К 10-му апрелю вроде бы все уже окончательно обжились на Острове и почувствовали его своим домом. C утра зарядка с кросом и стрельбой. Совместный завтрак в 7:30, который должны были приготовить зараннее назначенные двое дневальных. Потом выход на одном из трёх кораблей в море («Доминатор» так и стоял на тележках на слипе). Отработка маневрирования под парусами и машинами, обучение всех по очереди судовым профессиям: штурмана, рулевого, кока, боцмана, матроса. Сейчас наши капитаны, а они каждый день менялись, уже не гоняли нас так, как вначале. И мы, наконец, стали получать удовольствие от морских путешествий.

За время всех наших вояжей довольно часто видели паруса на горизонте, но близко они к нам не подходили, да и мы не старались к ним приблизиться. Так сказать, расходились без радости и печали. То ли нас кто-то хранил, то ли просто не сезон ещё здесь для войн был.

Как-то за ужином сообща обсудили и приняли флаг нашего Острова. На голубом прямоугольнике золотой солнечный диск, окружённый золотыми лучами, а на его фоне белый(серебряный) православный крест. В общем-то, мы и не придумывали ничего. Этот символ был выложен на мозаичном полу в нашей скальной церкви. Просто перенесли его на голубой фон, символизирующий море.

Владя, вспомнив свою портняжную молодость, взялся в швейной мастерской обеспечить все наши плавсредства подобными флагами соответствующих размеров.

На 12 апреля я обьявил морские учения со стрельбами из пушек, пулемётов и гранатомётов с корабля. До этого мы уже проводили несколько стрельб с суши и из пулеметов-гранатометов, и из пушек с островных батарей. То есть, общее представление об этом все имели. А вот на море, с корабля всем это ещё только предстояло.

11 апреля налепили из плавника полтора десятка плавучих плотиков-пирамид для мишеней, погрузили их на «Манушу» и закрепили на палубе. После ужина посуду быстро сволокли в мойку. Хлопцы тщательно вымыли и повытирали столы, вновь расселись. Кто хотел, закурил, Кузя отпер шкаф бара и выставил на столы графины с вином и бокалы. Все выжидательно уставились на меня.

- Итак, господа «Отпетые»! План на завтра: - Стрельбы.

- Стрельбы из всего, что на борту «Мануши» стреляет. Сбор в 6:30. Все должны быть позавтракавши и подмывши яйца. Команда отбывающая на учения: Капитан - Петручио, остальные будут делать, что он скажет. Остальные: Анатолий, Василий, Шорох, Замок, Кныш, Яша Одесский, Белоног, Алик, Драп, Александр, Григорий, Джон и Лёша. Ну, и разумеется я, любимый. Совсем Остальные несут охрану Острова, учат матчасть и с нетерпением ждут нас, незабвенных, приготовив вкусный обед.

У меня на сегодня всё.

Мужики зашевелились, зашумели. Кто-то включил негромко музыку, кто-то вышел на воздух. Я не стал задерживаться и, чтобы улизнуть от «недовольных и обиженных», отправился на «Манушу» постигать и осваивать доставшееся хозяйство.

«Свою» каюту Пену я не отдал, обозвав её «адмиральской». Для посменного несения вахт на шхуне и других наших корабликах оказалось вполне достаточно четырёх офицеров, включая капитана. А на «Мануше» пять офицерских кают, плюс «адмиральская». Так что, одну каюту даже решили оставить для VIP-гостей. Пен занял каюту рядом с «адмиральской». На жилой палубе разместились Шорох-главный арт-нач и связист, Василий Туленок-главмех и Толик Тесля-судовой врач.

Остальные суда уже тоже поделили по командам. На «Доминатор» назначились капитаном Замок, механиком Алёша, а артелеристом Витя Белоног. «Шмендрика» отдали под команду Володе Драпу, механиком у него стал Алик, Юра - врачём, артелеристом - Саша Пиндос.

«Осётр» достался Димычу-Одесситу, Коля Кныш пошёл к нему «Дедом», Костя-Демон - начартом и Серёга Вирич связистом. Но это только, когда у нас появяться нормальные команды и будет кому паруса таскать.

Так что, завтра командовать будет только Петручио, а мы, все остальные только бегать на цырлах и вовсю матросить.

Проснулся я от топота ног на палубе. Солнышко ещё не взошло, но было уже достаточно светло и день обещал быть ясным. По-быстрому почистил зубы и ополоснул фейс. Мужики чего-то орали на палубе и гоготали. Прихватив, приготовленный с вечера, «планшет», вышел на палубу. Вся команда была в сборе, Пен отдал команду «Строиться!» и подошел с докладом. Больных и увечных не было и я напомнив Петру, что сегодня он здесь «второй после бога», предложил отдать концы.

Минут на пять на палубе воцарился предстартовый базар. Капитан распределил парней по ролям и местам, оговорив каждому «его манёвр», и мы потихоньку отвалили от причала. К штурвалу стал Замок, как вахтенный. Туля дал добро на запуск двигателя и мы, осторожненько развернувшись, потянулись по фарватеру на выход в море.

Мы с Шорохом разблокировали и подняли на баке орудийную установку и привели её в боевое положение. Пока я разбирался со снарядным элеватором, Николя проверил и тестировал все электрические разъёмы. Подняв из артиллерийского погреба первую порцию снарядов и зарядив орудие, я показал нашему главному канониру ОК-еюшный «бублик» и он доложил капитану о готовности к стрельбе. К этому времени шхуна уже вышла в открытое море, оделась парусами и отключила дизель. Курс держали на северо-северо-запад к отдаленному необитаемому островку. Это место было выбрано вчера из-за его отдаленности, исходя из того, чтобы не привлекать пушечной пальбой её случайных свидетелей к Базе.

Поскольку капитан-Петручио в палубную команду нас не включил и делать на данный момент нам было нечего, мы с Шорохом вскрыли бортовые боксы хранения пулемёто-гранатомётов и установили их на стойках-турелях. Пулемёт на баке с левого борта, а гранатомёт по правому борту перед рубкой.

Светило потихоньку карабкалось на востоке по небосводу, по которому величаво плыли редкие кучевые облака. Ветер был в самых желаемых плепорциях с северо-запада и мы чапали в район стрельб со скоростью около 15 км/час. Виляя туда-сюда галсами.

Наш кокардоносный кореец, опять раскуштовав вкус Власти, лютовал над палубной командой, каждые 15-20 минут меняя курс, а то и галс, и заставляя безответных и покорных матросиков переставлять паруса. Над мачтами витал и ощутимо сгущался невысказанный исконно-русский мат.

Мы с Ником, стараясь не очень-то попадаться изуверу-капитану на глаза и занимать как можно меньше места на палубе, разобрали пулемёт и усиленно делали вид, что изучаем его конструкцию. Туля, тоже спасаясь от разбушевавшегося кэпа, содрал с «пузыря» защитный чехол, залез в лодку с ногами и с головой уткнулся в потроха раскапотированного двигателя.

Часам к 9-ти долавировались до желаемого района и спустили на воду первую мишень-плотик. 4-5 брёвен плавника длиной около 3-х метров, связанные в плот, с плавучим якорем из протопленного камнями бревна. А на нём небольшой шалашик из веток, сучьев и протчего плавникового мусора высотой до 2-х метров.

После спуска мишени заложили разворот, оставив её с подветренного борта и, отойдя на 2 километра, легли в дрейф. Первым на «ракушку» наводчика плюхнулся Шорох. Попробовал поймать в прицел, манипулируя пультом, еле видимую мишень и удержать её. Увы, довольно ощутимая качка и ветер уже после первого выстрела поставили крест на попытке поразить цель. Снаряд втюрился в волны, метров 100 не долетев до плота и метров 20 правее. Наблюдавшие «палубные рабы» насмешливо заулюлюкали и засвистели. Тогда Ник включил стабилизатор и опять стрельнул. Один хер, из 4 выпущенных снарядов ни один даже близко к мишени не показал разрывов. Правда, по горизонту накрытие было весьма приемлемое, но по дальности оставляло желать много лутшего. То перелет, то недолет.

Заметно психуя, Шорох подключил баллистический калькулятор в рубке по всем параметрам и с третьего выстрела всё-таки снёс этот чертов шалаш с плота на дистанции 1870 метров. Я пополнил боезапас орудия и молча наблюдал за его действиями. Уязвленный своими первыми неудачами на публике, Ник мстительно, короткой очередью в три выстрела, разнёс плотик в клочья.

После короткого перекура пришла моя очередь стрелять. Моё место заряжающего занял Кныш. Очередная мишень уже покачивалась на волнах. Дистанцию Пётр сократил до 1600 метров. Пару минут погоняв ствол пультом по горизонту и вертикали, я поймал прицелом цель. Несмотря на стабилизатор и поправки от «баллиста», плот заметно «плавал» в визире прицела и приходилось постоянно «подрабатывать» пультом.

Первый, второй и третий снаряды легли в «молоко». Потом я поймал ритм и закономерность качки и четвертым снарядом влепил совсем рядом с мишенью, да так близко, что осколками или волной с плота посшибало щепки. Пятый снаряд с дистанции 1640 метров пробил шалаш, но взорвался за ним.

Шорох согнал меня с ракушки и усадил следующего претендента на звание «корабельного канонира».

За три часа через «ракушку» прошел весь экипаж, включая капитана-изувера.

Все побывали и наводчиками и заряжающими. Одни стреляли лучше, другие хуже, но обращаться с орудием боле-мене все научились.

Солнце уже перевалило за полдень, все устали, изнервничались, испереживались и изрядно проголодались. Мишеней в запасе не осталось и Пен предложил подойти к маячившему на Юго-Западе, на горизонте острову. Отдохнуть, пообедать, а потом пострелять по берегу.

К острову подошли, естественно, с Северо-Востока на сколько позволял эхолот и, под постепенно спадающим ветром, потянулись, огибая остров с юга, вдоль берега, выискивая удобную якорную стоянку. Ветер уже почти окончательно скис, когда наконец открылось устье речушки и бухта, обозначенные не нашей карте. Бухта была чудесной, прикрыта речным баром-косой из белоснежного песка. Вход в бухту, довольно узкий, с юго-востока ограничивало окончание косы, а с запада над ним нависал 30-метровый скальный мыс. Фарватер дотошно просматривался сквозь кристально-прозрачную, спокойную воду.

Под мотором, с убранными парусами прошли проход и стали на якорь, не доходя метров 100 до узкого песчаного пляжа. Глубина под килем и рядом - метров шесть, но вода такая прозрачная, что видно каждую песчинку и рыбку на дне.

Бухта длиной метров 350 от входа до устья речушки на северо-востоке, шириной между пляжем и косой максимум 200 метров, почти овальная. Песчанная бар-коса, отделяющая её от моря, высотой метра два.

Не смотря на то, что даже в Эгейском море ещё далеко не купальный сезон, всех тянуло окунуться в эту хрустальную воду, смыть с себя пот и мышечный стресс. (Петручио сегодня полютовал на славу.) Капитан проверив, как держат якоря, приказал с правого борта (где стационарный трап) спустить шлюпку. Уже через пару минут она была на воде и команда застыла в ожидании решения «Изувера»: - Кому светит «берег», а кто останется нести вахту?

Увы, берег мне не улыбнулся. На шхуне оставалось трое: сам Пен, как капитан, Замок, как вахтенный офицер и наилучший кок среди нас и я, хрен знает из каких его пеновских соображений. На хрена я ему на корабле сдался?

Остальные мужики разразились радостными воплями и ринулись в спущенную шлюпку. «А вот хрен вам навстречу!»- мстительно подумал я и вежливо попросил капитана вернуть экипаж на борт и построить. Пен удивлённо выгнул бровь, но отдал нужную команду. Хлопцы, втихаря матерясь, вновь выровняли пальцы ног вдоль досочки на палубе и супо уставились на меня.

Стараясь не очень уязвить действующего капитана, я спокойно и как можно убедительно попросил вахту, входящую в береговую команду взять с собой на берег кроме плавок ещё и оружие. А всех остальных за время пребывания на берегу соорудить как можно больше пирамид-туров-мишеней на склоне косы, смотрящем на море, из подручных материаллов, плавника, камней и прочего хлама. Для послеобеденной стрельбы. А потом распустил команду.

Трое вахтенных, Алик, Лёха и Белоног, кинулись в оружейку. Оттуда выскочили нагруженные сбруей с пистолетами, ПеПе-шками и штатными запасными магазинами. Шорох прихватил себе булл-пап мелкашку с оптикой и «батон» с 400-ми патронов (Потренируемся с ребятями по скалам - довольно пояснил он), еще несколько человек повесили на пояса «Извращенцев», сразу стало видно наших «милитаристов»… Ну и два топора, лопату, пилу, молоток и гвозди тоже не забыли.

Все опять построились. Пен вышел перед строем:

- Обед через полтора часа, здесь на шхуне. Старший команды на Берегу - Яша. Насиловать местных коз запрещаю. Местным козлам рогов не отшибать! Вольно!

Толпа с гиканьем ссыпалась в бот и отчалила, устремляясь к вожделенному пляжу. Я им откровенно завидовал. Оставшиеся потихоньку разбрелись по судну. Замок спустился на камбуз, погрозив, что разносолами и обедом из трёх блюд он такие наглые морды кормить не намерен. Пен уединился в рубке, ссылаясь на то, что должен в совершенстве овладеть возможностями этого корабля. А я послонялся по палубе, спустился по трапу, окунулся в обжигающую холодом воду (не более 8-10 градусов господина Цельсия), поорал вволю от восторга, распугав на километр ближайших чаек и дрожащим овечьим хвостом растёкся на горячей палубе. Из камбузной трубы духовито потянуло чем-то вкусным и весьма питательным.

Пустая, безжизненная палуба провоцировала на какие-либо осмысленные действия. Я разрядил, пробанил и зачехлил орудие, потом спустился в кокпит-крюйт-камеру и вынес к уже имеющимся ленточным коробкам к пулемёту и гранатомёту ещё две. Потом повторил эту операцию. Зарядил ленту в пулемёт, поставил на предохранитель и поигрался немного, наводя его на воображаемые цели на скалах. Сам пулемёт, в общем-то не вызывал особого интереса. Из пулемётов и винтовок калибром .50 Браунинг мне ещё при «той жизни» довелось достаточно пострелять. Правда на суше. Но возможности подобной машинки я представлял себе неплохо. А вот отдачу и остальные «общие» проблемы конкретно этого «чуда» ещё предстояло прочувствовать.

С гранатомётом всё обстояло много сложней. «Там» я из них вообще ни разу не стрелял. Устройство и принцип работы выяснял только по чертежам. Видел пару раз на международных выставках, руками мацал, насколько позволялось… и это ВСЁ! Да и калибр там был, насколько помнится, меньше.

Уже «здесь» на Базе не удержался и расстрелял одну ленту на 30 гранат по скалам, но до конца «не въехал». Очень малая отдача, лента на 30 гранат, компьютером-дальномером программируемый дистанционный подрыв, стрельба поверх цели, дистанция до 2 км, цомовский электронный (день-ночь) экранный прицел. К этому нужно привыкать и привыкать. Я об этом только в Интернетах читал.

С берега доносились вопли резвящихся парней. Я приподнялся и глянул над бортом. Возле шлюпки, приткнувшейся к берегу, было двое: Шорох и Алик. Остальные дальше, часть купалась на мелководье в устьи речки, другие собирали там же плавник для мишеней.

На палубу вышел Замок с удочкой, сказал, что обед «допревает» и пристроился с правого борта под шлюпочными талями. Первым желанием было присоединиться к нему, но потом прикинул: мои удочки не настроены, до обеда минут 40… и отказался от этой идеи. Вновь углубился, лёжа на палубе, в мануал на планшете по гранатомёту, спрятавшись в тень козырька рубки. Пен врубил через динамик матюгальника негромко Джо Дассена. Наступила сплошная идиллия.

Вдруг, щёлканье и визг металла, тут же непонятный грохот и дикий нечеловеческий вой Замка. Как я не обгадился с перепугу не знаю, просто распластался окурком по палубе. Потом заметил вопящего Замка, корчащегося под шлюпочной талью, и метнулся к нему. Выскочив из-за прикрытия фальшборта, увидел парусник, перекрывающий вход в бухту и окутанный клубами дыма.

Замок страшно орал и матерился. Левая его ступня болталась на лохмотьях кожи и сухожилий отдельно от голени, а из неё тонкой струйкой ссала кровь.

Из рубки чёртом выскочил Пен и кинулся к нам. Вдвоём с ним мы оттащили Николая под прикрытие фальшборта.

- Петя! Срочно аптечку и жгут! - заорал я. - Да ползком, они сейчас снова могут пальнуть!

Пен, пригибаясь, метнулся опять в рубку и через 20 секунд выскочил оттуда с чемоданчиком походной аптечки. Замок скрежетал зубами и очень грязно, и богохульно матерился, но сознания не терял. Пока Петька накладывал ему под коленом жгут, я вколол ему в бедро тюбик с антишоком. Потом осторожно выглянул из-за борта.

Дым возле напавшего судна почти рассеялся. То есть, прицельно залупить картечью из пушек они могут в любой момент. Переполз на другой борт вне видимости противника, как там ребята на берегу? Шорох с Аликом прилегли за шлюпкой и осторожно выглядывают. Купальщики резво покидали воду и неслись к скалам, а те, кто должен был ставить мишени, залегли за песчаным гребнем косы.

Опять по ушам ударил пушечный залп. На этот раз пытались достать ребят на пляже. Шлюпка от пушкарей была прикрыта корпусом шхуны, а вот ребята, мечущиеся по песку в устье реки, были как на ладони. Но, видимо, или пушкари были хреновые,, или дистанция для их картечи велика, но на песке я заметил только пару фонтанчиков, а основной заряд хлестнул по воде, не долетев до берега.

И тут из-за шлюпки влево метнулись Шорох с Аликом. Перебежками, укрываясь за скалами и камнями, они направлялись на скальный мыс, нависающий над проходом в бухту.

Пока я наблюдал берег, Петя уже затащил волоком Замка в кают-компанию и как мог обрабатывал его ногу. Замок был в отключке. Лютая ненависть захлестнула меня. Я выскочил на палубу и метнулся к турели гранатомёта. Дым от последнего залпа почти скрывал корпус напавшего судна. Но уже по видимому можно было понять, что на нас напала не очень большая шебека, подошедшая втихаря на вёслах. Там чего-то орали и сквозь дым просматривалось какое-то шевеление на палубе. Того и гляди влупятретий залп.

Тупо бормоча себе под нос строчки из мануала по обслуживанию гранатомёта, подвесил короб с лентой, заправил ленту, включил электронику, привел ствол в боевое положение (взвёл), на дисплее прицела шкала дальномера показала 143 метра до борта шебеки, навёл маркер прицела на метр выше борта и плавненько, короткими очередями по 2-3 выстрела уложил всю ленту в 30 гранат от бака шебеки к корме. Сменил корбку с лентой на новую и также, методично, положил ещё 30 гранат, теперь уже от кормы к бушприту.

Через несколько секунд со скалы нависающей над входом в бухту еле слышно зацокала мелкашка Шороха, а чуть позже задудукал двойками ПП Алика.

Я побежал в кают-компанию посмотреть на Замка. Петьки не было, Николай лежал на полу в отключке, кровь не бежит, нога забинтована, рядом - ступня. Выскочил опять на палубу. Петька на баке возился с лебёдкой, пытаясь поднять якорь, совсем забыв, что с кормы шхуна заякорилась канатом к береговым скалам. Шороха и Алика уже не было слышно. Со стороны косы тоже не слышно было звуков и не видно движений. (Потом выяснилось, что Кныш, вспомнив о шрапнели, загнал всех «по ноздри» в воду, напрочь забыв, что шрапнель в «этом времени» ешё не изобретена, впрочем, все остальные тоже об этом в запарке не вспомнили. Я побежал на корму и обрезал ножом якорный канат и Пен смог, наконец, выбирать якорь. Взял в рубке бинокль и начал рассматривать шебеку противника. Полнейший штиль, но дым уже полностью рассеялся. На шебеке ни малейшего движения, Шороха с Аликом на скалах мыса тоже не рассмотрел.

И тут по корпусу шхуны опять зацокали пули и от берега донесся нестройный ружейный залп. Ёбт-т! Это ещё что? Над скальным распадком, ведущем в бухту, распустилось несколько дымовых бутонов. Оттуда кто-то стрелял по «Мануше» и парням на берегу и косе. Петька кинулся к левому баковому пулемёту. Несколько секунд слышался только его злобный мат, наконец, пулемёт утробно и басовито забабахал в сторону распадка. Там между скал мелькали цветные тряпки нападающих.

Я поднатужился, пыхтя выдернул гранатомёт из турельной тумбы и перетащил его на левый борт. Вставил в турель и метнулся за коробом с гранатной лентой. Подвесил короб, заправил ленту в приёмный лоток и изготовился к стрельбе. Пен методично, короткими бил по скалам. От устья и с косы защелкали «Извращенцы» ребят и ПеПешки. Включил электронику и припал к прицелу. Чёрт! Никого не видно… У Кэпа как раз закончилась лента в пулемёте и я заорал ему:

- Где они? Ты их видишь?

- За скалами закурковались, сейчас опять полезут.

- А сколько их?

- Чурок 20-25 успел насчитать. Видать с двух сторон решили брать и с моря, и с берега.

- Петь, бросай пулемёт и бери бинокль, будешь давать целеуказание мне. А я их попробую гранатами повыкуривать. Пулемётом их за скалами не взять. Да поглядывай на ихнее корыто, штоб там не кипишнулись.

Минуты две стояла тишина, я не видел целей. Парни на берегу, скорее всего, тоже. Потом с мысовой скалы защелкала мелкашка Шороха. Он поднялся повыше и зашел практически, атакующим нас чурекам во фланг и теперь по кому-то там начал палить.

Ага, зашевилились, тряпкоголовые! В распадке замелькали цветные силуэты «алахакбаров», вспухли дымы от выстрелов. Я поймал одну вражину в прицел. Так, дистанция 164 метра. Стал равномерно развешивать над тем местом пяток гранат. Петя подсказывает взять на десяток метров левее и на пяток выше. И туда два гостинца. Новая подсказка Пена, жму гашетку. И снова, и снова… Всё, кончилась лента. Лезу в фальшборт, в бокс хранения. Там должна быть ещё коробка. Достаю, заряжаюсь. Петя бдит в бинокль. Целеуказаний нет. Минут 5 выжидаем. Снятая с якорей шхуна очень медленно разворачивается вокруг оси, меняя мне сектор обстрела на менее удобный. С косы под прикрытием корпуса «Мануши» вплавь добрались безоружные Анатолий, Вася, Джон и Григорий.

- Толян, давай в кают-компанию! Там Замок, ему кажись ногу оторвало. Один антишок я ему уже вколол.

Толик сразу нырнул в дверь надстройки, к Николаю.

Наконец, на пляже появляются Кныш, Лёха, Белоног и Драп и россыпью осторжно двигаются к распадку. Выше их по скалам крадутся Пиндос и Яша. Алика и Шороха не видно. Кэп ныряет в рубку, запускает двигатель и разворачивает шхуну на выход из бухты, но удерживает на месте. Вася с Гришей устанавливают пулемёт с гранатомётом и по правому борту, а я вновь расчехляю пушку и заряжаю её.

Блядь!!! Ну кто нам мешал взять на берег хоть пару раций- «болтаек»? А теперь хоть кукарекай, хоть руками маши.

На чурекской шебеке не видно никакого движения и волнами или течением она медленно дрейфует к оконечности косы.

Послал уже облачённых и вооружённых Джона с Гришей на второй шлюпке на пляж с пятью винтовками, патронами и рациями. На мысу обозначился Алик, пытался что-то руками объяснить, потом снова залёг. Получив винтовки, команда Яши приступила к зачистке берега, о чем сообщила по рации. Вася прикрывает их гранатомётом. Я через орудийный прицел контролирую шебеку, Пен на руле, Анатолий с Замком в лазарете.

Ребята на горе развернулись широкой цепью и начали медленно и осторжно прочесывать распадок.

Через несколько минут «болтайка» голосом Кныша сообщила, что они там будут добивать «тяжёлых бусурманей», и шоб мы не пугались шибко. С берега донеслось с десяток выстрелов. Ещё через полчаса на пляж вышли все наши кроме Алика. Тот, видно, сверху сторожил шебеку. С собой они притащили двух пленных турков. Погрузились на обе шлюпки и под моторами подвалили к бортам шхуны. Левую со связанными пленными подняли на борт, а правую оставили у трапа.

- Их было 36 человек, а может и больше, да остальные сбежали. Четверых Шорох пощелкал. 17 вы с Петей положили на месте. 13 сильно посекло осколками, мы их прикончили. Этих двоих, боле-мене целых привезли Замку и тебе в подарок. Что там с браткой, Гриня сказал, сильно ранен. - Кныш уставился на меня.

- Левую ступню ему, практически, оторвало картечью. Анатоль сейчас над ним колдует в лазарете.

- Отжешь, суки! - Мыкола сорвался на нижнюю палубу.

- Мужики, - окликнул я толпящихся на палубе парней. - Сейчас надо быстренько разобраться с шебекой, а то хрен его знает, кого ещё на наши головы принесёт.

Петр потихоньку стал подавать шхуну к турецкому корыту. Оно уже буквально уткнулось форштевнем в песок косы. Шорох угнездился в ракушке орудия и отслеживал любое движение на палубе шебеки. Вася, Пиндос, Лёха и Драп застыли у бортовых турелей. Джон помогал доктору внизу. Остальные ощетинились винтовками.

Подойти вплотную нам не позволял лот, поэтому пришлось абордажной команде добираться ботом. Спрятались у турка под кормой, прислушались. Где-то наверху кто-то протяжно стонал, призывая Алаха. Белоног с Кнышом беззвучно поднялись на квартедек, осмотрелись там и дали нам «добро» на высадку.

По-очереди забрались на судно и рассредоточились, взяв все углы на прицел.

Мда-а. Живые если там и были, то в очень нашинкованном виде. 60 гранат на такой кораблик явно перебор. Кныш прошел с кормы на бак с пистолетом, оказывая недобитым последнее милосердие выстрелом в голову. Остальные ребята начали шмонать каюты и трюмы.

Опа! Из кормовой вытащили толстомордого нарядного турка в позолоченной кирасе. Правая рука его была неумело перевязанна какой-то окровавленной тряпкой и висела плетью. На бритой голове тоже заметны две свежие царапины. Турок был в явном охуе. Глаза вытаращены, жирные щёки под бородой трясутся. Визгливо чего-то верещит. Кныш сходу засветил ему в рыло кулаком. Толстяк сомлел под фальшбортом.

- Коля, - попросил я, - допросим сперва, а потом как пожелаешь.

И тут Белоног позвал: - Тут в трюме тоже какие-то люди!

Окружили люк, стараясь не подставляться под возможный выстрел, посветили тактическим фонарем. Вдоль одного борта прикованны к шпангоутам цепями пять женщин, напротив, вдоль другого борта - четверо мужиков, тоже в цепях.

Понятненько, рабы! Повезло еще, что в трюме сидели, на палубе посекло бы в капусту. Двое парней спрыгнули в трюм,зажимая носы. А где ключи от цепей? Кныш опять подступился к турку. Через минуту выяснили, что ключи висят в его каюте на переборке возле койки. Дальше всё было просто.

Через пять минут все пленники были на палубе, с ужасом взирая на окружавший их мясной фарш. Тех, кого из команды не зацепили или зацепили слабо мои гранаты, добили Алик с Шорохом со скалы. Ну, а окончательную точку поставил Кныш десять минут назад. В общем, кроме свиньи в кирасе живых на шебеке не осталось. Попросил Кныша, как следует допросить пленного турка, а потом пустить его в расход.

Белоног организовал мужиков-невольников на очистку палубы от тел, женщины по собственному почину начали им помогать, смывая кровь с палубы забортной водой. Трупы бросали просто за борт, предварительно их шмоная и раздевая. Их было 42.

Тем временем с нашей шхуны переправили буксирный канат и оттащили турка от косы на глубокое место. Хлопцы досмотрели обе каюты на корме и кубрик под палубой на предмет ценностей.

С бака меня позвал Гриша. Когда я подошел к нему, он над чем-то присел.

Небольшая плоская корзина с плетённой же крышкой на завязках. А внутри кошка и три котёнка с едва раскрывшимися глазами. Кошка и два котёнка были мертвы, их побило осколками. А один был целёхонький и ползал по мёртвой матери и братьям. У меня аж сердце зашлось от жалости и раскаяния. Оказывается вот такой я урод. Положили сегодня почти восемь десятков человек, и хоть бы что в душе шевельнулось, а над этими кошками с трудом удержал слёзы.

Я с трепетом взял котёнка в руки, он замяукал. Осмотрел, «девочка», и бережно завернул её в подвернувшуюся тряпку.

Палубу уже кончали чистить. Под собственными парусами шебека идти не могла, после боя они превратились в ветошь. По «болтайке» связался с Пеном и выяснил, сможет ли он нас на буксире довести до Базы. Он ответил, что если постараемся, то к полуночи будем дома.

Оставив на «турке» Якова и Гришу, сам с Белоногом, Кнышом и котёнком вернулся на «Манушу». Связался по радио с базой, объяснил ситуацию и текущее положение дел. Перед этим Кэп уже с ними говорил. Послал всех кроме себя, Пена и Толяна опять на берег. С целью забрать Алика, обшмонать покойников и поискать выживших, дал им на всё 45 минут.

А сам поспешил в свою каюту, там устроил из пластиковой коробки и простыни уютное гнёздышко, пристроил туда «сироту» и метнулся на камбуз. Ничего кроме сгущёнки и сухого молока там не нашёл, позаимствовал у нашего доктора пустой пузырёк и резиновую хирургическую перчатку. И ничего ему не объясняя , помчался обратно. Мне почему-то казалось, что если я не сохраню этот крохотный комочек жизни, то и «Второго шанса» я не достоин.

Замок спал, отходя от наркоза, и заинтригованный Доктор потопал за мной.

В моей каюте, выяснив причину моего психоза, активно включился в операцию по спасению нового пациента. Вдвоём кое-как котёнка мы всё-таки накормили. И Толян вернулся на собственный пост, а я занял место у борта с биноклем.

Солнце уже давно скрылось за горизонтом и парни вернулись с берега почти в полной темноте. Быстренько переправили на «турка» рацию посолидней с аккумуляторами, дополнительное оружие, сухпаёк с учётом невольников, фонари и ещё Кныша, Драпа и Алёшу. Не мешкая, приняли шлюпку на тали и в кромешной темноте пошли в море на Юго-Восток. Петя вёл корабль на радио-маяк Буяна.

К полуночи не успели, к Базе подошли только к двум ночи. Пётр решил не рисковать и встал на якорь, на уже хорошо известном рейде, до утра. Шебеку пришвартовали к шхуне, чтобы не возиться в темноте с её якорями. Погода позволяла. Ночью я ещё два раза кормил котёнка смесью из сухого молока, сгущёнки и яичного порошка, разбавленных водой. Спала сирота у меня подмышкой.

Когда рассвело подняли якоря и под дизелем вошли в Западную и стали к причалу. Шебеку оставили «на банке».

Первым делом свезли ЗамкА в «госпиталь». Вокруг него теперь суетились все три «Пилюлькина». Его кровь с палубы шхуны уже смыли. Пен занялся своими штатными капитанскими обязанностями по дозаправке и восполнении продовольственных и боеприпасных потерь, а я потащил свою пушистую «девочку» к себе в келью. Устроил, накормил и вновь вышел «на люди».

Невольников, по указанию брата Анатолия, уже сгрузили за слипами верфи и определили на проживание в конюшне под южной горой. Доктор объявил для них «строжайший карантин». Все «наши» собрались в трапезной и обсуждали приключения вчерашнего дня.

Коля прояснил немного ситуацию:

- Они шли из Солонников в Египет. Шебека из султанского военного флота. На остров зашли за водой и свежим мясом, на том острове много диких коз. Вот их охотники с горы и засекли «Манушу» в той бухте и пушек у нас на палубе не увидели, и даже сосчитали нас поголовно. А шебека стояла в соседней бухте, всего в километре, за мысом. Этот турок-капитан решил напасть, послал часть команды к нам через распадок, а сам на вёслах решил запереть нас с моря… Вот и запер на свою задницу.

- А где он сейчас? - поинтересовался Пен.

- На дне, рыб пугает. - буркнул Лёха. - Руку ему перебило. А лечить и вообще, возиться с этой мразью - много чести. Да, и как менять и на что пленных, мы здесь не знаем. Поэтому, пристрелили и за борт.

- Судя по всему, здесь сейчас и вправду конец семнадцатого века. - подвёл свой доклад о допросе пленённого капитана шебеки Кныш.

- Интересно, где мы? В нашем «прошлом» или в «параллельно-перпендикулярном» мире? - задумчиво протянул Дидик.

- А какая в дупу разница? - тут же отозвался Яша Одессит. - Наше появление здесь, со всем тем, что мы имеем, в любом случае уже изменило Историю. Мы же не можем немедленно взорваться вместе с этим Островом. И рано или поздно вылезем отсюда, и начнём очень тесно общаться с «Этим Миром». И, я думаю, не только с пищалями и шебеками.

В общем-то, все согласились с ним и впредь решили не забивать себе Этим головы. Это не наши проблемы, а наших «Создателей». А мы будем делать то, что нам нужно и выгодно, а уж что получится, то и получится. Никаких особых указаний на этот счёт у нас нет. Будем налаживать здесь свою жизнь и обустраиваться с наиболее возможным удобством и комфортом. Благо, возможностей для этого у нас предостаточно.

Увы, нога Замка уже «засохла», не сообразили мы в запарке её сразу в холодильник, и наши Доктора не брались её пришить обратно. Все эти дебаты сопровождались обильными возлияниями, и к вечеру я солидно нажрался. Правда, не забыв о котёнке.

На следующий день, к обеду Гриня поставил меня в известность, что цыплята-гусята-утята-цесарята переселены под юрисдикцию и ответственность освобождённых женщин, а телята-жеребята-козлята и свинята отданы мужикам для ухода. Им же, в «конюшню» переданы все пищевые запасы для этой живности.

Доктор Юра за обедом рассказал, что всех «освобождённых» помыл и остриг-обрил: - мужиков полностью, а девкам волосы тока на голове «до плеч» оставил. Все остальные волосы сбрил!

- Ещё мандавошек нам здесь не хватает. - резюмировал он. Остальные «пилюлькины» поддержали его решение. Изверги!…

А лично мне он подарил трёхлитровую банку с «Детским питанием». Оказывается, даже это на наших складах было. Теперь за будущее нашей «найдёнки» я был спокоен.