Мы едем долго. Заснеженные чащи с прогнувшимися под тяжестью хлопьев ветвями сменяются серебряными полями, луга — узенькими березовыми рощицами. Изредка у горизонта прорисовываются острые крыши поселений.

Когда солнце начинает клониться к закату, и путь заволакивает хрустальная тьма, дорога выводит нас к крупному поселку. Дома здесь в два-три этажа, а занесенные проселочные дороги сменяют расчищенные тротуары.

Долго едем через город, петляем, кружимся, и, кажется, путь никогда не закончится.

Мы проезжаем мимо вытянутого здания с большими трубами. Из них сочится-вьется, словно шелк, белый дым.

— Паровой завод механических игрушек, — подсказывает Михаэль и, когда мы притормаживаем на соседней улочке, встает и подает мне руку. — Приехали.

— Сюда? — я задираю голову вверх.

В темно-синем небе клубится рваными кусочками ваты пар. Этот дом кажется почти высоткой по здешним меркам. Ну, если не считать логова Вольпия. Причудливое здание в шесть этажей выстроено объемной спиралью, а косые балконные решетки лишь усиливают иллюзию его кривизны.

— У магов специфический вкус, согласен, — говорит Михаэль и ведет меня под руку к зданию.

Даже дверь здесь кривая, похожая на перекошенный рот, оскалившийся зубами ступеней. Спиральная лестница уводит нас ввысь по неровным площадкам. Двери квартир такие же кособокие, номера идут не только вразнобой, но и не по порядку. За 393-й квартирой следует 42-я, и лишь затем — вторая и первая.

— Не удивляйся, — смеется Михаэль. — Это дом-конструктор. Такие в Московии сейчас очень популярны. Как… — он задумывается. — Не знаю, как у вас это называется. В общем, новинка техники и механики, здесь и системы обогрева другие. Но мне ближе старинный и проверенный способ.

Когда Евжин уходит далеко вперед, Михаэль подбирается ближе и говорит мне:

— Я выкупил его долги, только он об этом не знает. Думаю, что тетка тоже. Давно хотел глянуть этой заразе в глаза.

Над головой вырастает высокая острая арка, и проходим еще один коридор. Здесь стены расступаются, и в торце оказывается дверь из красного дерева с номером «43».

— Заплутать можно! — реагирую я, подумывая о том, что вряд ли найду дорогу домой.

Дверь открывает лохматая женщина с рыжими кудряшками на голове, подвязанными кухонным полотенцем. Высовывает лицо в проем и говорит низким альтом:

— Явился? Ну, наконец-то.

— Жарина, прости… — лепечет Евжин.

— Зарина! — сердится женщина. — Заходи, поправлю дефект. Не надоело с таким жить?

— Ну, ты же сама-а-а… — дуется Рыжик и дергает нависшую на лоб челку.

— А это что за лишенцы?

— Роан Михаэль Азар, — Михаэль почтенно кланяется, а у хозяйки округляются глаза.

— Тот самый Азар? — она резко отступает и распахивает дверь. — Так и быть, пущу.

Когда я прохожу мимо нее, женщина внезапно хватает меня за локоть.

— А ты кто? — ее темные глаза сужаются, а губы превращаются в сжатый бутон.

Я опускаю голову и напряженно соображаю. Взгляд у женщины такой, что не нужно гадать: ошибки она не простит. Что, если грязная репутация выжившего брата уже бросила тень на этот мир?

— Роанна Элен, — отрезаю кротко. — Элен Азар.

Михаэль не показывает вида, женщина немного отходит, а затем хватает меня за руку.

— Обмануть решила? Роанна Азар, значит? — показывает на мой указательный палец, где на ногте горят три серебристые точки. — А это что?

— Госпожа Зарина, — Михаэль прячет мои руки под своими ладонями и добавляет: — Элен только получила статус и еще не привыкла, а я пока не перешел, не кровный же. Мы только на днях узнали о смерти далекого родственника Элен, — он показывает ей свою руку. На ногте от щелчка пальцем появляются две неоновые точки. И как я раньше не заметила? — Как раз и едем, чтобы заявить о правах на наследство, но сильная метель все планы изменила. Мы вас не задержим и хорошо отблагодарим за приют, — из внутреннего кармана Михаэля появляется блокнот.

— Нужны мне ваши грязные деньги! — отмахивается тетка. — У меня своих хватает. Лучше скажите, где этого оболтуса нашли? Пять лет возилась с ним, а он в благодарность смотался! Не стойте в проходе, весь уют выдует, — она подгоняет меня и захлопывает дверь. Шестеренки на стене вздрагивают и, перемещаясь, прячут выход сплетением тонких медных труб.

Что это все значит? Откуда на моем ногте появились эти точки: ведь я столько раз рассматривала свои руки, и ничего не видела! Непонимающе смотрю на Михаэля, все еще надеясь, что он не обиделся на мою маленькую вольность.

— Простите нас за беспокойство, — лепечу, чтобы не сгореть под осуждающим взглядом женщины.

Михаэль сжимает ладонь и легко касается губами моего виска.

— Евжин спас нас с женой, — он смотрит на меня и не моргает. — У нас неполадки были с дирижаблем, а ваш, насколько я знаю, племянник, механик по крови и ценный работник. Мы остались без транспорта в морозную ночь и просим у вас ночлег. Утром отправимся на поезде ко мне на родину и не будем вас стес…

— Да ладно уже! — отрезает женщина, подув на кудрявую рыжую челку. — Хватит распинаться! Идите в гостевую, там все есть, а я пока пообщаюсь со своим обожаемым негодником, — женщина грозно сводит медово-русые брови и тычет кривым пальцем в сторону.

Рыжик сжимается, но кивает нам, а затем бросается к тете в объятия.

— Я тоже скучал! Жарина, ты такая вредная стала! Даже больше, чем была!

— Я тебе дам сейчас за Жарину! — смеется басовито она, а потом оборачивается и смотрит на нас. — Они что, примороженные? Че стоят, как истуканы?

Евжин взглядом показывает, что нам пора спрятаться, и мы с Михаэлем уходим в указанном направлении.