Давным-давно, много лет тому назад, поселились в лесу два огромные стада газелей. Царем одного стада был красивый вожак Нигродха. Глаза его были, как круглые драгоценные камни, рога его — точно вылитые из серебра, шерсть была золотистая, ноги — стройные, тело — гибкое. Он был силен, как олень, вынослив и чуток. Тысяча газелей счастливо жила с таким вожаком.

А вблизи паслось другое стадо газелей под предводительством вожака Сакхи. Он также был красивый и сильный, и его шерсть, так же, как и у Нигродхи, переливалась золотом. Пятистам газелей под его опекой всегда жилось спокойно.

Вот в этих-то лесах охотился мощный владыка царства Бенарес по имени Брамадатха. Пришлось ему по вкусу мясо газелей. С тех пор не проходило недели, чтобы он не выбирался на охоту вместе с огромной сворой собак и толпой охотников.

Советники Брамадатха решили:

«Если наш король и владыка так любит газелье мясо, надо будет согнать всех газелей в большой парк, где растет свежая трава и текут ручейки. Там будет для них и еда, и вода для питья. Парк можно огородить, ворота замкнуть, и у ворот поставить сторожей».

Так они и сделали. Приказали своим охотникам загнать газелей из леса в королевский парк, огороженный высокой стеной и хорошо охраняемый.

Когда закрылись за стадами Нигродхи и Сакхи тяжелые ворота, визири отправились к королю и сказали:

— Наш король и господин! Больше тебе не придется охотиться в лесу на газелей — мы согнали их в твой парк.

Услышав такие слова, король приказал везти его в парк, чтобы он мог полюбоваться на газелей.

Королевские слуги привели к его величеству Нигродху и Сакхи. Посмотрел король на прекрасных газелей, на их золотистую шерсть, на их серебряные рога, полюбовался ими и так сказал:

— Я приказываю, чтобы эти две золотые газели были неприкосновенны. Ни стрела, ни топор, ни копье отныне не должны их коснуться.

С этих пор король начал часто приходить в парк полюбоваться на газелей, но иногда он брал с собой лук и стрелы, чтобы подстрелить одну-другую. Нередко в парке появлялся и королевский повар с приказом убить несколько газелей для королевского пира.

Безмерная печаль воцарилась тогда в стадах Нигродхи и Сакхи. Однажды Сакхи созвал к себе всех газелей и говорит им:

— Братья и сестры! Я приказываю вам с этих пор установить порядок, кому из вас и когда придется подставить свои головы под топор. Это по крайней мере избавит вас от неизвестности и непрерывного чувства страха в ожидании смерти.

И с этих пор в стаде Сакхи все происходило по заранее установленному плану. Но однажды пришла очередь поплатиться головой газели, у которой были маленькие детеныши.

— Государь, сегодня мой черед положить свою голову под топор. Но что станет с моими малышами? Кто их накормит? Ведь это будет несправедливо, если они погибнут вместе со мной! Освободи меня, государь, пока не вырастут мои дети.

— Сестра, ты требуешь невозможного, — ответил ей Сакхи, — я не могу никого послать на смерть вместо тебя.

Бедная газель, не найдя поддержки у своего царя, со слезами на глазах бросилась к вожаку другого стада — царю Нигродхе.

Нигродха выслушал слова несчастной матери и сказал:

— Иди с миром обратно, моя сестра, и не беспокойся за своих детей. Ты не погибнешь.

Потом Нигродха явился к повару и сам положил свою голову под топор.

— О Нигродха, — удивился повар, — зачем ты подставляешь свою голову под топор? Ведь наш государь обещал неприкосновенность тебе и твоему родственнику Сакхи.

— Делай свое дело, — ответил ему Нигродха.

Но повар побоялся царского гнева и не пожелал нарушить приказ его величества. Пришел он к царю и обо всем ему рассказал. Царь уселся в золотую карету и приказал везти его в парк.

Увидев Нигродху, подставившего в ожидании топора свою голову на деревянный чурбан, он воскликнул:

— Дорогой друг! Царь газелей! Почему ты так поступаешь? Ведь я пообещал тебе полную неприкосновенность! Ни стрела, ни копье, ни топор не тронут тебя! Почему же ты подставляешь свою голову под топор?

— Великий царь! — ответил ему Нигродха, — ко мне пришла газель-мать и сказала: «Сегодня моя очередь идти на смерть. Но у меня маленькие дети, и они погибнут, если я не накормлю их своим молоком». — Мог ли я вместо нее послать на смерть какую-нибудь другую газель? Поэтому-то я и пришел сегодня сюда сам, мой господин.

На это царь ответил ему:

— Мой друг, даже среди людей не найти такого, кто мог бы с тобой сравняться. Встань, подними голову. Отныне у той газели, для которой ты готов был пожертвовать жизнью, не упадет, как и у тебя, с головы ни один волосок. Ей я также обещаю неприкосновенность.

— О царь, значит я да та газель — лишь мы вдвоем сможем пользоваться правом неприкосновенности, будем наслаждаться жизнью среди сотен осужденных на смерть? О нет, господин, лучше сразу же отруби мне голову, чтобы не видеть мне больше в глазах моих подданных страдания и вечного страха.

И царь изрек тогда:

— Всем твоим газелям отныне я дарю свободу и жизнь. Доволен ли ты теперь, мой друг?

— Да, мой господин, благодарю тебя! Но что будет с теми газелями, над которыми я не властвую? Ведь все они — мои сестры и братья. Я не смог бы жить спокойно, зная, что они обречены на смерть.

Царь ему тогда сказал:

— И тем газелям я также обеспечу неприкосновенность. С этой минуты ни один из моих охотников не будет на них охотиться.

— Господин мой, газели будут свободны и счастливы, но что будет с другими четвероногими животными? — продолжал Нигродха.

— Я всем им обеспечу безопасность от стрел, копий, капкана и топора.

— О царь! Как ты добр! Как ты велик! Но подумал ли ты о бесконечном множестве птиц? Разве этот летающий род может оставаться под постоянным страхом смерти, в то время, как мы будем наслаждаться жизнью и свободой?

Царь ответил ему:

— Хорошо. Отныне в моем государстве будет запрещено также убивать и птиц.

— О сильный и справедливый владыка! — говорит Нигродха. — И газели, и остальные четвероногие, и птицы будут ограждены от смерти законом. Но как я могу забыть о рыбах, плавающих в морях, реках, прудах и озерах?

— И на них я распространю свою милость, — пообещал царь.

Только тогда Нигродха поднялся и поблагодарил великого царя.

С этой поры в царстве Бенарес все животные, птицы и рыбы были неприкосновенны. Ни один человек не охотился на них, не ловил их, не расставлял на них ни капканов, ни сетей, не бросал в них ни копьем, ни палкой, не метал в них стрел, ни топором, ни ножом не лишая их жизни.