Октябрь 1066 г.

– Миледи!

Джулия резко натянула поводья и обернулась на оклик Ульрика. Белые ноги лошади заплясали на месте, мягкие серые ноздри раздулись, кобыла нетерпеливо закусила удила, выражая молчаливое недовольство крепкой хваткой хозяйки, которая не давала ей поскорее ускакать от дувшего с моря соленого ветра, приносившего противный песок, жаливший кожу.

Джулия ждала, глядя, как управляющий с трудом взбирается по крутому склону, ворчливо подгоняя парней – Хэма и Честера. Те тащили в каждой руке по мокрой корзине, полной рыбы, которой, по их мнению, должно было хватить на несколько дней. Джулия отдернула руку от поводьев, чтобы покрепче прижать к бедру подхваченный ветром плащ.

– Ну что там? – крикнула она, стремясь поскорее добраться до дома и укрыться от начинавшегося холодного дождя. Серый осенний день быстро катился к концу, сменяясь сумерками.

Ульрик, тяжело дыша, подошел и остановился, опершись одной рукой о сапог Джулии, а другой, показывая на далекий горизонт, затянутый свинцовыми облаками.

Джулия прищурилась, сведя красивые брови, потом широко раскрыла глаза и удивленно вскрикнула. Хэм с Честером тоже обернулись и застыли. Лишь громкий окрик Ульрика вывел их из остолбенения. Парни поставили корзины на телегу и хотели было взобраться на нее, но Джулия не позволила.

– Бегите в деревню, предупредите! – Закричала она. – Скажите, пусть прячут все ценное и потушат огни!

– Но, миледи… – на запрокинутом широком лице Хэма было написано вопросительное выражение, – Мы, же не можем вас бросить.

– Делайте, что говорит вам госпожа! – прикрикнул Ульрик, толкая парня в бок. – Я сам ее довезу до дома.

– А я довезу Ульрика! Ну, давайте, быстро!

Слуги помчались как ошпаренные, быстро перебирая длинными ногами.

– И ничего не говорите господину Рэндалу! – крикнула им вслед Джулия. – Поспешим, Ульрик! – Джулия развернула Снежинку, чтобы посмотреть еще раз на далекие корабли, уже заполнившие горизонт и медленно, но неуклонно приближавшиеся к английским берегам.

– Я никогда не видела столько кораблей! Их, наверное, сотня, не меньше. Как ты думаешь, это датчане? Или Тостиг со своими викингами?

– Нет, миледи, – хмуро пробурчал Ульрик, понукая быка, за которым тащилась, подпрыгивая, телега. – Это Уильям идет из Нормандии. И у него, я думаю, больше тысячи кораблей, что и понятно – ему понадобится большое войско, если он хочет отобрать английскую корону у Гарольда и водрузить ее на свою непутевую башку, и… – Ульрик взглянул назад через плечо, выругался и сплюнул. – Я думаю, оно у него есть.

– Где они высадятся, а, Ульрик?

– Не здесь, миледи. Думаю, Уильям поищет тихое местечко, может, где-нибудь дальше вдоль берега, где сможет незаметно высадить сотни лошадей и тысячи людей.

С темного неба сорвался дождь, словно занавесом загородив море.

– По-моему, единственное такое место – Певенси, а оттуда до нас добрых пятнадцать миль, – проговорила Джулия.

– Хорошо бы… – Ульрик согласно кивнул. – Уж очень не хочется видеть у своего порога этих бастардов. Да смилостивится над нами Господь.

Они ехали по узкой дороге от морского побережья через лесистый холм к реке Борн. Снежинка, понукаемая всадницей, спустилась по раскисшему берегу в быстро бегущую зеленую воду. После дождей, шедших всю последнюю неделю, река поднялась, и подол платья Джулии быстро намок.

Выбравшись из воды, она тронула ногами мокрые бока Снежинки, убедившись, что Ульрик на своей телеге переправился благополучно. Тот помахал ей рукой и цокнул на быка, ткнув его палкой.

Тяжело дыша от волнения, быстрой езды и понемногу заползавшего в душу страха, Джулия скакала, раздумывая о том, послать ли весть отцу. Лорд Осберт последние два месяца отсутствовал – уехал на север, взяв с собой двух младших братьев Джулии – Уинстэна и Рэда, большинство своих дружинников и вассалов. Присоединившись к Гарольду Годуинсону, королю Англии, он защищал английское королевство от брата Гарольда – Тостига, имевшего в союзниках не кого иного, как грозных викингов.

Развернув Снежинку, Джулия галопом поскакала к дому. Посылать письмо не имеет смысла, но все, же стоит отправить Вулфнота.

Немного замедлив шаг лошади, она направилась через луг к замку. Только теперь она осознала, насколько беззащитен Фоксборн. Вокруг каменного замка под тростниковой крышей не было даже защитного рва, а башня – новейшая, очень дорогая постройка – была, только одна, да и то маленькая. Все, что они могут сделать, это погасить на ночь огонь и заложить входную дверь тяжелым дубовым засовом – слабая преграда для целой армии.

Перейдя на рысь, Джулия обогнула замок и въехала на задний двор, распугав кур, приветствуемая громким лаем собак. Впереди своры прыгал ее собственный пес, черная как смоль датская гончая. Как только Джулия соскочила с лошади, пес ткнулся носом ей в ладони.

– Привет, Кенвард, соскучился по мне? – пробормотала Джулия. Она отдала поводья конюшему мальчику, сказала Вулфноту, чтобы бежал в деревню предупредить крестьян, и пошла через грязный двор к кухонной двери, окруженная весело скачущими псами, требовавшими ее внимания.

Кухарка Этельред, месившая полными руками тесто, при появлении госпожи выжидательно подняла на нее глаза.

– Ну? – спросила она.

Джулия тряхнула головой и, похлопав кухарку по плечу, сообщила, что Ульрик сейчас приедет с рыбой.

– Ну-ну, – проворчала Этельред. – В кладовой много не поместится, если мы собираемся засаливать свинину.

– Тогда можно несколько дней подряд готовить рыбу, – сказала, улыбаясь, Джулия, схватила пирожок из кучки, остывающей возле очага, и скользнула за деревянную перегородку, отделявшую кухню от зала.

Глаза Джулии не сразу привыкли к царившему там полумраку. Держа в руке пирожок, она направилась к матери, сидевшей у очага и что-то чинившей. Но прежде чем Джулия дошла до очага, окрик заставил ее остановиться, стерев веселость с ее лица.

– Ты где была, лентяйка проклятая?! – проорал низкий голос.

Кенвард, чья кличка означала «отважный защитник», глухо зарычал, а Джулия повернулась и устремила взгляд на подходившего к ней брата Рэндала. У него было красное лицо пропойцы, всклокоченные рыжие волосы торчали колом, а узкая щель рта еле виднелась среди густой рыжей бороды.

– Я была…

Удар кулаком в лицо сбил ее с ног. Она со стоном повалилась на каменные плиты пола и сжалась в комок в ожидании новых неотвратимых ударов. Сапог Рэндала больно впечатался в ее бедро. Кенвард залаял и, получив в награду за преданность жестокий удар в нежную морду, с жалобным воем отлетел в сторону.

Все, кто был в зале, сделали вид, что очень заняты. Мать склонилась над шитьем, служанки Хильда и Гита еще прилежнее принялись подметать пол.

– Хэм говорит, ты куда-то услала Вулфнота, – прорычал Рэндал. – А я хотел, чтобы этот сукин сын сегодня подержал мне сокола. Где он? Немедленно верни его!

– Не получится, Рэндал… – Джулия медленно, тяжело дыша, поднялась на колени, потом встала на ноги, с опаской глядя на нависшего над ней брата. – Он пошел в деревню. Мы… Ульрик и я… видели много кораблей… в Узком море… они приближаются. Я послала Вулфнота предупредить.

– А почему ты не пришла сначала ко мне? Разве не я хозяин в доме, когда нет отца? Много берешь на себя, сестричка, распоряжаешься тут прямо как владелица поместья!

Джулия посмотрела на брата с плохо скрываемым отвращением. Всем было известно, и Рэндал частенько упирал на это, что сестра не унаследует ни крошки из Фоксборна. Среди четырех детей лорда Осберта Джулия была старшей, но она родилась женщиной, а лорд Осберт не допускал и мысли о том, чтобы оставить поместье девушке.

Перекинув на плечо растрепавшиеся волосы, Джулия с усилием проглотила слюну и проговорила сквозь сжатые зубы:

– Я советую закрыть дверь на засов и погасить огонь. Река вздулась, они в любой момент могут к нам подплыть.

– Она советует! – шутовски проговорил Рэндал. – Ну, уж нет, мы не станем, как трусы сидеть в темноте, и есть всухомятку.

– Рэндал, ради бога, имей хоть чуточку разума! Прибыв в наше королевство, Уильям сметет все, что попадется ему на пути. Он не станет ни о чем нас просить и нисколько не смутится обагрить свой меч нашей кровью, чтобы взять то, что он хочет.

Ответ брата не удивил никого:

– Пошла вон, девка!

Джулия вышла из холла. Ее оставшийся среди мусора на полу пирожок съели собаки, но не о нем жалела Джулия, поднимаясь по ступеням в комнату, которую делила с матерью.

На закате крестьяне стали прибегать к замку в поисках убежища. Рэндал захлопнул перед ними дверь, и Джулия смотрела из окна, как они бегут между деревьями обратно в деревню, вооруженные вилами и косами, трогательные в своей готовности защищать свои семьи. Она поморгала, удерживая готовые пролиться слезы, к сердцу жгучей волной подступила ненависть к Рэндалу, способному на такую низость. Даже те, кто жили в замке, укрытые его стенами, не находили себе места от беспокойства, они знали, что к «хозяину» обращаться за поддержкой бесполезно, и пришли к Джулии, выслав в качестве своего представителя Ульрика. Но что она могла предложить ему и всем им? Только молиться о спасении.

Весь вечер слуги ходили по большому залу на цыпочках. Рэндал сидел, развалившись, за столом, жадно ел и пил, по своему обыкновению не думая о манерах и не стесняясь в выражениях. Джулия заставила себя проглотить несколько кусочков и сидела молча, размышляя о том, действительно ли стоит бояться нашествия и не избавит ли оно всех их от Рэндала. Хотя она очень сомневалась, что он вытащит из ножен свой меч и сразится с захватчиками; скорее, подумала Джулия, бросив осторожный взгляд на брата, набивавшего рот сладостями, он подожмет хвост и удерет быстрее оленя в лес. Густой Рингволдский лес тянулся на большое расстояние к северу от Фоксборна. Поговаривали, что это заколдованное место, где с человеком случаются непонятные вещи, хотя лес этот был так сумрачен и темен, что никто и никогда не осмелился пройти по нему.

После ужина Джулия ушла к себе и села поближе к слабо тлевшей жаровне. Напрягая глаза в тусклом свете сальной свечи, она записывала своим четким почерком все, что произошло в поместье – помимо отца Амброза, она была сейчас единственным человеком в Фоксборне, кто умел писать и считать. Она заносила на пергамент все, что может быть интересно отцу по возвращении, а также очень пригодится для отчета таможенным чиновникам нового короля. Джулия была уверена, что последнее, как всегда, ляжет на ее плечи.

Она перестала писать, задумавшись об отце и братьях. Как они там? Вестовых не было, а последний путник, который мог что-то сообщить, проехал больше трех недель назад. Ульрик попытался было на прошлой неделе поехать сам, но вернулся обратно, сообщив, что из-за проливных дождей река вздулась, и ему не удалось добраться до деревни Бродлоук. Погода и вправду вот уже десять дней стояла ужасная, с сильными бурями, проливными дождями и ветром, продувавшим замок насквозь. Но теперь Джулия надеялась, что река поднимется еще выше и защитит их от наступающего вражеского войска, хотя бы на эту ночь.

От усталости в глаза словно насыпали песка, Джулия опустила веки и помассировала шею. Бедро болело после побоев Рэндала, и ей с досадой подумалось, что рядом с уже побледневшими синяками появится еще один.

Заканчивался долгий день. В это время года было много дел – надо было подготовиться к зиме. Джулия была на ногах уже с рассвета, следя за засолкой свинины и говядины, за тем, какие яблоки, груши и сливы оставить на сохранение, а какие замариновать, за развешиванием в кладовой связок лука и чеснока, за тем, как служанки чешут и прядут состриженную овечью шерсть. Пряжу еще надо было покрасить, и Джулии необходимо было улучить время и набрать крапивы для окрашивания в зеленый и луковой шелухи – в желтый цвета.

Джулия вздохнула и, подняв глаза от пергамента, посмотрела на мать, спавшую, мирно посапывая, уже несколько часов. Может, доверить сбор целебных трав горячо любимой матери? Нет, вряд ли она справится, она боится собственной тени. Рэндал был не единственный в замке, кто распускал руки, он унаследовал этот порок от отца, и Джулия считала, что мать еще много лет назад сломалась, превратившись в свою печальную тень, говорящую шепотом и ищущую успокоения в одиночестве.

Можно, конечно, послать вместе с ней юного Эдвина; девятилетний паж, отданный на воспитание в замок в семилетнем возрасте отцом, лордом Леофвайном, братом короля, доказал свою смышленость и способность к тяжелой работе. Впрочем, больше и некого. Кроме Ульрика, нет ни одного мужчины – а уж у него-то дел по горло, – на кого Джулия могла бы положиться.

Много лет назад, когда ей исполнилось тринадцать лет и ее стали считать совершеннолетней, она мечтала выйти замуж за хорошего человека, избавиться от тирании, господствующей в доме отца, и стать хозяйкой собственного мирного дома при добром муже, который будет любить и уважать ее.

Но время шло, и постепенно стало ясно, что отец не собирается давать ей достойное приданое. Возможных претендентов на ее руку становилось все меньше, и вот уже три года не появилось ни одного, так что Джулии в ее двадцать два года ничего не оставалось, как смириться с судьбой. Она никогда не выйдет замуж.

Джулия отложила перо и, встав, наклонилась и выпрямилась, разминая затекшее тело. На поясе зазвенели тяжелые ключи. Джулия добрела до постели, с облегчением отстегнула их и сунула под подушку.

Сняв пояс и стянув через голову платье, она сбросила мягкие кожаные туфли, сдернула шерстяные носки и, задув свечу, залезла на широкую кровать под балдахином. Там она со вздохом прижалась к теплой спине матери.

Джулия уже уплывала в сон, когда вдруг откуда-то с луга под стенами замка донеслись пронзительные крики лис, показавшиеся ей ужасно похожими на человеческие. Джулия в испуге вздрогнула. Подумав снова о чужом войске, высаживающемся на берег, она еще глубже зарылась под одеяло. Что она может сделать против вооруженных солдат в доме, где полно женщин, детей и стариков? Вот если бы у нее был муж, он защитил бы и ее, и ее людей.

На шестой день после того, как Джулия увидела корабли, тихим утром она поднялась рано, расчесала свои светлые, отдававшие в рыжину волосы, кое-как заколола их и натянула отсыревшую одежду. Затем разбудила мать и Эдвина, зажгла огарок сальной свечи и пошла по винтовой лестнице вниз в большой зал. Кенвард трусил следом в надежде, что его выпустят на улицу.

Джулия весело поздоровалась с Этельред, которая резала бекон, и со служанками Хильдой и Гитой. Девушки крошили капусту и турнепс. Ульрик, гревший руки у огня, приветливо кивнул Джулии головой. Она открыла дверь и с минуту смотрела, как Кенвард, свесив розовый язык и взглянув на нее разок благодарным коричневым глазом, помчался по белому от инея лугу.

После молитвы утро покатилось стремительно. Джулия позавтракала беконом и ватрушкой с творогом, запивая элем, который отец привез весной из Гастингса.

Перед обедом она улучила момент и, бросив дела на кухне, пошла на задний двор, где выращивала лекарственные травы. Сидя на корточках, она принялась выдергивать сорняки и срывать траву, которая уже была годна к сушке. Розмарина и фенхеля уже почти не оставалось, лаванды тоже, и она стала рвать тысячелистник, пижму и ноготки.

День стоял хороший, ясный и тихий, голубое небо отражалось в голубых глазах, когда она смотрела вверх. В такой день, думалось Джулии, даже самый грустный человек почувствует надежду, а может и радость. Джулия прислонилась спиной к холодной, хотя и освещенной солнцем стене, отирая со лба пот, когда раздавшийся крик заставил ее привстать.

– Миледи! – кричал юный Эдвин, быстро перебирая тонкими ногами по каменной дорожке и взволнованно размахивая руками. – Ох, миледи, идите сюда, быстро!

– Что случилось? – спокойным тоном спросила Джулия.

– Солдаты! Много людей, миледи, они быстро приближаются по Гастингской дороге.

Джулия вскочила и, подбежав к ведру с водой, окунула в него запачканные землей пальцы. Этих мгновений ей хватило, чтобы взять себя в руки и обуздать затопивший ее страх. Подобрав юбки, она побежала через сад в сопровождении Эдвина и Кенварда.

Служанки расставляли в зале столы к обеду и с недоумением смотрели, как госпожа бежит по плитам к узкой лестнице, ведущей на единственную башню Фоксборна.

Следом за ней резво взбежали наверх Эдвин с Кенвардом. Они с разбега наскочили на Джулию, когда та резко остановилась, увидев Ульрика и мать, поднявшихся раньше и озабоченно смотревших на горизонт.

Стараясь не высовываться особо из-за каменного зубца, Джулия, щурясь от солнца, устремила взгляд туда, куда указывал палец Ульрика, ища глазами тянувшуюся за зеленым лугом дорогу, уводившую за лесистые холмы, окружавшие Фоксборн.

Солнце играло на стальных доспехах и поднятых копьях кавалькады всадников в шлемах и со щитами, которые Джулии не доводилось видеть прежде. Они держали яркие флаги, на одном из них были изображены три леопарда на черном поле. Этот герб, как и другие, был ей незнаком.

Во главе войска ехал рыцарь на боевом коне, таком же иссиня-черном, как Кенвард, который пытливо поводил носом, принюхиваясь к приносимому ветром запаху чужаков.

Джулия обратила вопросительный взгляд на Ульрика. Тот прочистил горло и сказал:

– Миледи, по-моему, время ожидания кончилось. Это норманны.

Испуганный вздох Джулии совпал со сдавленным вскриком ее матери, а юный Эдвин охнул, и от страха на него напала икота.

– Значит, мы недаром боялись, да, Ульрик? – воскликнула Джулия. – Уильям Нормандский явился за английской короной. Что нам делать?

– А что мы можем поделать, миледи? Единственный выход – сдаться. Это, по крайней мере, даст нам какое-то время, а король Гарольд, может быть, вернется из северных краев, нападет на Уильяма и освободит нас.

– Может быть, – повторила без уверенности Джулия, отворачиваясь и снова устремляя взгляд на приближавшихся воинов. – А где мой брат?

Ульрик неловко переступил с ноги на ногу, стараясь не встречаться с Джулией взглядом. Он видел Рэндала в сарае с деревенской девушкой, причем та была там явно не по своей воле, и ей еще крупно повезет, если она отделается несколькими синяками.

– Он… мм… – Ульрик прокашлялся, – в хлеву.

Джулия на мгновение задумалась. Послать кого-нибудь из слуг предупредить Рэндала она не могла – это было слишком опасно. Мгновенно решившись, она сказала:

– Я сбегаю, приведу его домой.

– Нет, миледи, ни в коем случае! – закричал Ульрик. – Во-первых, это слишком опасно. А потом, Рэндал сам наверняка слышал топот множества лошадей. Сдается мне, он уже на полпути к Рингволду.

– Хорошо, – сдалась Джулия. – Тогда пусть все бегут внутрь и задвинут засовы на дверях! Быстро, Ульрик! Они сейчас будут здесь!

Ульрик помчался выполнять ее распоряжение и вернулся как раз в тот момент, когда колонна перевалила через холм и потекла по расстилавшемуся перед Фоксборном лугу.

Джулия следила за ней и вдруг заметила небольшую группу пеших солдат, выбежавших из леса и бросившихся к замку. Это были саксы, очевидно из дружины короля Гарольда. Их вооружение состояло из мечей и болтавшихся за спинами луков, в данный момент бесполезных, потому что стрел не было. У Джулии и у всех, кто находился рядом с ней, вырвался крик ужаса. Они в отчаянии смотрели, как эти люди ищут спасения.

Однако было слишком поздно, норманны заметили их. Вперед вырвался всадник на черном скакуне и с ним еще двое рыцарей на крупных жеребцах – могучих, закованных в железо животных.

Джулия, молча, смотрела, как норманны настигли бегущих саксов. Она надеялась, что у ее соотечественников хватит ума сдать оружие, но нет – с отчаянными криками те повернулись и выставили мечи.

Норманны не дрогнули перед этим вызовом. Их предводитель, весь в черном на черном коне – Джулия про себя окрестила его Черным Рыцарем, – взмахнул мечом так, словно тот был игрушечный. Черный Рыцарь снес голову саксу, и его тело упало на траву, извергая кровь. Рука Джулии взлетела к губам, останавливая готовый вырваться крик ужаса, а другая рука вцепилась в холодный камень зубца, за которым она пряталась.

Словно завороженные, люди на башне наблюдали за происходившей на их глазах резней, смотрели на изувеченные тела, которые были только что живыми, дышавшими, внушавшими робость мужчинами, а теперь валялись, такие нелепые, на зеленой траве.

Поддавшись охватившему ее гневу, Джулия, взглянула на пажа горящими глазами и закричала:

– Принеси мне лук!

– Миледи, – вмешался стоявший сзади Ульрик, – это неразумно – провоцировать норманнов.

– О господи! – воскликнула мать, леди Фредесвайд, прижав руки к груди.

Норманны между тем осматривали результаты своих трудов. Черный Рыцарь отер о чепрак свой окровавленный меч, с мрачным удовлетворением вложил его в ножны и о чем-то заговорил со своим поручиком, прежде чем развернуть коня и вернуться к остальным воинам.

Он подбирал поводья, когда услышал знакомый и все же такой неожиданный звук, и удивленно вскрикнул, когда о его щит ударилась и отскочила стрела. Голова у него дернулась, а взгляд устремился на башню не стоящей внимания крепостицы, к которой они ехали, маленького замка, в котором обитали женщины, невооруженные вассалы да слуги – во всяком случае, так ему говорили.

Норманн посмотрел на стрелу, лежавшую на траве и уже не выглядевшую опасной, и подумал, что выпущена она была слабой рукой и потеряла свою силу, пока летела к нему.

С бесстрашием, возможно, неоправданным, он пришпорил упирающегося коня и заставил его поскакать к замку, высматривая на башне лучника, осмелившегося выстрелить в одного из людей герцога Нормандского. Как же он был удивлен, когда увидел девушку со светлыми волосами, развеваемыми ветром, которая вставляла в лук новую стрелу, чтобы пустить в него.

Да как она смеет! Он услышал звон тетивы, потом… совсем близко… свист летящей стрелы. Ударив коня шпорами и резко натянув поводья, он попытался отскочить, но опоздал.

Рыцарь вздрогнул от боли и посмотрел на стрелу, торчавшую из икры ниже кольчуги, где нога была прикрыта лишь кожаной штаниной. Бормоча по-французски ругательства, он наклонился и, дотянувшись рукой до оперенья стрелы, проверил, как глубоко она в него вонзилась. Стрела вошла всего на ноготь, и рыцарь, сжав зубы, резко выдернул ее. По ноге тонкой струйкой потекла кровь, смешиваясь с грязью и кровью саксов, в которой он был перемазан.

Рыцарь бросил взгляд на отдаленную фигуру, светлые волосы и бледный овал лица и поклялся себе, что преподаст этой негодяйке хороший урок.

Пришпорив коня, он поскакал по лугу к голове колонны. Там его встретили хохотом. Ну как же, его, побеждавшего в стольких битвах под знаменами Вильгельма, ранила какая-то английская девка!

– Боже правый, госпожа, это же глупо! Накликаете беду на свой дом!

Эдвин, наоборот, весело приплясывал вокруг Джулии, поздравляя с метким выстрелом, и даже Кенвард как будто улыбался.

– Прости, милый Ульрик, я сама не ожидала, что попаду, – проговорила Джулия. Она и в самом деле отвела стрелу чуть в сторону, чтобы получился просто предупредительный выстрел, но судьба или ветер направили ее стрелу точно в ногу норманна.

Их спор был прерван командным окриком. Земля сотряслась от топота норманнских коней перед запертой дверью замка.

– Эй, лорд Фоксборн, мы пришли с миром!

– О, дьявол, оказывается, говорит на нашем языке! – прокричала Джулия, легкомысленно свешиваясь со стены.

– Придержите язык, миледи, – Ульрик оттащил ее назад, – если хотите сохранить свою милую головку на плечах.

– Да ничего они нам не сделают. – Джулия насмешливо скривила губы. – В конце концов, мы родня Годуинсона, а кто посмеет тронуть родичей короля Англии?

– Что им нужно? – спросила леди Фредесвайд. Все сгрудились, стараясь расслышать, что кричит на плохом английском Черный Рыцарь.

– Именем Вильгельма, герцога Нормандского, завоевателя Англии, сдавайтесь, и мы не причиним вреда этому дому!

– Что?! – воскликнула Джулия. – Этот невежда свихнулся, что ли?

– Миледи, откуда мы знаем, что произошло за последние дни? Может, Уильям стал правителем Англии, да и вообще, кто бы ни правил нашим королевством, перед нами два десятка мужчин, которые вырежут нас, а Фоксборн сожгут дотла, если захотят. Вы же видели зарубленных саксов у наших стен!

Слова Ульрика немного остудили Джулию.

– Мне это противно, – заговорила она медленно, – вот так взять и сдаться этим… этим… – Джулия махнула рукой в сторону норманнов, пытаясь найти подходящее слово и не желая поверить тому, что прокричал Черный Рыцарь. Как он сказал? Завоеватель Англии? Неужели это правда?

– Миледи, – увещевающе произнес Ульрик, в его голосе сквозило отчаяние, – Нам и в самом деле ничего иного не остается.

– Ладно, – вздохнула Джулия, – полагаюсь на тебя, милый Ульрик, на твою великую мудрость. Я соберу всех в зале, а ты объявишь этим рыцарям, что мы сдаемся.

Ульрик поклонился своей госпоже, глядя, как по лестнице спускаются Джулия, ее мать, юный Эдвин и следом Кенвард. Его взгляд упал на лук леди Джулии и колчан со стрелами. Он посмотрел по сторонам и засунул их в щель в каменной кладке.

– Эй, рыцари Уильяма! – закричал Ульрик, свешиваясь со стены. – Моя госпожа леди Фоксборн сдается при условии, что вы не причините вреда ни ей, ни кому бы то ни было еще в замке.

– Мы не собираемся стоять тут и вести разговоры, – ответили ему снизу. – Отпирайте, а не то мы вынесем дверь, и тогда вам не поздоровится!

– Не надо, сэр, погодите! Мы уже отпираем, пусть все будет мирно!

– Ладно. Откройте дверь! – нетерпеливо прокричал Черный Рыцарь и пробормотал себе под нос: – «Дьявол» желает получить аудиенцию у ее милости.