— Роан Азар?

Я поднимаю подбородок, и пронзительный свет проливается в глаза. За долгие часы заточения я так привыкла к темноте, что до сих пор не могу освоиться.

Он стоит передо мной. Тот самый, что понял и отпустил без скандалов и сцен. Такой же, как и прошлым утром… Ничего не изменилось: разве что, поменял рубашку.

— Элен, — говорит сухо, но в интонации чувствуется трепет. Отчего так?

— Прикажете танцевать для вас? — отвечаю я с трудом. Щека болит и, судя по тому, что шипящие звуки получаются приплюснутыми, распухла.

Михаэль смотрит и молчит. Разноцветный взгляд почти прячется под густыми ресницами. Мужчина ступает ближе, сжимает светлые перчатки, отчего ткань неприятно скрипит.

— Я могу помочь, — опускает глаза и скользит взглядом по моим плечам. И замирает на изрезанных пальцах. — Только расскажи правду, Элен.

— Я расскажу, — отвечаю тихо. — Но не убегайте, как вчера.

Улыбка просыпается в уголках его губ. Он показывает осторожным кивком на кресло.

— Присядем?

Михаэль принимает расслабленную позу, а я опускаюсь на край кровати напротив него.

— Все, что я рассказала — правда. Этот мир мне не родной. Я работала в Москве — в другой Москве — уже десять лет, а приехала туда из Саранска. Мне сказали, что такого города здесь нет.

— Сары? — предполагает Михаэль. — Четыреста миль от Московии. Там глушь, одни болота да комары. Морденс там кланами живут — лисы-оборотни, побаиваемся мы их, дикие они.

— Мордва, — киваю я. — Ну так вот. Последние годы мы с подругой содержали небольшой магазин… эээ… лавку! А подруга моя… она очень похожа была на заводилу здешнюю, Эвиру! Я оказалась здесь после того, как выпила лишнего.

— Не знаю такой, — пожимает плечами гость. — Я не нашел в архиве Владимирграда ничего о Москве. — Его густая бровь приподнимается. — Ты хочешь сказать, что из параллели? Но это же… — роан потирает подбородок и задумчиво смотрит в пол. — Так вот почему ты о вине спрашивала? Думаешь, из-за него? Но старик Вольпий давно с ума сошел, многие говорят, что не сказочник он вовсе, а проходимец. А другие маги с таким даром умерли несколько веков назад и стали почти легендой с кучей домыслов. Да и Контора хорошо оберегает государственные тайны, ведь сказочники всегда были под их опекой.

Он стискивает губы. Кажется, злится, но лицо вмиг светлеет и дарит мне теплую улыбку.

— Вот почему ты так… необычно говоришь.

— Наверное, — киваю я. — В тот вечер, перед тем, как попасть сюда, я купила вино в странной лавке у странного продавца. Вино «Страшная сказка», такое же, как здесь. Мой единственный шанс отыскать дорогу домой — найти Вольпия.

Михаэль надолго замолкает. Хмурится и, сложив руки под подбородком, смотрит в никуда. Я не тревожу его мысли, а просто разглядываю. Мужчину нельзя назвать красавцем, но от него веет силой. Не той, что уничтожает и стирает, а чистой и благородной.

— И люди здесь, — продолжаю я, — многие из тех, кого встречала, похожи на людей из моего мира. У них почти те же имена и фамилии, а внешность — как литая.

Он приподнимает голову.

— Я тоже есть в твоем мире?

— Не встречала, — отвечаю с неохотой. — К сожалению.

Он смотрит снова, долго и испытывающе, пробирая взглядом, как электрическим током. Внезапно встает и идет ко мне. Замирает в шаге и тянется рукой к щеке.

— Я выкуплю тебя, если ты согласишься, — касается ран и стискивает губы, будто чувствует, как у меня болит кожа. — Ты не должна здесь быть, Элен.

— Я ведь не стану вашей рабыней, Роан?

— Захочешь, отпущу тебя, как только выберемся отсюда.

Долго молчу. Кажется, у меня нет выхода. Но представляет ли он, о чем ведет речь? О каких суммах и долгах?!

— И вы в состоянии оплатить такой огромный долг? — я поднимаю бровь. — С чего бы вам делать это из-за меня, ведь мы едва знакомы. Я ничего о вас не знаю, да и вы обо мне тоже.

Михаэль наклоняет голову и мрачнеет.

— Деньги и достаток — дешевое приложение к жизни — пустота. Дороже только доверие. Если его нет, мне стоит просто уйти. Уговаривать не собираюсь и принуждать тоже, но так, — он показывает на мое избитое лицо, — не должно быть. Твой выбор, Элен?

— Я здесь не останусь, — вскидываю голову и смотрю ему в глаза. В уголках скапливаются слезы. — Я не смогу работать так.

Мне кажется, Михаэль вздрагивает, его взгляд остывает, а руки сжимаются. Он говорит хриплым и густым басом, шагнув в сторону:

— Собирайся.

Подхожу к шкафу и открываю резные створки. В нос ударяет аромат свежего дерева. В темных недрах болтаются на вешалках несколько цветных платьев в пол. Но, несмотря на длину, я ни за что не надела бы их. Прозрачные вставки, вульгарное декольте, разрезы до самого пояса… Но на всякий случай беру пару простых туфель без каблука из самого нижнего ящика.

— Нечего собирать, — констатирую я.

Он протягивает руку.

— Пойдем. Я подарю тебе свободу. И остальное тоже.

Сжимаю его пальцы и дрожу, как мокрая курица. От страха или смущения?

— Но мне нечего подарить вам взамен.

— У меня все есть, — он подмигивает мне и тянет к выходу, но неожиданно резко останавливается, отчего я врезаюсь в его грудь. — Там очень холодно, ты с мокрой головой без пальто продрогнешь. Но я тебя не оставлю здесь даже на миг, — он расцепляет пальцы и возвращается в комнату. Прихватывает покрывало и скатывает его в рулон. — Временно подойдет, а там согреемся.

— Ага, — киваю, а сама как зачарованная смотрю в его глаза и дрожу все сильнее. Теперь точно знаю: не от холода. Только как осмелиться заглянуть в свою душу поглубже, чтобы дать название этому смятению?

— Ничего не бойся. Я покажу тебе наш мир, Элен, — берет уверено меня за руку и ведет по коридору на первый этаж.

Девушки провожают нас удивленными и завистливыми взглядами. Хорошо, что среди них нет Алессы, иначе я не выдержала бы. У стойки администратора мы сталкиваемся с Авророй. Ее брови ползут вверх от удивления, а хитрые глаза округляются:

— Куда?

Михаэль глядит на меня, а затем спокойно говорит:

— Элен не будет здесь работать. Я выкуплю ее договор.

— Вы слышали? — Аврора оглядывает девушек, а те замирают с ехидными змеиными улыбками на лицах. — Работать она тут не будет. Роан, я уважаю вас и ваше мнение, но вы знаете, сколько нужно платить за ее договор?

Михаэль коварно усмехается и подходит ближе к стойке. Бросает перед Авророй покрывало, кладет рядом ладонь и медленно ведет по лакированному дереву.

— Неважно сколько.

Я слышу, как по холлу разлетается тихий расслоенный «Ох!». Алесса. Алое платье взвивается, и девушка убегает прочь, будто ужаленная шмелем.

— Может, поговорим без лишних ушей? — Михаэль сверлит Аврору разноцветным взглядом.

Хозяйка раздраженно взмахивает ладонью, приказывая девушкам разойтись, и тишину взрывает перестук каблуков.

— Сколько? — рубит роан и подступает еще ближе, почти накрыв женщину своей тенью.

Аврора молча отворачивается и ныряет в глубокий ящик под стойкой. Со своей копной юбок с тигровым принтом она выглядит очень забавно, и я едва сдерживаю едкий смешок. В конце концов, она выныривает с раскрасневшимся лицом и раздраженно швыряет на стойку папку с договорами. Развязывает тесемку и перекладывает бумажки, разгоняя пыль. В конце концов, протягивает Михаэлю мой — или не мой — договор.

Он быстро читает и хмурится. На строке перечня услуг в его глазах вспыхивает злобное пламя, и мне кажется, что мужские плечи на несколько секунд становятся шире, а спина мощней.

Договор падает на стойку, а Михаэль вытягивает из кармана небольшой кожаный блокнот с золотой шестеренкой на лицевой стороне. Он проводит пальцем по кольцу и с щелчком открывает его. Одна сторона прячет похожие на кредитки карточки, только из тонкого светлого металла, на второй встроен непонятный мне механизм с циферблатом.

Роан вводит карту в щель, прижимает защелкой, а затем набирает цифру «восемь» и добавляет к ней много нулей. Я не успеваю их подсчитать: блокнот затягивает карту глубже, будто хочет съесть, и по холлу разносится чавкающий звук.

Михаэль бросает на меня ласковый взгляд и переводит суровый на Аврору.

— Я думаю этого достаточно, чтобы дать роанне теплую верхнюю одежду и ботинки. Так ведь, Аврора? — он бросает ей карту с выраженным тиснением и прячет блокнот в карман. Собирает быстро договор, надрывает его и протягивает мне. Машинально засовываю его за пазуху. — И я жду от вас расписку об аннуляции долга Элен.

— Да будет вам расписка, будет, — Аврора достает из-под стойки маленькое механическое устройство, которое на проверку оказывается крошечной печатной машинкой, и вгоняет туда лист желтоватой бумаги. Ее полные пальцы с аккуратными ногтями щелкают по клавишам. — Не думаю, что Контора задержит простолюдинку.

Михаэль ведет плечом и отодвигает в сторону покрывало.

— Гарантия не помешает.

— Один нюанс, — бормочет Аврора. — Понадобится подпись Виктора, что он возврат получил.

— Госпожа, вашей подписи достаточно, а с Виктором сами как-нибудь разберитесь. У меня есть доказательство, что вы деньги получили, — Михаэль прищуривается, и я вижу, как его пальцы стискивают столешницу.

— Хотите, чтобы я отвечала за ваши капризы? А если ему этот произвол не по душе придется?!

Мужчина начинает закипать, щеки багровеют, а косточки пальцев белеют.

— Вы еще получите проверку на свою голову за избиение работницы! Мне плевать, что вашей верхушке придется не по душе. Мы уходим, и только посмейте спустить своих псов, я найду на вас управу, госпожа Аврора! — Михаэль подхватывает покрывало, берет меня за руку и ведет к выходу. Щелкает по часам пальцем, и дверь распахивается.

Белая пелена снега слепит глаза, а ветер вздымает обсохшие волосы. Роан снимает пальто и передает мне.

— Быстрее, Элен. Нам нужно уйти, — говорит он, наклонившись, чтобы слышала только я. — У меня предчувствие плохое, поторопись, — он кутает меня в свое пальто, ловко застегивает пуговицы и набрасывает сверху покрывало. — Там зверски холодно, — поясняет он.

— Что вы позволяете себе?! — в белую пустоту за нашими спинами вылетает разгоряченная Аврора. Ее щеки пылают, губы перекашивает злая гримаса. Она задыхается в снежном дыму. — Без разрешения Конторы еще никто отсюда не ушел!

Михаэль тянет меня за руку, но я не поспеваю за ним. Я иду все быстрее, морщась от колючего снега набившегося в туфли. Метель свирепо бьет в лицо, словно хочет задушить и похоронить здесь, под покровом сугробов.

Впереди маячит огромная вышка. К самой ее вершине приткнулся дирижабль. Снаружи он кажется еще больше, чем из окна борделя.

— Элен, сюда, — Михаэль ведет меня к стеклянной капсуле вышки.

Дверь не успевает открыться, как к широкой площади внезапно подъезжает авто, а может, и не авто. Странная конструкция с высокой трубой с одной стороны, как у трактора, и прикрытой прозрачным пластиком механикой в том месте, где должен быть двигатель. Я вижу, как толкаются поршни и вертятся шестеренки, импульсы вспыхивают слабыми искрами и улетают на боковые панели. Те переходят вниз, на колеса. Не такие, как на земле, намного выше, чем обычно.

Дверь машины распахивается, и к нам, прогребая высокий снег, спешит разъяренный Виктор, а с ним тот самый вредный клиент. Кажется, роан Фато.

Фато размахивает тростью — на этот раз другой, с деревянной головой медведя на вершине, и истерично верещит:

— Говорю же! Сказочница она! Сказала, что черти будут меня… ээ… ругать — всю ночь ведь ругали! И за мать за мою покойную выговаривали, и за первую жену, упокой ее машина! Вон, уже и Авроре рассудок помутила, курица недожаренная!

— Аврора, что происходит?! — грозно бросает Виктор.

— Он выкупил ее, и теперь убегает, не дождавшись решения Конторы! — щеки Авроры багровеют то ли от мороза, то ли от возмущения. — Я лишь пытаюсь их остановить!

— Кто разрешил?! Лови их!

Двое одинаковых с лица охранников вылетают в нашу сторону и почти врезаются в дверь, что успевает захлопнуться перед их носом. Михаэль заводит меня за спину и быстро нажимает бронзовые рычаги на металлической пластине в углу. Лифт медленно скользит вверх, будто собирается пропороть зимнее небо.

Виктор бросается на стекло, но его ручищи быстро соскальзывают вниз. Мы уходим под небеса медленно и степенно. Разгоряченные лица недругов остаются внизу. На фоне белого снежного поля они выглядят алыми, как ягоды-мутанты.

— Это конец? — спрашиваю я робко у своего спасителя.

— Нет, — спокойно отвечает роан и целует меня в висок. — Они не отпустят сказочницу так просто. Вот что я чувствовал, — он ведет по скуле и касается пальцем моих губ. — Ты — великий маг, Элен. И я тебя вытащу отсюда, чего бы это ни стоило.

Сквозь стекло я вижу, как толпа мужиков бежит по боковой лестнице: то появляясь, то исчезая за поворотами. Сердце стынет от страха, но теплые руки Михаэля поворачивают мой подбородок к себе и его уверенный взгляд успокаивает.

— Послушай, — он говорит так ласково, что я диву даюсь, как ему это удается. — Когда короб остановится, нужно подняться на дирижабль.

Роан снимает свои часы и цепляет мне на запястье. Ремешок подстраивает сегменты и оказывается точно по размеру.

— Просто проверни кольца на поручне и на часах в одинаковое положение. Вот так, — и показывает мне, легко прикасаясь пальцами к корпусу и задевая кожу рук. — Элен, что бы ни случилось, улетайте с Евжином немедленно. Тебя не должны поймать.

Михаэль бросает быстрый взгляд наверх, видимо, примеряясь сколько осталось этажей, а я вижу уже край крыши. Резкий вздох толкается мне в щеку и роан неожиданно прижимает меня к стеклу и настойчиво касается губ. Проталкивается языком и целует жарко и упоительно.

А затем отстраняется и улыбается косо.

— Я догоню. Верь мне.

А мне хочется рассыпаться на осколки. Я уже таю. И ноги становятся ватными и не хотят нести. Кажется, сделаю пару шагов и обрушусь на пол. Я позволила ему себя поцеловать?! Правда позволила?

— Ага, — лепечу в ответ. По щекам расползается жар.

Лифт замирает, дверь отъезжает в сторону с мягким шорохом.

— Беги, Элен! — роан подталкивает меня в нужную сторону. Я слушаюсь, но ноги путаются в его широком пальто и немеют, покрывало трепещет за спиной, как рваное крыло.

Выскакиваю на подножку и делаю, как Михаэль объяснял. Но колечко на часах заклинивает и не хочет вставать на нужное место. Вспотевшие пальцы быстро остывают на морозе и соскальзывают с металла.

Платформа вздрагивает, и меня едва не сбрасывает на крышу, покрывало слетает от рывка и воспаряет над домами. В страхе оборачиваюсь и вижу двух серых и одного черного волков. Они скалятся и наступают на светлого, что преграждает им путь ко мне. Михаэль?

Он и правда оборотень?! Не шутил?!

Но удивляться некогда. Я вспоминаю слова Олега о Вольпии, о том, как он разводил конторщиков. И шепот Михаэля: «Ты — великий маг». Что ж? Наверное, испытать свой дар — единственный шанс для меня.

Для нас.

Я снимаю пальто Михаэля и сжимаю его в руках. Коротко стриженный мех приятно щекочет ладони.

— Вы — слепы, — шепчу я. — Вы слепы, и вас жалит рой разъяренных пчел!

Замахнувшись, я кидаю пальто в оборотней, что наступают на Михаэля.

Двое взвизгивают и начинают метаться, но черный продолжает наступать, только массивной башкой трясет и рычит. Он принюхивается и бросается вперед. Мне кажется, я слышу, как хрустят косточки Михаэля. Волки крутятся и рвут друг друга, а у меня кровь стынет в жилах.

Как ему помочь?

Лай, вой, рык… Кажется, ноги прирастают к платформе, и я не могу шевельнуться. Он говорил улетать, но как же без него?

Спрыгиваю в глубокий снег и подхватываю пальто. Из кармана выпадает знакомый кожаный блокнот.

Серые волки ерзают по крыше и скулят, как дети. И только хочу поспешить на помощь, как позади кто-то хватает меня за плечи и сдавливает горло.

— Стоять, мерзавка! — женский знакомый голос влетает в уши, а у меня внутри все обрывается.

Аврора.