По выходу из Босфора встретили турецкую галеру. Особо не заморачиваясь, снесли пулемётами с её кормы и мостика палубную команду. Взяли на абордаж. Расковали гребцов и предложили им плыть на Русь.
Через пару дней вышли на Херсонеский мыс и Кэп-Пен предложил заглянуть на местный рабовладельческий рынок, коли уж мы тут. Посовещались трошки, Кныш с тремя помощниками из натасканных казаков перебрался на галеру. Захватили с собой и акваланги с кое-каким специфическим снаряжением.
В севастопольской бухте обнаружился здоровенный трёхпалубный турецкий линкор и два фрегата у него под боком, недалеко стояли и три басурманских больших боевых галеры. Наши галеры встали на якоря в метрах 300-х от них. "Мануша" осталась у входа в Южную бухту, контролируя всю обозримую акваторию, а "Осётр" и "Шмендрик" потянули к причалам базара. Дело было к обеду. Шхуна с ходу подошла к пристани, а "броненосец" встал на якорь в 50-ти метрах от базара и спустил свои шлюпки на воду. Где-то через час над водой разнеслись три очень громких "БУМ!" и линкор с фрегатами стали быстро погружаться под громкие вопли собственных команд. Десантная команда с "Осётра" высадилась на базаре, а ребятки со "Шмендрика" начали шерстить стоящие у пристаней лоханки торговцев. Выскочившую на берег, базарную стражу тут же положили из бесшумного оружия. На пристани тоже излишнего шума не поднимали. В загонах у работорговцев освободили 79 условно-русскоговорящих. На судах у пристани среди команд и гребцов ещё нашли 412 человек "наших" людей. Расковали, посадили всех на две захваченные галеры и предложили плыть "на Русь", отказников не было. Как только загруженные галеры отошли от причалов, оставшиеся лоханки и пристани подожгли из огнемётов. Ни спасшиеся члены судовых команд, ни базарная публика особого энтузиазма и героизма не проявила и не сделала ни единого выстрела по нам. Мы взяли на буксиры захваченные галеры и потащили их в открытое море. "Мануша" влепила каждой из боевых галер турок, отирающихся поблизости, по несколько снарядов и стала в арьергарде нашего конвоя. Напротив Артиллерийской бухты все сбились в кучу и начали наводить порядок на новых судах и среди экипажей на них. На всё это ушло около четырёх часов. Уже перед самым закатом флотилия построилась в походный ордер и взяла курс на керченский пролив.
Обходя Крым, взяли ещё две галеры. Турков перебили, гребцам предложили плыть вместе. Немного перераспредилили экипажи и запасы провианта между судами. К керченскому проливу подошли в девять вымпелов и все под турецким флагом. Нас даже никто не стал останавливать. Султан воюет с московским царём у Азова. Перестроились, оставив галеры позади, и подстраиваясь под скорость этих "махалок", устремились в Азовское море.
Где-то на траверзе "нашего" Ейска навстречу попалась небольшая шебека. Не мудрствуя лукаво, нескольким очередями из пулемёта разнесли ей рулевое и лишили парусов. А потом забросали лоханку газовыми и свето-шумовыми гранатами. Весь экипаж взяли тепленькими, но с зелёнными лицами. Допросили. Турки, ошалев от нашего варианта абордажа, даже не думали кочевряжиться и выложили, что две недели назад к Азову подошли несметные полчища русского царя с огромным флотом. Турецкая эскадра, не вступая в сражение, отошла в море и выжидает дальнейших событий. Данная же шебека послана командующим эскадрой в Керчь и Кафу за подмогой. Возиться с этими турками нам было недосуг, мы проверили их на предмет православных невольнтков, забрали четверых, отошли чуток и дали несколько крупнокалиберных очередей им пониже ватерлинии. Сразу не утонут, а до берега километров пять, если постараются, догребут. А не догребут, так мы плакать не станем. Но за подмогой они точно теперь не пойдут. А мы побежали дальше. Попросил Эдюню запустить в небо "Страж-птицу" и постоянно наблюдать за кораблями турков. Оказалось, основная масса их судов сосредоточилась под северным берегом, на котором расположилось лагерем около 2,5 тысяч конницы крымчаков. Но и в море телепалось немало лоханок впереди по нашему курсу, и дальше в сторону кубанского берега. Пройти их и остаться незамеченными никак не получалось, если не ждать темноты. Уже через полчаса с правого борта на нас выскочили две больших боевых галеры под парусами. Связался с Кнышом и попросил его держаться как можно ближе к "Мануше", а Димыча прикрыть его бортом от турков. Сбросили лишние паруса и снизили ход. Галеры пристроились справа от нас паралельным курсом, не приближаясь ближе километра. Около получаса шли таким ордером, турки присматривались к нам, пытаясь понять нашу государственную принадлежность. Затем галеры убрали паруса и на вёслах резко устремились на сближение, стрельнув из пушки по нашему курсу и охватывая наш караван с курса и кормы. Сомнений в их намерениях не было ни малейших и я отдал команду: — Огонь на поражение!
Когда до передней галеры было около 400 метров, Шорох первой же серией снарядов из пушки сумел куда-то там попасть в этой галере. Сначало у турка что-то громыхнуло и вспухло облако дыма, а потом через несколько секунд половина галеры просто вспучилась и разлетелась на куски, издав очень громкий "Бум-м-м!!!" Я перенес свой обинокленный взгляд на другую лоханку. Кныш и Димыч уже успели разнести из пулемётов её ют в клочья и смести с кормы всё, чего там было живого. Враз отбив охоту у бусурманей воевать дальше и заставив их сильно загрустить. Не останавливаясь, оставили побитого неприятеля за кормой, нимало не интересуясь трофеями, ими займутся идущие следом наши галеры, поставили приспущенные паруса и устремились к устью Дона.
К Дону подошли уже под вечер, когда солнце почти перестало палить. Страж-птица показала, что фарватер перекрывает всего шесть русских галер и какое-то парусное корыто, тщетно претендующее на звание корабля. Остальной флот притулился к левому и правому берегам и его экипажи мирно варили вечерний кулеш на кострах. Прорывать "блокаду" мы не стали и бросили якоря в пяти километрах мористее. Предупредил вахты, чтобы подняли флаги "буянного острова" и "Котят". Ещё раз напомнил, максимально осветить прожекторами окресности стоянки и бдить за водами через ночную оптику. Ночь прошла без авралов.
С рассветом я перебрался на "Осётра", мы подняли якоря и потянулись потихоньку к главному руслу Дона в составе "Осётра" и "Щенка", оставив "Манушу" на якоре, наши галеры остановились не доходя до нас пять километров. В бинокли видели, что четыре русские галеры тоже снялись с якорей и начали маневрировать. Из какой-то северной протоки к ним на помощь, отчаянно мотыляя вёслами, спешили ещё две. А оба берега вспушились ладейными парусами. "Щенок" повернул вспять к галерам и "Мануше", а "Осётр" пройдя ещё километр, лёг в дрейф, спустил паруса и убрал мачты. Подскочившие галеры охватили его полумесяцем и тоже застопорили ход в полукилометре. Снялся с якоря и парусник, одеваясь парусами. Около двух десятков казачьих стругов, заполненных беснующейся толпой, подскочили под парусами почти вплотную к "Осётру", но на абордаж не шли, дивясь невиданному флагу и судну. Где-то, через полчаса между лодий проскользнула десятивёсельная лодка с парусника, с флагом Московии. На корме её восседал какой-то прыщь в пёстром мундире и перьях.
Лодка подгребла метров на десять и оттуда стали сурово вопрошать, кто мы такие и чего нам здесь нужно? Согласно легенде, Димыч горлопанам из лодки ответил, что мы купцы с острова Буяна и приехали торговать с русским царём. Что у нас даже нет на кораблях пушек и мы абсолютно мирные и пушистые. А ещё он сказал, что поскольку мы люди не местные и не знаем ни ветров, ни течений тутошних и лоцмана не имеем, то хотели бы во избежании местных природных катаклизьмов укрыться в реке Доне и отдохнуть от многонедельного морского перехода.
Пёстрый попугай на лодке тут же развернулся и скрылся в толчее стругано-рубленных лодий. Яша убрался с палубы и загнал внутрь всю команду, приказав закрыть все люки, входы и выходы наружу (иллюминаторы были заглушенны ещё с вечера), а потом включил электро-защиту. Мы стали ждать дальнейшего развития событий.
Около двух часов гопники на своих плавающих вязанках дров чего-то там горланили, поодаль описывая круги вокруг "Осётра", остававшимся безмолвным и неподвижным. Потом кто-то ударил в барабан, и вся свора пошла на приступ.
Сначала дикий ОР!!! Потом струги вплотную притулились к нашим бортам. А затем наступила оргия и оргазм! Каждый дерзнувший прикоснутся или залезть на палубу "Осётра" получал удар эликтрического тока напряжением в 110 вольт. И хорошо, если падали они обратно в свои лоханки, теряя оружие и шапки, очень многих, но далеко не всех, ничего не понимающим соратникам и сподвижникам, приходилось вылавливать из воды.
Минуты через три желающих ступить к нам на палубу не осталось и Димыч врубил ревун на полную. Струги вспугнутыми мальками прыснули в разные стороны. Отойдя на несколько десятков метров, они начали осыпать судно пищальными пулями, даже несколько пушчёнок разрядили нам в борт. И тут ответил Костя. Ближайшие агрессоры были засыпанны газовыми гранатами с "дристуном". Димыч полосанул несколько раз по лодкам лазерным лучом. Опять раздался ор.
Уже через двадцать минут после начала "штурма" вокруг "Осётра" в радиусе одного километра не было ни одной посудины будущих союзников, и я отдал приказ: — Наступать!.
"Мануша" и "Щенок" снялись с якорей и догнали наш броненосец. И дальше двинулись "без парусов и вёсел" плотной колонной прямо в главное русло Дона, контролируя лотами глубину. Когда проходили "блокадную цепь" московитов, их галеры резво разбежались и с дистанции намного превышающей "дальность прицельного выстрела" их пушек обстреляли наш караван. Мы не отвечали, ведь "у нас нет пушек" и мы мирные и пушистые. Через какое-то время экран эхолота показал, что дальнейшее продвижение шхуны при её осадке опасно. "Мануша" стала на якорь, а шебека и "Осётр" поднялись ещё на пару километров по Дону, по пути разведывая фарватер, и встали в виду крепости Азов. Все команды получили приказ: — Отдыхать без берега. Разумеется, кроме "команды" Эдюни. Его разнообразные и разносторонние "Страж-птицы" летали круглосуточно и вынюхивали всё в радиусе 30 километров, составляя карты. Он, юдак, даже меня припахал в качестве оператора, когда облётывали Азов-крепость.