У Ванечки, нашего Министра Строительства, наконец-то, дошли руки до детской площадки. И сейчас на лужайке возле деревенской площади и кафе водружались здоровенные качели высотой в семь метров на три "лодочки", а рядом уже были готовые 3-х метровые для малышни. Чуть в стороне уже забетонировали мачту для цепной карусели. Ваня пообещал и еще кое-чего там сообразить. А Мишаня тыкал сварочным электродом в арматуру и самозабвенно выводил:

— "Колесе, колесе! Скоро в морге будем все!" — вторя Магомаеву из репродуктора на площади. Столб с ним (репродуктором) уже второй год маячил напротив кафе и целыми днями услаждал слух пейзан, а по субботам и вечерами обслуживал танцы.

А вечером в Гетерии был бал в честь победы, и Оленька с Москалём мне преподнесли сюрприз, станцевав вальс под "Эти глаза напротив" Ободзинского. Готов глаз заложить, что музыку коварная панночка выбирала. Видать, всё-таки влюбилась не шутейно. Назло ей, в ответ, в следующую субботу я спел в амфитеатре "Ты моя мелодия…" под Магомаева.

А потом приступили к делам насущным. Первым делом озадачили наших корабелов. Танкер дело хорошее, но не очень спешное. Потерпит. Сейчас главное обеспечить безопасность границ Московии. А границы эти мне видятся в основном по рекам. Нужны речные мониторы. Во-первых, по Днепру и его притокам. А потом, Даугава или Северная Двина и всё прочее.

Нужны кораблики длиной не более 20 метров и полной осадкой не более 1 метра.

Дизельки на наших складах для них подберём. Да и БМП-шные башни там имеются в достатке.

А ещё мы зависли с Петром Алексеевичем, Меньшиковым, Пиндосом и Драпом почти на день в нашем оружейном музее. Чего там только у нас не было. Хотя, чего там не было, из того о чём я знал, я ясно себе представлял… А не было там оружия, которое в том "нашем" мире было представлено в патентах, но никогда не было воплощено в металле, в стреляющих образцах. Очень мало было стрелялок, у которых, хоть и были работоспособные прототипы, но они не пошли в серию. Тоже самое и с патронами. А вот все принятое на вооружение и изготавливаемое серийно для гражданского рынка легкое и тяжёлое стрелковое оружие присутствовало в ассортименте. Была и, практически, вся патентная и технологическая документация по стрелковому и артиллерийскому вооружению, да и вообще было дофуище литературы по оружию. Вот мы и поискали, чем можно вооружить в ближайшем будущем петровских солдат, чтоб было просто, дёшево и сердито, и можно было изготовить при тогдашнем уровне технологии российского оборонпрома. Царь готов был всё захапать, но внимательней разглядев ту или иную конструкция, начинал щериться и шипеть, поминая и в бога, и в чёрта боярскую лень и тупость, и их длинные бороды, обещая их пообрубать вместе с головами.

Особо своё внимание самодержец обращал к витринам с биркой "Маде ин Русия". Молодой ишшо, ума-то нет…. Ну, что с него взять?

Ну как же, помню, как А. Круг в своих книжках перед российскими читателями расшаркивался, к месту и не к месту поминая советскую и российскую стрелковку, "не имеющую аналогов", так и "непревзойдённую" западными оружейниками. Но я-то западную стрелковку, как и российскую, не на российских стрельбищах отстреливал, где, как уверяют эти самые российские стрелки, можно стрелять из любого оружия, и западных патронов выдают "сколько влезет". И по себе знаю, что сколько влезет можно стрелять только, если патроны оплачивает заказчик и на складе их немеряные запасы. А когда у любимого Государства не хватает патронов даже на испытание собственного оружия, изготовляемого по госзаказу, то эти уверения можно спокойно оставлять не только за скобками, но даже и за кавычками.

Как-то вдруг вспомнилась Петрушина "война с бородами":

— Пётр Алексеич, дык, избавить Московию от бород и боярских пробздетых шуб проще простого. — закинул удочку я. — Достаточно лишь пустить слушок, что именно они и являются причинами заболевания оспой и тифом. Ссылаясь на наши научные знания. Твои бояре сами повыпрыгивают из своих вошегреек и бриться начнут.

Царь с Алексашкой сначала непонимающе переглянулись, а потом до них дошло…

… Но кое-что в своих музеях мы для московитов отыскали… Граммофон и патефон!!! И тысячную кучу виниловых пластинок. Володя смахнул с крышки пыль и открыл футляр, накрутил кривой стартер и поставил первый подвернувшийся пласт…. Всё! Мы пропали! "Сосед с кларнетом и трубой" вгрызся в мозг штопором: — "Там-пам, там-парам-пам-пам-пам!" А за ним "человек, который не знал велосипеда".

А Саня Пиндос хлопнул себя по лбу и выдал идею о замене пружины в граммофоне гирьками с цепочкой от часов с кукушкой, и поклялся уже через неделю слепить такой и, даже, поставить на поток для продажи. И даже пообещал покумекать над выпуском на ЦНЦ-станках "тундровых" пластинок.

Я потом почти два дня потратил на прослушивание, обещанных царю, пластинок. Советские шлягеры 60-70-х годов. Вброс культурологический в "это" время получается чудовищный!!! Даже если удалить слишком техногенные тексты про "опоздавшую последнюю электричку".

.. С прибамбасами для пацанвы ещё в самом начале мы разобрались просто. Выдали на руки по пять великов, самокатов, скейтов, роликов и прочего, но составили график пользования по дням. Один день девайсами пользуются одни "пятерки", на следующий день передают другим или меняются между собой. Но и ремонт, и обслуживание полностью на их совести. Так они быстрей технику познают. А иначе нам бы никаких складских запасов не хватило. Ещё по своему детству помню, что даже при минимальном доступе к запчастям и очень скудном семейном бюджете тот же велик "живой" был минимум пять лет.

А ещё организовали "кружки" по интересам, судомодельный, авиа-, радио-, технический, химический, стрелковый, домоводства, кройки и шитья, вязания и пр.

В общем-то, скопировали школьную практику 60-х годов, когда эта практика у "нас" была на пике эффективности. И это себя вполне оправдало. Почти за два года при о-очень интенсивной эксплуатации все девайсы в довольно приличном состоянии и те же велосипеды даже девочки вполне уверенно чинят, если что, и камеры клеят, и "восьмёрки" правят.

Московитам тоже пообещали по одному девайсу, благо царь-батюшка, ценой шишек и ссадин на коленках и локтях, и степенному Стёпке, почти всех их уже освоил и теперь дрючком заставлял освоить своих свитских.

А ещё как-то само собой всех интернатовских школяров, с чьей-то подачи, стали называть племяшами и племяшками, а дружинных парней — братишками. В общем, сплошная семейственность получилась. Будущему Великому это тоже очень понравилось.

С физподготовкой у наших малят тоже всё было на уровне. В дополнение к утренним зарядкам, кроссам, заплывам и стрельбам школьные уроки физкультуры действительно были уроками, а не синекурой для физруков. Как и уроки пения и музыки. Возможно, это получилось потому, что все "отпетые", хоть и выглядели 20-ти летними обормотами, но на самом деле почти все уже были дедами. А для любого деда повозиться с внуками — это просто в кайф.

Плюс ко всему, к каждому мальцу был приставлен "дядька" из дружинников и матросов, а к девочкам "сестра" из Гетерия. Ну типа кураторов. И по сути они стали для сирот, как бы, старшими братьями и сёстрами.

А ещё мы озадачили наших "педагогов" произвести отбор перспективных школят, из имеющихся, для последующего обучения, с тем, чтобы остальных, тех кто постарше, на будущий год отправить в "учебку" на Фазенду. И в этом нам очень здорово помогли организованные "кружки". Всеобщее образование оно, конечно, хорошо…, но нам крайне нужны и грамотные специалисты, а места в казармах на Буяне не резиновые, и царь обещает к следующему "1 сентября" прислать ещё 200 душ. Сколько-то из них окажется "перспективными"? Впору себе и ещё какой-нибудь остров в архипелаге для прокорму присматривать.

С девчонками из Гетерия поначалу тоже было не всё ладно. Смазливая внешность и хорошая фигурка оказались не достаточной гарантией острого ума и уживчивого характера. За полтора года контингент там сменился где-то на 40 %. Я Оленьку попросил за этим особо следить. Но "бракованные" кралечки довольно быстро, после того как получали "расчёт" в Доме, находили себе воздыхателей среди пейзан и дружинников и переселялись после венчания в деревни Буяна и Фазенды. А трое так были даже отправлены прошлым летом с мужьями и в Азов.

Возможно, это было и жестоко по отношению к ним, после того, как они привыкли к комфорту и сытости в Гетерии, но превращать Буянию в рассадник неугомонной бабьей дури никто из нас не хотел. Хватило нам и одного примера.

Первым из нас ещё прошлой весной напоролся на женскую стервозность наш добрый, мягкий и толерантный Канцлер-Эдюня. Мрачнеть начал, задумываться. Даже курить пытался бросить, и от этого был всегда в плохом настроении… А для Министра Иностранных Дел это чревато тягчайшими последствиями для сопредельных государств. Глаза мне открыла Оленька, сказав, что не всё ладно у него с подругой. Я стал интересоваться у окружающих и выяснил — подмяла его возлюбленная Евдокия под себя, права качать стала, переселилась в его келью в Монастыре и, якобы, уже объявила себя беременной. Но Доктор-Владя эти слухи для меня развеял, последний медосмотр показал отрицательный тест. Я взорвался. Только стервозной бабы нам здесь не хватало. Не хватает ума жить на Буяне, пусть существует вне его. И приказал её "утопить" в самой глубокой части моря…(на самом деле отвезли на Крит и высадили на берег, вот там пускай и лелеет свою стервозность).

Слава богу, среди моих " аксакалов" особых тёрок не было. Хватило ума и жизненного опыта из-за кралечек друг другу морды не плющить, да и злато-серебро глаза не застило. Хватали, конечно, дружбанов за грудки, орали нецензурно, но в основном по производственно-хозяйственным вопросам: — то корабелы с Пиндосом электроды для сварки "тундры" не поделят, то бочку для пивоварни Гриня у Джона уведёт. И каждый втихаря строил себе "родовое гнездо", не привлекая в себе излишнего внимания… ибо по негласному уговору, кроме выделенных "комиссией" высокотехнологичных прибамбасов, всё остальное родович должен был обеспечить сам (ибо воровство на островах каралось смертью). И камешек напилить, и дерево, и рабочую силу, всё из собственной мошны… Ну и во внешнюю политику особо не лезли, тем более, что все злоботрепещущие проблемы решались на общих советах. Да и не определились все ещё со своими окончательными избранницами для матерей своих наследников.

Моё верховное магистерство, владетельство Буянией и право вето непонятным образом поддерживалось только сугубо единоличным доступом к центральному компьютеру Буянии. Каждый поход на любой склад или хранилище острова был возможен только после моего личного санкционирования через комп. Всех это немного напрягало, "отпетые" даже сделали попытку ограничить мою личную свободу и поместить мою тушку в "бронированный саркофаг", с целью лучшей и дольшей сохранности, но я кое-как отбился и покарал нечестивцев.

А свою рыбачку я каждое утро будил песенкой полушёпотом: — "Ты проснёшься на рассвете…". Её мачеха Мария родила папе Захару крепкого бутуза Михаила и Зойка почувствовала себя там неуютно. Ольга нашла для неё квартирку в Доме, и теперь я чаще ночевал там, а не в своей келье, а Прыся диким ором выговаривала мне при каждом посещении своё возмущение этим нарушением дисциплины. Её детей мы уже развезли и расселили по островам архипелага, во избежание инцеста, да и мужа ей успели сменить.

А до отплытия в Крым оставались считанные дни.

Уже за завтраком Петруша стал отводить и прятать глаза, но в конце всё-таки попросил тет-а-тета. Я махнул ему, составить мне компанию в баре и достал зажигалку с сигаретами.

Расселись на вертячих стульчаках, закурили, Пётр пододвинул к себе хрустальную стопку, перегнулся через стойку и привычным движением достал оттуда графинчик с коньяком. Вконец уже освоился, гад…

— Пётр Алексеич, Твоё Величество! С этим делом, — я кивнул на стопку. — тебе придётся завязывать, если ты хочешь женится на Ольге. Я совсем не хочу, чтобы её дети и твои наследники родились юродивыми или дебилами.

Пётр поперхнулся на глотке, закашлялся на взлёте, поднял на меня глаза:

— Князь?…

— Да вижу я всё, Твоё Величество. И не имею ничего против. Сам хотел бросить к её ногам Буянию, но не любит она меня. А у вас всё сладилось, по-доброму. Чего уж.

Но ежели её обидишь, кадык вырву! Знай!

Мы обменялись с Москалём внимательными взглядами…

— Тебе бы заморские языки получше узнать, сдаётся мне. В жизни пригодится, Твоё Величие. — предложил я. — Ты подумай, какими владеть хочешь, а мы поможем. Обратись к брату Владиславу, как надумаешь. Времени мало остаётся.

— А теперь давай, Алексеевич, поговорим за приданное. Хотя этот обычай и кажется мне более чем странным. Калым восточный имеет гораздо больший смысл, по-моему. По крайней мере им жених доказывает, что он не окончательный лох и неудачник, и способен прокормить будущую жену и её детей. А приданное подразумевает, что муж собирается жить на средства жены и интересует его в первую очередь не душа и красота невесты, а её кошелёк.

Царь изумлённо вылупился на меня:

— Князь, а ведь ты прав! Я как-то и не задумывался над этим с такой стороны.

= Но, тем не менее, Ольга совсем уж без приданного не останется. Только то приданное не в ефимках будет меряться и не в душах с землями. А в знаниях.

— Так что даю за Оленькой пианину, ножную швейную машинку, мясорубку и поваренную книгу.

Жених окончательно выпал в осадок и затряс головой.

Я поспешил его добить:

— А ещё она повезёт на Русь полный комплект учебников и программ для школ, училищ и университетов. И особо, российские карты с подробным описанием месторождений полезных ископаемых.

Петя со всей дури хряпнул ладонью по стойке бара, даже завтракавшие в трапезной вскинулись и посмотрели на нас.

— Антон! Да такого приданного ни одна королевна в Европе никогда своему суженному не приносила!!! Ох, уел, князюшка! Уел! — он в запале сковтал стопку коньяку.

— У тебя сколько среди твоих "некоторых" холостых? — продолжил я, когда он отдышался.

— Так трое! — вскинулся он.

— Ну и как? Невест среди наших кралечек они себе присмотрели?

— Дык, хоть сейчас готовы к тебе в ноги кинуться за благословением…

— А те невесты, сами-то не против? Согласны на Русь ехать? Одиноко будет Оленьке там. Пусть хоть на первое время подружки рядом будут. — вздохнул я. — Только учти, что наши девочки для теремного сидения взаперти не годятся. Сам заметил, чай, что обычаи и нравы у нас не схожи с "Домостроем".

— Князь, сам лично шкуру с любого спущу, кто посмеет их забидеть! Клянусь!

Мы с царём вышли во двор и направились на набережную.

— Антон, у меня к тебе ещё одна просьба будет. — негромко и как-то робко молвил самодержец.

"Однако, аппетиты у этих москалей!" — мелькнуло в голове. Вопросительно взглянул на "батюшку".

Тот глубоко вздохнул и, как в прорубь ухнул:

— Хочу тебе в учение Лёшку своего прислать, наследника. — и зачастил, — Сейчас он при мамках и дядьках по теремам мается. Но доброму они его не научат, да и учить там некому. И характер у него не тот. А здесь вы сможете из него человека сделать.

"Вот оно как? Ещё одной печалькой больше!"

— Пётр Алексеич, но у нас отдельной школы для царевича нет и не будет. Сам видишь. Если будет учиться, то рядом с детьми "братьев", холопов, казаков, рыбаков и золотарей. А за нерадивость их и розгами потчуют, не делая различия, где там и кто. То же ждёт и твоего сына. Ты как?… Да и охрана наследника российского престола дело нешуточное и ответственное.

— Так что учить мы можем только сына "бомбардира Михайлова" или "поповича Иванова". И ему придётся на годы забыть о своей родовитости.

— Антон, я всё понимаю. И особых привилегий для него не прошу, поступай с ним, как бы со своим сыном поступил или с тем же Стёпкой. Нужны будут розги и кнуты, не жалей! А Алёшке я постараюсь всё объяснить и накажу слушаться тебя и братьев, как господа бога.

Вечером засели в столовой Гетерия. Я, все "отпетые", Оленька, царь и прочие "женихи" с их суженными. Выяснили мнения всех и их точки зрения. Женихи били копытами, невестам не терпелось выскочить замуж. Имущественных вопросов не всплыло, да и личных обид не наблюдалось. Пётр, даже, поклялся личным указом отменить на Руси "приданное", как несусветную глупость. Венчать их решили здесь, в нашем Храме. Но Пётр Алексеич настоял ещё и на венчании в Москве по прибытию туда, ибо "народ православный" может не так понять. Чай Царь Царицу привёз! Отплытие в Крым пришлось отложить на неделю. Четыре белоснежных подвенечных платья, четыре фаты, четыре "дружки" и "дружка", так просто, из ничего не появятся.

Слава богу, что это не я женился, но Зойка на венчающихся девчонок смотрела с явной завистью.

Отгремела "квадро-свадьба", все немного успокоились и расслабились. Завтра мы отчаливаем, а сейчас сидим в деревенской кафешке, разнежившись под впервые по-настоящему весенним солнцем, наслаждаемся чудным шашлыком, захлёбывая это чудо деревенским вином. Мы — это я, Мишаня и царь с "минхерцом". Воскресенье. Кругом шныряют детишки, наиболее пробивные оккупировали качели и карусели и до одури отдаются весне, солнцу и детству. И в струю ко всему этому из репродуктора впервые звучат "Крылатые качели" из "Электроника".

Чёрт!!! Алексашка, а вслед за ним и Алексеич, вдруг прослезились и стали воротить морды… Зря это они, ибо "кто не плакал — тот не жил". И плачут не только от горя, но и от счастья… "Не потому, что сердцу больно, а потому, что есть оно". Знакомо нам это.