ГЛАВА 31

Нью-Мексико. Март 1986 г.

В Санта Фе, столице старейшего штата страны, не было аэропорта. Следуя указаниям Элси, Кей добралась самолетом до Альбу-Керке и теперь была вынуждена сидеть в зале ожидания, пока не приедет подруга. Самолет из Далласа приземлился после полудня. Кей уже взяла багаж, но Элси пока не появилась. Опаздывает, как всегда! Перед глазами возникла картина – запыхавшаяся Элси в Лос-Анджелесском аэропорту много лет назад.

Сколько аэропортов было с тех пор! После отъезда из Балтимора Кей три года вела кочевую жизнь, не задерживаясь надолго в одном месте.

Задумываясь о цели бесконечных странствий, Кей чутьем психолога понимала: какой-то частью души она постоянно ищет нечто такое, что найти невозможно не потому, что оно потеряно, а просто не существует в природе. Ребенок, когда-то давным-давно отправившийся на поиски отца, никогда не будет удовлетворен, ведь человек, которого она нашла, оказался вовсе не тем любящим родителем, каким она себе представляла. Может, поэтому ей так трудно доверяться мужчине? И она продолжала метаться по миру в надежде обрести любовь.

Правда, путешествия эти не были пустыми и бесцельным. Она выполняла задания Лоры – собрать как можно более подробный материал о сексуальных привычках и обычаях в других частях света, который можно было бы использовать в отчете в качестве сравнительных данных. Кей с радостью согласилась выполнить поручение.

И, поскольку работа не требовала глубинного анализа, она могла месяцами жить в местах, где по-прежнему сохранилось самое варварское отношение к женщинам – на Ближнем Востоке, где все еще существовали гаремы, а по приказу мужей женам вырезали клитор, так что они не могли достичь оргазма; в Юго-Восточной Азии, где молодых девушек, как и встарь, продавали на аукционах, делая пожизненными рабынями того, кто даст больше.

Пол и Лора широко использовали записи Кей, анализируя собранный материал с точки зрения американских ученых и пытаясь сделать работу более применимой для других стран и культур.

В ожидании Элси Кей побродила по магазинчикам аэропорта, постояла перед витринами, заполненными индейскими ювелирными изделиями и керамикой, туфлями, вышитыми бисером, и куртками, обнаружила галерею, где проводилась выставка работ местного фотографа – пустынные пейзажи, оригинальная игра света и теней, отбрасываемых причудливыми скалами. Может, это именно то место, где она пустит корни? Кей так хотелось отдохнуть от постоянной дороги и попытаться подумать о будущем!

Она зашла в книжную лавку и удовлетворенно улыбнулась, заметив в витрине стопку толстых томиков с наклейкой: «Бестселлер № 1». «Природа сексуальных взаимоотношений человека»… Их труд.

Вот уже три месяца со дня выхода книга оставалась первой в списке бестселлеров и с тех пор несколько раз переиздавалась.

Кей не почувствовала горечи при виде имен Лоры и Пола Синклеров на обложке. Да, авторство принадлежит только им, но в конце концов они действительно написали книгу, и, кроме того, в предисловии упоминалось, что именно Кей Уайлер была инициатором проекта и сделала неоценимый вклад в работу. Когда издатель организовал рекламное турне, Пол и Лора настояли, чтобы Кей тоже выступила по телевидению, одна или вместе с ними.

Одиссея девушки, превратившейся из секс-символа в исследователя секса, естественно, привлекла внимание жадных до сенсаций комментаторов и журналистов, и Кей пригласили на «Шестьдесят минут», «Шоу Донахью» и даже к Джонни Карсону, после чего тиражи стали расходиться еще быстрее. Вчера вечером Кей закончила запланированные выступления в Далласе и отправилась прямиком в Санта Фе.

Кей должна была получить долю из большого авторского гонорара и отчисления за каждый проданный экземпляр, но Пол, Лора и она решили отдать все деньги на лабораторию исследования и лечения сексуальных дисфункций, организуемую в университете Джефферсона.

Кей кто-то окликнул; обернувшись, она увидела летевшую на всех парах Элси. Кей еще больше обрадовалась, увидев старательно перебиравшую ногами малышку, дочь Элси от Энди Джеррона. Кейси, которой уже исполнилось два с половиной, была миниатюрной копией матери, с той разницей, что волосы были еще краснее, а голубые глаза – совсем круглыми. После рождения девочки Элси разыскала Кей за границей и попросила быть крестной матерью ребенка. Сходство между матерью и дочерью еще более подчеркивалось одинаковыми бледно-голубыми широкими платьями.

Правда, что касается матери, такой покрой был необходим, чтобы скрыть отяжелевшую фигуру – Элси была на седьмом месяце. На этот раз проблем с отцовством не возникло – два года назад Элси вышла замуж за профессора антропологии из университета Нью-Мексико, увлеченного культурой коренных американцев, – так называли себя индейцы.

Подруги долго обнимались, пока, наконец, Кейси не вклинилась между ними, требуя, чтобы и ее тоже обняли.

Кей подняла маленькую крестницу и прижала ее к себе. Малышка немедленно обхватила ее ручонками.

– Мамуля говорила, что ты даже красивее Барби, – объявила она, – и это правда!

Кей засмеялась.

– Не знаю, можно ли считать такое комплиментом, – вмешалась Элси, – но для Кейси это верх похвалы.

– Все-таки Барби лучше одета, – комически вздохнула Кей.

На ней был обычный дорожный костюм: джинсы и полосатая индийская рубашка из хлопка.

Они вышли из зала. Кейси уцепилась за руку Кей, пока Элси извинялась за опоздание и объяснила, что была задержана полицейским за превышение скорости.

Увидев теперешнюю машину Элси – изящный «Порш» цвета пожарной машины, – Кей сразу же поняла, почему подруга так быстро заработала штрафную квитанцию.

– Это моя единственная прихоть, клянусь, – объявила Элси, усаживая дочку сзади на специальное детское сиденье.

– Не думай, что я разбрасываю деньги направо и налево, на дорогие игрушки.

– Я и не думаю. И ты не обязана ничего объяснять мне.

– Разве? Детка, если бы не ты, у меня не было бы ни дома, ни машины, ни тех вещей, которые так облегчают жизнь. Черт возьми, кто знает, женился бы на мне Майк, не имей я такого солидного счета!

И совершенно серьезно добавила:

– Я никогда не забуду, чем обязана тебе, Кей. Именно потому, что Элси так остро чувствовала себя в долгу у Кей, она уговорила подругу приехать в Санта Фе, как только та закончит выступать.

Они никогда не теряли друг друга из виду, Кей часто посылала открытки со всех концов света, и Элси прекрасно сознавала, что подруге по-прежнему необходимо найти место, которое могло бы стать для нее родным. «Порш» рванулся вперед, и Кей не могла наглядеться на окружающий пейзаж – огромные песчаные пространства пустыни, охраняемые дальними горами с причудливыми зубчатыми вершинами, выглядевшими густо-фиолетовыми на фоне яркого голубого неба.

– Не знаю, когда ты начнешь подумывать о практических вещах вроде работы и жилья, – сказала Элси, – но я уже все успела проверить и даже получила кое-какие неплохие сведения. Недалеко от города есть парочка прекрасных глинобитных домиков – сдаются задешево, и, кроме того, в университете тебя уже ждет место.

Ее муж, Майк, преподаватель антропологии, поговорил с деканом факультета психологии, и Кей предлагают должность адъюнкт-профессора с гарантией повышения через несколько лет.

– Великолепно, – согласилась Кей, – но дай мне хотя бы оглядеться, Элси. Я только что приехала.

– Прости, – покаянно вздохнула Элси. – Конечно, ты можешь жить у нас сколько угодно. Я знаю, тебе здесь будет хорошо. Тут так спокойно, тихо, никуда не надо тропиться и… словом, считай, что мы – твоя семья.

Хотя Кей никогда не жаловалась на одиночество, Элси поняла из ее писем, отличавшихся отсутствием каких-либо намеков на роман, что Кей, самая красивая из тех, кого она знала, так и не обрела счастья.

Только год назад она впервые написала о каком-то Жераре:

«Когда я закончу работу здесь, возможно, поеду с Жераром в Париж»… Но больше это имя ни разу не появилось.

Дом, купленный Элси вместе с двумя акрами земли после приезда в Санта Фе и представляющий собой удобный современный вариант старинных глинобитных домиков, находился в западном предместье города. Из большого сада были видны горы Сангре де Кристо.

Кей разложила вещи в комнате для гостей, и, пока Кейси спала, подруги уселись в патио с кувшином сангрии и фруктами и долго рассказывали друг другу о случившемся за время их разлуки. Наконец любопытная Элси не выдержала:

– Кто такой Жерар?

Кей объяснила деловито и подробно. Он был французом, корреспондентом парижской газеты, с которым она познакомилась в Саудовской Аравии. Жерар сопровождал Кей в путешествиях по Ближнему Востоку, а потом попросил поехать в Париж вместе с ним.

– Мне казалось, что я влюблена в него. Даже начала мечтать о том, что выйду замуж, нарожаю кучу болтающих по-французски детишек.

Кей еле заметно пожала плечами.

– Беда в том, что, как оказалось, жена и трое болтающих по-французски детишек живут в парижском предместье.

– Ублюдок! – охнула Элси. – Он лгал тебе!

– Хуже, – грустно улыбнулась Кей. – Ему даже лгать не пришлось, потому что я ни о чем не спрашивала… даже не подозревала. Жерар просто предоставлял мне верить во что угодно.

– Но когда он просил тебя поехать с ним в Париж, разве не понимал, что рано или поздно ты все узнаешь?! Собирался оставить жену?

– Нет. К тому времени он, должно быть, решил, что это больше не имеет значения. Вообразил, что я соглашусь остаться в Париже в качестве его любовницы. Когда мы остановились в отеле, он только на второй день как бы между делом сообщил, что собирается сообщить жене о своем приезде. Поверишь, он упомянул о ней впервые и, казалось, искренне удивился, когда я смотрела на него так, будто случилось землетрясение. Да нет, я виню себя так же, как и его. Сама захотела этого. Стольким мужчинам отказывала, но, наверное, настал момент, когда одиночество показалось невыносимым, а Жерар был самым забавным и очаровательным из тех, кого я знала… поэтому я и сочинила себе волшебную сказочку.

Элси покачала головой, тронутая тем, что ее прекрасная подруга так изголодалась по любви и так несчастна.

После того, как Кейси проснулась, Элси предложила поехать на раскопки древнего индейского поселка. Хотя Санта Фе вот уже несколько десятилетий служил центром исследования культуры коренных американцев, Майк Коген сумел сделать множество новых открытий, поставивших его в один ряд с выдающимися археологами страны.

– Он работает в двадцати милях отсюда. Я хотела бы вас познакомить, и, кроме того, это лучшее место в окрестностях.

– Конечно, поедем, – согласилась Кей.

– Раза два в неделю я беру Кейси на раскопки, – объяснила Элси, когда они выбрались на дорогу. – Она считает папочку мальчишкой, играющим в огромной песочнице.

– И кино мне тоже нравится, – вставила Кейси.

– Ой, я и забыла, там еще одно развлечение. Последние десять дней за холмом, недалеко от места раскопок, какая-то кинокомпания снимает комедию. Кейси так и рвется посмотреть. В пустыне любопытных мало, поэтому они любезно согласились пустить нас на площадку. Кейси считается там чем-то вроде талисмана. Кинозвезды позволяют ей сидеть на своих стульях, берут с собой в трейлеры…

– Леди на дереве такая милая и смешная! – добавила Кейси.

Элси рассказала, что позавчера снимали сцену, где героиня застряла в развилке дерева, когда пыталась скрыться от бандитов!

– Прирожденная комедиантка, должна признаться. И смелая, все трюки выполняет без дублеров, повисла на ветке в двадцати футах от земли, правда, думаю, это скорее безумие, чем храбрость. Но Сильвия Тиер всегда выделывает подобные штучки – играет роли сумасбродных дамочек, которые вечно прыгают из окна или взбираются на флагштоки.

Сильвия! Знакомая тоска сжала сердце Кей, как всегда, когда она слышала или видела на афишах имя Сильвии. За последние несколько лет Кей часто видела толпы у кинотеатров, где шли фильмы с ее участием, и не только в Америке, но и за границей. Она стала знаменитой комедийной актрисой, а задорная манера игры и выразительное лицо не требовали перевода. Но Кей было так больно вспоминать об утерянной дружбе, что она долго не могла заставить себя пойти в кино. По крайней мере, до этого года. Узнав правду о Жераре, она решила, что худшего с ней уж не случится, поэтому отправилась в кинотеатр, где шла последняя сенсационная картина Сильвии «Лейтенант Эванс», о дебютантке из высшего общества, волей случая попавшей на флот и ставшей отчаянно-отважным водолазом-подрывником.

Кей никогда не смеялась так безудержно, как в сцене, когда Сильвия резвилась в воде с парой тюленей и пингвином во время тренировочных учений в Арктике, – это походило на старые комедии Чаплина и одновременно на фигурное плавание. Но потом, устав от хохота, Кей вновь вернулась к грустным воспоминаниям о глупом споре, положившем конец их дружбе. И теперь она не была уверена, хочет ли вновь увидеть Сильвию.

Раскопки, которыми руководил муж Элси, находились в нескольких милях от шоссе, на плоской песчаной местности, ведущей к нагромождению скалистых отрогов, неожиданно выраставших из пересохшей земли, усеянной уродливыми кактусами. Когда Элси заглушила мотор, Кей, оглядевших, поняла, что разработки не велись в широком масштабе, – всего с полдюжины неглубоких ям, вырытых у основания одной из каменных колонн. На земле копошились человек пятнадцать студентов-выпускников, работавших группами по два-три человека, во главе с мужем Элси.

Завидев красный «порш» жены, Майк Коген вылез из ямы и направился к машине. Он оказался высоким, долговязым, с редеющими каштановыми волосами и узким привлекательным лицом, полускрытым в этот момент темными очками. Первой до него добралась Кейси, помчавшаяся через всю площадку, как только ее поставили на ноги. Отец подхватил девочку и, чмокнув на ходу, продолжал шагать к женщинам. Добродушный характер Майка был сразу виден по тому, как он без малейшего возражения позволил Кейси стянуть с носа очки. Девочка тут же потянула их в рот.

Майк наклонился, чтобы поцеловать жену, подарил Кей ослепительную улыбку.

– Привет, Кей, – дружески сказал он, даже не ожидая, пока их познакомят. – Какое счастье, что вы наконец здесь!

– Счастье? – удивилась Кей. – Я не знала, что вы беспокоились!

– Я-то нет, но моя дорогая жена так много говорила о вас с тех пор, как я впервые ее встретил, что теперь, когда я познакомился с вами, может, наконец у нас останется время потолковать и о каких-то других вещах.

– О Майк, – игриво пожаловалась Элси, притворившись, что ударила мужа по руке.

– Она волновалась за вас, – сказал Майк. – Считала, что вы собираетесь вечно колесить вокруг земного шара, как спутник. Мы по-настоящему рады, что вы, возможно, решите осесть в нашем городе.

– Спасибо, – коротко ответила Кей.

Мысль о том, чтобы где-то обосноваться, по-прежнему вызывала в ней нервную дрожь. Поспешно сменив тему, она вновь оглядела разрытый участок.

– Что именно вы думаете найти?

Майк немедленно разразился оживленной лекцией. Отдав девочку Элси, он лично проводил Кей к парусине, натянутой в центре раскопа, где были рядами разложены сотни керамических осколков. Одна из студенток заносила их в каталог: старательно ставила номер на каждом экспонате и записывала в книгу. Несколько молодых людей, работавших без рубашек под палящим солнцем, осторожно сметали песок с кусочков керамики маленькими кисточками из верблюжьего волоса.

– Конечно, сейчас все это выглядит как чья-то кухня после землетрясения, но мы провели углеродистый анализ этих фрагментов, определили их возраст в несколько тысяч лет и отнесли к остаткам культуры анасази. И, что важнее всего, – эти рисунки на некоторых из них идентичны тем, которые мы видели на ацтекской керамике, что может означать многое…

Он неожиданно замолчал и виновато взглянул на Кей.

– Простите, я вечно забываюсь, когда начинаю говорить на эту тему.

– Мне не скучно, – заверила Кей. – Продолжайте.

– Ну что ж, анасази – предшественники индейцев пуэбло, до последнего времени населявших этот район. В их мифологии говорится, что они жили в подземном мире; ужасном сыром темном месте, пока, наконец, не нашли пути к свету через пуп земли. Даже теперь можно найти в тайных святилищах пуэбло маленькую дыру в земле, так называемую «сипапу», символизирующую место, откуда вышли анасази. И это примерно все, что мы знаем об их происхождении. Антропологи долго бились над этой загадкой. Поэтому эти узоры и представляют такой интерес. Они означают, что анасази – потомки ацтеков, возможно, изгнанников, ушедших из Мексики на Север. Но, по крайней мере, можно заключить, что анасези торговали с ацтеками.

Майк Коген оказался одним из тех просветителей, которые обладали способностью пробуждать интерес к предмету своих исследователей, заражая слушателей собственным энтузиазмом.

Элси повезло с мужем, подумала Кей, подходя вслед за Майком к одной из неглубоких ям и наблюдая за усердно трудившимися студентами, осторожно счищавшими песчинку за песчинкой, чтобы не повредить хрупкие, еще не вытащенные из земли черепки.

Они пробыли на раскопках не более десяти минут, но Кейси уже начала хныкать.

– Хочет посмотреть, как кино снимают, – пояснила Элси, подошедшая к Майку и Кей после того, как усадила дочку в машину.

– О Господи, – яростно прошипел Майк, впервые за все время потеряв самообладание. – Как бы мне хотелось, чтобы эти чертовы голливудские типы закончили поскорее и вернулась туда, откуда явились. Представляешь, эти громилы сегодня утром опять ворвались к нам. Еле справились с ними! Чуть не под ноги ложились, лишь бы не дать им растоптать здесь все, что мы пытаемся сохранить!

Элси обернулась к Кей.

– Очевидно Сильвия Тиер – одна из тех темпераментных особ, которые никогда не являются на работу вовремя и вечно куда-нибудь исчезают. Они наняли парней следить за дамочкой, но та всегда ухитряется ускользнуть.

– Почему они считали, что она явится сюда? – спросила Кей.

Майк понизил голос, очевидно, не желая, чтобы студенты слышали его:

– Вся эта киношная банда в первый же день приперлась сюда полюбоваться… в качестве туристов, как понимаете, – и она положила глаз на Мэтта – одного из моей команды.

Майк постарался как можно незаметнее показать Кей на одного из полуголых юношей, тоже работавшего кистью. Насколько она успела заметить, Мэтт был исключительно красив – темные волосы, светло-голубые глаза, загорелый мускулистый торс.

– Естественно, он был совершенно сражен столь неожиданным вниманием секс-бомбы. Она пригласила Мэтта к себе в отель и, очевидно, провела с ним ночь, а на следующее утро перестала узнавать. Парень так обозлился, что и слышать о ней не желает. Но теперь ее телохранители, тюремщики, как там их… лезут сюда каждый раз, когда дамочка сбегает в самоволку, – думают, что если она явится не за Мэттом, значит, собирается подцепить кого-то еще. Эта баба просто помешана на сексе, чистая нимфоманка.

– Нехорошо так, Майк, – вмешалась Элси. – Она милая талантливая женщина, и жаль, что у нее такие серьезные проблемы. Это настоящая трагедия. Знаешь, Кей, по городу ходят сплетни, будто она прошлой ночью зашла в бар, познакомилась с кем-то и затащила его в мужской туалет. Туда вломились еще двое, и, не позвони бармен ее охранникам, бедняжку всем скопом просто бы изнасиловали.

– Ну, по-моему, людям нравится распространять слухи о кинозвездах, – заметила Кей, – но я не стала бы все принимать на веру.

Она не хотела хвастаться там, что когда-то дружила с Сильвией, но все-таки чувствовала себя обязанной защитить ее.

– Мне рассказывала парикмахерша, – объяснила Элси, – а она замужем за владельцем бара.

– С меня хватит! – взорвался Майк, – ты не должна и близко подпускать Кейси к этой шлюхе!

– Ну что с тобой, Майк, – упрекнула Элси. – Она так добра. В последний раз взяла Кейси к себе в трейлер, усадила перед зеркалом с подсветкой, велела парикмахеру и гримеру сделать из нее куколку…

– Нет! Ни в коем случае! Не желаю, чтобы моя дочь находилась рядом с этой тварью, да еще к тому же размалеванная, как она! Если Кейси хочет уехать, отвези ее домой. Но я больше не позволю ей крутиться возле этой женщины!

Майк взвинтил себя до такой степени, что Элси согласилась лучше не протестовать и чмокнула мужа в щеку в знак примирения, пытаясь сгладить неловкость.

– Увидимся дома, – сказал он, пытаясь вернуться к прежнему дружелюбному тону. – И с вами тоже, Кей. Рад, что навестили меня.

На обратном пути Элси, не останавливаясь, проехала мимо съемочной площадки. У обочины шоссе выстроилась длинная очередь грузовиков, среди высоких кактусов виднелись осветительные вышки, кран для камеры и суетившиеся люди. Но на таком расстоянии было трудно разглядеть, какую сцену снимают и есть ли среди них Сильвия.

Кейси снова захныкала, когда они проезжали мимо, но Элси и слушать ничего не хотела.

На следующее утро Кей сказала подруге, что хочет посмотреть город. Она провела около часа на Плазе, красивой, окаймленной деревьями площади, бывшей центром города еще со времен испанских завоевателей, купила кофе у лоточника и села на одну из скамеек около губернаторского дворца, здания из кирпича-сырца, построенного испанскими колонистами за десять лет до того как первые американские поселенцы высадились в Плимутроке.

– Почему не здесь? – неожиданно подумала Кей. В Санта Фе, казалось, сам воздух целительный и успокаивающе действует на измученную душу. Лучшего места, чтобы осесть и покончить с беспорядочными скитаниями, ей не найти!

Но Кей намеревалась сегодня не только гулять и осматривать достопримечательности: допив кофе, она отправилась в контору проката автомобилей, взяла машину и поехала на съемочную площадку.

Почти полночи она размышляла о Сильвии и, внезапно проснувшись, словно от кошмара, Кей невольно начала вспоминать перешедшей в ссору спор, когда она советовала Сильвии каким-то образом унять свои сексуальные аппетиты. И теперь, оглядываясь назад, Кей пожалела, что не была настойчивее и убедительнее. Дружба погибла не столько из-за неприязни Сильвии, сколько нерешительности самой Кей – в то время она не была достаточно уверена в себе, чтобы сломить сопротивление подруги, дать поддержку, в которой она нуждалась… и, по-видимому, нуждается и теперь.

Кей наслышалась достаточно, чтобы понять – Сильвия окончательно сошла с рельсов, и дело может кончиться трагедией.

Увидев, что на площадке нет ни одного охранника, Кей нырнула в толпу рабочих и осветителей, деловито передвигающих оборудование, и наугад спросила у коренастого мужчины в футболке с картинкой в виде головы ревущего льва:

– Не можете сказать, где найти Сильвию Тиер?

– Будь я проклят, если знаю, лапушка, – ответил тот, мрачно усмехаясь. – В данный момент ответ на этот вопрос стоит шестьдесят с половиной косых!

Он плотоядно ухмыльнулся, и Кей поспешно отошла. Всматриваясь в суетившихся людей, она заметила симпатичного молодого человека с доской-хлопушкой, знаком некоторой власти – он, казалось, выступал в роли полисмена-регулировщика: бросал отрывистые приказания, о чем-то совещался с то и дело подходившими к нему мужчинам, указывая рукой в различных направлениях.

Кей подошла и встала рядом, дожидаясь, пока он закончит разговор с пожилым человеком, державшим черный портфель, похожий на докторский саквояж.

– Откуда я знаю, когда, Джордж? Только сейчас я слышал, как главный говорил о том, что окончательно прикрывает всю лавочку. Подожди лучше ее в трейлере, хорошо?

Собеседник что-то буркнул и отошел. Кей обратилась к молодому человеку.

– Привет! Я подруга Сильвии Тиер…

Тот лихорадочно вцепился в ее руку, не дав договорить.

– Правда?! Вы знаете, где она?

– Нет. Я собиралась вас об этом спросить. И, кроме того, – добавила она, многозначительно взглянув на него, – мне больно.

Он ошеломленно поднял глаза, словно внезапно осознав, какая красавица стоит перед ним, и мгновенно разжал пальцы:

– О Господи, простите, пожалуйста. Просто мы все немного сдвинулись. Крошка Сильвия, как обычно, на несколько часов опаздывает, и, похоже, у студийных «шишек» лопнуло терпение…

Молодой человек резко оборвал фразу:

– Говорите, вы ее подруга? И не имеете представления, где она может быть?

Кей покачала головой:

– Собственно, я много лет ее не видела. Давным-давно мы дружили, и когда я услышала, что Сильвия снимается здесь, решила навестить ее.

– Вам следовало бы выбрать другой день, поудачнее. Сильвия снова проделала свой знаменитый трюк с исчезновением, и на этот раз, возможно, всему конец. Студия не может себе позволить зря тратить деньги каждый раз, когда ей вздумается погулять!

Молодой человек посмотрел на часы.

– Если она не покажется к полудню и не поклянется собственной кровью, что впредь будет вести себя прилично, съемки прекращаются.

– Но что будет с фильмом? – встревожилась Кей.

– Капут. Слишком много отснято, чтобы начинать снова, с другой актрисой. Положат картину на полку, спишут расходы… и карьере вашей маленькой подружки на этом придет конец.

Значит, Кей была права, предполагая худшее. Расстроенная вконец, она отвернулась, гадая, как отыскать Сильвию и попытаться ей помочь. Но молодой человек не отставал:

– Эй, прошу прощения, если сделал вам больно, – снова извинился он.

– Все в порядке, не волнуйтесь.

Кей направилась к машине. Вышагивая рядом, он спросил, как ее зовут, и представился сам. Дэйв Лодер оказался первым ассистентом режиссера. Кей чувствовала, что он вот-вот попытается назначить ей свидание, но слишком беспокоилась за Сильвию, чтобы говорить о чем-то еще. Из разговора с Лодером Кей получила детальное представление о поведении Сильвии и о последствиях этого поведения. Причинами ее опозданий всегда служили встречи с незнакомыми мужчинами накануне вечером. Неприятные истории начались не на съемках этого фильма – Сильвия давно заработала репутацию ненадежной актрисы. До сих пор студия смотрела на это сквозь пальцы, потому что выходки Сильвии случались гораздо реже, да и затраты были не так велики, самое главное, что фильмы с ее участием приносили доход, но последние два были не такими удачными, так что теперь ее свободу решили ограничить.

– Хуже всего, – признался Лодер, – что «Сенчери-Лайон», студия, финансирующая эту постановку, сейчас продается, поэтому они прилагают все усилия, чтобы собраться и показать, насколько четко работает руководство. Выходки Сильвии довели их до точки, особенно потому, что большой босс, который заинтересован в приобретении студии, должен сегодня приехать, посмотреть, как проходят съемки, – ну, словом, ему хотят пыль в глаза пустить. Но если он посчитает сегодняшнюю сцену примером того, как работает студия, вся сделка, скорее всего, взлетит на воздух, а это около миллиарда долларов.

Вежливо ответив на все вопросы Кей, Дэйв Лодер в свою очередь спросил, сколько Кей побудет в Санта Фе и не согласится ли поужинать с ним.

– Сколько вам лет, Дэйв? – улыбнулась Кей.

– Двадцать шесть.

Немного подумав, она покачала головой.

– Спасибо за приглашение, но…

– Понятно. Но я все равно навсегда останусь вашим преданным поклонником.

Поклонником?! И тут Кей осенило; она рассмеялась, тихо, хрипловато, гортанно.

– Вы узнали меня.

Широко улыбнувшись, Дейв кивнул. Несколько месяцев назад, до того, как она вернулась в Америку, «Томкэт» в честь своей тридцатой годовщины выпустил сборник с фотографиями «десяти самых лучших «кошечек» за все прошлые годы, и Кей была одной из них. Поскольку она в это время жила за границей, то и не знала ничего, и только когда участвовала в программе Фила Донахью, тот показал ей экземпляр журнала.

Подбежал кто-то из съемочной бригады и спросил Лодера, правда ли, что съемки закрываются. Дейв попрощался с Кей и отправился улаживать очередную сумятицу. Садясь в машину, Кей по-прежнему мучительно думала, как помочь Сильвии. Можно ли найти ее? Привезти сюда? А что, если теперь уже поздно? Она уже хотела завести мотор, когда увидела длинный роскошный серебристый лимузин, словно скользивший по шоссе. Кей вышла, в надежде, что это, возможно, Сильвия. Неужели судьба дает им шанс начать все сначала?

Но когда лимузин остановился, оттуда появились двое мужчин в темных очках. По щегольскому виду, дорогой машине, одежде безупречного покроя и тому, как по-хозяйски они обозревали площадку, Кей заподозрила, что один из них и есть потенциальный покупатель студии, появления которого здесь ожидали.

И когда тот, кто был повыше и представительнее, обернулся и направился в самую гущу толпы, Кей смогла разглядеть его лицо.

Это был Джим Болтон.

 

ГЛАВА 32

Волна противоречивых чувств нахлынула на Кей. Что делать? Сесть в машину и уехать или окликнуть его, чтобы посмотреть, вспомнит ли? Неужели прошло семь лет со дня их встречи? Они знакомы семнадцать, а провели вместе всего три дня! И по-прежнему ли значат что-то те красивые слова, которыми они обменялись когда-то? Он покинул ее… и их пути разошлись. Стоит ли возобновлять старое знакомство… но, может, поэтому судьба и продолжает сталкивать их?

Кем же он стал? Еще одним жадным до денег ненасытным хищником вроде Митча Кэрела, вечно охотящегося за очередной жертвой? Что, если они проведут вместе еще два дня, и он снова исчезнет в погоне за очередной крупной сделкой?

Кей потянулась к дверце машины. Но судьба, наверное, и впрямь не желала отпустить ее. В этот момент Джим посмотрел в ее сторону. Взгляды их скрестились. Выражение его лица мгновенно изменилось, словно он долго, мучительно искал кого-то и вот теперь, наконец, нашел. Кей сделала шаг вперед, и Джим направился к ней медленно, осторожно, как путник в пустыне, опасающийся, что видит мираж. Когда между ними осталось всего несколько ярдов, оба остановились, явно не желая сближаться. Первым заговорил Джим.

– Куда ты уезжаешь?

– Уезжаю?

Кей, ошеломленная воспоминаниями о прошлом, не сообразила, о чем идет речь. Ведь именно он ушел тогда. Джим показал на автомобиль:

– Ты собиралась исчезнуть.

Должно быть, понял, что Кей решила избежать встречи с ним.

– О… – в смятении пробормотала Кей —…Я остановилась у друзей в Санта Фе. Они уже заждались меня.

Джим сделал еще несколько шагов. Он выглядел немного старше, чем во время последней встречи, под глазами прибавилось морщин, виски чуть побелели, но все это делало его еще привлекательнее. Одетый в серебристо-серые брюки, черный блейзер с белой сорочкой и серебристым галстуком, он разительно отличался от бывшего моряка в кожаной куртке, угощавшего ее когда-то гамбургером. Теперь он излучал ауру абсолютной власти, гораздо большей, чем обыкновенная уверенность в себе командира патрульного судна. Джеймс Болтон привык сражаться и брать верх в любом поединке. Однако с ней он говорил умоляющим тоном подчиненного, а не старшего офицера.

– Не уезжай, Кей. Пожалуйста. Мне придется провести здесь немного времени, и я скоро освобожусь. Пообедаешь со мной?

Почему он так внезапно ушел тогда, после Чикаго? Кей очень хотелось узнать.

– Я подожду, – согласилась она. Что такое полчаса? Увидев его, она вдруг поняла, кого ждала все эти годы.

Джим отпустил лимузин и адвоката, с которым приехал сюда, и сел за руль взятого напрокат автомобиля. По дороге оба старались избегать минного поля старых, похороненных в душе эмоций, могущих взорваться упреками и сожалением, и просто говорили о том, как жили последние годы. В основном рассказывала о себе Кей, которой приходилось отвечать на его вопросы. Она объяснила, что после отъезда из Балтимора помогала собирать материал для книги, почему и оказалась сегодня на съемочной площадке.

– А ты что здесь делаешь? – спросила она потом.

– Я думал, ты знаешь. Представилась возможность купить студию, а, как тебе известно, я ничего не покупаю, не ознакомившись как следует с бизнесом.

– Я имела в виду, каким образом переключился с авиакомпаний на киностудии? Огромная разница!

– Я так и не купил ту авиакомпанию, – вздохнул Джим. – Меня перехитрили и опередили. Правда, я считал, тебе это известно.

– С чего это? Я никогда не читала о твоих похождениях в новостях бизнеса.

Джим ничего не ответил, по всей видимости, не желая говорить на эту тему. Внимательно оглядев его, Кей заметила недоуменно поднятые брови. Она не поняла, о чем он думает, и уже хотела каким-нибудь образом добиться ответа, но тут они свернули с дороги и остановились перед «Бишоп Лодж», роскошной гостиницей, расположенной у подножья гор Сангре де Кристо. Красивое здание с огромным участком земли, окруженное прекрасными фруктовыми деревьями, сто лет назад было резиденцией католического епископа, главы миссий Санта Фе.

Высокое положение Джима сразу стало очевидно по почтительному обращению персонала гостиницы, от паренька, отогнавшего машину на стоянку, до метрдотеля, который немедленно подвел их к столику у окна, выходившего на горы. Наблюдая за этой демонстрацией могущества и богатства, Кей вспомнила рассказанную Митчем историю о нечестных делишках отца Джима, попавшего за это в тюрьму. Может, это стремление стереть клеймо преступлений отца непрерывно подстегивало Джима копить все больше денег так, чтобы никто никогда не смог его сломить и унизить? Или это просто в крови?

Когда они уселись, пробуя белое вино и ожидая обеда, Кей все-таки вернулась к мучившему ее вопросу.

– Ты собрался объяснить, почему переключился с авиакомпаний на фильмы, – напомнила она.

– Неужели мы не можем поговорить о чем-то более интересном?

– А разве есть вещи, интересующие тебя больше, чем способы добывания денег?

Она явно хотела уязвить его. Джим искоса глянул на Кей, но тут же пожал плечами.

– Ладно, если хочешь узнать, слушай. После провала сделки с «Мид-Коаст» группа инвесторов, собранная мной, осталась с шестьюдесятью миллионами баксов, которые они по-прежнему хотели куда-то вложить. Авиакомпаний в то время больше не продавалось, по крайней мере по такой цене, поэтому они попросили меня поискать другие возможности… Я не нашел ничего лучше радиостанций: посылать слова по воздуху – почти то же, что перевозить пассажиров самолетами. Купил сразу пять на Среднем Западе. Дела у них шли неважно, но мы все перевернули кверху дном. Станции начали приносить прибыль, тогда я приобрел еще несколько, и, работая в области радиосвязи, я стал заниматься еще и кабельным телевидением. В те дни это было рискованным предприятием, но потом оказалось самым высокодоходным. Проблема в нехватке фильмов, поскольку передачи ведутся круглосуточно. Поэтому я веду переговоры. Если куплю такую известную студию, как «Сенчери-Лайон», частью сделки будет приобретение всех их старых фильмов, около двух тысяч. Для меня это самое ценное.

– Я уже слышала. Стоимость предположительно, более миллиарда долларов. Трудно представить, что у одного человека может быть столько денег.

– Это не мои деньги, Кей. Они принадлежат банку, который хочет дать мне кредит. Я плачу им проценты.

Она, словно салютуя, подняла стакан.

– Ну что ж, смотрю, вы неплохо преуспели в жизни, мистер Болтон.

– Почему у меня такое чувство, будто на тебя это не произвело особого впечатления?

Кей помедлила, прикидывая, стоит ли быть до конца откровенной?

– Когда мы в последний раз встречались, Джим… мне казалось, что ты стремился к чему-то еще, кроме бесконечного накопления богатства… и тогда мне это в тебе нравилось. А теперь… хотела бы я знать, так ли сильно ты изменился?

– А что тебя заставляет думать, будто я мог стать другим?

– У тебя чертовски много денег. Откуда взять время на что-то еще?

Джим, казалось, не знал, что ответить. Он просто потянулся через стол и накрыл ее руку своей. Его прикосновение ударило, словно электрическим током; вновь нахлынули чувства, испытанные тогда, давно, в номере чикагского отеля. Но почему Джим исчез, не сказав ни слова?

Кей осторожно высвободила руку.

– Ты не женат? – выпалила она. Джим покачал головой.

– Наверное, был слишком занят добыванием денег, чтобы искать ту женщину, которая полюбила бы меня, хотя бы и безответно.

Теперь в его голосе слышалось легкое раздражение. Кей пожалела о своей горячности.

– Прости, если тебя оскорбили мои слова.

– То, что ты сказала о богатстве? Нет, я не обиделся, Кей. Если мне немного не по себе, то лишь потому, что трудно слышать, как прощаешь другим те вещи, за которые критикуешь меня.

– Другим? – удивилась Кей. – О ком ты?

– Митч Кэрел.

– Митч…, – недоуменно пробормотала она, не понимая, при чем тут Митч.

– Если кто-то и любит деньги больше всего на свете, так это он, – съязвил Джим.

– Поверь, эту его черту я тоже не нахожу привлекательной.

– Это не помешало тебе завести с ним роман, не так ли? Или выдать ему сведения, стоившие мне той сделки с авиакомпанией!

Потрясенная обвинением, Кей откинулась на спинку стула, не в силах говорить.

– Я не жалуюсь, – продолжал Джим. – Авиакомпании, как оказалось, приносят гораздо меньше доходов, чем мои радиостанции и кабельное телевидение. Так что, возможно, ты и мистер Кэрел оказали мне благодеяние…

– Минутку! – взорвалась Кей. – Какой роман, какая информация?! Где, черт возьми, ты набрался всего этого?!

– Где же еще, Кей?

– Митч, – снова прошептала она.

– Когда он выхватил «Мид-Коаст» прямо у меня из-под носа, в тот уик-энд, когда мы встретились, я был совершенно сбит с толку, пойман врасплох. Но потом мне стало интересно, что заставило его так поспешно оформить сделку, поэтому позвонил ему и спросил прямо и откровенно. Я-то думал, что не проговорился о своих планах ни одному человеку.

– Но и я ни о чем не сказала, – возразила Кей. – И была очень осторожна.

– Значит, не совсем. Кэрел сказал мне, что вы очень близки и что, когда вы были вместе, ты его предупредила. Кэрел, несомненно, знал что-то, или не начал бы суетиться еще днем в воскресенье.

Воскресенье. Кей вспомнила, что встретилась с Митчем в воскресенье, единственный день, когда в клуб допускали женщин. Значит, Митч, попрощавшись с ней, немедленно принялся за дело.

– Все, что я рассказала ему, это как мы встретились в самолете и ты спас мне жизнь, и то, когда он спросил, кто тот мужчина, который поднимал трубку в номере отеля.

Джим отвел взгляд, задумчиво сузил глаза.

– Иисусе, – прошептал он себе, – ну и хитрый же сукин сын!

И снова обернулся к Кей.

– Должно быть, догадался, что я летел самолетом «Мид-Коаст» только потому, что хотел сам все проверить до того, как подписать договор.

– Но ты думал, я предала твое доверие…

– О Боже, Кей… Голос его прервался.

Немного помолчав, она объяснила:

– Митч лгал, если утверждал, что я когда-либо спала с ним.

Джим покачал головой и уставился в скатерть.

– Если честно, не могу вспомнить, говорил он это или нет. Может, я просто так решил, потому что… ну… словом… трудно было сохранить ясность мысли, после того, как я посчитал, что ты меня продала…

Оба замолчали, ошеломленные потерей того, что могло бы быть.

Подошедший официант поставил перед ними острый мексиканский салат из курицы, к которому никто не притронулся. И Джим, и Кей почему-то лишились аппетита.

Наконец Кей, опустив глаза, тихо сказала:

– Я так долго мучилась… все спрашивала себя… была так уверена, что между нами нечто гораздо более сильное…

Джим хрипло, сконфуженно пробормотал:

– Мне было так плохо, когда я думал, что ты помогла ему…

– Поэтому ты просто исчез!

Ярость в Кей разгоралась с каждой минутой все сильнее.

– Почему не позвонил вместо него мне? Дьявол с ними, с торпедами – полный вперед! – разве не так говорят моряки? Как ты мог так легко позволить потопить нас?

– Будучи офицером и джентльменом, – полунасмешливо объяснил Джим, – я посчитал, что дама уже занята.

Еще несколько мгновений гнев держал Кей как в тисках: на него, за дурацкое недоверие, на Митча – за обман, но потом спросила себя, справедливо ли осуждать только их? Ведь и ее можно легко обвинить за глупую гордость – она тоже сделала собственные выводы и все эти годы ждала, что Джим придет первым. И вот теперь он был здесь, и вместе с ним вернулись так долго дремавшие чувства. Кей поняла, что, только уняв ярость, можно все начать сначала.

– Разве бизнес не научил тебя тому, что быть джентльменом не всегда выгодно?

Джим улыбнулся, поняв, что Кей начала успокаиваться.

– Наверное, ты права. Но в данном случае – не бизнес.

– Тем не менее, я, возможно, не возражала бы против взятия под контроль…

– Я, скорее, за дружеское слияние.

Джим снова взял ее за руку, но на этот раз Кей не отстранилась.

– У тебя еще остался аппетит? Кей взглянула ему прямо в глаза.

– Да. Только не к еде.

Больше не нужно было тратить слов. Они уже потеряли столько времени!

Джим подписал счет и повел ее из обеденного зала через сад в отдельное бунгало, в котором остановился.

И как только они вошли с яркого солнца в прохладу и полутьму домика, Джим рывком обнял ее, но тут же оба вздрогнули от пронзительного телефонного звонка. Джим нехотя отстранился от Кей, подошел к письменному столу, схватил трубку, бросил пару отрывистых фраз.

– Да… да… прекрасно… Увидимся в Нью-Йорке. И нажал на рычаг.

– Один из моих адвокатов, – пояснил он Кей и, нажав кнопку, соединился с телефонисткой на коммутаторе отеля:

– Ни с кем меня не соединяйте, – резко бросил он и широко улыбнулся.

– Извини. Больше этого не повторится.

Еще один напряженный момент. Они смотрели друг на друга, пока сердца и умы в последний раз спорили, стоит ли отважиться на дальнейшее. Потом его губы завладели губами Кей. И в первое мгновение поцелуя она вновь прокляла Джима и себя за эти потерянные годы. И тут все сомнения, все мысли были сметены потоком ощущений.

Терзая друг друга поцелуями, они, спотыкаясь, побрели к спальне, оставляя за собой дорожку из наспех сброшенной одежды. Когда оба остались обнаженными, Джим поднял Кей, перенес через порог и, осторожно положив на постель, опустился рядом на колени, обожествляя ее тело страстными поцелуями. Кей, извиваясь от удовольствия, чувствовала его губы на шее, плечах, грудях, животе и бедрах, пока сильные руки гладили спину, обжигая, скользнули ниже, по гладкой нежной коже длинных ног, осторожно раздвинули их, и Джим наклонился, чтобы ощутить ее вкус…

Дыхание Кей участилось; острое наслаждение пронзило ее существо, посылая электрические разряды к кончикам ног. Кей застонала от наслаждения и, жадно задыхаясь, глотая воздух, с трудом нашла голос, чтобы сказать, как отчаянно жаждет почувствовать его в себе.

– Джим…, – прошептала она. – Джим… сейчас… иди ко мне… сейчас.

Джим чуть приподнялся, и Кей в это же мгновение ощутила, как он врезался в нее, в таинственные глубины женской плоти, принося никогда не испытанное ранее чувство законченности, завершенности… Да, Пол дарил ей удовлетворение, но экстаз? Никогда! Она обхватила руками Джима, прижала к себе и держалась за него изо всех сил, пока ритм их движений, все убыстряясь, не превратился в лихорадочно-любовный поединок, продолжавшийся бесконечно. И наконец оба приникли друг к другу в сокрушительном взрыве, соединившем их в одно целое.

– Никогда, – тихо сказала Кей, как только к ней вернулся голос, – такого со мной никогда не было.

– А я знал…, – ответил Джим, – с той минуты, как увидел тебя…

Пока они молча лежали рядом, Кей не переставала размышлять о горькой иронии судьбы – как могли благородство Джима и глупое недоразумение разлучить их на столько лет?! Что, если бы он взял ее, когда ей было всего семнадцать? Смогла бы она стать такой образованной, независимой, умудренной жизнью, как сейчас? Но чего же она добилась в жизни? Проводила эксперименты по изучению способов достичь сексуального удовлетворения. Вот оно, это самое удовлетворение, полученное без всякой необходимости в научных теориях. Все вопросы сводятся к одному ответу: самое важное – найти того единственного, с кем тебе по-настоящему хорошо. Жизнь такая великолепная комедия!

Однако доверие к Джиму было омрачено нерешительностью и колебаниями. Где-то в глубине души таился назойливый червячок сомнения. Но, каков бы ни был источник этих сомнений, Кей вскоре забыла обо всем, когда он сжал ее в объятиях, и желание разгорелось с новой силой.

Они любили друг друга почти весь день, и только когда солнце стало клониться к закату, и багровые лучи начали пробиваться сквозь щели в жалюзи, Джим поднялся.

– Нужно позвонить в несколько мест, прежде чем все разбегутся.

Он быстро принял душ, переоделся в чистые брюки и пуловер и вышел в соседнюю комнату. Кей слышала, как Джим набирает один номер за другим; голос его изменился, стал жестче, более резким. Он даже бесцеремонно выразил недовольство одним из служащих:

– Если не можете работать лучше, кто-нибудь другой может занять ваше место.

Только сейчас Кей поняла, что именно его богатство может их разлучить. Когда-то богатый человек превратил Локи в рабыню, считавшую, что женщина – это не что иное, как еще одна вещь, среди многих, которые можно купить за деньги. Кей пыталась спорить, убеждать себя, что Джим совсем не похож на Трейна, и просто абсурдно их сравнивать.

И все же, что делает бизнес более важным для мужчин, чем преподавание, исцеление людей или созидательная деятельность? Но, если она уже любит его, сможет ли поверить, что такая любовь выдержит испытания?

К тому времени как вернулся Джим, Кей уже успела принять душ и одеться.

– Что ты собираешься делать с «Сенчери-Лайон»? – спросила она, увидев Джима. – Покупаешь?

Джим искоса взглянул на нее.

– Если это все, о чем ты можешь спросить после сегодняшнего, значит, дела совсем плохи.

– Но именно ты покинул меня, чтобы заняться бизнесом.

– Ничья, – смущенно улыбаясь, признался он. – Не можешь объяснить, почему это тебя интересует?

– Сначала ответь. И не волнуйся, – добавила она. – Я не собираюсь передавать сведения твоим конкурентам.

– Эй, нечестно – это удар ниже пояса! Я и не подумал бы подозревать тебя!

– Прости.

Джим раскинул руки, Кей кинулась в его объятия, и они поцеловались. Почти мгновенно жар охватил обоих, но она оттолкнула Джима, требуя ответа на вопрос, желая развеять сомнения.

– Скажи, – настаивала она.

– Пожалуй, мне нравится эта идея, и я начну переговоры. Но почему это тебя так интересует?

– Кто-то из киношников сказал, что ты, возможно, не захочешь купить, если то, что увидел сегодня, тебе не понравится.

– Вряд ли я обрадовался бы, увидев, как деньги выбрасываются на ветер, – подтвердил Джим.

– Но они прикрыли съемки, чтобы угодить тебе и убедить, что управляют компанией совсем не так уж плохо.

Джим нерешительно кивнул. – Что тебя не устраивает, Кей?

– Я говорила тебе, Сильвия Тиер была когда-то моим другом, давно, еще в Чикаго, и я приехала на площадку в надежде возобновить знакомство.

– И не смогла, потому что ее там не было. А ты знаешь, что только из-за ее вечных опозданий съемки обошлись дороже на миллион долларов?!

– Знаю, – вздохнула Кей и секунду помедлила. Джим с пристальным любопытством глядел на нее.

– Просто хотела спросить, не можешь ли ты позволить продолжать съемки, хотя бы день-другой? Дай мне шанс найти Сильвию и попытаться вернуть ее.

Джим по-прежнему с любопытством оглядывал Кей.

– Немного странная просьба, если учесть, что вы пятнадцать лет не виделись. Для компании это может стать настоящим несчастьем.

– Сделай это не только ради Сильвии, – перебила Кей, – но и для меня. Мне просто нужно выяснить, прежде чем наши отношения зайдут дальше, что для тебя важнее – люди или доллары и центы.

Джим слегка нахмурился, потом отвернулся и, задумчиво вздохнув, вышел в гостиную. Кей последовала за ним и увидела, что Джим, подойдя к письменному столу, перебирает какие-то бумаги.

– Каждый час простоя съемочной бригады, – сообщил он, – обходится больше, чем в сорок тысяч долларов. У мисс Тиер весьма дорогостоящие капризы!

– Но ведь жизнь человека дороже, Джим. Если картина не выйдет, Сильвии, возможно, больше нигде не удастся получить работу.

Джим снова перелистал бумаги.

– Черт возьми, Кей, – бросил он, нервно вышагивая по комнате, – почему тебе обязательно нужно смешивать любовь и бизнес? У меня даже нет прав принимать подобные решения, во всяком случае пока сделка не совершена. И даже потом мне необходима лояльность администраторов – опытных людей, которые будут сомневаться в моих суждениях, если я сломлю их сопротивление, чтобы совершить из ряда вон выходящую глупость!

Но Кей не собиралась сдаваться:

– Конечно, ты еще не владелец, Джим, но, несомненно, имеешь достаточное влияние. И если Сильвия начнет прилично себя вести, ты совсем не будешь выглядеть глупцом, особенно когда картина выйдет и начнет приносить доход.

Джим продолжал бродить по комнате. Потом, схватив телефонную трубку, начал нажимать кнопки и заказал междугородние переговоры. Кто-то невидимый на другом конце линии ответил, и Джим объявил, что намеревается купить «Сенчери-Лайон».

– Но я пока не хочу, чтобы картину Сильвии Тиер закрывали.

Даже с другого конца комнаты Кей услышала, как собеседник Джима разразился протестующими воплями, но Джим перебил его громким властным голосом:

– Я покупаю компанию, последнее слово за мной! Повесив трубку, он взглянул на Кей.

– Один лишний день. Это все.

Но оказалось, Джим так и не увидит, удалось ли Кей чего-то добиться – завтра утром ему нужно лететь в Нью-Йорк получать банковские кредиты, и после двухдневных переговоров с адвокатами, подписав все документы, касающиеся приобретения студии, придется отправиться в Европу. Джим решил превратить кабельное телевидение в спутниковое, а его партнеры во Франции и Западной Германии нуждались в консультациях.

Кей вспоминала, как всего лишь несколько часов назад он клялся, что вечно будет рядом. Но Джим, словно прочитав ее мысли, сказал:

– Конечно, ты могла бы поехать со мной. Мне бы хотелось, чтобы ты была рядом.

– Но сначала нужно помочь Сильвии, – заупрямилась Кей.

Джим снова обнял ее.

– Так будет не всегда, дорогая. Теперь, когда я снова нашел тебя, сделаю все, чтобы мы могли быть вместе.

Он сказал, что пробудет за границей недели три, а потом вернется в Калифорнию.

– Еще одна студия? – спросила Кей.

– Нет. Я еду в Сан-Диего, а не в Голливуд. И не по делу, а ради забавы. Знаешь, что такое «Кубок Америки?»

Кей кивнула, подумав, как все-таки мало знает человека, с которым хотела провести остаток жизни.

– Яхта, которую я субсидирую, впервые выйдет в море из Сан-Диего через три недели. Приедешь туда?

Как бы Кей ни была увлечена Джимом Болтоном, ей приходилось выдерживать постоянные битвы с томительной боязнью все новых разочарований. Она не хотела опять метаться по свету, цепляясь за Джима, пока он живет полной, напряженной жизнью; ей хотелось найти дом, принадлежать кому-то, кто останется с ней.

Но ведь Джим пообещал, что все изменится. Может, в следующий раз…

– Я приеду, – сказала она.

Приехав на съемочную площадку, Кей обнаружила, что всякая деятельность там замерла. Осветительные вышки и краны пока еще стояли, но поблизости никого не было, а количество трейлеров и грузовиков, казалось, уменьшилось. Неужели они сворачиваются?! Ведь Джим поклялся, что все уладит. Но, может, его влияния недостаточно, чтобы убедить администрацию студии?

В небольшой группе людей, стоявших на краю площадки, Кей заметила Дэйва Лодера.

– Эй! – энергично окликнул он. – Вы вернулись? Передумали насчет свидания со мной? Кей улыбнулась и покачала головой. – Я решила, может, мисс Тиер уже приехала.

– Ну да. Она у себя в трейлере.

Дейв показал на длинный, похожий на автобус автофургон.

– Но вы все-таки прекратили съемки?

– Сильвия пришла слишком поздно, – объяснил Лодер. – К тому времени, как она заявилась, директор студии уже объявил о прекращении съемок. Выбросил Сильвию на улицу, а та была уверена, что они никогда этого не сделают. Впала в истерику и отправилась выплакаться. Хотя, представляете, чертовски интересно – минут десять тому назад из Калифорнии поступили новые указания. Там решили дать Сильвии еще один шанс.

Благослови его Боже, подумала Кей.

– Не понимаю, – ехидно хмыкнул Лодер, – что они хотят доказать. Для крошки Сильвии это лишний шанс все изгадить.

– А что, если вас ожидает большой сюрприз? – бросила Кей, не оборачиваясь, и поспешно зашагала к трейлеру Сильвии, современному, большому, с четырьмя окнами и дверью в центре, к которой вела складная металлическая лесенка. Кей постояла минутку, прежде чем тихо постучать. Никто не ответил. Кей нерешительно взялась за ручку замка. Заперто. Она постучала сильнее.

– Убирайся к черту! – раздалось из-за двери.

– Сильвия! Это я, Кей Уайлер.

Она решила, что бывшая подруга хотя бы из любопытства подойдет к двери. Но все было тихо.

– Не помнишь меня, Сил?

– Помню, конечно.

– Тогда открой дверь.

– Зачем?

Кей едва не расхохоталась.

– В память прошлого. Пятнадцать лет прошло, Сил. Ну же, открой, я хочу тебя видеть.

– Купи билет в кино.

– Я бы купила, – подумав, сказала Кей, – но, боюсь, теперь трудно будет найти картину с твоим участием – разве что попасть на повторный показ.

Наступила тишина. Дверь по-прежнему оставалась закрытой. Кей не знала, что делать – уйти или остаться.

Как можно помочь Сильвии, если та стала такой черствой?! Но Кей упрямо подняла кулак, не желая сдаваться.

Прежде чем костяшки пальцев успели соприкоснуться с металлом, дверь распахнулась, и выглянула Сильвия, одетая в черное шелковое кимоно. Огромные голубые глаза покраснели и распухли, светлые спутанные волосы в беспорядке разлетались по плечам. Она по-прежнему была похожа на пупса, но уже долгое время пролежавшего в углу чердака.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Эй, разве так встречают старых друзей? – весело ответила Кей, полная решимости не расстраиваться.

– Я здесь из-за тебя – потому что мы так много значили друг для друга когда-то. И, – добавила она, – потому что тебе нужен друг.

Сильвия с подозрением оглядела Кей, отвернулась от двери. Кей решила посчитать это приглашением войти и поднялась в трейлер. Внутри оказалось хорошо обставленная гостиная – большой диван, гримерный столик с подсветкой, пара мягких кресел, стойка с одеждой.

Сильвия отошла в дальний конец комнаты и резко развернулась, вызывающе уставившись на Кей.

– Черт побери, а чего ты, собственно, ожидала? Что брошусь к тебе на шею и стану восклицать, как рада нашей встрече?! Иисусе, неужели не понимаешь, как это больно? Больно возвращаться назад и думать о…

Сильвия покачала головой и вновь отвернулась. Кей подошла к ней.

– Мне тоже. Как жаль, что мы поссорились тогда и потеряли друг друга…

Но Сильвия с новыми силами набросилась на Кей.

– Дьявол, как раз меня не это волнует! Просто не желаю вспоминать о молодости, когда все было впереди, а не за спиной, когда жизнь была надеждой, ожиданием неведомого…

– Но еще ничего не потеряно, Сил. И надежда не умерла.

Сильвия кисло поморщилась:

– Я не могу этого сделать, Кей, – объявила она. – Вернись и скажи им, что я не могу!

– Кому сказать?

– Администрации студии. Они заплатили, чтобы ты пришла сюда и помогла перевоспитать меня, не так ли?

– Нет, – возразила Кей, пораженная столь очевидным бредом, – я гостила у друзей в Санта Фе и услыхала о съемках.

Сильвия недоверчиво хмыкнула:

– И тебе не платят за это? Честное слово?

– Ей-Богу!

Сильвия подошла к туалетному столику, отодвинула стопку сценариев и взяла открытую на середине толстую книгу. Кей увидела знакомую улыбку: книга Лоры и Пола о сексуальных взаимоотношениях людей.

– Ты проводила исследование для этой штуки, точно? Я видела по телеку, как ты объяснялась с Джимми Карсоном и…

Кей кивнула.

– Великий секс-эксперт, – съехидничала Сильвия. – Я знаю, почему ты здесь оказалась!

Кей покачала головой.

Сильвия небрежно швырнула книгу на диван.

– Видишь, я совсем не удивилась, когда ты постучала в мою дверь. Дэйв, ассистент режиссера, уже успел доложить, что ты шныряла в окрестностях и справлялась обо мне. Правда, я посчитала, что тебя наняли кем-то вроде консультанта, накинуть на меня узду. Черт, я все знаю о твоей работе, Кей. Эта проклятая книга валяется повсюду – сама купила ее, как только узнала, что вышла такая. Неужели считаешь, я не хочу… найти способа… удовлетворения?

Злой голос поднялся до истерического визга.

– Я знаю, что ставлю на карту все! Но не могу измениться.

– Можешь! – с силой вырвалось у Кей. – Я помогу тебе.

– С чего бы это?

– Больше делать нечего, – улыбнулась Кей.

И Сильвия тоже впервые улыбнулась. Потом подошла поближе, пристально вгляделась в лицо Кей.

– Иисусе, ты просто великолепна! Поверь, уж я бы не волновалась, если бы выглядела, как ты. Конечно, я старая кляча, мне тридцать семь, и дни мои сочтены.

В следующее мгновение она бросилась на шею Кей, обняла ее и истерически зарыдала.

– О Господи, Кей, все так плохо… Я никому не нужна…

Кей нежно прижала ее к себе.

– Я помогу, – повторила она.

Сильвия понемногу успокоилась и, подняв голову, вновь начала изучать лицо Кей.

– Ты по-прежнему девственница? – осведомилась она.

– Уже нет, – засмеялась Кей.

– Тогда, возможно, надежда и вправду еще не умерла.

 

ГЛАВА 33

Те несколько часов, когда Сильвия была уверена, что съемки прекращены, наполнили ее душу таким ужасом, которого она никогда не ведала раньше. Она знала: как только кинокомпания внесет ее в черный список, работы больше не видать. И это еще не все. Студия наверняка подаст в суд, требуя вернуть неустойку, уже выплаченный гонорар и все расходы, обвиняя ее в срыве съемок. И факты будет трудно опровергнуть. Много лет она беспечно нарушала все правила. И неважно, сколько бы раз ни предупреждали ее агенты и менеджеры, что возмездие не заставит себя ждать, неважно, сколько раз она твердила себе, что пора взяться за ум. Вся беда в том, что она ничего не могла поделать с собой. Сексуальный голод для нее был тем же, чем для других желание досыта наесться. Она охотилась за мужчинами так же походя, как обжора лезет в холодильник, ища, чего бы перекусить, или алкоголик опрокидывает стакан за стаканом. Это было ее единственным удовольствием, наградой за все перенесенные в молодости невзгоды, ее способ временно забыться, но, сколько бы мужчин у нее ни было, Сильвия все равно оставалась в одиночестве. Правда, она не обвиняла в этом никого, кроме себя. Зачем каждую ночь видеть одного и того же мужчину? Ей все время был нужен кто-то другой.

Год от году, однако, эта жажда становилась все более нестерпимой и неуправляемой. Сильвия изобретала любой предлог, чтобы ее оправдать. В конце концов, еще находились мужчины, желавшие заняться с ней любовью, да и у зрителей она пользовалась популярностью.

Но банкиры и администраторы, от которых зависела судьба Сильвии, терпеть ее не могли. Поэтому решили избавиться, или так, по крайней мере, казалось, пока ей не решили дать еще шанс. Всего один день. И пока Сильвия постоянно будет приходить на съемки вовремя и профессионально относиться к делу, она может работать, но при малейшей ошибке ее без сожалений выбросят на улицу. И карьере придет конец.

Ужас, который почувствовала Сильвия при мысли о том, что может все потерять, заставил ее, в конце концов, согласиться на предложение Кей. И хотя она злилась и всячески сопротивлялась, считая, что Кей наняли студийные боссы, стоило Сильвии увериться, что Кей искренне хотела помочь подруге, она мгновенно успокоилась.

– Только объясни, что делать, – попросила она, когда подруги наконец уселись на диван. – Скажи, и я все сделаю.

– Начнешь с того, что забудешь о сексе.

– Все, что угодно, кроме этого, – полусерьзно выпалила Сильвия.

– Послушай, в этом вся твоя проблема, – объяснила Кей. – Тревожный симптом. Собственно говоря, нет ничего плохого в том, что человек любит секс. Но то, что делаешь ты, Сил, не имеет ничего общего с твоим отношением к сексу, это просто способ выразить, как ты относишься к себе. Уважай ты себя, считай, что мужчины могут любить тебя – ни за что не стала бы повторять раз за разом эту шаблонную схему.

– «Схема» – уж очень ученое понятие для такой простой вещи. Почему бы просто не сказать «трахаться?»

– О, это гораздо сложнее; то, что ты делаешь каждый раз, по-моему, попросту поиски чего-то недостающего в душе. Ожидаешь, что эти мужчины вернут тебе целостность, и снова и снова надеешься найти истинную любовь.

– Господи, Кей, видела бы ты некоторых из тех мужиков, что я подбирала, тебе и в голову бы не пришло такое!

– Ошибаешься, – объявила Кей, намеренно игнорируя легкомысленный тон Сильвии. – Ты ищешь любви, но одновременно пытаешься убедить себя, что тебя обязательно постигнет разочарование, поэтому не стоит и стараться. Мечешься от мужчины к мужчине, не брезгуешь самыми мерзкими типами, это дает тебе шанс одновременно и надеяться, и терпеть неудачу.

– Ох, Кей, как тебе такое в голову приходит?!

– Ты не первая, у которой подобные проблемы. И поверь, выход легко можно найти. Если поверишь, что достойна любви, значит, дашь кому-то возможность полюбить себя, остаться с тобой. А до той поры придется держать себя в железной узде.

Последующие пять дней Кей оставалась с Сильвией, оберегая ее, даря моральную поддержку, пока съемочная группа перебиралась с места на место в окрестностях Санта Фе. Кей объяснила ситуацию Элен и Майку и, забрав вещи из их дома, переехала в отель Сильвии; она обедала с подругой, не отходила от нее во время перерывов.

– Почему ты все это делаешь для меня? – спросила как-то Сильвия.

– Я часто думала о прошлом и о том, как не смогла помочь тебе тогда. Но я ничего не знала, а у тебя просто не хватало воли. Теперь, когда мы обе можем сделать что-то, я не желаю упустить такую возможность.

Однако Сильвия не угомонилась. Наконец Кей, потеряв терпение, закончила разговор, сказав:

– Потому что мы друзья.

Однако программа, разработанная Кей для Сильвии, включала в себя не только воздержание от секса. Кей советовала также медитировать два-три раза в день по нескольку минут и научила Сильвию, как это делать. Сильвия, потеряв всякую чувствительность после многих лет грубого обращения, призналась Кей, что теперь не способна получить удовлетворение. Кей пообещала, что медитация поможет слить воедино ум, душу и тело.

Сочетание ужаса, пережитого Сильвией, и строгого режима, введенного Кей, дало немедленные результаты. Каждое утро она первой появлялась на площадке: роль выучена, ни одной жалобы на утомительные дубли, что особенно ценилось в подобных обстоятельствах. Сюжет фильма был довольно замысловатым: танцовщица в Лас-Вегасе срывает банк в казино, играя по системе, подсказанной застенчивым ученым-специалистом по компьютерам; за парочкой по всей стране гоняются различные игроки, гангстеры и агенты ФБР, пытающиеся выкрасть деньги или систему. В последней сцене Сильвии приходилось взбираться на высокий колючий кактус, чтобы скрыться от гангстеров. Реквизиторы срезали почти все шипы, но поскольку в комедийной сцене требовалось, чтобы героиня впопыхах села прямо на колючки, часть все-таки осталась. Сильвия вся исцарапалась, из ранок сочилась кровь, но режиссер, потребовавший сделать несколько дублей, не услышал ни слова протеста. Когда съемки закончились, съемочная бригада устроила Сильвии овацию.

– Ну как? – гордо спросила Сильвия, шествуя мимо смеющихся, хлопающих в ладоши людей. – Я неожиданно сделалась всеобщей любимицей.

– Если бы ты не сделала все возможное, чтобы оставить их без работы, они бы с самого начала тебя любили. Дело в том, Сильвия, что тебя очень легко полюбить.

– Ну да, конечно, возможность перехватить деньжат и теплое местечко, куда можно сунуть свои причиндалы! – Немного помолчав, Сильвия объявила:

– Ну что ж, может, я сегодня и ублажу кого-нибудь. Не считаешь, что одна ночь из пяти…

– Ты возвращаешься на студию и работаешь еще шесть недель, – перебила Кей. – Не позволю потерять все, чего ты уже достигла.

– Но я, черт побери, не могу больше, завелась как не знаю что! Мне нужен мужчина!

Сильвия театрально закатила глаза, но Кей уловила за игрой нотки искреннего отчаяния.

Сильвия жаловалась и ныла почти каждую ночь, но Кей была неумолима. Сильвия сама могла доставить себе то сексуальное удовлетворение, которого искала, нужно только знать необходимые приемы.

– Ради Бога, – стонала Сильвия, – в конце концов, палец вовсе не то же самое!

– Верно, но если ты научишься быть чуть поласковее к себе, тогда поймешь, чего желать от парня, чтобы быть счастливой.

Кей объяснила, что умение сознавать собственные потребности, обнаружить, чем можно наслаждаться больше всего и сколько времени требуется, чтобы достичь оргазма, поможет достичь удовлетворения.

Когда Сильвия поймет, как доставлять себе наслаждение, она начнет его ожидать и сможет получать его от мужчины.

После окончания натурных съемок подруги возвращались в отель в лимузине.

– Тебе понравится в моем пляжном домике, Кей. Это…

– Полегче, – перебила Кей. – Я остаюсь здесь. За все это время я едва успела поговорить с Элси, познакомиться с крестницей и…

Огромные голубые глаза Сильвии панически заметались.

– Господи, Кей, я никогда не смогу справиться без тебя…

– Но, Сил, мне же нужно зарабатывать на жизнь!

– Ради всего святого, деньги не проблема!

– Но я не могу позволить тебе платить за дружбу!

– И вместо этого собираешься бросить меня? Черт, детка, если меня вышибут, я потеряю все, а без тебя меня как пить дать вышибут. Не будь тебя, я не протянула бы и этих пяти дней, а если нас будет разделять тысяча миль, мне конец!

Благодарность Сильвии была тем более искренней, что она не знала всей правды. Кей ни словом не обмолвилась о том, что картина была спасена, только когда она уговорила Джима Болтона вмешаться. Поскольку задача заключалась в том, чтобы восстановить в Сильвии утраченное чувство собственного достоинства, ничто не должно было поколебать уверенности в том, что администрация студии просто решила дать ей еще шанс.

– Пожалуйста, Кей, умоляю, – зарыдала Сильвия. – Я буду платить – и не спорь! Это ведь твоя работа, не так ли? Ремонт сексуальной машинки, верно ведь?

– Я никогда не думала об этом в таких выражениях, – засмеялась Кей, – но, видимо, тут ты права.

Однако Кей не могла не сознавать, что без ее постоянной поддержки падение Сильвии неизбежно. Но ведь она обещала Джиму через три месяца встретить его в Сан-Диего!

Пришлось пообещать Элси в скором времени приехать еще раз. Кей той же ночью уехала с Сильвией в Лос-Анджелес. Несмотря на все протесты и отказы брать деньги, Сильвия настаивала, и Кей в конце концов согласилась принять любую сумму, назначенную самой Сильвией.

Сильвия жила в Малибу в современном пляжном доме из белого бетона, стекла и хрома, выстроенного на обрывистом берегу, прямо над Тихим океаном. Не успев войти, Кей сразу поняла, что приехала не зря. У двери подруг встретил привлекательный молодой человек в белой тунике, который поздоровался по-испански и тут же взял чемоданы. Сильвия представила его как Панчо, слугу-мексиканца. Против этого красавца со смуглой кожей кофейного цвета, густо-черными волосами и прекрасными темными глазами не могла устоять ни одна женщина. Хотя в присутствии Кей он был вежлив и почтителен, как подобает слуге, та почти физически ощутила, как атмосфера, окружающая его и Сильвию, буквально заряжена электричеством.

– Немедленно уволь его, – заявила Кей, когда Сильвия повела ее на плоскую крышу, чтобы показать оттуда вид на океан.

– О нет! – завопила Сильвия. – Он настоящее сокровище! Белье у него всегда белоснежное! А гладит?! А уж ласкает…

– Сегодня же заплати ему за две недели вперед, – перебила Кей, – иначе ничего не выйдет. Хочешь вылечиться или нет?

Сильвия глубоко вздохнула и на несколько минут исчезла в глубине дома.

– Надеюсь, теперь ты счастлива, – мрачно объявила она, вернувшись. – Угрызения совести обошлись мне в пять штук зеленых!

– Сама сказала, если твоя карьера будет спасена, денег будет сколько угодно!

Через неделю Сильвия прекратила постоянные жалобы на строгость установленного Кей режима и начала распространяться насчет того, насколько лучше себя чувствует. По вечерам после съемок она не вышагивала взад и вперед по комнате, словно тигр в клетке. Теперь Сильвию не приходилось уговаривать совершать длинные ежедневные прогулки по пляжу, предписанные Кей вместо зарядки. Она ела простую здоровую пищу, отказалась от спиртного и рано ложилась спать.

– По-моему, я поняла, – сказала Сильвия как-то вечером, когда обе бежали трусцой по песчаному берегу.

– Секс – один из видов гимнастики, и если тратить энергию на что-то другое, по нему не очень-то скучаешь.

– Ты слишком упрощаешь, – засмеялась Кей, – и не вспоминаешь о сексе потому, что почувствовала себя лучше и больше увлекаешься работой.

И это было самой большой переменой в Сильвии. Она вновь обнаружила, какое наслаждение может доставить работа, – а ведь именно так и было в начале ее карьеры в кино. Сильвия больше не жаловалась на безжалостных режиссеров, недружелюбных членов съемочной бригады, некомпетентных продюсеров, – теперь, когда кинозвезда вела себя вполне профессионально, все были только рады помочь и делали для нее все возможное.

Первые несколько дней после приезда в Калифорнию Кей ездила на студию вместе с Сильвией и наблюдала за ее работой, точно так, как в Нью-Мексико. Но съемки – процесс утомительный, быстро надоедающий посторонним, и, убедившись, что Сильвия вошла в ритм работы, Кей, оставшаяся в одиночестве, не находила себе места. Она отправилась в музей Гетти, ездила в долгие автомобильные прогулки, как-то добралась даже до Родео-Драйв, но ничего не помогало. Становилось все тоскливее сидеть, ничего не делая, и ждать приезда Джима. Именно такое будущее ее ожидает, если немедленно не найти себе работу.

За время их разлуки Джим звонил несколько раз. Когда он говорил, что любит ее и хочет провести с ней остаток жизни, Кей умирала от желания быть с ним всегда. Но разговор рано или поздно подходил к концу, и каждый раз Джим звонил из разных мест. Кей представляла, какое будущее им предстоит – Джим будет метаться по свету, продолжая расширять границы своей империи, месяцами оставляя Кей одну, тосковать и ждать звонков. Особенно ее потрясло, когда Джим позвонил из Европы и сказал, что вынужден на неделю отложить свидание в Сан-Диего, потому что должен лететь в Австралию, заверить сделку, позволяющую расширить сеть спутникового телевидения.

Задержка только еще больше укрепила решимость Кей подумать о собственной карьере, устроить свою жизнь. Как только съемки фильма закончатся, она вернется в Санта Фе и займется преподаванием.

Но к концу второй недели ее осенила новая мысль. Все началось во время традиционных занятий бегом. Каждый раз подруги забирались все дальше и дальше и на этот раз пробежали почти три мили, миновав ряд пляжных домиков, которых раньше не видели. Сильвия, как обычно, объясняла, кому из знаменитостей они принадлежали, и рассказывала последние сплетни об очередном владельце.

На этот раз им оказался актер, снявшийся в боевике, имевшем огромный успех у зрителей.

– Несколько лет назад, как раз после того как его бросила четвертая жена, мы начали встречаться, – небрежно бросила Сильвия. – Никуда не годен в постели. Не стоит у него, что поделаешь! Ничего не мог тогда, и, скорее всего, сейчас тоже. Что мои проблемы по сравнению с его?! Если у него и выходит что-то, так только со шлюхами. Нанимает их дюжинами, заставляет ложиться в кружок и мочится на них!

Наконец, когда они остановились, чтобы перевести дыхание, Сильвия сказала:

– Ты себе не представляешь, Кей, как много здесь таких несчастных. Если бы ты захотела им помочь, в работе недостатка не будет, уж поверь!

Кей полночи думала об этом. Если подходить к делу не из дружеских побуждений, как с Сильвией, а чисто профессионально, получит ли она те же результаты? Размышляя о том, возможно ли открыть здесь психотерапевтический кабинет и попытаться лечить людей с извращенными сексуальными наклонностями, Кей поняла, что желание добиться успеха всегда возникает из чего-то более глубокого и более мощного, чем обыкновенное стремление хорошо выполнять свои обязанности. Что ни говори, до сих пор любая дорога, выбираемая ею в жизни, каким-то образом была связана с мучительной потребностью понять причины навязчивой мании, уничтожавшей мать, простить себя зато, что не знала, как спасти ее, и убедиться, что сама не станет жертвой разрушительных сил. Поэтому в основе ее работы всегда будут лежать преданность делу и энергия, приносящие пользу другим.

На следующий день Кей позвонила агенту по продаже недвижимости и сказала, что ищет офис, подходящий для психотерапевтического кабинета. Ей показали просторные помещения в сверкающих хромом и никелем современных зданиях, с арендной платой от пяти до двадцати тысяч в месяц.

– Мне это не по карману – объяснила Кей агенту, элегантной женщине лет сорока пяти.

– Вы психолог, – заметила агент. – Неужели ожидаете, что люди будут прислушиваться к советам, если не убедятся с первого же взгляда на ваш офис, что у вас огромная практика?

– Думаю, мне скорее придется полагаться на результаты лечения, – сухо ответила Кей.

Пришлось прибегнуть к помощи объявлений, и через два дня Кей сняла одну комнату на втором этаже уже не нового здания на бульваре Сансет. Ее позабавило, что офис как две капли воды походил на бюро частных детективов в старых фильмах.

Кей согласилась отдать деньги сразу за три месяца плюс залог.

– Из тех денег, что ты мне заплатишь, – сообщила она Сильвии, – я отложу на аренду, а остальное будем считать, что взяла у тебя взаймы.

Сильвия выписала чек.

– Никаких взаймы! – предупредила она.

Кей ошеломленно уставилась на листок бумаги. Двадцать тысяч долларов.

– Это уж слишком! – воскликнула она, собираясь разорвать чек.

– Постой! – резко сказала Сильвия. – Лучше скажи: сколько ты собираешься брать с пациентов?

– Семьдесят пять долларов в час – обычный гонорар.

– А ты возишься со мной уже две недели, день и ночь – это больше двенадцати тысяч в неделю! Я уже тебе задолжала, и кроме того, сколько времени еще понадобится, пока окончательно приду в себя! Поэтому бери деньги и без возражений!

Кей не стала спорить. Позже она все отдаст, но пока нужно было обставить офис, нанять квартиру, взять напрокат машину и как-то прожить первые несколько месяцев. Вряд ли пациенты с самого начала будут выстраиваться к ней в очередь. Сильвия сказала, правда, что всем на студии расскажет о своем «возвращении из мертвых», как она это называла, и все благодаря советам Кей Уайлер. Но какой человек легко признается в таких деликатных вещах, как проблемы с сексом, особенно знаменитости, как огня боявшиеся разоблачения?! Кей понимала, что успех придет нескоро. Несколько дней перед встречей с Джимом она провела, обставляя новый офис, – купила мебель, ковровое покрытие, жалюзи, выбрала, в какой цвет окрасить стены, велела установить книжные полки и телефон, заказала визитные карточки и табличку на дверь.

Когда все было готово, Кей уселась в своем красиво меблированном офисе, размышляя над тем, откуда взять пациентов.

Джим пообещал Кей, что, когда приедет в Сан-Диего, они все время будут проводить вместе, за исключением нескольких часов в день, когда он будет готовить яхту к гонкам на Кубок Америки. Они собирались встретиться в последнюю пятницу апреля на верфи, где строилась яхта.

В пятницу утром Кей отправилась в трехчасовую поездку вдоль побережья и, сверяясь с картой, добралась до Шелтер-Айленд, искусственно насыпанного острова-курорта в середине залива Сан-Диего, по берегам которого выстроились катеростроительные заводы, пристани для яхт и отели.

Судостроительное предприятие «Викинг Боат компани» занимало небольшой полуостров, с выходом на Тихий океан. Добравшись туда, Кей сразу заметила изящную гоночную яхту, пришвартованную в конце длинного пирса за зданиями завода. На палубе копошилось несколько человек, но Джима среди них не было.

Она оставила машину на большой пустой автостоянке и направилась к доку. Только теперь Кей заметила название, нарисованное большими красными буквами на борту яхты: «Рилайебл».

Кей мгновенно вспомнила рассказанную Митчем историю об отце Джима, мошеннике, выпускавшем бракованные артиллерийские снаряды, унесшие жизни многих американцев. Название этой компании было «Рилайебл Инкорпорейтид».

Мужчины на палубе, молодые, загоревшие дочерна под апрельским солнышком, как по команде, бросили работу и уставились на Кей. Хотя она, собираясь выйти в море, оделась просто, в джинсы и свободный свитер крупной вязки, все же была сегодня еще красивее обычного – кожа цвета меди, слегка потемневшая за последние недели под жаркими лучами, резко контрастировала с сиянием бирюзовых глаз.

– Мистер Болтон приехал? – спросила Кей.

– Пока нет, мисс, – отозвался один из мужчин, обнаженный, как и остальные, до пояса – бугры мускул перекатывались под блестящей от пота кожей.

– Нам сказали, что он сегодня приезжает, но мы не впервые такое слышим, только он еще не показывался.

– Мы должны были встретиться здесь.

– Если вы назначили ему свидание, бьюсь об заклад, он скоро будет. Хотите пока подняться на борт и посмотреть яхту?

– Нет, спасибо, – отказалась Кей, посчитав, что Джим сам захочет показать ей свою драгоценную игрушку. Кроме того, ей хотелось немного прогуляться, поглядеть город.

Но не успела она сделать и шага, как послышался громкий рокот вертолетных винтов, и Кей, подняв глаза, заметила огромную машину, медленно опускавшуюся на большое открытое пространство на другом конце пирса. Открылась дверца, выдвинулась лесенка, и по ступенькам спустился Джим. Он махнул ей рукой и помчался навстречу. Какие бы сомнения ни мучили Кей с того дня, когда они расстались, все смыло волной радости встречи. Она бросилась ему на шею, и оба замерли в страстном поцелуе, от которого опомнились, только услышав с палубы доброжелательные вопли и свистки мужчин.

Джим повел Кей на яхту и познакомил со всеми – большинство мужчин оказались не просто рабочими завода, а членами судовой команды.

– Давайте-ка возьмем ее на прогулку, – предложил Джим после того, как все освоились друг с другом.

Через десять минут яхта уже шла под парусом в открытый океан, разрезая воды залива Сан-Диего. Джим отвел Кей местечко в углу кокпита недалеко от штурвала, поближе к борту, и велел не двигаться. Команда рассыпалась по палубе, с давно отработанной согласованностью поднимая и опуская множество различных парусов, в зависимости от изменения направления ветра, и выполняя все требующие мгновенной реакции маневры, необходимые для получения максимальной скорости во время гонки. Только теперь, наблюдая Джима за штурвалом, отрывисто выкрикивавшего команды, она поняла, что делало его истинным командиром – именно люди такого типа могут создать финансовую империю.

Когда наконец яхта вырвалась на безбрежную водную гладь и полетела вперед, резко кренясь на бок, у Джима наконец нашлось время рассказать о гонках на Кубок Америки. На последних гонках, в 1983 году, победителями вышли австралийцы, закончив длинную полосу удач американских гонщиков. И теперь строилось несколько яхт, из которой только одной выпала честь представлять Америку в борьбе за Кубок этого года:

– У меня серьезные соперники, – признался Джим, – но я надеюсь быть именно тем парнем, который вернет Кубок в страну.

Он стоял у штурвала: волосы разлетались от ветра, нос и щеки чуть поблескивают от высохших брызг морской воды, и Кей подумала, что никогда не видела более привлекательного мужчины. Но был ли он пиратом или крестоносцем? Построить и финансировать подобную яхту, по его же словам, стоит тридцать миллионов, которые Джим должен выложить из собственного кармана. Как можно быть уверенным в человеке, который выбрасывает деньги подобным образом?

Кроме того, может, с ее стороны и мелочно так думать, но он пролетел полмира не только для того, чтобы увидеться с ней, но и провести испытания яхты.

Когда они причалили, Джим повел Кей к вертолету, они взлетели, оставив завод далеко внизу, и вскоре оказались над огромным живописным белым деревянным зданием с башенками на крыше, протянувшимся вдоль побережья океана. Вертолет опустился на большое поле, расчищенное, очевидно, в ожидании их приземления. Джим сказал, что они добрались до отеля «Дель Коронадо» и что в 1888 году, когда он был построен, считался лучшим в мире, оборудованным лифтами и электрическим освещением.

– Сам Томас Эдисон руководил работами по проводке электричества, – объяснил Джим, пока они, обнявшись, шли к входу. – Не мог придумать лучшего места для свидания, потому что хочу, чтобы наше электричество… горело так же долго.

Кей засмеялась и еще крепче сжала его плечи.

– Я не знала, что мы сразу отправимся в отель, и оставила чемодан с вещами в машине.

– Попрошу кого-нибудь из команды привезти его. У входа он остановился и притянул ее к себе.

– Но, думаю, одежда нам не скоро понадобится.

И хотя Кей понимала, что это всего-навсего лишь шутка, она вновь почувствовала знакомый толчок страха, боязнь повторить судьбу матери, ставшей игрушкой богатого развратника.

Однако сомнения были почти мгновенно забыты, как только они вошли в отель. Страстное нетерпение отдаться пиршеству чувств охватило обоих, и не успели они оказаться в роскошном номере, выходящем окнами на океан, желание, мучившее влюбленных последние несколько недель, вырвалось наружу, грозя захлестнуть бурными волнами. И снова, когда Кей льнула к стройному мускулистому телу, все глубже втягивая его в себя, слизывая океанскую соль, тонкой пудрой покрывшую шею, наслаждение, испытываемое в эту минуту, превосходило все, что она знала с другими мужчинами. Они быстро достигли одновременного сокрушительного взрыва страсти, и прошло совсем немного времени, прежде чем пламя разгорелось снова, но теперь они не спешили, противясь завершению, чтобы продлить экстаз. Наконец она оседлала его и забилась в экстатическом ритме, а он целовал ее, сосал груди и, задыхаясь, шептал ее имя, пока оба не погрузились в ничем не замутненное блаженство, еще более острое, чем в первый раз.

Никто не хотел покидать номер. Джим заказал шампанское, и они долго лежали в постели, рассказывая друг другу о том, что случилось за время разлуки. Кей хотела слышать о людях, с которыми Джим встречался по делам. Оказалось, что его принимали премьер-министры Германии и Австрии. И Кей была поражена умением Джима предвидеть выгоду – ведь он одним из первых решил вложить средства в глобальное спутниковое телевидение.

– Технология достаточно надежна, – объяснил Джим, – и теперь мы можем объединить весь мир. Как только из любой точки света можно будет увидеть по телевизору другие страны, все границы рухнут. Мы выучим языки друг друга, станем более терпимы к чужим обычаям.

Но Кей была разочарована тем, как воспринял Джим ее новости.

– Ты сняла офис? – удивился он, приподнявшись на локте, чтобы взглянуть на Кей. – Собираешься начать свое дело?

– Ну не совсем так… Это профессия. Я могу помогать людям своим опытом.

– Уверен, что можешь. Но почему начинать сейчас… здесь?

– По-моему, это самое подходящее место для того, что я хочу делать.

Джим подвинулся, обнял ее, прижался обнаженным телом.

– Кей, я хочу, чтобы мы были вместе. Неужели не желаешь того же?

– Наверное, да, – искренне ответила Кей, обводя пальцем его лицо. – Но на определенных условиях. Назови это старомодным, но, если мы собираемся быть вместе, я хочу быть уверена на сто процентов.

Джим резко отстранился, внимательно оглядывая Кей.

– Не могу предложить тебе больше того, что уже предложил. Я хочу жениться на тебе.

Хотя Кей была глубоко тронута, она все же не могла скрыть сомнения.

– Но после свадьбы! Готов ли ты быть со мной? Джим недоумевающе поморщился, и Кей поспешно продолжала:

– Какое это замужество, если придется проводить большую часть времени, ожидая, пока ты явишься с какого-нибудь очередного уголка света.

– Но так не всегда будет.

– Я никогда бы не увидела тебя снова после той, первой встречи, если бы ты не путешествовал по всему миру в поисках очередной компании, которую можно купить.

Лицо Джима чуть расслабилось.

– Но нам не нужно разлучаться. Ты повсюду будешь ездить со мной.

– По твоим делам, – подчеркнула Кей. – И что я буду делать? Джим, я не желаю быть украшением, сидеть в гостиничных номерах или обходить модные магазины всех стран мира, пока ты озабочен очередной сделкой. Хочу жить своей жизнью. Не могу… дожидаться, пока ты найдешь для меня время.

Джим, словно все поняв, кивнул, но по-прежнему был глубоко озабочен. Поднявшись, он сел на край кровати.

– Но как же все это решить? Я ничего не сумею сделать, сидя на одном месте. Мой бизнес – спутниковая связь, Кей, а это значит, что я должен соединять людей и различные страны – чертовки важная работа! Думаю, мы все-таки сумеем скрепить этот мир воедино. Но я должен проложить дорогу для этих коммуникаций, путешествовать, встречаться с людьми, иначе не смогу расширить свое дело.

Кей глядела на его сильную спину, бугры мышц, едва заметные в приглушенном свете, проникавшем сквозь прозрачные занавески. Так хотелось протянуть руки, обнять Джима, но Кей горела желанием выяснить все до конца.

– Почему тебе нужно все больше и больше?! Разве ты уже недостаточно имеешь? Радиостанции, кабельное телевидение. Неужели требуется еще и киностудия, и поездки по всему свету, чтобы создать спутниковое телевидение? Тебе не хватает денег?

– Дело не в деньгах, Кей…

– Тогда в чем? Что тебя подстегивает?

Джим ответил не сразу. Он встал, покачивая головой, надел брюки и прошагал через комнату к окну.

– Я сам не вполне уверен, – вздохнул он, отодвигая штору, чтобы взглянуть на океан.

Наступило долгое молчание.

– По-моему, я поняла, – сказала наконец Кей. Джим обернулся.

– Ты все время стараешься доказать, что ни в коем случае не можешь повторить судьбу отца?

– Какое отношение имеет к этому отец?! Я работаю не только на себя, сама знаешь… У меня обязательства перед акционерами.

– Конечно, отчасти это верно. Ты чувствуешь себя в долгу перед ними из-за того, что твой отец обманывал людей. Он сидел в тюрьме, но ты по-прежнему пытаешься вернуть этот самый долг обществу, вместе с потерянной честью, даже участвовать в битве за свою страну, растрачивать себя и свои деньги, лишь бы отдать то, что… взял твой отец. Это чувствуется во всем, что ты делаешь…

– Откуда ты всего этого набралась?

– Поняла, когда увидела название яхты.

– «Рилайебл»? Хорошее название…

– Особенно для компании, производившей ненадежные артиллерийские снаряды.

Джим молча уставился на нее. Потом рассеянно потер лоб.

– Иисусе. Ты знаешь, я никогда не думал об этом. И, улыбнувшись, добавил:

– Все равно, чертовски хорошее имя для яхты. Он снова подошел к постели и сел.

– Послушай, дорогая, как бы ты ни пыталась анализировать мои поступки, ситуации это не изменит. Кажется, Фрейд сказал, что хорошая сигара может быть фаллическим символом, но все равно остается сигарой.

Из нас психолог ты, поэтому, возможно, говоришь правду. Но что бы ни являлось причиной моего честолюбия, оно не изменит значения того, что я делаю. И не остановлюсь на полпути, по крайней мере, сейчас. Кажется, легче попросить тебя не начинать ничего нового – во всяком случае пока.

Кей выскользнула из-под простыни и начала одеваться.

– Еще легче вообще ни о чем не просить друг друга, – бросила она через плечо.

Джим ошеломленно уставился на нее.

– Ты уходишь?! Кей…

– Сейчас, кажется, у меня нет выбора. Мои психологические прогнозы не начались с тебя, Джим. Помнишь как мы встретились? Я разыскивала человека, который сказал, что любит мою мать, женился на ней, а потом бросил. И я убегала от того, чем она стала, от того, что убило ее… от боязни стать женщиной, не имеющей ни собственной жизни, ни своей личности, существующей только ради тех мгновений, когда богатый человек пожелает ее. Я не могу принять твое лестное предложение – не стоит и… пытаться…

– Иисусе! – взорвался Джим, – ты не считаешь, что между нами все-таки нечто большее, чем…

Кей взглянула на смятую постель.

– Я никогда ни с кем не чувствовала того, что испытываю с тобой, – кивнула она, подняв глаза. – Но если все сводится к тому, что происходит между этими простынями, то для меня этого недостаточно.

Джим подошел к кровати, сжал ее плечи.

– Ну что ж, конечно, ты проводишь много времени, изучая секс под микроскопом, но не можешь ощутить волшебство, происходящее каждый раз, когда любовь настоящая. Таких, как мы, больше нет, Кей, и ты ни с кем не сможешь найти того, что со мной.

– Я не ищу никого другого, – покачала головой Кей, – но и с тобой не смогу быть до тех пор, пока не захочешь моей компании больше, чем купить очередную компанию.

Джим знал, что бесполезно пытаться остановить ее сейчас, и молча наблюдал, как она идет к выходу и открывает двери.

– Я люблю тебя, Кей.

– Я тоже тебя люблю, – ответила она. Но ни один, прежде чем ушла Кей, не попытался пойти на компромисс.

 

ГЛАВА 34

Мужчина в рыжевато-коричневом пиджаке помедлил на пороге офиса Кей и оглядел крохотную приемную. Был конец рабочего дня, и секретарь на полставки ушла несколько часов назад.

– Это ваша сцена? – спросил он.

– Совершенно верно, – весело объявила Кей, вспомнив, однако, предупреждение агента о том, что некоторые люди посчитают, будто она не сумеет им помочь, если не может позволить себе более приличного офиса.

Мужчина что-то неодобрительно проворчал, прежде чем войти в комнату. Кей обставила офис очень просто: несколько удобных кресел, журнальный столик, широкий диван – не такой, на который психоаналитики обычно предлагают пациентам откинуться во время сеанса, но достаточно длинный, чтобы растянуться во весь рост.

Мужчина сел на одно из кресел. Кей внимательно оглядела посетителя. Стройный, с подстриженными ежиком седыми волосами, обветренной загорелой кожей – по всему видать, что долго жил в Калифорнии. И хотя мужчине было уже лет сорок пять, фигура по-прежнему спортивная и подтянутая.

Кей села в другое кресло.

– Я думала, вы собирались привести жену, мистер Марден.

– Она ни за что не согласится, – резко бросил он. – Сказала, что все это, прощу прощения, бред собачий.

– Судя по тому, что вы сказали по телефону, я не смогу помочь, пока не увижу вас обоих вместе.

– Ну да, да, знаю, – раздраженно пробурчал он. Джоел Марден был телевизионным продюсером и за последние годы сколотил состояние, поставляя телекомпаниям комедийные и драматические сериалы, пользующиеся неизменным успехом. Несколько дней назад, обедая в студийной столовой с другом, он долго пил и жаловался на личную жизнь, пока тот не дал ему адрес Кей, пообещав, что она ему поможет – приятель оказался продюсером последнего фильма Сильвии. Марден решил, что стоит попытаться. Позвонив Кей, он объяснил, что женат уже семнадцать лет, но они с женой разлюбили друг друга, давно уже не спят вместе, и сейчас у него связь с молодой женщиной, актрисой, звездой телефильмов, и секс с этой девушкой, по его словам, «нечто невероятное». Марден собирался подать на развод и жениться вторично.

– Не совсем понимаю, какой помощи вы, в таком случае, ждете от меня, – удивилась Кей. – По-моему, вам скорее нужен адвокат, чем сексопатолог.

– Я уже говорил со своим адвокатом. И он сказал, что обойти закон о совместном владении собственностью невозможно – придется делить пополам все нажитое за то время, что мы были женаты. Это, мисс Уайлер, означает, что, если я собираюсь получить развод, придется расстаться с тридцатью миллионами баксов. Конечно, согласен, за подобные развлечения нужно платить, и немало. Но тридцать миллионов?! Прежде чем отважиться на такое, я решил, что, может, есть способ вернуться к старому. Когда-то нам было так здорово вместе! Не знаю, как мы успели потерять это, но если бы можно было опять… да к тому же столько деньжищ! Как вы думаете, мисс Уайлер, есть хоть какой-то шанс?

– По крайней мере, стимул имеется, – заметила Кей. – Но если вы больше ее не любите…

– Сейчас уже сам не понимаю, люблю или нет. Но знаю, что очень любил, когда мы поженились, и, может, любовь вернулась бы, делай она для меня то же, что и эта, новая.

Кей попросила Мардена прийти и привести жену. Однако он явился один.

– Мистер Марден, – сказала Кей, – я готова провести с вами час, если считаете, что можно помочь вам одному. Но наша цель – восстановить утерянное половое влечение между вами и женой, и ничего нельзя сделать, пока она не согласится добровольно участвовать в процессе.

– Может, и согласится, – вздохнул он.

– Прекрасно. Значит, приведите ее, когда…

– Сюда она не пойдет.

– Но я только что объяснила…

– Понимаю, она должна быть участником… Марден запнулся и искоса глянул на Кей.

– Мисс Уайлер, вы даете консультации на дому? Кей никогда не беседовала с клиентами вне офиса, но теперь ее неожиданно осенило: разве насчет этого есть какие-то правила? Может, миссис Марден слишком застенчива или просто имеет какой-то физический недостаток?

– В зависимости от обстоятельств, – сказала она наконец.

– Я уже рассказывал насчет обстоятельств. Кэрол, моя жена, не верит, что вы можете нам помочь, да к тому же сильно обозлена на меня. Она знает о той женщине и считает, наверное, что лучше получить половину каждого цента, который я заработал, чем снова сойтись со мной. Однако она кое-что сказала и, может, шанс еще есть…

– Значит, согласится поговорить со мной, если я приеду к вам?

– Сам не знаю. Сказала, если кто-то считает, что может помочь нам, пусть приедет и понаблюдает за нами в постели: мол, это сразу докажет, насколько все безнадежно.

– Именно поэтому вы просите меня приехать к вам? Просто наблюдать и…

Марден кивнул.

– Теория и практика – все вместе.

– Но я уверена, что не стоит толковать ее слова буквально. Она просто попыталась выразить свои сомнения.

– Возможно. Но это не означает, что я должен играть по ее правилам. Я поймаю ее на слове, скажу, что договорился кое с кем и сделаю так, как желает она. И посмотрим, кто первым сдрейфит.

Он улыбнулся, предвкушая воображаемую победу.

– У меня предчувствие, что она заглотает крючок… то есть, мы окажемся в постели, если вы тут же на месте поставите диагноз.

Несколько ошеломленная, Кей откинулась в кресле, обдумывая предложение, явно выходящее за все границы обычной сексотерапии. Обычные методы состоят в том, чтобы выслушать жалобы пациентов, давать советы и наставления, которые те выполняют, оставшись одни.

Однако таких понятий, как сексопатология и сексотерапия, еще совсем недавно вообще не было, и лечение подобных случаев проводилось психиатрами. Правила еще предстояло установить, но цель всегда оставалась одинаковой – помочь людям, облегчить их горести, восстановить их жизненное равновесие. В этом случае задачей было не сохранить состояние этого человека, хотя он сам об этом просил, а спасти его брак.

Она договорилась, что приедет в дом Джоела Мардена в следующую субботу вечером.

– Ждем вас к ужину, – сказал он на прощанье, – потом сможете увидеть нас в постели.

В первые несколько месяцев после того, как Кей открыла офис, пациентов почти не было. Но Сильвия при каждой возможности рассказывала о своем исцелении, хотя особого интереса она не вызывала. Ненасытное желание Сильвии менять мужчин не было секретом в Голливуде, и если она способна взять себя в руки во время съемок, это еще не значит, что причиной всему профессиональная помощь, а не твердая решимость спасти собственную карьеру. Самое серьезное испытание ожидает Сильвию, когда картина будет закончена, и у нее окажется уйма свободного времени. Сможет ли она вступить в серьезные отношения только с одним мужчиной? Почти все были уверены, что Сильвия вновь сойдет с катушек и вся секс-карусель начнется сначала.

Но Кей и предполагала, что для людей подобные колебания естественны – вряд ли кому-то хочется подвергаться тщательному анализу, особенно когда речь идет о сексуальных пристрастиях и извращениях. Те же, кто все-таки решился придти к ней, обычно просили об общей психотерапии, и поскольку она знала, что сексуальные проблемы обычно почти неизбежно связаны с бедами и неприятностями, похороненными в прошлом, то была уверена, что действительно общая психотерапия помогает в таких случаях. Но люди, которые обращались к ней, обычно были озабочены не тем, чтобы найти корень всех несчастий, а просили ее побыстрее излечить или исправить все беспокоившее их в интимной жизни.

Супружеские раздоры из-за сексуальной несовместимости и вкусов, неспособности достичь оргазма или простой невежественности и незнания чисто технических приемов – именно такие проблемы была призвана решать Кей.

Обычно в офис приходили люди, слышавшие одно из радио– или телеинтервью, которые время от времени давала Кей, – читателей по-прежнему интересовала книга. Джоел Марден был первым, имеющим вес в обществе пациентом, известным человеком в мире кино, явившимся именно из-за того, что сделала для Сильвии Кей.

Она подумала, что этот визит станет поворотным пунктом. Если она сумеет помочь Мардену и его жене, значит, сделает огромный шаг к тому, чтобы завоевать доверие других, таких же влиятельных людей. Однако шансы были против нее. Кей согласилась участвовать в рискованном предприятии, где муж и жена вступили в поединок друг с другом, но при этом знала – практически невозможно решить проблемы брака, накопившиеся за много лет, всего лишь за один сеанс.

Оставалось надеяться, что когда она сумеет поговорить с обоими, возможно, удастся их убедить продолжать традиционный курс лечения, способный пробудить угасшие чувства. Кей не переставая размышляла, как лучше попытаться заставить их посмотреть на вещи более реалистично и принять ее методы.

Приехав в дом продюсера на Беверли-Хиллз, Кей привезла с собой большой черный саквояж. И Марден, и его жена, стройная брюнетка в красном шифоне, попытались узнать, что у нее в саквояже, но Кей отделалась уклончивым ответом.

– Позже… потом… сами увидите…

Был подан ужин на троих, и вечер прошел в приятной, ни к чему не обязывающей беседе. Но напряжение все росло – мужу и жене не терпелось знать, не пойдет ли кто на попятный и какая роль отводится Кей. Несколько раз, со все возрастающим беспокойством, то один, то другая спрашивали о содержимом саквояжа.

– Увидите, когда мы начнем лечение, – повторяла Кей.

Остальное время супруги изо всех сил старались делать вид, будто ничего не происходит, пока Кей задавала вопросы, пытаясь воссоздать историю их супружеской жизни: как они встретились, когда охладели к физической стороне брака.

По мере того как продолжался ужин, нервозность все нарастала, пока, наконец, бунтующие чувства не вырвались наружу.

– Не знаю, почему я вообще согласилась на это, – резко бросила Кэрол Марден, с лязгом швырнув вилку на тарелку.

– По-моему, для нас нет никакой надежды, Джоел, ты знаешь это так же хорошо, как я.

Именно подобной фразы и ждала Кей.

– Мне кажется, Кэрол, именно вы – единственная, кто сдался. Джоел посчитал, что стоит посоветоваться со мной, и убедил меня приехать сюда.

– Еще бы! Боится расстаться со своими чертовыми деньгами!

Не зная, как защититься, продюсер бросил беспомощно-виноватый взгляд в сторону Кей.

– Это, несомненно, одна из причин, – кивнула Кей. – Но если бы она была единственной, ваш муж не позаботился бы посоветоваться со мной. Он оставил бы все как есть, не пытался бы развестись, изменял бы вам направо и налево и забыл бы обо всем на свете. Но мне кажется, он стремится вернуть потерянные вами чувства, и, кроме того, если брак не разрушится, вы можете спокойно пользоваться всеми деньгами мужа.

– Верно, Кэрол. Если все будет как раньше, мне никто не нужен, кроме тебя. Может, это и невозможно, но что мы теряем, если попытаемся!

Кэрол Марден, надувшись, несколько минут смотрела, как слуга уносит тарелки и готовит стол для кофе и десерта.

– Что же вы все-таки привезли в этом чемодане? – спросила она наконец, словно пытаясь решить, стоит ли доверять Кей свое будущее.

– После кофе, – ответила Кей.

– Пропади пропадом этот кофе. Лучше подумайте, что вы можете для нас сделать.

– Хорошо, – согласилась Кей. – Ну что, пойдем в спальню?

Марден и его жена переглянулись, пытаясь найти путь к отступлению. Но наконец оба пожали плечами и встали из-за стола.

Кей велела супругам подняться наверх и «приготовиться», пока она принесет саквояж. Она нашла их неловко сидящими по разные стороны огромной кровати. Оба были в халатах. Подойдя ближе, Кей бесцеремонно бросила саквояж на постель и щелкнула замочком.

Внутри оказалось множество странных предметов, купленных Кей в секс-шопе «Хот-Таймс»: искусственные пенисы, наручники, кнут, пузырьки с лосьонами и растираниями, кожаные маски, ошейники, браслеты, усаженные шипами, и другие, столь же необычные вещи, которые Кей без разбора снимала с магазинных полок и витрин.

Муж и жена потрясенно уставились на всю эту выставку.

– Что же мы должны делать со всем этим? – спросила наконец Кэрол.

– Попытаться применить на деле, – ответила Кей.

– Все сразу?

– Выберите, что вам понравится. Нужно знать, какие лучше подействуют.

Кэрол обернулась к мужу.

– Когда ты говорил про сексотерапию, я не подозревала, что потребуется использовать всю эту пакость – да еще перед незнакомым человеком.

Ничуть не обеспокоенный Джоел только пожал плечами.

– Я тоже не знал.

– Ну что ж, мои методы несколько отличаются от обычных, – беспечно объявила Кей. – Но, насколько я понимаю, вы желаете быстрых результатов. Иногда для решения проблемы требуются годы, но если вы считаете, что все можно устроить за ночь, применив шоковую терапию…

– Я такого не говорила.

– Но разве это не ваша идея – привести меня в спальню, показать, как вы с Джоелом занимаетесь любовью?

Кэрол секунду помолчала.

– Наверное, думала, – тихо ответила она, – что он никогда на это не отважится. И вы тоже.

– Как видите, отважился. Потому что по-настоящему хочет, чтобы это сработало.

– Ну а вы? – вызывающе бросила Кэрол.

– Если это единственный шанс, который вы мне даете, тогда конечно. Если, однако, вы действительно хотите попытаться, тогда это не способ.

– Есть и другие способы?

Кей объяснила методику, с помощью которой супружеские пары могут вновь обрести сексуальное наслаждение, угасшее с годами, когда радость интимной жизни постепенно превращается в скуку, рожденную повторением давно знакомого ритуала. Во время совместных визитов в ее офис каждый партнер будет откровенно обсуждать недовольство или разочарование действиями другого партнера, и Кей, основываясь на полученных сведениях, применив знания наиболее эффективных приемов, даст рекомендации и посоветует, что стоит попробовать применить на деле. Процесс восстановления влечения друг к другу может, вероятно, занять два-три месяца.

– И это все? – удивилась Кэрол, когда Кей закончила.

– Мы разговариваем с вами, а вы объясняете, что делать? Но в таком случае мы, возможно, и сами могли бы все уладить.

– А вы когда-нибудь говорили Джоелу, что предпочитаете в постели?

Кэрол поколебалась.

– Я всегда считала, если приходится что-то объяснять, то какой в этом смысл? Он должен знать, что именно доставляет мне удовольствие.

– Может, я просто забыл, – горько вздохнул Джоел. Впервые за весь вечер Кей заметила в глазах глядевших друг на друга людей искорки сочувственной симпатии и с облегчением закрыла большой саквояж.

– Позвоните утром в понедельник. Назначим время сеансов.

Джоел сам снес саквояж по лестнице и уже у самой двери, поблагодарив Кей, спросил:

– К чему весь этот хлам? Считаете, что мы все-таки должны испробовать его на себе?

– Все равно что простая арифметика, Джоел. Сначала посмотрим, можем ли мы научиться складывать в пределах десяти, перед тем как попытаться перейти к сложной алгебре.

Джоел вручил ей саквояж.

– Вы вовсе не собирались это использовать, не так ли? Хотели немного встряхнуть Кэрол?

Кей, улыбнувшись, промолчала. По дороге домой она решила, что из купленного стоит вернуть в магазин, а что стоит оставить для будущих пациентов.

История ужина у Марденов вскоре облетела весь Голливуд – Джоел поделился с приятелями за обедом в студийном столовой, Кэрол все разболтала подружкам. И хотя Кей только предстояло сохранить брак Марденов, смелая готовность приехать в незнакомый дом и остроумный прием, с помощью которого было завоевано доверие Кэрол, вызвали живой интерес в людях, стремившихся внести элемент чего-то нового в отношения, давно потерявшие былой романтический привкус. И поскольку к тем, кто обращался с обычными жалобами, вскоре, под влиянием здравого смысла и искреннего желания помочь супругам, страдавшим от многочисленных сексуальных проблем, ставших причиной несчастья и ссор, вновь приходила радость жизни, известность Кей росла.

После случая с Марденом Кей поняла, как важно быть более изобретательной в подходе к каждому пациенту в отдельности. Парам, стеснявшимся описывать свою интимную жизнь, она осмеливалась, в качестве отправной точки и чтобы сломать лед недоверия, показывать порнофильмы. Кроме того, в некоторых случаях она даже стала использовать «секс-заместителей». Множество начинающих актеров, студентов – все эти привлекательные умные молодые мужчины и женщины, нуждавшиеся в дополнительном заработке, – были готовы под наблюдением Кей участвовать в интимных встречах, необходимых для того или иного пациента. Обнаружив, что обычное описание или показ схем и иллюстраций, эффективных приемов сексуального возбуждения создает атмосферу классной комнаты, способную скорее разъединить, чем возбудить людей, Кей нанимала мужчин и женщин, наглядно демонстрирующих перед пациентами в ее офисе рекомендуемые методы.

И когда репутация Кей как сексопатолога, способного творить чудеса, прочно установилась в Голливуде, к ней стали приходить пациенты, искавшие способы излечения от более специфических сексуальных наклонностей. Один знаменитый киноактер-звезда фильмов-боевиков питал пристрастие к садомазохизму, часто толкавшее его на рискованные, угрожавшие жизни поступки. Как-то он пристал к приятельнице рокера из банды «Ангелы Ада» и был избит едва ли не до полусмерти членами банды, которые к тому же так изуродовали ему лицо, что врачи первое время сомневались, сможет ли он вообще сниматься. Потребовалось несколько сложных пластических операций для того, чтобы он смог появиться перед камерой, – хотя некоторые ракурсы теперь навсегда остались для него запретными. Только после этого актер понял, что должен избавиться от порока, побуждающего играть со смертью, иначе в следующий раз его просто убьют.

Приступая к лечению, Кей никогда не гарантировала стопроцентный успех. Источники некоторых форм извращенного поведения оставались скрытыми, и иногда улучшения не наступало, даже когда осторожные психологические экскурсы в прошлое выявляли причины, крывшиеся в жестоком обращении родителей или тяжелом детстве. Но в основном те, кто приходил к ней, обладал мужеством открыто сказать о собственных недостатках и слабостях ради будущего счастья и спокойствия, поэтому Кей была уверена, что сумеет помочь большей части пациентов.

Через несколько месяцев Джоел Марден открыто хвастался приятелям, что брак его чудесным образом спасен, а Сильвия, продолжавшая встречаться с Кей и часто просившая у нее совета, нашла свое счастье с ассистентом оператора, с которым была знакома уже несколько лет. Он давно любил Сильвию, но противился всем попыткам заполучить его в постель, пока не увидел, насколько она изменилась, став другим человеком.

– Ты придаешь новое значение выражению «удовлетворенный клиент», – объявила как-то Сильвия.

Вскоре практика Кей настолько разрослась, что у нее почти не оставалось времени на себя. Многие вечера были отданы пациентам, которые не могли приходить раньше, таким, как телеактеры, занятые в съемках сериалов. Работа на самом деле стала благословенным прибежищем в минуты тоски, когда Кей задумывалась о своей личной жизни. Сначала Кей надеялась, что Джим поймет ее, станет проводить с ней больше времени, но, оглядываясь назад, скоро поняла, что ожидала слишком многого, надеясь, что Джим станет меньше путешествовать. Кей твердо знала – у них никогда ничего не выйдет, если она сможет рассчитывать лишь на роль второй скрипки в его делах, а на первом месте по-прежнему будет оставаться бизнес. Если бы он хотя бы попытался успокоить беспричинную тревогу, мучившую Кей каждый раз при мысли о том, что придется повторить судьбу матери, возможно, они сумели понять друг друга, но Джим был занят подготовкой к парусной регате. Когда он звонил Кей, предлагая встретиться и все обсудить, приходилось выкраивать время между многочисленными делами. Кей, умирая от желания видеть Джима, согласилась на свидание; Джим приехал из Сан-Диего после целого дня связанных с яхтой хлопот. Они провели вместе чудесный вечер, поужинали в его бунгало в отеле «Беверли-Хиллз» и всю ночь любили друг друга. Но когда Джим уезжал, Кей снова настаивала, что нуждается в более постоянных, надежных отношениях.

Несколько недель подряд Джим ежедневно посылал ей цветы, а потом снова позвонил из Сан-Диего. День официальных испытаний яхты назначен – он будет соревноваться с другим претендентом на участие в борьбе за Кубок Америки. Джим пригласил Кей посмотреть на гонки.

– Это великолепное зрелище, Кей. Тебе понравится, а ночи мы будем проводить вместе.

Ночи, не дни. Она хотела мчаться к нему, сладкая боль охватывала тело при мысли о его прикосновениях, но снова и снова терзали непрошенные мысли – она будет там лишь для его удовольствия, наложница, принимающая покровителя, только тогда, когда тому заблагорассудится отдохнуть от игр богатых людей.

– Я занята, – объяснила она. – Может, позже, если сумеешь приехать и остаться на насколько дней.

Джим позвонил снова после окончания гонок.

– Моя яхта проиграла, – спокойно сообщил он.

– Жаль, – искренне ответила Кей, прекрасно понимая, как много значит для него яхта.

– Во всяком случае, я неплохо провел время. Но так или иначе, ужасно хочется тебя увидеть, и у меня есть несколько дней, прежде чем придется лететь в…

Кей не желала больше ничего слушать.

– Для меня этого недостаточно, Джим. Мне нужен тот, кто всегда будет рядом.

Кей без обиняков заявила, что пока Джим не решит остаться с ней, она предпочитает вообще его не видеть.

Джим не стал спорить; он уже объяснил, что не может согласиться на ее условия.

По мере того, как проходило время, любовь Кей к Джиму Болтону не уменьшалась, но она постоянно была вынуждена напоминать себе, что это чувство почти не имеет под собой оснований, – за семнадцать лет они провели вместе всего шесть дней. Количество пациентов постоянно росло, а вместе с ними росло и стремление Кей помогать людям. Вскоре она потеряла всякое представление о времени. Когда она в последний раз разговаривала с Джимом? Две недели назад… месяц… неужели полгода?! Какая горькая ирония заключалась в том, что помогая возродить радость и смысл жизни десяткам мужчин и женщин, сама она не сумела найти счастья. Кей ходила на свидания, встречалась с интересными мужчинами, но ей никто не был нужен. Следуя одной из заповедей философии Орина Олмстеда, Кей исповедовала целомудрие в ожидании возвращения настоящей любви.

 

ГЛАВА 35

К концу первого года работы Кей была вынуждена искать новый офис. Один секретарь принимала звонки и печатала документы, другая, работавшая полдня, вела списки пациентов. Кроме комнаты для них, Кей были нужны приемная и кабинет для себя. Кроме того, ей требовались отдельные комнаты, специально обставленные так, чтобы располагать к интимности, и используемые либо для показа приемов, либо встречи с секс-заместителем, либо для того, чтобы пары могли остаться наедине и практиковаться в только что усвоенных уроках. Кей обнаружила, что спальни дома часто вызывают воспоминания о прошлых неудачах, не могут создать атмосферу свободы и не вызывают желания все начать сначала.

После долгих поисков, она сняла этаж нового административного здания в Санта-Монике. Кей нравилось, что окна выходят на океан. Вид разбивавшихся о берег волн словно служил символом постоянного обновления, вечного и бесконечного, благотворно-действующего на пациентов. Вскоре после этого Кей купила домик, небольшой коттедж, построенный еще в двадцатых, удобный, но скромный, даже без бассейна. Зато коттедж стоял почти на самом берегу, в десяти минутах ходьбы до офиса.

Чтобы покрыть расходы, Кей подняла плату за лечение, но поток страждущих не уменьшался.

Сильвия с самого начала упрекала Кей, что та берет слишком мало.

– Сама знаешь, в этом городе полно психотерапевтов, берущих по три сотни в час, и большинство из них просто шарлатаны.

Как-то утром секретарша сказала, что звонил Джоел Марден. Прошло восемь месяцев с тех пор, как Кей в последний раз видела продюсера и его жену. Тогда второй медовый месяц был в самом разгаре. Сразу после окончания курса лечения они отправились в трехнедельную поездку на Багамские острова, где, по словам Джоела, они намеревались, «жить как туземцы, носить фиговые листочки, есть бананы прямо с дерева и трахаться по восемь раз на день».

И теперь Кей стало не по себе – не хотелось думать, что с таким трудом зажженное пламя опять погасло.

Но голос Мардена в трубке звучал так оживленно, что Кей сразу поняла: он звонит совсем по другому поводу.

– Кей, что вы знаете о кабельном телевидении? – спросил он после того, как они обменялись приветствиями.

Кей знала только, что человек, которого она любила, составил на нем состояние.

– Почти ничего, – ответила она. – Нет времени смотреть.

– Важнее всего, что по каналам кабельного телевидения можно увидеть то, что никогда не показывается по основным. Я считаю, что за кабельным телевидением будущее, и только что подписал соглашение о поставке программы на один из самых известных каналов. Им требуется товар высшего качества, но, поскольку нам предоставляется право выбора, думаю, можно попробовать ввести что-нибудь новое. По радио часто дают передачи типа «Отвечаем на ваши звонки», или «Советы врача».

Знаете, эта немка, которая ведет сейчас нечто вроде курса сексотерапии, принимает звонки от людей с сексуальными проблемами. Рассуждает, как настоящий Зигмунд Фрейд в юбке, а уж советы дает… в лучшем случае, наставляет женщин, как мастурбировать огурцами… все в этом роде. Но я предлагаю ввести такую программу на телевидении, а вы, с вашей внешностью, будете прекрасно смотреться на экране.

– Погодите, Джоел. Вы предлагаете, чтобы я вела подобную передачу по телевидению?

– Совершенно верно. То, что вы обычно делаете наедине с клиентами, – встречаетесь с людьми, которые жалуются на сексуальные проблемы, проводите показательные сеансы с «секс-заместителями», беседуете с другими экспертами в области секса, словом, весь репертуар. Только вашей аудиторией будут не один-два человека, а один-два миллиона, и это только для начала.

Кей отнюдь не загорелась энтузиазмом. У нее и так было слишком много работы. Но когда она начала протестовать, Джоел объяснил, как может организовать все так, что ей придется только объявить составителям программы, в какое время ей удобнее выступить и дать час-два на подготовку.

Но Кей мучили сомнения.

– Знаю, что зрителей будет много, – слишком заманчиво все, что связанно с сексом. Но мне больше хочется помогать людям, Джоел, не желаю превращать все это… в шоу-бизнес.

– Кей, – настаивал Марден, – вам нужно понять, что все так или иначе озабочены проблемами секса, по крайней мере в разные периоды жизни, кем бы они ни были – подростками, женатыми людьми, старыми дураками, потерявшими всякое стремление к сексу, или, наоборот, желающими все начать сначала. И всем можно помочь. Не отказывайтесь сразу. Позвольте мне провести презентацию, познакомить вас с людьми, работающими на кабельном телевидении.

– Как называется компания? – спросила Кей, немного подумав, – и кто ее глава?

– «Олстейт Комьюникейшнз». А босс там – парень по имени Дэниел Хилмен.

– Хорошо, – согласилась она, – я с ним встречусь. Кей повесила трубку, не чувствуя ни возбуждения, ни радости, только слабый укол разочарования. Если судьба могла бы свести ее и Джима еще хоть раз, может, они сделали бы усилие удержать друг друга.

«Хитуэйвз», как назвал программу Джоел, впервые была показана осенью 1988 года и стала выходить по средам, еженедельно, в два часа ночи.

Правда, в начале не было ничего похожего на миллионную аудиторию – администрации «Олстейт Комьюникейшнз» побаивалась расставаться со старым репертуаром – спортивными передачами, фильмами, показами старых комедийных спектаклей ради такой непривычной вещи, как сексуальное обучение.

– Секс – это потрясающе, – заявил Дэниел Хилмен, глава компании, – и обучение тоже. Только вместе они как-то не монтируются. Люди желают видеть голых женщин, порнофильмы – это понятно, но не хотят, чтобы об их проблемах говорилось так, будто все исправить так же просто, как мотор автомобиля, когда за дело берется механик.

Контраргумент, приведенный Джоелом Марденом (в отсутствие Кей), заключался в том, что в этом случае преподавателем окажется роскошная женщина, которая выглядит так, будто в самом деле знает, о чем говорит, особенно если речь идет о том, что происходит, когда люди снимают одежду. Наконец компания согласилась сделать пробный выпуск, хотя передачу назначили на поздний час. «Хитуэйвз» быстро привлекла большую часть зрителей, еще не успевших заснуть, именно тех, кому лучше всего могли бы помочь советы Кей, – любовников, разочарованных неудачно кончившимся свиданием, страдающих от одиночества мужчин и женщин, к которым не шел сон, супружеских пар, давно забывших о сексе в ночное время и сейчас переключавших каналы, чтобы заполнить вакуум.

Откровенные ответы Кей Уайлер на звонки, беседы с такими признанными авторитетами, как Пол и Лора Синклер, использование весьма откровенных видеоматериалов, допустимых на кабельном телевидении, интервью с кинозвездами, вроде Сильвии Тиер, согласившейся рассказать о проблемах в прошлом, от которых помог избавиться курс лечения, – все это заинтересовало зрителей, даже тех, которые искали лишь развлечения и отнюдь не были заинтересованы в серьезных передачах. Конечно, больше всего их привлекали яркая внешность Кей и излучаемый ею сексуальный магнетизм.

Уже через два месяца после выхода в эфир «Хитуэйвз» передвинули на более удобное время, в полночь, добавили и вторую программу, в субботу вечером. Количество зрителей продолжало расти. И когда вновь обретенные сексуальные утонченность и свобода столкнулись с ограничениями, наложенными новой смертельной болезнью, передаваемой половым путем журнал «Тайм» опубликовал статью о новом отношении к сексу в Америке, с портретом Кей на обложке и подписью: «Кей Уайлер – «Секс-терапевт».

В статье рассказывалось о женщине, прошедшей путь от «кошечки» «Томкэт» до известного сексопатолога, не сумевшей найти личного счастья и испытавшей такие же затруднения в поисках человека, с которым можно было бы связать жизнь, как и многие другие, привлекательные, сделавшие успешную карьеру женщины. Кей изображалась как воплощение сексуальной эволюции в Америке за последние два десятилетия.

На следующий день после выхода журнала в офис принесли три дюжины желтых роз с карточкой: «Это становится все труднее». Подписи не было.

Для Кей было одновременно болью и утешением знать, что Джим все еще думает о ней, и что теперь она сама нарушила поставленные ею же условия. Готова ли она пожертвовать карьерой ради любви?

Несколько недель спустя еще двое людей, которые иначе не подумали бы напоминать о себе, связались с Кей. Сначала ей позвонила сводная сестра Ванесса. Она давно уже ушла от матери и теперь, в двадцать шесть лет, жила во Флориде, зарабатывая на жизнь в качестве «топлесс»-танцовщицы. Она уже успела сменить десятки любовников. Сердце Кей болело при воспоминании о милой девочке, принесенной в жертву злобной вражды родителей.

– Приезжай ко мне, Ван, – попросила Кей. – Можешь жить со мной, я помогу тебе начать жизнь сначала.

– Я надеялась, что ты это скажешь, Кей. Я читала о тебе, ты подарила мне надежду. Постараюсь скоро приехать.

– Зачем ждать? Приезжай сейчас. Я пошлю денег на дорогу.

– Скоро, – повторила Ванесса. – Сначала мне нужно кое-что сделать.

Кей не настаивала. Из того, что она услышала, было очевидно, что Ванессе потребовалось немало мужества, чтобы хотя бы позвонить. Кей была уверена, что сестра употребляет наркотики и хочет сначала избавиться от страшной привычки. Кей спросила адрес Ванессы и пообещала ждать.

Еще немного времени спустя пришло письмо от Джорджетт Свенсон. Она писала, что, только увидев статью, узнала, где живет Кей и как можно найти ее. Джорджетт сообщала, что Мак умер в прошлом году и был похоронен с Лили и Локи. Они так и не получили домика на побережье, потратив вместо этого деньги на красивый кладбищенский участок с видом на океан.

«Хитуэйвз» существовала уже больше года, когда Джоел Марден объявил Кей, что намеревается пересмотреть условия сделки с «Олстейт Комьюникейшнз».

– До окончания контракта еще около года, но рейтинг постоянно повышается, так что нам нужно платить гораздо больше, и они это знают.

Вначале Кей получала пятьсот долларов за каждую передачу, рассматривая свои выступления скорее как служение обществу, чем источник дохода. Кроме того, она считала, что студия получает не так уж много дохода от программы, передаваемой в то время, когда большинство зрителей уже спит. Теперь же, когда рейтинг в самом деле повысился, компания брала гораздо больше денег за рекламу.

Джоел также посоветовал Кей поискать агента или адвоката, представляющего ее интересы.

– Хороший специалист может вас озолотить, – заявил он.

Кей и сама несколько раз думала о том же. Со всех сторон поступали предложения вести колонку в журнале, написать книгу, отправиться с лекциями в турне, даже сниматься в комедийных спектаклях и фильмах.

Но Кей отказывалась от всего – не хватало времени. Иногда она думала о нескольких написанных Джимом словах – может, он просил ее умерить активность, как просила его когда-то она, дать возможность еще раз попытаться возродить прежние отношения. Но теперь Кей чувствовала, что помощь, оказываемая людям по телевидению, была не менее ценной, чем консультации пациентам в офисе, и не хотела отказываться от передачи. По рекомендации Джоела она встретилась с адвокатом Эриком Джимбелом, специализировавшимся в составлении контрактов со студиями и кинокомпаниями. Адвокат, пожилой мужчина с козлиной бородкой, чья большая юридическая фирма занимала целое здание недалеко от Беверли-Хиллз, с радостью согласился включить Кей в список своих клиентов:

– Я позвоню Дэнни Хилмену. Заставим его разорвать старый контракт и составить новый.

– Но я хочу продолжать передачу и поэтому соглашусь на любую разумную сумму, – предупредила Кей.

– За это вы мне и платите, дорогая, – я помогаю клиентам понять, какая именно сумма достаточно разумна.

На следующий день он позвонил Кей и сказал, что переговоры придется отложить. Хилмен не хочет заключать новые соглашения, потому что получил предложение продать компанию.

– Кто покупатель? – поинтересовалась Кей.

– Хилмен пока не желает говорить, но очень доволен. Он собирался продать компанию еще два года назад, когда был самый благоприятный момент, но тут на бирже ценных бумаг разразился кризис, и ничего не вышло. Теперь рынок оживился, и он получит даже больше, чем раньше.

– Сколько?

– Триста восемьдесят миллионов. Конечно, нужно уладить кое-какие трудности, но когда сделка состоится – а этого можно ожидать со дня на день, – новое руководство заключит с вами новый контракт. И не беспокойтесь, Кей, Хилмен говорит, что именно успех вашей передачи был одной из причин, по которым он и получил предложение продать компанию.

Два дня спустя Джимбел вновь позвонил и сообщил, что сделка заключена и он начинает переговоры с новым владельцем.

– Узнали, кто он? – спросила Кей.

– Да. Миллиардер со Среднего Запада, один из этих шустрых парней, которые покупают все подряд налево и направо, – Митч Кэрел.

Это было не то, на что надеялась Кей, хотя она почему-то не удивилась; словно знала, что Митч обязательно вновь когда-нибудь появится в ее жизни.

– С Кэрелом труднее договориться, – продолжал Джимбел, – потому что он еще как следует не знает всех тонкостей телевидения. До сих пор у него были другие интересы – авиакомпании, отели, мясоперерабатывающие предприятия, только не средства связи. Поскольку он не разбирается в подобных вещах, потребуется немного больше времени, чтобы убедить его, насколько вы ценное приобретение для компании.

– Возможно, на это уйдет не так много времени, как вы считаете, – сказала Кей. Собственно говоря, ей казалось, что вскоре Митч Кэрел объявится собственной персоной и даже предложит определенные условия, на которых контракт может быть заключен немедленно.

Все эти годы, пока они не виделись, Митч постоянно присутствовал где-то в области подсознательного. Кей знала, что, пока она путешествовала, просто все газеты в подробностях и с восторгом расписывали бракоразводный контракт – бывшая жена получила самое большое возмещение, которое когда-либо удавалось отсудить адвокатам, – сто миллионов долларов в акциях, недвижимости и драгоценностях. Такая щедрость, несомненно, привлекла всеобщее внимание и послужила неплохой рекламой, хотя сам Митч, в этом случае, старался держаться как можно незаметнее, из-за соображений личной безопасности и потому что предпочитал заниматься бизнесом не будучи известен как один из самых богатых людей в стране.

Газеты и журналы пестрели статьями и заметками о том, как Кэрел успел составить состояние, оценивающееся не менее чем в два миллиарда долларов, и за восемь лет брака с богатой дамой, занимавшей видное положение в чикагском высшем обществе, стал отцом двоих детей. Читая подробности, Кей вспомнила, как Митч восхищался когда-то Рэнделлом Уайлером. Возможно, он даже жену выбрал, подражая своему кумиру.

Но, как ни странно, время шло, а о Митче ничего не было слышно. Эрик Джимбел начал переговоры, но вел дело исключительно с юридической фирмой, представлявшей интересы Кэрела.

– Все идет хорошо, – объявил он как-то Кей. – Мы договорились о гонораре – полмиллиона долларов в год.

– Я верно расслышала – полмиллиона?

– Это за первый год, и только отправная сумма. В зависимости от рейтинга и от того, как пойдут дела, вы сможете получить еще миллион или два.

– Эрик, – встревожилась Кей. – Я действительно того стою?

Она не могла не думать, что Митч предложил такую сумму, чтобы поставить ее в зависимое положение. В конце концов, он уже не женат.

– Послушайте, дорогая, – ответил Джимбел, – если программу купят другие телекомпании или независимые станции, отчисления в пользу «Олстейт» составят от двадцати до тридцати миллионов в год.

Кей облегченно вздохнула, поняв, что Митч заодно с ее передачей не пытается купить и ее. Однако ей не очень нравилось его странное нежелание дать о себе знать.

– Необходимо уладить еще несколько незначительных вопросов – и контракт будет готов для подписания! Но адвокаты никак не хотят объяснить, что это за трудности. Мистер Кэрел хочет лично обговорить последние условия.

– Когда вы с ним увидитесь?

– Он желает говорить не со мной. Хочет решить все вопросы с вами, Кей, только с вами. На днях приедет сюда.

Они были так дружны раньше. Почему он так и не позвонил? Может, самой набрать номер? Нет, пусть сам сделает первый ход. Кей чувствовала, что Митч уже вовлек ее в нечто вроде партии в шахматы, и если не подождать, она окажется в проигрышном положении.

В следующий понедельник в офис позвонила женщина и представилась личным секретарем мистера Кэрела. Кей сообщили, что мистер Кэрел прилетает в Лос-Анджелес в конце недели и надеется позавтракать с мисс Уайлер в субботу утром, в своем пентхаузе в отеле «Беверли-Пэлес», владельцем которого и является. Кей так и подмывало ответить, что мистер Кэрел мог позвонить ей лично и сам попросить о встрече, но она решила просто согласиться, не вдаваясь в подробности. Возможно, Митч именно таким образом вел дела, а может, это очередной шахматный ход.

Ночью в пятницу Кей долго не могла заснуть, с почти детским нетерпеливым любопытством думала о предстоящей встрече, вспоминая о молодом Митче, так часто заставлявшем ее улыбаться, о совместном путешествии, когда они едва не сбежали вместе…

Разбудил ее резкий звонок телефона. Подняв трубку, она заметила, что на часах со светящимся циферблатом всего без десяти четыре утра.

– Мисс Уайлер, – угрюмо проворчал мужской голос. – Это полицейское управление Лос-Анджелеса. В полицейском участке Голливуда находится ваш пациент. Природа его преступления такова, что мы посчитали возможным отдать этого человека на попечение его сексопатолога. Если вы сможете приехать и взять на себя ответственность…

– Кто это, офицер?

– Митч Кэрел.

Кей лишилась дара речи. Митч? Ее пациент?! На какую-то долю секунды ей показалось, что это просто грубый розыгрыш какого-то безумца.

Ее просят взять его на поруки, и когда! Накануне делового свидания, после многолетней разлуки!

– Вы действительно знаете его? – спросил полисмен, заподозрив неладное. – Миллиардер Кэрел.

Кей, мгновенно растеряв остаток сна, встряхнулась:

– Конечно, знаю. В чем его обвиняют?

– Привел в гостиничный номер женщину и немного грубо с ней обошелся. Правда, она из тех, что берет плату за свои услуги, – понимаете, о чем я? Только они и вправду заигрались… ну и ей это не очень понравилось. Она удрала, помчалась прямиком в полицию и подала жалобу на клиента. Обвинила его в насилии и избиении, а в качестве доказательства предъявила фонарь под глазом, так что пришлось сцапать Кэрела. Вы приедете за ним?

– Сейчас выезжаю, – ответила Кей, откидывая одеяло.

– Господи, – думала она, – ну и встреча старых друзей!

Из дополнительных сведений, полученных от полиции перед тем, как Митча привели из камеры предварительного заключения, Кей узнала, что женщина, избитая Митчем, – проститутка, хорошо известная полиции нравов и давно состоявшая в их списках. За достаточно хорошую плату она предоставляла свои услуги на час, день, неделю, даже на месяц, мужчинам, находившим сексуальное удовлетворение только тогда, когда их каким-то образом унижали и подчиняли – пороли, связывали, приковывали к кровати, избивали или обращались как с рабами – вариантов было великое множество.

Наконец полицейские ввели Митча. Кей внимательно разглядывала бывшего приятеля. В темных, уже слегка поредевших волосах блестит серебро, но он по-прежнему строен. Конечно, с годами его манеры улучшились, прежняя грубоватость в обращении исчезла, но Митч по-прежнему напоминал не столько магната, сколько гангстера, хотя, казалось, прилагал всяческие усилия, чтобы скрыть это. Учитывая обстоятельства, Митч и Кей обменялись всего лишь сухим приветствием. Он попытался выдавить улыбку, пробормотал нечто вроде «ну, черт возьми, ну и встреча после долгой разлуки!..» Потом впал в мрачное молчание, пока Кей подписывала необходимые документы.

Но не успели они выйти за дверь, как Митч, освободившись от надзора полиции, стал значительно разговорчивее – объявил, что Кей прекрасно выглядит, снова поблагодарил за приезд – так жизнерадостно, словно та едва ли не среди ночи решила приехать не вечеринку, а не в полицейский участок. При всем многолетнем опыте работы с людьми, чьи из ряда вон выходящие привычки и пристрастия были обычно скрыты под маской совершенно нормального поведения, Кей не могла понять, к какой категории отнести Митча. Совершенно невероятно, чтобы он мог сам разоблачить себя перед ней подобным образом, вместо того чтобы вызвать адвоката! Неужели это какая-то хитрая уловка, дурацкий розыгрыш? Очередной ход в шахматной игре?

Кей подъехала к работавшему круглосуточно кафетерию на бульваре Уилшир. Митч попросил отправиться с ним в отель, но она не желала оставаться наедине с ним, пока не узнает, в чем дело.

Кей начала понимать, что у Митча на уме, как только они уселись в кабинке и стали пить кофе. Она без обиняков спросила, почему Митч солгал и сказал в полиции, что он – ее пациент.

– Меня собираются судить из-за этого обвинения, – откровенно признался Митч, – и суд наверняка учтет, что я не совсем здоров и сейчас прохожу курс лечения. И кроме того, кого я еще мог просить о помощи?! Ты самый знаменитый секс-доктор в городе, Кей, и больше того, мы почти договорились о совместном бизнесе!

Кей затрясло от ярости при мысли о том, что ее попросту используют.

– Я пришла сюда по дружбе, Митч, но будь я проклята, если намереваюсь давать ложные показания, даже ради тебя. Если желаешь получить снисхождение в суде, заявив, будто лечишься у меня, значит, должен превратить ложь в правду!

– Конечно, – безапелляционно заявил Митч, – я знаю, что нуждаюсь в помощи.

– Понимаешь ли ты хотя бы, почему все так происходит?

Митч на минуту задумался.

– Может, для того, чтобы сохранять хоть какое-то равновесие.

– Весьма странное определение. Большинство людей посчитало бы такое поведение крайне неуравновешенным.

– Большинство людей не имеют того, что есть у меня, – столько денег, просто непонятно, что с ними делать! Поверишь, Кей, это почти больше, чем я хотел бы.

Он улыбнулся, заметив ее недоверчивый взгляд.

– Конечно, я всегда мечтал разбогатеть. Но меня втянуло в водоворот – деньги прибывали, а я желал получить еще и еще, пока не осталось времени ни для чего другого. Именно тогда я начал платить женщинам, и поскольку мог купить все, что душе угодно, понял – как только я отдал деньги, не обязан им ничем больше – не чувствами, ни временем. Сначала мне требовались самые обычные услуги – совершенно обыкновенные. Но чем больше я богател, тем больше становилось людей, готовых дать мне все, сделать все, выполнить любой приказ, готовых жрать дерьмо, если бы мне вздумалось посмотреть на это. И я продолжал играть с огнем. До чего я могу дойти, какие унижения они стерпят, насколько большой сволочью позволил себе стать? Видно, куча народа пойдет на все, лишь бы им платили.

Митч помолчал, словно вспоминая самые грязные страницы собственной жизни.

– Я думал, что должен понести наказание за то, что делал, как использовал людей, вел бизнес, заключал сделки… поэтому и изобрел кару для самого себя – которая, по крайней мере, доставляет мне удовольствие.

Митч отвернулся и упавшим голосом пробормотал:

– Сегодня ночью эта сука слишком уж увлеклась… ну я и сошел с катушек: врезал ей, как следует, а это уже против правил.

Он снова поднял голову – посмотрел в глаза Кей открытым беззащитным взглядом.

– Господи, ну кто знает, почему я устроил все это? Поверь, я не жалуюсь и никого не виню!

– Может, иногда стоит и пожаловаться, Митч. Сдается мне, ты не так уж много удовольствия получаешь от денег. Потерял семью, не встречаешься с порядочными женщинами, вступаешь в связь только с теми, кому можно заплатить… и требуешь при этом не ласк и поцелуев, а побоев и унижений. Может, жалуешься не ты, а твоя душа?

Митч молча уставился на нее; в темных зрачках сверкнула искра понимания. Внезапно он протянул руку, сжал ее пальцы.

– Все могло быть по-другому, согласись ты выйти за меня… я никогда бы не…

– Пожалуйста, Митч, – мягко попросила она, отнимая руку, – сейчас об этом нет смысла говорить.

Он откинулся на спинку стула, философски пожал плечами.

– Но ты все-таки возьмешься вылечить меня?

– Попытаюсь.

Опять наступило молчание.

– Ну что ж, я приехал сюда по делам, – весело объявил Митч, – так что можно и это обсудить.

И снова Кей почувствовала себя сбитой с толку. Митч с такой странной легкостью забывал о кризисе собственной жизни и переходил к обычным повседневным вопросам. Правда, возможно, в самом его сверхнапряженном существовании не было ничего необычного.

Начало шестого утра. Кей предложила бы отложить все деловые беседы, но она уже была здесь и понимала, что предпочтет как можно реже встречаться с Митчем, за исключением тех случаев, когда это абсолютно необходимо для лечения.

– Ты знаешь, что я готов заплатить большие деньги, – начал он, переходя к цели своего приезда.

Кей осторожно кивнула.

– Я делаю это только по той причине, что знаю: ты можешь помочь компании заработать во много раз больше. Однако существует несколько условий. Я должен быть уверен, что ты не станешь оспаривать моих решений и не будешь возражать против изменений, которые я собираюсь внести.

– Изменений? Я не слышала ни о каких изменениях.

– Если мы хотим привлечь более широкую аудиторию, это совершенно необходимо. Твой продюсер, мистер Марден, уже согласился.

Кей сразу почувствовала себя лучше – именно благодаря Джоелу передача вышла в эфир, она полностью ему доверяла.

– И какие это изменения?

Митч говорил минут десять и предлагал не только новые направления, но объяснил причины. Цель передачи – помощь советами нуждающимся в решении сексуальных проблем слишком ограничена, многие считают ее чересчур сухой и не совсем понятной, ставят в ряд с остальными, чисто образовательными программами.

Он не может позволить себе пожертвовать потенциальными доходами от рекламы, которые можно получить, если круг зрителей значительно расширится. Это можно сделать, введя в программу развлекательные элементы, показывая самые странные, наиболее сенсационные аспекты секса и сексуальных отклонений таким образом, чтобы произвести наибольшее впечатление на публику. Если все пойдет как нужно, Кей сумеет вести передачи даже в дневное время. Главная идея состоит в том, чтобы она выступала не в роли врача для отдельных людей, а как ведущая, которая будет расспрашивать и интервьюировать различные группы обездоленных жизнью людей – детей, родившихся от инцеста, жен, чьих мужей увели лучшие подруги, девушек, у которых матери отбили любовников, знаменитых людей, несчастных в браке или употребляющих наркотики.

– Такие передачи имеют огромный успех, – убеждал Митч.

Кей поняла, что он собирается создать нечто вроде конкуренции шоу Донахью, Джералдо, Опра Уинфри или Сэлли Джесс Рафаел.

– Я не могу сделать это, – объявила она.

– Конечно, можешь. Ты ничуть не глупее тех, кто ведет такие передачи, и кроме того, выглядишь гораздо лучше и сексуальнее, не говоря уже о том, что ты психолог, профессионал.

– Я имела в виду, что не могу отказаться от того, что так важно для меня. Не хочу делать программы только с целью показать, какими несчастными или жалкими могут быть люди. Моя главная цель – помочь и вернуть им радость жизни.

– А это тоже помощь. Те, у которых есть проблемы, чувствуют себя лучше, когда включают телевизор и видят, что они не одиноки.

– Этим я тоже занимаюсь. Может, кое-кто даже находит это забавным, но я считаю, что мои задачи намного шире. Так или иначе, я чувствую, что все делаю правильно.

Лицо Митча мгновенно превратилось в жесткую маску.

– Поскольку плачу я, Кей, позволь мне решать, что правильно, а что нет.

– Неужели не понимаешь, чего я пытаюсь добиться, – именно ты, который так нуждается в помощи!?

– Я готов заплатить за лечение. Но не позволю тебе бесплатно давать советы кому ни попадя, особенно если это означает снижение доходов.

Кей покачала головой: каким ожесточенным, несчастным человеком стал Митч, если продолжает гнаться за прибылями, хотя имеет денег больше, чем может когда-нибудь потратить. Но, может, дело не в деньгах, и он просто хочет показать, кто здесь хозяин. Купил ли он эту компанию, чтобы заняться новым бизнесом, или потому, что желает завладеть Кей?

Кей решила не сдаваться. Она должна отстоять свою независимость.

– Я не могу поступить так, как ты хочешь, Митч.

– Тогда новый контракт не будет подписан. Кей встала, собираясь уходить.

– Жаль, что не сумели договориться…

– Не о чем жалеть, Кей. Ты же не собираешься оставить меня и перейти в другую компанию…

– Я так и сделаю, если не смогу работать так, как нахожу нужным.

– Ты кое-что забываешь. Мы обсудили новый контракт, но срок старого еще не истек.

Митч говорил мягко, но в тоне звучала безошибочная угроза. Он вполне способен осуществить свои права и не выпускать Кей в эфир, пока она не сделает так, как желает босс.

Кей пожала плечами.

– Кстати, насчет лечения, Митч. Учитывая наши отношения, думаю, будет гораздо лучше, если я направлю тебя к другому сексопатологу.

– Не собираюсь идти ни к кому другому, – криво усмехнулся он.

– Митч, тебе необходимо…

– Я знаю, что мне необходимо, – перебил он. – Ты даже можешь назвать меня психом, но, если не будешь меня лечить, я попросту буду продолжать вести ту же жизнь.

Глаза его злобно блеснули.

Кей поняла: в самой сущности его извращенной и в самом деле больной натуры кроется потребность манипулировать людьми, управлять ими и потом пытаться навлечь на себя возмездие. Имеет ли она право отказать ему, позволить соскользнуть дальше в пропасть безумия?

С другой стороны, может ли Кей при сложившихся обстоятельствах помочь ему – ведь дружба их омрачена жестоким и неразумным поведением Митча.

Кей долго смотрела на него, прежде чем принять решение.

– Позвони в мой офис, тебе назначат время, – сказала она наконец и ушла.

Казалось, Митч вполне искренне хотел получить советы и рекомендации и, постоянно разъезжая по делам, ежемесячно возвращался в город по крайней мере на неделю, чтобы посетить два-три сеанса. В офисе он вел себя безупречно и хотя иногда говорил, что хотел бы встретиться с Кей не только в ее кабинете, подобные речи ей не раз приходилось слышать от пациентов мужского пола. Собственно говоря, эта проблема была одинаковой для всех сексопатологов, и Кей научилась мягко, но решительно отклонять такие предложения.

В случае Митча первым шагом было определить влияние и идеи, формировавшие его представление о любви и превратившие его в извращенную потребность испытать боль и унижение. Митча нужно заставить взглянуть на себя со стороны и заставить понять, в какое животное он превратился, прежде чем попытаться изменить его. Первые сеансы представляли собой традиционную психотерапию – Кей слушала Митча, старалась заставить его больше говорить о прошлом.

Не потребовалось много времени, чтобы подтвердить предположение Кей: корни всех бед Митча крылись в отношениях с отцом. Мрачный, измученный человек, виденный однажды Кей, на самом деле был совсем иным, гораздо более жестоким и безжалостным. Печаль и гнев из-за безвременной гибели дочери так долго мучившие Леха, тяжелая кровавая работа на бойне и характер, испорченный каждодневным пьянством, заставили его потерять человеческий облик. В детстве он зверски избивал Митча, и не только его: ребенок постоянно был свидетелем безжалостно – жестокого обращения с матерью, страдавшей от издевательств мужа.

Хуже всего, что мальчик пытался понять и осознать происходившее; потребность любви в сочетании с уважением и восхищением, испытываемым к отцу, перевешивали все, несмотря на омерзительные поступки Леха. Митч не мог не любить отца, знал, на что тот пошел и где работает, чтобы избавить их от тирании, дать семье дом, а сыну неплохое образование, и очень хотел заслужить любовь отца, но получал вместо этого только побои и наказания. Такова была причина искаженного представления об интимных отношениях с женщинами. В его понимании заниматься любовью значило подвергаться избиениям.

Когда она все объяснила Митчу, настало время попытаться заставить его понять, что такое истинные любовь и физическое наслаждение. Митчу была необходима женщина, которая не захочет потакать его низменным потребностям, а станет терпеливо направлять его желания в нужное русло, научит, что такое нежность.

Когда Кей объяснила, что такое «секс-заместитель», Митч запротестовал.

– Не нужно мне никаких дублеров! И вообще, никого, кроме тебя.

На этот раз она не собиралась сдаваться.

– Я хочу помочь тебе, Митч, но только в пределах своих профессиональных обязанностей. Я уже договорилась с женщиной, она позвонит тебе, чтобы назначить свидание в удобное для тебя время. Потом сам решишь, стоит ли продолжать курс лечения.

Позже Кей получала отчеты от Энни Рейнс. Она регулярно встречалась с мистером Кэрелом, когда тот приезжал в Лос-Анджелес; мистер Кэрел поддавался лечению, получал сексуальное удовлетворение без необходимости прибегать к мазохистским ритуалам, без которых он не мог обходиться в прошлом. Состояние Митча несомненно улучшалось.

Но все, что делала для Митча Кей, отнюдь не влияло на его деловую хватку. Как ни парадоксально, но все это время, когда Кей прилагала свои профессиональные знания и опыт, чтобы возродить в нем способность ощущать более широкий спектр благоприятных эмоций, он с несгибаемой решительностью продолжал требовать от нее изменения программы.

Подписание нового контракта откладывалось, условия старого по-прежнему действовали, администраторы низшего ранга, явно следуя приказам Митча, старались сократить время передачи, потом передвинули ее на позднее, менее удачное время. Кей, следуя собственным строгим правилам, никогда не жаловалась лично, предоставляя адвокату вести переговоры, хотя тот почти ничего не мог добиться. Снова и снова Кей была принуждена стискивать зубы и напоминать себе о серьезном психическом расстройстве Митча. Кей считала, что он находится на грани раздвоения личности – чем быстрее он возвращался к нормальной интимной жизни, тем более жестоким и непреклонным становился в вопросах бизнеса.

Кей могла лишь надеяться, что, когда курс лечения будет завершен, это тоже изменится.

Но тут, в конце весны, один телефонный звонок разрушил ее надежды. Все, чего она добилась с Митчем, было уничтожено одним безжалостным актом насилия. А может, она вообще ничего не добилась? Что, если Митч просто притворялся, играл, думая, что все-таки каким-то образом завладеет Кей, если только сумеет обмануть ее и заставит поверить, что научился любить.

 

ГЛАВА 36

Эрик Джимбел, все еще в смокинге, примчался в полицейский участок прямо с вечеринки в Беверли-Хиллз, чтобы освободить Кей.

Окружной прокурор Стенли Уэбб, мужчина средних лет с ястребиным лицом, тоже приехал в участок, чтобы объяснить Кей, какая участь ее ждет.

Кей собирались предъявить обвинение в сводничестве, а также в пренебрежении профессиональными обязанностями, заключавшимися в преступном риске человеческой жизнью. Уэбб заявил, что по ее вине другой человек подвергался смертельной опасности, а это означало, что Кей могли судить за соучастие в убийстве Энни Рейнс.

Тем не менее окружной прокурор согласился освободить Кей, предупредив, однако, что ее могут арестовать в любое время.

– Но все может быть по-другому, – добавил он, – если вы согласитесь сотрудничать с обвинителем.

– Какого рода сотрудничество вы имеете в виду? – осведомилась Кей.

– Митча Кэрела поймают и будут судить, мисс Уайлер, это я обещаю. И поскольку вы знали его довольно давно, показания, которые можете дать, будут иметь решающее значение. Если сумеете рассказать больше о его извращениях, поможете нарисовать присяжным картину развращенного, низменного…

– Все, что я знаю о пациентах, не подлежит оглашению, – перебила Кей.

– Ваш пациент – убийца, мисс Уайлер. Он убил молодую женщину, регулярно имевшую с ним половые сношения, причем по вашей рекомендации. Будь вы доктором, адвокатом или даже газетным репортером, – такое заявление могло сойти вам с рук. Но вы ни то, ни другое, ни третье, просто беседуете с людьми о сексе, пытаетесь помочь им получать немного больше наслаждений, не так ли? Если попытаетесь скрыть информацию, на том основании, что она будто бы не подлежит оглашению, к остальным пунктам обвинения будет добавлено оскорбление суда. Поэтому поезжайте домой и подумайте, что собираетесь делать.

Огромная толпа репортеров и телеоператоров окружила Кей и Джимбела на выходе из участка. Один из десяти самых богатых людей страны скрылся, опасаясь наказания за убийство «секс-заместительницы», рекомендованной известным сексопатологом. Давно уже Голливуд не переживал такого оглушительного скандала, с тех пор как девочка-подросток, дочь Ланы Тернер, зарезала любовника матери – известного гангстера. Неплохая пожива газетчикам!

Джимбел посоветовал Кей поговорить с представителями прессы спокойно, ничего не скрывая, объяснить, как потрясена, хотя ни в коем случае не признавать своей вины. Но репортеры не желали удовлетворяться разумными ответами. Они окружили Кей, орали, швыряли ей в лицо один непристойный вопрос за другим. Правда ли, что под видом практики она возглавляла целую клику «девушек по вызову»? Была ли она в номере во время убийства, участвовала ли в оргии втроем, приведшей к смертельному исходу?

В конце концов Кей пришлось силой вырываться из толпы, не отвечая на самые абсурдные вопросы. Без сомнения, завтра все газеты опубликуют ее снимки, не те, на которых она выглядела спокойной и дружелюбной, а такие, где она казалась мрачной и озлобленной.

– Это моя вина, – каялся Джимбел, когда отвозил Кей домой в лимузине. – Нужно было держать вас подальше от этих шакалов. Вся беда в том, что я дока во всякого рода контрактах и сделках, да еще не привык давать пресс-конференции на кинофестивале в Каннах, но уголовные дела… это история совсем другого рода. Здесь мне не потянуть. Вам нужен специалист, Кей. От окружного прокурора ничего хорошего ждать не приходится, а вы, к несчастью, представляете слишком заметную мишень. Думаю, утром мне следует позвонить Ф. Ли Бейли или…

– У меня уже есть защитник, – перебила Кей. – Завтра он будет здесь.

– Ну что ж, надеюсь, он хороший адвокат. Вам нужно выйти из этой грязи совершенно чистой.

– Чертовски хороший, – подтвердила Кей. – Возможно, самый лучший.

– Кто он?

– Мой отец, – тихо призналась она.

Она так и не забыла тот день, когда увидела его впервые в зале суда, властного, красноречивого, заворожившего присяжных своей речью, заставившего их вынести тот приговор, которого он добивался. Кей искренно верила, что никто другой не сможет лучше защитить ее. Но она позвала Рэнделла Уайлера не только потому, что нуждалась в его знаниях и таланте, – просто настала пора, когда помощь отца была необходима. Одна, охваченная страхом перед тем, что могут сделать с ней из-за зверского преступления Митча Кэрела, она, как всякий напуганный ребенок, потянулась к самому надежному источнику силы – своему отцу. Она больше не страшилась его, хотя часто думала о последней встрече в Балтиморе и когда вспоминала о просьбах и слезных мольбах помочь вернуть Ванессу, все больше сомневалась в собственной правоте – ведь отец лечился у психоаналитика, чтобы стать другим человеком. Как могла она, убежденная в значимости собственной работы, не верить, что он заслуживает еще одного шанса?

Кей почти не спала в эту ночь, из тяжелой дремоты ее вывел дверной звонок. Наверное, отец все-таки успел на ночной рейс.

Поспешно накинув халат, Кей была уже почти у двери и внезапно пожалела, что не задержалась и не привела себя в порядок – по-прежнему, как ребенок, желающий выглядеть перед отцом как можно лучше.

Открыв дверь, она задохнулась от неожиданности и смущения, не сводя глаз со знакомой высокой фигуры.

– На этот раз я не рискнул позвонить, – сказал Джим Болтон. – Было бы ужасно больно, если бы ты велела не приезжать.

И в следующее мгновение она бросилась в его объятия. У отца она получит защиту и покровительство. Но этот человек даст то, в чем Кей нуждалась не меньше, – бальзам для сердца, который поможет вынести любое испытание.

– Милый, родной Джим, – вздохнула она, прижимаясь к нему после долгого поцелуя, – какой я была упрямой дурой, когда гнала тебя.

Теперь Кей с потрясающей ясностью поняла: он явился сюда не ради минутной прихоти или в поисках наслаждения – Джима привела к ней готовность разделить боль, отдать ей свою силу и поддержку.

Кей никогда не видела, чтобы богатый человек сделал такое для любовницы, тем более содержанки.

В кухне, пока она варила кофе, Джим рассказал, что прилетел из Нью-Йорка, где обсуждал финансирование нового предприятия. Из-за трехчасовой разницы во времени, сообщение об убийстве появилось только в одиннадцатичасовых новостях. Через час Джим уже был в самолете.

– Как долго ты можешь остаться? – спросила Кей, на этот раз не вызывающе, а озабоченно.

– Сколько угодно, Кей, пока буду тебе нужен.

– Но твой бизнес…

– У меня прекрасные менеджеры. Я хочу быть только здесь.

Как давно она мечтала услышать об этом! Кей села рядом, взяла Джима за руку.

– Хочу быть всегда рядом с тобой. И всегда хотела. Я была не права, когда требовала, чтобы ты все бросил.

– Нет, права. Почему ты должна жить моими интересами, имея собственную работу? Я слишком старался что-то кому-то доказать, и осознал это, только когда узнал о Митче. Не знаю, что для него оказалось последней каплей, но совершенно ясно: он гнался не за теми мечтами.

– Вас нельзя сравнивать, Джим. Митч очень долгое время был не совсем нормален.

– Что бы ни подстегивало его, Кей, причина трагедии именно в том, что он не понимал и не хотел знать, когда следует остановиться, задуматься и попытаться сначала изменить себя.

Господь сохрани меня от подобной ошибки! И первое, что я собираюсь сделать, – остаться с тобой рядом и всегда, каждый день и каждую ночь.

Кей знала – Джим говорит искренне, от всего сердца, и это значит больше, чем все клятвы и требования любым способом исполнить свое обещание. Она наклонилась, чтобы снова поцеловать его, и жар охватил все ее существо. Когда оба, задыхаясь, отстранились друг от друга, Кей чуть отодвинулась и встала.

– Мне не хочется сейчас кофе.

– Мне тоже. Я просто хочу выключить плиту.

Они отправились в спальню, и когда Джим начал осыпать ее тело страстными поцелуями, неожиданная мысль заставила Кей поднять голову.

– А ты знаешь, сколько в общем дней за семнадцать лет мы провели вместе? Одну неделю!

Джим, не отвечая, лег на нее, и Кей вздрогнула от сладкого томления.

– В таком случае, – ответил он наконец, – несомненно, настало время, когда нам пора получше узнать друг друга.

Отец приехал днем, и Кей встретилась с ним в вестибюле отеля «Беверли-Уилшир», где у него был снят номер.

Кей испытала нечто вроде мгновенного шока, когда вошла и заметила Рэнделла Уайлера в одном из кресел напротив стойки портье. Он сильно постарел со времени их последней встречи – а ведь ему было всего шестьдесят, – потолстел, встревоженное лицо изборождено морщинами, следами прожитых лет и горестей, волосы совсем седые. Человек, который поднялся при ее приближении, совсем не походил на тогдашнего светского щеголя, любимца женщин. Теперь перед ней был просто очень представительный пожилой джентльмен.

Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Уайлер сказал:

– Я благодарен за то, что ты позвонила, Кей. Мне так хотелось получить еще шанс!

– Прости, что нужно было попасть в беду для того, чтобы дать тебе этот шанс.

– Выручать дочерей из беды – любимое занятие отцов.

Рэнделл улыбался, но глаза его блестели.

Несколько секунд оба молчали, потом Уайлер раскинул руки, и Кей бросилась ему на шею, шепча лишь одно слово, которым пыталась выразить прощение и примирение:

– Папа… папочка…

– Ну что ж, – сказал он наконец, отстраняя ее, – прежде чем перейти к делу, я должен тебя кое с кем познакомить.

Он подвел ее к соседнему креслу, где сидела миловидная немолодая женщина, в пылу чувств не замеченная до сих пор Кей.

– Это Норма Фарнум, Кей. Норма и я… собираемся через несколько недель пожениться.

Норма поднялась, сжала пальцы Кей. Седоволосая, отнюдь не сверхэлегантная или утонченная и даже не особенно красивая, но лицо, пожатие руки, голос – все выражало искреннее дружелюбие и неподдельное тепло.

– Здравствуйте, Кей. Надеюсь, вы не в обиде на мое внезапное вторжение?

– Нисколько! – объявила Кей; сразу же проникшись теплыми чувствами к этой женщине. – Мне сейчас очень необходима дружеская поддержка.

– Я бы не приехала, но ваш отец настоял, чтобы я летела с ним.

– Еще бы! – воскликнул Уайлер. – Я должен пробыть здесь некоторое время, не мог же я тебя надолго оставить. Кроме того, – добавил он, – я ужасно боялся встречи с тобой, Кей, и мне тоже совсем не помешала бы хоть какая-то моральная поддержка.

– Правда боялся? Неужели? – с притворным изумлением пропела Кей и, рассмеявшись, махнула рукой Джиму, приглашая его подойти. Впервые в жизни она чувствовала, что окружена родными людьми, семьей. Такого Кей еще не испытывала, даже когда Мак и Лили решили ехать с Кей и Локи, чтобы присмотреть за девочкой. Все казалось тогда таким временным, а мать… мать постоянно была не в себе. И теперь, стоя рядом с отцом и его будущей женой, она видела, насколько изменился отец. Норма Фарнум, сотрудница отдела социального обеспечения, познакомилась с Уайлером, когда тот начал оказывать бесплатную юридическую помощь – отстаивать интересы женщин и детей, ставших жертвами жестокого обращения мужей и родителей. Только когда Норма рассказала об их первой встрече, Кей узнала, что отец занимается общественной деятельностью, стремясь искупить грехи, совершенные в прошлом.

Уайлер и Джим сразу подружились. Конечно, они давно слышали друг о друге от деловых знакомых, но, как и мечтала Кей, между отцом и человеком, которого она любила, сразу же возникла неподдельная симпатия.

После обеда в ресторане отеля, когда все уже встали из-за стола, Уайлер положил руку на плечо Джиму.

– Я знаю, вопрос может показаться старомодным, сынок, но поскольку Норма и я объявили о своих планах, будет только справедливо спросить, каковы твои намерения по отношению к моей дочери.

– Рэнделл! Папа! – хором упрекнули женщины.

Но Джим совершенно искренне ответил:

– Я хочу жениться, сэр, если она согласится и, – добавил он сухо, – если вы не откажете мне в ее руке.

Широко распахнутые, обожающие глаза Кей ответили ему еще до того, как Джим, не обращая внимания на Уайлера, Норму и окружавших людей, удивленно глазевших на него, сжал ее в объятиях и приник к губам страстным поцелуем.

Позже, к вечеру этого же дня, Митча Кэрела арестовали в Сиэтле, когда тот пытался нанять самолет и сбежать из страны. Ведущие теленовостей сообщили, что детективы Лос-Анджелеса отправились за обвиняемым в Сиэтл. Окружной прокурор немедленно позвонил Кей и вызвал ее к себе. Она приехала с отцом, и как только прокурор начал угрожать арестом, Рэнделл Уайлер сразу же вмешался:

– Собираетесь судить мою дочь? – с вызовом объявил он. – Буду прямо-таки счастлив, если попытаетесь, мистер Уэбб, поскольку мне не терпится уничтожить вас в суде.

Сверкая глазами, он поднялся с кресла и подошел к столу прокурора.

– Желаете оспаривать законность того, что делает моя дочь?! Я представлю тысячу экспертов в этой области и письменные свидетельства людей, чьи судьбы она сумела изменить к лучшему; она хотела помочь Митчу Кэрелу точно так же, как помогла им. Это ей не удалось, и за это, как вы считаете, она должна быть наказана. Но Кей Уайлер не смогла понять, что происходит в мозгу Кэрела, – он действовал под влиянием болезни, временного умопомешательства, отнюдь не по наущению сексопатолога. Если бы призрак несчастной жертвы мог появиться здесь и заговорить, уверен, что последним человеком, которого она смогла бы обвинить в том, что с ней произошло, будет Кей Уайлер.

Уэбб криво усмехнулся:

– Прекрасная речь, мистер Уайлер. Генеральная репетиция перед судебным заседанием?

– Можешь быть уверен, сынок, можешь быть уверен! Окружной прокурор взял со стола скоросшиватель, открыл и, прочтя верхнюю страницу, поднял глаза на Уайлера.

– Интересно, что скажут присяжные, сэр, когда на суде обнаружится, что ваша бывшая жена когда-то подавала жалобу с обвинением вас в инцесте с той самой дочерью, чью блестящую деятельность в области сексопатологии вы так стремитесь защитить.

Кей и Рэнделл лишились дара речи, ошеломленные неприкрытой мстительностью тактики обвинителя. Кей вскочила и с тревогой взглянула на отца, заметив, как тот мгновенно побелел. Его пальцы начали подергиваться, словно Уайлеру не терпелось наброситься на мучителя и удушить его собственными руками. Если отец потеряет самообладание – а именно этого и добивался окружной прокурор, взрыв лишь усилит подозрения относительно Кей и ее работы и к тому же скомпрометирует Уайлера как адвоката. Кей уже хотела броситься к нему, оттащить от стола, когда Уайлер начал говорить дрожащим от едва сдерживаемой ярости голосом.

– В моей жизни был ужасный период, советник, но получилось так, что обвинение было ложным, хотя готов признать здесь и везде: несчастье едва не произошло, и мне смертельно стыдно за свой поступок. Но все же, если вы настолько подонок, чтобы использовать это против меня, я не собираюсь мешать, поскольку уже не тот человек, каким был тогда… и уверен, моя дочь окончательно меня простила.

Уайлер, на секунду остановившись, взглянул на Кей, словно ища подтверждения, и только когда та кивнула, вновь обратился к прокурору:

– Все это лишь свидетельствует о том, что темные силы, существующие в душе каждого из нас, могут толкнуть любого на дурные поступки, и, следовательно, настоятельно требует осторожных доброжелательных методов лечения – именно таких, какие применяет моя дочь.

Отвернувшись от стола, он протянул руку Кей.

– Пойдем, родная, не стоит оставаться в этой клоаке. Как прекрасно знать, что отец борется за нее! Кей все же волновалась, боясь, что он слишком перегнул палку, но укрощенный прокурор позволил им уйти, только громко предупредив напоследок Кей, что он может снова вызвать ее в любое время или выдать ордер на арест.

– Черта с два! – пробормотал Уайлер, весело усмехнувшись, когда отец с дочерью покидали полицейский участок, и Кей поняла, что он совершенно намеренно распалял себя, чтобы произвести должное впечатление на прокурора.

– Мистер Уэбб знает не хуже меня, как нелегко будет доказать хотя бы один из пунктов обвинения.

– Я все-таки не так твердо уверена, как ты, – запротестовала Кей, – потому что чувствую частичную вину за случившееся.

Уайлер обнял дочь за плечи.

– Может, я и преувеличил несколько, Кей, но не все, что сказал там, у прокурора, было сплошным блефом. Людям нужно то, что ты делаешь.

Он остановился, перед тем как выйти на яркое калифорнийское солнышко, и обернулся к ней.

– Я пропустил церемонию выпуска, но думаю, любой другой день подойдет для того, чтобы сказать, как я горжусь тобой.

– Любой день, – согласилась она, смахивая слезы с ресниц.

Кей так и не было предъявлено никаких обвинений, и когда стало ясно, что прокурор прекратил преследование, Уайлер уехал из Лос-Анджелеса, но не возвратился сразу в Чикаго – Кей дала ему адрес Ванессы, и он отправился во Флориду, твердо намереваясь вернуть и вторую дочь. Через неделю после отъезда Уайлер позвонил и рассказал, что Ванесса возвратилась с ним и Нормой в Чикаго. Она и в самом деле пыталась избавиться от пристрастия к наркотикам, и опыт Нормы в общении с наркоманами, возможно, поможет решить проблему, во всяком случае, отец был настроен весьма оптимистично.

Пять месяцев спустя, когда начался процесс над Митчем Кэрелом, Кей, вызванная давать показания, по-прежнему отказывалась сообщать сведения личного характера, настаивая, что они не подлежат оглашению, но сказала, что было бы неправильно избавить Митча от наказания, только на основании его заявления о временном помрачении рассудка. По ее мнению, обвиняемый был человеком, вполне сознающим, что делает, хотя потерял представление об истинных моральных принципах и считал, что деньги позволяет ему жить по собственным законам.

Митча признали виновным в намеренном нанесении телесных повреждений, повлекших за собой смерть жертвы, осудили за умышленное убийство и приговорили к двадцати годам тюремного заключения.

Пока Митч отбывал наказание, дела его шли хуже и хуже. Банки, у которых он брал кредит на расширение границ своей империи, требовали продажи компаний, и как-то раз Джима вызвали на совещание с несколькими финансистами, предложившими ему добавить к своим владениям «Олстейт Комьюникейшнз».

Вечером, когда он заехал за Кей в офис и рассказал о новостях, та очень обрадовалась.

– Я не возражала бы вновь обзавестись снисходительным руководством! – весело заметила она. В отсутствие Митча контракт не был возобновлен, и судьба передачи оставалась неопределенной.

– Тогда, я надеюсь, ты не расстроишься, узнав, что я им ответил, – объявил Джим выжидающе глядевшей на него Кей.

– Я сказал, что не заинтересован в новых приобретениях и, по правде говоря, собираюсь избавиться от всех компаний.

Заметив, как встревожилась Кей, он поспешно добавил:

– Не потому, что они в беде – наоборот, достаточно надежны и приносят прибыль. Я без труда смогу найти покупателей.

Но Кей продолжала обеспокоенно хмуриться. И хотя это вполне совпадало с ее прежним желанием, теперь казалось не только эгоистичным, но и ненужным. Они были вместе, сумели отыскать и установить необходимое равновесие в отношениях, основанное на взаимном уважении к карьере друг друга.

– Но если ты все продашь, – пробормотала она, – что тогда будешь делать?..

Неожиданно Кей представила, как Джим не занимается ничем, кроме игры в гольф, да иногда отправляется в очередное путешествие на яхте. Но ведь она влюбилась не в плейбоя, а человека мужественного, делового, целеустремленного.

– Ну, одно-то уж наверняка – у меня куча денег, которые нужно куда-то вложить. Знаешь, есть одна вещь, которая меня давно интересует, – охрана природы.

В течение того времени, что они с Джимом были вместе, Кей успела узнать, как много денег он жертвует на охрану окружающей среды.

– Я знакомился с многими проектами и нашел тот, который мне больше всего понравился. Правда, требуется большая сумма наличными, чтобы сделать следующий шаг, и, возможно, придется даже уехать из Лос-Анджелеса, но поверь, это серьезное начинание, и им стоит заняться.

– Уехать, – окончательно расстроилась Кей. Но Джим обнял ее.

– Только с тобой. Я возьмусь за это, только если ты согласишься и захочешь помочь.

Может ли она уехать? Но почему нет? Ведь такую работу, как у нее, можно продолжать повсюду. Если это начинание достаточно важно для Джима, значит она будет рядом.

– Расскажи подробнее, что это за проект?

Джим чуть лукаво улыбнулся, будто наслаждаясь нетерпеливым любопытством Кей.

– Ну уж нет. Пока помолчу! Уж лучше завтра покажу тебе!

К тому времени, как они стояли на вершине холма, самой высокой точке огромного участка в тысячу акров, солнце уже почти закатилось.

Кей смогла уехать из Лос-Анджелеса только в середине дня – нужно было обзвонить пациентов и предупредить об отмене сеансов, потом был пятичасовой полет. Джим продолжал таинственно улыбаться и стойко хранил секрет. Оказалось, что он нанял в Лос-Анджелесе самолет и велел пилоту ждать, пока они смогут лететь. Только когда самолет взял направление к Западу и понесся над Тихим океаном, Кей заподозрила, куда они направляются.

Она оказалась права – самолет приземлился в Гонолулу, где их уже ожидала машина. По дороге Кей почти не разговаривала, и Джим старался не тревожить ее. Охваченная нахлынувшими грустными воспоминаниями, Кей никак не могла понять, что испытывает, вновь оказавшись на родине. Джим, очевидно, понимал ее смешанные чувства – по мере их сближения Кей рассказала ему многое из того, что привело к их первой встрече, но, конечно, далеко не все. Она не призналась, что мать была «девушкой по вызову», когда познакомилась с Уайлером, и что потом продала себя, став сексуальной рабыней богатого гавайского землевладельца.

Наконец машина свернула с шоссе и начала подниматься по извилистой дороге, пока не достигла вершины холма. У подножья длинного пологого склона расстилался прекрасный пляж, океанские волны лизали берег и с шумом ложились на песок. По другую сторону расстилались уже убранные поля сахарного тростника и плантации ананасов, по краям которых виднелись лачуги рабочих. Вдали, на другом холме, возвышавшемся в милях в трех-четырех от того моста, где они стояли, виднелся большой белый дом.

– Что ты думаешь? – спросил наконец Джим.

– О чем?

– Насчет того, чтобы купить… все это. Рука его описала широкий полукруг.

– Все? Но это будет стоить целое…

– Состояние. Я же говорил, что хочу вложить деньги в Охрану природы. Это прекрасная возможность. Земля продается единым участком в тысячу акров. Я бы хотел сохранить поместье, вместо того чтобы раздробить на кусочки и застроить. Любая компания, владеющая сетью отелей, рада бы получить такую возможность; если покупатель готов выложить деньги, можно купить его целиком.

Кей еще раз оглядела огромное пространство и наконец уставилась на видневшееся вдали здание. В эту минуту последний луч заходящего солнца прорезал плотное покрывало облаков и упал на здание. Словно завороженная зрелищем, Кей шагнула вперед к обрыву. Этот дом… такой знакомый. Внезапно она поняла, что это. Кей должна была догадаться раньше, но никогда прежде, приезжая в усадьбу на машине, не видела дом с такого ракурса, настолько высоко, обычно она смотрела на него снизу вверх.

Джим подошел ближе, теплые руки обвили талию Кей.

– Конечно, – начал он, – я не стану покупать, если ты не…

– Продавец, – перебила Кей, – кто это?

– Семья по фамилии Трейн или, вернее, их кредиторы. Большая часть денег от продажи земли пойдет на оплату долгов.

– Но они были так богаты, – подумала вслух Кей. – Как можно было все потерять?

– Вероятно, просто жадность. Вложили огромные суммы в различные предприятия, а руководили ими из рук вон плохо. Насколько я понимаю, состояние унаследовали двое братьев, но один умер молодым, а другой, пьяница, играл, швырял деньги на женщин и совсем не занимался делами.

Жадность? Злоупотребления? Плохое управление? Или, подумала Кей, бог вулканов все-таки покарал их! Джим осторожно повернул Кей лицом к себе.

– Скажи, что ты думаешь об этом? Мы смогли бы устроить природный заповедник… и жить здесь.

Джим взглянул на долину между двумя холмами.

– Этот дом – тоже часть усадьбы. Кей улыбнулась ему.

– …Совсем как в раю, – вздохнула она. – За исключением дома. Как считаешь, не лучше будет нашим детям, если бы мы жили прямо на берегу?

И, протянув руку, прошептала:

– Пойдем, я покажу тебе прекрасное место.

С Джимом все будет прекрасным, а уродливые воспоминания умрут навсегда.

Джим на минуту остановился, вопросительно глядя на нее, но, мгновенно все поняв, кивнул и сжал ее ладонь, готовый с радостью идти за Кей хоть на край света.