— У нас еще свободна Мейзи, — почти перебивает его Аврора, и я готова ее расцеловать в этот момент. — И Алесса. Я помню, Алесса нравилась вам, роан Михаэль.

Он чуть наклоняет голову и рассматривает свои длинные пальцы, а я прячу взгляд. Мне так стыдно, что хочется раствориться в воздухе пылью.

— Я озвучил свое желание, — говорит пришлый спокойно, и от жесткой хрипотцы в его голосе у меня под коленями начинает болеть. — И Алессу мне больше не предлагайте, она мне не по нраву. Я не так часто у вас бываю, не будем тратить время, — он расстегивает строгое пальто с высоким воротом и больше не смотрит в мою сторону.

На несколько секунд вокруг воцаряется пугающая тишина. А потом в уши, как отвертка, ввинчивается голос Авроры:

— Элен, детка, познакомься с роаном Азаром!

Вдыхаю запах малиновых листьев и мяты. Выдыхаю. Снова глотаю воздух. Мельком поглядываю на окно, затянутое сеткой кованой решетки. Не сбежать от своей горькой участи. Ну, ничего! Я покажу этому парню такой сеанс любви, что дорогу сюда забудет!

Натянув улыбку, выбегаю к двери. Делаю реверанс, и глаза госпожи Авроры от изумления ползут на лоб.

Девушка, что коротает время у администраторской стойки, вручает мне ключи от комнаты. Аврора провожает нас взглядом полным недоумения и страха, я это чувствую лопатками. За свой авторитет печется? Вот я ей сейчас сделаю. И договор. И извращения. В одном флаконе.

Поднимаюсь по лестнице, стараясь видом не показывать испуга, а сама вслушиваюсь в шаги мужчины за моей спиной. Холодно ступает, уверенно. Точно знает, что ему нужно. Наверняка высокого о себе мнения и убежден, что любая встречная будет перед ним челом бить, умоляя о ласке. Размечтался! Любая встречная — может быть, я — нет. В следующий раз умолять будет, чтобы его от меня отвадили, как от некой Алессы!

Дверь за спиной щелкает, и я едва сдерживаюсь, чтобы не подпрыгнуть. Неужели это на самом деле происходит? А если он силой меня… Заказчик мужчина крупный, выше меня на голову, если скрутит — мало не покажется.

Я стою в центре комнаты и, заламывая пальцы, гляжу на заправленную постель и вдыхаю назойливый запах мокрого снега. И откуда этот аромат здесь взялся: окна-то задраены наглухо. Все сделала Аврора, чтобы я не убежала.

Теплые пальцы касаются моих плеч и настойчиво скользят вниз, огибая предплечья и замирая на лопатках.

— Раздевайся, — тихий голос пролетает мимо виска и заставляет меня дернуться.

А я стою, остолбенев, и в голову ничего не идет. Вокруг — та же комната, в которой я очнулась, но кто-то оперативно перестелил постель и приволок в крохотный свободный уголок прозрачный столик с вином, фруктами и бокалами. «Страшная сказка» — гласит золотая гравировка на бутыли синего стекла, но вместо белого волка на этикетке красуется старинный двухэтажный дом.

Страх пронзает меня, как разряд тока. Поднимается от пяток к макушке, и я вздрагиваю, вырываясь из объятий гостя. Подхожу к столику и хватаю откупоренную бутылку. Та же холодная синева стекла. Тот же запах вишни из горлышка…

Что происходит?!

Оборачиваюсь. Мужчина снимает пальто и не глядя бросает его на вешалку в углу. Буравит меня взглядом исподлобья. Разноцветным: одна радужка, как золотой песок, а вторая — как темное вишневое вино. Разве бывают такие у людей?

— Хочешь выпить? — он подходит ближе и, будто случайно скользнув по пальцам, забирает бутылку. Смотрит на меня и наливает в бокал немного вина. Сначала вдыхает аромат ягод сам, прикрыв глаза, а затем протягивает мне. — Только немного.

Терпкий вишневый запах разливается в воздухе, пьяня и дурманя. Мешается с ароматом зимы, и воображение послушно рисует кроваво-багряные ягоды на снегу. Осторожно подношу бокал к губам и делаю глоток. Теплота обжигает грудь и накрывает плечи. Нет, мне не страшно. Мне странно.

Роан Фазан — или как там его Аврора назвала — пьет медленно, смакуя каждый глоток. Оторвавшись от бокала, облизывает губы и вопросительно поглядывает на меня.

— Я не хочу заниматься любовью, — говорю твердо. Алкоголь будит во мне другую Лену — смелую и дерзкую. — Не сегодня и не завтра. Ни с вами, ни с кем бы то ни было.

Он ухмыляется и, наклоняя бокал, любуется переливами напитка.

— Монашек у Авроры нет, — заключает наконец. — Этим мне и нравится ее бордель. Девочки всегда приличные и не болтают лишнего. Ты особенная? — ставит бокал на столик, медленно, будто дразнится, и идет ко мне.

И не думаю пятиться. Врагу нельзя показывать страх. А когда от этого зависит твоя жизнь — и подавно.

— Если я не хочу, — говорю твердо, — то и не буду. Вам следовало выбрать другую девушку.

— Ты не имеешь права мне отказывать, — тянет он улыбку и встает совсем рядом. Запах снега и холода прорывается вперед, и мне кажется, что его каштановые волосы мерцают снежинками. — Я тебя не обижаю. Правила знаю на отлично, — он замолкает. На лицо опускается странная маска усталости и безразличия. Мужчина подхватывает пальцами завязки моего бюстье и тянет на себя, будто жизнь мою распускает. Толкает меня к кровати и, ловко заставляет лечь. Смотрит. Долго смотрит на мои плечи, прижимая своим весом, скользит взглядом по лицу и замирает на губах. А я вдохнуть не могу от возмущения и…

Нет, нет, я ничего к нему не чувствую. Это просто глупое недоумение выбило меня из колеи. Оттого и сердце так колотится.

Согнув руки, упираюсь в его грудь:

— Я не имею право отказывать, — шепчу почти ему в губы, и от его близости и запаха морозной вишни становится дурно, — но имею право поколотить вас. Об этом в договоре ничего не сказано.

Тихий смешок скользит по щеке.

— Получишь штраф за вредность, — тиски становятся крепче, а его дыхание ближе. — Мне даже нравится, что ты ломаешься. Будто это у тебя в первый раз, — золотая радужка привлекает внимание, а бордовая пугает. Густые ресницы качаются и переливаются на солнце. Мужчина щурится и, скользнув рукой вдоль зажатого тела, забирается под ослабленный корсет. Придерживает мои кисти, будто боится, что выкину лишнее и шарахну в его дерзкий нос. Не доверяет, но берет свое.

— Роан Фазан, — проговариваю, когда его ладонь накрывает грудь, и по телу начинает течь настоящий жар. — Вы ничего от меня не добьетесь.

Голос звучит сипло и жалко, будто ларингит за горло схватил. Мне уже не до смеха. С каждым прикосновением все страшнее: кажется, он не намерен сдаваться. Но и я не отступлю, пусть даже не надеется!

— Правда? — густая бровь ползет вверх, а голова опускается. Дыхание обдает щеки жаром. — Я очень голоден, мне нужно это сейчас. И я — роан Михаэль Азар, запомни, — сухие губы касаются моих губ, язык настойчиво проталкивается вперед, мечется по деснам и пытается завладеть моим ртом. Стискиваю зубы со всей дури, и, когда заказчик зажимает грудь ладонью, безвольно вдыхаю и пропускаю его внутрь.

Он властно целует меня, наполняя своим сумасшедшим вкусом, а я и глаза распахнуть боюсь. По коже бегут мурашки, а перед опущенными веками мечутся звезды. Он знает толк в ласках, но кто я такая, чтобы внимать капризам предающего тела?! Со стоном разрываю поцелуй и сжимаю зубы. На губах остывает его порочное дыхание…

— Нет!

Он молчит и улыбается. Ведет пальцем по моим губам и очерчивает их форму. Вторая рука разогревает кожу под корсетом, заставляя меня паниковать. Как скинуть его, если он как глыба?

— Кровь, — говорю резко и неожиданно и указываю пальцем на его лоб.

Он раздувает ноздри, смыкает губы кривой полоской и сильнее меня прижимает к постели.

— Я — волк, чувствую кровь за пару километров. Обмануть решила? — его рот раскрывается, пропуская острые клыки, а овальные зрачки сужаются, превращаясь в вертикальные полоски.

От ужаса вжимаюсь в кровать, позволяя роану Азару навалиться на меня сильнее. Не бывает такого! Не иначе, как веселое винишко галлюцинаций подкинуло. Зажмуриваюсь, пытаясь отгородить себя от ужасающего видения, но когда снова открываю глаза, оно не исчезает! Те же клыки, тот же безумный взгляд, от которого дрожь пронимает. И тело. Его тело будто стало горячее. Налившиеся мышцы подтверждают, что отступать он не намерен. Он хочет заполучить меня. Всю. Сейчас…

Но кто сказал, что я просто так сдамся?!

— С тестем я кино смотрел — чуть не офигел, — начинаю я петь так громко, что в голове звенит. — Оборотень там один прыгал и ревел. «Эт, конечно, все брехня», — мне промямлил тесть, но докажу я вам, что они есть, есть, есть, есть! Вот лично я, как подопью, то превращаюсь в большую свинью!

Его зрачки расширяются и возвращаются в свою привычную форму за секунду, а мужчина взрывается хохотом.

— Что с тобой? — смеется роан и вытирает выступившие слезы. — Заплачу вдвойне, если ты мне еще споешь, но сначала… — он смотрит на меня серьезно и приподнимается на руках. Прищуривается и кусает губы. Внезапно вытягивает руку из-под корсета и, смущаясь, отворачивается. — Да ты напугана, как кроль, и сердце стучит похлеще, чем у котенка.

Но мне не нужна жалость. Сама себя пожалею. Воспользовавшись смятением Азара, качусь к изголовью кровати, придавая своему телу ускорение. И, едва он подается в мою сторону, вскакиваю и отбегаю к окну:

— Извините, что испортила вам день, молодой чело… кхм… роан Фазан. Вам просто не повезло.

Он качает головой и хмурится. Встает с кровати и методично поправляет рубашку, заправляет ее в узкие брюки и замирает у окна.

— А кто тебе день испортил? — говорит он, глядя на улицу. Отрешенно и холодно, будто не целовал только что и не требовал близости. Грациозно поворачивается, складывает руки на груди и ждет ответа.

Я фанатично разглядываю его лицо. Разноцветные глаза, что издали совсем не пугают; чувственные губы, которые так приятно целовать. Хотя бы в этом я могу себе сознаться: роан Азар мне нравится. Может быть, я даже влюбилась бы в него при других обстоятельствах. И в другом мире.

— Сегодня все перевернулось, — говорю я неожиданно. — Я не хотела очутиться здесь. Мне жаль.

— И мне жаль, — говорит он натянуто и проходит к двери. Подхватывает небрежно пальто и, бросив на меня последний быстрый взгляд, щелкает золотой ручкой. Будто сбегает.