И, действительно, в ту же минуту, когда Зотов указал на ветку, не обозначенную на карте, на платформе недостроенного завода закончили разгрузку вагона.
Работали споро, без понуканий, без отлыниваний, без командиров. Даже Костя-оружейник, обычно выпячивающий свою инвалидность старался работать на равне со всеми.
Говорили мало — берегли силы, дыхание. Даже на перекур не остановились. Время не ждало.
Когда перегрузка была закончена, и воры готовились отбыть, на дороге к рыбзаводу появился человек. Шел он быстрым шагом, одной рукой сжимал ремень карабина, переброшенного через плечо, вторую держал у лица. По руке сочилась кровь.
Первым его увидел Щипа, поставленный в охрану. Этого человека он не знал.
Щипа вышел к нему навстречу, надеясь, что прохожего удастся завернуть или хотя бы задержать.
— Куда идешь, мил-человек?
— Прямо.
— Прямо нельзя. Можно в стороны.
— Нет, мне надо обязательно прямо.
— Чего надо?..
— Ты Серегу позови.
— Какого Серегу? Не знаю я никаких Серег…
— Не свисти! Колесника крикни?..
Но звать никого не пришлось — Колесник как раз шел снять пост.
— Владимир Андреич?.. Вот уж кого не ожидал… А где ваш немецкий друг?
— Думаю, скоро подъедет. Но я к вам помимо него, можно сказать, с частным визитом.
— Желаете поговорить? С глазу на глаз? Мы право-слово спешим…
— Зачем с глазу на глаз — пусть все слушают. А то пойдет слух, что "Колесо" с ментом шепчется.
Вор насторожился.
— Это не займет много времени, — продолжил Бойко, — тем более, выслушать меня — в ваших же интересах. Говорить буду я. Потому как на допросах мне бы пришлось больше слушать.
Втроем прошли вдоль вагонов. Возле локомотива их ждали еще пятеро. Никто из них еще не успел переодеться и предстали перед Бойко в форме солдат СС.
— Ба! Женька! Козя! Назар! Кого я вижу! — поздоровался Бойко. — А вы меня, гляжу, не рады видеть… Жаль… Насильно ведь мил не будешь.
— Эт точно, — буркнул Костя-оружейник.
Бойко это не смутило:
— Довольно хитрое ограбление. Я, знаете ли, горд собой — я смог его распутать. Некоторые детали мне не до конца ясны, но это мелочи. Рассказать, как вы это сделали?..
— Мы вообще-то это и сами знаем, — зло заметил Либин, — получше некоторых.
— Не груби, Жень, — оборвал его Колесник, — пусть рассказывает. Не зря же человек шел, ноги бил.
— Ну да… — начал Бойко. — Вы решили… Вот уж не знаю, кто именно решил — вы или Гусь?.. Зачем переть на пулеметы, зачем с риском для жизни пытаться стянуть все из-под носа. Пусть немцы сами погрузят, да еще поблагодарят, что вы забираете этакую обузу. Где-то нашли паровоз, починили его… Где?.. Думаю, где-то здесь.
Колесник кивнул:
— Сформировали состав. Купили оружие, пошили униформу выкрали документы, сделали копию. Но у вас была проблема — настоящий поезд. Для начала вы развели два состава во времени. Не знаю, как удалось вам, но часы на Водяной стали опаздывать. Ко дню дела, они отставали минут на десять. Так?..
— На двенадцать…
— Точно к сроку вы подали свой поезд на вокзал. Почему вас не взорвали подпольщики, я не знаю. Либо ваш состав был сформирован между Сортировочной и Пассажирской, либо вы прогнали его где-то стороной. Там, на Сортировке, миллион путей. Я как-то там нужный вагон три часа искал…
— Второе более правильно…
— Я одного не пойму, отчего вы решили, что подпольщики взорвут поезд на пути в Миронов, а не обратно? И дело даже не в том, что вас могли взорвать или что на Пассажирскую бы подали два поезда. Как вы догадались, что на Сортировочную отправят именно меня? Ведь если бы я появился на вокзале, я бы сдал вас всех скопом… Вам просто сказочно повезло.
— Володя, ты только не обижайся, но это тебе сказочно повезло. Ты бы не появился на вокзале. Ты этого не знаешь, но я тебе скажу такое: у тебя сегодня меж лопаток не чесалось? Ты сегодня ходил под прицелом.
— Не понял.
— Как только бы ты из здания направился на вокзал, Назар бы тебя пристрелил. Он сидел на чердаке, в том доме, откуда подкоп вели.
Один вор кивнул головой.
— Ну да, я эта… Вижу вы вышли, хотел сразу шмальнуть, смотрю в машину садитесь. Ну, думаю, если на вокзал поедете, то как раз мимо меня. Как раз машина на перекрестке тормознет, я вас и сниму. А вы в другую сторону покатили. Ну я снял прицел и пошел к вокзалу. И потом стоял в сторонке. Вы бы появились — я бы вас и уложил…
— А с подпольщиками все просто… Они бы предпочли, чтоб деньги остались в городе. Вплоть до возвращения в город Советов. Уже подрыв бы этого поезда, узнай вы о нем вовремя, отсрочил отправку не меньше чем на неделю.
Здесь в разговор вступил Либин:
— Ты догадливый, Бойко. Впрочем, никто в этом не сомневался. Только вот что дальше?..
— А я скажу. За догадливость и предусмотрительность вы меня принимаете к себе. Я прошу… Нет, я просто требую такую же долю как всем остальным. Хотя нет, отчего! Я хочу две доли!
Кто-то присвистнул.
— Не свисти! — одернул его Бойко. — Денег не будет.
— Не многовато ли две?..
— Я освободил вас от двух соучастников и, я думаю, будет справедливо, если вы отдадите их долю мне.
— За двоих?
— А почему бы и нет? Думаете, я бы не смог помешать вашему грабежу? Кстати, господа, а вы уже поняли, кто предупредил Гуся о слежке?
— Не ограбление, а сплошные траты… — тяжело задумался Колесник.
— Итак, какой будет ваш положительный ответ? Время, как вы справедливо заметили, — не ждет.
— А если мы не согласимся?
— Интересная постановка вопроса. Тогда я, вероятно, вернусь в город.
— И так просто отпустишь нас?
— А отчего бы и нет. Только вот и вы останетесь без денег. Потому что я пущу ваше корыто на дно.
— Блеф?.. — спросил Колесник. — Но если ты так уверен, что сможешь утопить баркас, почему ты думаешь, что мы так просто дадим тебе уйти?
— Подожди…
Бойко указал на дорогу, туда, откуда пришел. Одной рукой придерживая ремень карабина, второй достал коробку, размером с папиросную пачку. По его лицу из разбитого носа сочилась кровь.
С полминуты ничего не происходило. Все думали, что сейчас оттуда покажутся немцы.
— Чего ждать то?.. — не выдержал Либин. — Я не…
На придорожном холме прогремел взрыв, вздрогнула земля, в небо полетели камни, вырос пыльный столб.
— У-е-е… — заметил Либин, чуть присев.
— Что это было? — спросил Колесник.
— Радиоуправляемый фугас. Я взял его у наших итальянских друзей — согласитесь, впечатляет. Второй такой среди ящиков, что вы украли. Как поражающая часть — кольца с камушками, золотые сережки. Вероятно, это самая дорогая бомба в истории человечества. Дайте мне нажать кнопку, и свои бриллианты вы будете собирать в ста метрах вокруг.
— Но все же две доли — многовато… Может, все же одна?
— Полторы.
— Одна с четвертью. Это тоже много…
— Договорились.
— Хорошо. Ты в доле. Даю слово.
— Слово вора?
— Слово вора…
Впервые за долгие года вор и мент пожали друг другу руки.
— И все же ты меня переиграл опять, — заметил Колесник.
— Я тебя всегда обыгрывал — как ты смог такое забыть.
Бойко убрал коробку в карман, опять зажал ноздрю.
— Да что такое… Кровища хлещет. С машины упал, сломал нос, — Бойко зажал одну ноздрю.
— Пойди, промой, — указал Колесник на море. — Положи что-то холодное на переносицу. Дать платок?
Бойко похлопал себя по карманам. Нашел пистолет, кошелек. Платка не было.
— Давай…
Из заднего кармана Колесник достал свой платок отдал Бойко. Затем повернулся к остальным, похлопал в ладони.
— Ну что, господа, уходим… Не расслабляться и по коням. В смысле, по местам.
* * *
По большому счету, банду упустили по вине оберштурмбаннфюрера Штапенбенека.
Был вариант отдать приказание подразделениям с Бутовки и Руднево объединиться, спешно двигаться к побережью, на завод. Ввязаться в бой, дождаться подкрепления.
Но шефу гестапо захотелось лично присутствовать при разгроме банды. Ланге не стал возражать — с ворами он тоже хотел поквитаться лично. Рассудил так: все дороги уже перекрыты, до темноты можно не спешить.
Пока собрались, загрузились в бронетранспортеры, прошло еще с полчаса. Выехали из города. С шумом покатили по Забодайскому тракту.
Проехали мимо поста. На нем отсалютовали. Не останавливаясь, спросили: все спокойно ли? Оттуда показали: все нормально, проезжайте.
Ланге всмотрелся в лица солдат: может, это очередная постановка. Но нет — солдаты совсем не походили на тех, под чьим присмотром загружали золото в вагоны.
Покатили по пыльной грунтовой дороге.
Действительно, — три вагона литерного поезда стояли на путях перед недостроенным корпусом рыбзавода.
Было тихо. Совсем тихо.
Шарфюрер внимательно и вопросительно посмотрел на Ланге. Тот немного подумал и кивнул. Шарфюрер поднял руку: внимание: и махнул ею: вперед!
Отщелкнулись десятки предохранителей, многие передернули затворы, досылая патрон в ствол. Ланге нащупал в кармане свой "Вальтер". С лязгом открылись двери бронетранспортеров, солдаты сыпанули на землю, будто сухой горох из стручка: резко, с шумом:
— Shneller! Shneller! Shneller!!!
Пробежали, прижимаясь спинами сперва к стали бронетранспортеров, потом вдоль вагонов. Осмотрели внутренность вагонов: чисто.
Шарфюрер дал знак: посмотрите внизу.
Осмотрели вагоны снизу — бомб не было.
Ящиков с ценностями — тоже.
Ланге едва не удержался, чтоб не засмеяться смехом безумным, истерическим.
Шарфюрер дал следующий знак: осмотреть здания. Один солдат остался у пулемета бронетранспортера, двое заняли позиции в голове и в хвосте состава. Остальные перебежками рванули к корпусам завода. Работали четко, словно на учениях: кто-то бежит, кто-то прикрывает.
Ланге смотрел на эти занятия физкультурой равнодушно. Если бы это была засада, в них бы уже стреляли. Да и не с теми людьми они имеют дело: эти постараются уйти без соприкосновения, без стрельбы.
Действительно, скоро вернулся шарфюрер, доложил: все чисто. Что делать?
Ланге потер виски: думать…
Все нормально, — успокаивал себя Ланге, — мы наверняка разминулись. Еще минута-другая и придет с одного из постов донесение о перехваченной машине.
Опять началось ожидание. Минута казалась вечностью. Но рация молчала.
Может, где-то идет бой? Может, рация сломалась, и радист меняет лампы, пытаясь попасть ножками в разъемы.
Тогда Ланге потребовал связаться с постами, оттуда докладывали: все тихо, спокойно. Через один пост прогнали стадо коров, мимо другого проехало две гужевых повозки. Одна совсем недавно. Прикажете догнать?..
Нет, что-то не так. Он что-то упустил. Опять упустил.
Где эта банда? Рванули наискосок? Через поле? Тогда у них должен быть тягач. Он наверняка бы оставил колею. Но с высокой платформы отлично было видно: трава на соседних полях не примята.
Штапенбенек шумел. Чтоб не слышать его ругани, Отто Ланге прошелся мимо пустых коробок вагонов. Куда они делись? Испарились? Взлетели в небо?
Действительно, он посмотрел на небо. Его затягивало тучами. Погода нелетная… Скоро должен пойти дождь, он освежит воздух, смоет пыль…
Пыль…
Платформа, к которой прибыл состав, была высокой бетонной, так что из вагонов не надо было спускаться. Кончались они с обеих сторон пандусами, внизу их должна быть пыль, и на что бы бандиты не сгружали ценности, на чем бы они не уехали, должны остаться следы. Ланге прошел сперва в одну сторону, затем в другую. Следов не было. Нет, ну не на самолет же они грузились?
Отто опять поднялся на платформу, подошел к вагонам. Шагнул в него. Просто деревянная коробка. Прошел сквозь нее, вышел на другую сторону. Точно такая же платформа, только без спуска в сторону степи. По этой платформе ездили только к заводу. И…
Ланге повернулся как на каблуках, резко, словно солдат на плацу. Эта платформа обрывалась в море.
Отто прищурил глаза, пытаясь что-то разглядеть, расслышать за шумом волн. Как странно: минутой назад он не слышал этого шума, а теперь он просто оглушал. На волнах появились барашки пены. Но из этой пены не слепится Афродита. Вероятно, что-то пострашней, что-то такое, чему лучше остаться в море. Видимость была неважная, где-то километра за три висела пелена тумана.
Он вернулся к машинам. Объяснил оберштурмбаннфюреру: бандиты ушли в море. Штапенбенек был в бешенстве. Ланге уже устал от его крика и просто не обращал на него внимания. Молча вернулся, сел в машину.
Шарфюрер дал сигнал: собираться, ехать назад.
На землю упали первые тяжелые капли дождя. Они тут же заворачивались в оболочку из пыли, но было ясно — еще немного и все скроется за пеленой дождя, появится грязь, лужи…
— Гляди-ка, — сказал Ланге отчего-то по-русски, — дождик начинается…
* * *
Когда колонна въезжала обратно в город, к выходу из залива приблизился корабль.
Было туманно, но на посту разобрали цифры, идентифицировали его как канонерку, что базировалась на Миронов.
Кто-то заметил, дескать, шторм начинается, а они в открытое море…
Чуть подумав, крутанули самозарядную пушку, навели на канонерку… Замигал прожектор.
— Что говорят?
— Просят идентифицироваться… Пароль в смысле спрашивают. Что будем делать?.. Сразу прыгать в воду или дать в машинное "полный вперед"?
Костя покачал головой:
— От пули и судьбы не убежишь, — он положил руку на проблесковый прожектор, — кто умеет пользоваться этой фиговиной?..
Лениво поднял руку только Либин.
— Ну я…
— Значит, становись. Передавай… KRXKX OKEMM FLOTT ENCHE FANAN…
Прожектор замигал вслед за диктовкой Кости. Но он оборвал эту бессмыслицу на полуфразе:
— Пожалуй, довольно…
Рука сигнальщика дернулась еще раз, отбив первый знак из "N", но, поняв оплошность, Женька остановился.
На берегу успокоились — вероятно, на прожекторе перегорела лампочка. Да и если ждали неприятности, то со стороны моря, а это корыто как раз шло от берега.
В мощный цейсовский бинокль на борту канонерки рассмотрели солдат в форме СС. Остались не то, чтоб довольны: эсэсовцы уже хозяйничают на море. Но ничего выдающегося — мало ли что этим бестиям взбредет в голову. А то, что ответили шифровкой — так, видно, миссия секретна, не их солдатское дело ее знать.
Один солдат пошутил с фельдфебелем: будут выяснять арийское происхождение у русалок…
Но свою службу они знали крепко — даже обрывок шифровки отнесли куда надо, к шифровальщику. Тот работе не обрадовался, но, допив чай, принялся за принесенный фрагмент.
* * *
Почти в это же время Либин остановился возле оружейника.
— Козя?
— Чего?
— А чего это мы передавали?
— Ума не приложу… Просто летом слышал по радио… Записал, запомнил — уж больно смешно буквы звучат… А оно вона как — пригодилось…
* * *
Шифр поддался не сразу — с текущим ключом получилась бессмыслица. Но время близилось к часу смены ключей. Он попробовал будущий ключ. Вышло не лучше. Тогда он попробовал код вчерашний. Начал вырисовываться текст. Шифровальщик удовлетворенно кивнул, но довольно скоро ругнулся:
— Was zum Teufel!
Текст послания звучал приблизительно так: "Имею попадание торпеды в рули управления…"
Какие торпеды?.. Какие рули? Шифровальщик не был моряком, но понимал — с разбитыми рулями управления в море не выходят. Да и торпеда разнесет канонерку в щепки.
Шифровальщик, верный своему долгу, вскочил на ноги. Дернул лист, чашка упала на пол, разбилась. Но было не до нее.
* * *
— Значит, они ушли в море на канонерке. Где они ее взяли? Украли у нас? Или же осталось со старых времен? Что вообще за бардак? Будто бы из рукава достают паровозы, катера…
А ураган уже протянул свою темную ладонь над городом.
— Ветер свежеет, скоро шторм будет… Не шторм даже, а штормяга… Тут и на береге места будет мало. Волна такая будет, что вон до туда достанет… — лоцман показал рукой назад и вверх, туда, где на набережной стояли фонари.
— И Вам больше нечего сказать?.. — спросил у него Ланге.
— Отчего так сразу и нечего? — удивился лоцман и стянул с головы фуражку. — Очень даже есть: упокой, Господь, их души.
— Не верю! Не верю, что на вашем опереточном море штормы такие, что догнать нельзя…
— А вы никогда не задумывались, отчего здесь нет крупных островов?
— Нет, а отчего?..
— А вы как-то подумайте на досуге.
Ланге махнул рукой — не до того.
Он снова склонился над картами, но уже над другой, с большим масштабом. Куда они рвуться? В Крым? Там боевые действия, войска, места мало, чтоб затеряться. На Кубань? Внимание притягивали многочисленные плавни. Вероятно, сейчас там полно войск, но укрыться, по-видимому, есть где. С поста на косе доложили: лже-канонерка шла курсом или на пролив, или на Кубань. Ну нет, выскочить из этого моря невозможно: в проливе наверняка напичкано мин, его держат под обстрелом с обоих берегов. Они останутся здесь, в этом самом опереточном море…
Надо подымать погоню.
Немецкие канонерки все же снялись с якоря, но едва вышли из гавани, повернули назад.
Помощь пришла неожиданно, оттуда, откуда не ждали. Узнав о затруднениях, появился командир итальянской флотилии. Он отвратительно знал немецкий, Ланге не знал итальянского вовсе.
Говорили как ни странно на русском.
— Что прикажете сделать с бежавшим кораблем?
Итальянец выглядел совершенно спокойным и уверенным в силы своих людей.
— Корабль надо захватить. Если не получится — сбейте ход. Иначе же — топите их всех.
Итальянец небрежно козырнул.
За волноломами итальянцы завели пять катеров и рванули от берега.
Каким-то чудом перевалили через волну у выхода из гавани и, действительно, ушли в море.
— И их души тоже — покойтесь с миром…
Ланге вспомнил салют итальянского офицера: "Ave caeser morituri te salutant?"
Но нет — чудо было на их стороне. По крайней мере, какая-та его часть. Баркас они все же не нашли, но до темноты три катера вернулось назад.
До утра два считались пропавшими без вести. Но среди бури образовалось окно, и в просвете гидросамолет Do-24, базирующийся на крымскую, а не мироновскую Феодосию, выловил двух итальянцев.
Еще один катер пропал навсегда.
Из Крыма подняли еще несколько морских разведчиков.
— Торпедный катер не обнаружен. В указанном районе найден только турецкий рыболовецкий баркас…
Ланге попытался найти место, где был обнаружен этот корабль. И чуть не задохнулся — этого квадрата не было на этом море. Им удалось выйти в Черное море! Но как?..
— Какой баркас? Откуда он здесь?.. Это они! Они закамуфлировали баркас под канонерку, а теперь сбросили декорации! Поднимайте штурмовики — им надо сбить ход! Пусть береговая охрана догонит их.
Но нет, было поздно — небо опять затянуло тучами.
Темнело, хотя время только перевалило за полдень.
* * *
Волна подбросила баркас на волне. Хлебнув воды, двигатель заглох. Его удалось почти сразу запустить, но совершенно напрасно.
— Глуши мотор! — крикнул Козя в трубку. — Пусть все горит синим пламенем, но мы ложимся в дрейф…
Задраив все перегородки, господа бандиты собрались в трюме. Волны кувалдой били по корпусу, по шву сочилась вода, но ее тут же выкачивали вон. И Бойко, и Колесник и Либих становились в смену без исключений. С молчаливого согласия послабление сделали только для Кости — с одной рукой он не мог качать на помпе наравне с другими.
Настроение, вопреки бури, было приподнятым. Самый трудный участок пути был пройден.
— Ну что, — весело подмигнул Колесник Бойко, — не нужен нам берег турецкий?..
Даже с выключенным мотором баркас продолжал двигаться — волны и ветер отгоняли его все дальше от берегов, где шла война.
В Черное море они выскользнули, грубо говоря, не по Керченскому проливу — там, действительно, было опасно, хотя и в непогоде можно было пройти и так и не увидеть берега. Пролив прикрывали стрелки — полосы намытого песка. Чуть не в каждый шторм вымывало новые проходы, слишком мелководные, чтоб из-за них менять лоции, но для корабля с малой осадкой было вполне достаточно.
— Хорошо… — заметил Колесник.
— Угу, — лениво согласился Бойко.
— Гражданин начальник…
— Нет здесь ни граждан, ни начальников…
— Хорошо… Володя, убери все же бомбу из трюма? Не сильно удобно плыть на пороховой бочке? Отключи ее, а?..
— Не-а… — зевнул Бойко.
— Почему?
— Потому что не было никакой бомбы. Я вас обманул.
— А взрыв на холме?
— Смастерил из обычного будильника. У итальянцев не так уж и просто чего-то украсть.
— Ну что за человек… Ты хоть с кем-то бываешь честен?
— Конечно… С собой…
* * *
На следующий день погода стала лучше, ураган прошел, но небо осталось затянутым, и постоянно шел дождь.
Ланге сидел у себя в кабинете и тихо злился на весь мир.
Зазвонил телефон. Дежурный передал.
— Там на входе парень какой-то. Дескать, у него к вашему благородию посылка. Пустить?
— Да, проведи…
Скоро на пороге появился парень. В правой руке он мял матерчатую кепку. В левой — держал небольшую коробку, перевязанную шпагатом.
— Вы господин Ланге?
Отто присмотрелся к нему внимательней. Все же опрометчиво он пустил этого мальчишку к себе в кабинет. Рассказывали, будто иногда вот так входили в кабинет, уточняли имя и стреляли. Ну да, ладно, — он не похож на профессионального убийцу. А любителя он обыграет. Если мальчишка сделает резкое движение, он упадет на пол, за стол, выдернет "Вальтер". А если у него в коробке бомба?..
Но парень пришел не за этим.
— У меня к вам посылка.
— В самом деле? От кого?
— Я его не знаю. Он сказал, чтобы передал вам эту коробку, и сказал, что вы заплатите за нее сто марок.
— Сто? — переспросил Ланге. — Не пятьдесят?
— Сто…
Хм, все же его не хотят убивать. Стало легче на душе. Из бумажника Ланге достал две купюры по пятьдесят марок. Положил их на край стола.
Парень подошел и поставил коробку перед Отто.
Тот вытащил нож, взрезал шпагат, отбросил обертку.
— Так… — сказал он парню. — Забирай свои деньги и проваливай.
Парень так и сделал.
Долго Ланге стоял над коробкой, пока в дверь не постучались:
— Ja?..
Дверь тихонечко открылась, на пороге стоял Зотов:
— Я к вам жаловаться пришел.
— Что такое? — спросил Ланге. — Кто тебя обидел?..
— Меня никто. Но я ходил в гараж. Они говорят, что машину, на которой Владимир Андреич опрокинулся, они доставать не будут. Спишут ее подчистую и все тут. Ну и получается, что Бойко-то вытаскивать не будут. Как-то не по-божески.
— Не волнуйтесь… — Ланге задумался, пытаясь вспомнить, как зовут этого старика. На удивление это у него получилось довольно легко. — Не волнуйтесь, Михаил Филиппович. Бойко там нету.
— Вот те на… А где же он.
— Если бы я знал…
Старик широко перекрестился и улыбнулся:
— Ну слава тебе Господи.
В коробке лежал "parabellum". На нем хорошо было видно швейцарский крест.