Пленник ощущал, как дорога пошла вниз, как колеса, попав песок, завращались тяжелей. Послышался плеск моря. Наконец остановились. Возничий спрыгнул, удалился, но скоро вернулся. Несколько молодецких ударов молотом, и замок был сбит, дверь распахнулась. Пленник вышел из фургона, сжимая в руке крошечный пистолет.

— Аркаша? — спросил шпион, сжимая в руках молот.

В голосе не чувствовалось удивления.

— Николай?.. — узнал Аркадий. — А я, когда, ударили из барабанной винтовки, подумал, что это доктор Эльмпт.

— Брось. Он оставил винтовку отцу для фотографирования. А я позаимствовал. К утру верну.

— Вернул бы… А так — возвращать придется мне.

— Я бы так не сказал.

Из сумерек выступил человек, ранее Аркадием незамеченный. Был он одет в неприметную ночью форму Александрийского гусарского полка — черную венгерку, черные чакчиры. Лишь приборный металл в лунном свете тускло отливал серебром. В руке он держал револьвер, похожий на оружие убитого штабс-ротмистра, но с более длинным стволом.

Этот человек был Аркадию незнаком, однако же, кем он являлся — секрета не представляло. Пока Аркадий с чумаками готовили ловушку, к Николаю явился английский связной. Рослый красавец в форме «Черных гусар» подозрения, разумеется, ни у кого не вызвал: война, мало ли военных ездит по империи.

Непонятно было лишь зачем стоило нападать на полицейский фургон?

Но не до того. «Дерринджер» хранил в себе лишь одну пулю. Конечно же, ни Ники, ни его подельник не спешили на нее нарваться. Однако же, сделав выстрел, Аркадий оказался бы вовсе беззащитным.

— Это тот самый гений?.. — спросил англичанин.

На русском он говорил с каким-то акцентом, медленно… Но если бы довелось встретиться с ним при других обстоятельствах, Аркадий бы в нем не признал иностранца.

— Какой он гений? — чуть с обидой сказал Ники. — То, что он расшифровал ваш код — чистое везение. Вы зря тратите время. Говорю же: стоило бы взглянуть на то, как он объяснялся в городе, почему он оказался в фургоне на месте шпиона!

— Это уж позвольте нам самим решать… — возразил англичанин. — Шифр считался абсолютно неуязвимым. Мы должны изучить…

— Ну, ваше дело… Тебе повезло, Аркаша… Ты увидишь Лондон. Это не Петербург, конечно же, но тоже неплохо.

Николай задумчиво переложил молот из руки в руку, и вдруг с полузамаха бросил его в Аркадия, а сам метнулся в иную сторону, за перевернутую лодку. Отшатнувшись, Аркадий пальнул, и, конечно же, смазал. И тут же Николай набросился на Аркадия, повалил его наземь. Драка не затянулась — журналист стукнулся головой о ступеньку, и сознание его покинуло.

* * *

Когда сознание вернулось, уже стемнело. Комнатушка была мала, через единственное окно было видно море. Из мебели имелся всего-то стол, на котором горела лампа, топчан, два стула. К одному стулу был привязан Аркадий, Николай полулежал на топчане. Англичанина нигде не было видно. Трещало, сгорая фонарное масло. Куда громче пели сверчки, да плескалось море. Но окриков, шагов не было слышно. Его если и искали, то не здесь. Ну и немудрено — в округе сотни хуторков, тысячи хозяйств. Рот был не заткнут — следовательно, Николай не опасался, что Аркадию кто-то придет на помощь.

Выйдя из кареты, Аркадий узнал это место: года два назад некий купец ровно по Гоголю намеревался варить здесь клей: из чешуи и костей, которых здесь были пуды — костный, из рыбных пузырей — более дорогой, рыбий клей. Сырье казалось даровым, делец возвел здание заводика. Однако же вскорости прогорел в буквальном смысле слова — для производства нужно было топливо, а с ним во все времена в этих краях всегда дело обстояло плохо. За долги банкрот отдал заводик городу, а сам благополучно отбыл из этих мест.

Заводик худо-бедно охраняли, но здешний народец все равно тянул все, что не было прибито гвоздями. Сейчас они, верно, находились в сторожке при заводике.

Отсюда было где-то с полторы версты до маяка, стоящему на левом берегу Гайтан-реки, и, стало быть, версты две до города.

А, казалось, такая простая мысль: Аркадий выдает себя за английского связного, пойманного чумаками. Те передают его полицейским. Полицейские везут его в город, и по дороге, потому что более негде, шпион попытается отбить. Но фургон должны были скрытно сопровождать чумаки и скрутить шпиона. Но они задержались. Почему? Может, потому, что Ники, уже пообщавшись со связным, разгадал замысел, сумел отсечь подмогу?..

В голове гудело как после героической пьянки, во рту стоял вкус крови — вероятно, прикусил губу когда падал.

— Как протекают последние часы на родной земле? — спросил Ники, заметив открытые глаза Аркадия. — Я бы на твоем месте начинал прощаться. Потом просто может не хватить времени.

— А может… Может отпустил бы ты меня… — спросил Аркадий.

— Да ну?.. Ты сам выбрал свою судьбу, когда влез не в свое дело. Да и как это тебя вдруг отпустить? С чего бы? А мне что делать?..

— Ты бы сам смог уплыть к англичанам.

— Ай, брось! Зачем? Прервать свою карьеру слуги двух господ? Ты знаешь поговорку? «Ласковый теленок двух маток сосет»!

— Ники, как друга прошу. Дай мне написать на прощание два письма.

В кармане, кроме бумаги, лежало то самое патентованное стальное перышко на длинной ручке. Чернил к нему, разумеется, не имелось — перо Аркадий брал с собой вроде на счастье, а писал на ходу все также карандашом.

Николай задумался, кивнул:

— Это никак не можно! Вдруг ты знак какой подашь в письме. Прости, но не могу. Но ты не грусти. Все же плен — не смерть.

— Ты убил полицейского!

— Это ты его подвел, разыграл втемную.

Подумать только — друг детства, Ники, с которым вместе воровали на бахчах арбузы, а в садах — яблоки и черешню. С которым, позже от немытых фруктов страдали жесточайшими расстройствами детских желудков. Ники, с которым сидели за одной школьной скамьей, который делился с товарищем хлебом, колбасой и сыром…

Пухлый кучерявый мальчуган Ники — стал кучерявым хладнокровным убийцей.

Почему он так сделал? Подумалось: «…Мы видим тысячи людей снаружи, и только одного — изнутри. И даже в одном, в самом себе, не всегда можем разобраться. Так кто нам сказал, что нам удастся постигнуть хоть толику устройства иного человека?»

Будто угадав мысли Аркадия, а, может, просто со скуки, Николай заговорил:

— Стояли мы как-то в Оренбурге. Тоска дичайшая, дожди, и мы только в карты спасались. И надо же такому случиться — выиграл в карты военную тайну! И так случилось, что корнетика, который мне ее продул, вскорости застрелили на дуэли. Ну а позже, уже в Астрахани, когда уже я нужду терпел, встретил английского офицера в изрядном чине. Подумал: не пропадать же дерьму… В смысле добру. Столковались незадорого…

Аркадий рассеяно кивнул. И как он раньше не догадался. Ножеметательное устройство нашли в доме Рязаниных. Впрочем, в те дни, хозяйство городничего более походило на проходной двор. Штабс-ротмистр как раз говорил, что письма на квартире пойманного шпиона были из разных мест. А никто доселе и не подумал, что агент был единственный, просто мотало его по всей империи.

Стоило бы обратить внимание на слова Эльмпта об еще одной свежей ране. Аркадий видимо задел Николая в каменоломнях, и рана затянулась не вполне. Еще штабс-ротмистр говорил об овсе в конском навозе. А оружие, по словам покойного генерала, было обнаружено также в коробе с овсом.

— Но ты не подумай, что я не из-за денег, — продолжал меж тем Николай. — Ну не только из-за них… Я, может быть, отчизне величайшую услугу оказываю! Выиграли у Наполеона полвека назад и загордились! Пушки, ружья — всё старье! С ними можно с турками воевать, да поляков давить! А англичане покажут как воевать надо, на кого ровняться! Флот уже наш потопили парусный — теперь хочешь, не хочешь, а надо забывать о парусах, броненосцы строить.

— Может и не лишь из-за денег, да только не об отчизне ты помышлял, да и об Англии тоже не думал. Все в ключе к шифру тобой было сказано: «Мне скучно, бес». Ты не подлец, Ники, ты гораздо хуже — бездельник. И шпионом стал из куража. Нервишки себе пощекотать — да и только. Но ведь… Подлая твоя душонка. Ты же и меня не забесплатно сюда достал. Поди, получил иудины серебряники!

Ники не стал врать — он просто промолчал.

— Лучше скажи, у тебя были сообщники? — спросил Аркадий. — Петр и Петр? Твой отец?

— Да какие сообщники?.. — возмутился Ники. — Все сам да сам! Ну а батюшка мой хорош! Сказал мне, что штабс-ротмистр ищет разведчика, уже после того, как я его убил. Я вообще не знал, что обнаружен…

— Об этом писали в нашей газете…

Николай отмахнулся как от комара.

— Ай, я не читаю газет!

— Меня сбило то, что ты в городе появился на день позже.

— Мы остановились в двадцати верстах от города. Пока мои приятели пили — я смог отлучиться.

— А в пещерах отчего сбежал?.. — спросил Аркадий. — Мог бы меня там убить?..

— Я подумал — облава. Да и я не совсем хорошо чувствую себя в пещерах. Ты же знаешь.

Аркадий кивнул.

— Но давеча, в Буряковой балке. Если бы не твой выстрел…

— Это я смазал. Я ведь тому матросику целил в голову, а попал лишь в руку.

Аркадий пошевелил ладонями, попробовал покрутиться — не даст ли веревка где-то слабину?.. Нет, привязали его на совесть.

Меж тем, Николай поднялся на ноги, прошелся, зевнул:

— А вообще выматывает такая жизнь. Ведь завтра как пить дать — весь день на ногах, станем тебя искать. Проще было бы тебя как-то из города выманить, да схомутать. Но совершенно нет времени. Корабли будут тут часа через два. Кофе не желаешь?..

Он достал трут и огниво, в очаге, сложенном у дальней стены зажег огонек. Пламя разгоралось плохо, и из-под топчана Ники извлек бутылку крепчайшего самогона. Морщась, сделал изрядный глоток, плеснул жидкость на дрова, и тотчас же на них заплясало пьяное пламя. Над очагом Ники повесил закопченный чайник.

— Хотя нет… Скоро ты будешь присутствовать на настоящем английском чаепитии…

— Весьма смешно… — огрызнулся Аркадий.

В тот момент будущее представлялось очень грустным, и, вероятно, не слишком длительным. Его, вероятно, не выпустят на волю, пока жив Ники. Ну а, узнав все о взломе шифра, верно, просто убьют, чтоб исключить саму возможность побега. Хотя, неизвестно, чего ждать от англичан.

Комнату скоро затянуло дымом. Рыбак, некогда живший здесь, видимо, готовил свой кондер на улице, а очаг в доме держал на случай холода. Однако же, разжигать огонь поздней ночью для заговорщиков было бы опасно, заметно.

Меж тем, дрова прогорели, так и не нагрев воду в чайнике.

— Я оставлю тебя ненадолго, — сказал Ники. — За дровами надо сходить. Не скучай…

Он забрал со стола лампу и вышел во двор.

Аркадий тут же принялся ерзать на стуле, пытаясь его расшатать. Тот был сколочен грубо, но крепко — поддавался лишь на толику. Тогда Аркадий приподнялся на носки, и, подпрыгнув, упал на спину. Стул разлетелся. Что-то треснуло в правом боку, тело пронзило боль. Но — не до того. Быстро выпутался из веревок и досок. Прислушался, ожидая окрика — тихо.

Мозг работал быстро: его, безусловно, ищут. Подать знак. Как? Он схватил обломок стула, обмотал его веревкой, плеснул самогона на факел, поджег его в очаге. Нужно было оружие — Аркадий схватил чайник.

С факелом в руке и чайником в другой, он выбежал на улицу, осмотрел берег.

На песке лежали вверх килем, словно гигантские черепахи, лодки. Сарай для лодок, коптильня. За ней — стояло здание клееварочного заводика. Крыша сарая была устлана соломой, подбежав поближе, зашвырнул факел на крышу. Солома, высушенная жарким солнцем, вспыхнула как порох. Дело было сделано — теперь следовало убираться самому.

Он бросился к круче, в проход между сараем для лодок и коптильней, и ровно в это же время, с дровами в руках вошел Ники.

— Аркадий, мать твою! Что ты творишь?..

С моря стеганул ветер, раздувая пламя на крыше.

Аркадий не вступая в спор, бросил в Николая едва теплый чайник и кинулся наутек.

Ники был сильней, быстрей, и в голове был только один план уцелеть: закрыться в домике, дождаться подмоги. Вбежал в дом, попытался закрыть дверь, но не успел — Ники вышиб ее одним ударом. В доме Аркадий схватил уцелевший стул, взял его наперевес.

— Аркадий, не глупи! Давай по-хорошему. У меня в степи надежно спрятано пять тысяч серебром английских денег! Половина твои — ты представляешь, какие это деньги! Ты хоть когда-то такие деньжищи держал в руках? Ладно, тебе как другу — три тысячи! А, гулять так гулять — три с половиной!

— Не друг ты мне более!

Ники стал обходить Аркадия широким полукругом и вдруг выхватил из-за топчана тесак.

— Не друг… — сказал он, улыбаясь. — А я ведь тебе говорил, что небо Англии — не самая дурная мысль.

Что-то громыхнуло, взорвалось в горящем сарае — вероятно, заговорщики хранили в нем какие-то свои припасы. Через окно было видно, как горящие обломки посыпались словно метеоры.

Николай ударил, Аркадий успел прикрыться стулом, как щитом. Лезвие расщепило древесину, завязло в ней. Выпустив свой щит, Аркадий упал на пол, сверху на него бросился Ники — его тесак остался застрявшим в стуле.

— С детства не люблю вида крови. Придется душить, — не к месту пошутил Ники.

Они покатились по полу, но драка не затянулась — скоро Аркадий оказался на лопатках, и на его шею легли пальцы Ники.

— Передавай поклон моему дяде! — крикнул он.

И тут рука нащупала какой-то стержень — то была перьевая ручка, вылетевшая из прорехи в кармане. Тонущий хватается за соломинку, Аркадий схватился за перо, замахнулся… Удар получился косой — юноша целил в глаз, но попал в ноздрю. Патентованное немецкое перо что-то пробило в голове Ники, что-то хрустнуло. Глаза Николая затуманились, хватка ослабла, и он свалился с Аркадия, словно мешок с гнилой картошкой.

Аркадий поднялся на ноги.

— Я бы попросил тебя передать поклон своим родным, — сказал он сверху вниз. — Только у меня родичей в аду нет.

Шатаясь, он выбрался из дома. Вокруг все пылало. В горящем сарае от взрыва вынесло ворота и тогда Аркадий все же увидел «Голову Бога». То был бронзовый ящик размером с большой комод. Удивительно, что бронза, обработанная еще до Рождества Христова хоть и помутнела, но не покрылась зеленой патиной — очевидно, что в пещерах воздух был слишком сух. Всю переднюю стенку занимали циферблаты с буквами, а на правой стенке имелось колесо вроде морского штурвала.

Отблески пламени отражались на медной панели. В сарае пылало как в аду — как потом оказалось, там хранилось пару бочек с прогорклым жиром. Пылала коптильня, разгоралось здание заводика.

За гулом пламени Аркадий не расслышал топота копыт, и едва не налетел на всадника. Англичанин, видимо, отводил куда подальше полицейский фургон и теперь вернулся.

Раздумывать было некогда — Аркадий бросился меж горящих зданий. Англичанин пытался преследовать, но конь заржал, не пошел в огонь. Пока англичанин объезжал — Аркадий уже добрался до склона и помчался вверх. Преследователю пришлось спешиться — конь путался в своих ногах, поднимаясь вверх.

Гусар стрелял — кажется по ногам, но мазал.

Задыхаясь, Аркадий добрался верха, кручи, оглянулся — внизу пылало огненное море. Англичанин был рядом — цепляясь за траву почти догнал юношу.

— Пшел прочь с моей земли! — крикнул Аркадий.

Он ударил англичанина не по-джентельменски — ногой наотмашь, попал куда-то в голову, и англичанин с криком покатился с кручи куда-то в кусты.

Через поле, от дороги к нему на помощь уже спешили чумаки.