В караван-сарае меня ждали ногаи, все трое: молодой, мужик и старик. Сперва я не понял, на хрена они все трое здесь? Потом вспомнил об "украденных" душах и успокоился. Эта троица почти хором мне сообщила, что… — Курум-бий будет ждать меня на Таган-тюбе через четыре дня. Я развернул карту и подозвал ногаев к столу. Ни молодой, ни старик явно в картах не разбирались, а "мужик", присмотревшись с минуту в лист бумаги, уверенно ткнул пальцем:

— Он будет ждать тебя здесь!

Понятненько, где-то в районе "нашего" Таганрога, километрах в пяти от берега. "Осётр" тут же снялся с якоря и устремился в Таганрогский залив, захватив с собой ногая-"мужика". Возле острова с вертолётной площадкой мы притормозили немного и я сошёл на берег, а "броненосец" пошёл дальше в устье. Ночевал я с Демоном и четырьмя автоматчиками на острове, у костра, а за два часа до рассвета мы с ним взлетели на "двойке" и потянули к месту рандеву. Ещё до восхода солнца мы тепловизором обследовали весь район предполагаемой встречи с максимальной высоты, затем спустились на 500 метров и вновь обошли весь район. Ничего подозрительного не заметили и уже на последних каплях топлива упали на выбранную площадку на берегу. "Осётр" уже подходил к рейду. За утро с него сняли "Тортилу" и "Ёжика", топливо и боекомплект, и оборудовали на берегу охраняемую площадку. "Тортила" с прицепом и "мужиком", под управлением Белонога и матроса почапала на этот самый Таган-тюбе. Её сопровождал Кныш на "Ёжике". Место нашли почти сразу, проводник не подвёл, и разбили на самом высоком кургане палатку, заодно оборудовав лагерь с охранной сигнализацией по периметру. До берега по прямой было около 3,5 км. Эдик поднял в воздух две свои "Страж-птицы" и постоянно держал под наблюдением всю прилегающую территорию в радиусе 10-ти километров.

На второй день к полудню аэроразведка на границе охраняемого участка заметила конный отряд, гле-то в 500-т сабель. Костя поднял своего "Иблиса" и нызенько, по балочкам и оврагам перелетел к Таган-тюбе, а мы с Витей, загрузив опять "ништяками" прицеп, понеслись к лагерю по земле. Отцепив прицеп, засунули "мужика" в салон и подбросили его к отряду ногаев вне зоны видимости, объяснив ему его задачу. А сами рванули назад.

Итак, Демон с вертолётом закурковался в балочке в 650 метрах от палатки. Рядом с ней в "Ёжике" сидел Мыкола. Я с одним автоматчиком разместился в самой палатке, причём, там же был отрыт и довольно уютный окоп-ячейка на двоих с крепкой сдвижной крышкой. В случае опасности сиганул туда, задвинул крышку и сиди попёрдывай. В ста метрах стояла "Тортила" с Белоногом за пулемётом и волонтёром за рычагами. Возле палатки доходили до кондиции угли в мангале.

Солнце уже перевалило полдень, когда к нашему кургану подскакал Курум-бий с десятком оговоренного эскорта. Я вышел ему навстречу из палатки. Бий спешился. Мужиком он оказался довольно крепким, хоть и небольшого роста, в жиденькой бороде и усах. По-татарски сказал ему все преличиствующиеся встрече слова, подражая "школе" Драпа, пригласил на кошму, расстеленную возле палатки. Эскорт остался в сёдлах, окружив вершину кургана в метрах пятидесяти.

— Курум-бий, я безмерно счастлив, что мы с тобой впервые встретились за этим дастарханом, а не на поле битвы. И между нами нет бездумно пролитой крови. Это значит, что между нами нет пока и кровной вражды, и мы можем разделить с тобой пищу и напитки.

Бий важно кивнул. Упакован в железо он был по самое не могу, и даже присесть за дастархан смог с заметным трудом.

— Ты, наверно, слышал уже, что Азов пал и все его защитники попали в плен? Завтра я иду с московским царём Петром в Керчь и Кафу и мы начнём изгонять из Крыма татар Давлет-Гирея. Кто из них не уйдёт оттуда до августа будущего года — будут просто убиты. Морем они уйти не смогут, мы не позволим, поэтому они пойдут через Днепр на Валахию. А дальше через Босфор в Анатолию. Ну, а потом туда, куда их Султан направит.

Боец принёс первую партию ароматных шашлыков и я подал первый шампур бию. Налил из бурдюка в пиалы пенистого кумысу. Не дрогнув бровью, Курум впился довольно целыми зубами в мясо и запил кобыльим молоком:

— Ты так уверен в своих воинах, князь? — недоверчиво усмехнулся он.

— Более чем уверен, бий. И советую тебе побыстрей отправить гонца к той полутысяче твоих нукеров, которые сейчас стараются обложить этот курган, иначе я их всех убью! — Эдик по-прежнему мониторил окресности и сообщал мне новости прямо в ухо.

На лице Курума ничего не отразилось, но через несколько секунд он поднял руку и к нам подскакал один из его всадников. Бий встал, подошёл к нему и тихо отдал приказ. Гонец галопом скатился с кургана. Ногайский начальник вновь вернулся на кошму.

— Ты откуда про нукеров узнал, князь? — закинул он удочку.

— Бий, видишь вон того степного орла? — я показал на парящего вдалеке "Стража" — Я вижу всё, что видит сейчас он и все остальные птицы в степи. А ещё я слышу всё, что слышат все мыши и суслики в этой степи. И все они подчиняются моей воле. — я махнул рукой в сторону орла, подзывая его. Эдюня, по зараннее составленному плану, направил дрона к вершине кургана.

— Страж, запомни этого воина и всех его людей! И следи за ними. — дрон, замаскированный под огромного степного орла, спикировал над нами и дважды сверкнул светодиодами глаз, пророкотав над степью динамиками:

— Слушаюсь и повинуюсь, Хозяин! — и снова взмыл в небо.

Курум весьма заметно взбледнул и уставился на меня:

— Так ты чародей?!! — он даже отодвинулся от меня.

— Просто у меня на службе Великий Джин Магриба Хасан Абдурахман ибн Хатаб. А он — повелитель всех тварей земных, небесных и подводных. Но я тебе о другом хотел сказать, — я сделал паузу на поедание шкворчащего мяса.

— После того, как Гиреевские татары покинут Крым, царь Пётр хочет очистиь все ногайские степи от ногаев и я ему буду в этом помогать. Слишком вы уж порезвились на русской земле за посдедние века. Больше этого не будет! Но лишней крови мне не надо, поэтому предлагаю твоему народу уйти зараннее, по-мирному. Крымчане пойдут на Запад, вдоль побережья моря до самого Босфора и сьедят всё на своём пути. Дальше 200-т вёрст от моря мы их не пустим. Поэтому твоему народу я предлагаю идти на юг, через кубанские степи и вдоль Каспия. Царь Пётр и Московия ещё лет двести дальше кавказских гор не пойдёт. Это я могу гарантировать. Сроку тебе два года.

Я достал карту и очертил фломастером будущую границу.

— Ну, а если твои батыры выдавят или перебьют оттуда и там остальных черкесов да адыгов, и возьмут добычу, то мы против не будем. Но калмыков постарайтесь не трогать. Через два года все народы между Доном и Кавказом, — я провёл ладонью по карте. — будут мной уничтожены. Вы, ногаи, конечно можете повоевать, побегать по степи год-два и ещё потрепыхаться трошки, но победить в этой войне, — нет. Ибо, первым делом я выжгу и вырежу все ваши стойбища, ваш скот, ваших женщин и детей. А когда вам станет некуда возвращаться после набегов, тут и настанет вам карачун. Вот и подумай, бий, нужно вам это или проще зараннее уйти и не оказаться потом между войсками царя и племенами диких горцев?

У Курума заиграли желваки, но он молчал. Я встал, отошел в сторону и помочился, связавшись с Демоном.

Через минуту над ближайшим холмом взмыла его "двойка" и упала рядом с "Тортилой", я не спеша прокосолапил к ней и залез в кабину. Десяток эскорта бия прыснул от кургана, не в силах сдержать своих коней. "Ёжик" и "Тортила", взревев моторами сдвинулись с места, вращая пулемётами. Боец уже устроился в окопе под крышкой. Костя с набором высоты пронёсся над палаткой. Курум бежал вниз, пытаясь догнать своего коня. Его полутысяча джигитов была остановлена гонцом более чем в километре от кургана. Но теперь они всем скопом устремились к нашему лагерю. Костя пронесся над ними, с небольшой задержкой, сбросив на хвост колоны полсотни осколочных бомб и постреляв из пулемёта так, чтобы не зацепить бия. Ан, нехер было подкрадаться втихаря к месту рандеву. Кныш и Виктор пустили по несколько очередей перед копытами их коней, отбив охоту к атаке. Веселуха получилась ещё та! А карту, как оказалось, бий успел прибрать к рукам.

Мы возвращались на берег, забрав свой скарб с кургана. Бий со своей сворой тикали в степь, отстреливаясь стрелами от дрона и прочих невинных птичек. Прибыв на место, погрузили на борт технику и потянули под парусами в Азов.

Всё устье Дона было забито судами, грузился керченский десант. Еле протолкались. Сразу пошли к пристаням азовской крепости. Не успели сойти на берег, нарисовался Пётр с Шеиным.

— Ну и как, князь, сумел договориться с ногаями? — сходу взял меня в оборот царь.

— Попугал их изрядно, Твоё Величество. Да вот только испугались ли они — время покажет. Дал им два года сроку уйти за кавказские горы, а не уйдут начнём резать всех подряд. Ты когда отход кораблей на Керчь назначил?

— Завтра с рассветом и тронемся. — царь подхватил под локоток Шеина. — Князь, вот мой наиглавнейший воевода много наслышан о вас и про ваши корабли и зело хочет взглянуть своими глазами.

Пришлось пригласить Главнокомандующего с малой свитой на борт, организовать ему экскурсию в сопровождении капитана и небольшой фуршет.

Мы сидели в кают-компании и неспеша под Амаретту обсуждали предстоящую керченскую компанию, когда в салон ввалился один из адьютантов Величества:

— Пётр Алексеич, горцы полон угнали!

— Какой полон? — вскочил царь.

— Тот, что с галер князя. — офицер кивнул на меня. — Мы всех бывших служивых и казаков по полкам разделили, а холопов с бабами вчера с утра за Маныч отправили, станицу-крепостцу ставить. В охрану им полусотню донцов дали, да ещё сотню быков и полсотни лошадей для обзаводу. Всё, как ты велел. Сейчас раненный казак прибрёл, сказывает, на переправе-броде черкесы всех казаков стрелами из камышей побили, их около трёх сотен было, людей и скот в степь на юг угнали.

Шеин в сердцах хряпнул стаканом по столу и порезал себе ладонь. М-да, материться он, конечно, мастер. Школу не пропьёшь!

— Казачью старшину ко мне! — взревел Пётр и помчался на пристань.

Я обработал йодом руку воеводы, затянул её бинтом, и мы с ним тоже пошли на берег.

— Сколько у тебя сейчас казаков? — тихонечко спросил Шеина.

— Чуток поболее двух тысяч, остальных по приказу государя на Тамань отправил. — развёл руками воевода.

Я подошёл к мечущемуся по причалу царю:

— Царь-батюшка, дозволь слово молвить?

Ляксеич остановился и вызверился на меня, как на ночной горшок после поноса.

— Пётр Алексеич, прошло уже более суток и за это время горцы могли уйти чёрти куда, степь она широкая. Дозволь мне этим делом заняться. От нас они не уйдут.

Царская морда видно уже перегорела и спросила довольно спокойно:

— Что тебе для этого нужно?

— А ты пошли со мной того самого Гната с десятком казачков, того и довольно будет. — скромно потупил я глазки и повернулся к "Осётру", приказывая матросам сгружать вертолёт, "Тортилу" и "Ёжика". Благо, их не спустили ещё в трюм и они так и стояли, закреплённые на палубе.

Через полчаса Гнат с десятком всадников уже стоял на берегу. Я кратко описал ему проблему.

— Найти след можно, князь, но много времени займёт. Черкесы погонят полон, а следом скот пустят. Своим лошадям они обычно торбы под хвост привязывают, чтобы навоз не роняли. Быков потом перебьют или просто бросят, и несколькими отрядами разойдутся. Следов будет много, они завсегда так делают.

К "Тортиле" уже пристегнули прицеп и загрузили его топливом и боеприпасами. За "Ёжиком" тоже телепалась тележка, гружённая патронами и продуктами. Пулемёт вертолёта был заправлен под завязку, а под его брюхом была подвешенна сотня килограммовых осколочных бомб.

Мы попрощались с царём и свитой, и отбыли в погоню, разгоняя по пути московское воинство. Костя сразу набрал высоту около двух километров и направился к Манычу. За нами попылил Белоног с тремя автоматчиками на "Тортиле", Кныш на "Ёжике" и Гнат со своими.

Демон посадил "Иблиса" сразу за бродом через Маныч. Где-то через три часа подтянулись и остальные наши. Сотник со своей сворой пустился по следу, Белоног с Кнышом его прикрывали. Мы с Костей оставались на месте. Где-то на закате Мыкола сообщил, что след взят и дал пеленг. Мы тут же подскочили к нему. Людоловы шли к Каспию. Быков они действительно отпустили, а людей и лошадей гнали со всей возможной скоростью.

Не спеша основательно поужинали, но курил я уже в вертолёте под бурчание Станева.

Солнце уже давно село и тепловизор работал прекрасно. С двухсотметровой высоты мы видели даже шакалов. Шли широким зигзагом. Через сотню километров увидели впереди большой лагерь и сразу отвалили в сторону. Оттянулись на десять километров, сели и дали пеленг наземной группе. К восходу солнца мы все были в сборе.

Черкесы гнали "наших" людей почти бегом. За ними шёл табун лошадей, а основная масса людоловов двигалась в арьергарде, метрах в двухстах. Через три часа Кныш обогнал сбоку ихний кортеж километра на три, Белоног же сзади подобрался на предел слышимости. Мы с Костей сидели тихо на ночной стоянке. Ещё через полчаса от Мыколы пришла команла "Товсь" и мы взлетели. Фланговым огнём Кныш отсёк авангард чебуреков от пленных, а мы зависли между ними и арьергардом. Построчили из пулемёта, выбивая самых борзых, а затем засыпали конников бомбами. В самый интересный момент сзади ударил Белоног из гранатомёта. А потом мы с воздуха добивали разбежавшихся по степи джигитов. Скрыться там было негде, и не один не ушёл. Через полчаса всё было кончено. Раненных абреков добили мужики полона и казачки Гната. Они же собрали разбежавшихся коней и трофеи. Командир черкесов достался нам тёпленьким, его слегка контузило близким взрывом.

Около двух часов потратили на кормёжку из запасов чебуреков полонян, отдых и релаксацию. А потом все потихоньку почапали назад к Манычу. Мы с Костей дозаправили-довооружили "Иблиса", тщательно спеленали главного абрека, подвесили его под брюхо вертолёта в бомбодержатели и полетели прямо на Азов.

Приземлились туда же, откуда сутки назад стартовали, возле пристани. Тут же нарисовался Шеин "со штабом". Сдал ему абрекского "князя", но попросил вернуть его "в сборе". А сам с Костей взошёл на "Осётр", принять ванну, выпить чашечку кофе и послушать хорошую музыку.

Его Величество убыло с десантом на Керчь, поэтому мы быстренько, получив с утра от Главнокомандующего живым нашего абрека, привязали его верёвкой за ногу к вертолёту, отвезли его в лагерь "союзников"-горцев, стоящий несколько в стороне от армии Петра и сбросили его с двухсот метров в центр лагеря.

Потом грузили технику, обедали, курили и, наконец, бросились догонять десантную флотилию.