопасное убежище. Но от кого или чего он прятался? И, наконец, самый последний вопрос. Почему, желая остаться в Израиле, он, тем не менее, едет в Россию? По своей ли воле? Не начинается ли под чьим-то давлением совместный бизнес с Кобзоном, который, как мы знаем, вскоре распался, и «друг Кобзон» превратился во врага. На эти и другие вопросы ответов пока нет.

 

Часть пятая. Версии убийства

2 ноября 2009 года пуля поставила точку в жизни нашего персонажа, точнее это была не одна, а целых двадцать пуль, восемнадцать из которых засели в теле нашего героя, превратив его черный «Мерседес» в катафалк. Наше повествование начинается с этого события, которое стало концом жизни Калмановича, но отнюдь не концом нашей истории. Мертвое тело человека-загадки продолжает будоражить СМИ всего мира, заставляя выискивать причины и выстраивать версии – то фантастические, то нелепые, а то и недалекие от истины. Причем ни одна из них так и не нашла своего подтверждения. И теперь, три года спустя после его гибели, мы все еще не имеем ответа на вопрос – «кто заказал Шабтая Калмановича?».

«Моя жизнь – это то, что нормальные люди видят только в кино», – любил повторять Шабтай Калманович. Его смерть кажется последними кадрами боевика. Она оказалась неожиданной, эффектной и словно отснятой хорошим режиссером. Прежде всего, его смерть тут же стала обрастать множественными слухами и догадками. То, что убийство было заказным – никто не сомневался. Да и какие могут быть сомнения, когда даже ребенок мог бы понять, что работал проплаченный киллер, причем, как говорили «невысокого качества, дешевый». Тот, кто «заказал» барона, сэкономил на его смерти. Как провел наш герой последние минуты своей жизни, мы можем только догадываться.

Достоверно известно, что вечер выходного дня Шабтай провел дома, что за двадцать минут до убийства, ему звонила Анна Архипова, как раз после матча в Старом Осколе, куда выехала накануне. Известно также, что в машине была обнаружена некая сумма денег – по одним рассказам баснословная, а по другим весьма скромная. Сколько там было в действительности, мы не знаем. Водитель, который вел машину, Петр Туманов, тоже был ранен, но выжил, и даже смог дать показания, которые пролили весьма мало света на гибель нашего героя.

С самого начала у следствия было две версии – обе на редкость размытые и общие. Либо Калмановича заказали конкуренты, либо он вмешался в конфликт между двумя мафиозными группировками. Однако обе эти версии требовали неоспоримых доказательств, и для начала следовало бы выяснить, чем же убитый занимался в своей жизни, куда он был вхож и с какими людьми водил дружбу. На первый взгляд это было довольно просто сделать. Шабтай Калманович был публичным лицом, давал интервью, которые иногда выглядели весьма откровенными. Это только потом, в какой-то момент вдруг стало ясно, насколько противоречивы сведения, преподнесенные для СМИ как им самим, так и близкими к нему людьми. Калманович оказался «шкатулкой с секретом» или, как сказал один из журналистов в своей статье (Владимир Левин) «советский шпион Шабтай Калманович – это тайна, завернутая в загадку и запечатанная в легенду». Все три его жены – ни первая жена, врач-гинеколог Татьяна Ярославская, ни вторая – актриса Анастасия Брилева, ни третья – баскетболистка Анна Архипова – как оказалось, ничего толком и не знали. Жили бок о бок, рожали детей, откровенничали долгими зимними вечерами, а теперь вдруг обнаружили, что, собственно, откровенничали только они, в то время, как вторая их половина (общая для всех троих) в очередной раз лишь сочиняла бесконечный роман о собственной жизни.

Поняв, что обычными человеческими способами невозможно ничего узнать, следователи решили разработать выгодную для себя версию, которая, тут же, бы убила двух зайцев и избавила их от еще одного «висяка». Человеком, который заказал убийство криминального авторитета Вячеслава Иванькова по кличке Япончик, мог быть бизнесмен Шабтай Калманович. На наш взгляд, такое предположение не могло иметь под собой никаких оснований. Каким бы авантюристом не был наш барон, хождение по трупам не входило в его привычки. Тем более, что с Иваньковым он находился, по слухам, в приятельских отношениях. Неужели же наш герой рвался на передел криминального мира? Скорее всего, что нет. Общение с авторитетами проходило у него «по касательной», без глубокого проникновения в те или иные группировки. И как бы он не ходил по грани, рискуя рано или поздно свалиться в откровенный криминал, Калмановича удерживало на поверхности его чрезвычайно развитое чувство собственной значимости, заставляющее ощущать себя белой костью и птицей высокого полета. Иногда кажется, что он мнил себя цезарем, рассыпающим милости и не забывающим пополнять собственную казну, ведь и он сам имел дорогостоящее убыточной удовольствие, хобби, не приносящее ни копейки, но требующее постоянных затрат – баскетбольные команды. Поэтому он оказывал одолжения авторитетам, не обижая и себя, и именую их своими друзьями. Словно таким образом он переводил их в разряд совсем других людей – друзей, домашних любимцев, до истинной жизни которых, ему не было никакого дела. «Ваши дела меня не интересуют, – с полным правом мог бы сказать он. – Но вы интересны мне как личности, и как полезные в моем деле люди». Вот из-за такой черты характера нашего героя и кажется эта версия весьма сомнительной. Он мог использовать свои связи с выгодой, но никогда его выгода не распростерлась бы да таких дальних далей, как устранение криминального авторитета, который вовсе не был авторитетом на территории самого Калмановича, а, стало быть, не мог оказаться и конкурентом. Даже если предположить, что Япончик вдруг по какой-то причине ущемил интересы нашего героя, то зная его характер, можно было бы ждать, что Шабтай просто в одночасье выскользнет из опасной ситуации, как делал это уже не раз. И покатится подобно Колобку дальше, приговаривая: «я от ФБР ушел, я от ГРУ ушел, а от тебя, Япончик, и подавно уйду».

Вторая версия заслуживает более пристального изучения. Неофициальное ее название – «Передел криминальных рынков».

Вернувшись из Израиля в Россию, Калманович начал активно создавать собственную империю. Он занялся фармацевтикой, гостиничным бизнесом, продюссированием, строительством. Не обошел он своим внимаем и рыночный бизнес. Одним из самых ранних его приобретений стал Тишинский рынок. На месте стихийного скопления торговых палаток он выстроил торговый комплекс «Тишинка», в который вошли – продовольственный супермаркет, дорогие автосалоны, модные бутики и еще множество роскошных магазинов. Говорили, что изначально он купил два рынка – Тишинский и Щелковский. Но свою долю в Щелковском вроде бы потом продал, чтобы построить «Тишинку». На момент покушения Калманович был директором Дорогомиловского рынка, ради которого он, вроде бы, продал реконструированный Тишинский. Нас не интересует вся эта чехарда с рынками Москвы, интересует только факт обладания ими. Говорят, что меценат сколотил первоначальный капитал в России «крышуя» нелегальную продажу оружия и алмазов. Поговаривали, что он слишком глубоко влез в торговый и оружейный бизнес, проявляя при этом неумеренную жадность, за что и нажил кучу врагов. Взяв под опеку Дорогомиловский рынок во время кризиса, он повел себя и вовсе нескромно. Понятное дело, что многих такое поведение раздражало. Кое-кто считал Калмановича «человеком из Солнцевских», а кто такие «солнцевские» не нам объяснять. Вот за все это его и убрали.

Возможно, что такая версия имеет право на существование. Но… информация была получена из ненадежного источника, который пожелал остаться неизвестным, не назвал также ни одного имени, лишь произнес размытую фразу – «в нашей среде это вычисляется быстро…». Мы можем предположить, что за этим доносом скрывалось лишь желание оставить настоящих исполнителей в тени и подставить кого-то неугодного. Причем так тонко, чтобы подобное заявление не было похоже на донос.

В дополнение ко второй версии приходит третья. Следователи находят в преступлении «грузинский след». То есть, на самом деле Калманович никогда не предавал Япончика (о чем мы уже говорили), но наоборот, сильно о нем скорбел и всеми силами души поддержал его преемника – Деда Хасана. А все дело в том, что после смерти Иванькова на все его сферы влияния начали претендовать грузинские мафиози – Таро Ониани и Мераб Джангвеладзе. Конечно, пирог можно было бы и поделить, тогда в Москве рынков хватало. Но, неожиданно для всех, властями был закрыт Черкизовский рынок. В принципе, если бы Калманович все-таки поддержал Таро Ониани и поделился с ним частью Дорогомиловского рынка, то и остался бы жив. Хотя мы в этом сомневаемся. Если все, вышесказанное, правда, то тогда он непременно погиб бы от руки Деда Хасана, оказавшись между двух мафиозных жерновов. К тому же сейчас грузинскую мафию уже почти совсем выдавили из России, то есть долгосрочных перспектив для Калмановича такая поддержка бы не имела.

Конечно же, одна из версий ведет нас во времена африканской одиссеи Калмановича. Но строится она лишь на предположении о том, что в Африке быстро заработать деньги можно только на торговле алмазами и оружием. Анонимный источник ссылается на то, что через несколько лет после того, как Калманович покинул Африку там начал работать «оружейный барон» Виктор Бут. Цепочка дурных ассоциаций приводит нас к тому, что поскольку Бут имел отношения с Япончиком и Дедом Хасаном, то, скорее всего, Калманович занимался в Африке, именно, торговлей оружием. И его смерть является естественным результатом передела сфер влияния на этом рынке. Не знаю, как вам, но нам такая логика показалась неубедительной. Для того, чтобы ее разрушить, нужно просто вспомнить, что в израильской тюрьме Шабтай встретился с Моней Эльсоном, который (по рассказам самого Мони) и познакомил его с представителями российского криминала. Но случилось все это уже после отъезда Калмановича из Сьерра-Леоне.

Может быть здесь, следует разобраться поподробнее. Моня предлагает Калмановичу «крышу» и обещает свести его в России с «нужными людьми». Шабтай, желающий после освобождения остаться в Израиле, неведомым образом оказывается в России, где сразу же начинает фармацевтический бизнес с Иосифом Кобзоном. Который, в свою очередь был связан с Иваньковым. Не был ли Кобзон тем самым лицом или той самой «крышей», обещанной Калмановичу? И не по этой ли самой причине он так громко требовал освобождения нашего героя из израильской тюрьмы?

Вот что написано в 44 номере газеты «Деньги» от 09.11.2009:

«От знакомства с Михасем и Япончиком Калманович упорно открещивался. Зато признавал другое сомнительное знакомство – с Григорием Лучанским, по уверению ФБР, также боссом русской мафии. По данным СМИ, совместный бизнес Кобзона и Калмановича привлекал внимание ФБР. Утверждалось, что третьим партнером в одной из их компаний – «Лиат-Натали» – был босс русской мафии в США Марат Балагула. Пресса не исключала, что в том числе и по этой причине Иосифа Кобзона впоследствии перестали пускать в США, а закадычные друзья – Кобзон и Калманович – рассорились.»

Конечно, друзья рассорились, хотя я не вижу в этой газетной вырезке причины для подобной ссоры. У автора хромает логика, либо он, как и остальные просто не в курсе, создавшейся ситуации.

В Интернете мне посчастливилось найти большую подборку цитат о деятельности Иосифа Кобзона. Привожу ее полностью ниже.

«Со ссылкой на оперативные материалы в Интернете размещена информация о том, что еще начиная с советского времени Кобзон способствовал перевозу значительных теневых средств за рубеж, используя еврейские религиозные каналы. Позже, как сообщалось, Кобзон переводил деньги, в том числе, перечисленные на счета «Московита», за рубеж, используя подложные чеченские авизо».

Источник – flb.ru со ссылкой на ОВГ от 01.11.1999.

«Кобзон был бизнес-партнером Шабтая Калмановича, убитого в 2009 году в Москве спортивного функционера, предпринимателя, а в прошлом – разведчика. В СМИ имеются сведения, что именно Кобзону Калманович был обязан своим досрочным освобождением из израильской тюрьмы, где отбывал срок за шпионаж в пользу СССР. Пресса, со ссылкой на бывшего депутата Госдумы Алексея Митрофанова, писала, что бизнес Калмановича был во многом «понятийным». По некоторым данным, как указано в прессе, близкими друзьями Калмановича были лидер солнцевской ОПГ Сергей Михайлов («Михась») и вор в законе Вячеслав Иваньков («Япончик»)».

Источник – novayagazeta.ru 03.11.2009, «Коммерсантъ» № 54 (1236) от 17.04.1997.

«От знакомства с Михасем и Япончиком Калманович упорно открещивался. Зато признавал другое сомнительное знакомство – с Григорием Лучанским, по уверению ФБР, также боссом русской мафии. По данным СМИ, совместный бизнес Кобзона и Калмановича привлекал внимание ФБР. Утверждалось, что третьим партнером в одной из их компаний – "Лиат-Натали" – был босс русской мафии в США Марат Балагула. Пресса не исключала, что в том числе и по этой причине Иосифа Кобзона впоследствии перестали пускать в США, а закадычные друзья – Кобзон и Калманович – рассорились».

Источник – «Деньги» № 44 (749) от 09.11.2009.

«Как писала пресса, Кобзон был в прекрасных отношениях с Вячеславом Иваньковым (Япончиком). Кобзон ходатайствовал о досрочном освобождении «крестного отца русской мафии», в 80-х осужденного к 14 годам колонии строгого режима. Кроме Кобзона за Япончика якобы ходатайствовали академик Святослав Федоров, правозащитник Сергей Ковалев, депутат Иркутского областного совета Владимир Нечаев».

Источник – журнал «Огонёк» № 23 (5101) от 19.10.2009.

«Пресса писала о взаимосвязи Кобзона с преступным авторитетом Алимжаном Тохтахуновым («Тайванчиком»). Журналисты приводили массу подтверждений их тесного знакомства. Например, летом 1999 года Кобзон участвовал в церемонии посвящения Тохтахунова в рыцари ордена Св. Константина».

Источник – «Коммерсантъ» № 127 (1771) от 21.07.1999.

«По сведениям прессы, начиная с 1992 года, Кобзон был очень близок к мэру Москвы Юрию Лужкову и надеялся стать министром коммерции мэрии столицы».

Источник – «Власть» № 45 (297) от 24.11.1998.

«В конце 90-х Кобзон, наравне с другими известными людьми, вступился за бывшего депутата московского областного Законодательного собрания Александра Морозова. Следствие придерживалось версии, что в 1993 году Морозов создал группировку из спортсменов, которая установила контроль над многими предприятиями города Златоуста. Строптивый гендиректор одного из таких предприятий был застрелен. На счету группировки, как сообщалось, были также убийства конкурентов из других банд, похищения людей, изнасилование несовершеннолетней, разбои и хранение оружия.

Источники – «Коммерсантъ» № 34 (1919) от 29.02.2000, № 55 (2185) от 29.03.2001.

Пресса писала, что Иосиф Кобзон, не раз называвший Морозова товарищем, передал ему в СИЗО свою книгу с автографом: «Саша, держись, мы тебя выручим!». Весной 2003 года СМИ сообщили, что Александр Морозов получил 20 лет тюрьмы».

«В прессе сообщается о взаимосвязи Кобзона с ныне покойным Отари Квантришвили, которого называли не только предпринимателем и меценатом, но и одним из самых влиятельных людей в преступном мире. Иосиф Кобзон стал вице-президентом Ассоциации «21 век», созданной Квантришвили совместно с Анзором Кикалишвили. Кикалишвили стал президентом ассоциации, а Квантришвили еще одним вице-президентом.

Источники – www.newizv.ru от 13.06.2006, Газета «Коммерсантъ» № 18 (171) от 26.10.1992.

В 1992 году в прессе появились сведения, что Ассоциация «21 век» «крышевала» торговые палатки на окраинах Москвы и вообще очень мощно прикрывала всю южную мафию столицы».

«В декабре 1992 года в газете «Советская Россия» была опубликована статья Ларисы Кислинской «Под прикрытием О.В.». В публикации рассказывалось о взаимосвязи Кобзона с мафией. В частности, журналистка писала о том, что певец присутствовал на праздновании дня рождения известного московского вора в законе по прозвищу Захар 1 декабря 1992 года в мотеле «Солнечный». В ночь с 1 на 2 декабря 1992 года московская милиция провела облаву, задержав 66 авторитетов преступного мира. Кислинская также писала о том, что Иосиф Кобзон якобы ходатайствовал перед руководством ГУВД о том, чтобы всех задержанных авторитетов отпустили.

Источник – «Коммерсантъ» № 149 (617) от 11.08.1994, «Коммерсантъ» № 178 (1360) от 17.10.1997 , «Завтра», 15.12.1998.

Кислинская писала, что в статусе народного депутата в 1990 году Кобзон помог досрочно освободиться из тюрьмы вору в законе Виктору Никифорову («Калине») и криминальному авторитету Петрику, а также облегчил участь Япончика и помогал одному из доверенных лиц Япончика – Вячеславу Сливе. Кобзон, как сообщалось, подал в суд иск к «Советской России» о защите чести и достоинства».

«Не дожидаясь решения суда, певец сообщил газете «Совершенно секретно», что Кислинская – «ведет достаточно свободный образ жизни, пьет, курит и сочетает две древнейшие профессии». После чего уже журналистка подала иск к Кобзону, оценив нанесенный ей моральный вред в 500 тысяч долларов. Суд обязал Кобзона выплатить Кислинской 500 тысяч рублей».

Источник – газета «Коммерсантъ» № 8 (726) от 19.01.1995, № 92 (810) от 20.05.1995.

«На суде по иску Кобзона Кислинская попросила в качестве доказательства ее правоты запросить «тюремное дело Япончика», в котором, как она утверждала, есть ходатайство Кобзона о досрочном освобождении «авторитета». Но, как сообщается, на запросы суда из правоохранительных органов приходили ответы, что документы уничтожены в связи с истечением срока их хранения.

Источники – газета «Коммерсантъ» № 178 (1360) от 17.10.1997, № 178 (1360) от 17.10.1997.

Сообщалось, что нанесенный ему моральный ущерб певец оценил в $100 тысяч. Суд обязал газету выплатить ему 5 миллионов рублей, журналистку – 3 миллиона».

«В связи с Япончиком, по сведениям прессы, Кобзона также обвинил агент pусского отдела ФБР Лестеp Макналти. По его сведениям, Кикалишвили и Кобзон получали кpупные незаконные выплаты от амеpиканского совместного пpедпpиятия «Russian—American», базиpовавшегося в Нью-Йоpке».

Источник – газета «Завтра», 15.12.1998.

«Летом 1995 года, вскоре после ареста Япончика в Америке, эта страна отказала Кобзону во въездной визе, после чего делала это регулярно».

Источник – газета «Завтра», 15.12.1998.

«Пресса писала о взаимосвязи Кобзона с Рашмиелем Брандвайном — бизнес-партнером стоявшего у истоков создания «Кремлевской группы» (Kremlyovskaya Group Trading Unlimited, с 1994 года поставляла водку в Россию и страны СНГ) Рикардо Фанчини. Брандвайн в прессе именуется удачливым аферистом, эмигрировавшим из СССР. Вместе с Фанчини Брандвайн создал в Бельгии компанию MS Internaitional. Как писала пресса, через генералов Министерства обороны России, компания стала выкачивать из Минобороны огромные бюджетные средства под контракты на закупку бытовой техники, одежды, сигарет, водки и продуктов питания для советской, а потом и российской армии в Германии В интервью «Московским новостям» Брандвайн заявил, что тесные коммерческие связи с чиновниками и генералами Минобороны ему помог установить Иосиф Кобзон».

Источник – газета «Коммерсантъ» № 200 (1158) от 22.11.1996.

«В 1994 году пресса упоминала Кобзона в связи с возбуждением уголовного дела в отношении замначальника следственного управления (СУ) ОУВД Томской области, начальника отдела по расследованию оргпреступной деятельности подполковника юстиции Виктора Ковалевского. Его обвинили в должностном подлоге, вымогательстве взятки, превышении власти, а также в изнасиловании жены своего подследственного. Адвокат Ковалевского связывал арест своего подзащитного с тем, что в 1993 году он задержал в Москве одного из вице-президентов «Ассоциации XXI век» Сучкова, которого обвиняли в хищении по фальшивым авизо. Осенью 1993 года, как утверждал адвокат, в Томске появился Кобзон, после чего Сучков вышел на свободу под залог в 10 миллионов рублей и получил обратно арестованные следствием 8 автомобилей Alfa-Romeo».

Источник – газета «Коммерсантъ» № 203 (671) от 26.10.1994.

«В 1995 году американская газета The New York Times окрестила Иосифа Кобзона российским Фрэнком Синатрой, намекая на его возможные связи с преступными авторитетами».

Источник – газета «Коммерсантъ» № 116 (2719) от 05.07.2003.

«А «Вашингтон Пост» напрямую обвинила Кобзона в связи с «русской мафией». В публикации «Царь русской мафии №1» говорилось о том, что в банду Кобзона входили мэр Москвы Юрий Лужков, замминистра обороны Борис Громов и другие. Кобзон подал иск о распространении фактов, не соответствующих действительности сразу к двум ответчикам – к газете и к Госдепу США, поскольку до этого певцу отказали во въездной визе».

Источник – журнал «Деньги» № 26 (36) от 05.07.1995.

«Судебное разбирательство длилось в США около полутора лет. В результате певца и его жену лишили трехлетней американской визы из-за обвинений в торговле наркотиками, оружием и связях с русской мафией. Попытки опротестовать это решение американского посольства в российских правоохранительных органах и даже в Гааге, как говорил сам Кобзон, ни к чему не привели».

Источник – newsru.com от 04.10.2002.

«По словам Кобзона, в процессе судебных разбирательств выяснилось, что в США на него накляузничал Сэм Кислин (по данным СМИ, один из первых деловых партнеров Михаила Черного). Кислин якобы сообщил, что певец являлся наркокурьером из Афганистана, продавал оружие арабским странам на севере Африки, содержал в России казино, публичные дома, ночные дома, супермаркеты, гостиницы, являлся кассиром всех воровских структур».

Источник – flb.ru со ссылкой на «Деловую хронику» от 22.10.2002, «Экспресс-газета» от 11.10.2002.

«Летом 1995 года Кобзон приезжал на открытие на территории Республики Северного Кипра Independent Trade-Union Bank (ITB), созданного при участии российского капитала. Журналисты отмечали, что республика была признана только одной страной, и открытие там банка открывало новые возможности «для минимизации налоговых выплат»».

Источник – газета «Коммерсантъ» № 125 (843) от 07.07.1995.

«С открытием банка на Кипре связан конфликт, в котором также фигурировал Кобзон. Тем же летом 1995 года руководство Московского межрегионального банка (ММКБ) заявило, что вложило 150-160 миллиардов рублей в Пикомбанк, попавший в сложное финансовое положение. Деньги банк, как и его заемщики – «Конкорд» и «Юстинлеф» (к деятельности которых было причастно руководство Пикомбанка) не вернули. Как сообщило журналистам руководство ММКБ, Пикомбанк и эти фирмы и не собирались возвращать средства. Вместо этого они требовали, чтобы во главе банка встал бизнесмен и певец Иосиф Кобзон, а его замом стал сам глава Пикомбанка. Сообщалось, что параллельно глава Пикомбанка был занят открытием Первого независимого банка Кипра. На фоне всех этих событий, как писала пресса, был убит сотрудник службы безопасности ММКБ, а сам банк оказался в кризисе».

Источник – газета «Коммерсантъ» №131 (849) от 15.07.1995.

«По данным прессы, в июне 95-го года Кобзон был избран на пост председателя совета ММКБ. А в обществе муссировались слухи, что на похищенные у ММКБ средства на территории Северного Кипра был открыт Независимый профсоюзный банк. Сообщалось также, что одними из крупнейших кредиторов ММКБ являлись фирмы, которые возглавлял бывший сотрудник ГРУ Георгий Угольков и вдова преступного авторитета Сильвестра Ольга Жлобинская. Во время кризиса в ММКБ, как писала пресса, произошли покушения на председателя правления ММКБ Альберта Шалашова и банкира Олега Харламповича. Сам Шалашов заявлял, что банк стремились поставить под контроль криминальные структуры.

Источник – газета «Коммерсантъ» № 151 (869) от 19.08.1995.

Кобзон объяснил журналистам, что оказался на посту председателя совета ММКБ заочно, и, в частности, потому, что банк задолжал одной из структур «Фонда Победы», вице-президентом которого он, Кобзон, являлся. Работать в новой должности певец не стал.»

«2 января 1996 года, по приказу министра внутренней безопасности Израиля, Кобзона задержали в аэропорту Тель-Авива. Певец оказался в «черном списке» лиц, въезд которым в страну был запрещен. После вмешательства Российского посольства, разрешение на въезд Кобзону выдал лично премьер-министр страны Шимон Перес».

Источник – «Власть» № 3 (405) от 23.01.2001.

«В 1996 году Кобзон инициировал обращение 59 ведущих деятелей культуры, 15 известных ученых, нескольких чемпионов олимпийских игр с открытым письмом к президенту РФ Борису Ельцину. В обращении содержалась просьба оградить Кобзона от клеветы и нападок. Но Ельцин, как сообщалось, официально не отреагировал. После чего Госдума, опять же по инициативе певца, направила депутатский запрос в Генеральную прокурору и Министерство внутренних дел с просьбой "провести проверку по фактам обвинения Иосифа Кобзона с связях с мафиозными кругами". Из МВД ответили, что Кобзона ни в чем официально не подозревали и не обвиняли».

Источник – газета «Завтра» от 15.12.1998.

«Накануне избрания в Госдуму в 1997 году, Иосиф Кобзон рассказывал, что его бизнес был связан с переработкой нефти, бартерными сделками с продовольствием, металлами, инвестициями».

Источник – «Вечерний клуб» от 11.09.1997.

«В 1997 году пресса сообщила, что Кобзон вознамерился возбудить уголовное дело против еженедельника «Собеседник». Певец был возмущен, что в 1996 году, в статье «Полный Кобзон» Антона Бубликова, говорилось о его «оральных способностях» и «дефективном сознании». Автор писал, что место Кобзона – среди «братков», поскольку «его убеждения вполне отвечали блатному истеричному патриотизму уголовников». Кобзон счел, что в статье его пять раз оклеветали и семь оскорбили.

Источники – газета «Коммерсантъ» № 22 (1204) от 01.03.1997, № 189 (1592) от 10.10.1998, № 189 (1833) от 15.10.1999.

Редактору отдела публицистики «Собеседника» Дмитрию Быкову было предъявлено обвинение по статье 130 ч. 2 УК (оскорбление, содержащееся в СМИ). Дело было передано в Тверской суд Москвы летом 1998 года. В 1999 году суд прекратил дело за истечением сроков давности».

«В апреле 1997 года стало известно, что Кобзон подал в окружной суд Тель-Авива иск к израильской газете «Едиот Ахранот», которая в июле 1995 года в одной из публикаций назвала его «министром иностранных дел и казначеем русской мафии». Истец потребовал 2,5 млн шекелей.

Источник – газета «Коммерсантъ» № 54 (1236) от 17.04.1997.

В связи с иском главный редактор русскоязычной газеты «Вести», входящей в холдинг «Едиот Ахранот» Эдуард Кузнецов сообщил прессе, что изданию известно, что Кобзон числится в файлах ЦРУ как человек с мафиозными связями. К тому же полиция Израиля внесла его в список из 34 человек, пребывание которых в стране нежелательно».

«В прессе отмечены интересные обстоятельства, после которых Кобзон стал депутатом Госдумы от Агинского Бурятского округа. В марте 1997 года в столицу Агинского Бурятского округа, поселок Агинское, приехала делегация. Среди гостей был Кобзон, а также президент банка «БИН» Микаэл Шишханов и гендиректор финансовой корпорации «БИН» Евгением Марченко. Округу предложили льготный кредит в 12 млрд. рублей на весенние полевые работы и пожертвовали миллионы рублей на местные достопримечательности и социальные учреждения.

Источник – газета «Коммерсантъ» № 34 (240) от 23.09.1997.

Недоброжелатели обвиняли Кобзона в подкупе избирателей. Но окружная избирательная комиссия и прокуратура округа признали обвинения необоснованными».

«В апреле 1999 на 20-м этаже гостиницы «Интурист», где находился офисы Кобзона и Артеньева (Кикалишвили), взорвалась бомба.

Источники – газета «Коммерсантъ» № 72 (1716) от 28.04.1999, № 193 (4248) от 16.10.2009.

В 2009 году пресса сообщила, что ФСБ России раскрыла теракт, совершенный в «Интуристе». Заказчиком назвали Шамиля Басаева, который, по одной из версий, заинтересовавшись патронируемой Иосифом Кобзоном программой «Фронтовые дети Чечни», начал вымогать деньги. А, получив отказ, решил отомстить благотворителям, организовав взрывы в Москве (второй взрыв произошел в том же 1999 году в «Охотном ряду». Управляющая комплексом PLAZA Умара Джабраилова, по версии следствия, тоже отказалась платить Басаеву)».

«В СМИ описан пример того, как Кобзон не смог преуспеть в сфере масс-медиа.

Источник – «Коммерсантъ» № 101 (1986) от 07.06.2000.

В середине 90-х дружественная Кобзону структура «Московит» стала владелицей старейшей радиостанцией – «Радио-1. Культура» и вложила в нее $4 млн. Когда радиостанция приобреталась, Кобзон как раз оказался в центре скандалов, связанных с обвинениями в связи с мафией, и ему требовался информационный ресурс. К 2000 году «Московиту» надоело финансировать убыточную радиостанцию, она обанкротилось и прекратила вещание».

«В январе 2001 года Кобзон выступил в поддержку арестованного в США бывшего главы президентской администрации Павла Бородина».

Источник – газета «Коммерсантъ» № 12 (2142) от 25.01.2001.

«В 2002 году Кобзон сделал сенсационное заявление, что лишился всего своего бизнеса. Он сообщил журналистам, что, победив в парламентских выборах 2000 года, передал акции всех своих фирм в управление компаньону. А тот «продал акции, перевел деньги за границу и обанкротил предприятия», после чего скрылся в США. Но личность обидчика певец так и не сообщил, заявив лишь, что это – эстрадный администратор. Между тем, пресса писала, что деятельность Кобзона всегда оставалась непрозрачной. Писали, что певец в разное время занимался нефтепродуктами и ферросплавами, алмазами и медицинскими препаратами, медиа-бизнесом и табаком».

Источники – «Компания» от 08.04.2002, «Собеседник» N39 за 1996 год.

«Осенью 2002 года инициативная группа во главе с Иосифом Кобзоном отправила письмо президенту России Владимиру Путину, в котором содержался намек на то, что главе государства неплохо бы встретиться с президентом США Джорджем Бушем и объяснить ему, кто такой Кобзон. Ведь певца так и не пускали в Штаты. В письме также содержалась очередная просьба провести расследование деятельности Кобзона и проинформировать о результатах иностранные МИДы».

Источник – газета «Коммерсантъ» № 181/П (2550) от 07.10.2002.

«Летом 2003 году пресса сообщила, что вслед за США, Канадой, Австралией, Израилем и рядом европейских стран Кобзону отказала в визе Латвия, по официальной версии – «в связи с угрозой государственной безопасности и общественному порядку»».

Источник – газета «Коммерсантъ» № 116 (2719) от 05.07.2003.

«В июле 2004 года новый глава МВД Латвии принял решение вычеркнуть Иосифа Кобзона из «черного списка», сочтя, что нет оснований запрещать ему въезд в страну».

Источник – newsru.com от 01.07.2004.

«В декабре 2003 года имя Кобзона упоминалась в связи со скандалом вокруг российско-швейцарских фирм HSM и Sodepra. Еще в 1997 году Полицейский суд в швейцарском городе Ньоне принял решение конфисковать у этих фирм примерно миллион швейцарских франков ($800 тыс.). Следственный судья Жан Траккани решил, что деньги были причастны к русской оргпреступности, и принял решение о их конфискации в пользу государства. Траккани направил в Генпрокуратуру РФ поручение, выразив желание допросить лиц, имевших право распоряжаться счетами упомянутых фирм. Но Генпрокуратура России в помощи отказала. Судья счел это лишним свидетельством того, что упомянутые деньги принадлежали «русской мафии». Чуть позже обвинитель Жан-Марк Швентер назвал имена российских граждан, имевших доступ к счетам. Ими оказались известный в России водочный король Юрий Шефлер и Иосиф Кобзон. Первый, по сведениям прокурора, якобы был причастен к вымогательству денег у швейцарской группы Hopf, с которой он вместе владел крупным магазином «Садко» в Москве. Сообщалось, что по сведениям Интерпола, эти лица проходили по ориентировкам солнцевской и перовской ОПГ».

Источники – газета «Коммерсантъ» № 231 (2834) от 19.12.2003, «Московские новости» от 23.12.2003.

«В начале 2003 года контролируемая Кобзоном фирма купила рекламную компании «Аттик» у опального бизнесмена Умара Джабраилова. В тот момент «Аттик» находился под угрозой разорения: власти столицы требовали демонтировать около полутора тысяч рекламных конструкций, так как обилие размещенной на них информации дезориентировало водителей».

Источники – газета «Московский Комсомолец» от 24.04.2003.

«В январе 2006 года Кобзон был одним из тех, кто подписал обращение в Генпрокуратуру РФ с просьбой смягчить меру пресечения томившемуся в СИЗО бывшему главе Минатома Евгению Адамову. Адамова обвиняли в присвоении 9 млн долларов, выделенных России на проекты обеспечения ядерной безопасности. Коллективное обращение успеха не имело».

Источник – newsru.com от 29.03.2006.

«Кобзон поддержал Адамова и во время суда, дав его деятельности лестную характеристику. Первоначально осужденный к реальному сроку, Адамов в результате получил условное наказание».

Источник – газета «Коммерсантъ» № 66 (3883) от 18.04.2008.

«В 2009 году Кобзон, наравне с мэром Москвы Юрием Лужковым и другими известными людьми, вступился за председателя городского комитета по рекламе, информации и оформлению столицы Владимира Макарова. Чиновника обвинили в предоставлении преференций арендатором рекламных перетяжек, в результата чего, как сочло следствие, городскому бюджету был нанесен ущерб как минимум на 130 млн руб. Несмотря на ходатайства, Макарова оставили под стражей».

Источник – газета «Коммерсантъ» от 17.09.2009.

«В 2009 году Кобзон оказался в центре скандала, связанно с его гастролями в Израиле. Устроители гастролей обвинили певца в том, что он остался им должен 72 тысячи долларов. Кобзон якобы не заплатил за работу принимавшей стороны и оставил неоплаченными счета, которые наделал во время пребывания в Израиле. По словам организаторов, их предупреждали, что певец никогда не говорит «спасибо» и что, если они вовремя не заберут свои деньги, останутся с носом. Кабзон же списал все на непрофессионализм самих организаторов».

Источник – «Твой день» от 30.01.2009 (приводится без изменений по материалам сайта Русская мафия – rumafia.com).

Как мы можем судить из этих отрывков, Иосиф Кобзон был на протяжении жизни связан со всеми мало-мальски крупными фигурами русской мафии. Несмотря на то, что многие его партнеры давно уже покоятся на кладбище, сам он жив и здоров, и на коне. Поддерживает правящую власть, а власть поддерживает его. И если бы мы сейчас вели обычный «кухонный» разговор, столь привычный любому «совковому» сердцу, то мысль о том, что Кобзон сам является представителем российских спецслужб – не показалась бы такой уж абсурдной. А пока, в далеком 2009 году и российские СМИ, и адвокаты, и друзья Калмановича наперебой вдруг начинают доказывать, что убийство, всего лишь, досадная случайность, крепко пропахшая чистым криминалом. Может быть и криминалом, но куда тогда девать слухи о работе Калмановича на советскую разведку? Кажется, что в Израиле он сидел именно из-за этого?

Адвокат Александр Добровинский наоборот был уверен, что это дело связано с игорным бизнесом:

– Все связано с теми казино, с лицензиями, которые не удалось продлить. Многие за это дело брались, хотели помочь хозяевам игорных заведений решить вопрос с дальнейшей работой. Очень много денег было в этих делах. Многим людям, которые теоретически могли с кем-то наверху «поговорить», кого-то убедить, совершенно астрономические деньги предлагали за такие услуги. Очевидно, если суммы предлагались, то кто-то эти деньги брал и возвращать не хотел. В общем, правоохранительные органы разберутся, но, по крайней мере, в кругу близких друзей Калмановича бытует именно такая версия.

Как ни странно, в этом же уверен и Иосиф Кобзон. Но Кобзон в этом деле и сам является темной лошадкой. Напрашивается мысль, а не является, именно, он автором этой идеи, желая увести следствие от истинных причин убийства? Ведь фармацевтический бизнес можно тоже предложить, как один из вариантов, коль скоро следствие расползлось по всем этапам жизни нашего героя, в которой каждый поворот мог оказаться смертельным. Стоит только связать убийство семьи Ущеренко в Израиле, которая тоже была связана с фармакологическим бизнесом в России, как вот она и готова, новая версия.

Просматривая приведенные выше версии, можно испытать большую неловкость, обиду за своего героя. Каким образом феерический харизматичный авантюрист к концу жизни смог превратиться в банального уголовника? Пока писалась эта книга, я сжился с героем, создал для себя полноценный и очаровательный образ. И даже если во что-то не верил или с чем-то не соглашался, то всегда выбирал из огромного объема материала самый логичный и самый симпатичный вариант. Российские СМИ, пишущие о гибели Шабтая Калмановича, создают совершенно иной образ мрачный, теневой и очень опасный.

Даже если он и оказался фантазером, сочиняющим о самом себе сумасшедшие истории, это вовсе не означает, что в этих историях не было доли правды. И баронскую приставку «фон» тоже не дают врунам. И сильные мира сего не опасаются болтунов, чьи россказни выстроены на пустом месте. Перед самым убийством ходили упорные слухи, что Калманович собирается писать мемуары. Ясное дело, что он описал бы настоящие истории, лишь чуточку их приукрашая, из любви к эффектам. И, конечно же, имена были бы тоже настоящими. Хотя трудно подумать, что по наивности он мог бы верить в то, что времена СССР миновали, и в России установилась свобода слова. В 90-х еще какая-то свобода была, но не в двухтысячных. Скорее всего, он бы издал свою книгу за границей, и постарался бы перевести на английский, возможно даже, нашел бы сценариста для съемок фильма. В конце концов, это были его воспоминания, а напиши он книгу – то она стала бы его интеллектуальной собственностью, и против этого мало что уже можно было бы сделать. И это тоже могло послужить поводом для убийства. Но только в том случае, если заказчик твердо знал, что никакой рукописи пока еще в природе не существует. А теперь давайте пофантазируем мы. Представьте такое развитие событий. Страсти улеглись и вдруг на поверхность всплывают мемуары Калмановича, тщательно запрятанные им в свое время, а теперь появившиеся на свет при непосредственном участии самого верного его друга. Думаю, что таким другом окажется не Кобзон. Похоже, что такая мысль кажется здравой не только нам, потому что во многих периодических изданиях на протяжении уже нескольких лет появляются материалы, материальчики и заметки, в которых авторы представляют Калмановича неисправимым лжецом. Например, вот это интервью в «Комсомолке»:

Шабтая использовали спецслужбы. Но он об этом не знал

«Комсомолка» попыталась разобраться в шпионском прошлом бизнесмена. О шпионской деятельности Калмановича ходят легенды. Ведь он был осужден в Израиле за шпионаж в пользу СССР, а недавно обещал написать книгу о своих шпионских похождениях – через 5 лет, когда закончится мораторий на выдачу секретов. Обычным людям трудно отличить правду от лжи, байки от реальных событий. Чтобы в какой-то мере устранить этот пробел, мы обратились к бывшему сотруднику Главного разведуправления (ГРУ) Генштаба Вооруженных сил СССР (затем – РФ) полковнику в отставке Александру Гуриновичу, который в свое время работал на ближневосточном направлении.

– Александр Владимирович, Калманович действительно был нашим разведчиком в Израиле?

– Это очень сильно сказано. Как бы это поаккуратнее выразиться... Иногда сотрудники наших спецслужб в Израиле под видом таких же, как Калманович, коммерсантов-бизнесменов пытались воспользоваться его услугами. Он был вхож в круги достаточно влиятельных израильских политиков, экономистов. По этой причине на него сначала положили глаз наши люди из Первого главного управления КГБ – ПГУ (теперь это СВР), а затем и ГРУ. Но штатным нашим агентом он никогда не был.

– В некоторых СМИ промелькнуло, что Калманович якобы не занимался сбором политических сведений, а был сосредоточен лишь на военно-промышленном шпионаже. Где правда?

– Правда в том, что он иногда располагал очень важными политическими сведениями о нерекламируемой деятельности израильского руководства, поскольку, как я уже сказал, был вхож в очень высокие кабинеты. Не воспользоваться этим мы не могли. Хотя его информацию приходилось не раз проверять, и зачастую она не соответствовала действительности. Я бы не сказал, что Калманович был очень ценным информатором. Он просто был интересным осведомителем, хотя наши люди с ним работали так, что он и не догадывался об этом.

– А каким же военно-промышленным шпионажем он занимался?

– И опять это громко сказано. Калманович варил свой бизнес там, где он приносил ему хороший доход. Он, в частности, крутился возле израильской электронной промышленности, которая имела и имеет очень серьезные успехи. Занимался покупкой и перепродажей электронной техники сначала в Израиле, а затем и за его пределами.

– Ходят разговоры, что он якобы добывал некоторые электронные военные системы управления и передавал их сотрудникам наших спецслужб. Это правда?

– Я бы не хотел отвечать на этот вопрос. Но замечу, что Израиль – это страна, контрразведка которой видит все насквозь. Любое малейшее несанкционированное приближение к израильским военным секретам мгновенно «пеленгуется». А тут человек приехал из СССР и стал проявлять живой интерес к уникальным военно-промышленным технологиям! Уже в первую минуту он попал под колпак!

Контактировать с ним было опасно. Он стал таскать за собой хвосты.

– Некоторые СМИ сообщали, что Калманович, немало отсидев в тюрьме, дал согласие на сотрудничество с Моссадом?

– Я этого не исключаю. Но после ареста Калмановича мы никогда больше с ним не контачили. Но и работы на Моссад за ним не замечали.

– Ходят слухи, что у Калмановича были некие обязательства по неразглашению информации о его причастности к разведке, мораторий должен был истечь через 5 лет.

– Это неправда. Неправда хотя бы потому, что настоящий разведчик даже под пытками никогда не расскажет вам ни про мораторий, ни про свою работу. В разведке такого срока – 5 лет – не существует! Ни в СВР, ни в ГРУ!

Немного поконтачив с разведкой и немало посидев в тюрьме, бизнесмен Калманович, мне кажется, стал превращаться в фантаста, байки которого могли восхищать доверчивых дам, но не профессионалов.

Иосиф Кобзон в своем интервью тоже повторяет официальную версию:

– Нас с Шабтаем познакомил еще Владимир Высоцкий, – рассказывал Иосиф Кобзон. – Калманович продюсировал его концертную деятельность. Мало кто знает, насколько широк был круг интересов этого человека. Он владел многими языками, блестяще разбирался в спорте, культуре. Посмотрите только на звезд эстрады, которые пришли с ним проститься. Кто и почему убил Шабтая? Сейчас ему многое пытаются приписать. Но он не занимался незаконным бизнесом. Его грубо и подло убрали. Кто бы мог представить, что возвращаются 90-е годы... За смертью Шабтая могут последовать другие смерти известных людей. Потому что вновь наступает череда заказных убийств. Нераскрываемых. Это страшно.

Президент Федерации баскетбола России Сергей Чернов был одним из последних, кто общался с Калмановичем.

– За день до гибели Шабтай позвонил и предложил позавтракать в понедельник утром. Мы с ним готовили большое совещание по детскому баскетболу. Договорились встретиться в 12 часов. Полтора часа обсуждали разные вопросы, он рассказывал анекдоты, шутил, смеялся... Абсолютно в нем не чувствовалось какой-то тревоги или нервного напряжения. Потом мы разошлись, и он мне позвонил часа в четыре. Говорит: «Я забыл тебе сказать одну важную вещь». Но у меня были люди, и я попросил его перезвонить попозже. А потом звонок: «Калмановича убили!»

– Это как-то связано со спортом?

– На 100% нет. Так дико решать проблемы в спорте не принято. У нас все разборки – на площадке.

– Шабтая убили по-гангстерски – жестоко и хладнокровно, – говорит экс-депутат Госдумы Алексей Митрофанов. – Я думаю, это чистой воды криминал. Следователям стоит проверить прошлое Шабтая. Вполне возможно, что разгадка убийства может быть там. Потому что убили его как-то слишком дерзко – в центре города. Так убивают не заказные киллеры, а тюремный криминал.

Возможно, Митрофанову виднее. Хотя дерзость преступления вовсе не доказательство истинной причины. Софистика какая-то. Напоминает доказательства креационистов: «Мир был сотворен потому, что он выглядит сотворенным».

Узнаем ли мы правду? Сомневаюсь. Правду мог бы нам рассказать только сам Шабтай фон Каламнович, но, к сожалению, он лишен такой возможности. Вполне может оказаться, что правда скрыта в сейфах известных организаций под грифом «Секретно», в мире существует такая практика – арестовывать правду, словно преступника. Но и у нее есть способность просачиваться сквозь заслоны и возникать в неожиданных местах. А пока остается лишь разводить руками и с горечью осознавать, что кто-то забирает себе все права и решает, что можно говорить нам, простым смертным, а чего нельзя. И мы, всякий раз глотаем ложь, и от бессилия становимся конспирологами, начиная подозревать всех и каждого в скрытых грехах. Вот и история Калмановича превращается в миф с непременным морализаторством в конце: «Не пей из копытца, козленочком станешь». От нас же требуется только одно – надувать щеки и вопить, что «криминал не доводит до добра», в то время, как настоящий криминал живет и процветает. Но наши лица повернуты в другую сторону, и мы не видим его.

 

Вместо послесловия. Интервью с того света

Я сижу на собственном диване перед собственным телевизором, в своей соб… простите съемной квартире. Я один. А за окном тихо скатывается за горизонт, обезумевшее в последние дни, солнце. Оно и сейчас, хотя значительно более тусклое, но какое-то нервное. Может быть, из-за этого и все вокруг нервные и одновременно вяло-покорные. Вы скажете, что эти понятия взаимоисключающие? Вовсе нет. Попробуйте-ка, хоть кого-то подбодрить – получите такую отповедь. Я и сам на грани срыва, ничто так не изматывает нервы, как постоянная жара, от которой не укрыться. Реальность, вполне легко удерживаемая в состоянии равновесия в обычные дни, дрожит и расплывается и образует дыры, сквозь которые видно иное.

Поэтому я ничуть не удивлен, обнаружив в кресле напротив незнакомого мне человека, блаженно откинувшегося на спинку. Незнакомец плотного телосложения и носат. Его кудрявые седоватые волосы, зачесанные назад и спадающие на спину и шею, кажутся слишком длинными. По лицу бродит неопределенная усмешка, растягивая губы и приподнимая подушечки под глазами так, что сами глаза превращаются в узкие щелки, стреляющие острыми лучиками взгляда. Он явно доволен своим эффектным появлением. И, право слово, этот человек мне знаком, хотя я никак не могу вспомнить, откуда.

– Не узнал? – спрашивает он. – А я уж думал, что ты меня узнаешь даже в любом гриме.

Я пожимаю плечами, но вопросов не задаю. Лень, знаете ли, и жарко.

Выдержав эффектную паузу, он продолжает:

– Вспомни, сколько раз ты вспоминал обо мне в последнее время? Думаю, что чаще, чем моя жена, чем все мои жены. Ты засыпал с моим именем, и с ним же просыпался. Я постоянно был с тобой – и днем, и ночью. И надо отдать тебе честь, многие мои загадки ты разгадал с легкостью, хотя и, далеко, не все. И вот сейчас, когда все подходит к концу, я решил, что пора бы нам познакомиться. Мое имя

– Ш… – Шабтай Калманович, – выдыхаю я радостно. – Шабтай…

– Фон Калманович, – поправляет он. – Я, все-таки, барон. Имей же уважение к титулу.

Да я согласен называть его хоть «Ваше Святейшество», лишь бы он не исчез внезапно и не оставил меня в самый трудный момент. Ведь работа над книгой о великом мистификаторе Шабтае фон Калмановиче подходит к концу и, честно говоря, я застрял, я потерялся в изобилии версий, и так и не сделал главного вывода – кто убил нашего героя.

– Да, это я, – вальяжно повторяет он. – И пришел я к тебе не с пустыми руками. Помнишь, сколько раз я повторял, что моя жизнь похожа на кино? Но никогда я не говорил о том, что режиссером этого кино являюсь я сам. Просто не договаривал фразу и все – зачем им всем было знать, кто сочинил и озвучил мою жизнь? А теперь, когда меня нет нигде, и все, яростно перебивая друг друга, пытаются собрать мозаику моей жизни, она все больше напоминает бессмысленное, нелогичное лоскутное одеяло. Потому что каждый, общавшийся со мной, имеет в руках лишь кусочек мозаики, причем на один верный – два ложных. И как ни странно, ложь перетягивает. Ты сам, наверное, замечал, что люди скорее поверят в ложь, чем в правду. Хотя это звучит, довольно, грубо – я никогда не лгал, а сочинять не запрещено, не так ли?

Но вернемся к кино. Они сняли фильм обо мне. Конечно, не художественный. В принципе, это даже не фильм, а телепередача с документальными кадрами. Но мы посмотрим ее вместе, и вместе разберемся, что здесь правда, а что – нет.

Он наводит на экран телевизора указательный палец и произносит – «Клац!». И тут же экран гаснет, и вместо «Новостей», выплывает название: «Тайный шоу-бизнес. Япончик против Калмановича».

– Сегодня в эфире подлинная история жизни этих людей и новая версия их смерти. – Сообщает доверительно ведущий. Сколько мы уже перевидали таких «подлинных историй».

Мой гость тоже настроен скептически:

– Вот уж не думал, что меня начнут связывать с Иваньковым, – недовольно морщится он. – Ну, был знаком. Вы лучше спросите, с кем я знаком не был.

– Одна из официальных версий следствия гласит, что Вас убили за то, что Иванькова заказали, именно, Вы. – Осторожно замечаю я. – И, думаю, что эта версия ничуть не хуже других.

– Еще как хуже! – восклицает Калманович. – Где имение, и где вода? По-твоему, уже и не было приличной причины, чтобы меня убрать? Я никогда бы не стал расправляться подобными методами с малознакомым человеком, как бы он мне не был неприятен. Ты-то понимаешь, что это не мой почерк? И вся версия просто притянута за уши?

– Понимаю, – грустно говорю я. – Мой герой, то есть – вы, ходил по грани, но никогда не сваливался в откровенный криминал. Гордость не позволяла.

– Гордость? Говори уж сразу гордыня. И тогда родится еще одна версия – Япончик, святой, жертвующий на храмы, ну и я его антипод, почти дьявол. Да, применять методы Иванькова даже против него самого было бы ниже моего достоинства. К тому же, я никогда не портил с ним отношений. Глянь, глянь, – вдруг вскрикивает он и касается рукой моего плеча.

Я терпеть не могу, когда во время разговора собеседник тычет в меня руками, но терплю. Как видно, привычки, приобретенные при жизни, остаются и после смерти.

– Да смотри же ты в экран, – он даже тянется к моему лицу, чтобы повернуть его в нужном направлении. – Все собрались, все рыдают. Ну, пока ничего, говорят правду – красивый, умный, отзывчивый. Принимаю. Человек-загадка – тоже неплохо. Сашка-то, Розенбаум, как поэтично сказал…. Ну, вот, теперь биографическая справка. Ну и поехали врать. Я никогда не был агентом КГБ, и из израильской тюрьмы вышел при помощи совсем других людей. Знаешь, кто-то играет публично, а кто-то действует из тени… Кстати, ты, наверное, помнишь эту грязную историю в Лондоне? То есть сама история могла бы выйти весьма полезной, если бы не мои партнеры. Тогда я понял, что все дела буду делать только сам. Использовать связи – да, но никого не приближать. Ведь именно тогда и возникла сказка о моей принадлежности к советским спецслужбам. И возникла по необходимости, а не от хорошей жизни. Взять хотя бы то, что эти господа изловчились накапать на меня в ЦРУ. Мол, вот этот гад и есть самый главный советский шпион – вяжите его. Сесть за шпионаж в США – благодарю покорно, Поллард до сих пор сидит. Естественно, что я выбрал Израиль. Они уже и туда исхитрились накапать – вот, мол, какой живчик, целую кучу стран сдал Советскому Союзу. Но, знаешь, в США могли бы усадить и без доказательств, В Израиле – нет. Поэтому при задержании я и рассказал длинную и грустную историю своей вербовки в КГБ. Моего самооговора и их маленьких доказательств хватило всего на девять лет срока. Зато я спасся от другой, гораздо более страшной опасности – сесть в США пожизненно. Конечно, я авантюрный гений, но бывают и провалы. Лондонская афера и была таким провалом.

Я согласно киваю. Да, все это уже написано, ничего нового мой герой мне не сообщает. Да и полно, каких откровений я могу ждать от фантазии, рожденной моим собственным подсознанием на фоне переутомления?

– Так, – продолжает он, уставившись в телевизор. – Это все о моей деятельности в шоу-бизнесе. Тут соврать сложно. Все это было, и всему есть свидетели. Эта часть моей жизни интересна, но она вся на виду. Веселые были времена. Но, вернемся к нашим баранам. А, именно, к моей шпионской деятельности. Говорят, что где-то даже написано, что еще в 70-е я встретился с самим Путиным, и это он, вел меня по нелегкой стезе разведчика. Я не встречался с ним, но он никогда не выпускал меня из виду. Особенно после похищения израильского штурмана Рона Арада. Скажу по секрету, я был нужен ему в России под боком. После досрочного освобождения, под его бок я и попал.

– Я об этом догадывался, – киваю я. – В России из вас слепили совсем иной образ. Я не знаю, кому он был выгоден, но ваше имя постоянно связывалось с российским криминалом, а версии убийства, спорящие между собой, все равно в криминал и возвращаются. Просто подача разная, а суть одна – вы обычный мафиози, каких в России полно. А что там скрывается за вашей спиной, какие факты вы держите за пазухой – об этом знают лишь единицы. Правительство дает вам зеленый свет во всех начинаниях, называет разведчиком – а по сути, просто покупает ваше молчание.

– Всадили восемнадцать пуль! – перебивает он. – И тут же сообщили, что «восемнадцать» мое любимое число. Что ж, предлагаю еще одну версию – я заказал себя сам, строго оговорив количество пуль. Такой легкий способ самоубийства. Поэтому и деньги не похитили, которые были со мной в тот день. А зачем? Ведь киллер уже получил плату от меня самого. Хотя, раз Туманов утверждает, что никаких денег не было, то остается предположить, что он был прекрасно осведомлен о том, что и когда я вожу с собой. Удивительно – жена не знает, а он, шофер, в курсе?

– Мне и вообще показалось, что все три жены мало чего знали о вашей деятельности, – осторожно замечаю я. – Во всяком случае, все их рассказы странно обтекаемы, словно написаны одним и тем же сценаристом.

– А что они могли знать? Их делом было создавать мне защищенный тыл и уют. Если кто-то не справлялся, то происходил развод. Ну не мог же я, в самом деле, рассказывать все человеку, с которым, возможно, мне придется развестись? Вот и выдают сейчас на весь мир всякие предположения, надиктованные дядей. Думают, что если это все будет озвучено бывшей женой, то прозвучит убедительнее. А Настя-то какова?..

Но не будем о грустном. Насколько я понял, главной задачей авторов этого фильма было нащупать связь между мной и Иваньковым. Зачем? Япончик не занимался шоу-бизнесом, знакомство между нами было шапочным, хотя, в свое время, Моня Эльсон и предлагал мне его в качестве «крыши», если вдруг придется вернуться в Россию. Но дальше этого не пошло. Видимо не таким уж «авторитетом» был этот Моня. Сейчас, он, конечно, может говорить многое – меня уже нет. Возражать не стану. – Он заливается беззвучным смехом. – Теперь каждый может сказать, что хочет. Плюнуть в мою сторону. Хотя где она теперь, эта моя сторона?

Я с грустью смотрю на него. Передо мной – недосказанная легенда. Человек, не успевший создать собственный образ, а теперь его пытаются воссоздать другие. Все это напоминает жадных до денег графоманов, которые в последнее время принялись активно дописывать десятки томов, спекулируя на книгах более талантливых, но уже мертвых писателей. И все только потому, что они осмелились оставить концовки своих книг открытыми.

Так и наш герой не успел договорить до точки.

Словно прочитав мои мысли, он говорит:

– Если бы они дождались 2012 года, то и так все узнали бы. Сейчас они говорят, что в этом году у меня истекал срок шпионского молчания. Глупости. Такие вещи не имеют определенного срока. Разве что, лет через сто, когда не умрут все современники и сама информация не утратит своей ценности. Но я не шпион, или, как теперь они говорят – не разведчик. А в 2012 я всего лишь планировал издать свои мемуары, из которых можно было бы почерпнуть массу интересных вещей. Чего только стоила моя деятельность в Бопутатсване, которой уже и на карте нет. Иногда мне кажется, что причиной моей смерти и были эти гипотетические мемуары. Кто-то очень сильно боялся их обнародования.

– Гипотетические? Значит, они так и не были написаны?

– Отнюдь. Они были написаны. Они и сейчас написаны, хотя и не до конца. Обрываются на том самом месте, почти на том самом, где оборвалась и моя жизнь. Чтобы им всем не дотерпеть еще пару-тройку лет. Я ставил на 2012 год, потому что все они с упоением ждали конца света. Ну и мне захотелось устроить им маленький конец света. Малюсенький, совсем домашний. Не получилось. А рукопись, вы можете найти…

Он наклоняется к самому моему уху и шепчет. Шепчет о неких банковских ячейках, называет номера…

К сожалению, я их не запомнил. Я вообще плохо запоминаю большие числа. Но думаю, что рано или поздно эти рукописи всплывут на поверхность. Хотелось бы, чтобы пораньше. Уж очень хочется прочитать захватывающий рассказ о необыкновенной жизни барона-авантюриста, короля фантазий и удачливого бизнесмена. И, да простят мне такую вольность, снять фильм в Голливуде.

Пока я так себе размышляю, Шабтай внимательно досматривает фильм, и я замечаю, как на его лице все больше проявляется разочарование.

– Пустое, – подводит он, наконец, итог. – Галопом по европам, а толку чуть. Так ничего и не сказали. Денег я им мало оставил? Да – мало. Знаешь, сколько стоит в России покой? Ну и потом, если у меня в кармане бывал рубль, я всегда говорил, что их два. Есть примета, что чем больше врешь о своих доходах, тем они выше. Запомни это – тебе пригодится. К сожалению, теперь, я могу дарить только советы, но и они имеют свою ценность.

Конечно, приятно получить совет из уст такого человека. Пусть даже и бесполезный. Сейчас я бы мог спросить его автограф, но думаю, что он исчезнет, как только рассеется этот полусон.

Жалеет ли он о чем-то, что не успел сделать?

– Жалею. И не только о том, что не успел, но и о том, что не смог довести до конца. Больше всего жалею, что не смог спасти Рона Арада, хотя шел по пятам похитителей. И если бы не попал в тюрьму, непременно бы, довел это дело до конца. И сделал бы так, чтобы подробности стали известны всем. А теперь, как видите, об этом и слова не сказали. Несколько вещей, которыми я мог бы гордиться. Ан нет, даже не упомянули ни Мирона Маркуса, ни Рона Арада, ни переворот в Сьерра-Леоне. Россияне, поди, и знать не знают обо всем этом. Для них все просто – нашпионил в пользу СССР, попал в израильскую тюрьму, и добрые дяди из КГБ его из этой тюрьмы вытащили. Правда, снюхался с криминалом и начал мафиозничать, но на этом, мол, и погорел. Ах, люди! Им бы что попроще, покрасивше. Чем больше будет проходить времени, тем больше будет упрощаться в их устах моя жизнь, пока не опустится до примитива. И скажут они, был когда-то добрый, но криминальный человек, который держал в руках весь шоу-бизнес России. Понятное дело, что у них теперь есть дороже их шоу-бизнеса? С хлебом, может и туговато, зато зрелищ для любимого народа выше головы. Поэтому и моя ценность определяется только этим видом деятельности. Всего остального обыватель не поймет. Да и ладно. Обидно, что от всех моих замков осталась лишь пустота, и я не вошел в историю так, как хотелось бы. Нет, не нужно было тогда уезжать из Израиля. Ты знаешь, я хотел там остаться, но пришлось уехать. С того времени, несмотря на видимый успех, вся моя жизнь пошла под откос. Конечно, был баскетбол и посиделки в окружении звезд, но насколько же это все мелко по сравнению с тем, о чем я мечтал, и что так хорошо удавалось мне до ареста.

Пойду, пожалуй. Пора.

– Погодите, – восклицаю я, – вы так и не сказали мне, кто же вас убил.

– Хочешь знать?

Я быстро-быстро киваю головой, до боли в шее, до головокружения. Я хочу знать. Больше того, не узнать правды будет для меня равносильно смерти. Я просто не выдержу такого разочарования.

Он молчит и смотрит в окно, где медленно заходит оранжевое солнце, За высотными домами виден уже только его край. Скоро совсем стемнеет.

– Люблю закаты, – говорит он.

Я смотрю на его крупную голову, темным пятном выделяющуюся на квадрате окна, и мне начинает казаться, что вечернее солнце просвечивает сквозь нее, а контуры моего гостя начинают расплываться.

– Скажи им, – продолжает он,– что меня убило солнце. То самое солнце, которое однажды закатившись за горизонт, всегда появляется снова, и жжет, и язвит нас с новой силой.

Голос его становится все тише, но все-таки я успеваю поймать последнюю фразу, которая потом долго звучит в моих ушах:

– Передай привет Йоське Кобзону. Скоро встретимся.

Это интервью от начала и до конца придумано автором. Все совпадения считать случайными.