Хоть Элен и остывает, кажется, но я все равно чувствую напряжение. Оно забирается под кожу, как выводок пауков. Царапает, мучает, издевается. Я не могу найти этому объяснение и не знаю, как от него избавиться. Разве что…
Раздеваю Элен, разрывая на ней одежду. Толкаю к стене, почти впечатывая. Оседаем, увлеченные горячими поцелуями. Ловим дыхание друг друга, сгораем от желания. Мне нужна эта страсть, чтобы очиститься от темных мыслей. Ведь по сути я купил Элен для себя. Нет, не как куртизанку, хотя со стороны выглядеть может так… Это просто бред!
Рычу и нападаю на девушку, сваливая ее на пальто. Подставляю руки, чтобы не ударилась. Целую, кусаю губы, стискиваю грудь. Мне мало, мало! Она нужна мне вся и навсегда. Я не хочу терять Элен и не хочу, чтобы она была Сказочницей. Наверное, где-то в глубине души я верю, что у нее просто магический дар иллюзий, и Контора ошиблась. Но сегодня все встало на свои места. Дед, писатель, книга… Это невыносимо, но я должен ее отпустить. И я сделаю это.
Она царапает ногтями мои плечи, и я чувствую, как под тканью распускаются цветы ссадин. Срывает пуговицы на рубашке, освобождая меня от оков. Обвивает ногами, звенит пряжкой ремня и принимает меня прямо на полу. Выгибается со стоном и устремляется навстречу. Моя. Бесконечно моя. Настолько моя, что не хватает воздуха. Настолько, что разрывает грудь и качается потолок.
— Элен… — шепчу. Слова ломаются от напряжения. Пот собирается на коже и скользит под пальцами. Мы разогретые и сумасшедшие. Как одно целое.
Теряются все зажимы, падают ширмы. Я верю ей до самого дна. Так верю, что готов ждать тысячу лет. И сгорать каждую секунду от ее взглядов, крошиться от неловких, но справедливых ударов. И толчков. Крышу срывает. Сносит последнюю силу воли. Сцепляю зубы и рычу, сдавливая руками упругие ягодицы.
— Быстрее… прошу тебя… — выдавливаю и сжимаюсь до предела. Еще шаг, и меня просто разорвет на кусочки.
Она стискивает меня горячей плотью, размыкает губы отчаянным поцелуем и взрывается. Криками, дрожью, царапинами на моих плечах. Капельки пота ползут по спине между лопатками, а ее пальцы впиваются в кожу с каждым вздохом.
Сердце разгоняется до предела и колотится о ребра, как бешеная канарейка. В каждой клеточке тела пожар. Отчаянный, убийственный, все еще не находящий выхода.
Придавливаю Элен к полу всем своим весом. Меня подбрасывает вверх и выгибает дугой от яркой стрелы экстаза. Замираю от ритмичной пульсации и не могу удержать себя от крика. Он больше похож на волчий вой. Ловлю контроль за хвост, чтобы не надавить на Элен слишком сильно, чтобы не ранить вступившими когтями. Дышу, будто умираю в агонии. И когда волна жара отпускает, а волчья сущность успокаивается, перекатываюсь на спину и тяну ее за собой.
— Люблю. До неба и обратно. Тысячу раз. Миллион. Бесконечность. Я буду тебя ждать и верить в тебя, даже если уйдешь. Моя девочка. Моя Элен, — обнимаю ее и утыкаюсь губами в тонкую шею.
— Я возьму тебя с собой, — шепчет она и обнимает мои плечи. Касается губами взмокшей кожи. — Я найду способ. Иначе мне незачем будет жить.
Мы долго не можем уснуть. Будто это наша последняя ночь вдвоем. Будто Завтра не наступит, а Сегодня мы растратили все шансы на счастье. Столько страсти и столько боли в наших стонах и криках, что, я боюсь, содрогался весь дедов особняк. Но мне плевать. Пусть слушают, пусть осуждают или завидуют. Я хочу заживить все ее раны, хочу оставить после себя хоть кусочек, хоть пятнышко воспоминаний. Даже если мы разлучимся. А это произойдет, я почти уверен. Предчувствие жрет сердце и почти добирается до души. Скоро из той дыры сквозить будет, выдувать все, что у меня осталось важного.
— Мне кажется, мы должны вернуться в бордель, — говорит Элен, откидываясь на мое плечо. — Не зря Вольпий продал мне вино именно в тот момент, когда Элен была в борделе. Там разгадка и то, что мы должны найти.
— Да, я знаю. Еще у писателя это понял. Так паршиво стало тогда, передать не могу. Я не хочу туда возвращаться, но нужно, — темнота обнимает нас, и приятной усталостью наливаются мышцы. — Давай немного поспим? — я улыбаюсь и тянусь к ее губам. Шепчу, слегка касаясь сладкого рта: — Или можем продолжить…
Элен прижимается к моим губам крепким поцелуем, и мир снова переворачивается. Воспоминания спутываются клубком и становятся чужими. Кажется, что мы были всегда вместе…
— Думаю, — шепчет Элен, — нам лучше отдохнуть. Завтра — тяжелый день.