– Черт, Кертис, переверни меня, – простонала я, когда он трахал меня в миссионерской позе уже минут десять. Было уже светло, и я никак не могла сосредоточиться и кончить.

– Что? – переспросил он.

– Переверни меня. Войди сзади.

– А. О’кей.

О да, так лучше. Он схватил меня за бедра и немного сменил темп, позволяя мне сильнее изогнуться. Вообще я довольно быстро кончаю, но сегодня мне что-то мешало и отвлекало. Даже его умопомрачительный запах в совокупности с невообразимо сексуальным телом тридцатилетнего, который хоть и изредка, но посещает тренажерный зал, никак не могли довести меня до оргазма. Даже до самого маленького. А симулировать против моих правил. Кому от этого легче?

Кертис уже был на пике и, видимо, держался из последних сил. А еще говорят, что джентльмены перевелись. Разве это не подвиг? Не кончать, пока девушка не сделает это первой.

Чтобы хоть как-то ему, хотя по большей части себе, помочь, я взяла его правую руку со своей задницы и направила ее к себе вниз. Он понял, что к чему, и начал круговыми движениями ласкать мне клитор. Стоило ему чуть сильнее надавить, как, наконец, накатывающая волна приближающегося оргазма охватила мое тело. Начав с головы, поток какой-то неописуемой энергии множеством микровзрывов пронесся через всю меня, и последнее, что я перестала чувствовать, – это пятки. Крик вырвался из меня в то же время, как Кертис, вцепившись в меня мертвой хваткой, успел выйти и кончал мне прямо на спину. Мое тело все еще содрогалось от послеоргазменных судорог, когда он без сил рухнул на кровать.

Я так и лежала не двигаясь, пока капли спермы скатывались с меня прямо на серые простыни. Он лежал рядом и еле-еле касался моих волос. Это было так мило, что, будь у меня силы, я бы обязательно его обняла или хотя бы прижалась к нему поближе. Но у меня не было сил даже промяукать в знак того, что мне приятно, что он делает.

Черт, если я попаду в ад, хотя в моем случае будет уместно сказать «когда», то для меня отведут специальный котел, где я буду трахаться вечность с красавцами и не кончать. Без шуток, для меня это адская мука. Особенно когда парень красив, привлекателен и заставляет тебя выпрыгивать из трусов, стоит ему лишь улыбнуться.

Так вышло и с Кертисом. Молодым и талантливым гитаристом одной очень многообещающей группы, которую сейчас раскручивает Тайлер. Мы познакомились с ним пару недель назад на концерте. Нет, он не нашел меня взглядом в толпе среди прыгающих фанаток, которых там было немало. И я не соблазнила его, пообещав лучший минет в его жизни. Он просто перевернул на меня мой же коктейль. Из которого я даже не успела отпить ни глотка. Я посмотрела на него, посмотрела на свои джинсы, на которых образовалось мокрое пятно в самом интересном месте, а дальше случилось то, что даже я не смогла потом объяснить. Я взяла бутылку с пивом из его рук и вылила ее ему на голову. Без криков, без истерик и пощечин. Взяла и вылила, всю до капли. При этом улыбалась, пока не разразилась настолько громким смехом, который, как мне показалось, был громче игравшей в баре музыки. Думаю, его реакция все и решила. Он не стал убегать или распускать руки. Он спокойно стоял, дожидаясь, пока я вылью всю бутылку. Так же как и я улыбался, а когда я закончила, взял со стола новую бутылку и дал ее мне. Он предложил вылить и эту. Но я ответила, что у нее есть применение получше, и отпила из горлышка.

Дальше схема была проста и нам с ним обоим хорошо знакома. Он развлекал меня разговорами и байками из музыкальной жизни, не упуская шанса сделать мне комплимент или потрогать меня за волосы. Я же хихикала в нужных местах, говорила, как классно он смотрится на сцене, несколько раз дотронулась до его плеча. Пока мои друзья наблюдали за этим шоу и неспешно напивались, я размышляла, сколько времени по правилам этикета наших дней требуется, чтобы девушка могла уйти из бара с малознакомым парнем и чтобы при этом ее не посчитали шлюхой.

Точного времени я так и не узнала. Зато, когда мы ехали на заднем сиденье такси и уже вовсю целовались, на часах было примерно половина второго ночи. То был славный и веселый вечер, который перерос в очень страстную и горячую ночь. И в ту ночь я сбилась со счета своих оргазмов. Что же не так было сегодня?

Я, наконец, смогла разговаривать и даже перевернулась на спину, но еще не хотела открывать глаза.

– Эй, малышка, ты как? – спросил Кертис.

– Я? Опустошена и в то же время наполнена, – на ощупь я нашла его руку и взялась за нее. – А еще тебе, видимо, придется поменять простыни.

– Не волнуйся об этом. Как раз я их меняю обычно раз в год, – он засмеялся.

– Отлично. Надеюсь, я ничего не подхвачу.

– Вот видишь! А ты говорила, что не любишь мыслить шаблонами. По-твоему у каждого гитариста в рок-группе одна толпа девчонок сменяет другую?

– Не то чтобы я это утверждаю, – сказала я, – но не тебе притворяться мальчиком, которого обделяют вниманием.

– Согласен. Но это же не значит, что я открыт для всех предложений?

– Серьезно? – он что, пытается показать, что у него на меня большие планы? – У тебя, может, и кастинг-директор есть, который отбирает кандидатуры?

– Нет. Просто мне неинтересно провести с девушкой ночь, зная, что в ней ничего нет.

– С ума сойти. Я точно у тебя не первая? – я, наконец, открываю глаза и тянусь к нему губами.

– Не первая. Но то, что ты единственная, это точно, – он целует меня в ответ.

– А ты хорош.

– Не так, как ты, – кончиками пальцев он проводит от моей шеи до самых коленок. Отчего я неожиданно вздрагиваю и покрываюсь мурашками.

– Черт, хочу проваляться с тобой так весь день.

– Так в чем проблема? – спрашивает Кертис.

– Проблема в том, что мы вроде как в реальном мире. Где тебе необходимо что-то продавать, чтобы потом что-то купить. И знаешь, не всем дано отрываться на сцене под крики и вопли фанатов, попивая между песнями пиво. Кто-то должен работать по графику.

– Но ты же вроде сама себе начальник. Разве не так?

– Так-то оно так, – соглашаюсь я. – Но есть вещи, которые могу сделать только я. Буду их делать, представляя, как ты лежишь весь день голый в постели, куришь и что-то напеваешь под гитару.

– Если ты хотя бы согласишься со мной позавтракать, обещаю присылать тебе селфи каждые полчаса.

– Хм, – я закатила глаза, – давай каждые пятнадцать минут, и по рукам.

– Идет, – сказал он и вновь поцеловал меня своими теплыми губами.

– И ради всех святых, – я посмотрела на него молящим взглядом. – Кофе. Много.

– Все будет. Какой?

– Черный, с капелькой молока.

– Есть сливки. Надеюсь, во всяком случае.

– Еще лучше.

– Хорошо. Лежи пока, а я пойду и приготовлю все, – сказал Кертис, поднимаясь с кровати, и я, наконец, при свете дня оценила его шикарный зад. Нет, ну правда, невозможно удержаться, чтобы как следует не ухватиться за него. Но не в этот раз. Сил еще не так много.

Пока мы завтракали с Кертисом, я услышала немало историй о том, как он поднимался с самого низу, репетируя в гаражах. А затем о том, как на какой-то тусовке, о которой он ни черта не помнит, ему удалось передать свое демо Тайлеру. И тогда уже все начало круто меняться. Они с группой наконец перестали выступать за еду, хотя все эти платиновые альбомы, вечеринки в «Шато Мармон» и прочее ему еще казались чем-то совсем недосягаемым. Кертис много говорил о поездках по стране. Как каждый штат давал ему что-то новое, вдохновлял его. Конечно, он говорил и о планах, но тон его был не хвастливым, а скорее самокритичным. Казалось, ему все же не хватает веры в себя.

Музыканты. От музыкантов обычно одни проблемы. В колледже у меня была парочка фронтменов каких-то никому неизвестных групп. Но в конечном итоге оба показали себя редкостными слюнтяями, которые даже в измене не смогли признаться. Какой уж тут рок-н-ролл!

Мне все же удалось не поддаться на уговоры Кертиса, и я, захлопнув за собой дверь, вышла из его квартиры. Вот только я соврала ему о работе. Энн знала, что я приеду во второй половине дня, и с этим было все схвачено. А направлялась я, как бы безумно это ни звучало, к психоаналитику. Да, по идее я нуждалась в нем как никто другой. Именно они наслаждаются в копании мозгов таких людей, как я. Все эти парочки на грани развода, нытики, закомплексованные и просто те, кому нужен рецепт на валиум, для психоаналитиков лишь стабильный заработок. Но как же они меняются, как только им в руки попадает лакомый кусочек в виде настоящего психа! А уж за серийного убийцу они, наверное, сами бы глотки разодрали. Как говорила одна моя знакомая, ни один нормальный человек не пойдет в психоаналитики. Там сплошные шизики.

Правда, я обратилась к врачу не из-за того, что мне нужно срочно раскрыть душу и рассказать обо всех безумствах, что я совершала. Волей случая на очередном ивенте, что организовывала Тара для женщин-предпринимателей, я выиграла в лотерею двенадцать сеансов у доктора Лили Мэйсон. Боже, хоть в чем-то мне повезло. Обычно в разных играх, в особенности азартных, я проигрываюсь в пух и прах. Сразу же.

Неделю назад я уже была у нее на первом сеансе. Проблем, которые бы мне хотелось обсудить, у меня не было. Зато было жутко скучно. Я старалась держать своего внутреннего демона под контролем и никого не убивать. Так как ситуация с полицией хоть и возбудила меня, но в то же время и немного напугала. Но что-то делать нужно было. Поэтому я назначила сеанс и встретилась с доктором. На самом деле все прошло интереснее, чем я ожидала.

У доктора Мэйсон не было всех этих надоедливых клише в виде «расскажите о вашем детстве» или теста Роршаха. Она втягивала тебя в непринужденную беседу, в которой тебе хотелось быть не только рассказчиком, но еще и слушателем. К концу сеанса я даже пожалела, что он закончился. Так что это был очень хороший выигрыш. Ибо я понимала, что сама лично никак бы не смогла потянуть оплату ее приемов. Еще одна забавная вещь: ее дом, где проходили сеансы, был буквально в паре кварталов от поместья мисс Стэнтон. Я даже не удержалась и на обратном пути проехала мимо ее дома, и мурашки пробежали по моему телу, заставив сердце биться быстрее.

Единственная неувязка с доктором была, что я так и не смогла придумать себе никаких беспокойств, которые можно было выдать за правду. Поэтому в первый раз мы просто говорили о том, как и чем я живу. Но мы договорились, что сегодня обсудим мои настоящие проблемы. Видимо, придется выдавать экспромт.

Подъехав к шикарному дому Лили, я нажала на кнопку звонка, и через несколько секунд ворота открылись. Я заехала по мощеной дорожке к дверям ее дома. Она уже ждала и приветственно помахала. Не знаю, кто стилист у этой девушки, может, она сама обладает безупречным чувством стиля, но уже в третий раз я поражаюсь тому, как она выглядит. Сама по себе она миниатюрная блондинка, с просто обалденной попкой, стройными ножками, нежным лицом и доброй улыбкой. Сегодня она одета в бежевые брюки в обтяжку, коричневые ботинки на платформе и белую рубашку. Любая вещь, что я видела на ней, словно сшита специально для нее. Да уж, мой сегодняшний вид оставлял желать лучшего. Дырявые джинсы, белые кеды, футболка с принтом в виде кекса и волосы в хвост. Она вроде лет на пять меня старше, но, черт, выглядит гораздо лучше меня. Хм, кажется, я нашла проблему.

– Привет Ким! – поздоровалась доктор Мэйсон.

– Лили, прости, я немного опоздала. В городе дурдом был при выезде.

– Ничего страшного. Но ты понимаешь, почему я была рада переехать из города?

– О да! – я обвела взглядом ее невероятно красивый дом, выполненный в калифорнийском стиле из темного кедра с огромным количеством больших стекол, которые были не только окнами, но и просто частью стены. Понятное дело, почему они предпочли построить забор. Красота красотой, но мы все ценим частную жизнь.

– Ну что, пойдем? – предложила она.

– Конечно, только можем сначала покурить? У тебя вроде нельзя внутри.

– Сама тебе хотела предложить. Мне-то все равно, но ты же знаешь, что некурящему человеку только повод дай порассуждать на тему вреда от никотина.

– Кому ты рассказываешь, – я прикуриваю сначала Лили, а затем себе. – Кстати, замечала, что в некоторых домах, даже если будет толпа людей курить, ты не заметишь. А в других, стоит только прикурить, и кажется, что уже весь дом провонял.

– Да. Замечала. Наверное, зависит от вытяжки, высоты потолков и главное – от пылесборников.

– От «пыле…» чего? – переспросила я.

– Пылесборники. Ну, знаешь, все эти шкатулочки, вазочки, три миллиона подушек и прочие элементы декора. Которые заполоняют собой даже самое большое пространство и всасывают в себя все запахи, пыль и прочее. Чем больше таких, тем дольше держится запах.

– Я не знала, – говорю я, а сама вспоминаю, сколько разной фигни, которую жалко выкинуть, находится у меня дома. Может, стоит сделать перестановку и выкинуть все, что ненужно? Боюсь, не скоро руки дойдут.

– Серьезно тебе говорю. Моя свекровь, как бы я ее ни любила, держит целый музей подобных вещей. Мне кажется, у русских царей во дворцах не было такого количества антиквариата, коим обладает она.

– Это же помешательство, наверное? – спрашиваю я.

– Нет, Ким. Это просто от скуки и когда тебе уже больше ничего неинтересно.

– Оу, это грустно, наверное. Ну, когда тебя больше ничего не вставляет.

– Грустно. Но в таком возрасте уже сложно себя чем-то удивить. Особенно если всю жизнь прожил, ни в чем себе не отказывая.

– Думаю, это уже скорее редкость. – Я тушу окурок в высокой пепельнице, что стоит возле дома. – Обычно люди проживают жизнь, чтобы хотя бы в старости себе ни в чем не отказывать.

– Тоже правда. Тут уж как повезет, – она тоже тушит окурок и говорит: – Ну что? Идем?

Я киваю и иду вслед за Лили в сторону большого дерева, что растет на ее участке. Ах, точно, совсем забыла сказать. Лили не только необычно подходит к манере проведения сеансов. Само место их проведения необычно. Как вы уже поняли, ее дом находится за городом. Но это еще не все. Она решила оградить личную жизнь от рабочей и не устроила, как многие, кабинет у себя дома. Вместо этого она построила домик на дереве, который точь-в-точь в таком же стиле, как и дом. Он был бы просто раем для вас, будь вы ребенком.

Мы поднялись на него по винтовой лестнице и вошли внутрь. Чисто, солнечно, и почему-то пахло лесом. Восхитительное сочетание! Лили села возле окна в свое огромное кресло из грубой кожи, а я присела на небольшой, но очень уютный диванчик песочного цвета и закинула ноги на пуфик, что стоял рядом.

– О’кей! Как прошла неделя? – спросила Лили, положив большой блокнот себе на колени.

– Знаешь, как-то она пролетела. Встречалась с друзьями, работала в лавке, теплице. И пару раз встретилась с Кертисом. Помнишь, я говорила, что познакомилась с парнем?

– Да. Музыкант. Верно?

– Он самый. А так, в принципе, без особых изменений. Будни, в общем.

– А что расскажешь о Кертисе? Он тебе нравится?

– Знаешь, нравится. Но пока не так, чтобы я мечтала о детях и долгой и счастливой жизни с ним. Он веселый, без напрягов, и у него отличное чувство юмора. А это, знаешь, в последнее время у мужчин редкость.

– Секс? – она подняла одну бровь и улыбнулась.

– Хорош. Весьма, хочу сказать тебе, хорош. Правда, – пожалуй, стоит начать игру, – сегодня с утра было не совсем все гладко.

– Расскажи мне.

– Уже рассвело, солнце сильно светило в окно, а у Кертиса очень большие окна и нет занавесок. Мы были в миссионерской позе, все вроде как обычно. Но пойми, было утро, а ты знаешь, что, какой бы привлекательной женщина ни была, с утра она похожа на гибрид завсегдатая бара и панды, если вдруг забыла снять макияж. И тут у меня прямо блок какой-то случился. Я очень долго не могла кончить, как ни старалась, пока он по моей просьбе не перевернул меня и не вошел сзади. Я хочу сказать, что не могла сосредоточиться, зная, что он на меня смотрит и я уж точно непривлекательна в данный момент. Если честно, мне вообще кажется, что я непривлекательная, некрасивая и выгляжу по-идиотски. Может, мужчинам я и интересна, но стоит мне посмотреть на себя в зеркало, особенно близко, тут же хочется отрезать себе нос, нарастить скулы и вообще поменять все-все-все.

– Но как ты все же объясняешь тот факт, что мужчины постоянно обращают на тебя внимание и, уверена, оборачиваются на улице?

– М-м-м. Не знаю. Может, все дело в них? – я указываю на свои ярко-рыжие волосы. – Своеобразная экзотика для них.

– Хорошо. Про комплименты я спрашивать даже не буду. Как бы ни выглядела женщина, всегда один и тот же набор – глаза, улыбка, смех и все такое, от чего, они считают, мы просто таем, – саркастически произнесла Лили.

– Да. Именно так. Правда, наверное, кроме бразильцев. Те сразу сначала хорошенько рассмотрят задницу и скажут все существующие эпитеты, которыми ее можно описать, а уж затем посмотрят на лицо.

– Серьезно? – она засмеялась.

– Без шуток, – к сожалению, на своем опыте я этого не знаю, но когда в прошлом году моя подруга ездила на рабочий уикенд в Бразилию, рассказывала мне именно такие истории.

– О’кей. Буду иметь в виду, – сказала Лили. – Значит, тебя просто не устраивает твоя внешность?

– Не совсем. Мне кажется, что я уродина.

– А есть внешность, которую ты бы себе хотела?

– Я не знаю. Красивую. Как у тебя.

– Ты считаешь меня красивой? – она попыталась не подать вида, но я заметила, что она немного опешила от такого заявления.

– Очень красивая. В тебе прекрасно все. Даже не так, – говорила я, уставившись на носки своих кед, – в тебе все очень красиво сочетается. Все так пропорционально, без излишеств. Чистый шедевр, не иначе.

– Только ты не забывай, что, когда ты увидела меня в первый раз, на том мероприятии, я полдня провела в салоне красоты. Да и сегодня, хоть и без помощи посторонних, долго приводила себя в порядок. Поверь, увидела бы ты меня с утра, я была бы именно той пандой, о которой ты говорила.

– Может быть, может быть. Но я имею в виду, что даже твой характер, голос, жесты так невероятно сочетаются с внешностью. Не то что у меня. – Черт, а я хороша. Когда я садилась в кресло, у меня не было какого-то определенного плана. А сейчас выходит так, что я ее соблазняю. Интересно, а я бы с ней переспала? В колледже у меня как-то был мимолетный опыт однополой любви, естественно, в далеко не самом трезвом состоянии. Но доктор Мэйсон и правда горяча. Не то чтобы я и правда стала ее добиваться, и я совсем не хочу записываться в лесбиянки. Нет. Но чисто из любопытства интересно узнать, каково бы это было с ней. Я даже не знаю, говорит ли это во мне здравый смысл или та легенда, которую я придумала для сеанса. Скорее всего, и то, и другое. Одно знаю наверняка: на пляже я бы не отвела от нее взгляда.

– Ты смутила меня, – произнесла Лили. И на самом деле, ее лицо немного покраснело. – А ты это подмечаешь во всех людях? Или только в некоторых случаях?

– Что ты имеешь в виду? – ага, она, видимо, пытается вывести меня на тему моей ориентации.

– Я про то, как ты замечаешь, кто красив, а кто нет. Ты оцениваешь и мужчин, и женщин? Всех? Или только тех, кого знаешь?

– М-м-м, думаю, что только тех, кто привлекает мое внимание. Пол значения не имеет. Главное, чтобы было за что зацепиться в человеке. Знаешь, порой даже изъяны могут заворожить тебя гораздо сильнее, чем модельная внешность.

– Понимаю, о чем ты.

– И я смотрю на этих людей, смотрю на тебя – черт, вы такие красивые. А я, мне кажется, такая нескладная. Например, такая бы девушка как ты, никогда не посмотрела бы на такую, как я. – Так, барабанная дробь. Какая реакция у нее будет? Наверное, начнет заикаться.

– Нет. Ты тут не права, – произносит Лили абсолютно ледяным тоном, на этот раз ни капли не смутившись. Даже небольшой румянец на щеках пропал. Я ожидала совсем не той реакции. – Ты очень яркая девушка. И не только из-за волос. У тебя вид такой девушки, которая с одной стороны «мне на всех вас плевать», а с другой – видно, что детскими болезнями ты уже давно переболела. Такая стойкость и в то же время непринужденность не могут остаться незамеченными. Еще ты любишь одевать обтягивающие вещи, как я заметила, а это показатель уверенности в себе. И, в конце концов, природа тебя не обидела, если это, конечно, не какой-то хитрый пуш-ап.

– Э-э-э, нет, свое, родное. – Так, это кто сейчас кого клеит? Нет, я не хотела ее клеить, хотела просто развлечься. Но, по-моему, я перегнула палку. Ладно, проверим. – То есть я бы тебя заинтересовала?

– Несомненно. Мимо такой не пройти.

– И насколько сильно заинтересовала? – Мне кажется или обстановка становится какой то вычурно сексуальной? Я даже возбудилась, но как-то искусственно.

– Ну, скажем так, не настолько, чтобы я потащила тебя к нам с мужем в постель, хотя, думаю, он был бы рад, сколько бы ни отрицал это. Сама знаешь, мужчины. Они тебе могут сколько угодно говорить, что не хотели бы вторую девушку, но стоит только им лишь намекнуть на это, как увидишь их слюни по колено и эрекцию, которую не скроешь, – она подмигнула мне и облизала губы. Чересчур сексуально. Да что происходит?

– Но тогда насколько?

– Настолько, дорогая Ким, что, надеюсь, ты перестанешь ломать комедию на манер фильмов из девяностых про психологов и, наконец, расскажешь мне, что тебя на самом деле тревожит. Потому что вот на этот цирк мне время неинтересно тратить. Если не хочешь проходить терапию, просто можешь подарить кому-нибудь оставшиеся часы. А мы с тобой лучше как-нибудь сходим в бар. – Сказала она таким тоном, словно вынесла мне приговор.

– Шах и мат. Твою мать. – Ничего себе! Как она смогла раскрыть меня, когда я сама была не до конца уверена в своей игре? – Как? Как ты поняла, что я просто выдумываю все это?

– Ким, я хоть и не обладаю огромной практикой и на моих стенах не висят различные премии, но одно могу сказать точно. Ложь я чую за версту. Считай, что у меня такой талант. Может, поэтому у меня довольно узкий круг близких мне людей. Но я хочу услышать тебя. Зачем ты это придумала?

– Зачем? Честно? – Мне стало стыдно смотреть ей в глаза. Как будто мне десять лет, я в чем-то провинилась, а эта взрослая тетя меня за что-то отчитывает. Может, разреветься и убежать?

– Сделай мне такое одолжение, – сказала Лили.

– Да я сама толком и не знаю. Отчасти потому, что мне особо и нечего рассказывать. А то, что меня тревожит – мои раны и трагедии, слишком глубоко спрятаны за семью замками. Я не хочу их тревожить. Если я о них не вспоминаю и не ворошу прошлое, то меня они и не беспокоят. От этого, наверное, и вторая версия, почему я устроила этот спектакль. Кстати, прости меня. Обещаю такого больше не делать.

– Считай, что ничего и не было. Спрячь в подвал, – она подмигнула мне.

– Уже, – я наконец подняла глаза и улыбнулась ей в ответ. – А вторая версия – я так привыкла. Если что-то из происходящего меня не устраивает или мне страшно, неинтересно, скучно и так далее, то я просто лгу сама себе. И заставляю других поверить в эту ложь. Я даю людям то, что они хотят услышать. И это меня развлекает. Обычно это сходит мне с рук, и я здорово отрываюсь. Но сегодня в первый раз, когда меня так поймали. Ты все же хороша. Чертовски хороша.

– Приму это как комплимент. Значит, не зря мне платят.

– Похоже на то, – соглашаюсь я. – Но скажи, что меня выдало?

– Кроме очевидного? – она закусывает губу. – Это я про то, что ты попыталась воссоздать какой-то пошлый сценарий, не то из порно, не то из триллера с Ричардом Гиром. Но главное, что раскрыло тебя, так это даже когда ты говорила гадости о себе, ты словно ждала, что тебя будут разубеждать. Видно же, что ты довольна собой. Да, мы все порой можем придраться к себе. Мы же женщины, как-никак. Но у тебя это выходило натянуто. Да и с лесбийской темой ты явно не дотянула. Поверь, ко мне тут разные люди приходят. И на тех, у кого нет четкого определения, за какую команду они играют, я уж точно насмотрелась.

– Я повторюсь, но вау! Ты так классно все по полочкам разложила. Сейчас и правда чувствую себя голой.

– Все хорошо, – говорит Лили. – Правда, есть у меня к тебе один вопрос. Даже вариантов ответа у меня нет, да и ты сразу не расскажешь, если вообще расскажешь. Но я все же попытаюсь. Ким, дорогая, что с тобой не так? Я чувствую что-то. Но никак не могу понять, в чем дело.

Вот это я попала. Черт, становится слишком опасно. Она и правда видит меня насквозь? Или это такая ее очередная уловка, чтобы проверить меня? Необъяснимо, но жажда открыться ей, показать и рассказать, кто я такая на самом деле, словно завладела мной. Как же пленительно было раскрыться ей и поведать мои тайны. Мне бы, наверное, было так хорошо. Но вот только закончиться это может либо тюрьмой для меня, либо смертью для нее. А ее я точно убивать не хочу. Во-первых, она не заслуживает, а во-вторых, как ни странно, она меня и правда слушает. Она не надменна со мной, не безразлична. Ей и правда интересно то, что я говорю, о чем думаю и чего я хочу.

– Есть кое-что. Ты опять права. Но это слишком глубоко во мне, – я сглотнула, во рту пересохло. – Не обижайся и пойми, есть такие раны, которые лучше не трогать. Для всех так лучше.

– Но ты понимаешь, что рано или поздно они всплывут. Особенно если их игнорировать. Когда тревога только в зародыше, с ней гораздо легче справиться.

– Да. Но ты просто не понимаешь, о чем говоришь, – я смотрю на нее умоляющим взглядом исподлобья. Лили, прекрати, для твоего же блага. – Серьезно, лучше что-то оставить и не трогать. Закрыть в ящике и закопать в яму.

– Хорошо. Я поняла тебя. Но позволь помочь тебе навсегда забыть это. Что бы это ни было.

– Интересно, как? – я достаю бутылочку воды из небольшого холодильника, что стоит у дивана, и отпиваю из нее. – Гипноз?

– Могу и гипноз, но честно говоря, не люблю к нему прибегать. Он слишком ненадежный, – она поправляет волосы и продолжает: – Зато я верю, что хорошие, позитивные и радостные события могут излечить абсолютно любые душевные раны. Возможно, даже физические. Правда, думаю, мой муж, он хирург, с этим бы не согласился. Но все, что тебе нужно, так это заполнить все в твоей жизни только тем, что тебя действительно, как ты выразилась, вставляет. Только то, что хочется, а не то, что нужно. Ты везучая, занимаешься любимым делом и неплохо зарабатываешь. Всяко лучше, чем прозябать годами на ненавистной тебе работе. У тебя хорошие друзья, вы часто видитесь. Еще один плюс. Но согласись, есть пробел. Какой-то недостающий кусочек всей этой радостной картины.

– Даже не смей говорить, что мне необходимо завести мужа и сотню детей, – сказала я.

– Не в твоем случае. Это слишком радикально. Но ты на верном направлении, – она подняла указательный палец вверх и улыбнулась. – Тебе не нужно в срочном порядке искать себе мужа, отца детей, хороший процент под семейную ипотеку и все такое. Но тебе нужно принять ту мысль, что когда-нибудь это случится. И в этом нет ничего страшного. Более того, скорее всего, тебе это даже понравится.

– Ты из тех, кто считает, что каждый человек на этой планете должен жениться или выйти замуж?

– Я? Нет. Зачастую я даже отговариваю от этого людей. Особенно когда для них это становится маниакальной идеей. Но ты, Ким, ты сама хочешь найти этого мистера Икс, посмотреть ему в глаза и задать вопрос. Вопрос, скорее всего, прозвучал бы так: «О Боже, и зачем я тебе нужна? Что с тобой не так?»

– Ах, да! – я засмеялась на всю комнату. – Уверена, так бы оно и было. А дальше?

– А дальше как повезет. Я имею в виду, что тебе не столько интересен был бы сам брак со всеми вытекающими, сколько важен и интересен человек, с которым ты смогла бы прожить всю жизнь. Большинство женщин выходит замуж только потому, что так заведено в обществе. И, конечно, потому, что не хотят быть одинокими. Тебе же не страшно одиночество, ты от него получаешь невообразимое удовольствие. Но признай, тебе было бы любопытно узнать и посмотреть на того самого человека. Я права?

– Ты меня, конечно, поймала врасплох, – серьезно, я не знаю, что ей ответить. – Хотя думаю, что да. Хотела бы. Но со стороны. Я хотела бы понаблюдать за ним, посмотреть, чем и как он живет. Даже представить нас вместе. Но боюсь, предоставь вселенная мне шанс заговорить с ним или пойти на свидание, я бы сбежала от него, сверкая пятками.

– Это нормальная реакция. Мы все боимся перемен. Хотя очень их хотим, подсознательно, – она приподнимается с кресла, открывает тот же холодильник и достает из него стеклянную бутылочку с апельсиновым соком. О чем-то задумывается, откручивает крышку и делает глоток. – Знаешь, это как пролежать несколько часов на пляже, чтобы кожа практически горела, а потом подойти к воде. Ты стоишь, хочешь зайти в воду, чтобы поплавать и остыть. Но ты знаешь, что, насколько вода ни была бы теплой, тебе станет очень холодно поначалу. От одной мысли тело покрывается мурашками. И ты стоишь, ждешь, собираешься с духом и все же заходишь в воду. Чаще даже бросаешься в нее с разбега. И действительно, тебе сначала холодно. Но потом становится хорошо, приятно, комфортно настолько, что ты уже не хочешь из нее выходить. Так как там, на суше, уже будет по-другому. И ты плаваешь и думаешь: а чего я, собственно, боялась? Пару секунд перетерпеть, зато какое блаженство! То же самое и с выходом из своей зоны комфорта самодостаточной, свободной одиночки. Ты в полном комфорте, но ты бы с радостью попробовала и другую роль. Только вот эти пару секунд тебя пугают. Когда ты будешь нутром ощущать, как все меняется.

– Да, очень точное сравнение. Пляж я люблю, хоть и редко получается на нем бывать. А вот воду не очень. Она такая мокрая. Ну, как ты сказала, поначалу. А потом и правда привыкаешь.

– Главное – это понять, что, как бы жизнь вокруг тебя ни поменялась с приходом нового человека в нее, ты сама никогда – послушай меня – никогда не изменишься. Конечно, если сама не захочешь.

– Но как же все эти бедные, несчастные женщины, которые были редкими оторвами на вечеринках и могли сорваться в Рим на выходные только потому, что посмотрели фильм о нем? Которые теперь не могут встретиться даже на кофе по причине небывалой занятости детьми, мужем, соседским сообществом и прочей чушью? Что стало с ними? Скажешь, они не поменялись?

– В данном случае я говорю о тебе. Те, кто меняется так резко, и до этого не обладали тем стержнем, что есть у тебя. Тут нельзя обобщать. Но в том, что касается их, поверь, это не изменение. Они и были всегда такими. А за всеми этими масками королев вечеринок скрывалось отчаянное желание найти себе мужа. Не парня, а именно сразу мужа.

– Видимо, они хорошо притворялись. У меня с десяток таких знакомых, которых я теперь просто не узнаю, – говорю я, задумчиво глядя в стену напротив себя.

– Не ты одна. Не переживай, у тебя нет задачи найти себе мужа. Человек, который бы тебя понимал с полуслова, при этом не обременяя тебя своей назойливостью, – это да, твое. Тот, что не будет навязывать тебе свои привычки, вытесняя при этом твои? Это тоже твое. Ну и, резюмируя, он должен быть максимально неидеален. Звучит дико, но правильные мальчики или бывшие капитаны школьных команд по футболу не твой тип. А вот какой-нибудь псих с кучей нерешенных проблем – это да, ты влюбилась бы в такого по уши.

– Но только чтобы красавчик, – я улыбнулась тому, что она и правда описала мужчину моей мечты. Не то чтобы я мечтала о фееричном неудачнике, но супергерои мне всегда были скучны. Они были уже словно завершены. В то время как суперзлодеи или просто проблемные мужчины вызывали у меня дикий интерес, а порой и своего рода одержимость.

– Но при этом не топ-модель мужского нижнего белья, – подчеркивает Лили.

– Нет. Фу, гадость. Тем более они все геи.

– И не только. У меня есть подруга, она помощник редактора одного журнала. Однажды я была на одной из ее рекламных съемок, как раз мужское нижнее белье и прочее. И случилась такая унизительная ситуация, что даже мне стало стыдно и в то же время смешно. Одного из парней, который работал моделью в тот день, попросили засунуть носки в трусы. Так как его достоинство, что в них было, выглядело недостаточно мужественным.

– О боже мой, это ужасно, – произнесла я, растягивая слова.

– Подожди, это еще не все, – сказала Лили сквозь смех. – Когда он засунул парочку, этого все равно оказалось мало. И они начали пробовать засовывать туда что-то еще. Даже попробовали апельсин, который лежал на столе для ланча. Ему было так стыдно, что на его раскрасневшемся лице можно было жарить стейк.

– Бедный парень.

– О да! Но в итоге они положили просто больше носков и как-то сняли. Вот тебе и топ-модели.

– Ужасно. Просто ужасно, – говорю я и вытираю слезы. Настолько это было смешно.

– О’кей. Когда сможешь в следующий раз? – спрашивает она, приготовившись записать время и дату.

– Лил, а можно я тебе вечером позвоню? Пока точно не знаю еще, – говорю я.

– Конечно, дня за три предупреди главное, не проблема. Но если что-то срочное понадобится, просто набери мне.

– Даже не сомневайся, – говорю я и встаю с диванчика.

Я и не заметила, как быстро пролетело время. И правду говорят: при хорошей беседе время летит, а при плохой мучительно долго тянется. Выйдя из замечательного домика-кабинета, мы выкурили по сигарете, обмениваясь новостями, кто на каких вечеринках был за прошедшую неделю, а также какие намечаются. Она взяла с меня обещание, что я приглашу ее на один из концертов, что организовывает Тайлер, в обмен на то, что она никогда и никому не расскажет о моей жалкой попытке соблазнить ее.

На этом мы и распрощались, оставив приятный осадок от встречи, а также пару смешных ситуаций, которые непременно вспомним еще не раз.

Я села в свою машину, дождалась, пока откроются ворота, и выехала с территории дома.

Чудна́я она все же, но знает свое дело. Раскусила меня в два счета. И при этом дала пару дельных советов, надо бы обдумать их по дороге. Действительно, и чего бояться мне, ведь…

Мои мысли прервал ощутимый удар. Удар от столкновения с другой машиной. Сначала я услышала звук скрежета пластика и железа, а только потом осознала, что произошла авария. Я настолько была погружена в свои мысли, что даже не успела среагировать. Удар получился не сильным, потому что я еще не успела разогнаться. Но он был. Все произошло так быстро, что я не успела испугаться.

Освободившись от ремня безопасности, я открыла дверь и вышла из машины. Ну да, конечно, с моим-то везением это был «Мерседес». Не из дешевых. Господи, скажи, что я не забыла заплатить за страховку.

– С вами все в порядке? – произнесла я, обращаясь в сторону машины.

Человек, сидевший там, вроде это мужчина, еще не успел выйти из машины. Даже подушка безопасности у него не сработала. Видимо, весь удар пришелся на меня. Он сидел не двигаясь, мне даже стало страшно: вдруг он поранился? Но неожиданно он начал биться головой об руль. Не до такой степени, чтобы раскроить себе голову, но думаю, было весьма ощутимо.

Испугавшись за него, я обежала его машину сзади и попыталась открыть водительскую дверь. Она была заперта, зато я привлекла его внимание. Дверь открылась, и он не спеша вышел.

Скажите, куда вы смотрите, когда впервые видите человека? Как это ни банально, я смотрю на глаза. Вот только проблема, что в этом случае мне это не помогло. Он был в матово-черных очках «wayfairer». Так что я даже не могла его хорошо рассмотреть. В целом ни крови, ни других повреждений на нем не было. Зато его общий вид привел меня в полнейшее замешательство.

Моему «удачливому» компаньону по аварии навскидку было около тридцати пяти. Одетый в очень дорогой темно-серый костюм и не менее дорогие туфли, в руках он держал телефон последней модели, а на переднем сиденье лежал чемодан от «Samsonite». Но в то же самое время костюм и туфли, хоть и были дорогие, выглядели заметно поношенными. Галстук отсутствовал. Зато имелась трехдневная щетина. Волосы красивые и густые, но взъерошенные. Часы, которым полагалось быть на руке при таком виде, тоже отсутствовали. И скопившийся мусор из фастфуда на заднем сиденье некогда шикарного «Мерседеса» не очень хорошо благоухал. Хотя, может, это и от него самого. Я бы подумала, что он спившийся брокер или вроде того, но запаха перегара не ощущала. По перегару у нас Мерфи главный. Как наркоман он тоже вроде себя не вел. Я была одновременно испуганной, злой и растерянной. Я никогда до этого не попадала в аварии. Даже в такие незначительные. Но первое слово, которое он сказал, расслабило меня и даже заставило немного улыбнуться:

– Блять, – сказал он и хлопнул ладонью по крыше автомобиля.

– Воистину, – сказала я. – Вы в порядке?

– Если ты про машину, то да. Она вроде все еще даже работает. А если про меня, то думаю, что потребуется госпитализация. Причем на другую планету.

– Я думаю, это не ко мне. Это скорее к доктору Мэйсон. Ты же вроде к ней поворачивал, – в ответ, я тоже перехожу на «ты».

– Да. К ней, – он в очках, поэтому нагло смотрит в мои ничем не прикрытые глаза. – А ты от нее? Мы, наверное, практически коллеги.

– Скорее, пациенты. И – да, я, кстати, тоже в порядке, если тебя это волнует. Сработала подушка безопасности. – Серьезно? Он даже не спросил, цела ли я.

– Ну, ты вроде как сама стоишь. Синяков нет. Вот я и подумал, что все с тобой хорошо. Волосы только взъерошились, дай я поправлю, – отвечает он и приглаживает мои растрепавшиеся волосы рукой.

– Эй, – восклицаю я, но не отстраняюсь, – ты точно в порядке?

– Это, по-моему, идиотский вопрос одного пациента психоаналитика другому.

– Я про аварию. Ты бился головой, – я повышаю голос и срываю с него очки.

Вот оно что. Глаза. И опять же, полная противоположность. Яркие темно-зеленые глаза с очень длинными ресницами принадлежали, словно восьмидесятилетнему старику. Я абсолютно уверена, что раньше они излучали тепло, радость и жизнь. Но неизвестно, какая болезнь наградила их лопнувшими сосудами, которые превратили белки в кровавую баню. Болезнь или что-то еще сделала их циничными, грустными и какими-то неживыми. Мешки под глазами говорили о бессоннице или ночной работе.

– Бился? Правда? – спрашивает он, щуря глаза от яркого солнца. – И правда, вот псих.

– Почему? – спрашиваю я.

– Потому что, когда только начало дня, попасть в аварию далеко не самый худший случай за день, – он играет бровями, – ну относительно начала дня.

– Тебе нужна помощь? – без доли сарказма произношу я.

– А как ты думаешь, зачем я тут? Уж точно не на хирургический осмотр к ее мужу, – он пытается улыбнуться, но улыбка получается какой-то вымученной.

– Я про твое здоровье, кретин! – я вдруг становлюсь ужасно раздраженной.

– Да нормально все, – говорит он и достает из машины сигареты. – Будешь?

– Еще бы. Это моя первая авария.

– Думаю, внукам об этом не расскажешь, мелковато для истории, но полиции мне бы тоже не хотелось сообщать. И страховой, которой, если по секрету, у меня уже давно нет.

– И кто из нас виноват? – спрашиваю я, жадно затягиваясь.

– Система. Везде виновата гадская система и те, кто ее создал, – он облокачивается на свою машину.

– А люди не виноваты? – спрашиваю я.

– Только те, кто голосует, – он опять тянется в машину и делает громкость магнитолы громче. Из его машины доносится саундтрек к какому-то знакомому фильму, но я не могу вспомнить к какому.

– Надеюсь, ты не из тех, кто во всем винит правительство?

– Я вообще не из каких. Но согласись, поворот идиотский. Я не удивлюсь, если аварии тут постоянно.

– Может быть, – соглашаюсь я и никак не могу отвести взгляда от его глаз.

– Наверное, это неэтично спрашивать у тебя, зачем ты была у доктора Мэйсон? – спрашивает он.

– Как, думаю, и тебя. Давай это останется для нас тайной.

– Я не против, – говорит он, – хотя мне скрывать нечего.

– Не надо, – отвечаю я. Я правда не хочу знать, зачем он тут. – Но все же, что мы будем делать?

– С чем? С аварией? – спрашивает он.

– Да.

– У тебя там что-нибудь сломалось? – он небрежно показывает в сторону моей машины.

– Бампер немного помялся. Но это ничего. Зато подушка раскурочила мне весь руль. И не знаю, что там внутри могло случиться.

– А у меня вроде все о’кей. А может, и нет. Плевать.

– И все же, кто из нас виноват? – с нажимом говорю я.

– Я же говорю, система.

– Ага. Правда, платить эта система вряд ли будет.

– Хорошо. Давай так. Виноват я, – говорит он, крутя между пальцев сигарету. – Но страховки у меня нет. Как, впрочем, и реальных денег. На сегодняшний день. Но как только они появятся, я оплачу ремонт твоих колес и приглашу тебя на ужин.

– Уау! – я хмыкаю. – Это почти то же самое, когда парень, цепляя тебя в клубе, утверждает, что возьмет тебя замуж завтра же. Ну, конечно, только после того, как вы переспите.

– Нет, серьезно. Ужин. И, конечно, машина, – он улыбается. – Или, если хочешь, сначала машина, а потом ужин.

– И где мне тебя искать? – недоверчиво спрашиваю я.

– А, точно. Контакты, – он хлопает себя по голове и достает из заднего кармана кожаную визитницу темно-синего цвета. – Держи. Вот моя карточка. По контактам на ней меня можно найти.

– Бен Хадсон. Профессор, архитектор. Жаль не указано, что психически нездоров, – ухмыляюсь я, рассматривая его визитку.

– Тогда бы у меня отобрали права, – он задумывается. – Хотя, может, их и уже отобрали. Я не очень дружу с документами, знаешь ли.

– Нет, серьезно, тебе точно нужно к врачу. – говорю я.

– Мне просто нужно выспаться, – говорит он скорее самому себе, чем мне. – Может, и так, – он щелчком отправляет окурок на дорогу. – Кстати, я до сих пор не знаю, как зовут тебя. Как-то это несправедливо.

– А, точно, – на этот раз уже я лезу в бардачок своей машины и среди разного хлама нахожу там свою визитку. – Держи.

– Ну, мы словно на бизнес-встрече. Обмен визитками и все такое.

– Хорошо, – я ухмыляюсь, – Ким. Ким Шэдоу.

– Так как-то человечней. И Ким у нас флорист, – произносит он, вчитываясь в текст на моей карточке.

– Именно так, – я не могу отвести взгляд от его растрепанных волос. Так и хочется их пригладить.

– Чудно, чудно, – произносит Бен. – Везет тебе. Каждый день работаешь с чем-то красивым и приятно пахнущим.

– Хороший запах, – я закусываю губу, чтобы не рассмеяться, – это, знаешь ли, очень важно, Бен.

– Именно. Мой, например, сейчас просто прекрасен, – он нюхает лацканы своего пиджака, – По-моему, из Франции. Смесь запаха сыра и парижских улочек.

– Уверена, это тренд, – я все же не выдерживаю и смеюсь. Обожаю, когда люди даже в самом отчаянном положении сохраняют чувство самоиронии. Это смело. А смелость цепляет.

– Еще какой. Уверен, в GQ писали об этом.

– Ладно, я думаю, это нечестно, воровать время у доктора Мэйсон. Да и мне пора, – говорю я, как только успокоилась и отдышалась. – Тогда обязательно буду ждать твоего звонка и увлекательного путешествия в автосервис.

– И ужин! Помни, ужин обязательно входит в эту программу. Естественно, как компенсация за моральный ущерб.

– Я разорю тебя, – говорю я, садясь в машину.

– Тогда тебе лучше занять очередь, – отвечает он и садится в свою машину.

Он сдает немного назад, слышится небольшой скрежет от наших бамперов, и я выезжаю на дорогу. Поравнявшись с его окном, я останавливаюсь, смотрю на него и произношу:

– Я очень рада, что моим первым были вы, мистер Хадсон. Вы показали себя истинным джентльменом. Я запомню эту аварию на всю жизнь.

– Надеюсь, я был аккуратен и у вас были приятные ощущения, мисс… – он подглядывает в мою визитку, которую до сих пор держит в руке. – Шэдоу.

– Рада, что вы запомнили мое имя, – улыбаюсь я. – Выспись. Тебе это точно нужно.

Не дождавшись его ответа, я уезжаю прочь.

Я выехала на автостраду и начала прогонять через голову всю ситуацию. Хоть это и нельзя было назвать крупной аварией, но она все-таки случилась. Не так страшно, чего не сказать о моем руле. Главное, сама цела. Но вот Бен…

Черт, с ним настолько все не так, что это просто чудо, что я еще не влюбилась в него по уши. Все точно так, как сказала Лили. Мне, неинтересны успешные и вылизанные мальчики. Мне и правда, подавай именно таких: неумытых, в долгах, с кучей проблем, да еще к тому же которые обращаются к психологу по каким-то причинам. Хм, в точности как я. Обычно говорят, что противоположности притягиваются, но это явно не мой случай. Меня тянет как магнитом только к плохим парням.

Думаю, если бы я увидела на заднем сиденье его авто труп проститутки и окровавленные ножи, то запрыгнула бы на него прямо возле дома Лили, а затем тут же потащила бы жениться. Вот даже не задумываясь. Это был бы джек-пот.

М-да, жениться. Вот же дотерапевтилась. Хотя вдруг и правда я стану проще относиться к браку со всем причитающимся? Если это меня не убьет или не доведет до психушки, то почему бы и нет?

И все же мысль о том, что именно привело Бена к доктору, не давала мне покоя.

Я пробираюсь к барной стойке в рок-клубе, где сегодня выступает Кертис со своей группой. Мне не особо хотелось идти, так как неделя выдалась непростой и меня одолела лень. Но Кертис все же уговорил меня прийти в обмен на то, что мы не останемся на вечеринку после концерта, а поедем домой. Ему самому немного нездоровилось. Ничего удивительного, когда на улице стоит середина декабря, а ты живешь в Чикаго.

– Что желаешь, детка? – спрашивает бармен, опираясь на стойку.

– Есть и не толстеть, – язвлю я. – «Капитан Морган» с яблочным соком.

– Ну, про еду это не ко мне, – отвечает он и подкидывает стакан. – А коктейль тебе будет.

– Идеально, – говорю я и отворачиваюсь.

Пока жду коктейль, наблюдаю за разнообразной публикой в зале. В целом все пьяны. Не то чтобы очень, но вполне прилично для того, чтобы разговаривать и флиртовать с незнакомцами, пританцовывать в такт гитарным рифам и даже, возможно, подпевать солисту. Но до уровня звонить бывшим, бить стаканы, валяться на полу и говорить: «знаешь, я никогда не пробовала абсент» еще все же далеко. Хотя у кого как. У меня, допустим, стоп-кран насчет алкоголя срабатывает крайне редко. В особенности если завтра с самого утра какие-то важные дела. Замечали? Лучше всего пьется, когда завтра куда-то нужно. Причем выглядеть при этом нужно хорошо.

Вечер еще потому был не особо веселым, так как никого из моих друзей в клубе не было. Тара работала на мероприятии, Тайлер заболел, а Диана сказала, что у нее аврал на работе. Какие-то выходные были совсем не выходными.

Бармен, наконец, отдал мой коктейль. Хоть какие-то маленькие радости. Когда я сделала первый глоток, группа Кертиса вышла на сцену, наконец, солист что-то прокричал публике, а сам Кертис нашел меня в толпе и улыбнулся.

После сеанса у доктора Мэйсон прошло уже три недели. С Кертисом мы встречались почти каждый день. И я стала более спокойно относиться к тому, что мы просыпаемся вместе. Хотя и старалась убежать от него пораньше. Не то чтобы дело было только в страхе привязаться. С этим стало все лучше. Но я не люблю просыпаться не у себя дома. Это как-то неудобно. Как бы ни был близок с человеком, все равно чувствуешь себя в гостях. А звать Кертиса к себе не было удобно по нескольким причинам. Во-первых, я не знаю, что должно произойти, чтобы я, наконец, сделала генеральную уборку дома. Почти каждое кресло или стул, что у меня есть, выполняет роль шкафа. Я уверена: если бы я развесила все в шкаф и убрала вещи на полки, то не узнала бы свою квартиру. Она стала бы раз в пять больше. Еще Кертис обожает поваляться в постели до полудня. А это означает, что мне пришлось бы оставить его у себя дома одного. Это поистине пугающе. Я даже не знаю, что он может найти, когда меня нет дома. Несколько видов ножей для разделки мяса, которые лежат у меня под кроватью, или то, что он увидит, что я не всегда ношу только красивые танго, или совсем смертельный случай – что он просмотрит мою историю браузера. Нет, серьезно, в наше время гораздо постыдней быть пойманной за поиском клипов Spice Girls, даже если ты перебрала с «Шардоне» у себя дома и у тебя началась ностальгия, чем заявить во всеуслышание, что ты постоянно посещаешь вечеринки для свингеров.

Кертис, за что ему огромное спасибо, не давил на меня. Мы просто весело проводили время, тусили на вечеринках, напивались, трахались ночи напролет и много говорили о музыке. Я четко видела, что в мечтах он становится рок-звездой, снимает дорогие клипы, колесит по миру на тонированном сверкающем автобусе, заказывает в номер гостиницы омаров, которых потом не ест. Но главное, в его глазах постоянно была музыка. Громкая и мелодичная. Словно ты на каком-то невероятном концерте, где умоляешь выйти группу на бис, и она выходит. Раз за разом.

Конечно, куда уж без этого, ему льстило внимание фанаток и групи, что сталкивались в плотную кучу возле сцены. По традиции они, конечно же, в основном сходили с ума по солисту, но Кертису тоже перепадало немало внимания. И вот сегодня я более чем уверена, что он умолял меня прийти не из-за того, чтобы я восторгалась его музыкой или поддержала, а потому, чтобы у него не было соблазна уйти из клуба с какой-нибудь полупьяной девчонкой, у которой есть пунктик – спать с музыкантами. Так что я вроде его здравого смысла сегодня.

Они играли около сорока минут. За это время я успела выпить еще два коктейля, выйти пару раз покурить, отшить нескольких не особо настойчивых парней, наснимать кучу фоток Кертиса, чтобы потом ему их переслать, и даже умудрилась от начала до конца дослушать две их песни. Я выждала пару минут, чтобы фанатки вдоволь нафотографировались с группой, и терпеливо ждала своей очереди. Затем, когда мне надоело, я подбежала к Кертису и прыгнула ему на шею.

– О, Кертис! Я твоя самая большая фанатка! Распишись мне на сиськах! Умоляю! – я пародирую девчонок, в чьем окружении находилась группа. Фанатки были явно шокированы, а группа сложилась от смеха пополам.

– Ну не знаю, дружище, – пробасил их барабанщик, Эш. – Я бы на твоем месте согласился, а то гляди, еще и изнасилует.

– Эш, – сказал Кертис, – а если я хочу, чтобы меня изнасиловали?

– Надеюсь, ты не мне это предложение делаешь? – Эш запускает руку в свою густую бороду.

– Плачу пятьдесят долларов, чтобы посмотреть на это, – я вскидываю руку вверх.

– Плачу еще пятьдесят, чтобы снять это на видео, – поддерживает меня их солист.

– Извращенцы, – говорит Кертис, качая головой. – Все до одного.

– Это не карается законом, – говорю я и целую его.

– В некоторых странах определенно карается, – говорит Кертис.

– Боже, благослови Америку, – я слезаю с его рук и поправляю волосы.

Хоть Кертис и обещал без вечеринки, но мы все же пропустили по пиву с ребятами в углу клуба, обсудив концерт и прочее. Когда я ему уже отдавила всю ногу, намекая на то, что хочу уйти, он под свист, улюлюканье и выражения, говорившие о том, что он чертов подкаблучник, договорился с ними встретиться завтра в студии, и мы покинули клуб.

Нам повезло: трафик машин был небольшой, и мы довольно быстро доехали до дома. Но как только мы зашли к Кертису в квартиру, меня одолела какая-то слабость. То ли и правда заболеваю, а может, это потому, что долго простояла на ногах. Плюс еще алкоголь в крови имелся уже в хорошей дозе. Поэтому я молилась, чтобы Кертис набрал ванну и мы там повалялись бы. Он, конечно, поначалу завел пластинку, что матерые рок-музыканты не принимают ванну, но я сделала вид, что не слушаю его, и начала раздеваться. Сработало в момент. Много раз замечала: как только я начинаю раздеваться, у мужчин словно стекленеют глаза. Они даже на вид становятся немного тупее. Видимо, и правда, когда вся кровь из головы уходит вниз, мозг просто отключается. Вот и Кертис попался и тут же побежал наполнять ванну. Конечно, как и следовало ожидать, он не смог устоять и повалил меня на кровать. Но и тут мне пришлось проявить изобретательность. В теле слабость все прогрессировала, и меня бы точно не хватило на долгие скачки в постели с ним. Поэтому я взялась за его волосы и спустила вниз. Это было феерично. Меня накрывала волна за волной, пока его горячий язык ласкал меня, заставляя выгибаться так сильно, как не снилось ни одной гимнастке. А когда он вошел в меня своими длинными пальцами, я взорвалась, разбилась на сотни частей и закричала от поистине волшебного оргазма. Пальцы гитариста – это нечто. Он классно поиграл на мне.

Затем, не дав мне особо отдышаться и не спросив меня, хотя я, впрочем, была и не против, он закинул мои ноги себе на плечи и в полумраке комнаты заставил кончить меня, по крайней мере, еще дважды. Хотя, может, было и больше. Когда он тоже достиг своей цели, мы немного повалялись в объятиях, не желая подниматься, но вдруг Кертис резко вскочил и, снося все углы, понесся в ванну, чертыхаясь и матерясь. Точно, ванна. Я и забыла, что она наполняется.

– Там все плохо? – крикнула я.

– Нет. Но еле успел. Идешь?

– Дай мне минутку еще. Или сделай рыцарский поступок и перенеси меня.

– Ты в курсе, что ты самая ленивая из тех, кого я встречал? – сказал он, снова вернувшись в комнату.

– Ага. У меня, даже уверена, где-то должна валяться медаль, – я лежу и откровенно пялюсь на его нижний пресс. Если он накачан, как в случае Кертиса, – это самая сексуальная часть тела. Мне кажется, накачанный нижний пресс выглядит немного вульгарным, если даже мужчина не голый ниже пояса.

– Мне кажется или ты рассматриваешь мой член? – спрашивает он.

– Ну, почти. Немного выше. Но и член тоже.

– Критика? Похвала? Рецензии?

– Ну, я же тебе не трипэдвайзер, – говорю я. – Тебе, может, звездочки нарисовать?

– Да. С комментариями.

– Обойдешься, – я показываю ему язык.

– Ах так? – он запрыгивает на кровать и хорошенько ударяет ладонью по моей ягодице. До мурашек. Не была бы я такой убитой, обязательно запрыгнула бы на него. Но при всем желании даже не могу пошевелиться.

– Эй, повежливее с моей попкой. Она тебе не гитарные струны.

– Твоя попка чудесна. Уверен, у нее тоже есть медаль. Хотя она иногда заслуживает жести.

– Даже не начинай, – я предостерегаю его.

– Ладно, ладно. – Кертис встает с кровати, надевает джинсы на голое тело и спрашивает: – Выпьешь?

– Можно. У тебя есть ром?

– Рома нет, – он чешет голову. – Есть текила и виски.

– Давай текилу. – Может, она вылечит меня?

– Ок. Щас принесу. Иди пока в ванную.

– Ой, иду, иду!

Пока он гремел на кухне бокалами, холодильником и чем-то еще, я стояла возле ванны и смотрела в воду. Вода притягивала и гипнотизировала. Я не спеша опустила в нее только кончики пальцев ноги, чтобы проверить температуру, а затем начала постепенно опускать и всю ногу. Вода была горячей и приятной. Из-за контраста температуры кожу покрыли мурашки и стало холодно. Набравшись смелости, я опустила в ванну вторую ногу и затем постепенно погрузилась в нее вся.

Я решила не собирать волосы в хвост, а смотреть на то, как мокрые огненно-рыжие кончики лежат на моем теле, а те, что в воде, придают ей немного красный оттенок. И татуировка в виде трех алых роз, перевитых алой же лентой, в самом низу живота. Красивая татуировка, мне нравится. Пожалуй, самое прекрасное, чем я обладаю. И, главное, она со мной навсегда. Я рассматривала свое абсолютно голое и бледное тело, представляя, что смотрю на себя откуда-нибудь сверху. Мне было это интересно не с точки зрения сексуальности, а скорее как-то в общем. В той атмосфере, месте, времени суток, освещении, в котором я сейчас нахожусь. Вообще моя мечта – хотя бы на один день узнать себя со стороны. Смотреть на себя чужими глазами, слушать чужими ушами, чувствовать свой запах, попробовать, как я целуюсь. Думаю, если бы мне все это удалось, я бы выросла как личность и много о себе узнала того, что мне не подвластно увидеть, находясь в своем теле. Поэтому я стараюсь хотя бы представить, как выгляжу со стороны. Но почему-то обычно получается взгляд откуда-то сверху.

– А вот и я, – в ванную комнату заходит Кертис и возвращает мое сознание в реальность.

– Ты как будто мохито делал.

– Капризы? – говорит он и ставит бутылки, стаканы и лед на небольшой низкий столик справа от ванны.

– Скорее легкое возмущение, – сказала я и вытащила у него из кармана торчащую пачку сигарет. – Залезай, давай уже.

– Ну как тут устоять, – говорит он, жадно рассматривая мое тело.

Мы сидели и болтали. В основном говорил он, а я сидела сзади и поглаживала ему спину. Зеркала полностью запотели от пара, который, смешиваясь с дымом от сигарет, нагонял иллюзию того, что мы как будто в тумане. Текила, а может, и горячая ванна, сотворили чудо, и мне заметно полегчало. Я, как в детстве, намылила Кертису волосы и делала из них разные забавные прически. Затем снимала это на телефон и предлагала ему обновить фотографию в Фейсбуке. Он запротестовал и сказал, что после такого будет очень сложно поддерживать имидж брутального рокера.

– Слушай, Ким, – сказал он, – Тайлер вроде уже все уладил со звукозаписывающей компанией. И, как я понял, им светит хороший гонорар. А потом, скорее всего, будет небольшой тур. Так что, если все будет тип-топ, у меня будет целый месяц отпуска. Ты не хотела бы никуда съездить?

– Например? – спросила я и откинула голову на край ванны.

– Не знаю. Я особо нигде и не был. Может, в Пуэрто-Рико?

– Звучит… горячо. – Хм, а я никогда не отдыхала нигде с парнем. Курортные романы? И не раз. Но чтобы поехать вместе… такого не было.

– Там вроде прикольно. И главное – тепло.

– Это мне нравится. Люблю Чикаго, но климат – это сущее наказание. А это далеко?

– Пуэрто-Рико? – он выпустил большое кольцо из дыма. – Центральная Америка. Там рядом куча маленьких островов. Говорят по-английски. Я так думаю, во всяком случае. Если честно, мне все равно куда. Главное, чтобы было тепло, виски не заканчивался и ты была бы с самым минимальным количеством одежды, которое допускает эта страна.

– Ты неисправим, – я запускаю руку в его мокрые волосы.

– Ладно тебе. Это же здорово!

– Не спорю. Вот только бы пережить это Рождество и Новый год.

– Тоже терпеть не можешь все это притворство и сборы семьи?

– Ну, так вышло, – говорю я, – что сборов семьи у меня нет. Но вот вся эта вымученная радость, что мы просрали еще один год непонятно куда, меня просто бесит. Лицемерие в мировом масштабе.

– Зато это лицемерие, – говорит Кертис, – способствует процветанию тысяч корпораций.

– Слава капитализму? – говорю я.

– Типа того. Нальешь мне виски, крошка?

– Один виски, джентльмену без штанов. Сейчас будет.

Пока Кертис привстает немного вперед, чтобы взять губку и гель, я тянусь к столику, где стоят бутылки. Вначале я налила себе стопку текилы и разочаровалась, увидев что лайма больше нет, а идти нарезать новый было уж очень лень. Хоть соль осталась, уже неплохо. Потом я положила остатки уже почти растаявшего льда в стакан и налила Кертису виски. Мы уже были прилично пьяны, поэтому я немного расплескала. Но какая разница.

Когда я уже ставила бутылку на стол, нечто знакомое, появившееся словно из ниоткуда, зацепило мой слух так, что я словно окоченела и зависла. Я не могла точно понять, что это и откуда доносится, пока не повернулась на звук.

Я увидела перед собой жутко знакомый затылок парня. Он напевал одну до боли знакомую мне мелодию. Ту самую рождественскую песню, что насвистывал тот самый Марк, который изнасиловал меня в лагере. Стоп, это же и есть Марк. Это его затылок! Это его мелодия.

Не успев ничего понять, я словно под напряжением стискиваю бутылку в руках и наотмашь бью его по голове справа, затем тут же слева, затем снова справа, и от удара бутылка разбивается. В моих руках остается только горлышко, и я вонзаю его в шею. Выдергиваю и вонзаю еще раз глубже. Кровь фонтаном брызгает на белый кафель и мне в лицо. Я не останавливаюсь и продолжаю втыкать острие бутылки в его шею, каждый раз все глубже и глубже. Делаю это до тех пор, пока он не прекращает дергаться и не падает на меня. Кровь продолжает брызгать из его шеи, но уже гораздо слабее.

Я открываю глаза. Перед глазами по-прежнему затылок Кертиса. Боже, неужели мне все это просто привиделось? Некоторое время я продолжаю тупо смотреть на его шею, на которой нет никаких порезов, а лишь мыльная пена, плавно стекающая по ней. В ужасе смотрю и благодарю всех богов за то, что Кертис все еще цел и невредим. Но в то же время с каждой секундой все больше и больше начинаю осознавать весь ужас того, что я только что могла натворить.

Не произнеся ни слова, я выпрыгиваю из ванны, расплескав при этом воду, и направляюсь в спальню. Игнорирую все оклики Кертиса. Ни один язык в мире не может передать того, что я сейчас чувствую. Я просто не в состоянии ничего ему объяснить в данную минуту. Впопыхах собрав все свои вещи с пола и быстро напялив их на себя, я пулей вылетаю из квартиры. К тому моменту, когда прибыл лифт, я уже предельно четко осознавала тот единственный факт, что ради него же самого я никогда его больше не увижу.