Как изменился этот свет!

Отторгнутые раздором от блестящего театра жизни, где мы резвились, мы появляемся на новой сцене, где все в беспорядке, всюду смятение, тревога. Призванные звуком военной трубы на поля, где господствует ярость, мы подвергаемся часто самым тяжелым трудам, суровостям климата, голоду, жажде, постоянно занятые при этом бегством или преследованием жестоких врагов, играя поочередно роль травимых зверей.

Беззаконие возрождается, кажется, постоянно из своего пепла. Каждый день образуется какая-нибудь конфедерация, какой-нибудь новый заговор, под прекрасным предлогом мести за государство и защиты отечества.

Говорят о правосудии? О, презренные! Они без излишней щепетильности ломят преграды законов, без угрызений совести попирают ногами самые священные обязанности. Отдавшись своим низким целям, они входят в партии. Сын сражается против отца, брат против брата, друг против друга; в увлечении своей животной яростью бегают они разнузданными шавками, с. Огнем и мечем в руках, распространяют повсюду страх и ужас, грабят области, опустошают селения, разбойничают, жгут, расхищаюсь. Сказали бы, что они заняты жестокой игрой, разрушают вокруг себя даже зачатки благополучия.

Как возмутителен такой образ действий для несчастных существ, рожденных только любовью, существующих лишь ею, вкушающих счастье только во взаимной любви и имеющих для любви лишь одну минуту!

Какая толпа различных кар осаждает человечество? — бури, землетрясения, вулканы, пожары, голод, зараза поочередно опустошают мир. Безумцы! Надо ли прибавлять сюда и ужасы войны?

Вот мы в Тимкове — пятитысячный отряд поляков со сбродом из татар, французов и немцев, прибежавших на шум наших раздоров чтобы обогатиться грабежом нас. Низкие проходимцы, подобные хищным птицам, привлекаемым запахом трупов!

Вместо того, чтобы идти против неприятеля, наши храбрые вояки поговаривают о вторжении на земли некоторых диссидентов. Увы! Нужно было попасть мне в среду этих варваров? И вот я вынужден разделять все их ужасы.

Тимков, 15 мая 1770 г.

&ndsp;