Издалека, из-за линии фронта, пришло донесенье — в Миронове, на аэродроме, истребительной авиации разворачивается еще одна авиагруппа — VI/JG13 «Летающие шуты» «Чертовой дюжины».

И командиры со звездами в петлицах, склонившись над картами, предложили — а не раздолбать ли их прямо на земле?..

На том и порешили.

Штурмовики взлетели еще в темноте. Взяли курс на юго-запад, чтоб обойти фронт по морю, рассвет встретили над водой.

В точке встречи штурмовиков догнало истребительное прикрытие. Командир штурмовой группы чуть качнул ручку: вижу вас.

…На аэродроме же в Миронове на дежурство заступил новый офицер. Он зевнул и включил приемник, дождался пока разогреются лампы…

Море под крылом ударило волной последний раз и закончилось. Штурмовики перестроились в боевой ордер. Истребители отвалили чуть выше. Бомбардиры отщелкнули предохранители — сейчас начнется.

… А дежурный покрутил ручку, подгоняя ниточку шкалы под отметку «Belgrad» — в громкоговорителе заиграли позывные. Офицер удовлетворенно кивнул — он попал на начало трансляции. Затем нажал на кнопку, и из всех ретрансляторов еще спящего аэродрома понеслось:

Ничего, решительно ничего не предвещало будущей бойни.

…От шума двигателей двадцати штурмовиков проснулся город. Береговая охрана подняла тревогу и даже успела выстрелить вслед из скорострельной пушки. Но слишком поздно — снаряды не догнали самолеты и упали в чей-то огород.

Пилоты вели машины над сеткой улиц — ведущий знал эти места хорошо, он сам часто взлетал с аэродрома, на который вел атаку…

…Надтреснутый голос продолжал петь:

Но всякое бывает на войне — в то же время к городу на шести тысячах метрах с востока заходила иная группа — из патруля возвращалась немецкая истребительная эскадрилья.

Патруль не удался — истребители возвращались почти с полным боекомплектом, в баках топлива оставалось минут на двадцать боя. И то, что минутой назад казалось неудачей, оказалось вдруг преимуществом.

Будто в учебном бою разобрали цели, зашли со стороны солнца, догнали в пике.

Воздух порвали пули, крик расколол эфир. Кто-то звал маму.

Вместе с первым выстрелом на аэродром полетел сигнал — готовьте подмогу, работы хватит всем. И, действительно, в воздух подымалась еще одна эскадрилья.

Штурмовики сбрасывали бомбы, не долетев до целей, и ложились на обратный курс.

Советские истребители разошлись по трем направлениям, стараясь зайти в хвост немцам. Но преимущество было не на их стороне и не так просто было их отбить.

В радиоэфире истерично смеялся немецкий пилот — установка форсирования двигателя травила в кабину закись азота. Мальчишка-пилот терпел его действие почти весь полет, но, наконец, нервное напряжение и веселящий газ сделали свое дело.

Зенитчики, выскочившие в одних кальсонах, с интересом следили за боем, иногда крутили маховики наводки, но не стреляли, боясь сбить своих. Кто-то даже подпевал песне:

Штафелькапитан зашел в хвост «Яку», но промахнулся, ушел выше. Тут же последовала расплата — самолет тяжело тряхнуло, посыпалось стекло фонаря, разлетелся вдребезги коллиматор. Но закончить атаку советский пилот не успел — с хвоста ведущего его тут же снял ведомый.

Заметушились механики, освобождая полосу для аварийной посадки, еще через четверть минуты и на полосу рухнул самолет. Истребитель командира эскадрильи упал тяжело, на брюхо, не выпуская шасси. Пропеллер тут же погнуло в конус. Из остановившейся машины летчик сразу выпрыгнул и побежал к ангарам за новым самолетом. Но, взглянув в небо, раздумал — бой уже заканчивался.

Истребители, расстреляв боезапас, уже заходили на посадку.

А прочь от города уходил штурмовик. Мертвый стрелок висел на ремнях.

Вслед ему неслось:

То ли эхо, то ли хор отвечал:

* * *

Знаете, что самое обидное в этой истории? Или верней, в этой части истории? Шестой авиагруппы тринадцатой эскадры VI/JG13 не существовало в природе.

Донесение было просто слухом.