— Скажите, что мне делать дальше? — проговариваю я и краснею еще пуще. Чувствую это по жару, затапливающему щеки, и по слезинкам, что выступают в уголках глаз. — Я не смогу больше жить спокойно?

Михаэль ослабляет рукопожатие и нежно поглаживает ладонь.

— А ты жила до этого спокойно? — магиня щурится и достает странное приспособление с десятками крошечных шестеренок. Их соединяют разного цвета линзы.

— Спокойнее, чем сейчас, — выдыхаю я.

— Иди сюда, оболтус, — зовет она племянника. Он покорно подходит ближе и смущенно поглядывает на Михаэля. — Палец дай. Не этот! Указательный, — прижимает его руку к приспособлению и добавляет: — Будет больно.

Евжин ойкает и резко отскакивает.

— Неженка, — фыркает тетушка. — А теперь скажи, как меня зовут?

— Жарина, — бросает паренек с серьезным видом.

— Еще разок тогда, — она тянется за его рукой, а рыжий начинает смеяться и отступает.

— Не-е-е, хватит, Зарина, я пошутил.

— Шутник, сейчас заменю тебе другие буквы, будешь мучиться. А еще лучше — сделаю твой нос крючком, чтобы девушки шарахались!

— Не надо, — ретируется племянник.

— То-то же. А теперь ты, — она поворачивается ко мне и переключает приспособление в другое положение. Камушки переливаются, будто ожившие светлячки, с шорохом двигаются по шестеренкам, а потом замирают, выстроив в центре квадрата подобие цветка.

Замерев от любопытства и легкого страха, я ловлю глазами стеклянные блики. Лепестки переливаются, превращая свет ламп в зеркальное сияние.

— Что это значит? — спрашиваю я робко. Уж не решила ли меня эта сумасшедшая женщина на артефакты и мясо-костную муку для местных псин переработать?

— Да это так, маленькая безделушка иллюзиониста, — она подмигивает и просит мою руку.

Михаэль шепчет на ухо:

— Не бойся.

Задержав дыхание, протягиваю женщине ладонь. Сердце скачет, ударяясь о ребра, и вдруг замирает на мгновение.

Евжин топчется рядом и заглядывает тете через плечо. Михаэль ерзает на стуле, но на лице ни одной эмоции, будто отключил их.

— Мне нужен другой пальчик, — говорит женщина и подхватывает указательный с точками. Прислоняет к кроваво-алому камню и слегка надавливает.

Боль и мощная вибрация карабкаются по телу, и на секунду я становлюсь грозовым облаком, изрыгающим молнии. Потом страшное ощущение отступает, и тьма, застелившая глаза, рассеивается.

Камень вспыхивает золотым, а затем стремительно тускнеет и становится черным.

Зарина смотрит на приспособление и трясет его, будто оно, как сломанный телефон, отказывается работать.

— Вам нужно уходить, — вдруг говорит она. — Я не помогу тебе, ты сама должна. По пятам Контора идет, не успеете даже мне рассказать, что случилось.

Она поднимается.

— Но… — Михаэль тоже встает. — Что вы увидели?

— В мире только один сказочник, — женщина густо краснеет и ходит по комнате.

— Зарина, я с ними! — решается Евжин.

— Сдурел? Не пущу!

— Я уже большой мальчик, — парирует парень.

— Даже если запрещу, уйдешь? — недовольно говорит Зарина. Племянник кивает. — Никому не нужна старая тетка, — ворчит она.

— Только один сказочник? — изумляюсь я. — Так значит, с моим диагнозом ошибочка вышла?! Как бы теперь вбить это в тупые головы контроских амбалов? На слово они мне точно не поверят.

Михаэль молча тащит меня к выходу, где уже дожидаются наши пожитки. От одной мысли, что придется снова мерзнуть на снегоходе, руки заметно краснеют. Что ж, я своими сомнениями на себя иллюзии насылаю? Как уроборос? Неужели так всегда будет?

Евжин одевается быстрее нас, ждет у порога, а потом целует тетю в щеку и обнимает за плечи.

— Не волнуйся, я с роаном не пропаду.

Зарина бросает влажный взгляд на Михаэля.

— Береги их. Обоих. Элен, — она подходит ко мне и крепко пожимает ладонь, — не ошиблись конторщики.

— Но ведь еще один сказочник есть, — возражаю я. — Вольпий, владелец винных лавок.

— Да, конечно, — она почти выталкивает нас из дома. — Был. А теперь поспешите. Роан Азар, у вас есть план? Держите, — она дает Михаэлю кожаный вытянутый чехол. — На улице откроете и активируете, оно запутает ваш след. Работает около трех часов, включить можно лишь раз в сутки. Скорее! А я встречу ваших преследователей достойно.

— Тетя, — подается к ней Евжин.

— Иди уже, негодник. Люблю тебя, рыжая тупая башка. Ты хоть невесту себе найди хорошую. Надеюсь, что она тебя на путь истинный направит.

— А вы справитесь в одиночестве? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо. От резкого «был» мороз идет по коже. Неужели с Вольпием что-то произошло?! — Эти амбалы ведь церемониться не будут.

— Ты не обо мне думай, детка, — отвечает Зарина. — Есть способности, что без осознания не раскрываются. Тут или принять себя нужно, или найти в себе магическое зерно. Никто не поможет. Одно мне интересно, — тетя прикусывает согнутый пухлый палец, — у тебя аура чистая, девственная, будто мир позабыл о тебе. Нет о тебе никаких следов. Почему же ты сказочницей стала?

— Сама бы хотела это знать, — бормочу я. — Только кто скажет мне? Разве что, Вольпий, так его еще и отыскать нужно.

— Не ищи. Нужно будет, он сам найдет, а может, нашел уже, ведь вы встречались… — отвечает Зарина и поглядывает то на меня, то на Михаэля. — Все, вам пора! Уходите, а мы с домом повоюем. Ах, да, знаю, что вы в архив собирались, Евжин сказал. Передайте Борику от меня привет, — подмигивает и захлопывает дверь. Медные трубы затягивают дерево, превращая вход в подобие котельни.

— Вот это да, — я ошарашенно смотрю на место, где только что была дверь, а теперь тянутся провода и трубочки. Приглядевшись, замечаю, что вся стена состоит из пластов, наподобие пятнашек, и как ни поверни каждый из элементов, он встанет идеально.

— Быстрее, — зовет нас встревоженный Евжин. Мне кажется, он прячет блестящие глаза. — Нужно еще снегоход прогреть. Не спите! Роан Азар!