Владимир злой прошел в помещенье станции, уже привычно нашел комнату начальника вокзала. Вошел без стука, впрочем, там и не было никого. Снял трубку, стал набирать номер банка, но на второй цифре передумал, дал отбой. Набрал номер комендатуры.
— Ja?.. Hauptshturmfurer Lange…
— Это Бойко…
— А, дружище, рад вас слышать…
— Вы ведь закончили погрузку?..
— Да все, нормально. А у вас что там?.. Кого взорвали?..
— Взорвали литерный. Тот самый, который должен был перевозить золото.
На том конце провода замолчали надолго.
— Подождите. Такого просто не может быть. Мы же грузили золото после взрыва… Это что, такая шутка?
— Послушайте, мне не до шуток. У меня тут двое покойников, пять раненых — одному оторвало руку. Он вполне правдоподобно ругается по-немецки. Хотите услышать, пока он не скопытился?..
Бойко повернул трубку к окну. Кричали, действительно, громко.
— Так что?.. — начал спрашивать Ланге.
Вывод был таким странным, что он боялся произнести его вслух. Это сделал Бойко:
— Да, мы… Вы погрузили золото не в тот состав! И состав этот наверняка сформировал Колесник, Либин и компания. Так что у вас… У нас… Большие проблемы…
На том конце провода крепко задумались.
— Владимир, у вас есть какие-то мысли относительно места, где находитесь?
— Нет…
— Тогда возвращайтесь в город. Я подымаю тревогу…
Ланге положил трубку на рычаг, но с минуту стоял неподвижно, о чем-то думая. Потом сказал, обращаясь непонятно к кому:
— Поезд — не самолет. Никуда он не денется…
* * *
Бойко сбежал вниз.
Машина стояла возле здания вокзала, там, где они ее оставили, но водителю было не до езды.
Владимир снял пиджак, вместо него накинул китель, оставленный на сиденье шофером.
— Я в комендатуру, — крикнул он водителю.
Тот, перевязывая голову какому-то солдату, молча кивнул.
Чтоб еще больше походить на немца, с земли Бойко подобрал потерянную кем-то фуражку.
Сел за руль, завел машину. Сдал назад, огляделся — съезд с Забодайского шоссе был забит — к станции спускалась карета скорой помощи, пожарные команды.
Тогда он развернул машину и поехал в другую сторону, свернул, проехал переезд.
Почти на съезде с мостовой лежала раздавленная черная кошка — кому-то она не успела перебежать дорогу. Бойко взял чуть влево и пропустил труп между колесами.
Скоро выехал за станцию. Дорога была жуткая — размытая дождями, разбитая колесами телег. Но машина шла довольно живо, стрелка касалась пятидесяти.
Километра за два догнал тяжелый немецкий грузовик. На прицепе он тащил тяжелое допотопное орудие. Куда и зачем — Бойко так и не узнал. Да и до того ли было.
Грузовик сильно пылил. На сигналы Бойко его водитель не обращал никакого внимания.
— Да что же ты так медленно… — прошипел Владимир.
Не было видно, что там впереди. Выскочить из-за него только для того, чтобы врезаться во встречную машину или телегу.
Бойко дал вправо, почти к краю. Дорога впереди была почти ровная, встречная была пустой.
Добавил газу, догнал, резко взял влево. Обошел грузовик.
Зло ударил по клаксону:
— Так-то!
Прямая закончилась, дорога пошла меж склонами холма и карьерами. Чтоб вложиться в поворот, Владимир убрал ногу с педали газа, нажал на тормоз. Педаль тормоза ушла легко, совсем без усилия.
Тормоза не действовали.
В первый поворот он вписался с трудом: камни из-под колес полетели вниз, упали в озеро, отбились кругами.
Машина неслась вдоль обрыва.
В следующий поворот вписаться не было никакой возможности…
* * *
— Где Бойко? — кричал Ланге на жандармов и полицию. — Он уже давно должен быть здесь. Найдите его срочно. Да что же это такое — только один нормальный человек вокруг, да и тот русский!
Подняли тревогу. Удалось это сделать без промедленья: Ланге первым поставил в известность коменданта города. Тот среагировал почти мгновенно: не стал переспрашивать, уточнять, не ослышался он, не дурацкая ли это шутка, не может ли Ланге ошибаться.
Комендант знал — на самые безумные новости надо реагировать мгновенно. Доклады о том, что все спокойно, все по-прежнему — пусть подождут до тех времен, когда станет скучно.
Устроили совет. Карту Миронова и его окрестностей бросили на стол. Собрали чуть не всех старших офицеров, которые работали в комендатуре. Позвали и тех, кто не работал, но приехал с докладом, просто в гости.
Пока собирались, Ланге спешно пытался дозвониться на дистанции пути, по которым должен был пройти поезд. Его не соединяли: после определенной дистанции, линия была повреждена, и будто бы уже выслали патруль со связистом.
Комендант дал вводную, офицеры склонились над картой. Говорили, что думали, что знали: здесь гарнизон, тут на машинном дворе ремонтируется танк. Если дать команду прямо сейчас, то они, пожалуй, смогут перехватить…
Предложили поднять с аэродрома самолет, догнать поезд, сбить ему ход — расстрелять ли локомотив, сбросить бомбу на пути. Связались с аэродромом: там был заправленный и снаряженный истребитель. Оставалось только подвесить бомбы и дать команду пилоту.
Но отчего-то эта хорошая мысль осталась нереализованной. Может оттого, что выигрыша во времени почти не было: пока привезут бомбы, пока самолет вырулит, пока догонит, выйдет на штурмовку.
И еще — Ланге не хотел сидеть и ждать, когда донесут, что поезд найден, что цель ликвидирована. Хотелось принять в поимке участие непосредственное.
С дистанциями пути стали связываться через армейские радиостанции. Но не на всех полустанках стояли гарнизоны, часто бывало, что у рации натурально не хватало мощности, чтоб связаться с Мироновым напрямую, приходилось передавать сообщение через посредников.
Быстрей всего удалось связаться со станцией Борозда. Оттуда отрапортовали не без гордости — литерный проследовал станцию без остановок и даже чуть раньше графика.
Ланге тихонько застонал — вчера он лично обзванивал станции, давая распоряжение: держать главный путь на Забодайск открытым.
* * *
Пришла еще одна новость. Метеослужба передавала штормовое предупреждение.
Комендант думал отложить ее как несущественную, но затем отдал дежурному.
На город шел шторм.
Зенитчики чехлили орудия — больше работы на этой неделе не ожидалось, вряд ли кто вылетел бы бомбить город в шторм. Можно было сидеть под крышами, слушать как по ним капает дождь, пить чай или что придется.
Канонерки ушли с внешнего рейда, укрылись за волнорезами, в домах закрывали окна, проверяли чердаки — вот скоро загрохочет по водосточным трубам, в подставленные кадки, где последняя капля высохла давно, наверное, еще летом.
Ураган не скрывал своего приближения: небо на юге было цвета синего, злого, будто бы ночь пришла раньше положенного и теперь толпится на пороге.
Люди смотрели на грозовые тучи, думали о чем-то своем. Стремились попасть в тепло домов пораньше, съесть свой нехитрый ужин, лечь спать…
А в объятьях шторма так крепко спится…
* * *
Поезд удалось загнать в глухой угол лишь в пятидесяти километрах от Миронова на станции Фосфатной. На маленькой станции все сложилось как нельзя лучше: стрелку перевели на запасный путь, тупик был недалеко от вокзала, в маленьком овражке.
Десять солдат залегли на склонах, изготовились к бою.
Поезд появился, как и ожидалось. Разве, может быть, с минутным опозданием. Влетел на станцию в дыме и паре. Боялись, что состав не выдержит поворота в тупик, что сорвет колесные пары, вырвет стрелки. Но многотонный состав просвистел мимо здания станции, лег в развороте, ворвался в тупик. Локомотив сорвал ограничительный брус, вылетел на чистую землю, туда, где не было рельс. Кто знает, сколько бы еще он летел, но свободная земля быстро кончилась, локомотив столкнулся со стеной оврага.
Но никто этого не видел, ибо скрежет был таким страшным, что все зажмурили глаза.
Казалось — никто не может выжить в такой катастрофе, но солдаты еще пару минут выжидали, затем все же спустились к той груде металла и дерева, которая немногим раньше была поездом.
С оружием на изготовку осторожно прошли вдоль состава, в поисках живых…
Таковых не оказалось…
Но что самое странное — мертвых не было тоже… Поезд был пуст.
Абсолютно пуст.
* * *
Ланге даже не стал спрашивать, есть ли золото в вагонах разбитого поезда. Ясно было, что там оно никогда не появлялось. Его обманули вторично, поймали на тот же нехитрый, в общем, номер — подсунули не тот поезд… Фальшивых поездов было два — не один. Ну он не даст обмануть себя дважды… Нет, уже трижды…
Постепенно стала налаживаться связь со станциями и полустанками. Оттуда рапортовали — да, литерный прошел согласно графика.
Поезд где-то здесь, — твердил он себе, глядя на карту. Где-то здесь — между Мироновым и Фосфатным. Но где?
Вот они проехали Водяную, Миронов-Сортировочный, загрузились на Миронов-Пассажирский… Вернулись на Сортировочную. Ушли на Кузнецово… Руднево, Бутовка, Борозда, Столбовая… Со Столбовой магистральная ветка на Мартемьяново… Но на Столбовой клянутся, что литерный поезд был один и пошел он не на Мартемьяново, а на Забодайск… Между Столбовой и Забодайском — станция Фосфатная. За ней Луст… Но через Луст поезда не проходили…
Через Мартемьяново — тем более…
После некоторых препирательств, с аэродрома подняли разведчика, старенький "Хеншель". Тот прошел над Мироновым, долетел до Фосфатной. Развернулся над разбитым поездом, пошел обратно над Столбовой, повернул в сторону Мартемьяново. Долетел туда, вернулся на аэродром. Поезда нигде не было.
Ланге засмеялся дурным смехом.
— Да где же Бойко?.. Найдите его!
Конечно же, на всей дистанции были ответвления: на гранитный карьер, на кирпичный завод, на шахты, наконец, на Новую Феодосию.
По карте Ланге составил список — получилось всего одиннадцать веток. Почти тут же на многие станции полетели приказы — проверить ответвления. Еще через четверть часа начали поступать первые донесения. Все одиннадцать были одинаковы: состав не обнаружен.
Ланге сверился с хронометром на стене. Ему не хотелось верить своим глазам: с момента ограбления прошло уже более двух часов.
— Поезд ведь не самолет… — повторял он, — поезд — не самолет Он не может улететь или провалиться сквозь землю. Но куда он делся?..
Линию будто бы починили окончательно.
Опять стали обзванивать по второму разу станцию за станцией, ставя отметки еще раз. Может, ему врали?.. Может, подменена какая-то станция?.. Может не станция это вовсе, а линия заведена в иное место, да хоть в соседний дом?..
Что-то не то, что-то не так…
— Господин Ланге?.. — на пороге возник Зотов. В руке он мял фуражку…
— Тебе чего? — буркнул Ланге.
— Новость меня просили передать… Нашли машину, на которой Владимир Андреич со станции выехал. Бойко-то…
— Да?.. Где? Почему он не здесь?
— Машина-то упала в глиняный карьер… Лежит в болоте, колесами вверх. Говорят, покамест вытащить ее не получится. Да и спешить не с руки — если Андреич был в машине, то он там до сих пор. Ну и, значит, конец ему…
Ланге выдохнул шумно. Все хуже и хуже. Отчего-то он был уверен — будь здесь Бойко, тот бы точно что-то придумал бы. Не мог он не придумать…
Меж тем, Зотов, осмелев, подошел к столу, увидел карту. С четверть минуты рассматривал ее, потом ткнул пальцем.
— Вот тут…
— Что тут? — не сразу понял Ланге.
— Вот тут он и разбился…
Ланге посмотрел внимательней — карьер был чуть в сторону от города.
— Хм… А что он тут делал? Если он ехал в комендатуру, он должен был выехать на Забодайское шоссе…
— Он, наверное, хотел объехать город по мартемьяновскому тракту… Тогда б он подъехал бы к вокзалу, по Спартака бы поднялся к комендатуре… Я могу идти?..
Ланге задумчиво кивнул, но когда Зотов был у двери, остановил его:
— Постой… Иди сюда…
И уже в третий раз стал перечислять станции, полустанки. На этот раз вслух, чуть не после каждого пункта спрашивая у Зотова:
— Правильно?
Тот неизменно кивал. Закончив перечислять, Ланге спросил:
— Так что, все правильно?..
— Правильно-то правильно, только вот вы один съезд пропустили. Дайте-ка перышко.
Поставив кляксу, Зотов разделил путь между Руднево и Бутовкой почти пополам, а от этой точки провел почти прямую линию к морю.
— Вот где-то так. Прямо к рыбоконсервному заводу.
— А почему этого пути нет на карте? Почему нет рыбоконсервного? — удивился Ланге.
— Дак его не успели достроить…
— Кого? Ветку? Так чего ты мне голову морочишь?
— Нет. Не достроили рыбоконсервный завод. А путь там чуть не до моря.
— Gotterdamming! Нет, мы точно проиграем войну… Это страна скрытых возможностей!
Ланге порылся в карманах и достал купюру в десять марок, сунул ее Зотову:
— На вот, помяни Бойко…
Размахивая картой как флагом, он спустился вниз. Его душа ликовала — он почти сам распутал эту комбинацию… Безусловно, этот случай должен стать изюминкой его статьи.
В зале комендатуры он уже уверено раздавал полиции приказы:
— Перерезать дороги здесь, здесь и вот здесь… Особо обратить внимание на направления на Столбовую, на Мартемьяново… И на Миронов. Вероятно, они захотят укрыться в больших городах. У них два часа гандикапа, но, по всей видимости, они как раз потратили их на перегрузку ценностей.