Когда я начал работать на заводе, я думал, что там будет все не такое, как в моей прежней жизни. В нашей школе, например, меня долго отучали от веселости, от живого характера.

— Привыкайте быть серьезными, — говорила нам часто учительница литературы Лидия Сергеевна. — Если сейчас не привыкнете, то потом на работе вам достанется лихо.

Сама Лидия Сергеевна никогда не смеялась, потому что давно приучила себя быть серьезной.

И потом мне не раз приходилось слышать, что, готовясь работать, а особенно на заводе, надобно спрятать в карман всякие свои черты характера, кроме настойчивости, пресерьезности и разответственности.

— Детство кончилось. Всё! — говорили мне многие, словно бы с удовольствием. Мол, повеселились, поиграли — и хватит: отрабатывайте нынче за это.

Но вот я наконец работаю на заводе не один уже год — и что же? Где же эта прескучнейшая фигура человека, занятого работой с видом полного отрешения от всей живой жизни? Где эта фигура, которую Лидия Сергеевна хотела из нас образовать? Нет кругом меня такой фигуры. Работа на заводе, как и всякая другая работа, вижу я, — это такое же дело человеческого характера, как и все другое, совершаемое человеком в жизни. В нем тоже много и веселого и печального, бывают радости и обиды, много значат увлечения и охлаждения. Словом, работа — это форма жизни, а вовсе не откладывание ее до половины четвертого, до звонка об окончании смены. И как только я забыл то, что говорила Лидия Сергеевна, так оказалось, что я вполне к этой жизни готов. Все отношения между людьми на заводе, хотя и вертятся вокруг новых для меня предметов, в основе такие же, что и в детстве, что и в незаводской, знакомой мне жизни. Мало того, мне показалось, что тем только и может двигаться любое живое дело, как бы ни было оно отвлеченно.

Поэтому сейчас я расскажу не о том, что мы делаем на заводе, а о той человеческой атмосфере, которая нас целый день окружает. Это будет портрет завода — портрет завода как он есть. Я пройдусь по заводу туда и обратно. Пройдусь туда — получится полпортрета. Пройдусь обратно — и другая его половина.