Пролог

В один прекрасный день Даниил решил, что сошел с ума. Сны достали настолько, что и водка уже не действовала. Снотворное не сработало сразу. Приходилось увеличивать дозу, чему вчерашний практически не пьющий спортсмен отнюдь не был рад.

К врачам идти не хотелось, особенно после милой беседы с психиатром, очень удивленным содержимым снов в сочетании со сбоем со снотворными, которые тоже не обрадовали. И назначившего какую-то гадость посерьезнее.

Лыба фасона рот до ушей, вкрадчивый голос с пожеланиями поделится эффектом после принятия этой гадости убедили в надежных перспективах переселится в недалеком будущем в некое здание с решетками на окнах, распространенными там одеяниями с длинными рукавами и мощного вида персоналом. Например, усатыми санитарками с бицепсом пятьдесят четыре сантиметра в обхвате.

Физическое воздействие, выданное компании пьяных местных малолеток, жаждущих догнаться чего спиртосодержащего на халяву обрисовало контуры желтого дома, можно сказать, вживую. Во всяком случае, психиатра заинтересовали обстоятельства.

Как подспудно и ожидалось, продвинутая химия тоже не сработала. Попытка подкрепить эффективность водкой привела к чудовищной головной боли, кровотечению из носа и жуткому по кровавости сну.

При том, что водка сама по себе сны довольно терпимо глушила.

После Чечни он считал, что особо его кровью не впечатлишь. Еще после первой. Как он до этого думал, командир роты после гибели попавших в засаду замкомроты, взводного и еще четырнадцати человек позаботился о полном иммунитете. Освободил ямы, набросав головы сидевших в них пленных и, не разбираясь, задержанных при зачистках чеченов, поблизости от места засады. Данила позабавило после того, как к нему вернулась ирония — ротного звали Тимуром. Да этого было не смешно, особенно когда ротный бросил ему залитый кровью трофейный кавказский кинжал и скомандовал:

— Режь.

Да и держать связанных чеченов, когда им пластали глотки, было неприятно, хотя был уже обстрелянным бойцом. Правда, прокуратура попытала потом. Но обошлось. БТР ротного вовремя подорвался и тот отправился в госпиталь, после чего дело спустили на тормозах.

Но даже на фоне Чечни не смотрелось. Как зеленомордые человекоподобные твари в доспехах с внушительными клыками во рту, окружив полтора десятка бородатых мужиков с разнообразным колюще-режущим инвентарем в руках, сперва кололи, рубили, колотили их похожими приспособлениями, со зрелищными подробностями, а потом устроили победный ужин на поле боя, вырезая понравившиеся, вкусненькие, как видно, кусочки из тел тех самых мужиков, по желанию жаря их или не жаря на кострах, разведенных, как оказалось, самим ужином. Особенно поддала адреналинчику печень, брошенная самому Данилу одним из активных участников действия, коей Данил не преминул закусить. Держа такими же зелеными руками.

Компьютерными играми в таком стиле он не увлекался. Симуляторы погонять да пострелять. На книги потерявшему на войне ногу инвалиду пришлось подсесть. Но выверты подсознания, воткнувшие его в шкуру какой-то человекоподобной твари, все же не могли не беспокоить. Особенно если вселение в эту зеленую шкуру каких-то первобытных людей долбило его нервы уже почти год. Сразу, как вышел из госпиталя, и чем дальше, тем хуже.

С такими обнадеживающими мыслями он двинул в магазин за жидким наркозом. Возвращение осложнилось наступившей темнотой. Бодро неся пакет с продуктами и горючим, он вошел в подъезд.

Удар чем-то твердым поперек спины бросил его на ступеньки. Боль. Пакет упал. Звякнуло стекло. Довольный голос центрового побитых малолеток, Вовы Соколова по кличке Щербатый, лучась радостью, пояснил:

— Что, думал, все кончилось?

Удар ногой в голову, поплыл. Второй. Потом начали пинать, не разбираясь. Рука нащупала розочку. Удар ноги одной из фигур в полумраке. Перехват свободной рукой, удар розочкой в колено опорной. Испуганный вскрик, рушащееся тело, испуганный мат. Навалился, зажал руки. Удар розочкой чуть ниже источника мата, второй. С потягом, чтобы порвать побольше. Пинок в затылок. Мата нет, хрип. Сильнейший удар по спине, упал на лежащего, свободная рука отказала. Поднимаясь, разворот к остальным. Мелькнуло что-то длинное. Удар. Падение на хрипящее, дергающееся тело. Ступеньки перед глазами, залитые чем-то. Печет грудь. Угасание сознания и, как ни странно, жуткий жар на груди. Еще удар. Темнота…

 

Глава 1

Первым результатом от открытых мною глаз стало неудержимое желание обгадиться. Немудрено, коли в двадцати сантиметрах над лицом обнаруживаешь здоровую зеленую татуированную харю с желтыми радужками и явно вертикальными зрачками, оскалившую немаленькие клыки в довольной улыбке. Причем левый верхний обломан. Я заорал и попытался вскочить. Чего, впрочем, не удалось, поскольку оказалось, что был привязан к здоровенной каменной глыбе. Харю это не смутило, она, хмыкнув, прохрипела, как ни удивительно, понятные вопросы:

— Кто ты? Помнишь меня? Знаешь, кто я? Как чувствуешь себя?

Не подумав, ответил.

— Слушай, колдун, ты что, меня, старый козел, тут зарезать решил?

Вопрос-то был мой, а вот информация о харе и язык ответа пришли неизвестно откуда. Я попытался найти источник знаний, пока рассматривал окружающее. Глыба находилась в пещере, выход из которой частично закрывала бревенчатая стена. Освещалось все двумя факелами, однако, как ни странно, проблем с освещением не имелось. Все было прекрасно видно.

Тем временем колдун, спрятав клыки, с видимым удивлением рассматривал меня. Похоже, дар речи потерял старикан.

Экскурс в память обнаружил две линии воспоминаний. Первая касалась некоего Даниила — родился, рос, учился, служил, шкандыбал на костылях. Вторая некоего Края, молодого орка на пороге совершеннолетия, что значит первого боевого похода. Родившегося и до недавних пор проживающего не на Земле, а в мире, именуемом Крайн. Новика, как говорили на Руси. Воспоминания переплетались, от этого, увы, болела голова. Стоило усилий расплести последние, о том, как тебя бьют, в том числе, похоже, чем-то вроде трубы по голове и как у тебя в ходе мародерки по раскопу в разрушенной крепости начинает светиться амулет, носимый на шее уже лет семь. А потом вспыхивает. Далее общие — зубастая харя во весь экран.

Из другой линии воспоминания о таком же амулете тоже присутствовали, только что не светящимся. Носимом на груди, вместе с крестом. Память о службе. Был найден в разваленной неизвестно когда чеченской башне при установке ОЗМ-72. Тогда это еще не показалось значимым событием. Светло-зеленый каменный ромб, весь в непонятных значках с почерневшим серебряным кольцом наверху перекочевал в нарукавный карман х/б. А после выстрела из РПГ со склона при эвакуации бронегруппой, когда граната, не взорвавшись, отрикошетила от башни БМП в метре от этого самого кармана, что было сочтено знаком судьбы — на шею.

Собраться с мыслями не дал коллега вокзальных цыганок. Хмыкнув, заорал, что все нормально, можно заходить. После чего начал задавать вопросы о происшествии, на которые не обратил внимания, поскольку появилось еще несколько действующих лиц. В которых я узнал своих новых папу и маму.

Папа выглядел достаточно импозантно для зеленоватой твари метр на метр семьдесят с шикарным оселедцем, свисающим с макушки, татуированной рожей, без всяких признаков бороды или усов, шрамом на лбу, длинноватыми листовидными ушами. Пудовые кулаки обратили на себя внимание, когда один из них стукнул меня в ухо. Пришлось оценить, как и слегка непропорциональную длину рук. Хорошо, потом перерезал ремни, вытащив внушительный ножик из ножен на поясе. С другой стороны висел меч.

Запричитала мама. Отрадно, что мама от человека не отличалась, за исключением цвета кожи и кончиков торчащих из волос ушей. Клыки во рту, в отличие от виденных мужчин, были развиты не более моей первой мамы — человека, большая шапка длинных светлых волос. Кожа, кстати, была заметно светлее папиной, с легким зеленоватым оттенком.

На папе была одета безрукавка мехом внутрь и кожаные же штаны. Голые руки демонстрировали отличную мускулатуру. Мама была сложена пропорциональнее, притом без всякого лишнего веса. Одета в кожаные штаны и рубаху. На поясе тоже присутствовал кинжал. У обоих на ногах кожаные сапоги с мягкой подошвой.

Не обращая на всех троих внимания, вставая, провел языком по своим зубам, подтвердив подозрения, что арсенал в моем рту не уступает вооружению папы, а старого колдуна Сигурда даже превосходит. Это что касательно клыков. На середине груди красовалась корка, как от заживающего ожога. От амулета, вероятно, коли был жар.

Рассматриванию себя и окружающих положил конец опять таки козлина-папа, привлекший мое внимание еще одной оплеухой, сопровождаемой множеством рискованных междометий, кои дослушивал уже за глыбой. Сочтя рискованным не проявить уважения к старшим, даже если это виртуальная реальность психиатрического отделения, прислушался к их голосу. Когда встал.

Больше всего, конечно, к папе.

— Ты что, совсем ополоумел? Тебя чему учили? — и так далее…

С применением рискованных образных сравнений он высказал все, что думает о идиотах, хватающих в раскопах все подряд своими лапами. В чем по мере сил ему поддакивала, помогая, мама.

Однако шедевром благоразумия неожиданно проявил себя старый Сигурд, видно, не зря исполняющий обязанности жреца Одина, остановивший поток красноречия родителей и принявшийся расспрашивать о происшествии сам.

— Что произошло? Что ты нашел?

Перетряхнув память моего второго я, постарался припомнить происшествие и свою новую прошлую жизнь. Далее оказался перед выбором. Либо рассказывать как было, рискуя сожжением или вырезанным сердцем на алтаре, как орки поступали с одержимыми духами, если колдовство и молитвы не могли помочь. Алтарь, кстати, был под моей задницей, далеко ходить не надо. Либо что-то придумать, рискуя запутаться в мелочах. С перспективой точно тогда угодить на костер или алтарь. Или просто, по колхозному, под топор. Третью возможность — виртуальный бред — пока решил не рассматривать. Уж больно жизненно горело ухо после кулака папы. Да и ощущения нового тела выглядели более чем реально. Особенно наличие ступни и половины голени ниже левого колена.

Его я, кстати, узнал, это он осчастливил меня печенью в том кошмарном сне.

Требовалось потянуть время, чтобы собраться с мыслями.

— Плохо помню, дайте подумать.

— Что ты нашел!?

Сообразил, что долго отмалчиваться не дадут. А так же припомнил историю амулета, найденного, кстати папой лет семь назад и после выдачи этим же колдуном сертификата безопасности вкупе с резюме о несомненной полезности оставленного себе. Позже подаренного мне в честь первой самостоятельной добычи — двух попавших в силки зайцев.

Решил, что пока относительная честность — лучшая политика.

— Ничего. Амулет засветился.

— Что в руки брал?

— Ничего, говорю. Греется начал, глянул вниз, а он светится. Подумал, что в место нехорошее попал. Полез из ямы. А он еще больше греется. Хотел сорвать, но засомневался, вдруг от чего защищает. Пока думал, он полыхнул. Жаром и светом. Больше ничего не помню.

Рассказывать историю полностью счел слегка опрометчивым, памятуя о судьбе как поддавшихся экзорцизмам соплеменников и рабов по моей второй памяти, так, что более важно, не поддавшихся, коих спалили на костре на границе наших родовых земель, подкрепляя пограничные столбы, так сказать. С всякими колдовскими ритуалами вокруг костра. Как и бедолаги, кончившего на алтаре. Видно, чем-то приглянулся старикашке. Надеюсь, не нетронутой циррозом печенью.

Рассудив логически, подумал, что коли вселившийся дух — я, а Края — родной, то экзорцизм может и подействовать. Когда колдун убедится, что в Крае сидит посторонний дух или там душа человеческая, с коими орки враждуют, а бывает, даже и кушают. Как-то не хотелось доказать самому себе марксистский материализм или убедится в существовании света в конце туннеля. В любом случае, не расскажешь. Остальные варианты — все остается как есть. Или по ошибке изгоняется дух или душа, не знаю, Края. Тоже не сулят ничего хорошего, тем более если останусь без его знаний. Так же, хоть и краткое время пользования моей новой левой ногой, но убедило, что если это и галлюцинация, то надо попытаться в ней пожить.

Сигурд задумался.

— До этого когда было такое?

Я добросовестно начал перетряхивать память моего второго я, неожиданно убедившись, что действительно, было такое несколько раз, в том числе и в так называемых нехороших местах. Что шаману с чистым сердцем и рассказал.

На хмуром зеленом татуированном челе старого колдуна поубавилось морщин. В тяжелых папиных глазках тоже появился намек на раскаянье. Тем более что одно такое свечение он видел лично.

Причины происшествия оказались забыты. На первый план выползла забота о моем здоровье и самочувствии.

На второй — размеры благодарности, смотри гонорара, шаману.

Гонораром озаботился папа. Я же попал в цепкие объятия матери. Что кстати не показалось мне лишним. Приятное на душе стало. Из памяти сами по себе выползли воспоминания, одновременно о ней, рассказывающей мне сказки о великом воине Бранде А'Браги, резавшим эльфов пачками лет этак с тысячу, назад. И человеческой, что читала произведение товарища Гайдара про Мальчиша-Кибальчиша. Чтобы разбавить надоевшие сказки про Ивана-дурачка. Обе перед сном целовали меня в щечку.

Папа с колдуном договорились. Старый хрыч даже пошел за ним, сопровождая, как дорогого гостя. Не обращая внимания на славословия благодарности матери.

Не дожидаясь вероятного нового посягательства на мое ухо, я лихорадочно припомнив обычаи своих новых соплеменников, рискнул, склонив голову, высказать слова благодарности:

— Благодарю тебя, Говорящий с Богами! Не много ли ты сил утратил спасая если не жизнь мою, то здоровье телесное или душевное? Чем отблагодарить тебя, Хранящий Род?

Папаша даже остановился, от неожиданности. Выяснять причины удивления, я решил потом.

В умных глазах колдуна зажегся непонятный интерес. Он степенно склонил голову:

— Ничем, юный воин. Твой отец уже отблагодарил меня. Сил на твое выздоровление ушло немного.

У меня появилось стойкое ощущение, что я ляпнул что-то не то.

Нехорошую паузу прекратил колдун. Обратившись к матери, он скомандовал сварить мне взвара, он же компот из ягод. Вскрыв, какую-то нычку, достал кисет некоего порошка и ложку. Повелев добавить его в взвар, не больше ложки на кружку. Потом, непонятно хмыкнув и внимательно взглянув на меня, добавил еще кисет.

— Из этого тоже ложку. Остатки заберу сам. Уснет на сутки. Поможет восстановить силы.

Непонятный подтекст действий мне не понравился еще больше. Такое ощущение, что старый хрыч что-то заподозрил.

Под продолжающиеся благодарности матери папаша скомандовал на выход. За бревенчатой стеной отгораживающей алтарь, обнаружилась еще одна. В образовавшемся помещении, как видно жилом, находилась пара людей, мужчина и женщина. Когда под лай собак колдуна пришло в порядок зрение ослепленное ярким солнечным светом, наша дружная семья двинулась домой. Спускаясь по тропе заросшей вполне земного вида соснами сопки, я оглянулся. Колдун стоял в воротах окружающего пещеру частокола и глядел на меня, пока не закрыли деревья.

* * *

По пути отец попытался дать понять, что сожалеет о произошедшем в пещере. И что в моем распухшем ухе все равно виноват я сам.

Рассудив, что строить линию поведения с столь скорым на руку родителем, надо имея максимум о нем информации, решил хорошенько припомнить мою новую линию жизни. И исходя из своего места в ней, начинать в ней устраиваться получше. Пользуясь своими знаниями и опытом человека XXI-го века. И прожитыми в обеих ветках годами где-то сорока пятью жизни. Что делало меня почти ровесником папочки.

Принял как данность, что вокруг не галлюцинации. Если они родные, то найдется и без меня, кому из бреда вывести. Надеюсь, не клизмой с галоперидолом или еще какой гадостью.

Если память меня не подводила, папу звали Бранд «Акс» А'Корт. Бранд имя. Корт — родовая фамилия. Акс — прозвище, топор. Меня соответственно Край А'Корт.

Папа мой, оказывается, в молодости по живости характера бросил род, завербовавшись в клановую дружину. О чем напоминал до сих пор сохраняемый оселедец. Там прослужил с полтора десятка лет, став сотенным кузнецом на правах десятника, с погонялом Акс-топор. Женился удачно, выхватив Хельгу, девицу из рода А'Кайл, дальнюю, но какую-то родню ярла. Отчего его сразу и не пришили местники, когда по пьяни поссорился, подрался, а потом зарубил на дуэли её родственника, парня из клана А'Кайл. Что в дружине не приветствовалось. Не дуэли, пьяные ссоры, тем более с родными, тем более ярла.

Пришлось удалиться в провинцию, где отец родной первоначально помогал деду. На жизнь хватало. Опыта по ремонту и изготовлению доспехов у отца было в избытке. Хороший оружейник и доспешник в краю с перманентной войной голодать не будет. Напрягало только сырье — металл надо было покупать у кобольдов или добывать самим.

Когда семьи не наследующих земли и недвижимость представителей населения родового городка Кортборга решили выселится в новый, мы, естественно, оказались среди них. Тем более что в двух дневных переходах выше по течению от нашего нового места жительства имелись руины здоровенного города, крепости и нескольких меньших замков. Если верить старикам, бывшей столицы Империи — Седрикгарда. Где до сих пор довольно легко можно было добыть если даже не остатки древних доспехов, то просто металл. Чем и промышляли не только окрестные орки и люди дружественные, но и люди вражественные, так сказать. Пользуясь относительной малонаселенностью края, совершали вояжи до руин, используя услуги колдунов или чутье, искали ценности времен империи. Один из таких отрядов мы и перебили перед тем, как я очутился на алтаре.

Риск для них окупался. Восстановленный доспех времен Империи стоил очень приличные деньги, даже простого легионера. Металл, шедший на него, по слухам, был заколдован. И точно, что почти не гнил. Отчего, восстановив, его с удовольствием носили. Доспех дворянина или командного состава легионов, найденный более-менее целым, мог один сделать копателя довольно обеспеченным человеком.

Это же относилось и к оркам. Только скинуть его за горы, к людям, было трудно. А зажиточному хольду в дружину — навар меньше. Доспех одного из Темных Лордов, высших аристократов былой Империи, по слухам, за горами оценивали на вес золота. В буквальном смысле.

Систематизировав и обработав информацию своей новой памяти, составил определенную картину мира.

Я находился, в так называемом Оркланде, она же земля орков. Страной это назвать нельзя, скажем, территория, населенная племенами орков, в меньшей степени людей и занимающая некие земли некоей древней Империи. Именно так, с большой буквы. Объединенными в некий племенной союз.

Кроме зеленых, как я и мои новые родичи Ас'Урух, существовали серые орки, Ор'Урух. И черные, про которых Край только слышал — Бек'Урух, в просторечии кобольды.

Самым многочисленным племенем, точнее, племенным союзом трех племен, были серые орки, кланы и племена которых жили в Выжженных землях, берегах Северного моря, в предгорьях Орочьих гор и немного в самих горах. Названных так, кстати, людьми.

Черные обитали в подземельях в горах, в меньшей степени в предгорьях, обеспечивая желающих Оркланда металлом и большинством доспехов и вооружения. Большинство подземелий, если верить былинам и рассказам стариков, они когда-то захватили у гномов, подчистую вырезав последних.

Зеленые являлись самым малочисленным племенем, кланы которого жили вдоль Северного моря и в Мертвых, они же Выжженные, землях.

Кроме того, фактически еще одним племенем оказались островные орки. Иногда их именовали белыми, за цвет кожи. А так же полукровками и даже ублюдками. Поскольку кланы и роды серых и зеленых орков, переселившиеся на острова Северного моря, постепенно смешались между собой, щедро разбавив орочью кровь кровью людей и, по слухам, даже люто ненавидимых всеми орками эльфов в лице захваченных в пиратских набегах в плен женщин. Отчего кожа всех островитян заметно посветлела, даже называть себя они предпочитают Ок'Урух. Или белыми орками.

Люди Оркланда представляли собой сжившихся с орками потомков легионеров былой императорской армии и уцелевших от истребления и эпидемий жителей самой Империи, которых орки, правда, к людям не относили, именуя Блод'Урух, Кровь орков. Их князья считались равными орочьм князьям. Собственно по укладу жизни и языку они от орков вообще не отличались. Щедрые вливания орочьей крови между межклановыми конфликтами так же помогали, как я понял, не очень-то отличатся от серых и белых орков многим из них и внешне.

Политическое устройство не блистало новизной. Род во главе с родовым вождем — лэрдом, рулившим в мирное время и избиравшимся всеобщим открытым голосованием мужчин рода. Снимаемым после процедуры импичмента также ими. В общем, казачий станичный атаман, один в один. Еще более объединяло со станицей, что род занимал определенную территорию, проживая обычно в нескольких городках — боргах. В окруженных укреплениями боргах жили, поскольку Мертвые земли были территорией весьма опасной, даже для аборигенов, в плане нечисти и всяких опасных тварей — до сих пор не переваренной отрыжки уничтожившей Империю войны.

Внутри кланового Рода имелись семьи, в комплекте с близкими родственниками тоже именуемые, кстати, родами. От контекста. В основном для пресечения близкородственного скрещивания, как понимаю. Поскольку в пределах клана в отдаленном кровном родстве состояли почти все, за исключением приемных. Близкородственные связи далеко не приветствовались.

Боевыми вопросами рода занимался родовой хевдинг — херсир. Самый уважаемый в военном отношении представитель рода, на плечи которого ложилось решение проблем с конкурирующими родами в местных конфликтах, предводительство сводным отрядом воинов клана в более глобальных, но это уже после сбора кланового и племенного ополчений — ледунгов. В общем, всем, что касалось силового решения родовых проблем. В боргах имелись хевдинги масштабами поменьше, руководившие херадами — отрядами боргов. Хотя воинам никто не мешал собрать свободный отряд из воинов разных боргов, родов и даже кланов. В любом случае, удачливый хевдинг этого херада изрядно рос в статусе.

Из родов состоял клан, возглавляемый ярлом. Тут уже проявились осколки феодализма, без всяких вождей мирного времени, с наследственным предводительством нашим кланом. Клан, кстати, именовался Ас'Кайл. Полная версия моего имени от этого звучала — Край Ас'Кайл А'Корт. При главе клана существовала дружина ярла. Где когда-то служил папа, пока не пришлось удалится вместе с семьей в родную деревню.

Без ростков демократии тоже не обошлось в лице этакой местной думы. Дума представляла собой сборище родовых вождей и уважаемых лиц, клановый тинг — альтинг, который, собравшись по мере необходимости, решал наболевшие вопросы.

Ниже собирались родовые тинги — ландстинги, в городках вопросами местного самоуправления и судом занимались боргстинги. На тингах избирали родовых лэрдов, городско-сельских мэров — боргманов и хевдингов всех уровней. Председатель соответствующего тинга одновременно подрабатывал судьей.

Выше, хотя реальностью это было только в военное время, сидел только конунг Ас'Урух, князь Зеленых орков. Ему теоретически подчинялись в военном плане все восемь кланов зеленых орков. Практически семь материковых. Островной клан Ас'Хайт ударился в фактический сепаратизм, предпочитая строить отношения с ближайшими соседями. По слухам, его представители настолько смешались с островными серыми орками и людьми, что называть их зелеными можно было только с точки зрения истории. Еще точнее, безусловно в годы войны и мира конунгу подчинялся один его родной клан, Ас'Кальт, верховное руководство коим он совмещал с работой военным вождем всего племени. В отношении остальных ему мотали нервы клановые ярлы, по сравнению с которыми до большой войны он был первым среди равных. По крайней мере, внешне. У этого деятеля тоже была дружина, заметно большей численностью, чем клановая. Как ни удивительно, но ярлы, скрипя или нет зубами, платили налоги на ее содержание. Дружину он старался почаще тренировать в реальных боевых действиях. Надо полагать, предполагая, что чем больше и чаще он удачливо воюет, тем прочнее его позиции в Кругу Ярлов.

По положению нашему дорогому князю были равны три князя серых орков, князь черных и двое людских/крови орочьей. Теоретически они должны были избирать Великого Князя, но сего несколько сот лет не случалось. Давно сильный противник не попадался.

Те тоже без дела не сидели, как ни удивительно, не допуская большой войны между кланами и племенами. Видно, статус-кво устраивал.

Жизнь вообще была насыщенная. Нападения бродячих отрядов эльфов, вырезавших целые поселки низшей формы жизни, коими они считали орков. Грабительские походы на людей. Ответные карательные рейды людей. Карательные походы на эльфов. Иногда стычки с кланами, что зажимали налоги на княжескую дружину. Миротворческие миссии в стиле US Army & Marines. Короче, повоевать было с кем, зависело от желания.

Хотя с островитянами князьки обломались. Те, воспользовавшись географией, нашли общий язык. Выбрали себе Морского Конунга и фактически дружно забили болт на материк. Естественная война с сепаратистами привела к установлению статус-кво. Материковые князья не лезут на острова, теоретически считая роды и тамошние кланы своими. Островного конунга материковые признают ярлом, хевдингом Островов. Островитяне честно дают лоцманов и войска в морские походы теоретически своих материковых племен. И по желанию, а коли запахнет жареным, обязательно, на материк. Хевдинг на островах сам собирает налоги и содержит дружину островных орков.

Отношения с демократией у всех племен были, похоже, одинаковы.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что не так все плохо. Могло все оказаться гораздо хуже. Во всех отношениях. На папу в свете политической обстановки тоже грех жаловаться. Тяжелые кулаки неприятно, конечно, но кто из нас ангел.

Переселившись в новый борг, наименованный Тайнборг, папаша занял должность поселкового кузнеца плюс доспешника и оружейника для достаточно денежных клиентов, в свободное время промышляя мародерками в крепостях и городе. С даже относительно целыми доспехами пока не везло, но металла мало-мало хватало. Во всяком случае, на изготовление доспехов и оружия, как это ни удивительно, сравнивая с земной археологией. Материал на гвозди, подковы, топоры и прочий хозинвентарь приходилось покупать либо требовать с заказчика.

Жить в ближних окрестностях города слабоумных не было. Ничего хорошего в местах огромных сражений с тысячами трупов и частым применением колдовства быть не могло. И не было. Даже если не учитывать, что недобитые жители империи и победоносные остатки войск оккупантов почти начисто вымерли от эпидемий, как и две трети населения тогдашней Ойкумены после победоносного завершения войны и смерти Императора. Что навело меня на мысль о магико-биологическом характере сих эпидемий. И поставило вопросы об уровне развития самой Империи и ее конкурентов.

К счастью, я осчастливил бедолагу Края переселением душ не в ходе одного из таких налетов на полезное в хозяйстве бесхозное добро, а в походе по наводке обнаружившего копателей нашего односельчанина. В результате мы свиделись с ватажниками не втроем-вчетвером плюс рабы, а в численном преимуществе. Иначе, как подозреваю, переселение было бы учебным и очень недолгим.

Край мне отомстил зрелищем стычки с людьми, стоившим мне тогда еще, в человеческом теле, кошмарного сна. А так же по невоздержанности языка, проблем с представителем Путинской карательной психиатрии, говоря языком Буковского, Новодворской и Каспарова. Что чуть было не сделавших меня Узником Совести после избиения малолеток, как подозреваю.

Параллели с «Другой Россией» можно было расширить и далее. Мнимого или реального шизофреника Буковского власти СССР выкинули в Англию, поменяв на Корволана. Мнимого или реального (коли вокруг все таки бред) шизофреника меня, черт знает кто, или что выкинул, или выкинуло в Оркланд, по крайней мере виртуально. Похоже, ни на кого не поменяв. Судя по инстинктивному опасливо-уважительному отношению к отцу и безумной любви к моей новой матери, личность Края никуда не делась.

Осталось только приподняться, найти спонсора и баллотироваться в Президенты России. Коли найду возможность вернутся на Землю, перед этим призвав флоты кланов и племен Оркланда сжечь и ограбить Питер. Представив свою клыкастую зеленую рожу над костюмом с галстуком ценой в пару-тройку кило американских рублей, обличающую в отступлении от демократии Путина или там его преемника в телевизоре в ходе предвыборной агитации или передаче «К барьеру», меня начал душить нервный смех.

Отец бросил на меня хмурый взгляд.

— Что с тобой?

— Не всем так везет, — абсолютно искренне ответил я.

— Точно ничего не лапал?

— Уж в этом-то я точно уверен, — сделал намек на хамство я. Надо было отвлечь старого козла от вопросов, пока он тоже чего не заподозрил. Хватит с меня колдуна.

— Что со мной было то? Не помню.

— Что могло быть. Заорал ты, вылез из ямы. Потом упал. Амулет раскалился так, что рассыпался. Рубаху тебе сжег и вон, ожог был. Там какие-то обломки были в яме, мы их засыпали. Видели, что жив, но в себя за сутки так и не пришел. Ждать не стали, сплавились на лодках, я тебя к колдуну отвез.

— Добычу поделили? — нагло заявил я, имея ввиду металл и всякое имущество, выкопанное в развалинах и барахло бедолаг, печенью одного из которых папа меня так милостиво угостил. Видно, решив, что не помешает мне толика храбрости. Пусть даже человека. Местный опиум для народа вещал, что поедание печени и сердца достойного врага улучшает собственные показатели. Чего-чего, а храбрости у копателей было с избытком.

Старик оторопел, машинально ответив:

— Да, поделили. Пока ждали, что очнешься.

— Мне что из доспеха дашь? Досталось же что пригодное? — Продолжил грузить старого козла.

Папаша раскрыл рот. Неудивительно, судя по воспоминаниям, Край был добрым домашним мальчиком, воспитанным больше мамой, чем отцом, насколько это возможно среди орков. Даже таких наездов на своего сурового отца за ним прежде не водилось. В отличие от обеих, резких как понос, старших братцев, лупивших бедолагу Края при каждой возможности. Отчего отец младшего не сказать что недолюбливал, но считал слабым духом сопляком, чье поведение могло помешать баллотироваться в местные окружные шерифы-министры обороны — хевдинги, отвернув от него симпатии части избирателей, к чему он как бывший десятник дружины ярла и богатый кузнец имел неплохие шансы, коли бы нынешний где сильно попал ногами в жир. Или прикончили. А в хевдинги ему хотелось до писка. Немудрено, борг не совсем маленький, выставляет более пятидесяти воинов и новиков, пусть даже половина избранных жребием остаются на хозяйстве. Это делало предводителя весьма важной фигурой, как в клановом ополчении, так и вообще. Не считая приличной доли в добыче.

— Досталось, выберешь, — несколько удивленно протянул папаша.

После чего из под моей ноги выскочила каменюга и я достаточно чувствительно рухнул на тропу. Встать из-за головокружения и боли в груди сразу не удалось. Отношение к этому мама выказала заботой и лаской, а папа матюгами.

Остаток пути к лошадям, охраняемым моим средним братом — Харальдом с копьем в руках, прошел в молчании, не считая щебета матери. Как раз слегка отпустила голова, чего я попытался не показать.

Там разобрались по лошадям, мохнатым близнецам монголок, и так же молча двинулись домой.

Это позволило продолжить размышления о делах моих скорбных, касающихся почетного долга Родине, время начать отдавать который как раз подошло. О чем, собственно, папе я сам и напомнил.

По традиции новиками становились с четырнадцати лет. Что налагало определенные обязательства по вооружению молодых людей. То есть, обязательно что серьезное юридически не налагало, но хорошие доспехи и вооружение были весьма желательны сыновьям и родственникам уважаемых людей. Для поддержания уважения. Особенно в походе за какими-нибудь «зипунами» совместно с княжеской или клановой дружиной, к людям, например. Там доспех и хорошее оружие элементарно серьезно улучшали шансы на выживание, не говоря про добычу.

Из новиков в воины превращались обычно именно в таких довольно серьезно организованных походах. Чтобы без боевого похода получить татуировку воина, нужно было вытворить действительно что-то выдающееся, на уровне славы на весь клан или поучаствовать в отражении полноценного нападения на поселок, а не прирезать в кустах беднягу из соседнего племени от нечего делать, что по местным межкланово-племенным «понятиям» не приветствовалось. Без крайне веских причин. За следованием духу и букве «понятий» следили дружины наших феодалов.

Мне как раз было четырнадцать. Габариты, несмотря на возраст, заимел уже весьма приличные, оглядев себя, признал я. Однако папа пока о доспехе своему слабодушному сыну не позаботился. Что, в принципе, честно говоря, было пока не актуально. Давал пользоваться своими, как в недавнем походе.

Оба старших брата тоже еще ходили в новиках, несмотря на шестнадцати и восемнадцатилетний возраст. Не ходил никто последние три года в походы. Что их, жаждущих подвигов, весьма волновало.

Почему-то негодных к военной службе мужчин Край в поселке не помнил, что определенно удивляло. Ладно, и в России довольно много белобилетников — косари. Но не настолько же. Ответа он не знал, о причинах не задумывался.

Мысли свернули на слухи о готовящемся ярлом походе. О нем сболтнул наш городской голова — староста-бургомистр — боргман. Братцы однозначно идут, да и отец пойдет. За добычей и реноме боевика поддержать. Я останусь на охрану и оборону родного дома. Всех мужчин семьи одновременно старались в походы не брать. Собственно, норма была — каждый пятый мужчина борга. Это у нас, с большими расходами на хозяйство нового городка, ходило больше. Хотя любителей пограбить улусы отправившихся за добычей кланов было достаточно. И среди людей, и среди эльфов. Да и гномы иногда появлялись. Не говоря про банды изгнанников и преступников, коих хоть и немного было, но нервы эти абреки мотали несоразмерно численности.

Через примерно минут сорок езды появился поселок.

 

Глава 2

Борг окружал частокол из кругляка, укрепленный насыпью. Высота бревен трех стен метра три с половиной, со стороны реки меньше. По углам башни с двойными бревенчатыми стенами, выложенными клетями. Клети заполнены землей изо рва.

Вал высотой чуть больше метра. За ним ров шириной метра четыре, глубиной метра три. Колья тына тоже понатыканы в земляную насыпь. С трех сторон, до речного обрыва.

Через ров переброшены мостки. На дне рва нечасто понатыканы колья, частично покосившиеся и даже гниющие на земле. Рядом торчали кости рабов, по традиции перебитых после постройки городка. Ворота сбиты из бруса габаритами с капиталку, шириной под телегу, укреплены железными полосами на костылях. Висели на здоровенных железных петлях. Над ними восьмигранный сруб надвратной башни с широкими бойницами.

Внутри располагались дома всех двадцати двух семей населения борга.

Если назвать улицу от ворот через площадь с колодцем до противоположной стены «Стрит», то мой дом располагался на первой из двух «авеню» последним направо. До таких изобретений цивилизации, как номера домов и названия улиц тут, правда, не додумались.

Место было довольно почетное. По боевому расчету наша семья занимала и обороняла именно рядом стоящую угловую башню. Но, к сожалению, еще и отвечала за ее сохранность и боеспособность.

Дома, даже скорее усадьбы в поселке полностью отвечали поговорке «мой дом — моя крепость». Выселились представители сильных, обеспеченных и многочисленных родов. Класс обнищавших голодранцев пока не оформился.

Вход внутрь городка находился под прицелом из окон, фактически лучных бойниц рядом стоящих домов. Ворот и дверей внутрь даже видно не было.

Между крытыми деревянными плашками домами и постройками в огороженных жердями дворах и тыном по всей внутренней окружности протянулось свободное пространство, над которым нависали крытые помосты тына, поддерживаемые столбами.

Наш дом представлял собой здоровое, частично двухэтажное бревенчатое здание, объединяющее под одной крышей собственно помещения хозяев, нас то есть — двухэтажная часть; помещения рабов и хозяйственные постройки — одноэтажная. А так же хозяйственные постройки, включая запасную кузню. Основная была за забором, в слободе, окружающей место получения злодейски уворовываемой у рабов прибавочной стоимости ликвидного в Оркланде товара местными акулами средневекового капитализма. Рабов у нас было больше тридцати человек. Именно человек, людей, захваченных в набегах, как самим папой, так и купленных им по случаю.

А вот акул было три. Папа, как кузнец. Староста-бургомистр Берк А'Корт как кожевенник. И наш шериф — хевдинг, мой тезка Край А'Тулл, державший рабскую рыболовецкую бригаду. Добываемую рыбу и мясо рабы солили, коптили и сушили на продажу.

Семейку старого Кнубы А'Корта, его самого и троих живущих отдельно старших сыновей честнее назвать не акулами, а касатками местного бизнеса. Наши местные корабелы, которые кроме изготовления кораблей повышали доходы изготовлением всяких деревянных изделий. Тут, в отличие от кораблей, в основном руками рабов. Кнуба также был владельцем единственного в борге боевого драккара — самого выгодного, кстати, вложения капитала, без сомнения. Длина в десять румов, или десять пар весел давала сама по себе десять долей плюс три кормчему, коим был он или кто из сыновей. При грузоподъемности около сорока-пятидесяти воинов семья автоматом получала почти четверть всей добычи. В общественной жизни он исполнял обязанности главы поселкового тинга, совмещая с обязанностями судьи.

Все остальные полноправные жители только сеяли и пахали в свободное от убийств время. Тоже не без рабской помощи. Крестьянствующие рабы проживали на хуторах близ поселка самостоятельно, на расчищенных при постройке пашнях. Крепостничество во всей красе.

При постройке городка рабов было гораздо больше. Собственно, роды желающих выселиться специально в поход за ними ходили. Избыток рабов порубили после постройки, покидав головы в ров, как добрую примету, для обеспечения неуязвимости городка. Нападать на нас пока никто не нападал, иначе кроме увеличения количества костей во рву появились бы и черепа на частоколе, что, согласно местной моде, придавало неповторимый шарм и колорит местам обиталищ местных прямоходящих разумных. Особенно если городок старый и для нападающих популярный.

Господская половина дома представляла собой зал — столовую, каморки — мою и братьев, как взрослых, комнату обеих младших сестер, по малолетству живущих вместе, две комнаты, занятые семьями рабов — домашних слуг и несколько нежилых. Они были частично заняты всяким барахлом, включая готовые доспехи и оружие, которые хранить за тыном было опрометчиво. Под домом подвал с погребом, занятые продуктовыми запасами. Все это отапливалось тремя печами, чего было достаточно из-за мягких, фактически отсутствующих зим. Снега тут на равнине не знали.

Рабская была так же разделена на клети-комнаты рабов, слободских кузнецов и их обслуги, которые из соображений безопасности в большинстве своем за забором не ночевали. Так же из соображений безопасности домашние слуги жили отдельно.

К дому примыкала конюшня/коровник/курятник на наших кур, коров и лошадей. Их туда и увел молодой раб Ивар, один из упомянутых слуг, когда мы въехали во двор. Рядом сруб кузни, объединенной с баней одной крышей. Из живности в борге были еще собаки, но те жили с хозяевами.

После грозного рыка отца Харальд проводил меня до уже натопленной бани. Несмотря на вернувшееся у меня головокружение, мы помылись. После чего он же довел до моей каморки, где уже ждала мать с компотом и приготовленным к использованию колдовским ганджубасом. Выпив кружку этой смеси, я мгновенно отрубился.

* * *

Когда я проснулся, в доме происходила непонятная суета. Какой-то гомон, мельтешение, бряканье, скрежет со всех сторон. Вставать не хотелось. Совершенно не помнил, что мне снилось, но осталось стойкое ощущение, будто снились кошмары. Поразмыслив, решил, что сие хороший знак.

Повалявшись под шкурой, встал. Одел лежащие на скамье напротив холщовые рубаху и штаны, сунул ноги в тапки из медвежьей шкуры и, выйдя из комнаты, поймал летящую по лестнице двенадцатилетнюю сестренку Хильду.

— Что за суета? Что происходит?

— Ты проснулся? О, как хорошо! Как отдохнул? — затараторила та.

Надо же, а женский пол и здесь в своем репертуаре, ничем от прежней сестренки Олеськи не отличается. Осталось надеяться только, что сходство миров не доходит процветания и здесь феминизма. При поправках на царящие нравы, борцуньи за права женщин и гомосексуалистов должны выглядеть лицом как Валерия Ильинична Новодворская при росте метра в два и телосложении здоровенного мужика, прошедшего операцию по смене пола, с габаритами известного калифорнийского губернатора.

— Ярл вестников прислал. Ледунг собирает. Отец в поход готовиться. Бьерн с Харальдом тоже идут. — наконец поделилась полезной информацией девчонка.

— Морской поход или сушей? — уточнил я.

— Морской, морской. Драккар Кнубассоны давно вытащили, смолят на берегу. А у нас уже целый день колдун сидит.

А вот это новенькое мне совсем не понравилось. Что-то рановато за своими порошками старикашка прикатил.

— Ко мне заходил?

— Да, заходил. Сидел долго у тебя. Мы подглядывали. Колдовал что-то. Травы жег.

— И что?

— Потом вышел, сказал, что все хорошо. Жаль амулета только, говорит. Что рассыпался. — Поспешила успокоить меня Хильда.

Это дело не могло не радовать. Хотя пора было подумать о хлебе насущном.

— Ты же не ел? Пойдем, покушаешь. — как прочитала мысли сестра.

Проследовали в обеденный зал. Сестренка усвистела насчет покушать. По закону подлости, там же сидел и кисло жевал мясо с хлебом колдун. Запивая пивом. Проявив твердость духа, я уселся рядом с ним.

Старик спокойно спросил:

— Что снилось?

— Не помню. Возможно, плохое что. Так кажется.

Непонятно хмыкнув, колдун спокойно откусил кусок мяса. Прожевал, проглотил:

— Неудивительно.

— Что неудивительно?

— Что плохое снилось. — Взял кусок хлеба, откусил. Повторил с мясом. — Когда я в душу кому лезу, и бодрствующему ужасы мерещатся. А после тех трав, что ты выпил, и колдовать много не надо.

Я обмер. Причем как-то двойственно. Дикий ужас шел откуда-то из здешней памяти, например, из виденного еще одиноким в своем теле Краем случая, когда колдун, подойдя, взглянул в глаза огромному орку из купеческой охраны, перепившемуся какой-то гадости и начавшего, хохоча, рубить рабов-рыбаков на пристани. Отчего тот упал в похожем на эпилептический припадке. А когда перестал биться — умер. Вновь закачанная память не дала старой воздействовать на организм, например, наложив в штаны, однако тоже не осталась абсолютно спокойной. Причем не от мыслей о принятых внутрь местных аналогах ЛСД, каких-нибудь мухоморов. Напротив, сильное душевное волнение начало прямо толкать руку к лежащему на столе ножику, дабы решить проблему страха-ужаса радикально. Остановили остатки разума, обосновывающиеся абсолютно спокойно жующим колдуном. Несколько прийти в себя дала время сестренка, вылетев из кухни с огромной чашкой мяса с лежащими на них кусками хлеба и кувшином с взваром-компотом. Осталось только окончательно успокоить нервы хлебом насущным.

Колдун как ни в чем ни бывало продолжил:

— Кто и умирает, бывает. Если глубоко и долго гляжу.

Оставалось только ответить:

— Так зачем до смерти-то доводить?

— А зачем с ума сошедшему жить? Всю жизнь под себя ходить, родных не узнавая?

— Чем я-то такое внимание заслужил? Ты же в пещере сказал, что все в порядке?

Старик блеснул умными глазами и улыбнулся:

— Тебе никогда не говорили, что язык твой — источник бед твоих?

— Мне нет, — проявил я некоторую нервозность. Поскольку этого только Краю не говорили.

— Ну так знай отныне.

— Надеюсь, все, что нужно было рассмотреть, увидел? Больше я твоего внимания не удостоюсь?

— Увидел. Немного, но достаточно. Редкая у тебя ценность на шее висела. Других таких в мире и нет, наверное. А уж кто сделал и кому принадлежала, боюсь и представить.

— Так кому же?

— Значит, интересно? Узнать хочешь?

— Хочу.

— Расскажу когда-нибудь. Наведайся ко мне, молодой воин, как созреешь. Для разговора долгого и о вещах многих.

— А сейчас почему не хочешь?

Колдун хмыкнул:

— Я лжи не люблю. Ни сам говорить, ни слушать. А солгать мне так, чтобы я лжи не почувствовал, могут в этом мире немногие. Готов ли ты, молодой воин, со мной говорить?

Я промолчал. Старик понимающе улыбнулся, блеснув клыками, встал из-за стола.

— Счастья этому дому. Благодарю за пищу.

На выходе обернулся:

— Как будешь готов, приходи.

Что после этого оставалось? Только плотно покушать, не обращая внимания на сестренку, живое изображение одного сплошного уха, уколотого здоровенным шилом в мягкое место. Не забывая о пропитанном холестерином, но, надеюсь, без генетических модификаций натурпродукте, постарался оценить ситуацию.

Колдун если не все выкупил, то о многом догадывается, однако по каким-то причинам молчит. Что его на это подвигло — шкурный мотив или любопытство? Вот вопрос.

Скорее любопытство. На демона я явно не тяну. Но демаскирующие признаки моего «Я» старый хрен сто процентов обнаружил. Опасным он меня не считает, иначе сидеть бы мне в яме под воротной башней уже. Хочет поговорить.

Какой вывод? Я раскрыт. Если не на сто процентов, то на девяносто девять. Старик не знает только деталей.

А старичок не профессор-ботаник из столичного университета. Из трех одержимых, что помнил Край, двоих он сжег на костре. Третьего зарезал на алтаре. Не моргнув глазом, без всяких угрызений совести. В то же время справедлив, умен, пользуется колоссальным авторитетом, притом отнюдь не только за сверхъестественные таланты. И должность и.о. жреца Одина. Фактически кардинал Ришелье поселка.

Стар, сколько ему лет, неизвестно никому. Судя по татуировке на щеке, раньше был воином, притом дружинником. Даже род его никому не известен. Долго жил рядом с Кортборгом, почему-то увязался за поселенцами в Тайнборг, оставив за себя ученика. Как колдун не слаб, в походы ходит регулярно. Несмотря на возраст, легкости движений позавидуют молодые. Как, судя по всему, и мастерству владением тяжелым копьем. Оно же рогатина, как ее звали на Руси.

К слову, местный пантеон ставил множество вопросов о связи с Землей. Ибо отец богов Один и его сыновья Тор, Тюр и прочие не оставляли других вариантов, как и вполне скандинавские имена жителей.

Но эти вопросы можно отложить до разговора с его преосвященством, Сигурдом Проницательным.

Обстоятельный прием пищи был окончательно скомкан появлением обнявшей и поцеловавшей в макушку матери. Зашедший вслед за ней озабоченный батя, потрепав по той же макушке, посмотрев на тарелку, распорядился:

— Как доешь, иди в оружейную. Вытащишь доспех мой и братьев. Поддоспешники вывеси сушиться. Кольчуги почисти, на моей ржавчина. Братьев, коли и у них есть.

— Поверх кольчуги что взять хочешь? Чешую? — припомнил содержимое оружейной.

— Байдану эльфийскую, что в последнем походе взял.

— Оружие как, посмотреть?

— Меч, полуторник. Большой кинжал, который с этим мечом ношу. Копье большое, две сулицы. Луки не надо, там все нормально. Секиру подточи, потупилась о доспехи. Щиты. Братьев оружие не трогай. Сами займутся, коли надо.

Потом остановился, вспомнив:

— Я тебе доспех подобрать обещал?

— Было дело, отец.

— Мы в поход идем. Ярл клич кинул родам. Ты остаешься, как мужчина в доме. Металл, что они в городе откопали и брони, рубленные с людей, на кузне. Посмотри, отбери, что тебе по нраву. Пока нас не будет, рабы в твоем распоряжении.

Задачу я проследовал исполнить после окончания ритуала набивания желудка.

Вынес из оружейной в кузню отцовское и братцев барахло, занялся работой. Кожаные поддоспешники отнес и повесил на кухне за печью. Сам тем временем занялся папиной кольчугой, которая за время нашего вояжа в Седрикгард успела несколько поржаветь.

Найдя нужный бочонок, положил кольчугу и насыпал песка. Закрыл крышку и катал бочонок, пока песок не очистил ржавчину. Потом осталось только вытащить и избавить от остатков песка. Сходил, отобрал у рабыни-ключницы жбан с гусиным жиром. Подогрев жир, смазал кольчугу и эльфийскую байдану.

Байдана представляла собой кольчугу-жилет из крупных колец без рукавов. Кольца выглядели весьма стильно, черненые с серебряным растительным орнаментом на каждом. Не казалось лишней и с виду бронзовая, стилизованная под набранную из кленовых листьев, оторочка ворота и рукавов. Несколько портили стиль простые кольца в местах, где папа расширял байдану под свою комплекцию. Они-то в основном и ржавели.

По моим прикидкам, этот жилетик стоил больше, чем оставшиеся средства индивидуальной бронезащиты бати, вместе взятые. Даже сейчас.

Оселком и кожаным ремнем слегка подновил лезвие меча. Меч представлял собой более чем метровую железяку с рукояткой под полторы ладони и небольшим шаром противовеса на ее конце. Обоюдоострое лезвие шириной сантиметров пять, с заостренным концом. Почти на всем протяжении довольно глубокие долы.

Смазал жиром лезвие и крытые кожей ножны.

Наточил лезвие топора и рогатины, пострадавшие при пробивании лежащих неподалеку в куче железа трофейных доспехов. Кинжал точить было не надо. Направил лезвие кинжала на кожаном ремне. Подточил обе сулицы.

Отцов щит представлял собой трофейный рыцарский треугольник, с остатками герба, кстати, окованный железом поверх деревянных досок. Братьев два круглых деревянных, шириной сантиметров за восемьдесят. С оковкой бронзой по краям и стальными умбонами. Под оковку и умбон была подбита вываренная в масле бычья кожа.

Вытащил просохшие поддоспешники, обильно смазал их горячим жиром. Повесил рядом с бронями отца и братьев. Попутно произвел оценку защитного вооружения семьи и трофеев.

Отец собрался в поход с большим копьем-рогатиной, весьма солидный девайс, с его полуметровым обоюдоострым наконечником на двух с половиной метровом ясеневом древке. Русско-скандинавский вариант нагинаты. Тут, оказывается, еще и орочий. Мечом, топором на почти метровом топорище, двумя боевыми кинжалами, побольше и поменьше, двумя метательными копьями — сулицами, луком.

Защитное вооружение состояло из классической длинной кольчуги с капюшоном — хауберка, с рукавами до локтя. Поверх капюшона надевался стальной или скорее железный, склепанный из четырех частей шлем со стрелкой. Наручи из наклепанных на кожаную основу металлических полос. Кожаные перчатки с нашитыми кольцами кольчуги. Щит.

Братец Бьерн, уродившийся большим, страшным и агрессивным (как раз типаж орка по типичному фэнтези), не придумал когда-то ничего умнее, чем заиметь кольчугу двойного плетения с такой же бармицей на шлеме. Благодаря Интернету я знал, что сия система не намного лучше держала колющий удар, чем обычная, зато отличалась весьма приличным весом. Больше пуда. Судя по моим прикидкам, конкретно кольчуга Бьерна весила килограмм восемнадцать-двадцать. На шлеме, кроме бармицы, пристегивающаяся лицевая пластина — личина с вычеканенным изображением черепа. Стильно.

За исключением меча-одноручника и одного кинжала, в остальном вооружение старшего брата повторяло отца.

Средний брат Харальд, более благообразная и интеллигентная копия старшего, проявил здравый смысл. Обычный хауберк с навешиваемым на него по мере необходимости наборным ламелляром из железных или стальных пластин на кожаных ремнях. Он даже заранее наготовил до десятка пластин на замену срубленным. Шлем с железной полумаской на глаза.

Вооружился как старший, только без лука. Не давалась ему стрельба. А старик пожмотничал покупать чертовски дорогой боевой лук плохому стрелку.

У Харальда доспех был в порядке. Я лишь смазал его жиром, чтобы не так ржавел. А чистить ржавчину с кольчуги старшего было лень. Нечего с мечом тренироваться обязательно в доспехе, но за его сохранностью не следить.

Разобрав трофеи, увидел, что мои соплеменники по крайней мере некоторым ватагам людей, рискующих копать на полях сражений времен Империи старые доспехи, нисколько не уступают. И даже, возможно, превосходят.

По жребию мне с отцом достались две кольчуги, чешуйчатый панцирь — корацин, три шлема и отдельно кольчужный капюшон — бармица. Хотя именно его правильнее назвать хауберком.

Первая кольчуга, склепанная из миллиметровой толщины подсплющеных колец, была почти не повреждена, за исключением разрыва от стрелы чуть ниже шеи сзади. На этот раз. Не всегда ей так везло, если судить по отличающимся кольцам латок, то раз шесть. Причем рубили далеко не дети.

Вторую, с кольцами потолще, вместе с владельцем порубили топорами, перед этим пробив копьем бедро. Четыре здоровых дыры, включая почти наполовину разрубленный капюшон.

Чешуя пострадала примерно так же. В спине, в районе правой почки красовалась дыра от рогатины. На правой лопатке разрублены две пластины, над другой одна срублена. Спереди от ключицы до соска вертикальная огромная щель от топора. Кожа изнутри вся залита мерзко воняющей запекшейся кровью. Почему-то вовремя вымыть доспехи никто не догадался.

Один шлем был годен только на металл, смятый ударом булавы. Два других были целы. Неплохой, из примерно двухмиллиметровых колец, капюшон прорублен справа на уровне шеи.

Как я понял, все более качественное и целое досталось по жребию тем, у кого были проблемы с доспехом или подходили по комплекции. В свете подготовки к походу. Скорее всего, после жребия батя еще и менялся. Популярности ищет, политик. Да и выгода налицо.

Но и про меня не забыл, подложив, правда, довольно скверную кольчужку. Хотя, надев поверх чешую, которая присутствовала в оружейной, можно было получить приемлемый уровень защиты корпуса. Со шлемами и бармицей тоже подсуетился. У многих и того нет.

Осталось признать, что отрицательный пиар орков на Земле — эльфийская пропаганда. Надо бы только найти длинноухого Геббельса и уговорить на капсулу с ядом.

Подумав, померив, отложил кольчугу, хотя была большевата, добавил капюшон. Примерил туда же открытый шлем. Из трофейного оружия в виде двух боевых топоров отложил один. Очень неплохой агрегат. Кинжал у меня был. Осталось только заиметь щит, копья, меч, наручи и проапгрейдить защиту. Как — задумки появились.

Мирное и мерное течение жизни прервала зверообразная рожа братца Бьерна, что с важным видом восшествовала в кузню. Снисходительно-сочувственно потрепал по плечу, буркнул что-то сочувственное и сунул свое рыло в отложенную мной амуницию, сразу нацелившись на секиру. Потом посмотрел на меня. Оглядел свою кольчугу и наехал:

— Ты, бля, кольчугу не почистил?

Замысел этого гиганта мысли просчитать труда не составляло. Он наезжает за кольчугу, давит мышцой, возрастом и авторитетом. Братик рад почистить кольчугу и тем более поменяться топорами в качестве процентов за моральный ущерб. Семейная дедовщина во всей красе.

Варианты действий. Промолчать и сделать, что хочет, на что толкал меня Край. Пожаловаться папе, что вызывало отторжение у обеих половин моего «Я». Или послать брата на три веселых буквы, а потом набить ему морду. За что обеими руками голосовал я, в смысле Даниил. Тем более перспективы дальнейшей жизни с Бьерном, когда он все-таки получит тату воина, в смысле повысит свой статус, не радовали. Тогда бить его при таких наездах будет поздно. Габаритами ему не намного уступал уже сейчас, обещая к его возрасту не только сравнятся, но и перерасти. Что тут оставалось?

— Следить научись за своими доспехами. Птички насрут, и то не уберешь. Перед девками в доспехах красуешься, а почистить и смазать лень?

Бьерн опешил.

— А-а-ах ты, сопляк, — больше у брата слов не нашлось. Предпочел действия, взяв меня за воротник.

К несчастью, я был готов, пробив бедолаге в печень, от чего он, охнув, сложился и выпустил ворот. Чем я воспользовался, нарастив дистанцию. Как Бьерн очухался, тут же шагнул вперед, махнув кулаком, целясь в лицо. Блок, изображение правой ответного в лицо с подшагом. Попытка Бьерна уклониться, реальный удар в многострадальную печень. Пушечный свинг под левый глаз. Нокаут.

Мелькнула тень от двери. Когда повернулся — в дверях Харальд с отвисшей челюстью. Потом возник отец, повторивший мину Харальда. Он-то и не допустил продолжения бойни, когда Бьерн достаточно пришел в себя, чтобы начать матюгаться и жаждать реванша.

Выдав каждому по затрещине, выслушал соображения сторон. Хмыкнул, пуганул обоих своим гневом в случае продолжения конфликта, но не смог спрятать удивленно-озабоченно-внимательного взгляда. Отложенное имущество осталось у меня, включая секиру. На топор после моего наезда в процессе разбирательства брат претендовать не стал. Остаток дня прошел без осложнений.

Вечером папа выдал мне инструктаж о действиях за время его отсутствия, что больше напоминал сакраментальное: «Сынок, слушайся маму». Ибо она осталась главной в нашем хозяйстве и, в том числе, руководстве движимым и недвижимым имуществом. От меня требовалось только осуществлять силовую поддержку ее слов или действий и делать то, что запрещено рабам.

А так же заниматься своими доспехами и вооружением.

— Раз брату морду бить достаточно вырос, посмотрим, насколько умен, чтобы хорошей броней и оружием себя обеспечить.

* * *

Следующим утром жители Тайнборга тепло провожали уходящих за славой (см. добычей), готовых ради славы умереть (см. перебить поголовно владельцев приглянувшегося имущества) героев.

Выйдя из ворот, охраняемых двумя из четырех представителями мужского населения поселка, что посуточно, согласно списков хевдинга, берегли поселка сон и покой. Спустились к слободе, между которой и поселком притулилась пристань. Слобода располагалась метрах в трехстах от поселка, ниже по течению Одры, довольно полноводной реки шириной метров пятьсот.

Первым располагался наш двор. За забором из жердей высотой метра полтора были видны срубы кузни, два сеновала, коровник-конюшня, курятник, господская и рабская бани, а так же слободской дом.

Народу уже хватало. Девицы вешались на шею, целуя кавалеров, Бьерна слюняво чмокнула дочка корабельщика Кнубы. Настроения это ему прибавило не шибко. Несмотря на превосходные регенеративные способности у моих новых соплеменников, куда как превосходящие людей, его глаз радовал великолепным черным синячищем. Народ же, как я краем уха подслушал, уже был в курсе, кто его отоварил и за что. Авторитету такое дело не способствует. Я же заработал несколько заинтересованных взглядов от наших девушек, что не показалось мне неприятным. Что поделать, гормоны, переходный возраст. Да и девицы были и по людским меркам симпатичные — никакого лишнего веса, стройные, клыки, в отличие от мужиков, не торчат. Отличия от людей — листовидные уши и зеленоватый цвет кожи — их нисколько не портили. Вертикальный зрачок в глаза сильно не бросался.

У всех мужчин еще присутствовала легкая несоразмерность длины рук — кончики пальцев не на середине бедра, а чуть выше колена. Кроме, почему-то, меня и братьев, отличных еще и более светлой кожей.

Я мысленно отметил этот пункт среди потенциальных вопросов колдуну. Так в природе не бывает. Не иначе кто-то поиграл с генами предков, если принять, что эпидемии — хлопок дверью товарища Императора. Это же прекрасно объясняло и странности, например, стопроцентную боеспособность мужчин в поселке.

Когда народ собрался полностью, бойцы выстроились на строевой смотр, оказывается, вечный, как сама армия, для определения качества и количества вооружения и доспехов. Плохо одоспешенные и вооруженные, по традиции, получали уменьшенную долю.

В строю стояло двадцать семь душ. Еще десять-пятнадцать собирались добрать в Кортборге, среди родни. Минусом морских походов было то, что драккаров было меньше, чем желающих. Но, увы, не обязательно касаясь конкретного борга.

Наряду с обоими младшими братьями Кнубассонами и сыном их старшего Эриком, хевдингом Краем А'Туллом, его сыном Кори, сыном боргмана Эгилем А'Кортом, отец с братьями выделялись качеством и количеством вооружения. Джентльменским набором, соответствующим набору хирдмана дружины ярла. Даже луков не было только у Харальда и Кори А'Тулла. Плюс Эгиль с непопулярным из-за скорострельности арбалетом.

Остальные были экипированы хуже. Мечи примерно у половины, частично дополненные топорами или булавами. У остальных одни топоры. Большие копья у всех. Но не у всех полноценные боевые, несколько охотничьих с перекладиной. Два вообще с трофейными или копанными чисто колющими наконечниками. Сулиц мало.

Одоспешены все. Чуть менее половины в простых кольчугах, остальные в чешуйчатых панцирях на кожаные рубахи, с наручами. Правда, большинство панцирей цельнокожаные, с чешуей из проваренной в масле кожи, более капитальный вариант поддоспешника. Кстати весьма неплохая защита, мало чем уступающая кольчуге. Шлемы либо кольчужные капюшоны и щиты у всех. Луков штук шесть, из них сложносоставной только один. Оставшиеся — ясеневые деревяшки. Немного, но достаточно, чтобы не обломаться с долей с самого начала. К слову сказать, экипировка отряда в целом заметно превосходила среднестатистический ополченческий херад количеством металла носимого на телах воинов, если меня не подводила память.

Кнубассоны шли кормчими, руководил походом хевдинг.

Под крики провожающих наши потенциальные грабители заняли, уже готовый к походу драккар. Упаковали доспехи и вооружение в рундуки под скамьями. Разобрались по веслам и с новым витком оваций отправились навстречу приключениям. На свои и чужие ягодичные мышцы.

 

Глава 3

Такой карт-бланш, как абсолютная свобода действий в деле обеспечения себя средствами индивидуальной бронезащиты, не стоило терять. В таком-то ужасном мире.

Делать рогатину было рано. Не было подходящего сухого древка. Ограничился пока заказанным у рабов в кузне наконечником. И вырубленной и подготовленной заготовкой, повешенной сушиться. Заодно наделал заготовок для сулиц.

Из оставшегося наибольшего напряжения извилин заслуживали меч и панцирь в дополнение к кольчуге.

Содержимое оружейной мысленно отбросил. Во первых, не мое, отцово. Хотя и можно выпросить, но для повышения статуса несолидно. Во вторых, тамошний чешуйчатый панцирь не очень подходит по комплекции. Меч тоже не впечатлил, типичное одноручное чисто рубящее оружие. Пришлось еще раз перетряхнуть запасы металла и трофеев.

Трофейная чешуя никуда не годилась. Повреждения и провонявшая падалью кожа снижала до минимума ликвидность товара. Даже при всех заново набитых пластинах. Тем более, не оставлять же такую дрянь себе. Напрашивался вывод — кожу сжечь, металл пустить на новую чешую.

Привлекательно, но поступил слегка иначе. Еще в родном теле, ковыряясь в просторах Интернета, обратил внимание на увлеченность многих реконструкторов бригантиной, включая не только игровые, но и реальные реконструкции раскопок археологов. Интерес к истории, в том числе и оружия, из простого хобби неожиданно превратился в плюс.

Так как конструкция вооружения неотрывно связана с концепциями его применения, начать решил с основ. Бригант давал тот же уровень защиты, что и чешуя, а то и выше из-за гашения ударов кожей. Но у меня возникла идея носить его не на кольчуге, а под ней. Не зная действительного качества стрельбы эльфийских лучников, и здесь, по слухам, чертовски метких, было бы по определению опрометчиво показывать им апгрейд защиты корпуса в виде практически непробиваемых стрелами чешуи, бригантины или ламелляра. Ибо любой солдат с минимальным здравым смыслом прицельно будет стрелять туда, где уверен, пробьет броню противника. Если, конечно, достаточно квалифицирован для этого. При характерном для англичан в Столетнюю войну засыпании стрелами по площадям это, конечно, не работало. Но английские йомены, увы, не были бессмертны. Так что сомнений в профессионализме эльфов у меня было чертовски мало. А пробитое колено, оно здоровья не прибавит. Не говоря о том, что большинство убитых лучниками, при Азенкуре, например, были первоначально ранены стрелами, которых лучники тупо добивали колюще-режущими предметами и кувалдами для забивания кольев в свободное от французских атак время.

Простая кольчуга просто просила стрелу в грудь, а не в лицо или колено, например. А в моем родном мире ее пробивали стрелами с каменными наконечниками даже американские индейцы.

В склонности эльфов к дистанционному оружию можно было не сомневаться. Иное поведение от бессмертных существ с веками на боевую подготовку — просто глупость.

Отловив Хильду, с ее помощью провел необходимые промеры для шитья поддоспешника по моему размеру, чтобы не носить старого отцовского или запасного Харальда. Поддоспешники обычно шили сами наши женщины с минимальной помощью рабов. Мама, улыбнувшись, пообещала сшить как можно быстрее. Вскрыла запасы кож, раскроила и загрузила шитьем Хильду с младшей сестрой, десятилетней Ульрикой и рабыню Ханну. Помогая сама, в свободное от руководства хозяйством время.

Я же занялся отбором металла на доспехи и оружие. В запасах было килограмм двести всяческих железяк. Отобрав сталь, а не чугун или явное железо, начал выбирать, сразу положив глаз на остатки древнего меча. Судя по всему, двуручника рыцаря Империи.

Остатки, в смысле лезвие с глубокими долами, весом килограмма два с половиной, украшенное с одной стороны до сих пор видными рунами. Практически целиком, длиной больше метра. Судьба рыцаря загадки не представляла. Поскольку конец, где полагалось быть эфесу, когда-то изрядно нагрели. Настолько, что металл потек сосульками, а клинок приобрел явную кривизну, и долы не помогли.

Его я приготовил на перековку в нормальный меч.

На второй меч и пластины бриганта отобрал два наконечника копий, простенький четырехгранный коротыш имперского легионера с железной рукоятью и обломанным концом, обломки всякого, включая непонятно какого вооружения, времен Империи, накопанные в приснопамятном походе нами и перебитыми людьми, плюс старые запасы. Все, что нашел. Не хватало, поэтому прибавил явные пластины и куски от доспехов и изрядно оплавленный наплечник. Вполне вероятно, тоже владельца меча.

Пробоины в кольчужке и капюшоне-хауберке мне зашили на кузне, подобрав кольца по размеру. Туда же отдал трофейные лохмотья.

С кольчугами как раз успел к первому в теле Края караулу по охране поселка. До устава гарнизонной и караульной службы тут не додумались, поэтому охрана, честно говоря, была аховая. Днем двое караулят, двое спят в надвратной башне, периодически меняясь. Ночью все бодрствуют, время от времени патрулируя периметр по помостам на частоколе. На углах по ночам тусуются рабы-дозорные, от каждого караульного по одному. Проблем не возникало из-за ночного зрения орков и высокой выносливости. Спать не хотелось.

Когда был сшит поддоспешник, примерил и под довольными взглядами женской части семьи выдал заказ на основу для бригантины. Поддоспешник представлял собой кожаную рубаху с нашитыми поверх тоже кожаными кусками. Стеганка на конском волосе была пока неактуальна. Море, влажность.

Бригантом я немало заинтересовал маму, после чего мы с ней убили пол дня, пытаясь разметить и раскроить кожу на два слоя как можно лучше.

Ковать я решил начать с пластин для нее. Наш главный кузнец Ансгар только хмыкнул, увидев металл.

— Зачем оружие-то на доспех переводить?

— Мне сталь нужна, не железо на пластинах.

— А коли колоться будет?

— Отпустим, испытывать надо перед тем, как набивать.

Ансгара предложенный мной панцирь заинтересовал. Любил он свое дело, бывший кузнец одного из баронов Фриланда, пока замок не захватили врасплох орки, вырезав гарнизон. Его самого не прикончили только из-за специальности.

Батя его за профессионализм уважал, даже обещал как-нибудь дать вольную, что случалось по разным причинам. В большинстве отпущенники, позже выплатив выкуп от зависимости, полноценными свободными уходили в людские кланы. Обычно во вдовьи борги, где большинство мужчин погибли в набегах или войнах. Там было легче стать своим. Сошелся уже у нас с ключницей Ханной, даже ребенка народили.

Так как именно он в большинстве обучал меня премудростям кузнечного ремесла, отношения у нас были неплохие, в отличие от Бьерна, которого ненавидел. Отчего панцирем решил заняться сам.

Мы долго вычерчивали размеры и количество пластин бриганта, прикинули, где они должны располагаться на основе, чтобы минимально снижать маневренность. Даже вырезали и разметили шаблоны из деревянных плашек. Остальные кузнецы делали кольца на кольчугу, один восстанавливал изрубленную трофейную. Пластины с чешуи он уже поснимал, приготовил и ждал, пока Ханна выкроит на нее кожу. Я даже не побрезговал поработать молотобойцем, выслушивая его объяснения. Знания лишними не бывают.

Опытным методом отобрали нужный режим закалки-отпуска для всех разделанных на калиброванные пластины заготовок для обеспечения максимальной прочности откованных полуторамиллиметровых пластин. Между делом пробили дыры под заклепки. Понаделали самих заклепок, пряжек на ремни и пластин на наручи и поножи. После очередного караула занялись сборкой.

По конструкции бригантина повторяла обычный бронежилет с его передней и задней бронепанелями и отверстием для головы. Только пластины шли в один ряд, хотя и с нахлестом. Вместо лямок на липучках на трапециевидные мышцы вплоть до плечевого сустава лег подбитый на кожу металл. А на сами плечи сверху и с боков спустились частично перекрывающие друг друга наборные лопасти из набитых на кожу пластин потоньше, с миллиметр. Для перекрытия соединения будущих наплечников с самим панцирем.

Под мышками пропускались, к сожалению, назад, подбитые двумя рядами стальных прямоугольников половины пояса, связывающие, переднюю и заднюю бронепанели. Вперед, как на нормальных брониках, было нежелательно. Липучка отсутствовала как класс. А закрепление на ремнях несло риск быть перерубленными. Чему сзади шансов было меньше. Два ремня шириной с офицерский, на аналогичных двузубых пряжках, с нахлестом соединяли пояс в единое целое ближе к левому боку. Для удобства самостоятельного одевания. Я даже заранее побеспокоился не только о подшивании ремней, но и пришил ремешки на пояс. Чтобы продеть освободившиеся концы, дабы не болтались.

Панцирь получился на пару сантиметров длинноват, чем надо, на вырост. Бедра и пах перекрывала наборная из мелких пластин юбка, разделенная по бокам на две части, тоже с нахлестом и на ремнях по желанию, внизу и вверху. Для удобства.

Покрутившись, попрыгав, я опробовал панцирь. Когда же посмотрелся в серебряное зеркало — загордился. Изделие получилось весьма видным. Металл заклепок на коже смотрелся весьма прилично. Да и дизайн пусть не от Рокко Габано, но вполне на уровне.

Несколько действовала на нервы масса панциря, примерно в десять-одиннадцать килограмм. Вместе с кольчугой и наручами-поножами масса вооружения могла достигнуть килограмм двадцать пять, что могло быть испытанием для моих новообретенных, пусть и неплохих физических возможностей. Надо было проверить возможности ношения. Это я оставил до изготовления наручей и поножей.

Через четверо суток примерил комплект полностью. Увиденное заставило гордиться сделанным еще больше. Голень и бедра закрывали поножи из обшитых проклепанной кожей полос металла на ремнях. Щели на колене, подумав, закрыли кусками кольчуги, обшив штаны по кругу. Чтобы набедренники не сползали вниз, прицепили их ремнями к поддоспешнику. Руки — полностью повторяющие поножи наручи, за исключением размеров. Так же обшили кольчугой локти и районы подмышек на рубахе-поддоспешнике. В общем, кольчуга появилась везде, где имелись щели.

Уязвимыми оставались ступни в сапогах, кисти рук в перчатках и в какой-то степени районы суставов. И то, если пробьют кольчугу. Под юбкой найти щель между набедренником и панцирем было сложно. Горло пока перекрывал хауберк. Лицо оставалось незащищенным абсолютно. Одетая сверху кольчуга повышала защиту корпуса еще выше.

Нужен был шлем, латные перчатки под стать и латный воротник. Но с ними решил подождать до изготовления оружия.

* * *

Специфика действий соплеменников, пиратов и грабителей, накладывала определенные требования на вооружение по возможностям. Дальние дистанции перекрывала рогатина с ее колюще-режущим наконечником, обязательно для борьбы с вражеской кавалерией и увеличения дистанции поражения всех остальных. Так же нужен был меч или что другое колюще-рубящее для работы свободных боевых порядках, частично вне строя. Что для бандитов, пиратов и грабителей, одним из которых мне придется стать, по крайней мере на время, очень актуально, с длиной клинка около метра. Желательно как колющее, так и рубящее. Кратчайшее расстояние между точками, как известно, прямая. Краткое знакомство с спортивным фехтованием в школе в человеческом теле, в нем же натаскивание на работу ножом в более зрелом и регулярные тренировки Края с отцом и братьями после переосмысления убедили, что нужно что-то, что колет, но при этом может и рубануть.

И наконец, работа на ближних дистанциях в довольно плотных боевых порядках, априори крайне снижающая возможности метрового колюще-рубящего клинка — им просто тяжело развернуться. Однако вероятность таких схваток была весьма высока как на ограниченном пространстве корабля, так и в сутолоке и тесноте битвы.

Орки выходили из положения, куя одноручные мечи с длиной клинка от семидесяти до восьмидесяти сантиметров для рядовых родовичей, которые много оружия не могли себе позволить. Все, что длиннее, заказывалось только хирдманами и опытными, обеспеченными представителями родов, соответствующих хирдманам по вооружению.

Я не стал выдумывать велосипед, взяв за идею японцев с их дайсе, комплектом из катаны/тати и вакидзаси, куда вакидзаси вошел именно как меч для ограниченных пространств. В том же ключе мыслили кавказские горцы с их комплектом шашка плюс кинжал. Кинжал мог быть больше полуметра длиной.

Тут тоже возникали сомнения, что лучше, колющий или рубящий агрегат. При сохранившейся быстроте укола сутолока подразумевала большое количество враждебно настроенных джентльменов слишком близко от потрохов, поражение или блокирование ударов которых поочередно и достаточно быстро укол не обеспечивал. Однако рубящий удар уступал в бронепробиваемости. Ее надо было как-то повышать.

На помощь опять выступил опыт предков. Что-то вроде того и для этого употребляли в Западной Европе в виде тяжелых тесаков-фальшионов с их закругленным, в определенной степени оптимизированными для рубки клинками, весьма схожих с гораздо более ранними лангосаксами в некоторых вариантах. В этих вариантах была возможность и колоть.

Однако у профессионалов войны, немецких ландскнехтов, а также французских жандармов (тяжелой латной кавалерии) фальшион часто заменял чисто рубящий малхус. Короткий, широкий, тяжелый меч-сабля с сильным скосом в передней части. Их профессионализму я и доверился. По моим прикидкам, такой меч массой до трех килограмм, идеально приспособленный для мощных рубящих ударов в ограниченном пространстве, представлял самое устрашающе-эффективное оружие для тесноты корабля или сутолоки поля боя. Практически тот же топор. Минусом выступала невозможность эффективно колоть доспешных, но ею пренебрег. В любом случае, толщина и ширина клинка не давала большой возможности глубоко колоть доспешных и фальшионом. А так же, у меня, как и у ландскнехтов, для уколов имелся кинжал.

Любопытно, но классический малхус по форме был почти полной копией китайского дао. Разве что короче, толще и с одноручной рукоятью. Сходная физиология плюс задачи рождает сходные решения.

После начертания на подходящей доске нужной формы меча и прикидки планируемых ТТХ меня пробил смех. Девайс получился изрядно похожий на изображения мечей фентезийных орков на обложках, которые художники считают ятаганами. Ну и меч Алладина из известного мультфильма. Отличия, считай, в размерах.

Елмань, расширяющийся от эфеса клинок, почти двуручная рукоять. Счел, что двух кулаков достаточно вместе с навершием. Максимальную толщину прикинул, в районе прямой острие-центр рукояти — семь-десять миллиметров. От нее вниз пойдут грани лезвия. К обуху клинок тоже станет тоньше. До миллиметров четырех-пяти. Сечение — пятиугольник. Срез тоже задумал точить.

Для наглядности из сосновой плашки вырезал модель, с третьей попытки получилось то, что надо.

В качестве прототипа длинного меча, не мудрствуя, избрал китайский цзянь, боевой вариант. Меч, которому около трех тысяч лет почти без изменений, заслуживает внимания. Да и Чон Юнг Фат в «Крадущемся тигре, затаившемся драконе» с «Зеленой судьбой» выглядел весьма привлекательно. Осталось только научится скакать по елкам.

При виде модели малхуса Ансгар сказал:

— Охо-хо-хо-хо-хо. Чья идея? Господина? — в смысле отца.

Я изложил свои соображения.

Кузнец задумался. Потом кинул на меня непонятный взгляд.

— Попробую отковать. Но слишком короток. Если по размеру делать. Только в свалке будет хорош.

Тут я добил его, показав рисунок цзяня. И пояснил. Мастер замолчал. Потом покачал головой.

— Высоко пойдете, молодой господин. Если по пути не убьют.

* * *

С ковкой мечей решил подождать до следующего караула. Только посовещался с Ансгаром на счет металлолома на них.

Тот обломал мои планы пустить на малхус оплавленное лезвие двуручника. Сказав, что такую дуру нужно ковать из нескольких кусков. Качественная сталь на обух не нужна. А вот такое, как он выразился, «шило», как цзянь, нужно делать из хорошего материала полностью.

Сменившись, я отоспался и на следующее утро пришел в кузню.

Пока грели лезвие, я, сидя на солнышке возле кузни, подвергся атаке местных девушек.

Атаку начала симпатичная брюнеточка Эрика А'Тулл, дочка хевдинга, нагло заявившая через забор.

— Тебя что за демон в задницу в крепости укусил?

— Страшный поди был? — поддакнула закадычная подружка Ульфрида, белобрысая младшая дочка старого Кнубы от младшей жены. Вроде как подружка Бьерна, которой пришлось с ним целоваться, вроде не видя синячину, отчего ее обсмеяли подружки.

Настроения у меня не было с дамами любезничать. Хотя об Эрике стоило задуматься, она того стоила. Поэтому ограничился ответным наездом только на Ульфриду.

— Жуть. Из-под земли как выскочит, дымом. Как зашипит и закричит, точно так же, как ты, Фрида, на весь борг, помнишь, когда в бане на раскаленные камни голой задницей приземлилась. И на меня…

Фрида раскрыла рот и попыталась обругать. Я закончил:

— Я бежать. Он меня за задницу — Тяп! Я — ох. Думаю, чем отбиться, придумал — пук. Голову поворачиваю. А он уже не рычит, а кашляет. Раз, другой, все сильнее. А после третьего покраснел, надулся и лопнул.

Фрида обматерила и сама надулась. Эрика как заклятая подруга, наоборот, оживилась:

— Что, ты от такого зрелища чувства потерял? Или на самого подействовало? Или…

Позволять продолжать тему, не стоило:

— Так я споткнулся. И все.

— Так что колдун в чувство приводил?

— Врут. Так вот что было. Упал я, вижу надо мной Валькирия на крылатом коне. Кто, говорит, тот герой, что злобного демона Йыганга убил. Отец богов с ним давно покончить хотел. Но силен уж больно демон был и хитер. Не давался никак, даже от Гугнира раз увернулся, раной отделался. Таким говорит героям самое место в Ваглалле среди эйнхерриев. Я, говорю, но в Валгаллу рановато мне пока. Та не слушает, за шиворот цоп. И на коня. А дальше по радужному мосту. Смотрю…

Ульфрида заорала с новыми силами:

— Хватит врать, козел несчастный! Пошли, Эрика. — И потянула, похоже, слегка этим недовольную подругу к верфи.

— Все, Эрика, не буду рассказывать. Какую видел там красотищу. Об этом только колдун знает. Мешают нам некоторые. — Осторожно закинул крючок.

Эрика засмеялась.

Сзади кашлянули.

— Пора, господин.

— Пора так пора. Увидимся, девушки.

Эрика удивленно подняла брови. Но ничего не сказала.

В кузне металл остатков двуручника уже дозрел. Мы с Ансгаром разрубили заготовку на две части, не забывая подогревать и посыпать бурой избранную большую половину, перековали в брусок. Потом, охаживая молотом, растянули в длину.

Двое из оставшихся кузнецов тем временем занимались малхусом, расковывая второй кусок в пластину по форме клинка будущего меча. Малхус собирались делать, оковав центральную пластину хорошей стали низкоуглеродистой мягкой. Или железом, как получится. Из металлолома. На что заготовки уже были готовы. Но это я оставили на нас с Ансгаром. Ему можно было в плане добросовестного отношения к труду доверять. Да и я сам присутствовал. А погибнуть от того, что двум рабам было лень хорошо проковать клинок, мне не хотелось.

Четвертый, бывший златокузнец Эдгар рядом ковал заготовки крестовины и набалдашника на цзянь. По моему эскизу, из бронзы. Для чего пришлось пожертвовать помятым бронзовым блюдом из запасов. Конечно, существовал риск остаться в будущем без пальцев или кисти. Однако на шашках, большинстве сабель и японских мечах гарда как таковая вообще отсутствовала. Решил, что качественная шпажная чашка слишком сложно и радикально для текущего уровня развития, достаточно обойтись латной рукавицей. Да и колоть двумя руками что-то прочное удобнее.

Потом загрузил его изготовлением чешуек на перчатки согласно эскиза. Когда Ингвар с Авеном закончили с пластиной, Авен присоединился к Эдгару. Ингвар начал на пару со мной работать молотобойцем.

Подмастерья молча качали меха, смотря на процесс.

Когда брусок превратился в полосу, по мнению Ансгара, соответствующую будущему клинку, расковали хвостовик и лезвия, грубо придав мечу форму. После чего оставили его остывать для обдирки, занявшись после короткого обеда и отдыха малхусом-дао.

Гидравлических или пневмомолотов тут не придумали, поэтому обходились кувалдой и тонкими листами железа. Да и махать кувалдой было далеко не просто, хотя по выносливости Ингвар от меня заметно отставал. Пока прогревали клинок, оба отдыхали.

Добившись от меча нужной формы и сформировав из наваренного металла рукоять, сочли, что на сегодня достаточно.

Следующие дни были заняты обдиркой мечей. Караулами. Заигрыванием с Эрикой. Закалкой мечей, для чего пришлось добывать даже кровь. Отпуском. Многодневной чистовой обработкой. Задачами матери.

Собраться молодежи или послушать рассказы старших по вечерам часто не удавалось. Все-таки в борге не было больше половины мужчин и было очень много рабов, упускать контроля над коими совсем не стоило. Хотя Эрикой не пренебрегал. Вместе с ней в большинстве ходили на верфь, послушать старого Кнубу. Тот любил под вечер поговорить о жизни с молодежью, рассказывая о былом.

После закрытия ворот молодым оставалась только стена. И то, караульные мешали. Да площадь возле колодца. В любом случае, на виду всего поселка.

Ансгар был в ударе. По-моему, он решил, что именно сейчас готовит шедевры своей жизни. И болел работой еще больше меня, как это не удивительно, заодно успевая гонять своих подчиненных, между делом сделавших треугольный, обтянутый кожей и обитый по краям железом щит со стальным умбоном. А Эдгар доделал навершие и крестовину цзяня. Шлифовать и полировать цзянь Ансгар мне не дал. Загадочно ухмыльнулся и заявил, что я потом пойму. Я не спорил. Чтобы не испортить клинок, не принципиально. Вручил малхус, когда я был занят, его шлифовал Эдгар.

Значимый день, в который мама загрузила меня задачей смотаться завтра на нашем семейном кораблике к угольщикам за древесным углем, оказался еще более значимым, поскольку я первый раз взял в руки свои мечи в готовом к применению виде. Точнее, Ансгар вручил их мне под вечер, с поклоном а-ля Япония и невероятным самодовольством, оправданным на все сто.

Комплект получился весьма симпатичным. Обоюдоострый клинок длиной за девяносто сантиметров, около четырех сантиметров шириной. Симпатичная бронзовая перекладина-гарда, не выбивающееся из стиля навершие без всякой резьбы и украшений. Рукоять длиной сантиметров восемнадцать, меж перекладиной и навершием наклепаны на хвостовик деревянные щечки. Дерево обтянуто кожей. Удивление вызвала полированная сталь клинка своим красноватым оттенком.

Заметив моё удивление, Ансгар хмыкнул:

— Я это еще когда ковать готовились, заметил. Когда шлифовал, уже был уверен. Настоящая «кровавая» сталь. Первый раз самому перековывать пришлось. У сэра Рональда был кинжал этой стали, довелось повидать и даже в руках подержать, кроме слухов и рассказов о ней.

— А что за сталь? Я что-то слышал, но ничего конкретного.

— Весьма дорогая штука. Секрет утерян, Империи работа. Ватаги, что по Оркланду доспехи и оружие из земли вырывают, за ней в первую очередь охотятся. Такой вот меч один затраты на рейд вернет. Все, и на лодки, корабли, лошадей и жратву. Да и большинство доспехов и оружия ватажников тоже. Один металл дешевле, конечно, но пара таких, как мы перековали, обломков вполне рейд окупит.

— Так хороша?

— Хороша. В меру гибка, прочна, заточку держит исключительно. Почти не щербится. Чтобы сломать такой меч, уж очень много усилий приложить надо. Я о таком и не слышал. Ее еще королевской сталью именуют. Говорят, сталь тем хороша, что от нечисти и колдовства защищает. Сколько в этом правды, не знаю, во всяком случае, владельца не защитила. Редкостная у вас ценность, молодой господин, этот меч. Не надо им светить часто. А второй ублюдок. — Вручил малхус. — Нисколько не хуже. А вот выглядит не в пример проще.

Малхус представлял собой почти полную копию модели. С отличием в небольшой стальной гарде в виде выпуклого овала. Двуручная деревянная рукоять, слегка расширяющаяся к навершию, обтянутая кожей, клинок с косым, слегка вогнутым, тоже заточенным срезом на конце, длиной сантиметров пятьдесят пять. С весом заметно за два килограмма.

— Страшная вещь в битве, если рубить. Краснота на лезвии не заметна почти. Издали не увидят, а потом поздно будет. Но как вот хорошие ножны для нее сделать, я не знаю. На первого-то красавца лучше тоже самому показать. Какие нужны.

Ножны решил делать из кожи, на бронзовых заклепках по краям. А так же бронзовым устьем и наконечником. Я сразу озадачил Ансгара требованием вшить шесть колец по два параллельно, четыре вверху и пару внизу ножен. Для ремня.

— Зачем?

— Увидишь…

* * *

На следующий день я, как полноценный капитан, восседал у рулевого весла семейного кораблика, уменьшенной копии драккара. Именуемого в боевом варианте, конечно, шнеккаром. В гражданском обороте он именовался бюрдингер — судно. Я даже приоделся в кольчугу с наручами, надевать шлем было лень, ограничился капюшоном. Рядом пристроился новенький малхус, на ремне кинжал. На руках новенькие боевые перчатки. Отлучатся далеко от поселка без доспехов и оружия было, в общем, опрометчиво. Места не такие уж и безопасные.

Появление звериной головы на форштевне, помимо перевода судна в военные корабли и смены названия, несло ряд юридических последствий.

Раб, усаженный за весло боевого корабля, автоматом получал свободу. А в довесок ворох как прав, так и обязанностей полноправного воина, а не лойсинга — освобожденного раба, как в других случаях. При несоответствии общество воинов, скажем, элиминировало паршивую овцу, не оправдавшую доверия.

Освобождение рабов в Оркланде представляло собой довольно простую процедуру. Достаточно было лишь официально вручить или подарить ему оружие. Или признать оружием, к примеру, обычный топор, поставив раба с ним на стену при отражении нападения на поселок. Топор тоже становился его первым имуществом. Все, он признавался равным. Относительно, конечно. Лойсинг — зависимый свободный. Должник тоже мог перекочевать в эту категорию, пока не расплатится.

Прикосновение к оружию хозяев для раба влекло наказание. Одно — смерть. Как и попытка сделать оружие самостоятельно. Даже в оружейных комнатах прибирались только дочери или сама хозяйка дома. Для рабов на выселках, поодаль от поселка, разрешались небольшие ножи, топоры, дубины и колья с обожженными концами, для самообороны от зверья и нечисти. Одновременно убийство нападавшего в целях защиты жизни хозяев или их имущества поощрялось либо свободой, либо смертью. Раб не мог безнаказанно убивать свободных. Свободного мог убить только равный или заслуживший равенство.

Ансгар с его кузнечной братией был на особом положении, куя оружие. В целом если кто в поселке и имел очень серьезные шансы на освобождение, так это он, в меньшей степени другие кузнецы. Впрочем, это касалось рабов-кузнецов везде в Оркланде, и вообще дефицитных специалистов. Отдача от лойсингов куда выше. Чистая экономика. Хотя и рабам разрешалось иметь деньги и небольшое имущество, особенно посаженных на землю в качестве крепостных крестьян, что обрабатывали земли хозяев, на хуторах неподалеку от борга.

Пока же рабы в числе двенадцати человек гребли шестью парами весел вполне мирного судна. Направляясь к нашим семейным углежогам, что вшестером жили километрах в десяти вверх по течению Одры, на другом берегу, производя древесный уголь для семейного предприятия. С целью забрать очередную партию.

Для проживания там был построен дом-балок. Для трелевки лесин присутствовали лошади, под них конюшня и сарай. Полноценная заимка.

Поднявшись по склону, я был слегка озадачен полным отсутствием движения внутри забора, как на самой заимке, так и возле пожог-ям, что мне совсем не понравилось. Будучи левшой, положил малхус обухом на сгиб руки правой и двинул на осмотр.

Перескочив жерди и подойдя к дому, прислушался. В доме кто-то бормотал и бессвязно матерился. Обрадовавшись отсутствию хруста и чавканья, обошел чурбак с торчащим топором, открыл дверь и вошел внутрь.

Фан ядреной, можно сказать, ядерной браги подсказал причины отсутствия движения. Четверо трупами лежали на полатях. Один сидел на полу и что-то бормоча, пытался налить в глиняную кружку из бочонка, судя по всему, бражки.

Старший углежог, рыжий Эдгар, сидел за заваленным объедками столом и икал. Я начал орать и материться.

Эдгар подскочил вверх, приземлившись в полусогнутом состоянии, подрулил ко мне.

— Простите, господин. Мы виноваты. Больше не будет такого. Все готово, мешки с углем в сарае. Выпили немножко. Больше не будем.

Трупы начали воскресать и подниматься. Я остановил поток речей:

— Бегом все из дома! Мешки схватили и вперед, таскать.

Тот согнулся еще больше:

— Господин, конечно! Сейчас ребята проснуться. Не хотите взвару? Или брагу попробуйте? Пили когда? Забирает! Конечно, перетаскаем. Пусть пока гребцы начинают, парни отойдут, присоединятся. Попробуйте! — после чего нахально схватил меня за рукав и попытался подвести к столу, одновременно корча рожи за мою спину.

Как миры похожи, резюмировал я, и здесь доброту не ценят. Край вот чересчур добр для этого мира, а не одно доброе дело, оно не остается безнаказанным. Вот и пример. Что-то не так.

После чего ударил Эдгара кулаком в чешуйчатой боевой перчатке в лицо. Он упал, кожа на скуле лопнула.

— Тебе кто разрешал меня хватать, козел?

После чего развернулся, ища адрес рож. Адрес обнаружился сразу, лихорадочно запихивающий что-то ногой под полати.

— Все вон.

— А тебя я попрошу остаться! — остановил тоже ломанувшегося на выход секретчика. Тот переглянулся с двумя выходившими, остался стоять, ощутимо побледнев.

— Что прячем?

— Ничего.

— Да ну?

Тут я сделал серьезную ошибку. Не обращая внимания на севшего и начавшего вставать Эдгара, присел на колено и заглянул под полати, приподняв свисающую шкуру рукоятью малхуса, так и лежавшего на предплечье.

Мне повезло. Увидев перья стрел, я немедленно начал вставать, разворачиваясь к виновному за моей спиной. Поэтому, когда он, крикнув Эдгару:

— Нож!!! — бросился на меня, я не оказался сбит с ног и схвачен за руки, ожидая ножа в глаз.

Осознав, что ударить клинком прыгнувшего раба не успеваю, я встретил его ударом навершия рукояти в лицо прямо с предплечья, перехватив рукоять левой рукой.

Под набалдашником хрустнуло. Тяжелый клинок мотнуло вперед. Одновременно я отшагнул левой ногой назад, разворачивая корпус. Удар прошел, будто сам по себе. Сложение инерции клинка и уходящая назад-влево рукоять практически самостоятельно развернули меч, нужно было только не мешать. Ну и слегка подправить удар.

Меч, хрупнув, секанул по шее, играючи разрезав более чем наполовину и окатив фонтаном горячей крови, хлестанувшим из огромной щели в горле. Раб завалился назад, открыв Эдгара с ножом в руке.

Мешкать не следовало. Два шага. Удар. Он увернулся, отпрыгнув назад. Мгновенно контратаковал, целясь в лицо. Блок перчаткой. Вскрик. Удар мечом под ребра. Эдгар сложился пополам, падая на колени.

Прыгнул к дверям, вовремя. В них вломился один из рабов с топором. Сделать ничего он не сумел. Малхус отрубил ему руку. Второй рукой ударил в лицо, он выронил топор. Отшагнул, закрывшись его телом от потенциально опасности из дверного проема. На секунду задумался и вместо того чтобы добить, схватил за горло под бородой и, выходя, выбросил из дверей направо, чтобы меня не отоварили топором. Если потенциальный бунтовщик поумнее, стоит за стеной. Подозрения оправдались.

Правда, раб прятался за дверью с другой стороны. Не сработало. Но она же помешала ударить меня при выходе из проема. Пришлось ему прыгать и догонять, держа дубину двумя руками. Неудачно. Я шагнул вперед и вбок, убрал корпус, пропустил дубину и, разворачиваясь, снизу секанул малхусом повыше локтя. Рука повисла. Хлестанула кровь. Раб попытался отскочить, но недостаточно быстро. Шаг вперед и конец меча распорол грудь от ключицы до диафрагмы.

Оценив обстановку в виде замерших как изваяния рабов, подошел к сидевшему на земле и смотревшему на мой меч первому. Удар.

Эдгар, свернувшийся в клубок на куче вылезших кишок, тоже был еще жив.

Присев на чурбак, откуда мой несостоявшийся убийца вытащил топор, учинил допрос по очереди оставшимся двоим.

Дело было просто, как мычание. Отец совершил ошибку, не тасуя чересчур долго углежогов. Эдгар скорешился с упомянутыми троими. Все четверо были пленными воинами. Что они там загадывали и планировали, неизвестно. Но сделали лук, прятали в дуплах, охотились. Оставшиеся двое — бывшие крепостные крестьяне, их в тайны не посвящали. Якобы. Хотя по пьяни бормотали что-то про свободу. Поставили брагу, все напились. Забыли даже спрятать лук, коим добывали закусь. Меня просто сегодня не ждали. В общем, все.

Пуганув пейзан, что мне, залитому кровью, не составляло большого труда. Выяснил направление тайника и примерное место. После чего заставил поселковых рабов прибраться.

Сам, взяв местных, отправился искать тайник, предварительно обыскав залитый кровью дом. Найти труда не составило. В плюсе — четыре копья с каменными наконечниками, стальной кинжал, зубило, три лука и несколько десятков стрел. И четвертый лук в балке.

Трофеи отнес на корабль, рабов загрузил погрузкой. Выживших углежогов оставил под своим присмотром на корабле. Пока они грузили уголь в мешках, занялся морализаторством. По поводу зарубленных четырех человек. Сюжет как раз для Голливуда.

Кто я? Зеленомордый клыкастый рабовладелец. Изрубивший четырех человек желающих выбрать свободу. Перед этим бивший им морды. Осталось подождать, когда из кустов вылезет полуголый мускулистый мэн с огромным мечом, весом на глаз килограмм шестнадцать. И мужественно-смазливой физиономией. После чего, задвинув речь про свободу и демократию, мне отомстит.

Жизнь, она сложнее. Феодальный строй. Рабовладельческое общество. Есть род, клан и племя. Есть родственные племена. Для всех остальных мы враги. Как и они для нас. Они не жалеют нас, мы их. Стать больным на голову толстовцем в этом мире? Ненадолго, пока не зарежут свои же. Или чужие. Просто оттого, что я чужой. Диалог ведут с сильными, мнение слабых никого не интересует. Их грабят. Всегда и везде, и будут грабить всегда. Как те же Штаты под демагогию о Свободе и Демократии. Которая у них есть, но для своих. Все остальные должны ее обслуживать. А тут с этим честнее, не скрывается. Все, кто достаточно силен — грабят и убивают. Сегодня ты — завтра они.

Парни собрались в побег. Либо на лошадях, либо водой. И ради побега они бы не пощадили никого. Вполне вероятно, даже своих коллег, не участвующих в подготовке, дабы те не предупредили поселок, чтобы снять с себя ответственность. В это пока можно было поверить, лишних копий в тайнике не было. Правда, не исключалось наличие второго. Жалко? Конечно. Это были храбрые, решительные люди. Но они собирались меня убить. Умерли сами. Достойно. Как воины, а не рабы, обретя свободу. Не худший вариант, если бы, перенесись я сам в тело раба, неудачно ушел в побег.

Я бросил закончившим погрузку рабам.

— Трупы сюда. На берег. Лопаты и заступы тоже.

Подойдя к телам, велел оттащить их ближе к лесу, выбрал место. Двум рабам вручили заступы и еще двоим лопаты. Через полтора часа могила была готова.

Тяжесть на сердце немного рассеялась.

Перед отплытием оставил двоих самых невезучих на заимке.

 

Глава 4

Первые вести о наших викингах привез купец Снорри А'Кайл, прибыв с ладьей, полной разного барахла.

У нас он покупал оружие и доспехи, мутил какие-то дела с другими представителями деловых кругов поселка. Как дальний, но все же родственник матери ночевал он у нас.

Кряжистая фигура заплывшего с возрастом боксера-тяжеловеса, сохранившего все свои мышцы. Широченная морда с огромным шрамом на щеке. На правой руке только два пальца, большой и указательный. Собственно, сложности с возникшим удержанием меча и подвигли его переквалифицироваться из дружинника ярла в купцы. Служил он десятником в одной сотне с отцом.

Расцеловавшись с матерью по прибытию и решив большинство проблем с наиболее горящими делами бизнеса, прибыл к нам на обед и для серьезного ознакомления с новостями. Об этом меня известила вездесущая Хильда, прибежавшая с пристани.

Я встречать не пошел. Решил не прерывать плановую тренировку. Малхус, нареченный мной после мясорубки на заимке M[u?]rkmorder, требовал серьезных тренировок, не в последнюю очередь потому, что я был хоть и изрядно переученным, но левшой. Имя мечу посоветовал дать боргман, когда разбирался с происшествием. Я и выдал, какие ассоциации были на душе.

Хотя рабы и были имуществом, их беспричинные убийства или пытки общиной не одобрялись, за чем следили боргман и хевдинг. Как понимаю, таким манером общество, состоящее из профессиональных убийц, отсекало всяких психопатов. Пока они с рабов не перешли на свободных, в том числе и соседей.

Смещенный вперед центр тяжести и, соответственно, приличная инерция малхуса делала фехтование им нелегким делом. Не говоря о весе заметно за два кило. Отличия от рубки с элементами фехтования, что Краю преподавал отец, были заметны. Гораздо большая нагрузка по сравнению с обычным одноручным мечом ложилась на кисти рук. Работа им также требовала очень согласованной работы с движениями ног и корпуса для минимальной затраты усилий при погашении инерции и смене направления удара. Я автоматом положил работу с мечом на движок карате. Переосмысление комплекса движений и имеющегося опыта обеих половин моего я принесло определенные результаты. Насколько хорошие, должна была показать жизнь.

Но народ не смеялся. Наоборот, девушки подглядывали за тренировками, хотя Эрика прочно наложила на меня свою тяжелую, оказывается, лапу. Однако то, чего хочется всем мужчинам вообще, юношам в особенности, не позволяла, стерва. В принципе, я и не настаивал уж очень сильно. На случай диверсии «Тронул — женись». Тут нарушитель рисковал в буквальном смысле головой. И бежать — далеко не убежишь. Родня не поймет. Помогут если не убить ради замирения, то поймать ради свадьбы. А коли поймают, лучше не бегать.

Так что прогуляться по бережку, посидеть вечерком в башне или возле колодца, послушать рассказы старого Кнубы, не на виду потрогать некие видные части организма да целоваться — осталось максимумом наших отношений. Приходилось терпеть.

Такой выход, как использование рабынь, был неприемлем. Во первых, не так воспитали, по крайней мере Даниила. Во вторых, нормальный уверенный в себе мужик вполне способен затащить в постель женщину добровольно и получить потом куда больше удовольствия, хотя люди разные и некоторым рабыням дать хозяину будет за счастье. В третьих (самое существенное), своих привлекательных рабынь просто не было в наличии. По крайней мере, в городке. Ханна была женой Ансгара, тут даже мысли не возникло. В четвертых, ребенок от рабыни или пленницы-человека не одобрялся общественностью. Отчего у дитя в жизни были неминуемы все проблемы полукровки.

Заодно осваивал и цзянь, оставшийся до первой крови безымянным. Его носил в кожаных ножнах за спиной, а так как длинноват получился для вынимания из ножен одной рукой, второй сдвигал ножны вниз. Малхус крепил в П-образной скобе, обшитой кожей, на ремне через другое плечо. Закрывалась застежкой, двигающейся вверх-вниз и надеваемой на торчащий вверх штырь с другой стороны, а поверх ещё ремешком. Под левой рукой на поясном ремне висел самостоятельно изготовленный трехгранный мизеркорд — стилет с клинком чуть меньше двадцати сантиметров длиной. Самое то, чтобы, когда понадобиться, пробить кольчугу. Да и щит требовал умения обращаться. А соваться в сечу без него было равносильно самоубийству. По крайней мере, пока работает метательное оружие. Я далеко не Геральт Белый Волк. Так и тренировался поочередно с обоими мечами.

Попробовал с двумя сразу. Не сказать, что не получилось. Но пришел к мнению, что два меча либо для очень сильного профи, либо для самоубийц. Я пока недостаточно профи.

В разгар тренировки, исполняемой со щитом и Мёрком в полных доспехах, меня и застал Снорри.

Солидно кашлянув, он с удивлением осмотрел меня, особое внимание уделив мечу. На щит тоже кинул цепкий взгляд.

— Где нашли такой? А парень-то подрос, вон как с мечом работает! — Это матери.

— Край сам придумал, — похвасталась та. — И ковал сам.

— Да ну? Сам? Дай-ка посмотреть, парень, — протянул руку.

Дал. Крутил в руках, попробовал лезвие на остроту. Солидно прокашлялся:

— Что, не мог центр тяжести ближе к рукоятке убрать? Как им биться? Неудобно. Убьют.

— Убьют, так убьют. — Закруглил беседу. Тот снисходительно ухмыльнулся.

За столом Снорри поделился новостями.

— Вернуться скоро ваши мужчины. В Фриланд ходили. Сын с кнорром вернулся, добычу привез. Хороший поход. Замок и два города взяли. Три откупились.

— Сражения были? Потери? — что меня интересовало.

— Особого ничего. Так, при штурмах чуть. Немного, когда деревни грабили. Да в стычках с теми рыцарями, что в замках успели затвориться.

— Когда возвращаются? — мать.

— Да скоро уже, сын как трюм рабами и прочим набил, сразу домой двинулся. Остатки войска собирались еще. Думаю, дня через четыре ждите.

Обсудив с матерью политические новости и сплетни, а также новости о знакомых и родственниках, плотно пообедав, занялся бизнесом. Мать скинула ему большинство готового вооружения.

Вечером Эрика утащила к вестникам цивилизации в виде его охраны. Такая идея пришла в голову некоторым девушкам, а так как девушки существа, оказывается, всегда и везде стайные, туда вывалила вся молодежь женского пола. Некоторые притащили и своих парней. За некоторыми парни увязались сами.

На виду многочисленных девиц и гораздо менее многочисленных парней все семеро молодых людей из охраны имели весьма важный и крутой вид. И наперебой принялись производить впечатление на слабый пол. Кроме, естественно, понятливо ухмылявшихся кормчего и начальника охраны. Понятно, в возрасте мужики. Об малолеток обламываться престиж не позволяет, а с вдовами у нас напряженка. Даже соломенные под присмотром.

Когда мы подошли, ввернуть фразу уже было сложно. Судя по рассказам охраны, воины там подобрались фантастические. Они и обе ноги противникам разом отсекали, и эльфы от них как тараканы разбегались. Как Козьма Крючков двенадцать немцев на одну пику вроде не садили, но по паре рыцарей на рогатину наверняка.

Появление нашего колдуна с копьем в руке, спокойно поздоровавшегося со старшими на ладье и вступившего с ними в спокойную беседу, потокам героических рассказов не помешало нисколько. Это кормчий с начальником службы безопасности перестали ухмыляться. Немудрено, когда общаешься с личностью, способной одним взглядом вызвать остановку сердца после эпилептического припадка у прежде абсолютно здорового воина на твоих глазах. Видели оба.

Единственное, содержание рассказов изменилось. Благодаря колдуну или нет, тема героизма и мастерства рубки пока истощилась. Перешли на тактику и стратегию, снисходительно обучая окружающих парней правильным приемам борьбы с вероятными противниками. Как поодиночке, так и в крупных формациях, краем глаза кося на реакцию понравившихся дам. И пытаясь с ними знакомиться между делом.

В общем, их потуги были понятны, естественны, можно сказать. Я даже не имел ничего против таких рассказов. Меньше всех о своем героизме вещал самый старший — Рольф. Лет двадцать пять на вид. Он же иногда вовремя технично поправлял разошедшихся товарищей, пока не заврались, а собеседники, включая девушек, их на этом не попалили.

Он мне показался единственным, кто действительно что-то видел и что-то реально понимал в предмете разговора. Остальные были явно вчерашними новиками, не видевшими ничего по настоящему важного. Даже если ходили более чем в один поход.

Разговор, кстати, перешел на эльфов. Я поневоле заинтересовался.

— С ними надо меч в меч сходиться. Они трусят нашего удара. Вот мы в прошлом году сошлись и порубили. Ничего они не смогли сделать. — Вещал смазливый светловолосый красавчик Эрик, выставив напоказ сверкающую золотом рукоять меча и улыбаясь развесившей уши Эрике. После чего перевел взгляд на меня и сделал ухмылку презрительной. У меня зачесались руки.

Эрика, польщенная вниманием, спросила:

— Не устояли?

— Сразу строй развалили, — разошелся Эрик. — Гнали их, пока в лесу не скрылись. Но скрылись, я тебе скажу, немногие. — Опять сделал слащавую улыбку Эрике, мазнув по мне полным превосходства взглядом.

Пока меня это не коснулось лично, охотничьи рассказы сильно не трогали. Куда более заинтересовали комические эпизоды походов, которыми Рольф начал смешить окруживших его девушек, уже технично переводя интерес с рассказов на себя лично. Одну даже пытался взять за ручку. Увы, эта спесивая скотина Эрик начала действовать на нервы. Я деликатно кашлянул:

— А где произошло это знаменательное событие, можно сказать, подвиг?

Эрик удивленно повернул голову. Рольф сбился с темпа и стал весьма серьезен.

— В Леттланде, с дружиной конунга ходили в прошлом году.

— Мы разве ходили с конунгом?

— Я не вашего клана, если ты не знал. Меня Эрик А'Кальт зовут. Ходила дружина и ополчение клана Ас'Кальт. — Взглянул на Эрику, принял видную, как считал, позу.

— Родич конунга, солидно, — хмыкнул я. У Эрика дернулся уголок рта, поза стала менее видной. Рольф стал просто убийственно серьезен. Как и все гости.

Спрашивать, что может родич конунга делать в купеческой охране, а не в дружине, не стал. Можно было не гадать. Незаконнорожденный от рабыни или пленницы, пока ждала выкупа. В лучшем случае, от соседки. Или родство очень дальнее. При высоких воинских талантах это не препятствие, а вот при обычных — увы. Меч, окованный золотом, вполне вписывался в образ признанного отцом незаконнорожденного, по каким-то причинам обломанного форингом дружины или ее воинами, даже на меч не обратили внимания. Как гораздо менее вероятное, выступал шанс захвата оружия как добычи.

А Эрик этого вопроса ждал. Как и все гости. Рольф еще более улучшил мнение о себе, передвинувшись поближе к Эрику, что говорило о вероятной его реакции на такой вопрос. Тем более что у него был меч.

— Так как дело было, поясни? — Несколько разрядил обстановку, отложив выводы на потом. На случай, если тот первым перейдет на личности. Не стоило выступать явным зачинщиком ссоры без нужды с тупорылым сынком неизвестного по калибру отца. Особенно, если ссора не ограничится мордобоем.

Тот расслабился. И зря.

— Битва при Кейле, может, слыхал? Это замок там был такой. Эльфы и войско графа Бреммерского. Вырезали, считай все войско, в замке вообще не успел никто укрыться. Граф ушел с частью конников. Замок сдался на следующий день.

К сожалению для оппонента, я был не так прост. А о этой битве Край кое-что слышал:

— Мы, кажется, говорили об эльфах. У них тоже никто не ушел?

— Я же сказал, немногие, — поскучнел Эрик. Я понял, что на верном пути.

Глянув в сторону ладьи, обнаружил колдуна, стоявшего вместе с непонятно откуда взявшимся Снорри неподалеку, оба с одинаково серьезными минами тоже слушали наш разговор. Меня понесло, действительно захотелось произвести впечатление. Только не на Эрику, на колдуна перед нашим разговором. Мимолетом пожалел соперника.

— А как располагались враги, как мы, что такая победа стала возможной? Редко, насколько мне известно, войско в большинстве истребить или в плен взять удается.

Среди молодежи шепоток исчез, все заинтересовались разговором. Эрика незаметно сунула локотком под ребра. Предпочел не понять.

— Эльфов отряд слева стояли, что пешие были. Трусы, колья перед собой понатыкали. На склоне. Пешие люди в центре и справа. Конники, что люди, что эльфы, позади строя. Меж отрядами промежутки.

— А наши как? И замок где был?

Эрик чуть улыбнулся. Колдун вперил внимательный взгляд.

— Замок за правым крылом людей. А у нас, с краю против людей дружина встала. Центр и правое крыло мы. С конунгом отряд позади.

— Так? — накидал на песке схемку кончиком мизеркорда.

— Так. — К колдуну присоединился Снорри. Тоже начал что-то во мне высматривать.

— И как дело пошло?

— По началу ждали атаки. Стояли, потом пару раз сдвигались вперед. Конунг атаку хотел их вызвать.

— Замечательно. А сошлись как?

— В конце концов мы их атаковали. Эльфы стрелами начали сыпать. Наши стрелки в ответ, а у кого луков не было, щиты подняли и первыми на них. — Похвастался, — меня одна в ногу слегка ранила. Но добежали и начали рубить.

Рольф поморщился.

Меня и без этого терзали смутные сомнения, что добежали с первой попытки. Если добежали вообще. При Кресси даже на скачущих лошадях до английских лучников не добрались. Никто, кроме небольшого отряда. А тут пешие, в аналогичных доспехах. Это не считая даже краем уха слышанного Краем рассказа об этой битве. Рассказа Снорри, кстати, отцу в прошлом году, касательно больших потерь ополчения клана Ас'Кайл от удара эльфийских конников и лучников. Хотя и победили, но про полностью перебитых эльфов разговора не было.

— Так линию опрокинули, а они бежать?

— Да, даже когда конники ударили. Не помогло. Все равно побежали.

— Интересно, а как тогда всю пехоту перебили? И почему, коли бежать кинулись, до замка никто не успел? — надавил опять на сомнительный момент.

— Так их уже дружинники обошли, — победно ухмыльнулся Эрик.

— Так быстро свое крыло перебили, что и из него к замку никто не убежал? И окружить остальных успели, пока вы еще со своими рубились? Хотя ты говоришь, сразу опрокинули? — Эрик подавился ухмылкой.

— Ты что, вруном меня хочешь выставить? В походе побываешь, получишь право слова воина сомнению подвергать!!! — Закипятился оппонент. — Конунг часть дружины по лесу в обход послал. Они войско вражье и обошли. Заодно путь к замку перекрыли. — Я был явно на верном пути.

— А эльфы что?

— А эльфы первыми побежали. Как мы с ними меч в меч сошлись.

Что произошло, я приблизительно сообразил. Осталось только расставить точки над i:

— Попробую рассказать, как было. Без побасенок. — Эрик взвился. Рольф положил ему руку на плечо и усадил на бревно:

— Сядь пока. Что ты хочешь сказать? — это уже мне.

— Как было дело всего лишь. Ты же тоже участвовал? Скажи, когда будет неверно. — К колдуну и купцу присоединились кормчий с начальником охраны.

— Часть дружины конунг отправил в обход. А потом тянул время, пока вы вроде пытались вызвать атаку. Не захотел тупо совать войско под эльфийские стрелы, чтобы потом конники разогнали, а пехота добила уцелевших. — Снорри охнул, колдун наклонился вперед.

— Когда решил, что время пришло или знак какой подали, вы атаковали. С людьми сошлись. А эльфы стрелами отбились. Завязли вы в кольях. — Эрик и Рольф шевельнулись.

— Тем временем ваши обходники вышли из леса и зашли для удара в спину. Конные отряды людей и эльфов бой вступили. Рыцари в дружине завязли. А эльфы вас опрокинули. Уж больно цель легкая, расстроенный стрелами противник. — Тут вздрогнул уже колдун. От этого обалдел сам, даже сбился с темпа.

— Дальше понятно. Обходники ударили в спину. Эльфы, скорее всего, трепыхаться не стали и ушли. А вот люди не успели. Так что, если кого вы догнали и порубили из эльфийских лучников, так это неудачников из тех, кто отходил последними. Ну и конников сколько-то за себя взяли.

— В чем я не прав? — К Рольфу.

Он промолчал. Потом как плюнул:

— Конунг нам на помощь пришел.

А Эрик ударил меня в лицо. Убрать голову не успел. Поделом, нечего зевать. Был бы умнее, ожидал бы. Завалился назад с бревна, схватился за мизеркорд, чтобы оппонент не сразу добил чем острым по запарке.

Того уже крутили коллеги, отбирая меч, к нему приближался Снорри. Эрик поливал меня матом. Помимо прочего, перешел на личности конкретно:

— Ты, ублюдок короткорукий. Меня в лжи посмел заподозрить? В хлеву зачала мамаша от неизвестно кого! В бой не ходил, а что-то пытаешься сказать… — Оказывается, не только я внимательная личность…

Поток помоев прекратил Снорри — элементарно перекрыл кислород, взяв за горло. Мать была родственницей, а отец если не другом, то деловым партнером.

Тут уж включилась половина Края, оскорбленная упоминанием матери до глубины души, или двух там, не понять.

— Тебе ли об ублюдках говорить, пес помойный, о своем хлеве вспоминая! Что же ты тогда про свою не помалкиваешь!.. — После чего крутить руки и отбирать оружие начали уже у меня.

Короче, впечатление удалось. На все триста процентов. На всех, как видевших, так и разбиравших дело.

Главарь поселкового парламента, по совместительству судья, его честь Кнуба A'Корт на глазах наливался желчью. Рядом в качестве «кивал» пристроились колдун и бургомистр. Обошлись без присяжных. Все сверлили глазами нас, режущих друг друга ненавидящими взглядами.

Ситуация была непростая в плане решений. Будь я полноправным воином, можно было бы пустить дело на самотек. В смысле организовать дуэль. Но я им не был, так что громкие вопли Эрика о том, что он меня вызывает и убьет, не имели никакого смысла, пока я добровольно не соглашусь. И заставить меня невозможно, в трусости никто здравомыслящий не обвинит. Примирить тоже не просто, он ударил, а я фактически провоцировал, публично усомнившись в его правдивости. За меньшее убивали, даже если сомневались правильно.

Не дожидаясь решения судьи, я заявил:

— Круг. Будем биться. Он мою мать оскорблял. Притом что самому не матерью гордиться. — Эрик опять зашелся в мате.

Кнуба прокашлялся:

— Ты новик, не воин пока. Он не может тебя вызвать. А язык прикуси.

— Может, потому что я согласен. Такие слова кровью смывают. Если думаете, что трусом прослыть боюсь, то ошибаетесь.

Колдун усмехнулся, глядя мне в глаза и кивнул, будто соглашаясь.

На том неохотно и порешили, хотя мать и сестры вместе с Эрикой чуть позже меня едва не порвали за такое решение.

Биться решили на берегу перед пристанью. По общему согласию огородили ринг для безопасности зрителей — положили жерди на козлы, наподобие противотанковых ежей. Козлы сколотили и связали рабы за полчаса, пока мы готовились к схватке.

Пока обряжался, выслушал немало нового о себе от матери. Эрика с подругами тусовалась за забором. Нервничала, зараза лопоухая. По вооружению договорились на меч и щит, плюс доспех, какой есть. Победитель это дело забирает как дополнительную виру за оскорбления. Кольчугу поверх бригантины одевать не стал. Одел, наконец, обшитые пластинками металла сапоги. Мечом взял цзянь. Если не убьют, как раз окрещу в крови личности куда более неприятной, чем четверо убитых рабов. Во всяком случае, о них хоть болела совесть.

Одновременно поймал себя на мысли, что вжился в мир, приняв его таким, какой он есть. Или опять живу по морали войны. Не суть важно. Ценой моего длинного языка и желания произвести впечатление на колдуна и девушку будет смерть. Или моя, или чужая. Надеюсь, чужая.

Если мой наблюдательный оппонент ожидал от потенциального бастарда кожаной рубахи с костяными нашлепками, то здорово обломался.

Во всяком случае, самодовольства поубавилось. Снорри заинтересовался, о чем-то заговорил с боргманом. Бригантина-то была под кольчугой, когда он меня в доспехе видел. Колдун покачал головой.

Принарядился оппонент в длинную кольчугу с наборным ламеллярным панцирем поверх. На голове простой шлем с бармицей и железной стрелкой. Наручи заменяли длинные рукава кольчуги. Поножей не было, обычные сапоги. Щит обычный круглый, с оковкой и умбоном. Перчатки тоже кожа.

Однозначно, признанный отцом бастард. Для обычного искателя приключений, свалившего из рода на их поиски, дополнительный к кольчуге панцирь не характерен.

Уязвимые места — кисти, запястья, голени, лицо, горло. Фактически не защищены от укола, очень слабо от удара. Все остальное, за исключением корпуса, прикрытого ламелляром, вполне пробиваемо сильным рубящим и с большей легкостью уколом.

У меня же, кроме лица, прикрыто все. Пластинчатую часть причем пробить далеко не просто. Осталось только выяснить, достаточно ли я хорош, чтобы суметь воспользоваться таким преимуществом.

Предварительный план дуэли — удары, частично в контратаках, по слабо защищенным доспехом частям тела, потом добивание раненого. Умничать не стоило. Предварительная оценка будущих действий противника — будет делать то же самое. Самые оптимальные действия против доспешных с щитом.

У меня слабыми выглядели сочленения и подмышки, открыто лицо. Может проверить на прочность сапоги, поножи, наручи и чешую перчаток.

Встали по углам ринга. Вытащили мечи, взяли щиты. Рефери загасился за жерди. Начали сходиться, выставив щиты вперед.

Меч противника был, по всей видимости, хорош. Об этом намекали руны на торчащем вперед и вверх клинке. Я увел руку с мечом назад-вниз. Оба выжидали. Он пару раз дернулся, изображая атаку. Я синхронно подергал щитом, второй раз оставив приподнятым выше, чем надо.

Фигура противника резко метнулась вперед, сверкнув мечом в направлении головы. Закрыл щитом, одновременно убирая переднюю ногу назад, разворачивая корпус на второй с одновременным вертикальным рубящим ударом перед собой с расчетом поражения вооруженной руки противника.

Отдача удара в кисть. Вскрик, противник дернулся назад, отдернул руку. На автомате так же убрал руку к груди, с одновременным проходным шагом той же левой ноги вперед. Изображение рубящего в колено, шаг правой ногой, финт, укол в лицо над щитом. Попал в скулу, задев глазницу. У тела подогнулись ноги, начало валиться на спину. Шагнул вперед, выдергивая меч. Вытер окровавленный конец о голенище трупа.

Каких оваций удостоились братья Кличко по приезду в Хацапетовку, мне, возможно, и не досталось, но тем, которые получил Майк Тайсон от фанатов-афроамериканцев, когда откусил ухо оппоненту, сто процентов соответствовало.

Кнуба расцвел. Круг — это суд Богов. А папаша теперь не затаит зла, коли его сына-новика полноценный воин бы в кругу укокошил. Отцу не объяснишь, что сын сам на поединке настоял, если сына убили. А тут полный шоколад. Боги виновника ссоры, можно сказать, сами указали. А у судьи нет никаких проблем.

— Так. Вы воина храброго для погребения приготовите. — Это он коллегам убитого, что подошли к телу. — А доспех и оружие его — победителя добыча. Снимите сами и отдайте. Не стоит ему самому снимать, храброго противника унижая. Не на поле брани сошлись. То, что на ладье осталось, родственникам вернете.

В поле зрения появилась плачущая мать, сначала взявшая за горло, потом начавшая душить в объятиях. Рядом переминалась с ноги на ногу Эрика.

Хлопок по спине от Снорри.

— Молодец, парень. Как ты его. А не самый плохой воин был. Доспех у тебя интересный. Не видел такого еще. Под кожей сталь? Хитро…Что у тебя за меч, покажи? — Дал посмотреть.

Охнул:

— Ты где умудрился такой меч выкопать?

— Нигде. Обломок меча перековал. Про сталь пояснять не надо. Уже знаю.

— Сам?

— Конечно, нет, с Ансгаром на пару ковали.

— Какой тебе надо, тоже ты решал? И доспех?

— Да.

Знакомый смешок:

— Говорил я тебе про твой источник бед. Так он, оказывается, и источником чужих бед быть может.

Повернул голову, рядом, опираясь на копье, доброжелательно ухмылялся колдун.

— Не надумал?

— Надумал, отец. Вернуться походники, поговорим.

Снорри продолжал рассматривать меч. Колдун вежливо отобрал, внимательно осмотрел. Взял в руку, со свистом крутанул. Покачал головой:

— Хорош. Ишь змей какой. Давно я этой стали не видел. Очень давно. А мечей, похожих на этот, еще дольше. — Склонив голову, отдал мне.

— Первый раз после перековки кровь попробовал?

— Да.

— Нареки его. Не медли.

Цзянь я так и назвал — Blodorm. Кровавый змей.

Доспехи, щит и меч убитого мне отдал Рольф.

* * *

На седьмые сутки я стоял в карауле. Походников пока не было.

На фамильную башню поставил одного из бывших углежогов, которые после учиненной мной расправы над товарищами стали идеалом рабов, особенно когда я отдавал распоряжения. До этого у Края были проблемы с безукоризненным, точным и в срок исполнением. Неудивительно. На фоне страшноватых братьев его доброта не смотрелась, хотя избить мог и он. А как писал еще Макиавелли, страх в деле управления гораздо надежнее любви. Если не переборщить.

Лицезрение меня, прибывшего с заимки залитым кровью по уши, произвело неизгладимое впечатление как на жителей, так и на рабов. Саботаж как бабка отшептала. Дуэль еще более повысила рейтинг. Мать Эрики даже в дом как-то пригласила, компотиком угостить. Мне при ее улыбке стало не по себе, эскадрон мурашек промаршировал вниз, вдоль позвоночника. Так и без троганья оженят. Обидно будет, вдруг не гармонируем в постели.

Незаметно прошла полночь. Заменой Луны на Крайне служила Сегула, спутник заметно меньших размеров, который и в лучшие дни давал не так много света. Как и звезды. Другой вопрос, что у меня, как и соплеменников, присутствовало весьма развитое ночное зрение, хотя далеко не инфракрасное. С уменьшением освещенности мир просто становился серым и снижалась дальность наблюдения.

В очередной раз пройдя по периметру, я трепался ни о чем с остальными часовыми.

Взрослым из нас был только Седрик А'Тулл, двоюродный брат хевдинга. Остальные тоже малолетки, Хрольв и Хаген. Да и Седрик недалеко от нас ушел. На один поход, три года назад.

Чередуя с поочередными обходами, мы обсудили — местных девушек, кортборгских вдов, к которым, по слухам, ныряла местная молодежь, сравнили физиологию дам различных рас и видов, обсудили достоинства и недостатки вооружения. Меня пропесочили за надетую в караул под кольчугу бригантину. Доказывали, что это изрядно снизит мою маневренность. Не впечатлил их и малхус, казался слишком уродлив и неудобен.

Достоинства моего Кровавого Змея, таскаемого по-прежнему за спиной, признали, но решили что более широкий длинный рубящий клинок все равно лучше. Типа того, что мне достался после дуэли.

Уже под утро Седрик отослал пройтись парней, была их очередь, проверить наших соколов по башням, чтоб не спали, а глядели да слушали по сторонам. Мы с ним говорили об Эрике, поглядывая в бойницы.

Парни не возвращались. Начинало светать, поднимался туман. В поселке периодически гавкали и выли псы. Некоторые разбрехались как раз неподалеку.

— Что-то собаки пол ночи лают. У суки какой течка, что ли. Где парни?

Седрик выглянул в левый дверной проем. Глухой удар. Его тело с торчащей из глазницы рукоятью кинжала всем ростом плашмя рухнуло на пол. Вытащить малхус я не успел. Помешал застегнутый ремень на застежке. Появившаяся на месте Седрика фигура в черном молча нажала на спуск арбалета. Удар в грудь отбросил на стену. Я закричал что есть силы, расстегивая пряжку ремня, не дающую вытащить меч, одновременно пытаясь встать. Вторая фигура, появившаяся из другой двери, выстрелила мне в лицо. Удар болта ниже правого глаза развернул голову, рванув ее назад. Я опять завалился, на этот раз набок. И даже запомнил затоптанные плахи пола, пока они не вышибли из меня сознание.

 

Глава 5

Очнулся окончательно я от удара брошенного на меня чего-то тяжелого, лежа головой в луже крови, раной вниз. К счастью, не застонал, несмотря на тупую боль под уже заплывшим опухолью глазом, до правого уха включительно. Открывшиеся глаза пришлось прикрыть сразу, как вспомнил, по какому поводу улегся мордой лица в пол. К счастью, ничего никто не заметил. Кроме лица болело в груди.

Я находился головой в углу башни, лежа ничком под бойницей. Объемная и тяжелая туша оказалась телом Седрика, оттащенным от двери и брошенного на меня.

В башне было полно народу. Человек или эльфов, по крайней мере, восемь. А количество все увеличивалось. Судя по шорохам, сопению и разговору позади, количество увеличивали, затаскивая или забираясь по веревкам через бойницы. На улице стало светлее.

Шума в поселке пока не было, отчего заключил, что мой тревожный вопль никого не заинтересовал.

Приоткрыв левый глаз, оценил обстановку, рассмотрел нападавших. К ним, кстати, присоединились лазутчики из бойниц и те кто их вытаскивал. Получилось около двенадцати человек. Точнее, все-таки эльфов. Залезшие через бойницы личности переодевались в доспехи, демонстрируя такие же уши, как и у меня, суетливо разбирали затащенные отдельно узлы с оружием и доспехами.

Хорошего в этом было очень мало. Эльфийские походники ходили в Оркланд не за добычей. За кровью. Непонятно по каким причинам, нелогична такая кровожадность, мы противник не самый безопасный. Но об это можно подумать позднее.

Выходящие в поселок бойницы башни были уже закрыты деревянными щитами изнутри, как и двери башни. Сквозь щели эльфы следили за поселком. Весь легкий свет шел из внешних бойниц. Эльфы шепотом переговаривались между собой.

Из находившихся в башне две фигуры были смутно знакомы. Те самые Эльфы в Черном. Черное оказалось некими панцирями из явно жесткой кожи, с нашитыми тоже черными поблескивающими пластинами. На головах глубокие черные шлемы, по форме похожие на всем известный немецкий «Фриц», только с круглым куполом.

Остальные принарядились в основном в кольчуги разных оттенков, часть в бахтерцах и колонтарях. Хотя была троица поблескивающих серебряной гравировкой чешуйчатых панцирей. Открытые шлемы разных размеров и видов. У большинства луки, кроме черных и трех типов в панцирях. Черные поглаживали знакомые арбалеты. Чешуйчатые джентльмены метательного оружия не имели вообще как и пара кольчужников. Длинные мечи, пара-тройка топоров, разнообразные кинжалы. У панцирников еще щиты. У большинства остальных нет.

С черными совещался некий весьма внушительный по габаритам мужчина в чешуе и таком же, как у них, шлеме, только более светлом.

О чем говорили, не понял. Довольно красивый мелодичный язык. Но чего-то ждали.

Мысли встать и показать «Маман де Кузьма» всем присутствующим благополучно избежал. Махом восполнят недостаток железа в организме, «маман» даже сказать не успею, не то что встать и порубить их всех в капусту. А кричать тоже бесполезно, если при открытых проемах никто не услышал. Да и порубить их, судя по всему, не так просто. Особенно упомянутого мужика. С его то ростом и габаритами.

Занялся прогнозированием действий. Как своих, так и противника. Больше пока ничего было сделать нельзя.

С дюжиной боевиков поселок им не взять. Можно взять в ножи спящих где-то в лесу, и то не очень много, если трезвые. Кто-то проснется или заорет под ножом. Но в поселке с его кучей живности, включая жителей да рабов, и незнакомых помещений в домах, втихую и дом взять крайне тяжело. Те же собаки не дадут. Они и не пытаются. Тем ни менее караул вырезали. Отсюда вывод. Это отнюдь не все, оставшиеся джентльмены так же скапливаются в оставшихся башнях. Судьба рабов-дозорных в башнях и пацанов понятна. Или как я лежат в башнях, или во рву. Отсюда вывод — будет полноценный штурм. Почему его нет в темноте? Еще только светает. Если врагов достаточно много, они и по темну вырежут если не две трети, то половину поселка, пока в оставшихся домах будут протирать глаза и разбирать оружие. Значит, их не так много, чтобы они не опасались сопротивления наших мужчин, женщин и желающих освобождения рабов в ночной сутолоке. Потерь боятся лишних от беспорядка.

Почему ждут рассвета? Вероятно, с ночным зрением у них не очень. Понятно, босс эльфов хочет реализовать преимущество в стрелках. Вон луки почти у всех, и колчанов по два. Как оптимально реализовать превосходство в дистанционном вооружении? Простреливая дворы и улицы с тына. Пресекается сообщение между домами, штурмовая группа из хорошо подготовленных боевиков берет их поодиночке. Численное преимущество жителей перестает играть значимую роль. И доспехи, в которые они успеют обрядиться, помогут как мертвому припарки. Особенно когда после зачистки части поселка начнут освобождаться стрелки. В нормальных условиях в домах хватает метательного оружия, как и достаточно мужчин, умеющих им пользоваться. Но сейчас не нормальные условия. Мужчин и боевых луков в поселке очень мало. Есть несколько трофейных арбалетов, и то не в каждом доме. Так что сбивать лучников с тына почти нечем.

Опять же, вероятно, длинноухим все это известно, именно поэтому не торопятся. Откуда? Но это пока не важно.

Что делать? Как раз по Достоевскому. Человек, пардон, орк я, или тварь дрожащая? Если тварь, то можно ждать, пока эльфы возьмутся за поселок. Будет не до одинокого раненого труса, спрыгнувшего в ров, даже с перепугу не сломав ноги. И убежавшего в лес. Ранен, чем не герой. Рассказать потом что погероичнее, воином станешь, в дружину попасть можно. Даже можно успокоить совесть, зарубив одного-двух эльфов, что перекроют луками центральную улицу. Даже врать не придется, что принял участие в обороне поселка. Заодно не получу стрелу, вылезая в бойницу.

Если я человек, он же орк, то я последний выживший из караула, обязанного умереть, но защитить поселок. По крайней мере, попытаться. Как говориться «Делай, что должен, и будь, что будет». Как раз подходит и «Жить, когда подобает жить и умереть, когда подобает умереть», в самое яблочко.

Посветлело больше. Видный мужчина кивнул своим. Двое начали снимать доски с бойниц. Остальные по очереди выбегать в двери. Один нес мой собственный щит, до этого висевший на стене. Гигант со смешком ударил в пол каблуком зеленого сапога и вышел последним. Один из черных остался, заняв место между вставших у крайних бойниц лучников. Засмеялся и сказал им что-то ободряющее. Похоже, и у эльфов воинами в походах делают. Потом упер арбалет в пол, нажал на обнаружившийся снизу рычаг, натянул тетиву, вставил болт. В поселке хлопнула первая дверь.

На улице щелкнул первый лук, сопровождающийся вскриком. Второй, третий, четвертый. В поселке закричали. Залаяли, завыли псы.

Эльфы ждали. Левый лучник молниеносно натянул лук и выстрелил. Радостно закричал. Арбалетчик глянул, похлопал по плечу. Вернулся на место.

Нужно было ждать, пока разрядит арбалет. Слишком опытен. Не стоит рисковать получить еще один болт в лицо, грудь-то не пробил. Кстати, куда болт-то из груди подевался? Подкрасться, вероятно, не удастся. Надо суметь бесшумно скинуть тело и чтобы не шумела кольчуга. И то без всякой гарантии.

Медленно левой рукой нащупал малхус. Ремень был расстегнут, вытащил язычок из пряжки, скобу оставил. Арбалетчик прижал приклад к плечу, арбалет-то с прикладом, фантастика. Взял левой рукой тело Седрика, придерживая, уложил перед собой. Медленно встал на колено, оторвав рану на лице от начавшей уже подсыхать на полу лужи крови. Протянул руку назад, взял за наконечник цзянь, стягивая ножны вниз, помог его вытащить. Лучники, не глядя назад, периодически били стрелами. Правой рукой снял со штыря скобу застежки. Перехватил малхус. Медленно двинулся вперед. Выстрел! Бросок.

Арбалетчик был действительно опытен. Выстрелив, он ушел из бойницы, развернувшись спиной к стене в простенке, одновременно опустив арбалет на пол, для натягивания тетивы. И увидел меня перед тем, как укол острия Блодорма пробил ему горло. Мгновением позже лезвие малхуса перерубило правому лучнику позвоночник. Левый развернулся, лук с наложенной стрелой. Прыжок, удар цзянем по луку, стрела в сторону. Удар малхуса, перерубивший предплечье. Крик захлебнулся, из раскрытого рта плеснула кровь. Трудно кричать с пробитым острием даже узкого меча правым легким. Удар малхусом по шее. Кровь.

Закрыл левую дверь, вложил запорный брус в скобы, ежесекундно ожидая стрелу в спину из противоположного проема, если обнаружат. Рассчитывал только на прочность доспеха. Ушел из зоны видимости, перевел дыхание.

Подошел к трупу арбалетчика. Взял арбалет, нажал на рычаг, натянул тетиву, потом надел сумку с болтами, положил один в паз. Положил сам арбалет возле второго дверного проема. Осмотрелся. По левой стороне эльфы, взяв уже угловой дом, штурмовали второй. Поэтому мне и удалось закрыть двери безнаказанно. Стрелки все внимание уделили штурму. Воткнул цзянь возле трупа арбалетчика. Малхус на место, закрыв застежку.

Выглянул направо. Возле нашего дома шевелились фигуры в броне. Выстрел в ближайшего стрелка, упал. Еще пятью болтами свалил двух, один был ранен в ногу и скатился вниз. Больше ничего сделать для семьи не смог. Последний стрелок всадил стрелу в косяк двери, чуть промахнувшись мимо глаза, после чего, не дожидаясь болта, махнул через перила вниз. В дверной проем начали лететь стрелы с соседней стены.

Воспользовавшись тем, что добровольцы, желающие штурмовать открытую дверь вдоль стены, найтись не могли достаточно быстро, да и стрелять из лука в глубину помещения за сотню метров непросто, глянул на штурмовиков слева. Этого здорового эльфа нужно было валить раньше, чем он узнает о захвате надвратной. Уж очень ублюдок внушительно выглядел. Лестницы, к счастью, посередине стен между башнями. Поселок еще не взят. Радиостанций у них нет. И о чем-то магически подобном, распространенном среди воинов, ни я вместе, ни Край отдельно, не слышали. А докричаться непросто.

Молитвы были услышаны. Вот только не всех и не в полном объеме. Пока я расстреливал стрелков, громила зачистил еще один дом. Крики уже шли от дома хевдинга. Третьего от угла, рядом с башней. Но его самого не было видно. О своей семье постарался не думать. Наш дом с другой стороны был первым.

С той стороны желающих сунуться по помосту под мой арбалет по прежнему не было.

Когда открыл дверь, собравшиеся неподалеку трое стрелков били стрелами по окнам дома хевдинга. Один свисал с помоста. Кто-то подстрелил.

Выстрел в грудь первому. Не дожидаясь результата — перезарядка. Выглянул с арбалетом у плеча. Выстрел, одновременно с попаданием в шлем. Спрятался, основательно взбодренный адреналином. В проем полетели стрелы. Вслепую выставил арбалет на уровне живота и выстрелил вдоль помоста. Касательное попадание в наруч. Перезарядка. Четыре стрелы, пролетевшие в проем.

Выматерился, выскочил в проем открыто, наклонив голову и закрывая арбалетом с руками лицо и горло. Сильный удар стрелы в грудь с пятнадцати метров и ужас на лице эльфа, когда, не обращая внимания на торчащую стрелу, приложил приклад к плечу. Спрятаться за фигурой второго не догадался, а болта кольчуга не удержала. Второй, закрытый моим собственным щитом, прыгнул вперед с мечом в руке. Застежка, рукоять меча. Укол противника в лицо, задевший капюшон слева, малхус, перерубивший противнику локоть. Горизонтальный рубящий в горло, кровь из под серебряного хауберка, тело, откинув щит завалившееся в проем.

Сломал стрелу в груди, рядом торчал заломыш болта. Меч вернул на место. Зарядил арбалет. Теперь можно подумать. Выглянул. С обеих сторон в дверях башен торчат фигуры. Выстрелили. Толку от их выстрелов пока немного, слишком далеко. Долго летит стрела. Глянул в бойницу. От дома хевдинга пробежала фигура в доспехах, под помост.

Достать меня им тяжело. Помост достаточно узкий, около полутора метров, огражден, а у меня арбалет.

Хоть я и один, но фактически контролирую, простреливая, стену, а так же центральную улицу и площадь до дома у противоположной стены. Но проблемы с точностью, у меня далеко не СВД. Пат во всей красе. Ненадолго, к сожалению, пока штурмовики не освободятся.

Сколько врагов? В надвратной было около дюжины. Если в остальных башнях накопилось столько же, то до шестидесяти нападавших получается. Много, они бы еще ночью нас тепленькими взяли. Значит, до сорока, скорее даже меньше. Заняли стрелками фронтальную стену и, вероятно, только боковушки, да и те, возможно, частично. Две-три группы внизу. По четыре-пять боевиков. На противоположной, речной стороне частокола фигур врагов на стене не видно.

Десять врагов убиты и ранены. Остальные зачистили первую линию, семь домов. Это те две группы, что видел. Если есть третья, то половины поселка уже нет. Если наши уцелевшие не организуются, поселку все равно хана. Но теперь у них есть на это время.

Похоже, не один я так думал. Крики у речной стены усилились. Там жил боргман Берк и старший Кнубассон. Похоже, собирали наших на крик, надеюсь, собрались атаковать.

Болтов у меня осталось всего тринадцать. С луком, что цел остался, не практиковался, точности ожидать глупо. Да и уязвим с ним чересчур. Оставалось ждать, поглядывая за действиями противника. Какое-то время не было ничего, кроме шебуршания и криков эльфов внизу. Выпустил пару болтов, промахнулся.

Выглянув в очередной раз в бойницу, чуть не получил стрелу в глаз. Пока думал, трое стрелков встали напротив, взяв под прицел бойницы. Не особо постреляешь. Выглянул в двери. Никого. Фигуры на левой стене стреляют вниз. Одна упала. Правая стена пуста. Это они подо мной, похоже. Блокировали.

Крики усилились. Похоже, сошлись в рукопашную, что значит, ловить тут нечего. Или бежать, или атаковать. Если перебьют мужиков, меня зажмут и прикончат. В легкую. Закроются щитами и спокойно пойдут по помосту.

Закрыл лицо рукой, выставился в бойницу. Две стрелы, обе в грудь. Показал стрелы, выстрел из арбалета в никуда. Лег так, чтобы торчал шлем и арбалет. Четыре удара в шлем, два в арбалет. Крики продолжались. Подождал минуту. Схватил цзянь, выскочил наружу, закрывая лицо. Противника нет. Как подстрелили врага, кинулись своим помогать. Они тоже понимают, что в одиночку не выжить.

Спрыгнул вниз. Взяв в каждую руку по мечу, побежал в сторону криков, стараясь не шуметь. Вся троица увлеченно расстреливала наших у подворья старого Берка. Вбил одному цзянь в почку, второго рубанул по загривку Мёрком. Третий развернулся на шум, вытаскивая из колчана стрелу, даже успел испугаться, прежде чем клинок малхуса развалил его лицо.

Знакомый здоровый эльф, стоя спиной ко мне, как раз свалил боргмана, потом начал крошить раба, двух женщин с топорами и подростка с сулицей, легко рубя всех, кто пытался его обойти. Дальше тоже еще дрались какие-то фигуры.

Сына боргмана он зарубил последним. Потом я воткнул ему клинок в кольчужную юбку, под обрез чешуи. Заорав, попытался развернуться, но было поздно. Малхус перерубил руку у плечевого сустава.

Выдернул цзянь из ягодицы гиганта. Перерубил малхусом позвоночник эльфа, что, вытянув раненую ногу и опираясь одной рукой на землю, второй рубил топором лежащую на земле фигуру в доспехах. Добил второго, что, стоя на коленях и хрипя, вытаскивал рогатину из живота.

Огляделся. Я стоял один.

* * *

Потом мы все, кто выжил и мог ходить, искали раненых. Покричав и поматерившись, вытащил из сена одного из спрятавшихся там рабов Берка, на трофейных веревках спустил в ров, отправив к колдуну, как к самому понимающему в медицине местному жителю. Перед этим я добил выдернутой, наконец, из живота мертвеца рогатиной все еще живого гиганта, который уже умудрился левой рукой вытащить кинжал и даже пытался ко мне ползти. Выскочившие из домов трое уцелевших мальчишек и несколько девушек с двумя арбалетами и охотничьими луками увлеченно кинулись добивать остальных.

В дома без меня я им соваться запретил, естественно, не послушались. Отчего серьезно раненый эльф в одном из домов разом убил двенадцатилетнего мальчишку и девушку, прежде чем его застрелили. Глупость, она опасна, как известно. Отрадно, что ее можно лечить. К сожалению, обычно неприятными методами.

Оставшихся рабов, что не пожелали освобождения, напряг таскать тела, подававшие признаки жизни до медпункта. Под медпункт определил дом убитого ночью Хрольва, рядом с площадью. Одновременно уже мы зачищали дома, добивая пытавшихся прятаться вражеских раненых.

Пришлось вспоминать все, что могло помочь касательно боя в помещениях, корректируя, исходя из возможностей имеющегося вооружения.

Последних двух нашли у нас в доме. Один, со сломанной ногой, замаскировался изрубленными трупами рабов в рабской половине. Его я вытащил за ухо, струсил, паскуда, и умолял сохранить жизнь. Пленный был пока нужен. Поэтому ограничились связанными руками.

При виде этого, с позволения сказать, карателя, каким-то чудом выжившая Ульфрида рано расслабилась и не дожидаясь меня, вошла внутрь конюшни.

Ее застрелил один из эльфов в черных доспехах, кем-то тяжело раненый в ногу. Перезарядить арбалет он не успел, я вогнал рогатину ему в рот. Желание взять информированного пленного махом пропало при виде ее тела с болтом в груди.

В нашем доме живыми были только раненая болтом в бок Хильда и Ансгар. Хильда лежала у лестницы наверху, придавленная телом матери со щитом и моим трофейным мечом в руках. Рядом лежала Ульрика и разряженный старенький охотничий арбалет из оружейной.

Через порог комнаты Ансгара и Ханны перегнулся труп эльфа в чешуе, с ножом в глазу и окровавленным топором в руке. Окровавленным, вероятно, тут же. Ансгар с болтом и колотым ранением в груди валялся рядом и пускал кровь изо рта с мечом и щитом эльфа у ног. В комнате лежали тела Ханны и маленького.

Сестру отнес сам, Ансгара утащили рабы-носильщики. В соседних домах было еще несколько тяжело раненых. Каратели убивали всех подряд, не отличая орков от людей.

Эрика тоже выжила, получив три стрелы, в бедро, грудь и плечо, отчего ее, вероятно, и не добили. Это она подстрелила из арбалета стрелка на частоколе, окно выходило туда.

Число пленных ограничилось двумя кольчужниками, весьма на вид сопливыми. Первым был тип, вытащенный из рабской, это он, оказывается, спрыгнул с тына от моего болта. Второго вытащили изо рва.

Двое раненых на стене, увидев, по-видимому, результат рукопашной, махнули с тына в ров. Один неудачно, сломав обе ноги, второй сумел выбраться. Ненадолго, поскольку его порубили топорами крестьяне с хутора, принеся труп к уже наведенному мосту.

Я равнодушно спросил имя хозяина, оповестил о смерти всей его семьи. Забрал у обоих топоры и вручил заново. Все, они были свободны. После чего порекомендовал господам свободным покинуть борг. На время. Аппетит приходит во время еды. За ними закрыл ворота, на всякий случай.

Крестьянское сообщество, толпившееся поодаль, приняло это к сведению. Через полчаса кучки наших пейзан мужского пола, вооруженных всякими топорами и дрекольем, прочесывали окрестности городка, не помышляя, к счастью, о подготовке восстания под шумок.

Пленных мы скинули в яму под надвратной, посадив наверху десятилетнюю девчонку, для контроля.

Как раз появился взмыленный колдун, молча загрузившийся ранеными, я руководил сбором трупов рабами. Пока только наших, нося их в дом хевдинга.

К обеду большинство неотложных дел было сделано. Можно было сдаться колдуну для медицинской помощи. Мои раны ограничились разорванной болтом щекой, оторванной мочкой уха и неглубокой колотой раной от наконечника болта в груди. Все остальные стрелы либо не пробили вообще, либо кончики наконечников завязли в поддоспешнике. Болт, попавший в лицо, как оказалось, скользнул по щеке под капюшон, пробил подшлемник и хауберк. Далее то ли вытащили из капюшона, то ли прошел навылет. Синяки на теле были не в счет.

Бригантина оправдала затраченные на нее усилия. Все, как стрелы, так и болт, застряли в пластинах, которые, возможно, в будущем следовало бы заменить. И что точно надо было, это заиметь защищающий лицо шлем. Да и с горлом нужно было что-то делать.

Обратившись в медпункт, успел оценить методики лечения колдуна до того, как он обратил на меня внимание. Тот оказался далеко не шарлатаном. Обычные экстрасенсы или как их там назвать, не умеют заставить идти свет из рук, на глазах закрывая раны.

Когда свет коснулся меня, я отрубился.

* * *

Очнулся уже поздним вечером.

Опухоль несколько уменьшилась, а вот что было под обмотанным тряпками лицом, неясно. Щеки не чувствовал вообще.

Я валялся в медпункте на шкуре. Уже без доспехов. Молодежь женского пола кормила раненых.

Незаметно возник колдун с кувшином, налил и сунул в руки кружку с пивом.

— Выпей! Поешь, сейчас девки каши принесут. Не с твоей щекой много жевать. Потом пойдем пленных трясти. Только тебя ждал. Заслужил. Эльфы не все убиты, не сильно расслабляйся, коноводы ушли и коней часть увели. Так что ночью могут и вернутся.

Я так не считал, но согласился, что лучше перестраховаться. Занялся принесенной кашей. Выпил пива. Проведал сестру с Эрикой, обе были без сознания, как и Ансгар. Старик не стал отличать людей от орков, помог всем, в данном случае Ансгар вообще лежал среди орков.

Через два часа пленные, особенно мой крестник, подвешенные на помосте за руки, весьма охотно сотрудничали, хоть и по очереди. При этом с идиотским выражением лица, ужасом в глазах при любом движении колдуна и слюной из уголка рта. После обработки. Вариант с орком на пристани в другом режиме, как понимаю. Труса мы допрашивали первым, первоначально Сигурд его сильно не обрабатывал. Но передумал.

Первое, что мы узнали, что у него папа — исполняющий обязанности советника или там министра князя Дома. Оказывается, очень обеспеченная, можно сказать, богатая личность, которая заплатит за живого сына любые деньги. Про то, что за мертвого отомстит, сказать не рискнул. И правильно сделал, у меня было очень кровожадное настроение.

Впрочем, его слегка развеял старик, вогнавший болтуна в роль отвечающей на вопросы куклы, притом очень трепливой. Однако этот треп меня заинтересовал. В полном объеме. Некоторый опыт допросов у меня, к счастью, присутствовал. Чему колдун, кстати, не особо удивился. Только мешала щека и тряпки на ней.

Как оказалось, штук девяносто как молодых жаждущих подвигов и славы эльфов, так и более опытных, некоторое количество даже очень опытных, двинули в Оркланд за подвигами. Не сиделось им, которые молодые, на месте. Девушки не уважали.

Как оказалось, среди подросшего поколения Дома Серебряного Волка, очень отдаленного территориально, по словам удивленного колдуна, от Оркланда, с некоторых пор воцарилась мода на, так сказать, брутально выглядевших мужчин. Которой моде ровесники дам этого подросшего поколения не соответствовали. А хотелось. Соревнования в этом плане с ветеранами войны с Империей, например, представителями пусть даже родов, стоявших ниже в табели о рангах, выиграть было достаточно сложно. Дамы, они такие и здесь, оказывается. В постели герцогини все равны — и король, и сантехник. Голыми не отличишь.

В общем, некоторые молодые ушастые сыны или там щенки Серебряного Волка собрались добывать брутальную репутацию и трофеи. Какого-то особо озабоченного или глупого осенила идея, что репутация будет круче некуда, если проредить ряды потомственных врагов эльфов — орков. Идти одним было страшно. Понимаю, у орков такая репутация, что тут хорошо бы самому уши не потерять, не то что набрать пригоршню-другую на радость любимой.

Поэтому озаботились поддержкой свыше, подключив связи. Связями оказался папаша упомянутого невезучего прыгуна с забора, который поговорил с князем о патриотическом порыве молодежи. Князь прочувствовал ситуацию. Возможно, прослезился и накидал эльфийский вариант «Священной войны», нас зачем-то просветили, что он великолепный поэт. Я вник. Колдун не знаю.

Кинул клич, надеюсь, не по четырехугольным репродукторам, будущим боевым наставникам молодежи, которые тоже были бы не прочь добавить себе брутальности. И от всего сердца пожертвовал в помощь даже Приносящих Смерть. Это те типы в черном. Из состава собственной дружины. Их функции в дружине мне были ясны без пояснений. Чтобы, как он вообще высказался — не пожертвовать будущим клана. Дети у эльфов рождались не так часто, как у смертных.

Всю эту бражку разделили на два отряда, где-то по сорок пять голов. После чего избранные командиры приступили к тренировкам, пока старшие родственники финансировали подготовку похода. Кроме кораблей, даже магов наняли, заботясь о будущем сыновей.

Между делом выяснилось, оказывается, некоторые эльфийские дома и рода далеко не так дружны, как кажется со стороны. Настолько, что были бы сами рады выпустить кишки некоторым путешественникам без всякого участия орков.

Пока организовывали поход, пришли известия о крупном набеге. Предводители отрядов, у которых не хватало брутальности, но отнюдь не мозгов, резонно решили, что это очень кстати, риск посоревноваться в «Кто кому отрежет уши» с готовыми к бою пиратами, идущими в набег или из него, их отнюдь не вдохновлял. Выяснили, какой орочий клан промышляет, составили планы. Но подвели организаторы. Пришлось задержаться.

Пока плыли на кораблях, высаживались вместе с лошадьми в некоей укромной бухте, выдвигались в глубь Оркланда, прошло огромное количество времени. Как раз заявились, когда драккары начали уже возвращаться.

Я замер:

— Откуда известно?

— Ладью купеческую перехватили.

— Где? Давно? Как?

— Ниже по течению, на ночной стоянке. Пять суток как. Стрелами их закидали, когда спали. Уцелевших старшие добили. Одного допросили.

Я начал его бить. Старик оттащил.

— Что сказал?

— Не знаю, но утром на драккар засаду начали готовить.

Все стало ясно. Осталось только подавить желание содрать с него кожу. Остановила мысль о бухте и втором отряде.

Сигурд мертвым голосом:

— Где?

— На следующий день, чуть выше. Так же. Только они одного у нас убили и двоих ранили.

— Где корабли и тела?

— В приток загнали, трупы там же оставили на кораблях. И купца, и драккар рядом.

Остановил старика, уже он вознамерился выпустить пленному кишки.

— Подожди, мы еще далеко не все узнали, что стоит узнать. Он нам живым ценнее. Пока.

Как ни удивительно послушался, но пальцы тряслись.

— А что в реку не сбросили?

— Чтоб не повсплывали, думали, может, еще кто плыть будет. А на кораблях в протоке, думали, пусть воняют.

Выбил ему два зуба.

— Где второй отряд?

— Он на полпути отделился, вниз пошел. Не знаю.

— Где встречаетесь?

— В бухту договорились сразу возвращаться, там корабли забрать должны.

— Забрать или ждут?

— Забрать подойдут

До Сигурда дошло. Сделал стойку, как алабай над куском говядины.

— Когда?

— Через где-то месяца полтора, если не успеем, будут ждать какое-то время.

— Кто надоумил на поселок напасть?

— Охтарон задумал. Сказал, что борг небольшой и новый, а мужчин на драккаре было много. Выселки искали, чтобы рабов расспросить о борге. Нашли на другом берегу, по дыму. Углежогов. Допросили и ночью атаковали.

Больше одному допрашивать Сигурд мне не дал. Пленные распелись, как соловьи.

Захлебываясь, рассказывая все, что знали, в первую очередь обрисовывая бухту и путь к ней, на пределе вспоминая и напрягая аналитические способности, не только про все, что нас интересовало, но и что могло интересовать. По-моему, намекни о желании знать цвет любимых стрингов своей княгини, и то бы угадали. С вероятностью девяносто девять процентов. Даже не зная, что такое стринги.

Заодно посвятили в перипетии своего путешествия. Нанятый маг этого отряда оказался сопляком, вчерашним учеником какой-то Академии, но с протекцией. Более взрослые, умные и главное, родовитые, надо полагать, предпочитали найти постоянную работу, а не халтурку на раз. И подальше от стрижения чьих либо ушей, а то сегодня ты стрижешь, завтра тебе обрежут. Отчего по глупости залез в могильник с нечистью со всем отрядом. Откуда еле унесли ноги, потеряв мага вместе с одним из спутников. На нечисть напоролись еще пару-тройку раз, но благополучно. Амулетов было достаточно. Да и Приносящие Смерть умели немного колдовать.

В начале путешествия их было сорок четыре, поселок шло штурмовать тридцать пять. Четверо коноводили, двое раненых были с ними, они могли передвигаться на лошадях.

Руководил визитом действительно тот амбал в чешуе, которого я прикончил, звали несчастного Охтарон Серебряный Волк. Во как, не больше и не меньше. При такой новости Сигурд заулыбался, сверкнув обломанным клыком. Надо полагать, наслышан. Я заработал уважительный взгляд. Брутальности этой чешуйчатой скотине было не занимать, хоть в аренду сдавай, но острых ощущений, видно, самому захотелось, когда князек героев созывал. Кроме него, трое Приносящих Смерть и некоторое количество опытных вояк. Они в основном и работали штурмовиками.

Окончив допрос, пересчитали мертвяков, собранных как раз рядом, справа от башни. Был полный шоколад, не ушел никто. Что интересно, шестнадцать подозрительно знакомых тушек лежали отдельно, в отличие от оставшихся, еще в доспехах. А говорят, Конан то да Конан се. Про меня Гордон не знал, к сожалению. Проявил объективность, не став, однако, ломаться:

— Одного можно откинуть, не мой. Его, скорее всего, Эрика застрелила. Да и ранил многих не я, только добить пришлось. И из подстреленных, возможно, кого-то младшие прикончили.

Повеселевший после допроса колдун захохотал.

— Да ты доспех и оружие хоть всех побитых забери, в своем праве будешь. Они все живы и грабят мертвецов, а не их трупы и дома грабят, только из-за тебя. И что им дашь потом, и тем будут довольны. Я ожидал, что удивить можешь, но такого, как увидел, вдоль стены пройдясь и вверх поднявшись, не только не ожидал, но и в жизни не видел. А живу я уже очень долго. И в битвах бился не раз. И не помню другого случая, чтобы один пусть восьмерых эльфов за раз застрелил и порубил, в одиночку с ними сражаясь. Это только на стене.

— Не думаю, что не было таких, больше повезло. Сопливые противники были в основном. Растерялись, когда из занятой своими башни болты полетели.

— Растерялись, ага. Ты стрелы, что внутри башни и по краям дверного проема торчат, считал? Повезло тебе тогда, когда болт вскользь по лицу прошел, а ты лицом вниз упал. А враги твои, кровь, из-под тебя текущую увидев, перевернуть тело поленились. Во всем остальном везения считай что и нет. Даже в том, что доспех твой стрелы да болты не пробивали.

Прокашлялся и выдал:

— А главное, не всякий человек и не только, чей дух в тело орка вселился, на смерть ради новых родных пойдет.

Я обмер. Колдун ждал.

— Вижу, разговаривать нет смысла?

— Почему же, меня только нападение по большому счёту интересовало. Почему ты жив остался. Был бы виноват в чем, не проснулся бы. В глубину лезть не стал. Захочешь, сам расскажешь. — Улыбнулся. — Знаешь, как ты ответил, когда я спросил, отчего эльфов в башне порубив, из поселка не бежал?

— Говори.

— Делай, что должен — и будь, что будет. У меня все вопросы к тебе пропали.

Я не удивился, помня допрос эльфов. Следовало ожидать, с частично погашенными-то управляющими функциями головного мозга. Но подобная моральная чувствительность колдуна удивила.

— И меня многое интересует.

— Поговорим, сегодня же и поговорим. Время у нас есть. Обрадовал ты меня сегодня, обрадовал. Что не выдал тебя, чужой дух в теле обнаружив, мальчишку пожалел. Ты трупы-то раздень. Тех, кто помогут унести, пришлю. Твое имущество на них, ты и снимай. С Эрикой сам разберешься. Похоже, будет не трудно. — Усмешка.

— А кто еще знает?

— Никто. И не узнает никто. Об этом не говорят. Не бойся, воин.

— Новик, коли на то пошло.

— Таким делом даже хирдман прославится на весь Оркланд, что о новике говорить. Воин ты. И спорить никто не будет. В дружину, если захочешь, возьмут, за такими, как ты, там форинги сами охотятся.

— Не знаю, не определился с отдаленным будущим. В ближайшем меня коноводы и второй отряд интересуют. А также корабли, что их забирать будут.

— Ха, верно. Время у нас пока есть. Раненых подлечим немного, надо будет херад собирать. Должны успеть.

— Когда погибших хоронить будем?

— Послезавтра, не раньше, рабы уже копают.

 

Глава 6

Остаток вечера я посвятил мародерству, оценкам финансовых потерь семьи, уборке в доме и подготовке к похоронам. Стоило, по крайней мере, замыть кровь. Заодно навел порядок в доме хевдинга, Эрика мне действительно нравилась.

Сохранив недвижимость, я, как новый глава семьи, потерял всех работников, до углежогов включительно, исключая крестьян на хуторе и Ансгара, хотя даже тот свободным человеком стал. Завалить эльфа было некому, кроме него.

Перед нападением эльфы вырезали и всех рабов, заночевавших в слободе. У соседских семей были родственники, наследники, так что прибрать к рукам их рабов не удастся. Да и бесполезно, кузнецов все равно нет.

Это дело решаемо при помощи рода. Родственников-кузнецов хватало, у отца трое братьев, все семейные, и только один наследник деда в Кортборге. Да и двоюродные в наличии.

Дом, двор в слободе, принадлежащий мне, и другое имущество, с последующим ли выкупом, или еще как, но надо оставить распоряжаться родне. По крайней мере, пока. А самому искать цель и место в жизни. Как специалист-кузнец я недостаточно хорош, молод. С сохой ходить тоже ни желания, не умения нет. Даже пинать тех, кто ходить будет, тоже не мое. В купцы пока не гожусь, пусть начальный капитал и есть — не знаю ни рынка, ни нюансов купеческой жизни. Вообще все сферы мирной жизни закрываются малым кругозором Края в отношении самостоятельной жизни и нашим внешним возрастом.

Что остается, если сохранить самостоятельность? Армия, как же без нее, любимой. Вот где можно и кругозора хапнуть, даже с избытком, и знакомствами обзавестись. А там уже заниматься тем, к чему сердце ляжет. Всю жизнь ходить в походы грабить и убивать за кровожадные интересы какого-то клыкастого ярла или конунга тоже не особо привлекательно.

Решено, армия. Если ее так можно назвать. Или купеческая охрана, если с дружиной не получиться. Возможно, это даже лучше будет, купеческая охрана. Поэтому очень кстати потенциальный поход на перехват второго отряда карателей. Обзавестись, так сказать, первоначальными знакомствами в военной среде.

Родне пятнадцать трофейных комплектов доспехов и оружия для продажи оставлять жирно будет. Найду, куда пристроить. Тем более, что они должны стоить очень приличные деньги. Шестнадцатый принадлежит Эрике, не обворовывать же ее.

Отмыл и смазал все, приготовив к консервации. Мне досталось четыре комплекта вооружения воинов в чешуе, два черных, остальные обряженных кольчуги. Решил потом закопать под домом или еще где-нибудь, всегда смогу вернуться и выкопать.

Собрал все найденные деньги в обоих домах, Эрики положил вместе с доспехами. Свои спрятал в тайник.

Ночью мы долго говорили с шаманом о том мире, куда я попал.

* * *

Убедившись в стабильном состоянии выживших раненых, двое из которых все же умерло, старик пришел ко мне в надвратную, подальше от лишних ушей.

Я ждал, попивая пивко из предусмотрительно принесенного бочонка, сидя на табурете у знакомой бойницы, неподалеку от знакомой лужи на полу и брызг на стене. Магическая анестезия несколько отошла.

Пригласил присесть на второй табурет, налил и ему. Выпили для завязки разговора.

— Скажи мне, отец, — колдун чуть улыбнулся, такая форма обращения была не принята, — что эльфы тут потеряли? Они бессмертные, им должно быть куда страшнее умирать, чем смертным? Куда они лезут? Зачем? Ради баб? Ладно, эти малолетки, у которых между ног зудит, а такие, как этот Охтарон? Отчего они орков своими прирожденными врагами считают, что даже своим бессмертием жертвуют? Почему всех подряд убивают, даже детей? Они же не ради добычи ходят?

Старикан выпил пива и хмыкнул:

— Они не считают орков своими прирожденными врагами, они считают, что орков полностью истребить нужно. Решение Совета Князей, еще во времена Империи.

— Так давно? И до сих пор соблюдается? — Проявил скепсис.

— Соблюдается, еще бы не соблюдалось. Если с тех времен князья-то, почитай все те же ими правят, кого не убили или от Мора не умер. Как от Великого Мора отошли, так и наведываются до сих пор.

— Если истребить, то почему большим войском не ходят? А такие укусы — несерьезно.

— Боятся. Пока мир от мора вымирал да опять наполнялся, они между собой передраться успели, еще с большим успехом, чем перед войной. У них по причине бессмертия вражда столетиями идет, злопамятные с годами становятся. Неудачный поход, много воинов потеряли — и Дом враги на родине добивают.

Последний раз пытались большим войском нас истребить лет четыреста назад. Не удалось. А потом у них некоторые начали истреблять ослабевшие в походе роды и Дома, с которыми были счеты.

— Зачем тогда вообще ходить? Почему бы не наплевать и, к примеру, не подружиться?

Захохотал:

— Князь не может игнорировать решение Совета Князей. Тем более что о нем постоянно напоминают. Вон, ректор Магической Академии, например, тот Империю помнит. Да и старые князья есть живые. Тоже участвуют в совете. Да и ненависти много к нам. Не говоря об интригах между своими, как я понимаю. Кто долго не ходит, рискует с объединенным войском враждебных Домов встретится. По решению Круга. Чтобы силенок много не набрал. Я многого не знаю, но похоже, так.

— А главное, они помнят, кто мы. — Печально усмехнулся. — От этого и ненависть.

— Понимаю, замкнутый круг. Всех, кто пытается разорвать, сжирают свои же, даже если думают аналогично. А кто это мы?

— Мы — это орки. Которых эльфы ненавидят, поскольку мы их потомки.

Не сказал бы, что очень удивился, уши уж больно были похожи. Но вопрос требовал уточнения:

— Почему тогда ненавидят?

— Была такая Империя, правил ней Император. В один неприятный день эльфы, что жили по всему миру с незапамятных времен, обнаружили, что Империя их интересам угрожает гораздо больше, чем они готовы были терпеть. А так как были сильны в интригах, интриги пустили на, например, организацию бунтов и восстаний в провинциях. Чтобы Империи не до них было. Надолго это тайной не осталось. Один из Домов, естественно, вскоре зарвался. Появились слишком явные доказательства наличия их длинных ушей поблизости от очередного бунта. Как видно, губернатор получил инструкции из столицы. Бунт, естественно, подавили. А Дом потом истребили полностью, взяв некоторое количество пленных для серьезного выяснения природы бессмертия, в Магической Академии Империи в том числе. И многого другого. А потом повторили урок, и так до тех пор, пока князья в дела империи соваться не перестали.

Задал вертевшийся на языке вопрос:

— А откуда рядовой колдун борга в глуши столько знает?

— Ты о мире или обо мне узнать хочешь? Выбирай. И то, о себе многого не скажу. Заслужить надо. И в глуши я не всегда сидел.

— Извини, — налил старому пива. — Продолжай. Понятные действия для Императора.

— По этому поводу можно уже много не рассказывать. Понятные, только лет через двадцать началась война, продолжалась она почти семьдесят лет. Империя с одной стороны; эльфы, гномы и люди из разных там государств — с другой. Не стало Империи, вскоре вымерли и победители. В большинстве.

— Я так подозреваю, Император дверью хлопнул с Мором?

— Правильно подозреваешь.

— Мы говорили о орках.

— Прошло сколько-то лет войны, кому-то во дворце или Академии идея пришла в голову, что дела на лад пойдут, если воинов маги делать помогут. Так сказать, прирожденных. Что и удалось. Первыми родили серых орков, Ор'Урух.

— Из пленных эльфов?

— Не перебивай. Все узнаешь.

Пришлось налить старику еще пива.

— Нет, из людей. Даже больше скажу. Они в большинстве добровольно на такое пошли. Воины, что от ран в строй уже не годились, крестьяне, что с голоду умирали. Все подряд. Память им маги не стирали, незачем было. Ненависть уже была с обеих сторон остервенелая. В бою они всех восхитили. Единственные, кто им в бою мог толком первые годы противостоять, так это эльфы. Да гномы в своих горах и подземельях и то не всегда.

Для гор и подземелий, Бек'Урух, черных орков вывели. Тут уже гномов изменяли. Тем уже и память стирали, и детей от них переделывали. Тоже удачно получились. Королевство Белых Гор кобольды и уничтожили. Там сейчас и живут. А нас, зеленых, вывели последними. Как ты угадал, именно из эльфов пленных. Да их детей.

— Нас-то зачем? Что, серые не справлялись? Мы же в одних условиях должны были с ними действовать? Зачем эльфов переделывать?

— Материал, видно, был более хорошим для переделки, — хмыкнул колдун. — Не знаю, зачем точно. А то, что мы более опасными для врагов получились, это точно. Мы умеем все, что и серые, действительно, но лучше. Вот у тебя щека разорвана, почему ты кровью не истек?

— Потому что настолько крупных сосудов в щеке нет, чтобы действительно истечь.

— Надо же, верно. Мне все-таки надо тебя порасспрашивать о прошлом. Но все же, зарастет у тебя щека гораздо быстрее, чем у серого, тем более человека. И крови ты потерял меньше, раньше свернулась. И от ран умереть тебе сложнее.

— Сегодня же двое умерло?

— Нет в мире неуязвимых, с такими ранами даже моя помощь им не помогла. И при этом сколько прожили. Ты быстрее кого бы то ни было, включая других орков. Не намного, но быстрее. Сильнее эльфов и людей. Кости у тебя прочнее. В темноте видишь лучше. Не знаю, как в последнее время, может, кто и смог научится отличать, но маг тебя как эльфа ощущает. Когда ощущает вообще.

— А почему у нас клыки и руки длинные? А у женщин нет? И глаза у эльфов же, как у людей? А кожи цвет почему такой?

— Тут я могу гадать только. Глаза понятно, эльфы так как ты, ночью и близко не видят. Только колдовство помогает. Клыки и руки — тут не понять. Может, когда колдуны кости укрепляли да реакцию увеличивали. Оборотная сторона изменений. Может, специально, чтобы эльфы за своих родственников не признали. Не знаю. Хотя у серых и кобольдов тоже клыки есть.

— А что колдовство может?

— Многое может. Точнее, могло очень многое. Знания утеряны.

— Это лечить и изменять, например?

— Изменять и сейчас могут, эльфы, например. Они-то знаний хоть и изрядно подрастеряли, но все же многое сохранили. Я лечить могу, убивать так же, как лечишь, тоже не сложно. Нечисть могу уничтожить. Многое, но до магов времен Империи мне очень далеко.

— А огненные шары кидать можешь?

— Нет, а зачем? Огонь вспыхнуть заставить и так можно, где хочешь. Силы разве нужны на это. А чтобы пламя в шар загнать… Зачем? Что-то же должно гореть там внутри?

— Так что дальше было, как предков-то создали?

— А дальше мы эльфов гонять начали. Происхождение, конечно, в тайне удержать не удалось, никто и не пытался. Отчего Совет Князей такое решение и принял. Все испорченные эльфы должны быть истреблены, чтобы не оскорбляли своим существованием Перворожденных. Тем более не убивали их. Потом к Испорченным эльфам присоединили Испорченных людей и гномов.

— Гномы?

— Гномы, хе, нет. Единственные, у кого ума хватило ненависти не поддаться к родственникам. Вон, племянник князя кобольдов лет пять назад гному-жену привез в Белые горы. Торгуют с кобольдами вовсю, роднятся, бывает. Даже с эльфами переругались, что кобольдов родственниками гномов до сих пор не признают.

— Так и не признали?

— Нет, решение Совета Князей не подлежит отмене. Никогда, во всяком случае, такого не слышал.

— А как отвечаем на такие налеты, как на нас, обычно? Так же?

— Так же. В следующем году, возможно, дружина пойдет. Наша, или даже конунг своих может еще дать. Нельзя спускать такие вещи.

— А если кто из наших эльфов первым пощупает? Ничего страшного?

— Они все равно нас ненавидят. Замириться, может, и можно будет, чтобы таких походов не было, нормальные разве, за добычей. Если весь Совет Князей вырезать. Со всеми свитами, подчистую. Ответный поход, скорее всего, даже не на этот Дом будет. На первый попавшийся. Чтобы их князьки на Совете друг с другом ругались.

— Сильно этот Дом пострадает, если всех походников, что у нас шатаются, истребить?

— Не знаю, насколько он велик. Хотя его значки в бою видел. Во всяком случае, чувствительно. Даже не столько сопляков своих потеряв, сколько Приносящих Смерть лишившись и Охтарона. Может, и вторым отрядом кто знаменитый командует.

— Ты так говоришь, будто знаешь его?

— Слышал только, может, издали когда-то и видел. Но прямо в бою не встречались. Ты, юноша, не слабую славу приобретешь, как узнают, кто его убил. Знаменитый был воин. Еще с времен Империи знаменит.

— Отрадно. А люди, что в Оркланде живут?

— Что, не знаешь? Люди как люди, даже не люди, а Кровь Орков. То потомки выживших людей, живших в Империи. А наши они потому, что их предки вместе с нашими в одном строю в бой ходили. И преобразится не смогли, или не успели. Да и в жилах наших немалая доля людской крови течет. Женщин-то маги преображали неохотно. Может, и от этого они от человеческих и эльфиек мало чем отличаются.

Тут старик навел меня на мысль.

— Слушай, а почему у меня кожа такая светлая и руки нормальные?

— Для кого нормальные, а для кого и нет, — хмыкнул, — то твою мать надо было спрашивать, не меня. Кожа у тебя от нее. Руки, скорее всего, тоже.

— Ты что хочешь сказать?

— Бабка или дед по матери у тебя не из наших. Больше не знаю. Гадать не буду.

— А что это за ценность у меня на шее висела? Ты говорил?

— Не притворяйся, что не понял. Не знаю как, но оказалось, что к тебе Амулет Бессмертия попал.

— Меня вообще-то там убили.

— После чего душа твоя была перенесена в тело Края. Ты начал жить вторую жизнь. Император как бы не десяток жизней так прожил. Секрет телесного бессмертия так и не открыли, хотя эльфов перевели — жуть. Больше не спрашивай, я ничего больше не знаю. Просто догадался. Про эти амулеты вообще никто ничего не знает, кроме названия.

— Если император десять жизней прожил, как души-то делили? Когда из второго тела в третье переносился?

— Я же сказал, не знаю. И никто не знает. А если и знает, то молчит.

Оставшуюся часть разговора рассказывал уже я.

На следующий день под вечер мои дамы и Ансгар первый раз очнулись. Перед поцелуями с сестрой, пожатием руки Ансгару и долгим держанием ручки Эрики я успешно спрятал большую часть доспехов. На будущее будет что продать или куда еще их пустить в ход.

Хоронили родичей мы весь день, в общих семейных могилах. Тела эльфов давно сбросили гнить в ров, благо был сух. Головы украсили частокол фронтальной стены. Пленные сидели в яме. Рабов зарыли в братских могилах.

Под вечер по реке пришли три корабля, набитые воинами в доспехах. На первом из них находились живехонькие Снорри и Рольф.

* * *

Снорри и Ральф выжили чудом. Когда спящую ладью накрыли лучники, обоих сразу не задело. Увидев количество стрелков, сыпящих стрелами, они не стали обряжаться в доспехи, а сиганули за борт с одними мечами. Ушли от стрелков, выбрались на берег, двинулись вниз по течению, чтобы уйти подальше от эльфов и предупредить встреченные корабли. С нашим драккаром разминулись или его успели уничтожить. В общем, не встретили никого.

Добрались до ближайшего борга, подняли тревогу. Снорри спустился в Кортборг, где у него был один из домов, одел голову кобры на форштевень своей шнекки, набрав экипаж из работников, соседей и наших родственников. Борг отправил второй корабль. Потом поднялись вверх, по пути присоединился третий.

Кораблей по пути не нашли, торопились в Тайнборг. Увидев живых, первоначально обрадовались, только потом сообразили, что уж очень их мало.

Сказать, что тридцать три головы на частоколе их не впечатлили, было бы неправдой. Я бы сказал, впечатлили весьма. А вот количество выживших в борге весьма озаботило. Как и доведенная информация, что есть и второй отряд, который ушел в низовья.

Среди прибывших были близкие родственники всех погибших семей, в том числе младший брат отца Кнут и мои двоюродные братья Эрик и Седрик.

Выказывать известное нам местоположение ладьи и драккара мы с колдуном не спешили. Тут работало морское право — кто захватил потерянный хозяевами трофей, того и имущество. Вне зависимости, чье это было ранее. Также постарались избежать огласки и в отношении информации эльфов о месте эвакуации карателей. Нам совсем не улыбалось подарить карателей и их корабли дружине или хераду, собранному не нами.

Старый Сигурд, поговорив с хевдингами кораблей, предусмотрительно увез эльфов к себе в пещеру.

Ночевали родственники у нас в доме, с ними я пригласил и Рольфа. Тот не отказался, но как-то замялся. Родня тоже посматривала странно, кроме Снорри, тот вел себя абсолютно нормально. Поэтому не обратил внимания, оказалось, зря.

Неладное обнаружил, когда братцы начали с хозяйским видом бродить по усадьбе, всюду суя свой нос. Чего дядюшка Кнут, правда, себе не позволил, но и племянников тоже не одернул. Снорри смотрел и помалкивал, пока не вмешиваясь. Я промолчал, но начал закипать. Терпению пришел конец, когда, поужинав в мертвом молчании, ребята решили догнаться пивом. Отчего младший из них, Седрик, спокойно встал из-за стола и полез в погреб:

— Седрик, золотце! Ты куда это полез? Скажи мне! — выдал пар обуревающих меня чувств.

— За пивом, братец, — погано ухмыльнулся тот.

— Так разрешения спроси и подожди, пока хозяин достанет, иначе без рук остаться можешь. — выдал я не менее поганую ухмылку.

— А кто такой трус, чтобы его разрешения спрашивали? — Включился Эрик.

Вот оно что. Осталось понять, откуда эти умники имеют такую информацию.

— И скажи мне, откуда в ваши куриные мозги попала такая мысль?

— Ты рот закрой, пока язык не вырезали. А кто тот, кто один из охранявших борг выжил? И появился, когда родичи, что проснулись, уже почти всех эльфов перебили?

Вот оно что.

— И откуда тебе это известно, скажи мне?

Снорри хрюкнул. Кнут и Рольф недоуменно покосился на него.

— Колдун хевдингам рассказывал, Снорри среди них был. Он подтвердит. Так что помалкивай, трус поганый. Нет слова твоего в кругу мужчин. — Снорри заржал в голос.

— Ты, Край, братьев за глупость не режь. Не виноваты они, что у них мозги куриные. Родителей пожалей. Те тоже не думали, что сыновья вместо мозгов ушами работать будут. Так же скверно. — Братьев будто кольнули в нижние полушария мозга. Снорри повысил голос: — Вы псы лающие! Да как вы смеете рот свой на брата своего открывать? Сколько голов на частоколе? Тридцать три? А то, что шестнадцать из них брата вашего работа, ваши уши не услышали? Грязью не вовремя забиты оказались? Пленного не считая? — Кнут закрыл рот, вероятно, собирался осадить купчину, унижающего племянников.

— Что у брата вашего в доспехах четыре наконечника в груди застряли? Что пятый болт ему пол щеки и уха содрал? Что он один, раненый, с десятью эльфами на стене и в башне бился? Сражался так, что уцелевших, перепугал! Сами с тына прыгая, ноги себе ломали! А как побил всех на стене, так на помощь в борг побежал! И там эльфов порубил, что последних защитников добивали! — Кнут выпучил на меня глаза. Рольф тоже. Длинноухие братья открыли рты и выпучили глаза одновременно.

Вот это да! Вот это называется пиар! Обалдеть, а я думал, что информационные технологии — детища гораздо более позднего времени! Куда там Джорджу Бушу с его оружием массового поражения в Ираке! Это же надо так извернуть, при том ведь не слова лжи! Куда там доктору Геббельсу. И даже большинство наградных документов на «московских героев», что за орденами в Чечню ездят, нервно в стороне курят!

Ни черта себе со старикашкой скорешился! Снорри, при всем уважении, вряд ли экспромтом такой репортаж выдать мог. А вот старикану на такое явно мозгов хватало. Хотя и Снорри тоже жук, промолчал, позволил высказаться и опустил братьев на уровень канализации, пардон, выгребной ямы.

Кнут открыл рот, глядя на меня, потом закрыл. Снорри ухмылялся. Рольф рассматривал, будто впервые увидел. Братья то смотрели на меня, то друг на друга. Прикинул варианты, деликатничать желания не было:

— Пошли вон из моего дома. Оба. Нет у меня братьев отныне.

Седрик попытался что-то сказать. Я вытащил из ножен и воткнул в стол мизеркорд:

— Еще слово, и вас вынесут. — Эрик покраснел. Открыл рот, закрыл, покачал головой.

— Зачем ты так с братьями? — Включился дядя.

— Какими братьями? Нет у меня, их. Не слышал? Мне колдун ничего про трусость не сказал. И из выживших тоже никто в трусости не обвинил. С колдуном они не разговаривали, даже с детьми не общались. Чужой разговор подслушивали. И то подслушать нормально не смогли. И не разбираясь, в чужом доме, где кровь родных еле высохла, они как хозяева за пивом в подвал лезут? Так братья себя ведут?

Тут действительно прорвалось нервное напряжение последних дней. Я заорал и вытащил из стола мизеркорд:

— Пошли вон, я сказал! Пока ходить можете! — Дядя со Снорри вскочили успокаивать, стараясь держатся подальше от кинжала.

Братья, не глядя на меня, покинули дом.

Утром, успокоившись, договорился дядюшкой Кнутом насчет недвижимости, на десятину от дохода. Он был не прочь переселиться с семьей в Тайнборг. После вчерашнего представления даже не торговался.

Два драккара этим же утром ушли вниз, братья, избегавшие смотреть мне в глаза, уплыли с ними. Утром меня как диковинное насекомое рассматривали экипажи всех прибывших кораблей, притом молча. Снорри с экипажем своей шнекки остался, колдун попросил. Уплыл и Кнут, утром успев наскоро ознакомится с хозяйством.

* * *

Утром появился колдун, сразу вытянув Снорри на серьезный разговор в моем присутствии, что того определенно удивило, однако промолчал. Узнав, что его ладья, по всей вероятности, цела и невредима, купчина явственно приободрился. Просветили и судьбой экипажа нашего драккара. Это для него тайны не составляло, не знал только деталей. Когда Сигурд сообщил о возможности отомстить и даже на этом заработать, его толстая физиономия стала похожа на морду кота у крынки со сметаной.

Оставив часть экипажа на охрану поселка и посадив крестьян на весла бюрдингера, корабли спустились вниз. Снорри и колдун даже взяли с собой второго эльфа, чтобы долго не искать, не обращая внимания на вопли бедолаги, когда тащили его на корабль. Лечить его ноги Сигурд и не собирался, только в лубки замотал.

Я остался, будучи и.о. боргмана и хевдинга поселка одновременно, как единственный выживший его мужчина. Со старшим из оставшихся воинов, в возрасте уже мужиком, Эгилем, проблем не было. Тот, как и все его подчиненные, обходился со мной подчеркнуто уважительно. С просьбами рассказать о подвиге тоже не приставали. Этакий заговор молчания. Я был рад. В лучах славы одному купаться нельзя, кто-то должен сторожить вещи. Кстати, Эгиль был двоюродным братом матери Эрики.

Застукав нас друг с другом, воссиял и в дальнейшем всячески выказывал мне свое расположение.

Раненые выздоравливали, и Хильда, и Эрика уже разговаривали, похоже, чувствовали себя достаточно нормально. Даже пытались вставать, что действительно удивляло. Это после проникающих-то ранений в грудную клетку. С Ансгаром было сложнее, попытки высказать фи ухаживанию за человеком я подавил одной фразой.

— Кто из вас кухонным ножом эльфа в доме убил, оружие снял и на других кинулся?

Ответа не было. Такое дело ценилось. Как оценили и воины. Похоже, у него большинство проблем освобожденного раба-человека в общине орков в будущем отпадало, во всяком случае, на вдове даже жениться, не то, что к ней бегать, ему бы большого труда не составило. Мастер-кузнец, свободен, как воин себя показал. Претендовать на него как лойсинга я не собирался. Свой полный выкуп он уже заплатил, кровью.

В свободное время занимался женской работой, найдя кучу тряпок нужных цветов — шил костюм Гилли, он же «Леший», на основе эльфийского плаща.

Вернулись Сигурд со Снорри на пятые сутки, таща корабли. Драккар представлял страшное зрелище, с многочисленными заколами от стрел на дереве повсюду. Почерневшие опухшие тела в разных позах, только двое из них в доспехах. Большинства оружия не было, насчет остатков добычи судить сложно, сколько растащили эльфы.

Освободив драккар от всего, что еще могло пригодиться, тела разложили по румам, потом завалили мелко поколотыми дровами и залили маслом, готовя огненное погребение.

Следующим утром все выжившие обитатели поселка, включая специально вынесенных раненых, смотрели, как старый Сигурд выстрелил горящей стрелой по стоящему напротив поселка на якоре драккару. На корабле загудело пламя и страшно закричал привязанный к мачте эльф.

 

Глава 7

Идти на перехват решили на двух шнекках, нашей и Снорри. Я даже снял с драккара перед сожжением волчью голову. Пока еще бюрдингер вытащили на берег просмолить. Часть экипажа шнекки Снорри было весьма не прочь сходить в поход, о подготовке которого их, не вдаваясь в детали, посвятили. Большинство решило, что поход будет на какой-то прибрежный Дом эльфов.

Про второй отряд возникло предположение, что могут перехватить родовичи или дружина ярла. Нам и наиболее опытным воинам из команды Снорри в это не верилось. Уж больно рационально работал этот Охтарон, вряд ли второй командир менее опытен, чтобы не свалить поближе к дому, когда сильно запахнет жареным. Да и переход по Мертвым Землям до места эвакуации требовал времени.

Терять его не следовало. Очень кстати появились наследники погибших и новые переселенцы.

Относительно меня — это была семья дяди Кнута, прибывшая со своим барахлом и несколькими рабами на бюрдингере дедушки Ульфа. Дед прибыл с ними, а вот то, что кроме него приплыл отец Эрика с Седриком Харальд, меня удивило. Еще больше удивило появление самих братьев.

Я как раз тренировался в полных доспехах, услышав про корабль, пошел встречать.

Церемониально приветствовав деда и дядюшек, демонстративно обошел вниманием братьев. Харальда это задело, но он смолчал. Пригласил с дороги пообедать домой. Опять не включив в приглашение Эрика с Седриком. Харальд опять молчал, хотя было видно, что хочет что-то сказать. Его взгляд, как и взгляды сыновей, периодически останавливались на шраме на щеке и латках отличными кольцами на кольчуге. Как, впрочем, и деда. Раскрыть тайну большинства повреждений я не спешил.

Дед кивнул Харальду. Тот неожиданно низко поклонился:

— Прости сыновей моих за оскорбления, тебе по глупости их нанесенные. Прими дары от них, виру за оскорбления. Не со зла, по глупости. Ради меня прости.

— Прости их внук, понимаю, каково тебе оболганным себя чувствовать. Тем более от родных. Когда родители погибли. — Включился дед.

Задумался, сам патриарх рода передо мной унижается, да и дядюшка тоже весьма гордая личность. Если нахамить, ничего не скажут, но не простят. Оно мне надо? Дед за свою гордость и просьбы к внуку братцев вымоет и высушит, только потом. Даже если уже сделал это дело заранее. Судя по всему, и сынок этого не избежал, вон как глаза прячет.

— Ради вас, дедушка и вас дядя, только. Но не забуду никогда. Попробуют повторить такое, кровью ответят. Родной даже. — Ответил максимально честно и прямо. Деликатничать настроения не было. Харальда упоминание про кровь задело, да и деду тоже не понравилось. Братья покраснели, если это так можно назвать.

— Приглашаю вас, братья, в моем доме с дороги поесть и с дороги помыться. — Как ни в чем ни бывало, заявил я, выделив ключевые слова.

Те извинились сами, вручив мне дары. Дарами оказалась неплохая кольчуга двойного плетения, дедовой с дядьями работы, и хороший меч. Лучше бы шлем с ожерельем подарили.

В доме родню встретили Эрика и Хильда, которых я забрал, как пошли на поправку. Эрика при предложении жить пока у меня потемнела щечками, но согласилась. Учитывая предыдущий жизненный опыт, такая девушка далеко не самый худший вариант. В любом случае, многоженство не возбранялось, как и разводы. Хотя вообще не только о свадьбе, но и об общей постели говорить было рано, пока окончательно не выздоровеет. Поэтому поселил девчонок в спальне родителей, повесив на стену кольчугу и оружие эльфа, трофеи Эрики. Ансгара тоже забрал домой, тот лежал у себя.

При виде Эрики дед хмыкнул, глянув на меня. Я пожал плечами.

Как раз появился колдун со Снорри. За обедом посвятили в некоторые детали плана. Дед был обоими руками за, отца он любил. Настолько, что собрался идти с нами сам и настоятельно порекомендовал присоединится провинившимся братьям.

Люди проблемой не были. Нужны были кормчие, знающие побережье и достаточно опытные в морских боях, для захвата кораблей. Я высказал сомнения в том, что перехватим все корабли, способные перевезти минимум сто пятьдесят лошадей и до сотни эльфов, всего двумя шнеккарами:

— Не мало ли?

Сигурд захохотал:

— Ты не иначе чем в ярлы метишь, а то и в конунги, — у деда дернулось лицо. Колдун продолжил, — у них будет не более восьми-десяти кораблей. Эльфийских из них — один или два. Чтобы воинов забрать. А то и не одного. Или корабль вообще один может быть. Эльфийский. Лошадей просто бросят. Это же не боевые кони, у эльфов они стоят дешево. Они все вместе тех доспехов, что и с половины наших поснимали, не стоят. Вот представь, взяли мы в долю еще два драккара. А эльфов забрать один корабль придет. Как нам добычу делить? Не говоря про то, что с наших родовичей снято, тоже делить придется.

— А если восемь придет?

— Ничего страшного. У них команды небольшие, людей по двадцать, и те не воины в большинстве, матросы.

— Если команды небольшие, то почему не боятся у берегов Оркланда ходить?

— Вообще-то не у берегов Оркланда, а у берегов Мертвых Земель. До людей там ближе, чем до нас, если плыть. Могут Морскому конунгу с Островов за безопасность платить или дела с ним иметь, — пожал плечами включившийся в разговор дед. — Или конунгу какому, из Оркланда. А может, и всем. Заберут вот лошадей у эльфов по дешевке, сами погрузят, на острова или вон в Брандборг доставят, где нашему же конунгу их и продадут.

— Не понял. Так они и с эльфами и с нами дела ведут?

— Конечно, — пожал плечами на этот раз Снорри. — Об этом, правда, не болтают. Тогда защита конунга на них не распространяется.

— Я тебе еще скажу, ты думаешь, эльфы этих своих кляч с собой из своего леса тащили? Как бы не так, делать им больше нечего. Купили они лошадей, у людей. У людей же корабли наняли и высадили их тоже люди. Заберут лошадей опять люди. Да и скорее всего, к нам же направятся их продавать.

— Люди же самих продать могут?

— Могут, только Приносящие Смерть и среди людей известны. Эти живодеры никого не пожалеют. Вообще бывало такое, когда купцы эльфийские отряды под дружину в засады заводили. Но очень редко. Не всякого купца эльфы нанимают.

— Неужто матросы проболтаться не могут?

— Сигурда спроси. Может ли кто, если он запретит, проболтаться. — Дед.

— Не только не сможет. Но и умрет или с ума сойдет, если к нему в память полезут. И не я один такое умею. Несложное колдовство. Собственно все, сколько то сильные колдуны. Если было, кому учить. Обойти заклятье можно, но очень тяжело и то, смотря, кто ставил. Это уже очень немногие умеют. Проще сделать так, чтобы не подействовало. Заранее.

— Зачем тогда нам вообще купцов привечать?

— А добычу куда сбывать? Что делать-то с ней, если купцов не будет? А нашим в иных странах вообще нельзя появляться. Или эльфы убьют, или местные люди.

Да уж, северный белый пушной зверек, оказывается, бандитская цивилизация моих новых родственников прочно интегрирована в мировую экономику.

— Если же купцов суда на горячем перехватить, как они эльфийских убийц забирают, им никто не поможет. Те же, кто вчера их принимали, с них кожу драть будут. Так что эльфам проще на один купеческий корабль сесть и к себе вернуться, или на своем уплыть. А купеческие матросы лошадей переловят, на оставшиеся погрузят и продавать дальше поплывут. Или еще как могут извернуться. Например, заранее несколько пастухов высадить, те лошадей заберут у эльфов. А корабли потом придут. — Снорри.

— Кто же чужим такой кусок, как пять-десять кораблей купчишек, с эльфами повязанных, отдает? Тем более, если они по одному-два приходить будут? Там у них и не только лошади перевозятся. — Наставительным тоном выдал дед.

Действительно, ни хрена себе средневековье. Какие-то коммерческие войны с активным участием спецслужб. И все ради денег. Какая на хрен слава. Кошмар. А я-то думал, все просто «Приплыл-ограбил-оценил». Интересно, наши скандинавские викинги делишки свои так же обтяпывали?

Дед уплыл искать кормчих, знающих побережье в нужном районе, и кидать клич желающим сходить в карательный поход к эльфам, увезя с собой не желающих. Я между делом заказал ему практически закрытый шлем с развитыми нащечниками, нарисовав его в натуральную величину. Сказал, что меняю на подаренную двойную кольчугу. Дед хмыкнул, обмерил голову и сказал, что успеют. А с платой разберемся.

Мы готовили шнеккар. Я первоначально думал, что дед, как прожженный капиталист, попытается на своей шнекке в дело влезть, хозяин корабля по доле за рум получает. Но тот не стал. Посмотрел нашу шнекку, сказал, что хороший корабль, и уплыл. Похоже, недооценил или бескорыстия, или разнесенную воинами со слов колдуна мою новую репутацию. С точки зрения деда, можно сказать, новой надежды рода, не слабо улучшающей позиции семьи/рода деда в неофициальной табели о рангах клановых родов и составляющих их семей. Еще бы, внук пятнадцать эльфов за раз прикончил. Кому при скандале бросишь в лицо, сразу заткнется. Крыть нечем. Тут и воины, на деда глядючи, сплетничать начнут, не говоря о женщинах.

Что подтвердилось тотчас, когда меня начали осаждать девушки прибывающих в борг семей по всем правилам осадного искусства. Спокойно нельзя было даже нужду справить. Из воздуха возникала сразу одна или даже две, кидая на меня ласковые, а друг на друга злобные взгляды. Иногда с матерями. Эрика вообще чуть не дымилась. Ее родня еще собиралась в Кортборге. Дядька Эгиль, видать, сообщил, что время есть, она в надежных руках. Двоюродные братья и сестры вообще одолели, желая в очередной раз узнать, как это я эльфов рубил. Эрика с Хильдой переехали в старую комнату девчонок.

Дядюшка Кнут с женой только ухмылялись, глядя на нас, спокойно удивившись, что она не поселилась у меня. Но, похоже, им понравилась. Страшные слова «Судьба, судьба, тебе не скрыться от нее» били по мозгам все чаще, пуская мурашки по телу.

Перед отплытием мы долго сидели на пристани.

Поздним вечером, помывшись в бане, я пришел в комнату и уже засыпал, когда услышал шорох. Вошедшая Эрика снимала рубашку. Я сел и привлек ее к себе…

* * *

Утром нас бесцеремонно разбудили. Тетка Сигрид заорала в проем:

— Поднимайся, походник, без тебя уплывут!

Выругавшись, поднялся, начал одеваться. Эрика одевалась за спиной. Перед тем, как выйти, поцеловал, та обняла и прижалась в ответ.

Над ухом опять раздался вопль тетушки:

— Хватит тут миловаться, умываться идите!

Когда выходили, тетка улыбнулась и приобняла Эрику.

— Беги в баню, девочка.

Дядька ухмылялся рядом. Положил руку на плечо:

— Молодец, давно бы так. Хорошая девушка и род у нее хорош, да и силен весьма.

Северный белый пушной зверек, ну что за деревня. Всё все знают.

Под слезы долго висевшей на шее Эрики встал в строй уже приготовившихся к строевому смотру походников. Взял с собой топор, оба меча, рогатину, два боевых кинжала, включая мизеркорд, весь комплект доспехов и трофейный арбалет, к которому сделал приспособление для натягивания тетивы и тоже взял. Чуть не забыл сверток с «Лешим».

Я старался не обращать внимание на кидаемые сначала на арбалет, потом на меня непонятные взгляды. Всех, вплоть до знакомого хромоногого эльфа. Только старый Сигурд понимающе ухмылялся от рулевого весла.

Взгляды усилились, когда начали снимать и укладывать оружие и доспехи в рундуки. Большинство взглядов останавливалось на бригантине, когда снял кольчугу. Ее я без кольчуги раньше не носил. Если точно, на квадратных дырочках в коже, не постеснялись поглядеть и сталь с обратной стороны. Убедившись в присутствии пробоин и вспучившегося металла, качали головами и расходились по местам.

Спустившись к Кортборгу, встретили деда. Про шлем тот не забыл.

Через два дня оба шнеккара шли к устью.

* * *

Благополучно пройдя борги у устья, развернулись в сторону цели.

Кормчим у нас шел пожилой Ульрик А'Тулл, еще один родственник Эрики, брат ее деда и как мне шептали смутные сомненья, будущий мой, что весьма вероятно. От чего меня мутило больше, чем от моря. По крайней мере, первое время, пока не привык. И к морю, и к деду. Страшно терять свободу в столь юном возрасте, каким бы капкан не выглядел привлекательным.

Ульрик меня, как хозяина корабля, начал посвящать в мореходное искусство. Вероятно, после просьбы колдуна или деда. Сигурд как-то абсолютно естественно встал за хевдинга корабля и херсира похода, что меня удивило, честно говоря. Снорри, бывший десятник ярла и успешный купец на своем корабле, дед тоже не подарок, по виду выглядевший ровесником колдуна, вдобавок пусть не на своем, но принадлежащем внуку корабле, даже не вякнули. Кто же такой колдун, чтобы обладать таким весомым авторитетом? Да, старик явно не прихвастнул, что не всегда в глуши жил.

Первый же вечер после выхода в море кормчие посвятили допросу эльфа. Опять при помощи колдуна. Отчего добровольцы с других боргов заметно прибавили к нему уважения. Я бы сказал, начали побаиваться.

Кормчим допрос эльфа в любом контролируемом колдуном состоянии сразу много не дал. Вариантов похожих бухт оказывалось слишком много. И тут впервые за все наше знакомство Сигурд меня действительно потряс.

Достал подозрительно знакомые кисеты. В переносном железном очаге вскипятил воду, намешал эту гадость. Подождал, пока заварится и остынет, потом при помощи воронки залил жидкость в глотку эльфу. Подождал часок. Эльфа явно перло, судя по смазливой физиономии, он пребывал в нирване.

Что-то пошептал, помахал руками, посветил пальчиками с час, к концу которого эльф напоминал выражением лица куклу, мертво-монотонно отвечающую на вопросы. Попытался еще раз удовлетворить рассказом эльфа кормчих, ответы опять не устроили.

Достал небольшой хрустальный шар в изящной бронзовой подставке и заставил в него смотреть. А потом начал задавать вопросы.

Все бы ничего, пока внутри шарика не загорелся огонек. Сам по себе. Что, согласно законов физики, для хрусталя не характерно. Особенно поздним вечером. Сказать, что я был удивлен, значит приуменьшить впечатление. Но это были еще цветочки. Когда огонь усилился и занял шар полностью, старик выдал какой-то жест рукой, отчего над шариком возникла самая настоящая голограмма. У меня отвалилась челюсть. Голограмма изображала именно то, что старика интересовало. А именно бухту и корабли в ней, разгружающие лошадей, днем. Принимали эльфы. Ульрик заорал, что знает эту бухту. Для гарантии прокрутили запись назад, увидев вхождение самого корабля с этими самыми эльфами. Запись шла с потрясающей графикой, но, к сожалению, без озвучки. Просмотрели еще пару эпизодов. Потом киноаппарат сломался, изображение перестало быть связным. Пошли кадры из разных лент, от блокбастеров до мелодрамы, не брезгуя и низкопробной порнухой.

Погасив и спрятав шарик, старик спокойно завалился спать. Эльф все ночь угукал и пускал слюни, даже обгадился, бедолага.

Утром Сигурд проснулся как ни в чем не бывало. Обратил внимание на эльфа, распространяющего вокруг себя все ароматы Франции за раз, воткнул ему кинжал под ухо и выбросил за борт, после чего мы отправились дальше. Больше удерживать любопытство я не сумел:

— Слушай, Сигурд! Это что тут было? Что за шарик такой интересный?

— Палантир называется этот шар. А был допрос. Не понял?

— А почему ты его раньше не пустил в ход? Ведь ты его память просматривал? Как вообще смотрел?

— Смотрел память ему я как обычно. Как тебе в свое время. Ты не помнишь, конечно. Перед тем, как мы за столом с тобой говорили.

— Во как. И что, если бы допрос таким же удачным был? Как этот? Так же ножиком чиркнул?

— Почему ты решил, что я ничего не видел? Твой амулет, например, на груди, на тонкой такой цепи висящий? Или как ты его нашел? — Наклонился и шепнул на ухо. — Или как ты раненого горящего тащил?

Да, глубокое воспоминание. Тогда адреналина я хватил с избытком.

Соседи навострили уши.

— Хотя это все, что я видел. Да, еще как убивали тебя. — Опять на ухо.

— Тебе не кошмары снились, это я память твою смотрел. Хоть и без палантира. К твоему счастью. Из-за того, что видел, вас и пожалел. — Понизив голос.

— После нападения тоже? — Обиделся я.

— Нет, просто расспросить было достаточно. — У меня со всех щелей лезла злоба. Однако это неконструктивно, тем более, со своей точки зрения он был прав.

— Вернемся к эльфу.

— Палантир для этого и еще некоторых вещей и придумали. Глубже проникать позволяет.

— А без него как?

— Без него заставить вспомнить то, что надо, тяжело. Невозможно почти. То, что ярко, на поверхности лежит, увидишь без труда. Или связано с этим ярким. А все, что глубже… Зачем мне знать, как тухлую кашу кто-то ел год назад? А потом в отхожем месте муравьев рассматривал? С палантиром же можно заставить его вспомнить то, что тебя интересует. Он разум себе подчиняет и ты, управляя через палантир, самого его заставляешь то, что тебя интересует, в своем разуме искать. Первые палантиры другими были. Те помогали самим видеть. Таких зрелищ не могли устраивать. Да только быстро придумали, как защиту ставить. Она, к слову, и от того, чтобы без палантира в память заглядывать помогает. Сам с ума сойдешь, если вовремя из разума не выйдешь.

— А от такого палантира почему не защищает?

— Потому что у него связи с разумом хозяина почти нет. Только управляющие. Вся защита разума в палантире гаснет.

— А разве нельзя просто не дать кому угодно в разум лазить? Тогда палантир не поможет?

— Как ты глазами запретить смотреть сможешь? И запоминать, что видел? Или слышал?

— Так что с эльфом-то было?

— Овладел я разумом его. И заставил вспомнить, что интересовало.

— А зарезал отчего?

— Все, разум безнадежно потерял. Когда с палантирами по воспоминаниям ползают, быстро такие вещи происходят. Отчего при допросах их сейчас, да и всегда так было, редко применяют. Пытки надежнее, куда больше рассказать успевают. Так, подтвердить разве что.

— Слушай, а почему у эльфов защиты не стояло?

— Почему же, стояла. Я ее им еще в борге снял. Пока ты отсыпался. Недостаточно умел был тот, кто ее им ставил.

Ну песец, мне тут кроме коммерческих войн еще и ментального программирования не хватало… Куда я попал? Вспомнил:

— Ты же говорил, что защиту снять нельзя? Там, в борге?

— Смотря какую. Такую, что просто от чужого разума защищает, можно. А ту, что когда тебя смотреть или еще как воздействовать начинают, тебя самого убивает — нельзя. Ее только хозяин снять может. Или тот, кто его секреты знает.

— А мне защиту можешь поставить? Я, знаешь ли, не любитель кому попало воспоминания показывать, — показал недовольство.

Старик захохотал.

— Доверишь? Только учти, тот, кто ставит, ее всегда снимет. Да, если искусный враг попадется, тоже.

— Куда деваться, кому еще верить, как не тебе. — Прошипел я.

Колдун захохотал еще сильнее.

— Ночью. Встанем на стоянку, займемся.

— А откуда изображение из палантира исходит?

— Жертву он выкачивает, ее же силу, на показ воспоминаний тратит. В нем самом-то силы не так много, чтобы связь установить разве. Маги империи хитро придумали. Мало того, что воспоминания берет, так еще и силу самого, кого допрашивают, на это использует. Изображение — обычная иллюзия. Только разве разум этой иллюзией не управляет.

— Так нам повезло, что у них мага нечисть прикончила? А если чужой облик накинуть?

— Если стоять неподвижно будешь. Лицо, к примеру, изменил, шевельнулся, а у тебя подлинное из под иллюзии полезло. Скрыть иллюзией только неподвижные относительно источника вещи можно. Или управлять ими. Но каждое движение безупречно отслеживать… А на себя вообще только перед зеркалом.

— А почему ты мне все это рассказываешь? Так подробно?

— Есть причины, но тебе их пока рано знать. Скажу позже. Терпи.

Этим же вечером я подвергся ментальному кодированию с установкой антивируса.

 

Глава 8

Через полторы недели пути мы подошли к искомому району. Пришлось погрести, хотя в основном шли под парусом. Мимо входа в бухту мы прошли именно под парусом, убедившись, что это именно то, что нам надо. Палантир колдуна, к сожалению, не обладал функцией записи изображения, в отличие от более поздних образчиков колдовских камней, по его же словам. Но никто не сомневался. Приметы все, кому было надо, запомнили, тем более что там была характерная гора рядом с портом.

К счастью, место эвакуации эльфы избрали то же, что и высадки. По всей вероятности, не ожидали преследования или еще по какой причине. В бухте присутствовали остатки городка с портом, очень удобно для погрузки-разгрузки лошадей, как раз на уцелевшие каменные пирсы. Так эльфы, во всяком случае, разгружали. Пройдя километров двадцать, шнекки высадили десант на удобную косу и ушли дальше, в подходящую бухту.

Эльфов на день выхода из Кортборга точно уцелело около сорока пяти-пятидесяти. Второй отряд как раз себя обнаружил. Пропали два корабля. Их начали искать, наткнулись на эльфов. В общем, когда мы отплывали, у эльфов на хвосте сидели дружинники. Оставалось надеяться, что их погоняют и проредят побольше.

Мы рассчитывали, что в бухте отираются остатки первого отряда и, возможно, люди-пастухи, если эльфы решили пожадничать на лошадках. Маловероятно, что длинноухие оставили кого на месте эвакуации заранее. Как очень маловероятное событие — второй отряд сразу оторвался от дружинников и успел раньше нас. В это не верилось, слишком далеко для передвижения верхом.

Замысел был прост. Уничтожаем всех, кто уже тусуется в месте эвакуации и встречаем блуждающих гостей. Как по суше, так и по морю. В десант пошло ровно тридцать пять воинов, половина участников похода, включая Снорри, Рольфа, меня, братьев и колдуна. Дед пока остался с кораблями.

Перед высадкой я согнул в станке арбалетный лук и натянул тетиву сперва на свой арбалет, потом еще на два, оказавшиеся на вооружении членов экипажа.

В десант взял арбалет, рогатину, мечи, оба кинжала, щит, мешок с сухпаем и бурдюком с водой. Не забыл о костюме Гилли и шкуре вместо подстилки и одеяла. Кольчугу оставил вместе с топором на шнекке, ограничился бригантиной в полном комплекте и шлемом с хауберком под него. В результате оказался похожим на грибок, обвешанный разным барахлом. Весьма похоже на некоторых деятелей на моей памяти в навьюченном состоянии, кстати, их так и называли. Заодно с тоской вспомнил свой рюкзак. Надо будет заняться научно-технической революцией в определенных пределах, можно даже неплохо заработать. Судя по реакции деда на заказ шлема, успех будет. Мне сделали усовершенствованный вариант норманна, с нащечниками. И еще я прокололся со щитом. Отсутствовал ремень, подвешивать за спину. Не предусмотрел. Обошелся веревкой, продетой через рукоятку и подвес.

Сохраняя максимальную скрытность, до нужной бухты двигались более двух суток. Время у нас было, а случайности хотели исключить. Даже закоптили все блестящее из вооружения и имущества. Нам совсем не улыбалось наткнуться и быть обнаруженными, например, эльфом, охотящимся в ненужном нам направлении, или попасть под еще какие случайности, включая оставшиеся с войны. Колдун колдуном, а залезть в рассадник нечисти нам не улыбалось. Эльфам вон обучение мага в этой их Академии не помогло, нечисть мага схарчила и не поморщилась. Возможно даже, что обучение придало его мясу некоторую пикантность.

Второй переход вообще совершили вечером-ночью, несмотря на возможные осложнения с ночной активностью животных и той же нечисти. Насколько безопасны окрестности, к сожалению, известно не было, так что это весьма добавляло остроты ощущениям.

Не доходя до остатков городка километров трех, заняли подходящий распадок с текущим по нему ручьем. Самый простой индикатор наличия нечисти — наличие лесного зверья и птиц, показывал, что все в порядке. Колдун подтвердил и маленько поколдовал, ставя вокруг лагеря свою магическую сигнализацию.

Потом избранные, куда неожиданно попал и я, выдвинулись для разведки населенного пункта и прилегающей местности. Исходя из боевого приказа, чтобы выявить количество и местонахождение необходимых для захвата объектов; предварительно оценить силы и боеспособность подразделений обороны и охраны этих объектов и размещение/наличие огневых средств на них; наличие, места и характер расположения инженерных заграждений и т. д. Как оказалось, ничего нового я родственникам в этом плане пока подсказать не могу, и без меня в большинстве все им было прекрасно известно. Хотя и обошлись без таких штампованных фраз при доведении задачи разведгруппе. Интересно, удалось бы мне удивить хотя бы первобытных людей, собравшихся совершить налет с дубинами и каменными топорами на пещеру конкурирующего племени в вечной как мир «Битве за ресурсы».

До восхода солнца удалось как раз занять подходящую для наблюдения позицию с достаточно широким обзором бухты и частично заросших лесом развалин по берегам.

К сожалению, с биноклями и их аналогами, была некоторая напряженка. Заводы оптического стекла не работали, их, надо полагать, подводили смежники, отчего до производства биноклей и стереотруб пока не додумались. Или прочно забыли, как они делаются. Это несколько напрягало.

В разведгруппе нас было пятеро. Снорри как командир, Рольф, я и двое двоюродных братьев Мика и Свен А'Корты, из Кортборга.

Мика был здоровенным кабаном, под два метра ростом, в возрасте прилично за тридцать. Татуировку воина носил на правой щеке. Модными были такие тенденции одно время. Свен был молодым парнем, чуть ниже меня, около двадцати лет от роду. Татуаж прятал где-то на теле, в его время в моде была скромность. Оба в Кортборге жили неподалеку от дома деда.

Копья и щиты в разведку мы не брали, ограничились мечами, кроме Мики с его здоровенным топором, взяли воды и чуть пожевать. Снорри с Микой обрядились в чешую, у Снорри панцирь-жилет поверх кольчуги с хауберком, у Мики с приклепанными кольчужными рукавами и юбкой. Рольф тоже носил длинную кольчугу с капюшоном, как и босс, на дополнительный панцирь, как и шлем, вероятно, не хватило денег. Свен хотя шлем и имел, но кольчуга была довольно скверной, в коротком кавалерийском варианте с незащищенной шеей. Метательное оружие имел я, Мика и Свен. У Мики лук даже был трофейным эльфийским.

Все, кроме меня, надели поверх доспехов кожаные рубахи. Я же впервые продемонстрировал родичам изобретение сумрачного альбионского гения в виде трофейного плаща, густо обшитого полосками ткани — результат многочасовой работы меня самого и девчонок, когда те достаточно окрепли. Интерес был весьма сдержанным.

Вид с обрыва, на край которого мы выползли, открывался великолепный.

Слева на заросшем лесом берегу виднелись остатки пирсов, каменных домов и судя по всему, булыжной или еще какой мостовой. Уж больно редко все там росло. Видимо, густым лес становился только на склоне довольно высокой сопки в километре от бухты. Справа под нами находился знакомый ручей, рядом на поросшем редколесьем берегу из земли торчали останки стен обвалившейся внутрь небольшой боевой башни-донжона, неясно, зачем там когда-то находившейся. Дальше пошли останки уже домов, среди которых попадались и почти целые, разве что без крыш.

С этой стороны внешне пирсы были фактически целы. Тут эльфы и разгружали лошадей. Возможно даже, что рейды эльфов из этой бухты были достаточно постоянными, стоившими восстановления тех же пирсов, например.

За пирсами также виднелись останки домов и различных сооружений, частично скрытых растительностью. В нее от пирсов уходила явная дорога. Еще дальше по берегу, у входа в бухту, в основании каменистой косы, под углом уходящей в море, стояла еще одна башня. Внешне довольно целая, судя по всему, скорее всего близнец развалин рядом с нами. И что еще более интересно, такая же башня запирала выход из бухты с другой стороны, от нее по направлению к второй до середины гирла бухты шла прямая линия. Вероятно, волнолом. Особенный интерес вызвало даже не то, что и эта башня, за исключением верхушки, была цела, а то, что за ней у ближайшего из пирсов было пришвартовано судно, средних размеров драккар.

Все это не оставляло много вариантов нахождения длинноухих злодеев. Поставив себя на их место, достаточно логично поселится в одной из них. Особенно если предварительно восстановить. Каменные стены достаточно хорошая защита от всех хищников и абсолютного большинства нечисти. Вероятность подхода противника с суши крайне мала, с моря можно либо пытаться отбиваться в башне, либо уходить. Десанту помешать этому довольно сложно. А если в башнях, хотя бы даже одной из них, поставить какую противокорабельную зажигательную гадость, то можно и навалять не ожидающему такого противнику, когда входит в бухту. Если сильно себя не демаскировать дымом и огнями проходящим кораблям, то довольно безопасно. Разве что не повезет и парочка кораблей зайдет спрятаться от шторма. Достаточно надолго, чтобы попытаться исследовать развалины. Если на ночевку, то сомнительно, что кто-то сунется тешить свое любопытство. Мертвые земли — это Мертвые земли. Тем более что порты, скорее всего, еще лет пятьсот назад как вычищены от всего полезного в хозяйстве.

Даже тогда всегда можно уйти. До обитаемых мест не так далеко, чтобы опытные воины не имели шансов до них дойти. По крайней мере, некоторые.

Вопрос был, чей это был драккар. Предполагать было рано. Драккары заказывали для себя или других купцы, торгующие с Оркландом, их могли захватывать в неудачных набегах. Вариантов много.

Это даже мог быть орочий драккар, с командой, остановившейся в бухте по какой-то причине. Отчего эльфы должны сидеть тише воды, ниже травы и дышать через раз. Если уже не сбежали. А у нас вполне был вероятен конфликт с его командой, если их дела не предназначались для чужих глаз и ушей.

Продолжили наблюдение…

К обеду появилась лодка и что интересно, довольно большая. Причем отошла не от левой, а от правой башни. Мне это не понравилось. Ткнул в бок Снорри:

— Тут либо эльфов нет, либо дело куда неприятнее, чем казалось поначалу.

— Ты о чем? — Влез в разговор Свен.

— Откуда лодка, вот о чем. Ее специально сюда везти надо. А зачем?

— Мне интереснее то, куда она направляется. — добавил Снорри.

— А мне интересно, кто в ней сидит. — Хмыкнул я.

В лодке сидели люди. Лодка вошла в устье ручья, все пятеро выскочили из нее и начали заливать пресной водой находящиеся на ней бочки, предварительно осмотревшись. Я поглубже спрятал лицо под капюшон мохнатки.

Все были одеты в поддоспешники с непокрытыми головами, но при мечах, которые, для удобства при работе, позакидывали за спины. Ребята мне не понравились. В первую очередь своими мечами. Типично эльфийские агрегаты, было время у меня собственные трофеи осмотреть. А еще спокойным несуетливым поведением.

Логично предположить, что они либо искомых нами эльфов вырезали и поголовно вооружились трофеями, либо разжились мечами раньше. Что весьма и весьма говорило об их крутизне и ставило вопросы о возможности разойтись миром при обнаружении. Тут, судя по лодке, уже была организована постоянная база. Не факт, что хевдинг ее хозяев даст кому-то перехватить одному или разрешит войти в долю в таком жирном куше, как корабли повязанных с эльфами купцов. О возможном желании сохранить базу в секрете говорить не стоило. У нас вообще-то было два корабля и побольше бойцов, но тоже не факт, что у людей поблизости тоже нет еще парочки кораблей.

Когда лодка отошла больше, чем на треть бухты, метров пятьсот, и стало видно, что направляется она опять к правой башне, Снорри ткнул меня кулаком в бок:

— Сейчас, вместе со Свеном, бегом к Сигурду. Расскажете все что видели, короткоухие, скажи, здесь. Тут их самое меньшее двадцать, если по пресной воде брать. Про драккар не забудь. Осторожно по лесу идите. Такой прорве мужчин много мяса надо, могут охотится. По всей видимости, обе башни ими заняты. Возвращаться не надо, сами вас найдем.

Добравшись до лагеря, доложил разведданные. Сигурд неожиданно резко усилил охранение и начал инструктаж пятерых опытных боевиков, которого я не слышал, ибо он отправил меня заменить одного из них на периметре. Чередуя сон с заступлением на пост, охранял лагерь. Сам Сигурд, дождавшись Снорри и покормив разведчиков, исчез вместе с ними всеми, включая отобранных. Появился только после обеда, позавтракав остатками сухпая. Кушать было уже нечего, так, на раз осталось, а костры не жгли по соображениям секретности.

Позавтракав, колдун прикорнул на пару часов. Когда проснулся, я уже отирался рядом.

— Что случилось? Что за суета такая?

— К делу готовились.

— Неужто нельзя попытаться миром договориться? — удивился я.

— С этими нельзя. Короткоухие это. Не наши.

— Не понял?

— Люди, что эльфам служат, понятно? Потом спрашивай, хорошо? Все, что интересует, расскажу. А сейчас некогда.

Некогда было, потому что старик занялся раздачей боевых приказов.

По оценке Сигурда, силы противника доходили до пятидесяти или даже более людей и эльфов, располагавшихся в обеих башнях. Кроме того, на сопке слева находился наблюдательный пост. Зачем он там находился ночью, неясно. Командиры перестраховались, по всей видимости, но это было кстати.

По его решению, мы должны первыми уничтожить наблюдателей. По возможности, взяв кого живым. После уточнения информации о противнике уничтожаем противника в башнях, по возможности, с использованием фактора неожиданности.

По данным наблюдения, большинство воинов противника ночевало в левой башне, рядом с драккаром.

Для штурма башен, осторожно, без лишнего шума вырубили довольно тяжелый деревянный таран. Для блокирования противника разделились на три отряда. Первый, из десяти бойцов, блокировал правую башню с задачей зажать ее гарнизон по объявлению тревоги. Все были вооружены луками и арбалетами. Вторую блокировал отряд из пятнадцати воинов, на тот случай, если наблюдатели по амулетам подадут сигнал, что на них кто-то напал. Таран забрали они. К счастью, резюмировал я, здешняя научная мысль не дошла до симплексной и дуплексной магосвязи. Максимум подать сигнал о том, что что-то не в порядке.

Остальные, из них только я с арбалетом и Свен с луком, уничтожают пост, потом присоединяются ко второй группе.

* * *

Пост представлял собой небольшой грубый сруб из бревен с земляной крышей, узкими окнами-бойницами под арбалет на каждую сторону и дверью из плах, расколотых клиньями. Стоял на старом фундаменте с остатками стен.

Для взятия этой Бастилии колдун собрался пожертвовать даже остатками своих порошков, закинув тючок с горящей берестой и тлеющей травой, посыпанной порошками, в бойницу в расчете, что спросонья наблюдатели не найдут амулеты. А потом будет поздно, одуреют, после чего мы вырубим дверь.

Все удалось блестяще. Пришлось только помандражировать, когда подкрадывались к срубу. Но там все спали. Даже долженствующий бодрствовать. «Но» начались потом, когда все трое пленных померли при попытке Сигурда их допросить, как при помощи палантира, так и без него. Снять защиту ему не удалось.

Это его несколько раздосадовало. Он обратил мое внимание на одинаковые серебряные амулеты у всех троих. Ругался нехорошими словами. Показал:

— Смотри, от морока амулеты, отвода глаз. Поэтому и снять не удалось. А без этого амулета попытка им глаза отвести убьет.

— Ты же говорил, что нельзя запретить в разум залезть? Только неискусному?

— Говорил, только у них сердце остановилось сразу, как я их разума коснулся.

— А амулеты разве не мешают?

— Мне нет. И любому, кто знает много. Это через палантир к хозяину не пройти, а эти амулеты разве что морок рассеять смогут, что на всех подряд цепляется. Если ради одного его накладывают, чтобы именно на него действовало… Также умерли бы, если амулет достаточно ослаб. Того, кто им защиту ставил, жизни их не интересовали. Даже если случайно помирать будут. Он даже сам, наверное, защиту снять не сможет. Слишком чуткая. Хотя это от слабости, наверное. Если бы не так чутко ставил, можно было попытаться. Хоть с одним могло повезти. Но, увы, не повезло. Страшное дело, после такого мага всю жизнь потом амулеты не снимать.

Загрузился, вероятно, мыслями об ужасах и жестокостях мира, обреченно махнул рукой:

— Хотя, от эльфов следовало ожидать. Для них смертные, тем более те, что им служат, что курицы из курятника. Надо, голову отвернут и бульона наварят.

Опять задумался. Потом кашлянул:

— Пошли.

Мы начали спускаться по склону, по натоптанной противником тропе, когда, наконец, встретились с местной нечистью.

* * *

Сигурд шел впереди, с копьем в руках. Внезапно остановился и начал крутить головой, будто принюхиваясь. Но было поздно.

Сзади послышался непонятный шорох, хрустнуло, послышался звук удара и раздались крики.

Голая бледная человекоподобная фигура с длинной бородой на моих глазах свернула шею орку, неудачно попытавшемуся ударить ее рогатиной и скользнула по цепи дальше, к Свену. Сзади из кустов торчали ноги шедшего последним.

Свен был удачливее — в плане удачного удара в живот твари, чуть выше бедренного сустава. Но недостаточно, поскольку у него рогатина была боевой, без перекладины. Тварь дернулась и рогатина, распоров бок, освободилась. Больше он ничего сделать не успел, кроме неудачной попытки отшатнуться. Тварь махнула рукой с огромными когтями на пальцах, и голова Свена откинулась на спину.

Мы, это я и бежавший впереди Торин, поравнялись и разошлись в стороны, выставив вперед копья. Следующей жертвой тварь выбрала меня. Технично скользнула в сторону и зашла с моей стороны. Даже чуть не увернулась от копья, однако я резанул ее горизонтальным ударом, тоже в живот, одновременно уходя назад, в сторону. Зашипев, попыталась отбить наконечник, сама пытаясь рубануть по рукам. Отбила, но отлетело несколько пальцев с когтями, а когда острие копья ушло в сторону, тварь кинулась на меня. Удар в щит, рука с когтями из-за него, ударившая в многострадальный хауберк. Сильнейший удар в колено сбоку. Упал. Чуть не сработал некий орган с названием из четырех букв, когда, падая, обнаружил рожу твари в непосредственной близости от моей. И нисколько не стыдно — горящие зеленым глаза с пастью, открывающей зубы, не имеющие ничего общего с человеческими, на кого угодно нагонят весьма ускоряющие переработку пищи настроения. Падая, выпустил копье, успел нащупать кинжал. Возникший сбоку Торин вбил рогатину в грудную клетку нежити, шевельнул древком. Тут уже я ударил ногой в окованном сапоге под колено твари. Та завалилась назад, Торин одновременно попытался пригвоздить к земле. Неожиданно тварь обмякла.

Позади, стоял колдун.

Все трое погибли. У Свена вырвано горло до позвоночника, у других сломаны шеи. У меня когти, к счастью, не смогли пробить доспеха.

Нежить когда-то была довольно крупным человеком.

Тела убитых оставили на месте. Сами продолжили спуск.

По пути расспросил Сигурда о противнике:

— Это еще что за демон?

— Умертвие обычное.

— Обычное?!! Так какие же тогда необычные?

— Почти такие же. Только с оружием и умением его применять. Представь такую тварь в хорошем доспехе…

— А как получаются они?

— Обычные — это поднятые тела мертвых людей, эльфов и прочих, или там животных, неважно. Разум они не сохраняют, естественно. То, что колдуны вложат, тем и думают. Колдуны же много вкладывать в таких обычно не будут. Необычные, хе, отличаются тем, что в них достаточно вложено, чтобы подобие разума появилось. Достаточное для того, чтобы оружием махать, особенно если тело воину принадлежало и память тела сохранилась.

— Я слышал, чтобы оживить тело, нужно душу в тело вернуть.

— Зачем? Достаточно подобие души создать. Куда проще и безопаснее. И тело восстановить. А то попытаешься душу подсадить, а вытащишь демона какого. Там свою бы потом сохранить.

— Так оно что, живым было? Крови же не было?

— Нет, мертвым оно было. Почему его умертвием и называют. Та сущность, что маг создал, мертвым телом управляет. Лечит его там, если повредили, и прочее. Собственно, это тело и мертвым назвать нельзя. Что-то среднее между мертвым и живым.

— А энергию, тьфу, силы на это откуда берет?

— Убивая. В крови одной знаешь сколько силы для таких, как эти твари? Они и мясом не брезгуют.

— Если тела мертвы, то переваривают как?

— Как-то получается.

— Серебро им вредит? — припомнил штампы массовой культуры.

— Нежити? Обжигает разве что. Раны потом у них плохо срастаются. Но больших преимуществ перед сталью нет. Такую нежить хоть всю серебром истыкай, все равно не помрет. Хотя опасной надолго быть перестанет. Голову разрубить надежнее. Неважно, сталью, серебром ли.

— А голову почему?

— Мозгами мы думаем, как мне кажется. Они тоже стараются.

— Мне кажется, такие умертвия тогда серьезной работы от магов требуют? Отчего их в Мертвых землях тогда так много?

— Не всегда. Там, где когда-то много магов в сражениях бились, само собой получается. Только не умертвия. Гораздо менее опасные. Просто мертвяки ходячие.

— Почему?

— Тела, например, не умеют раны лечить. Или умеют, но восстанавливают к пролежавшему пару дней на жаре трупу. Каким когда-то восстали. Все что угодно на местах сражений быть может. Если в могильник сам не залезешь, эти почти не опасны. Не почувствуют. Это вот такие, как которого мы убили, по Мертвым Землям из конца в конец могут ходить. Сегодня хоть детей выпускай, через день сам в одиночку не выйдешь.

— Необычные умертвия, как ты говоришь, тоже с когтями?

— Нет, оружие держать мешали. Им их и не растили.

Далее разговор пришлось прекратить. Показалась башня.

* * *

Башня представляла собой неправильный трехэтажный восьмиугольник. Плюс площадка наверху, которая вместе с частью третьего этажа была разрушена. На первом этаже бойниц не было. Внутрь можно было проникнуть только через дверь, сейчас запертую.

Сигурд собирался штурмовать башню, возможно, единственным для нас возможным способом. А именно — с налету, в расчете, что пока мы будем выбивать дверь, люди в темноте не сумеют достаточно быстро продрать глаза и организоваться. Не говоря про то, чтобы успеть одеть доспехи. Основное сопротивление ожидалось на втором этаже, достаточно быстро перебить ночевавших на первом мы не рассчитывали.

То, что все враги будут сосредоточены на втором, было сомнительно. Не так уж на одном этаже много места, чтобы без больших проблем поместились тридцать-сорок воинов противника.

Я попытался прикинуть возможности проникновения внутрь через бойницы при помощи лестниц или а-ля циркачи, на загривке друг у друга. Раскрыл даже рот — проявить инициативу, но вовремя его закрыл. Выражение, что инициатива занимается сексом с инициатором, было актуально и тут, хотя так изящно не сформулировано. В данном случае я рискнул заняться с инициативой этим делом в очень грубой и жестокой форме. Мысль о том, что вот он я, такой молодой и красивый, лезу в бойницу, шурша и матерясь, а какой-нибудь короткоухий злодей вытаскивает неприятного вида ножик и втыкает его в мой нежный и очень ранимый организм, пришла как никогда вовремя. Короче, я не извращенец. Люблю женщин, даже не только одну Эрику, а не инициативу. Да с этим умертвием уже экстрима хватило для одной ночи.

По сигналу колдуна восемь избранных приподняли за поперечные рукояти чушку тарана и резво потащили его к дверям башни. В число избранных вошел и я, поскольку оказался единственным, кто признался, что хорошо владеет левой рукой. Загасились, поди, сволочи, чтобы не встать туда, куда угодил я, первым с правой стороны.

По возможности маскируясь кустами и деревьями, стрелки выбежали вперед, не дать караульным стрелять по таранщикам, когда обнаружат. Тут часовые не спали, но и у бойниц не дежурили. Услыхал, вероятно, кто-то пыхтение или звяканье, двадцать два мужика в железе при всем желании не могли подкрасться абсолютно бесшумно. Тем более с таким бревном на руках. Но было поздно.

Тень в бойнице, крик в башне, выстрелы в эту тень. Стрелки начали часто сыпать стрелами.

Таранная группа с разбегу ударила тараном в двери. Весь расчет был на их недостаточную для противостояния тарану прочность. Затрещало дерево. Сигурд ободряюще заорал. Мы, ухая, били в дверь. Дерево трещало, сверху слышались суета и вопли.

Вопль радости, появилась щель, засову явно скоро не жить. Треск, скрип распахнувшейся двери. Стрелы изнутри, одна скользнула по наплечнику, отшатнувшиеся от брошенного тарана парни. Один упал.

Времени терять нельзя. Решаюсь. Перехватываю малхус и с закрытым по максимуму щитом телом лезу в дверь. Удар в щит, рикошет от шлема. Успеваю закрыться от удара мечом справа, ударившего в оковку, одновременно сильный удар слева, отрикошетивший от шлема, за спиной в проем лезут наши.

Внутри башни горит лучина.

Удар в бок бившего меня мечом в лицо человека. Он без доспехов, только со щитом и мечом, падает. Резко ухожу в его сторону, со света Сегулы, одновременно освобождая дверной проем, не забывая закрываться щитом от кольчужника справа. Орк за моей спиной перерубает ему руку. Рублю второго, он в кольчуге, но без щита. Удар от третьего, закрываюсь щитом, отрубаю руку возвратным движением меча, одновременно двигаясь вдоль стены, вскрываю горло четвертому. Они нас почти не видят. За спиной крики. Парень в кольчуге, но без шлема пытается понять, кто эта тень перед ним, отжимаю его меч щитом и присев, отрубаю ему голень. Крик, падающая фигура. Вставая, разворачиваю меч, крик захлебнулся. Шаг вперед, несколько человек рядом пытаются решить, что делать. Трое прыгают в моем направлении, один споткнулся и упал, второго встречаю ударом в голову, шлем раскалывается, закрываюсь от третьего щитом. Но он, увы, вообще промахивается. Чуть сдвигаюсь, промахнувшегося противника рубит появившийся непонятно откуда четвертый, получая сам удар топором в спину. Отрубаю голову уже вскочившему упавшему, движение он заметил слишком поздно. Дорубаю жертву «дружественного огня». Владелец топора уже бьет мужика у лестницы, раскалывая его шлем. Сверху усилился свет, открывают амбразуры и зажигают факела, или что-то еще. На орка нападает парень без шлема и щита, с одним мечом и кольчуге, с колчаном на боку. Тот, уходя в сторону, закрывается, парень мажет, я рублю его в спину. Сильнейший удар, теперь уже в мою. Бросает вперед, продолжая движение, приседаю с одновременным разворотом и ударом мечом на уровне колен. Меч отрубает человеку голень. Вставая, пробиваю тычком малхуса грудь второго позади, на рубящий удар возможностей не было. Меч, разумеется, застрял в ребрах. Появившиеся рядом фигуры наших оттесняют от лестницы, идущей наверх вдоль стены и рубят остатки сломавшихся морально врагов, пытающихся уйти на второй этаж.

Подбираю меч убитого, орк с топором лезет вверх, тороплюсь за ним. Передо мной успевает проскочить еще одна фигура. Смыкаем щиты, ныряем в проем, я прикрываю сзади. За нами еще лезут орки.

Щелчки, удары в щит, болт или стрела, скользнувшая под щитом, задев бок. Сосед падает на лестницу, уворачиваюсь от сползающего тела. Одновременный удар мечами с открывшимися противниками, мой укол в пах ближайшего и его, скользнувший по назатыльнику шлема. Удачный удар противника рядом по наплечнику. Шаг вверх, вытащенный из паха согнувшейся жертвы меч бьет его чуть поверх ступни. Скользнувший по броне удар в живот копьем, верхний угол лезвия топора, пробивший насквозь щит.

Противник пытается вытащить топор. Возвращая унесенный инерцией клинок, разворачиваю лезвие и, выбрасывая руку, перерубаю бедняге ногу под коленом. Одновременно получаю удар в шлем, рикошет. Удар в лопатку, шаг вверх по лестнице, удар в щит, отрубленная нога мужика у основания лестницы. Арбалетчик, бросающий арбалет и схватившийся за меч. Удар в левый наруч, отмах, промахнулся. Меня буквально выталкивает толпа, давящая снизу. Отбив оковкой щита удар наскочившего противника, наношу укол в район печени, поворачиваю клинок в ране, он падает на колени. Принимаю удар в наплечник, ответный попадает в щит. Удар в шею, мокро, спотыкаюсь о тело орка с топором, теряю равновесие, отмахнулся мечом, промах. Удар. Аут.

* * *

Очнулся, уже когда было светло. Болели голова, шея, спина, левая рука и правая нога. Навести резкость удалось не с первой попытки. Рядом на снятой бригантине и пробитом щите валялся шлем с заметными вмятинами и зарубами на куполе. Три, включая, видимо, тот самый, с которым лез на второй этаж, меча и пояс с кинжалами под щитом.

Еще дальше восемь тел. Четверо дальних в доспехах. Первые двое, оба без брони, подавали признаки жизни. Тела людей в куче, в дальнем углу, куча большая. Пол буквально залит кровью, запах, как на бойне.

Снизу поднялся Торин. Тоже без доспеха и с левой рукой в окровавленных тряпках. Увидел меня, лупающего глазами.

— Очнулся? Молодец, повезло тебе. Первым в башню и на второй этаж зашел. Считай, что лишняя доля с похода за тобой.

Навел порядок в мыслях.

— Что это было?

— Мутит? По голове тебе стукнули. Как только шлем не раскололи.

— А под повязками что?

— Раны, они, родимые. Кстати, а почему у тебя значка воина нет? Я думал, что он на теле выколот.

— Некогда было, забыл совсем про него. Где все?

— Вторую башню осаждают.

— Убитых много? Раненых?

— В башне шестеро, там не было пока. Разве что в последнее время. Раненых с десяток. Но серьезно только вон они, двое. Внизу только парня в дверях убили. Всех остальных на втором этаже.

— Помоги встать…

— Не навоевался? Сиди, до ночи времени много.

— Почему до ночи?

— Потому что мы ночью видим, а они нет. Ночью колдун штурмовать будет. Сейчас поесть дам. И сам с тобой поем, с вами даже пожрать некогда. В любом случае ты в ногу ранен, какие тут штурмы…

— Тебя самого когда ранило?

— Наверху уже.

— Скажи, а откуда у меня на ноге раны? Не помню…

— Это тебя один из тех, кому ты ноги поотрубал, угостил. Силен духом был воин, жалко, что эльфам служил.

Принес мяса и хлеба, трофейные конечно. Поели, вырвало. Торин посоветовал поспать. Этому совету, весьма разумному, надо сказать, я с удовольствием последовал.

Проснулся уже вечером, поел. К шестерым убитым в башне, пока спал, присоединились тела убитых нежитью. Появился колдун, напоил каким-то отваром, я отрубился опять.

Утром стало лучше, я смог встать самостоятельно. Тел стало десять. Тяжело раненых четверо.

Появился Сигурд. Положил мой арбалет к оружию.

— Что со второй башней?

— Взяли ее. Ночью взяли. Никто, надеюсь, не ушел. Готовимся отряд встречать.

— Где встречать?

— Дорога тут есть, по ней они уходили. По ней, надеюсь, и вернутся. Местечко для засады удачное поищем.

— Ты обещал, про короткоухих рассказать, кто такие.

— Обещал, обещал. Хорошо. Только вот отвара попей. — Попил.

— Так вот. Когда Мор на мир обрушился, много людей к бессмертным за спасением побежало. Кому-то и повезло. Когда Мор кончился, в голод, опять все повторилось. Позже эльфы уже сами людей ловили.

— Сейчас каждому Дому эльфов служат люди, Люди Дома, чья работа положена в основу их процветания. Кузнецы, что их доспехи куют, крестьяне, что кормят их. Эльфы там господа. Не бессмертных, понятно, это дело, с сохой ходить. И их, людей, много, вплоть до торгашей и воинов. Но это уже другое дело. Они почти равными считаются, хотя ниже эльфов. Вот эти люди из касты людей-воинов Дома Серебряного Волка. Приравнены к полукровкам, да, честно говоря, среди воинов у всех эльфийская кровь течет. Заделает какой эльф ребенка человечьей женщине, по праву крови ему дорога только к купцам или воинам. Хотя по началу не обязательно было эльфийскую кровь иметь. Что тут еще сказать?

— А почему те эльфы про то, что еще людей помимо Приносящих Смерть князь дал, не сказали?

— А мы их спрашивали? Сглупил я, вот почему. Сильно сглупил. Может, не знал он про них.

— Слушай, а зачем они здесь вообще появились?

— Кто знает? Может, порт понравился, может, купчишек князю пограбить захотелось, не знаю. Пленных мы не взяли. Эльфов семь было. Один — явно этих людей командир. В таких же доспехах и со значком.

— Как башню-то взяли?

— Щиты большие посвязывали. Ими, закрываясь, дров и хвороста под дверь накидали, потом подожгли, дверь и выгорела. Все эльфы там ночевали, да людей пятеро. Последние двое, эльфы, с башни сами прыгнули.

— У нас сколько погибших?

— Трое от нежити, шесть в этой и один во второй башнях. Десять.

— Врагов?

— Пятьдесят один.

— На драккаре сколько румов?

— Двенадцать.

— Это двадцать четыре человека, только одна смена на веслах. Должно быть около пятидесяти только людей.

— Я тоже об этом думал. Одна надежда, что этот драккар эльфов забрать был должен.

— Остается надеяться, но сомневаюсь.

— Такое возможно. Тут, мне кажется, эльфы не первый раз высаживаются. И забирают их тут, возможно, тоже не редко. Бухта-то в заливчике находится, корабли напрямик его обычно переходят. Сюда разве что специально завернут. Тут даже конюшни есть.

— Так сотню эльфов драккар не возьмет. — Напомнил.

— Конечно, а вот на парусник эльфийский их по очереди перевезти — запросто. И никто не заинтересуется, что это эльфы у берега потеряли. Мутные тут дела творятся. Ярлу или конунгу обязательно сообщить надо будет.

 

Глава 9

Доспехи требовали достаточно серьезного ремонта. Бригантину здорово измолотили, пробоины в левом наруче и наплечнике, поножах, на спине. Раны, к счастью, неглубокие, самая глубокая рана в лопатке, до кости. Хауберк тоже разрубили, но тут, безусловно, в другом случае смертельный удар задел край панциря. На шее был легкий порез кожи над дельтовидной мышцей, и все. Чуть меньше угол удара — и, вероятно, отбегался бы.

Когда пришли корабли, я забрал со шнекки свое барахло.

Деду расписали дела внука во всех красках, отчего он одновременно загордился и обозлился.

— Ты что, внучек, с ума сошел? Думаешь, бессмертен? С эльфами не успел подраться, так на серебряный браслет замахнулся? — А серебряный браслет, бывало, и с драгоценными камнями, являлся знаком отличия первого, кто взошел на крепостную стену. В дружинах. Но конунг или ярл могли наградить и воина ополчения.

— При чем тут браслет? Кто знал, сколько их там вверху было? Нужно было ждать, пока в доспехи полностью обрядятся? Знаешь, сколько я там ног порубил, оттого что поножи одеть не успели? Сколько бы нам жизней потом это стоило?

Дед замолк. Потом высказался:

— Родителям погибшим не будет легче, если тебя вскоре за ними убьют. Тебе сестру воспитывать и замуж отдавать еще надо. Да и у тебя самого детей нет, род от отца твоего оборваться может. Не хочу того.

— Я в Валгаллу попасть предпочитаю лет через семьдесят, а то и сотенку. Вверх пошел потому, что так надо было, не более того. А на браслет не претендую.

Дед прокашлялся.

— Ты-то не претендуешь, а те, кто за твоей спиной по лестнице бежали, совсем не прочь его на тебе увидеть.

— Я-то тут при чем? Да и кто мне его даст?

— Вернемся, женю. — Железным голосом заключил дед.

Ну, все, приплыли, на кой черт я туда полез. Извращенка инициатива все-таки добилась своего, никакой возможности самому тропить дорогу в жизни. И на данные многочисленных экспертов да психологов не сошлешься, о процентах распада ранних браков. Все маленьких обидеть норовят, а с дедом, смотри родом, ссорится рано. А из-за Эрики разве оно стоит, ссорится? Представим, что она беременна. Понадеемся, что лет через десять она не будет пытаться бить меня сковородой, с воплями: «Ты сволочь, погубил мою молодость!»

А таких приступов нежности ко мне я за ним ранее не замечал. Неужели смерть отца повлияла? Да и с матерью они сильно не роднились.

— Почему у тебя значка воина нет? — Неожиданно напомнил дед.

— Некогда было, да и кому? Все наши погибли, вам некогда, чужим не надо.

Вечером мне на правое плечо набили рисунок, руны альгиз и тейваз в сложном рисунке, долженствующем еще что-то означать.

Трупы людей и эльфов вывезли и сбросили в море. Орков похоронили недалеко от башни.

Разбирая трофеи, я обнаружил доспехи и оружие отца и братьев…

* * *

Наши замыслы дождаться отряда эльфов, темной ночкою навестить их стоянку и запустить всех по звездному пути благополучно накрылись медным тазом.

О полном уничтожении второго отряда говорить уже, возможно, не стоило, просто не было такой возможности. Мы не могли как уходить далеко от кораблей, так и пресечь возможность уйти конному противнику. Оставалось только готовить засаду в окрестностях бухты с целью накидать эльфам щенков маленьких северных пушных зверьков. Чем больше, тем лучше. Либо надеяться, что они, увидев разгромленной свою базу, тем ни менее, как ни в чём ни бывало, встанут там же лагерем. И даже не озаботятся усилением охранения.

Несколько напрягало отсутствие информации о противнике. Подготовка нападения на конный отряд в сорок душ — не то же самое, что подготовка нападения на десяток. Десяток вполне реально перебить полностью, и никакие кони не помогут. А вот полусотней пехотинцев поставить в тяжелую тактическую ситуацию даже три десятка всадников достаточно сложно. Если, конечно, эти конники не полные лохи.

Кавалеристы, атакующие до последнего коня с его седоком — это для Голливуда. В жизни проще, как только противник сломался морально, он имеет привычку утекать. Пешего можно догонять и убивать, эксплуатируя успех, с конным сложнее. Весьма немногие двуногие прямоходящие способны, неся двадцать-двадцать пять килограмм железа, догонять скачущую лошадь.

Местность в окрестностях бухты представляла собой участки леса, перемежаемые с поросшими кустарником пустошами. Под место засады избрали поросшую высокой травой эллипсообразную поляну с торчащими из земли обработанными камнями, кустарником и редкими деревьями, километрах в пяти от бухты.

Движение противника по дороге представлялось весьма вероятным. Она была тут единственной, уходила одним концом в нужном направлении и носила следы хоть и редкого, но использования. Нужно быть исключительно сверхосторожной личностью, чтобы ей не воспользоваться, а тащится по лесу. Тем более — достаточно крупным отрядом с большим количеством лошадей.

На небольшом взгорке на краю поляны разместили наблюдателей. Тут на ура костюм Гилли оценили все.

Предварительный замысел засады состоял: пропустить походную колонну в огневой, пардон, стрело-болтовой мешок, образуемый четырьмя группами, расположенными в форме буквы Г, закидать стрелами, уцелевших добить в рукопашной или еще как. Так как основное преимущество противника было в лошадях, лучники получили задачу расстреливать в первую очередь их. Если дружинники не дали возможностей эльфам сохранить вьючных, то задача упрощалась.

Три группы, две по десять лучников и арбалетчиков, одна в двадцать, растянулись примерно метров на сто вдоль дороги на выходе с поляны. Крайние имели дополнительную задачу перекрыть пути отхода/прорыва. С нами находились все трофейные арбалеты и даже станки для натягивания тетивы. На кораблях оставили тоже десяток, всех, кто ранее пострадал при штурмах башен, старшими оставили кормчих. Я от такой чести отказался, дед поморщился, но ничего не сказал. Все ценное из захваченного имущества уже было погружено.

Естественная реакция при попадании в засаду — бежать или атаковать. Идеальной в плане безопасности для нас была бы паника и попытка уйти под стрелами в спины. Однако уйти могло довольно много. К сожалению, требовалось преследование, чтобы отбить охоту, организовавшись, вернуться. Лук — это не АК-74, а арбалет — не пулемет ПКМ. Как по пробивной силе, так и по настильности траектории. Преследовать мы их не могли, поэтому махнули рукой. Всегда можно было уйти в лес, там кони не пляшут.

Несколько действовал на нервы головной дозор эльфов. От них можно было ожидать такой пакости — четыре-пять готовых к бою всадников, в данной ситуации это много.

После нескольких дней ожидания, в том числе под дождем, и питания трофеями в сухомятку, наконец, появились эльфы.

* * *

Их было пятеро. Убедившись, что походной колонны за ними не видно, Сигурд задумался.

— Всем взять арбалеты, прочее тоже не забудьте. Ползите назад, пропустим и расстреляем. Нельзя позади их оставлять и главное, чтобы никто не ушел.

— Снорри, ты командуй тут.

Арбалетчики, маскируясь кустами, поползли и побежали назад. Сигурд что-то шипел позади.

Я, как уже попавший ногами в жир со своей инициативой, махнул на нее рукой, пробежал назад и сполз вообще на обочину в замеченную ранее подходящую яму, после секундного колебания взяв вместо рогатины второй, трофейный, арбалет. После чего, матерясь, продирался вместе с ними через кусты к дороге.

Второй арбалет был достаточно похож на первый, но был не рычажным, а под поясной крюк. Ширпотреб вместо оружия элиты, как понимаю. Его, заряженного, уложил рядом. Когда заряжал свой, бросил взгляд назад. Сигурд корчил страшные рожи из кустов неподалеку и грозил кулаком. Уложил рядом с арбалетом готовые к применению мечи. Замер, накрывшись костюмом Гилли, на виду появились эльфы.

Приносящий Смерть в черном, дядя в чешуе и трое кольчужников. Из-под капюшона «Лешего» их приближение было неплохо видно. Оставалось надеяться, что прославленная эльфийская наблюдательность не позволит заметить торчащие в разные стороны дуги арбалета.

Когда подъехали метров на пятнадцать-двадцать, счел, что достаточно. Плавным движением принял положение для стрельбы лежа с руки, по эльфу в черном, как самому опасному. У того вытянулось лицо, больше ничего сделать он не успел, болт пробил ему левое легкое. Конь сползающего эльфа пошел боком, по сторонам защелкали луки и арбалеты, заржали другие кони. Два кольчужника упали вместе с конями, третьего раненый конь сбросил. Мужик в чешуе, раненый в левое плечо, спрыгнул с падающего коня, упал на колени, вскочил на ноги и тут же получил в живот болт из моего второго арбалета. Это его не остановило, разогнувшись, он выдернул меч и кинулся на меня. Две стрелы срикошетировали от панциря, одна от шлема, несколько пролетели мимо. Прежде чем мы сошлись, стрела какого-то идиота чуть не попала уже в меня. Против двух мечей у него, раненого, шансов было мало. Отклонив удар меча цзянем, я разрубил малхусом его шею, только потом разглядев еще один болт, торчавший в бедре трупа.

Двое эльфов, включая подстреленного мной, были еще живы. Сигурд, на ходу злобно прошипев что-то в мою сторону, занялся допросом, загрузив нас уборкой дороги и маскировкой следов нападения, что несколько привело в недоумение.

Злобно пыхтя и матерясь, мы убирали с дороги трупы невезучих, или везучих, как посмотреть, эльфов. Раненый конь убежал, его застрелили уже в лесу, повод второго Приносящий Смерть не выпустил. Нам от этого было не легче, в любом случае, удовольствие на любителя — вручную волочить с дороги четырехсоткилограммовую тушу, даже пробив ее копьями для удобства. К счастью, убили только трех коней. Вдобавок расхолаживала мысль, что усилия напрасны, эльфов больше не будет. Но орднунг есть орднунг…

Нормально убрать все следы не удалось, но все равно довольный, как кот, объевшийся сметаны, Сигурд махнул рукой, сказав, что сойдет.

Живых эльфов утащили в кусты, где Сигурд продолжил допрос. Приносящий Смерть оказался крепким орешком, от путешествия по лабиринтам разума которого пришлось отказаться. Защиту разума второго Сигурд сломал почти сразу, еще когда мы занимались деятельностью, вполне подпадающей для сравнения, если можно так выразиться, с сексом на дороге.

Как ни удивительно, но прирезал он только Приносящего Смерть, молодого добросовестно связал и даже заткнул ему рот.

— Отчего такое милосердие? На суп с печенкой перед отплытием запас оставил?

— О чем ты? — поднял брови Сигурд.

— О мясе. Печени и почках, например. Ты его допросил, зачем он тебе?

— Пригодится, строго говоря, он не наш кровник, так что живым он нам некоторое время полезнее будет, да и еще парочка таких же молодых недоумков тоже. Имейте в виду, пленные будут нужны. Много не надо, пятерых-шестерых хватит.

— Много еще осталось и где они? Ты чего тут выдумываешь? Тридцать-сорок конных эльфов, нас бы не потоптали, а ты уже на пленных замахнулся.

— Двадцать семь. Заводных лошадей всего с десяток сохранили.

— Так зачем нам пленные? — Настаивал я.

— Подумай, почему эльфы не людей повели в набег, а сами в отряды сбились?

— На баб так надежнее впечатление произвести. А командовать сами — сопливые еще.

— Верно, но не только. Эльфы в своем Доме высшие, кстати, люди Дома их так и называют, но их довольно много. Людей-воинов не каждый их род может себе позволить, не говоря о том, что не все, даже богатые рода, вообще имеют такое право. В большинстве короткоухие служат князю. Эльфы собирают обычное ополчение, ледунг, как и мы. Тебе, коли ты эльфов пощупать захочешь, конунг или ярл своих дружинников в подчинение даст?

Я хмыкнул.

— Ну, ярл-то может и даст, — неожиданно тоже хмыкнул Сигурд. — Но этим соплякам подчиненных не досталось, сами в отряд и сбились.

— Понятно, шляхта. — Остановил поток его сведений о мире. — Ты мне поясни, зачем нам пленные?

— Что за шляхта? — Как ни в чем ни бывало, спросил Сигурд.

Пришлось отвечать:

— Благородное сословие в долго и много воющих странах. Благородных как грязи, владений на всех не хватает. В результате бывает, что от крестьян, считай, только гербом отличаются. Если войной не живут.

— Правильно понял, эльфам, правда, никто не даст землю пахать. Но по сути верно. Так на чем я остановился?

— О пленных мы говорили, о пленных. Зачем они нужны?

— Не пленные нам нужны, а то, что через них можно заполучить. От сведений до денег.

— Какие деньги, если их Совет Князей такие грозные указы кидает?

— При чем тут Совет Князей, если наследник рода в яме сидит? Вот такой, как этот лоботряс? У них дети редко рождаются, над каждым трясутся.

— А меняют как? Пустынный островок, лучники с двух сторон и все такое?

— Тебе этот, в чешуе, по голове не успел стукнуть? Зачем такие сложности, если есть купцы? Если просто объяснить, то эльфы платят выкуп купцу, тот в Оркланде рассчитывается с нами и забирает пленного. Ничем не отличается от того, как людей пленных выкупают.

— Подожди, но благородные пленные — это только конунга да ярлов добыча?

— Нет, только если поход под их предводительством или под их именем. А тут, — мечтательно прищурился, — золотые самородки, можно сказать, сами в руки идут.

— Что родных убивали? — Логика была понятна, но вопрос прямо просился.

— За родных мы уже рассчитались, все, кто на Тайнборг напал, уже мертвы, — включился в разговор появившийся дед. — А тут разговор о деньгах идет.

— Они других убивали.

— За других пусть их родня мстит. На тех кораблях наших родичей не было. — Рассудительно пояснил дедуля.

— Поссорится не рискуем?

— Пусть первыми такой же выкуп платят, какой мы с родичей этих эльфов запросим. Им отдадим, нам не жалко. — Пожал плечами Сигурд. — Не могут сами отомстить, почему мы за это платить должны? А поиметь с этих эльфов можно много. Эльфам из рядовых родов Приносящих Смерть в отряд князья не дают, как и отряд короткоухих. Даже если короткоухие не только для охраны молодежи тут сидели, в любом случае князя волю исполняли.

— Ты что, похоже, Черным Рекином стать мечтаешь? — Неожиданно просил дед.

— Это еще кто?

— Был такой хевдинг, у серых, лет сто назад, у него тоже эльфы семью вырезали. Так тот мстить начал. Никого не жалел, резал и стар, и млад, людей Домов, эльфов, не разбирая. Как эльфы в Тайнборге. Под конец двенадцать кораблей имел, в дружине кого только не было, изгнанники и преступники в том числе. Лет десять веселился.

— И что?

— Что-что. Кожу с него содрали в конце концов, вот что. Хотя и с мертвого. Повезло хоть в этом, тем, кто в плен попал, хуже пришлось, на колья угодили.

— Нет, на кол не хочу.

— Вот и хорошо.

— Ладно, замяли. Верю, что супа из эльфятины не попробую, хоть легче на душе стало.

— Так вот что тебя волнует, — прищурился колдун, — у нас что, нормального мяса не хватает? Чтобы эльфов и людей жрать?

— А при чем тут нормальное мясо и все такое? — Эрик с Седриком, лежавшие неподалеку, вытаращили глаза, — считается же, что в печени храбрость запасается?

Дед хмыкнул, Сигурд тоже ухмыльнулся:

— Мало ли что среди молодежи болтают. Печень — это просто мясо. Стоит повзрослеть, это всем становится ясно, — хмыкнул, поправился, — большинству.

— Так отчего такие пиршества на поле боя бывают? — Поневоле заинтересовался злободневной темой.

— Когда воину действительно страшно становится? — поднял вверх указательный палец Сигурд. Я молчал.

— В первом бою, понятно, но не так. Новик просто не знает, что это такое, битва и смерть в ней. А если сражение не слишком удачное, то видит он не столько убитых врагов, сколько искромсанных своих. Потом, после сражения, эти раны на себя примеряет, вот тогда ужас и приходит. И с этим ужасом он во второе идет. Что нужно, чтобы страх этот рассеять?

— Понятно, можешь не продолжать. — Все было ясно. Кошмар, чем не тема для диссертации «Людоедство-эльфоедство у орков в условиях боевых действий как средство для снятия стресса после сражений».

Сигурд, тем не менее, добил:

— Потому-то никто на людей, в башнях убитых, и не посягал. Храбрые враги, зачем их унижать? Воины у нас тут и так все опытные, храбрости в достатке, трусов нет. Только молодежи, то, что тебе тут рассказали, не объясняй, я тоже когда-то верил. Полезную сказку кто-то когда-то придумал.

Великолепно. Голимый прагматизм, трясет молодого после боя: «На, печени отведай, дружище, запас храбрости восстанови». Психотерапевты, твою мать. Бррр.

— Мы отвлеклись, сколько их ты говоришь, осталось? Двадцать семь? А почему эти пятеро вперед ускакали?

— Разведка, разузнать, что в бухте происходит, все ли нормально. Остальные за ними чуть погодя должны были выйти. Недавно тоже на нечисть напоролись, раненые у них.

— Много?

— Трое, один лежачий. Он вообще-то двадцать восьмой, его я не считал. Передвигаются в большинстве без доспехов, жарко. Кто даже одевает, но без поддоспешников, или в поддоспешниках одних. Поэтому разведку вперед и выслали. Заодно предупредить, что отряд подходит.

Меня обуяла самая настоящая зависть, за дни в засаде я с потом потерял, наверное, килограмм десять. А эти сволочи, или как они считают, длинноухие брутальные мачо, на конях с голой волосатой грудью рассекают.

Вспомни про эээ… навоз, и вот он нарисовался. От дозорного по цепи прошел шепоток, что появились эльфы.

* * *

Засады они не ожидали, головного дозора впереди не было, по крайней мере, пока. Все меры предосторожности ограничились высланной вперед разведкой, вероятно, так, для очистки совести. Расслабились, чувствуют себя после тяжелого перехода уже почти дома. Противника встретить всерьез не рассчитывают.

Ничего сверхъестественного, выходит, в эльфах нет. А выражение «Все на свете имеет свою меру, только две вещи безмерны — Вселенная и человеческая глупость» относится и к эльфам, пусть они и бессмертны.

Сигурд уполз вперед, оценить ситуацию. Мы начали заряжать оставшиеся арбалеты, у меня их было уже аж четыре штуки.

Появилась колонна, растянувшаяся кишка по два-три коня в ряд. За некоторыми конниками двигались заводные лошади с поклажей.

Я выбрал себе потенциальную жертву, парня в поддоспешнике в первом ряду. Под прямым углом стрелять не стоило, больше шансов промахнуться.

Колонна полностью втянулась в мешок. Первый остановил коня, видно, заметив неладное в месте, где мы порешили разведгруппу. Сигурд с эльфийским луком в руках, вскочив, выбежал вперед и крикнул, дав сигнал стрелкам.

Я выстрелил, вокруг защелкали тетивы, на дороге закричали. Не глядя на результат, схватил второй самострел, выстрелил. Отбросил, схватил третий, выстрелил, откинул в сторону, выстрелил из последнего. Расстояние пятнадцать-двадцать метров.

На дороге была каша из кричащих эльфов и ржущих лошадей. Слева стрелки, частично выскочив прямо на дорогу, расстреливали колонну продольным огнем, оставшиеся долбили с фланга. Заряженные арбалеты кончились. Схватив рогатины, по команде Сигурда пошли в атаку. Несколько конников пытались кто уйти, кто атаковать лучников. Атаковавших расстреляли вместе с лошадьми, несколько остальных метнулись в лес, один уже пешим. Везде носились раненые кони.

На бежавших внимания можно было пока не обращать. Оставшиеся без коней эльфы взялись за луки, некоторые пытались уйти в лес пешими, маскируясь кустарником. Им стреляли в спины. Выскочив на дорогу, всадил рогатину в живот промахнувшегося лучника. Рядом выбежавшие из леса стрелки били стрелами всех подряд, бывшие арбалетчики кололи и рубили пытавшихся сопротивляться. Эльфы сломались, в большинстве бросившись бежать, что удалось немногим. Видел нырнувшими в лес всего троих, хоть было и недалеко, один из них убежал с двумя стрелами в спине.

Сигурд, матерясь, орал Рольфу и Снорри, чтобы выставили своих в охранение. Остальные приступили к досмотру забитой колонны.

Пленных взяли, целых пять. Слишком тяжело раненых Сигурд браковал, как впрочем, и пожилых эльфов, как-то с первого взгляда определяя возраст, их тут же добивали.

Все прошло почти идеально. Эльфы умудрились одного ранить, второй был убит стрелой в глаз, еще одного тяжело ранили в рукопашной, на какого-то мастера меча нарвался, того изрешетили стрелами сразу, как орк упал. Еще одному практически отрубил ногу притворившийся убитым молодой эльф по его собственной глупости.

Наскоро переловив часть уцелевших коней, загрузили их трофеями, снятыми с убитых, частично на тут же сделанные для коней волокуши, одновременно с сеансом первой медицинской помощи раненым. Половина отправилась к кораблям с трофеями, пленными и ранеными, оставшиеся заняли позиции по охране и обороне кровно добытого имущества. Бежавшие эльфы вернуться не рискнули, остатки добычи доставили без осложнений. Ушло пятеро. Шестой, со стрелами в спине, упал и умер уже в лесу.

Нам колоссально повезло, что эльфы были без доспехов и охранения. Везение в очередной раз подтвердило, что расслабляться можно дома с женой. В походе кончится тем же самым, но безо всякого обоюдного желания и, скорее всего, в грубой и жестокой форме.

Оставаться в бухте смысла не было. Из семидесяти одного участника похода были убиты одиннадцать, двое на некоторое время были абсолютно небоеспособны — парень с разрубленной ногой, которую Сигурду удалось сохранить и тяжело раненый в голову при штурме башен. Про обеих Сигурд сказал что оправятся в пределах годика. Добыча уступала самым оптимистичным прогнозам, но была все же чертовски неплоха.

Хороший двенадцатирумный драккар, имущество базы и ее гарнизона, доспехи и оружие на более чем полтораста воинов, включая отбитые трофеи, тянули на очень неплохие деньги. Особенно учитывая качество трофеев, набивняк присутствовал только в качестве поддоспешника, одни кольчуги и чешуя. Так же досталось некоторое количество золота и серебра, трофеев эльфов и их собственных.

Такое число хороших трофейных доспехов само по себе выводило поход в разряд выдающихся. В обычных условиях пара десятков комплектов на корабль считалось превосходным результатом. Особенно в сочетании с небольшими потерями. Вырезанная база и истребленный отряд эльфийских походников еще более гарантировали возможность прославиться.

На этом фоне жадничать в отношении трофейных коней — значило дергать судьбу за попу. Как, впрочем, и пока еще не трофейных кораблей. В деле разбоя и грабежа самое главное — вовремя остановиться. Иначе даже уже имеющиеся трофеи рискуешь не освоить. Что Сигурд, дед, Снорри и оба кормчих и заявили некоторым обуянным жадностью участникам похода.

Коней всем было жалко, хотелось отпустить, спалив конюшни и прочие хозяйственные постройки в бухте, однако пришлось перебить, чтобы не воспользовались уцелевшие эльфы.

Ночь перед отплытием ознаменовалась усиленными караулами. Сигурд старался подстраховаться от любых случайностей, включая сожженные выжившими эльфами корабли.

Следующим утром обе шнекки и драккар вышли домой. Пленных разместили на нашей, поближе к Сигурду. Тот, вероятно, помня косяк с допросами плененных в борге, сразу начал буквально потрошить несчастных, по очереди.

По очереди для соблюдения мер техники безопасности, дабы пленные не потеряли товарного вида и ликвидности вследствие сумасшествия. А мы избежали финансовых потерь.

Зрелище допросов произвело впечатление даже на нас, наблюдателей. Что уж говорить о самих объектах потрошения мозгов. Четверо сломались, пускали слюни и чуть ли не писались при одном взгляде на них, нашего колдуна. Пятый оказался парнем волевым, резал всех нас ненавидящим взглядом и даже каждый раз пытался оказывать сопротивление копанию в его мозгах. По словам Сигурда, этот имел кое-какие магические способности и даже был кое-чему обучен. Попытки ментального сопротивления эльфа нашего старика определенно забавляли, заставляя уделять парню больше внимания, чем остальным. Тот не сдавался, держал марку. Пока держал, исход противостояния был ясен.

После одного из таких сеансов я не выдержал:

— Палку не перегибаешь, свихнется же?

— Пока нет, но даже если спятит, может, и к лучшему. На кой нам будущего Приносящего Смерть отпускать?

— То есть? — Тема заинтересовала.

— Папаша у него, сотник Приносящих Смерть дружины князя. Главный убийца Дома, то есть.

— А он?

— Молод пока, решился в рейде себя показать. Папа у него суровый тип, без боевого опыта никого не берет. Даже родню, включая собственных сыновей.

— Ну, хоть кто-то здравомыслящий среди малолеток оказался. Не все у них там тупые и озабоченные. — Пришедший тем временем в себя парень, повернул голову и бросил на меня удивленный взгляд.

— Да, здравомыслия у него хватает, судя по тому, что видел. Хороший воин. — Жертва вперила взгляд уже в колдуна. Сидящие рядом остальные пленные тоже.

— Так что, Приносящих в отряд по родственному выделили?

— Отчасти, — взял пленного за шиворот и оттащил к остальным, споткнувшись об не убранные ноги одного из них, бросил бедолагу и наделил тугодума царственным пинком, от которого тот отрубился. — Папу просил с князем поговорить о набеге и прочем.

— Вообще что вызнал?

— Многое, — пожал плечами Сигурд, — все пятеро из богатых родов, так что выкуп получить надеяться можно. — Пленные зашевелились. Слышавшие разговор соратники тоже, с досадой на мордах. Им получение толики с выкупа не светило. Если конечно, братве не отдадут пленных руководители похода. Все, на что они могли рассчитывать — это доля от цены обычных пятерых молодых и здоровых рабов.

— Вообще самая ценная птичка — это он, хотя и не по деньгам. — Кивнул на многострадального парня. — Уж больно папаша высоко стоит, да и как Приносящий Смерть он почти готов. Остальные бестолочь, почитай, все полезное, что с них можно получить, в сундуках родителей лежит. — Пленные опять зашевелились. Будто не знали, радоваться или оскорбляться презрительному отношению колдуна. Сомнительно, однако, что примеру Юлия Цезаря при назначении суммы выкупа последует хоть один. Как впрочем, и разберется с вымогателями…

Тот, будучи захвачен пиратами, возмутился назначенной суммой выкупа, заявив, что стоит гораздо дороже. Увеличил вознаграждение труженикам морских путей сообщения вдвое, выкупился, а потом, не медля, вернулся с боевыми кораблями, набитыми легионерами. Всех уцелевших после штурма пиратской базы распяли. Даже подзаработал, не только вернув свои деньги, но и ограбив самих похитителей.

Тут не сдержал давно заготовленный вопрос:

— А как ты вообще в чужой разум входишь? И прочее, ты понял.

— Любопытно стало?

— Уже давно, с борга еще.

— А я все думал, когда тебя любопытство, наконец, одолеет.

— Ждал?

— Конечно, ждал.

— Способности для этого нужны? — Задал я естественный вопрос. — Есть они у меня? — Возможности колдуна, произвели на меня весьма значительное впечатление. Настолько, что появились мысли о расширении своих.

— Есть. Учиться хочешь? — улыбнулся колдун.

Я задумался. Плюсы были и немалые.

— Вообще да, но чего мне это будет стоить? — Бесплатный сыр бывает только в мышеловках, бесплатных знаний не бывает в принципе.

— Тебе ничего. — Я так и знал, что он это скажет.

— Это не ответ, такие знания на дороге не валяются, чтобы кого попало бесплатно учить. — Проявил врожденный цинизм и недоверие к человечеству, даже если в роли людей выступают орки. Соратники и даже пленные, подслушивающие наш разговор, включая деда, удивленно уставились на меня.

— Ты — это не кто попало, а ученик мне все равно нужен. Вон, у эльфов Магическая Академия каждый год магов выпускает. У нас Академии нет, но учеников учить нам тоже надо. А я в ученики кого попало не возьму, знаю слишком много. Не каждому эти знания доверить можно. Почему тебе готов, — ты знаешь, еще в борге тебе сказал.

Я был растроган. Чтобы исполнение своего долга произвело такое впечатление на залитого кровью по уши старого убийцу — до сих пор не верилось.

— Много времени это займет? И какие ограничения на меня наложит, как во время обучения, так и после него?

— Время от тебя зависит. В обычных условиях от трех до пяти лет. Можно еще быстрее, но на это уже очень немногие способны. Об этом позже поговорим, когда вернемся. Ограничения обычные, как у всех учеников. После обучения никаких, разве в походы как колдун ходить будешь, а не обычный воин. Дела школы, со мной, да и с другими моими учениками — это само собой разумеющееся, сам понимаешь.

— И многочисленны ли у тебя ученики, в смысле школа? — Дело становилось все интереснее.

— Достаточно. — Осклабился старик. — Больше, чем многие думают.

— Только дед меня женить собрался по возвращению, не помешает? — Вспомнив, скосил взгляд на деда и ухмыльнулся я.

Старые козлы переглянулись и скорчили одинаковые мины, вернув мне ухмылку. Меня передернуло. Ожидания оправдались.

— Даже поможет. — Влез в разговор дед.

— Действительно, — согласно кивнул Сигурд, — хорошая жена — неоценимая помощница в обучении.

Пушистый северный белый пушной зверек. Да они уже все обкашляли!

 

Глава 10

Делили добычу мы на берегу, рядом с пристанью Кортборга. Рядовой воин получал с похода одну долю, две шли десятникам или же соответствующим им по положению/статусу опытным воякам, три доли кормчим и командирам корабельных херадов, доля за рум отходила владельцам кораблей, пять долей хевдингу похода. Кроме того, за храбрость или по другим причинам коллектив мог дать согласие спонсировать некоторых участников дележки дополнительной долей по представлению хевдинга. На сию честь претендовал пока я один, инвалидов с их временной нетрудоспособностью забаллотировали. Как хевдинг прошел Сигурд, дополнительно на три доли колдуна он претендовать не стал. Все согласно договора о разделе добычи перед походом.

Вообще условия могли меняться. Ярлы обычно за рум брали две доли. Но они кормили свою дружину, так что лидманам возникать было не с руки. Так же, в отличие от свободных херадов и дружины в отношении бессемейных, в дележ включили погибших, родня все-таки.

Подсчитать количество долей было не трудно, чем я перед обществом и занялся. Семьдесят одна доля участников похода всего, плюс пять долей пятерых выживших десятников, ака крутых перцев, плюс четыре доли Снорри и деда как хевдингов корабельных херадов, четыре дополнительные доли Сигурда, двенадцать долей моих и Снорри как владельцев кораблей.

Сигурд деликатно кашлянув, велел прибавить еще одну долю мне, за башню. Народ сохранил молчание, хотя кое-кто и поморщился. Вероятно, решив, что мне и так много, но высказать сомнения вслух никто не рискнул. Не критичным, вероятно, сочли. Наследники погибшего при штурме второй башни Бешеного Свена в любом случае со второй долей обломались, так что наживать врагов в лице колдуна, деда и, если не ошибаюсь на счет моей репутации, меня самого, из-за пары лишних копеек не имело смысла.

А вот со справедливой дележкой награбленного действительно были проблемы. Те же доспехи сами по себе имели разную цену, даже не принимая во внимание повреждения. Каждый предмет из захваченного имущества требовалось оценить, приняв во внимание цены на рынке и разделить их на девяносто семь долей так, чтобы не было претензий от коллектива. Кровь при дележке добытого была событием пусть не частым, но все же случалась. В любом случае попытки обуть соратников вели к утрате авторитета руководителей похода/дележа. Хотя в рамках разумного умный и грамотный хевдинг в контакте с купцом могли на дележе дополнительно очень неплохо заработать — общественность относилось к этому с пониманием.

На одной перепродаже драккара, самой ценной части захваченного имущества, можно было сделать неплохие деньги. Но это уже требовало вложения капитала для выкупа долей соратников и путешествия в Брандборг или на острова, там корабли стоили заметно дороже.

К счастью, конкурентов Снорри и деда, достаточно обеспеченных для выкупа боевого корабля, в Кортборге не случилось, так что общественность согласилось с назначенной ими ценой, и согласилась получить меньшие деньги сразу, чем ждать его продажи. Отдавать им за счет цены корабля доспехи и прочее следовало с большим разбором. В первую очередь доспехи, те в Брандборге так же стоили довольно дорого, особенно эльфийские. Более того, дед со Снорри все свободные средства собрались вложить в их скупку, что позволяло заработать еще больше. Я даже сам пожалел, что мои собственные деньги в большинстве остались в Тайнборге.

Первым делили вооружение. Под крики, вопли и споры все предметы вооружения разделили на девяносто семь куч, основой каждой послужил полный целый или незначительно пострадавший комплект вооружения, оставшиеся раскидали согласно стоимости предметов приблизительно поровну.

Умничать не стали, каждую кучу пронумеровали, номерки, вырезанные на деревяшках, уложили в мешок. После чего все по очереди начали тянуть жребий, начиная с рядовых воинов, дабы не отнимать у них время.

В мои долю вошел доспех и вооружение Приносящего Смерть, кстати, именно того, что я подстрелил на дороге, с пробоиной в панцире под правым соском, а так же восемь полных комплектов доспехов и оружия остальных эльфов, короткоухих и орков из отбитых трофеев, плюс отдельно кольчуга-хауберк гномьей работы и кольчужные чулки, судя по всему, людской. В один из наборов входила отцовская байдана, кольчуга из этого же лота, если я не ошибся, раньше принадлежала брату Эрики Кори.

С оружием тоже было неплохо, четыре копья, пять луков и арбалетов, девять мечей, десяток ножей и кинжалов, топор, булава и пять щитов.

Захваченные деньги поделили между рядовыми участниками. Причитающиеся колдуну, Снорри, деду, двоюродным братьям и мне двадцать семь долей ушли по взаимозачетам за корабль и пленных. То же самое повторили в отношении прочих трофеев, хотя тут и мы выбрали, что приглянулось, на память. Я удовлетворился тремя плащами, рубахами, штанами и мягкими сапогами эльфийского, или, если верить Сигурду, людей Дома, производства. Уж больно удобны были. К моему удивлению, так же поступил Сигурд.

— Неужели носишь?

— Конечно. Умеют шить, а главное — ткань хороша. Насекомые не водятся, на солнце прохладно, в холодную погоду греет. Только ты в Брандборге или еще где, где тебя не знают, старайся в них не ходить. Молодежь не оценит. Примут за полукровку из людских королевств и то ли избить попытаются, то ли на поединок вызвать. Убивать придется, а на кой тебе трупы? Этого жениха одного вполне достаточно.

— Какого жениха? — затупил я.

— Которого ты в Тайнборге заколол, — ядовито ухмыльнулся старик, — что думаешь, этот Эрик с Рольфом у Снорри в охране делали? Любовь заманила.

— Кого?

— Эрика. За дочкой Снорри охотился, Рольф на пару с ним к Снорри пришел. Одному, сам понимаешь, в хераде другого клана служить не с руки.

— Так я что, Снорри дочь пристроить помешал?

— Да что ты! Говорили мы с ним на эту тему, к тебе он ничего не имеет. Дочка страданий парня не оценила, а самому тоже как зять не приглянулся. То, что полукровка от какой-то пленницы, говорит, не страшно, был просто чересчур смазлив, глуп и нагловат. Хоть папаша и сотник конунга.

Неожиданно подмигнул и улыбнулся:

— Ха, а за Рольфа, говорит, хоть завтра отдам. Парень надежный, хотя и небогат, такому и спину, и любимую дочь доверить можно.

За спиной что-то брякнуло, я оглянулся. Упомянутый Рольф замер за спиной, как ни удивительно, с отвисшей челюстью и довольно забавным выражением на физиономии.

С ума сойти, что за народ. Кровь как водицу льют, людей даже жрут под настроение, а тут такая сентиментальность.

— Не подслушивай, так оглохнуть можно, — пригрозил пальцем Сигурд и понизил голос, — а Снорри о дочери намекни, если нравиться. Не ему же разговор затевать.

Рольф отошел, забыв, что от колдуна хотел. Сигурд глянул в его сторону и абсолютно серьезным голосом обратился уже ко мне:

— Остается надеяться, что теперь папаша не узнает, как на самом деле сына убили. Иначе возможно, что беречься тебе в Брандборге придется. Судом тебя не достать, а отомстить желание все равно может появиться.

* * *

В воротах Кортборга на меня бросилась некая девица, нисколько не постеснявшись народа, повиснув на шее и запечатлев шикарный поцелуй, причем не один. Эрику, как оказалось, забрал в род ее дед, поселив в доме родню. С дядькой жить она отказалась, памятуя, что я в Тайнборге оставаться не собирался, а проживание двух хозяев в одном доме ни к чему хорошему не приведет. Дед обязался выплатить стоимость имущества в приданое из выдела переселившегося дяди и тряхануть в отношении разницы его самого. Тот согласился, для него в любом случае это было выгодно.

За нашим ай лав ю как раз наблюдал ее дедуля Оттар, пятеро оставшихся в борге сыновей со своими женами и детьми, и двое дедулиных младших дочерей, тринадцати и восьми лет. Тети, ха. Потом возник кормчий Ульрик и начал делиться новостями, в том числе, вероятно, и в отношении меня, как иначе расценить повернутые на меня головы и взгляды, сопровождаемые одобрительными кивками в процессе разговора. Еще чуть позже появились дед и колдун, степенно принявшие участие в обсуждении. После чего на лицах дам появились улыбки. Братцы отправились сопровождать трофеи до усадьбы, синхронно бросив на меня завистливо-затравленные взгляды, на то, что их тоже встречали девушки, дед внимания не обратил. Пленных увел Снорри, у него на подворье как раз была подходящая яма.

Представление будущей родне прошло замечательно, патриарх рода А'Тулл даже прижал меня к сердцу, как родного, ну, почти, ладно хоть без засосов а-ля Леонид Ильич. Сыновья тоже сочли долгом пообнимать да похлопать по плечу. Тетушки Эрики захихикали, старшая, Ингрид, что-то, смеясь, зашептала на ухо Эрике, одновременно стреляя в меня глазками.

Вечер был посвящен реализации не сулящей больших доходов части вооружения, бартеру и прочим делам бизнеса, в результате чего внезапно выяснилось, что с соратниками мы уже полностью расплатились, а кое-кто нам даже должен. Закончилось все грандиозной пьянкой.

Близкая наша родня, колдун с оставшимся в Кортборге учеником, Снорри и нужные в политическом отношении деду лица бухали на нашем родовом подворье, кроме того, дедуля пригласил поучаствовать в мероприятии клан А'Туллов, ухмыльнувшись в мою сторону.

Те пришли чисто мужской компанией, нализались в сопли, включая стариков, но пока старики были еще при памяти, дед успешно осуществил свои угрозы. Изрядно ужаленный старый Оттар возжелал меня увидеть, пролил скупую мужскую слезу, обнял, слюняво облобызал, дыша трофейным винищем, назвал сыном, сказал, что такую внучку от сердца отрывает, только мне отдаст, другому бы ни за что так рано не подарил. В общем, я чрезвычайно везучий человек, пардон, орк, захомутав такую девушку. Потом мы с новой почти родней выпили за сговор молодых по кубку довольно крепкого винца, что пришлось повторить с каждым А'Туллом, можно сказать, на брудершафт. После чего даже я, лишь немного выпивший к тому времени, изрядно прибалдел. Старый Оттар вообще впал в нирвану, попросил меня рассказать о бойне в борге и взятии башни, после рассказа прослезился, я получил совершенно брежневский поцелуй и заявление, что такому мужчине одной жены мало, нужно самое меньшее три. В качестве второй, коли пожелаю, где-то через год могу забрать его дочку Ингрид, как подрастет, пока это место не заняла какая-то глупая и бесхозяйственная стерва, которая вряд ли сумеет поддерживать мир и порядок в семье с его такой золотой внучкой. Не менее пьяный дед взгрустнул и заявил, что от бабских разборок мужики седеют больше, чем от битв. Все с ним согласились и предложили за отсутствие женских разборок выпить. Я ухватился за кубок как утопающий за спасательный круг. Остаток вечера запомнил смутно.

Через три дня мы с Сигурдом отправились в Тайнборг, за барахлом и забрать к деду Хильду. Я за трофеями и прочим своим личным имуществом, старик тоже что-то собрался продавать из накопанного и изготовленных им амулетов.

На корабле я получил первый урок колдовского мастерства.

* * *

Урок отличался решительно от всего, что я себе представлял.

Рабы собрались на носу стоявшей на якоре шнекки, мы со стариком сидели под тентом на корме, вдоль реки дул легкий ветерок, когда он вытащил из мешка палантир.

— Как полагаешь, приступим? Не раздумал? Еще можешь отказаться, потом поздно будет!

— Нет. Но с чего начнем, не представляю. От этого не по себе.

Старик уселся поудобнее и установил шар.

— С палантира и начнем. Можно тебя как меня когда-то, по старинке учить, с книгами и долгими тренировками, пока разум достаточно не натренируешь, чтобы знания напрямую от учителя получать. Можно и по-другому, насколько я в твоей памяти узрел, разум твой уже достаточно подготовлен обрабатывать информацию. Выбирай, как учить тебя.

У меня отвисла челюсть. Даже не от предложенной методики обучения, а от самого наличия в орочьем языке выражения «обработка информации». Однако попросил дать разъяснения.

— Все очень просто, — ответил колдун, — я свои знания и, частично, умения вкладываю в твою голову. Сразу у нас на это никто не идет, поскольку для разума ученика сия задача может оказаться непосильной. Результат тот же, что ты видел. Когда же он чтением и упражнениями свой разум достаточно к прямому контакту подготовит, тогда и начинается настоящее обучение. Это у нас, орков. Еще Имперские маги так личных учеников обучали. У эльфов в основном не так, разве что родные дети, мало ли кто за вечность врагом стать может, да и одаренным надо быть, а дар не всегда дети полностью наследуют. У них почти все маги в Академии обучаются. Если учитель не слишком талантлив, ученик, с чьим разумом он работает, может сам либо лишнее из памяти ухватить, либо ключи к защите позже подобрать, когда достаточно много усвоит. Как и наоборот. Не считая того, что за попытку вторгнуться в разум у эльфов просто убивают. Не важно, кого.

— Понимаю их. — Сигурд поморщился. — Как ты палантиром пользоваться, не догадываются?

— У нас догадываются, да и у них тоже. Им просто это не надо. Нормальный эльф никому не позволит в своем разуме шарить. Даже преподавателю академии. Если он не очень близкий родственник, и то не всегда.

— Так шарить в разуме и вкладывать информацию — разные вещи?

— Не совсем, без полного контакта как ты определишь, не слишком ли много или слишком сложное что вложил? Спятит ученик, и все. Другой вопрос, что учитель память ученика и его секреты может и не просматривать. Только безопасным усвоением материала заниматься. А коли учитель хитер и подл, может и закладку в разум вложить. А потом врагу продать или сам ею воспользоваться. Потому-то эльфы и не хотят вечностью своей рисковать. Применяют только в отношении самых несложных. У нас проще, еще в Империи над этим подумали. Ты разум и память об уроке сохраняешь и даже можешь свои воспоминания от учителя закрывать.

Это самое первое заклятье, что в разум вкладывается при таком обучении. После него учитель может с твоим разумом все что угодно делать, но только с твоего согласия и с гораздо большей для тебя безопасностью. А если чей разум его все-таки сломает, ты просто умрешь, а сломавший, скорее всего, с ума сойдет. Эльфы его секрет так и не узнали, да и у нас немногие знают. Решай, как будешь учиться. Но учти, без контактов разумов все равно не обойтись. Многое словами не объяснить, а книге не доверить.

Я задумался. Если старый говорил правду, сроки обучения могли существенно сократиться. Но давать копаться в своем разуме желания не было совершенно, я действительно понимал эльфов. С другой стороны, если про первое заклятье он говорил правду, то минусы исчезали. Следовало либо рискнуть, либо нет. Рассудил, что коли старый козел захочет, то заложить какую гадость мне в голову он все равно сумеет, если уже не заложил, а значит, ломаться нет смысла.

Через несколько минут я смотрел в пламя внутри палантира, впадая в полусон-полуявь, еще через некоторое время осталось только пламя. Потом почувствовал кого-то еще, осталось стойкое ощущение излучаемой этим кем-то иронии. Потом в мозг, такое ощущение, начали вкручивать здоровенное сверло, распадающееся в мозгу на некие образы или еще что-то.

Проснулся или скорее очнулся уже утром. Вставая на ноги, едва не свалился из-за проблем с координацией, хотя голова оставалась вполне ясной. Не дал упасть лично Сигурд, он же успокоил вестибулярный аппарат, положив руку на голову и наведя какую-то волшбу.

— Замечательно. Все хорошо. Теперь тебе дня три отдохнуть надо, потом продолжим.

* * *

Наше прибытие в Тайнборг ознаменовалось не менее выдающейся пьянкой. Единственный выживший малолетний сын боргмана Вольф, оставшийся с родней в борге, заплакал от радости, узнав, что мы вырезали и второй эльфийский отряд. Пришлось поделиться впечатлениями о путешествии. После получения информации об уничтоженной эльфийской базе с отрядом короткоухих, кроме отряда самих эльфов, в борге начались народные гуляния. Народ натащил на площадь столов, выпивки и закуски, и дружно принялся отмечать победу, к слову, в пьянке был замечен и мой бывший раб Ансгар, что так и жил в своей старой комнате, повесив на стену чешуйчатый доспех убитого им эльфа. Работал он у дядьки на кузнице, обучая нескольких рабов.

Гуляния с обильными возлияниями закончились для меня пробуждением без штанов, как впрочем, вообще без единой нитки на теле, в чьей-то бане, с голой задницей, прижатой к стене. Прижимало меня довольно симпатичное женское тело, разве что, по моему вкусу, несколько великоватых размеров, лет двадцати пяти-тридцати на вид, ниток на этом теле было нисколько не больше, чем на моем. Лицо показалось знакомым, хотя имени не помнил. Смутные воспоминания развеяли завесу тьмы, как над тем, чем мы с ней занимались в нашей кузне (или не с ней?) и ее бане, так и над тем, что дама была замужем. Причем муж был в данное время в борге, во всяком случае, присутствовал на вчерашнем боргпати. В меня мгновенно вселился дух Кутузова и я поспешил избежать встречи с ее Наполеоном, хотя и поддержал марку, поцеловавшись и простившись с так же проснувшейся ночной нимфой, после чего окончательно оделся и, старательно избегая чьего-либо внимания, сиганул через изгородь. Встречи с мужем, однако, избежать не удалось. Тот обнаружился на площади, в абсолютно невменяемом состоянии, да и не он один. Ладно, хоть дам среди этих алкашей не было.

Однако утром совсем не удивился тому, что нимфа поздоровалась со мной как с едва знакомым родичем и пошла по своим делам. Женщины…

У Сигурда в его пещере обнаружились аж семеро рабов — четыре женщины и три мужика, и куча требующего продажи имущества, включая два полных доспеха имперских легионеров, в том числе пластинчатый командира-кавалериста, хотя и без оружия. На мой молчаливый вопрос он ответил:

— Сборные, хотя на этот, — указал на командирский, — в общем, только поножи нужно было добыть и кожу, пластины заново понабивать. — Части доспехов у меня еще есть, только на полный доспех набрать не получается. Полностью целый при раскопках большая редкость.

— А кто пластины перебивал?

— Я сам, да и раб у меня кузнец, там вторая пещера, — указал где, — в ней кузница.

— Так ты, учитель, — старик улыбнулся, я мысленно тоже, — сюда переселился, потому что места здесь в плане раскопок богатые?

— Конечно, — кивнул Сигурд, пакуя доспехи в мешок, я принялся за вторые.

— Да, на доспехах неплохо можно приподняться, особенно если знать, где искать. — Припомнил земных лозоходцев и слухи о частом наличии в бандах людских ватажников колдунов.

— Разумеется, — согласился колдун. — Только это все мелочь по сравнению с тем, что артефакты сулят, особенно боевые.

— Расскажи, — заинтересовался я.

— Подожди, за обедом расскажу. Прежде дела.

За обедом колдун, наконец, соизволил развеять тьму моего невежества.

— Что такое колдовство или там магия, как бы оно не называлось? Это способность черпать энергию из окружающего мира и ею пользоваться. В разных формах. А так же ею творить. Как бы правильнее объяснить…Энергия бывает стихийной и живой.

— Живая энергия — это энергия испускаемая всем что есть живого в этом мире. Стихийная — четырех стихий, это огня, воды, воздуха и земли. Собственно говоря, это не совсем правильно так ее называть. Правильнее энергия неодушевленного Мира, а возможно и Мира полностью, просто преобразованная живыми существами и прочим. Есть у меня основания так предполагать. Стихийной ее называют потому, что если упростить черпают из огня-света, земли, воды и воздуха. У людей многие всерьез считают, что это четыре разных вида энергии, каждой из стихий по отдельности. Но это от утери знаний. Просто способы извлечения энергии из каждого, из состояний вещества для простоты именуемых стихиями, — я выпал в осадок, — различны. А что еще более важно требует разного рода способностей. Водяной маг плохо умеет извлекать энергию в безводных горах. Отчего не слишком там опасен. Как и маг Земли на воде, если конечно не на мелководье. А вот Водяной на воде, действительно страшен. Проще говоря, стихия, которой посвящены способности стихийного мага, служит проводником энергии Мира, если угодно собирает ее и помогает ей воспользоваться. Именно поэтому Водных Магов в пустыню или горы не загонишь, без наличия поблизости большого количества воды они к Силе просто не могут присосаться. А тех крох, что могут извлечь на крохи и хватает. Я слегка преувеличил, конечно, многое зависит от силы и способностей конкретного мага, но, в общем, ход дел действительно такой. Земляной соответственно редкий гость на кораблях, кому охота становиться настолько уязвимым? Даже если энергии в накопителях и в достатке? Кстати были случаи, когда действительно сильных магов Земли так убивали. Обычно те, кто на их место метил. Или кто отомстить хотел.

Смочил пивом горло и продолжил:

— Самые слабые стихийные маги как считается, это именно маги стихии Воды. Не потому что они меньше энергии извлекать могут, или их меньше с такими способностями рождается, а потому что чем дальше они от воды, — тем на меньшее они способны. Земляные куда сильнее, на суше их от своей стихии отрезать сам понимаешь, затруднительно. Как и Воздушных. Они то, в основном между собой и соперничают. Водные на равных с ними биться могут разве что недалеко от моря или большой реки, — усмехнулся, — включая подземные. Хотя повторю, очень многое от таланта и знаний зависит. Очень, очень многое. Запомни.

Прокашлялся, осушил стакан, погрыз вяленой рыбки и продолжил:

— Вот и получается, что самые сильные маги, это Воздушные. Где бы он ни был, везде у него доступ к своей стихии открыт. Пусть он по знаниям и способностям того же Водяного в горах или Земли в море он наголову ниже, а толку, если силой задавит? — Наполнил стакан пивом, не торопясь, отхлебнул, зажевал рыбкой и продолжил, — с другой стороны они, в общем, самые неискусные. Даже качать энергию из других стихий не умеют, не говоря о том, что ею пользоваться. Им это просто не надо. Изредка, правда, попадаются Воздушники-артефакторы, про которых такое никак не скажешь, но они уж больно редко попадаются. А на поле боя ни одного не встречал, они и без войны хорошо зарабатывают.

— Как это?

— Очень просто, артефакты изготавливая. Защитные, боевые. Всякие, в общем. Обычно придворными магами именно представители Школ Артефакторов становятся.

— Что, разделение настолько далеко зашло, что есть Школы Артефакторов, Боевых и прочих в отдельности? Настолько в них разные знания даются?

— Все проще. Каждая Школа имеет мага основателя, который естественно на каком-то конкретном поприще прославился. Так же естественно, что его ученики знаний и умений на этом поприще получили больше. А так как Школа Боевых Магов числом учеников, как правило, всегда меньше. Вдобавок ее адепты имеют нехорошую привычку частенько погибать на поле боя, да и не всегда они нужны, в мирное время, например, вот и получилось, что придворные маги, что на пределе сил тучи от дворца гоняют, все хлебные места и позанимали. Да Школ куда больше поосновывали. А Школами Артефакторов их сами людские маги прозвали, потому что в основном с их продажи адепты придворных Школ и живут. Ни одной не припомню, что у какого государя под боком и покровительством не находилась. Я бы не советовал, однако таких магов недооценивать. Силенок у артефактора может и не хватать, а вот знаний и умений нередко в избытке. Насколько это можно сказать про людских магов. Особо талантливые, даже эльфов удивить способны. Но сам понимаешь, такие таланты даже среди магов редкость, поэтому большинство выживает как может. В том числе, идя в войско. Так же должен понимать, что талант способный привязать к одному амулету возможность им работать со стихиями Воздуха и той же Воды войной жить не будет.

— Как я понял, эти Школы Артефакторов в своих государствах торговлю артефактами полностью под себя подгребли?

— Угадал, — удивленно поднял брови Сигурд, — почти. Торговля только в своих лавках, в смысле школы либо с письменного разрешения ее наделенного на то властью адепта. Который должен проверить амулет и подтвердить его свойства. Если при нем нет свидетельства изготовившего его мага, с этого мага личной печатью. Нередко еще и само свидетельство. Естественно не бесплатно. Правда, большинство этих Школ состоят в Гильдии, — слово я перевел именно так, — Артефакторов. Правильно будет сказать так. Гильдия Артефакторов подгребла под себя торговлю артефактами в большинстве известных мне стран. Коли маг в Гильдии состоит, дело другое. Там ничего проверять не надо, разве что печать на свидетельстве. И то, за небольшие деньги.

Ну никуда от глобализации и транснациональных корпораций не деться. Даже в средневековье. Хотя сомневаюсь, что тут процветают Демонстрации Протеста на эту тему. Тутошнему Каспарову заплеванный «тигрятник» некоего отделения милиции показался бы раем, а омоновцы в «залитых кровью правозащитников ботинках» ангелами. На фоне кольев и отрубленных голов.

А сама система продуманная. Данная Гильдия в определенной степени гарантирует цену и качество своих изделий, одновременно делая невыгодным торговлю амулетами не состоящих в ней Школ и в определенной степени борясь со сбивающим цену контрафактом и фальшивками. Наличие в Гильдии большого количества Школ так же подстегивает конкуренцию, смотри улучшение качества продукта. Если конечно не ошибаюсь, без желающих срубить бабки на монополии и тут вряд ли обошлось. Как у нас с отечественным автопромом. Зачем улучшать качество тех же «Лад», УАЗиков, и прочего, не говоря о производстве такого дерьма как «Иж-каблук», если можно продавить через Думу законы о дополнительных пошлинах на импортные автомобили, чуть погодя поднять цены на отечественные и больше не хрена не делать. Разве что искупать в шампанском в Куршавеле еще пару проституток. Деньгами колоссальными стали ворочать, а по жизни остались или комсомольскими вожаками или фарцой из подворотни. Не на что больше фантазии не хватает. Отрадно только то, что такие акулы как Дерипаска, рано или поздно этого сорта предпринимателей сожрут. И купленные именно ими на корню так называемые демократы не спасут. Эволюция.

Но это я отвлекся. Маловато данных для таких глобальных выводов. Осталось уточнить, знания лишними не бывают:

— А как другие Школы?

— У лично мага Школы не состоящей в Гильдии, тебе особо запретить что купить никто не сможет. Владеть можно чем угодно. Почти. А вот перепродать тяжело, рискуешь, с Гильдией Артефакторов поссорится, если указы Государя на сей счет имеется. Иди к Артефактору, плати деньги, тот выпишет пергамент, поставит свою печать, или на пергаменте чужой Школы свою поставит, тогда продавай. Хотя это только городов касается, там, где адепта Гильдии нет, никто на гильдейскую печать не смотрит. Или тащи покупателя к адепту школы изготовителя амулета, проверяй и в его присутствии продавай. Тогда будет считаться внутренним делом той Школы, и гильдии касаться не будет.

Так я и знал, попытка навязать монополию все же присутствует.

— Понятно. Это всех Школ касается? Гильдия только одна?

— Нет. Есть еще Гильдия Боевых Магов, но она не из Школ состоит. Точнее есть Школы что готовят боевых магов, но, строго говоря, они составной частью гильдии не являются. В гильдии состоят маги живущие, либо когда-то жившие войной. По старой памяти. Вне зависимости в какой Школе обучался. Именные Школы обычно самостоятельны, реже некоторые из них поддерживают друг друга, когда Артефакторы на горло наступать начинают, например, образуя этакие маленькие гильдии со своими лавками артефактов. Там где короли позволяют такое. — Опять хлебнул пива. — Адепты Именных Школ в бою могут быть гораздо опаснее. Туда кого попало стараются не брать, смотрят на способности. Но уровень даваемых знаний у каждой школы разный. А значит и цена обучения. Самые мощные Именные Школы на Гильдию вообще плевать хотели, они вообще государям за земли служат по вассальной клятве. Как и рыцари, включая титульных. Или адепт государю присягает за феод. А рыцарю невместно лавками владеть. В общем, толковому королю всегда есть, кого кем прижать. Именную Школу Артефакторами, или свободных магов нанять. Слабые Школы по глухомани мелочами занимаются, они гильдию по слабости не интересуют. Не пустить в гильдию, разве что раздавить, чтобы торговлю не портили. Иногда. Возможно, потому терпят, чтобы таланты в глуши искали и начальное обучение давали. Продолжая у них. Вообще могу в чем-то ошибиться, особо не интересовался этим вопросом. Знаю точно только то, с чем сталкивался. А сталкивался я в основном с боевыми магами из Именных Школ. Но про них нет смысла говорить. Сошлись, кто-то кого-то убил. И все.

— А почему ты про Огненных магов вообще не говоришь? — Задал вертевшийся на языке вопрос.

— А потому что их почти нет. Если упростить, Стихия Огня, в том числе свет это первооснова всего в этом мире. Тех, кого люди называют огненными магами, надо называть магами энергии Мира. Они умеют качать энергию из любой стихии. И не только из стихий, но и Живую. Вот только разглядеть и развить такие способности трудно. Особенно развить, тем более людям с их знаниями. Развивают не естественную для Огненного способности черпать энергию из трех остальных стихий и, кроме того, своей — света, а одну из граней способностей. Вот и получается, что становятся они либо воздушными, либо истинными, реже земляными. Проглядел талант вовремя и все, после неправильно поставленного обучения развить способности уже почти невозможно. Черпают и используют энергию различными способами. А такие таланты, кому способности развивать почти не надо крайне редки. Одним из признаков такого таланта является способность управлять огнем. Поэтому людишки и нарекли Огонь четвертой стихией, а владеющих им магов Огненными. В общем-то, они не совсем и не правы. Даже называть так мага с такими способностями не будет ошибкой. Просто не забывай, что все эти громкие названия касаются способа получения и управления энергией и ничего более.

— Понятно. Может с такими способностями рождается и не меньше чем других, но жизнь не способствует их развитию. Просто не нужны. Так?

— Верно. — Удивился старик, покачав головой. — Скажу более, некоторые считают, что все кто рождается со Способностями, наделены властью над Мировой энергией во всех ее ипостасях, просто дальнейшая жизнь мешает развиваться. Во всяком случае, такой вывод можно извлечь из некоторых старых книг магов Империи.

— И истинной? Только Истинных, мы пока не обсуждали.

— Конечно. Хотя правильнее называть ее энергией Жизни.

— Я могу назвать ее биоэнергией, если надо, энергией Живого, — перевел я термин колдуну. — Дело не в названии.

— Хорошо. — Кивнул колдун, снова хлебнув пивка, — тут тоже нужны способности. Собственно любого мага вроде как можно назвать Истинным, поскольку управляет и использует он чуждую ему энергию, черпаемую из какой либо стихии именно посредством истинной. Своей Жизненной энергии. Но тут и начинается влияние способностей и таланта. Такие же, способности как черпать энергию как из земли, воды, воздуха нужны и Истинному магу. Что черпает и использует Живую. Вот и вся разница. Если угодно Жизнь это пятая стихия. К слову большинство из людских магов так и считает. Истинные маги сродни Водным в ограничении возможностей. Только водным нужна вода, а истинным — жизнь. Хотя на воде они далеко не беспомощны, в море живности хватает. Все отличие, что у стихийных власть в основном над неодушевленной материей, а у истинных над живой. Истинному никогда такой власти над водой как у Водяного не добиться. А Водяному над живой материей, какая бы она ни была, хотя воды в теле разумного или зверя более чем достаточно, как впрочем, и в обычном дереве либо траве. Убить может легко, а вот лечить — нет. Лечить стихийной энергией нельзя, ее надо сначала преобразовать в Живую. Для стихийного получается замкнутый круг. Либо использовать свою жизненную энергию, либо зачерпнуть жизненной в окружающем мире, либо преобразовать. Легче всего лечить, используя свою, тут стихийный истинному ни в чем не уступит. Но ее возможности не бездонны, спасти пару смертельно раненых, чтобы потом пару дней лежать пластом, не померев только оттого что у мага запасы энергии куда больше простого смертного желающих мало. Зачерпнуть много не получится, тут с истинным даже и пытаться состязаться не стоит, это его стихия. Тут все, так же как и у полноценных стихийных, — не твоя стихия, довольствуйся крохами. И третий способ, преобразовать. Тут выход энергии куда больше, даже после нескольких раненых не упадешь, но, к сожалению преобразуя энергию, стихийный очень сильно устает. И если перебрать с преобразованием, то можно вернуться к случаю первому, лежащему после лечения раненых пластом магу. Только в отличие от этого первого случая, можно и умереть. Израсходовать всю свою энергию на другого не получится, а вот истратить на преображение не рассчитав силы — запросто.

— А подпитаться ею никак?

— Никак. Даже жизненная энергия требует времени на усвоение. Это тебе не ведро воды в бочку перелить. У тела есть предел возможностей восстановления затраченной энергии и ее усвоения. Почему ты думаешь тогда в борге раненые умирали? Надеюсь не оттого, что я силы свои пожалел?

— Понятно.

— В общем, преобразование это обычное заклятие, использующее доступную энергию в каких либо целях. Что костер разжечь, что молнию швырнуть, что раненого вылечить.

— Мы, кажется, говорили об истинных, а ты вернулся к стихийным.

— Успеешь. Стихийному можно пользоваться всеми тремя способами, но в деле излечения и преобразования всего, что есть живого, за Истинным ему никогда не угнаться. Даже если знаний у него достаточно. У самого могущественного на такую тварь как мы тогда в Мертвых землях убили, еле-еле возможностей хватит. На «Мертвого воина» тем более, а есть еще более страшные и опасные твари. Которых создавать куда сложнее. Истинный так же не владеет такой властью над мертвой материей, как стихийный над живой. Вон те доспехи, — махнул рукой с очищенной сухой рыбешкой в ней в сторону мешков с доспехами, — думаешь, сколько бы пролежали в земле, если бы с металлом стихийные маги не работали? А все ради того, чтобы металл не ржавел. Истинный затратив те же усилия, хорошо бы от ржавчины лет на десять защитил. Пусть даже на пятьдесят. Мечи твои, точнее сталь на них еще при плавке маги обрабатывали, да и потом руки не раз приложили.

— Понятно.

— Теперь об Истинных. Так как власти над живым у них больше, естественно они этим делом и пользуются. Все эти молнии и огонь, которыми стихийные любят от противников избавляться не для них. Затраты энергии те же, а сила удара меньше. Они тоньше действуют. Чтобы допустим человека убить, много силы же не надо. Достаточно, например сердце у него остановить. Можно вообще жизненную энергию высосать. Да что угодно… Чего только истинные, для убийства себе подобных не придумали. Если упростить, то оружием Истинных в большинстве служат обычные проклятья. Тот же самый сглаз, но в десятки раз более сильный и быстрый.

— Ну расскажи тогда про проклятья.

— А что про них рассказывать? Все сам узнаешь, и даже научишься пользоваться. Живое и разумное существо состоит из трех равнозначимых тел. Души, энергетической оболочки и собственно живого тела. Про животных мнения различны. Все эти оболочки взаимосвязаны. Убьешь тело — энергетическая оболочка разрушается, душа стремится на суд богов, а там куда пошлют, обычно на новое перерождение, наверное. Знаешь мало кто вернулся, рассказать. Мечта любого мага привязать оболочку к душе, а не к материальному телу, как у некоторых демонов из Нижних миров. Тогда умереть становится довольно сложно. Можно как тебе, в чужом теле жизнь продолжить. К слову, знаешь, что тебя вполне можно демоном назвать? — И засмеялся скотина. Потом продолжил:

— Уничтожишь либо повредишь энергетическую оболочку — то, же самое. Тело умрет. Душу по слухам никому уничтожить не удастся. Обо всем этом как нибудь потом, когда достаточно узнаешь. Проклятия — это воздействие либо на энергетическую оболочку, либо прямо на живое тело. В первом случае взаимодействие двух тел твоего Я нарушается, отчего грубое материальное тело просто умирает. Например, останавливается сердце. Во втором никакой разницы с тем, что его молнией поджарят или тупо ножом ткнут. Хотя есть вообще изощренные заклятия, за мгновение заживо сгнить можно. Но в общем, нет большой разницы. Что тебя стрелой проткнут, что топором голову расколят. В любом случае умрешь.

О чем-то задумался и продолжил:

— Еще большим недостатком Истинной магии является возможность ее истощения в окрестностях волшбы. Хотя с точки зрения Боевого Мага это не всегда недостатком назвать можно. Проще говоря, маг или маги для своих заклятий способны высосать всю энергию у всей живности окрест. Насколько у них сил дотянуться хватит. Я видел немаленькие рощи в которых жизни было не больше чем в гранитном валуне и поля битв, на которых годами не гнили незахороненные тела. Понял о чем я?

Я кивнул, одновременно задумавшись о том, где старик видел такие битвы. Мысль о том, что старый козел коптит небо уже лет пятьсот по размышлению отставил, но сама мысль не показалась слишком еретической. В его привычку прихвастнуть для красного словца верилось куда меньше. Маловато данных для полноценной обработки информации, но отметка в памяти осталась.

— Но это бывает только когда действительно сильный или сильные маги там колдовали. — Тем временем добавил старик. В очередной раз хлебнул пива и продолжил:

— У эльфов стихийные маги в общем-то редкость, именно поэтому им надо много лесов и живности. Все как видишь просто.

— А у нас?

— А у нас, разделения на стихийных и истинных как такового нет. Может оттого что такими маги Империи нас создали, когда выводили, может оттого что наши колдуны свои знания и традиции от Имперских школ ведут. Мы, в отличие от людей по незнанию так называемых огненных магов неправильным обучением не губим. А особенно, оттого что наши колдуны в отличие от всего остального мира, работать с другими стихиями в куда больших объемах могут. Даже если способности при начале обучения к сему не располагали. Талант к определенной стихии конечно остается, но нашего Земляного в морском сражении далеко не всякий Водный возьмет. Поэтому даже внутри школ деления нет, просто каждый знает свои возможности. А про врагов вообще молчу, те считают, что все орки каким-то образом только со способностями Огненных рождаются. Вроде как посвящают себя и своих детей Огню, жертвы в костер бросают и прочую дрянь… Кстати, в плен попадать не советую. Все жилы вытянут, секреты школы пытая.

— А почему эльфы так и не научились таких, как у нас, магов обучать? Ведь выходит тут все дело только в правильности обучения?

— Скорее всего, причин две. Первая — им это надо? Истинная магия сама по себе может очень многое, а крохи стихийной эти возможности дополняют. Абсолютному большинству что Стихийных что Истинных Магов и имеющихся способностей — по горло. То, что как стихийные они многого не сумеют, для них не страшно. К одной цели ведет множество дорог, какая разница, по какой идти? Опять же, не забывай, что мы обучаем гораздо быстрее. И вторая. Думаю можно говорить про врожденные способности, связь с Истинной энергией проявляется больше. Может побочный эффект от бессмертия. Она то талант к владению Магией Стихий и давит.

Я подавил вопрос о своих талантах:

— Ты что-то говорил об артефактах?

— Артефакт — это созданный магами предмет, который помогает качать энергию из окружающего мира. Если быть точным, он ее и качает, так же в него, как правило, закладывают исполнение наиболее частых команд на применение. Там огненную бурю создать, например, или шторм на море, если артефакт на самом деле могущественный, хотя таких единицы. Гораздо более часты защитные, в общем, те же амулеты, только гораздо более мощные. Вообще же, что угодно может быть, насколько фантазии мага-создателя хватило когда-то.

— Шторм создать? — усомнился я, — так, сколько же энергии для этого надо?

— Правильный вопрос, — заулыбался колдун, — очень много. Стольким ни один орк, эльф, человек или гном овладеть и управлять сам по себе не в силах. Вот для этого их и придумали. У Императора Седрика был меч «Повелитель Бурь», тот им на врагов шторма и ураганы насылал. Был. — Грустно повторил Сигурд, выдав некоторые обуревавшие его чувства. Наверное, жадность.

— А делся куда? — скептически хмыкнул я, — такие могущественные вещи вряд ли потерять возможно. Найдут. Не друзья так враги. Или им после смерти императора воспользоваться стало невозможно?

— Почему же, — тоже хмыкнул старик, — воспользовались. Именно после этого он пропал, так и не нашли.

— И как же?

— После смерти Императора «Повелителем» воспользовалась императрица Рогнеда, наслав ураган на вражеский флот. Решила уничтожить флота врага штормом, а потом, коли понадобиться, добить уцелевших.

— И что, получилось?

— Дура тупая она, вот что. — Неожиданно психанул Сигурд, — Такой ураган наслала, что победителей не было. Хотя у имперцев кое-кто и выжил, вроде даже пара кораблей уцелела. Погибла сама, погибла треть гвардии, погибли оба флота. Где ты на дне этот меч сейчас найдешь? Одно отрадно, что во вражеском флоте почти половина кораблей была эльфийской. Приморские Дома от этого шторма до сих пор толком не оправились.

— А где ты все это учил? — Заинтересовался я древней историей.

— У ярлов есть библиотеки. Почти все маги книги собирают. Не торопись, придет и твое время. И мои книги тоже почитаешь.

С обратной стороны сопки, на которой жил Сигурд, находился хутор его рабов-крепостных. Те предоставили телегу и лошадь, на которое мы взгромоздили его требующее реализации имущество и доставили в борг.

Там, на той же телеге, перевезли уже мое барахло. Все забирать не стал, взял одну чешую и три кольчужных комплекта вместе с оружием, дабы не перенасыщать рынок. Заодно воспользовался кузницей для их ремонта.

На следующий день мы вышли в Кортборг. Там высадили Хильду, загрузились сулящим прибыль товаром и на следующий день вышли курсом на Хильдегард, резиденцию нашего ярла, зацепив за шнекку драккар. Снорри с Рольфом плыли вместе с нами, свою шнекку купец оставил в Кортборге. Тот корабль, на котором его подловили эльфы, уже давненько находился в Хильдегарде, куда его забрал сын.

Дед тоже взял с собой обоих двоюродных братьев и их отца Харальда. Так же с нами увязались двое А'Туллов и дедов зять Зигфрид со своим товаром и рабами.

* * *

Хильдегард встретил неприятным моросящим дождем, размывавшим контуры городка и стен с башнями настоящего каменного замка, у стен которого городок и вырос. Пришвартовались мы на собственной пристани Снорри, под окруженной бревенчатым частоколом с башнями по углам его загородной виллой. Комплекс орочьего деревянного зодчества был в принципе полным аналогом усадеб в боргах, только больших размеров и с большим количеством строений. Главными из которых, конечно, были амбары с товаром.

Держать основной товар во втором доме, в самом городе не имело смысла, невыгодно, как мимоходом пояснил Снорри.

В дверях резиденции хозяина встретила жена, дама достаточно крупных габаритов, на пол головы выше Снорри, с кулаками не намного меньшими, чем его уцелевший, а так же семейство. Молодой мускулистый парень примерно лет за двадцать, его младший брат на год-два помладше меня и девица лет пятнадцати-шестнадцати, весьма похожая на маму, даже выражением лица, разве что меньшего роста, рядом с ней держалась вообще мелочь, близняшки лет пяти на вид.

Пока мамочка приветствовала и целовалась с мужем, дети молчали, когда же ритуал приветствий закончился, девчонки кинулись обнимать отца, сыновья степенно подождали, когда до них дойдет очередь.

Вечером опять была пьянка, хотя вино на ней было гораздо лучшим. Казавшийся ранее несколько высокомерным сын Снорри Свен оказался неплохим если не парнем, то, во всяком случае, собутыльником. Второго сына на фуршет не пригласили по молодости.

На следующий день Снорри известил местных барыг, что у него есть корабль на продажу и занялся реализацией как товара, так и информации.

Для получения политических дивидендов информацию об уничтоженной эльфийской базе нужно было довести ярлу лично, что требовало аудиенции. Был подключен средний сын Снорри Асмунд, с полгода уже служивший в дружине, чтобы пригласил форинга в гости к отцу. Мы же со всем товаром переехали в городскую резиденцию, где постоянно проживал Свен. Тот, получив от отца прикид Приносящего Смерть в подарок, развел руками и заявил, что покупателей он нам найдет. Первый лидман с жаждой покупки доспеха появился уже к вечеру. Асмунд, так же, как и брат, получил в подарок чешую.

Сигурд тоже на пол дня куда-то исчез, появившись только вечером с изрядно распухшим мешком.

О приглашении в замок оповестили на вторые сутки через Асмунда, тот сообщил, что Харальд А'Кайл нас примет.

* * *

Замок меня впечатлил не своими стенами и несомненной древностью — он был построен еще во времена Империи, а огромным количеством черепов, торчащих на этих стенах. Прямо на зубцах.

У дружинников была мода представлять руководству зримое подтверждение своих подвигов. Если доставка подтверждений не сопровождалась большими хлопотами, то их позже старались отправить сушиться на стену. Веками. Заметив мой интерес, все это пояснил Снорри. Колдун добавил, что с ними еще маги перед этим работают, но в подробности вдаваться не стал.

Свою долю в получение впечатлений внесли и засиженные мухами трупы на кольях перед воротами, в количестве пяти штук. Я даже забыл про тяжесть мешка с доспехами и оружием, презента ярлу.

Подумав, решили, что к ярлу без презента являться не стоит. Поначалу хотели подогнать доспехи Приносящего Смерть, но меня заела жаба, и я предложил собрать более-менее хороший комплект из принадлежавших нашим погибшим родичам предметов и заострить на этом внимание при аудиенции. Типа духи владельцев жаждут мести и т. д. Все неожиданно согласились, тоже, наверное, не в последнюю очередь из экономических соображений, уж больно тот дорого стоил.

Снорри посмотрел на трупы и хмыкнул, он уже был в курсе местных новостей:

— Преступники. Слово ярла нарушили, людских купчишек с его охранной грамотой грабили. А один возьми и отбейся. Херад дружинники вырезали, этих живыми взяли.

По прохождению ворот нас направили к здоровенному двухэтажному бревенчатому зданию, у дверей которого тусовалось еще несколько орков, тоже жаждущих аудиенции. Построек внутри стен хватало.

Сам ярл, принявший нас в зале с отодвинутыми к стенам столами, на меня поначалу особого впечатления не произвел. Обычный здоровенный орк, по роже которого сразу было видно, что этому убить проще, чем в зубах поковырять. Выпадали из образа только умные глаза, которые, остановившись на мне, смерили с головы до пят. Сидел он в кресле на возвышении, у дальней стены.

Ритуал представления был скомкан реакцией ярла на Сигурда:

— Приветствую в моем доме многоуважаемого Говорящего с Неведомым. Вина гостю и его друзьям. — В дверях забегали слуги. Ну, прямо все знают старого козла. — Что привело в мой дом уже сколько лет живущего в глуши затворника, многоуважаемого купца и не менее уважаемого хольда рода А'Корт с сыном?

Поправлять власть имущего я не стал. Не суть важно, сын я или внук. Не свататься пришел.

— Дела привели, дела. — Степенно ответил Сигурд. — Не хотелось мне из глуши вылезать, а пришлось. Эльфы борг вырезали, как не отомстить? Тем более во всем борге только двое мужчин в живых осталось. — Тусовавшаяся у столов по стенам зала общественность зашепталась.

— За помощью пришли, за Тайнборг отомстить? Какой Дом напал, вам известно? А то, я слышал, из нападавших мало кто ушел. Такие вещи прощать нельзя, и пока я кланом правлю, прощаться они не будут, не беспокойтесь. Да, к слову, и с тобой, Сигурд, раз отшельничество свое прекратил, побеседовать мне надо будет, как останешься, поговорим

— Отомстить мы уже сами отомстили. Даже тех эльфов, что от твоих дружинников ушли, мы сами вырезали. — Вступил в разговор дед. — И те пятеро, кому от Тайнборга уйти удалось, тоже нашей мести не избежали.

— Все верно, — добавил колдун, — а к тебе пришли мы потому, что кроме эльфов мы на херад короткоухих наткнулись, что в Мертвых Землях чуть ли не борг успели построить.

— Где они сейчас и сколько их? — заинтересованно шевельнулся в кресле ярл.

— На дне все, — хмыкнул на этот раз Снорри. — Только они там не один год сидеть собирались, конюшни на двести с лишним лошадей дело не одного дня строить. Почему мы и решили, что тебе об этом узнать нелишне. Кроме того, с них отличный драккар взяли. Купить не хочешь?

— И много вас ходило? — заинтересовался походом ярл.

— Семьдесят один воин, на двух шнекках. Убито одинадцать. — Вдоль стен опять зашептались. — Эльфов и короткоухих около восьмидесяти. — Шепотки стали громче.

— Да ну? — Не поверил ярл. — На одном драккаре?

— На одном драккаре были двое эльфов и сорок четыре человека. — Влез в разговор я. — Остальные — это эльфы-походники.

У стены кто-то сказал:

— Ого!

— Удачный поход! — Поднял брови ярл. — Но так что вам от меня надобно?

— Месть нам нужна, — солидно прокашлявшись, выстрелил дед. — Тех, кто наших родичей убивал, в живых уже никого не осталось. А вот те, кто их сюда отправил, еще живы. И коли ты мстить эльфам собираешься, не откажись разрешить родичам погибших в походе участие принять.

На эльфов большим войском с клановым ополчением ходили довольно редко, как мне прошлым вечером пояснили дед и Сигурд. Рядовые родовичи, в общем, как по боевой подготовке заметно уступали дружине, так и в вооружении. А в войне с таким противником, как эльфы, скрытность, быстрота, боевая подготовка и вооружение походников были важнее численности. Большое войско было слишком неуклюжим и маломаневренным, тем более передвигаясь на своих двоих. У эльфов же была сильная конница.

Дед свои мысли не озвучивал, но победоносный поход изрядно поднял его статус в борге. Коли ярл согласиться, а согласиться он практически обязан, дед как отец и дед погибших в Тайнборге, одно из первых лиц на редкость удачного похода автоматом претендует на статус хевдинга отряда, идущего с ярлом. Поселковый херсир остается за бортом, поскольку ледунг ярл не собирает. Удачное командование в походе резко улучшает позиции деда среди первых лиц борга, во всех смыслах. Еще бы, хевдинг, а то и херсир отряда из пары-тройки кораблей, признанный ярлом.

— Это возможно, — кивнул ярл.

— Тогда не откажись принять доспех и оружие на память как о нашем удачном походе, так и о мести. — Вежливо склонил голову дед. — Принадлежали они родичам нашим, что под эльфийскими стрелами головы сложили, из ведомого тобой похода возвращаясь.

Ярл кивнул. Очень кстати появились слуги с кувшином и кубками. Хлебнув вина, я вышел вперед и начал выкладывать пред ярлом подарок, полный комплект доспехов и вооружения, только без щита, копий и лука. Куда, комплектуя, включил отцовскую байдану, носить я ее не собирался, а продавать не хотел, это был самый лучший вариант. Кроме того, избавился от своего топора, случая воспользоваться которым в походе так и не нашлось.

С байданой и вышла заминка, форинг дружины, стоявший за креслом ярла, неожиданно остановил одного из своих гридней, забравших подарок и присмотрелся к ней, потом глянул на меня. После чего что-то зашептал на ухо ярлу. Тот кивнул.

— Не «Аксу» А'Корту раньше принадлежала? — спросил форинг.

— Ему, — ответили одновременно дед и Снорри.

— Он что, тоже погиб? — заинтересовался форинг.

Снорри оглянулся на деда, тот набычился и сказал:

— Да, и не только он.

— А в Тайнборге что он потерял? — продолжал расспросы форинг, видно, знал отца. Непонятно только, почему в присутствии ярла.

— Жил он там. — Ответил дед. Ярл шевельнулся и неожиданно вперился в меня взглядом.

— А с семьей что? — продолжил расспросы форинг, посмотрев на ярла.

— Он сам, двое сыновей на драккаре, жена и дочь в борге. — С напряжением в голосе ответил дед.

— Так драккар что, до борга дойти не успел? — удивился форинг. Ярл продолжал сверлить меня взглядом.

— Да, — включился в разговор Сигурд, — на ночевке эльфы стрелами закидали. После чего и решили на борг напасть.

— А предыдущей ночью мой корабль так же. — Добавил Снорри. — Хотя мне за борт прыгнуть удалось.

— Как отбились тогда? — еще более удивился форинг, у стен зашептались, — они же не посреди бела дня стены начали штурмовать?

— Верно, ночью напали. Часовых Приносящие Смерть вырезали. — Ответил дед. — Взяли стену, потом за дома взялись.

— Сколько их было? — заинтересовался ярл.

— Тридцать пять, — Сигурд.

— А мужчин в борге?

— Вместе с новиками где-то двадцать пять.

— Как отбились-то тогда? — Действительно удивился на этот раз ярл.

— Одного из часовых эльфы не добили, а он от болта в лицо только сознание потерял. Болт по скуле скользнул. — Покосившись на меня, ответил дед. Его движения не остались незамеченными. Меня, а скорее мое лицо, начали рассматривать не только ярл с форингом, но и многие присутствовавшие в зале. Шрам был достаточно заметен, несмотря на лечение колдуна. — Как очнулся, эльфов в башне посек да стрелков на стенах пострелял. Потом эльфов и в борге рубил.

— И скольких убил? — рассматривая меня с непонятным выражением на физиономии, спросил ярл.

— Пятнадцать, — глянул на меня дед, вероятно, ожидая вступления в разговор. Я предпочел играть в гляделки с ярлом. У стен зашумели. — Двух в плен взял.

Шум стал еще более громким.

— А второй, кто остался в живых, сколько? — усмехнулся наш феодал.

— Одного, — ответил на этот раз Сигурд. Я удивился, старик же в бою не участвовал, не замечал за ним попыток примазаться к чужой славе.

— Рабом он тогда был, эльфа ножом заколол и с его мечом и щитом на защиту дома встал. — Так он про Ансгара говорил! — Из остальных мужчин никто не выжил, так, несколько детей и девушек. Рабы не в счет. Да и тех мало, эльфы всех подряд убивали.

— У Акса кто-то из семьи в живых остался? — спросил форинг.

— Двое, сын и дочь, — медленно, с расстановкой, словно опасаясь подвоха, ответил дед.

— Где они сейчас? — посовещавшись с возжаждавшим общения ярлом, спросил форинг.

— Сын — вот он, — махнул рукой в мою сторону дед, — дочь я к себе в Кортборг забрал.

Ярл встал:

— Кровь рода А'Корт забыта не будет. Не согласится ли уважаемый хольд быть моим гостем со своим, если не ошибаюсь, внуком? Отведайте хлеба с моего стола, пока я не освобожусь. Вас проводят. К тебе Сигурд, это тоже относится.

Снорри ухмыляясь, переглянулся с форингом, перевел взгляд с ярла на меня, после чего подмигнул. Сигурд тоже поглядывал в мою сторону, мне показалось, с недоумением и напряженной работой мысли.

Молодой дружинник проводил нас в небольшой зал-столовую, явно для ВИП-персон, одной из которых меня вместе с дедом неожиданно признали, усадил за стол и распорядился слугам на счет обеда.

— Что это значит? — поинтересовался у деда колдун, пока слуги бегали за обедом.

— Если не ошибаюсь, у Края второй дед сейчас объявится. — Криво ухмыльнулся дед.

— Я так и думал, — хмыкнул Сигурд, — надо же, не знал, что Хельга ярла дочка. А почему скрывали, не признал, что ли, когда-то, или еще что-то?

— Признать-то признал, даже воспитал и замуж отдал, — видно было, что моему старику хочется выговориться, — мать у нее… — Махнул рукой, глянув на колдуна.

— От пленниц дети не такая большая редкость, если род матери хорош, ими никто не брезгует. Крестьянка что-ли, какая, с походной голодухи, или рабыня? Или… — Замолчал, видно, решив не мотать нервы деду предположением, что мать породила походная шлюха, тогда действительно есть смысл скрывать ее происхождение. Мне эта мысль тоже пришла в голову. — Бывает…

— Возможно, и хуже, или лучше, как посмотреть, — кивнул дед и подождал, пока нам накроют. Я за это время почти уверился в былые налеты нового дедули на походные бордели. Где только он их взял, вот вопрос. Слуги исчезли, дед продолжил:

— От эльфийки она дочь. — Колдун крякнул и посмотрел на меня. Я был ошарашен, но все же не понимал, почему эльфийка хуже проститутки. Хотя пещерную ненависть соплеменников к эльфам знал и понимал. Дед тем временем продолжил: — Сын из дружины ушел, когда парня из рода А'Кайл убил. Тот над молодой женой и им самим, напившись, издеваться начал.

— Я же говорю, все бывает, — улыбнулся Сигурд, хлопнув меня по плечу. — Ничего в этом страшного нет. Все мы от эльфов род ведем.

Промолчал, потом негромко добавил неожиданно грустным голосом:

— И у меня дитя от эльфийки было когда-то.

Дед раскрыл рот: скажем так, нелюбовь колдуна к эльфам была общеизвестна, а в походе неоднократно находила свое подтверждение. Однако приободрился, установлением прочных деловых связей с Сигурдом он явно дорожил, одобрение принятия в род невестки-полуэльфийки явно им не повредило.

Потом глянул на колдуна и о чем-то задумался. Надо полагать, о его семейной драме. Не связана ли неприязнь Сигурда к длинноухим с матерью его ребенка, или там ее мамой. Ха. Так и вижу Сигурда, охаживаемого скалкой, когда вернулся домой пьяным, под крики одобрения тещи.

* * *

Вошедший в зал ярл сразу направился ко мне. Рассматривал с минуту, потом обратился к деду:

— Он знает?

— Только что узнал, — пожал тот плечами.

— Как, раньше не сказали? — усомнился вновь обретенный дедушка.

— Если о том мать с отцом молчали, значит, были причины. — С вызовом в голосе обратился к новому деду старый. Тот на секунду опустил глаза. Надо же, а я думал, он предпочтет оппоненту выколоть.

— Ну что ж, здравствуй, внук. — На секунду задумавшись, сказал ярл. Я тоже задумался.

— И ты здравствуй, отец моей матери. — Ярл опять на секунду опустил глаза, но промолчал.

— Соболезную твоему горю, внук мой. Не знал я твоих братьев и сестер, но отца помню. Не зря, вижу, ему дочь в жены отдал.

И далее в таком духе. Хотя и недолго, чтобы не терять достоинства. Разговор с соболезнованиями, ни о чем. Неудивительно, люди, тьфу, орки видят друг друга впервые в жизни, не обниматься же с криками «Дедуля!!!», «Внучек!!!».

Разговор затронул недавний поход, ярл искусно включил в него деда с колдуном, найдя интересную для всех, включая дружинников у дверей, тему. Согласно его жесту все уселись за стол, на столе появилось вино и закусь, после чего он начал расспрашивать подробности похода. Я отмалчивался, периодически встречаясь взглядами с вновь обретенным родственником. Несмотря на зверообразный вид, ясно дававший понять, чьи гены унаследовал братишка Бьерн, разговор подтвердил наличие у дедули некой толики мозгов, толика, на мой взгляд, была довольно приличной. Ярл искусно выпытал у обоих стариков подробности похода, включая мое в нем участие. Например, в штурме башен. После чего взялся расспрашивать уже меня:

— Страшно не было первым идти?

— До того, как тараном махать начали, маленько потряхивало, — честно ответил я, отхлебнув вина, — потом уже некогда было. А когда в башню ворвались, тем более. Там все мысли были, как можно больше противников порубить, пока не опомнились.

— И много порубил? — заинтересовался владетельный дедушка, проявив, наконец, свои кровожадные инстинкты.

— Не знаю, — пожал я плечами, — полагаю, человек двенадцать.

Ярл поднял брови:

— Пятнадцать эльфов, людей тоже за раз двенадцать, — улыбнулся, — у меня и в дружине таких бесерков нет, наверное.

Ярл мне явно не поверил. Тем ни менее я продолжил рассказ:

— Убил-то меньше, конечно. Некогда было раненых добивать, этим те, кто за спиной шли, занимались.

— Он и наверх первым зашел, — включился в разговор тоже засекший сомнения ярла дедуля номер раз. Сигурд кивнул, подтверждая, и отхлебнул вина.

— А там что было? — проявил вежливость дед номер два. По всей видимости, охотничьи рассказы ему изрядно надоели, но тут трепалась вновь обретенная родня. А может, хотелось послушать новую байку.

— По башке получил и свалился, — разочаровал я старика, — и не первым я шел, а третьим. Первых двоих убили. Мне просто повезло.

— Скажешь тоже, повезло, скажи — шлем спас, — опять влез в разговор дед.

— Мне и хауберк разрубили, — пожал я плечами. — Удар край панциря задел, поэтому на шее только порез остался, да царапины от колец.

— Повезло, — задумчиво протянул дедушка-ярл, похоже, усомнившись в том, что ему заливают баки. — Кольчугу не пробили, других ранений не было? А то короткоухие любят упавших мечом ткнуть. Или не успели?

— Я не кольчугу ношу. Целые не успели, — ответил я и отхлебнул халявного вина, — один из раненых мою ногу потыкал, уже когда я упал. На первом этаже в спину, похоже, топором секанули. На лопатке до кости прорубили, хотя и ничего серьезного. Наручье и наплечник уже не помню где, по-моему, на лестнице. Уж больно много и часто оружием махали. Ран много, но серьезной не одной.

Вроде и не хвастовство, правда. Если честно, сомнение в голосе ярла меня задело. Тот промолчал, то ли поверив, то ли сделав вид.

— Про борг расскажи, как там отбились.

— Как отбились? Просто. Когда Приносящие Смерть часовых убивали, один из них, что в лицо мне выстрелил, проверить тело поленился. Очнулся, уже когда полная башня эльфов была, только лежать и дышать через раз оставалось. Как начали поселок штурмовать, встал, стрелков в башне вырубил, из арбалета стрелков со стены тоже посбивал. Тем временем наши успели собраться, кто-то даже доспехи одеть, начали рубиться с теми, что дома чистили. Башню бросил, к ним на помощь прибежал. Вот и все.

— Не совсем, — неожиданно добавил Сигурд и обратился к ярлу, — он там шестерых эльфов зарубил. Когда уже один остался.

— Не преувеличивай, — заприбеднялся я, — двое ранены были. Их я только добил.

Ярл, похоже, поверил, в глазах появилось удивление и даже, возможно, уважение; а может, и гордость своими генами.

Я даже постеснялся уточнить, что и оставшихся четверых рубил со спины. И если бы не воткнул цзянь Охтарону в жопу, прежде чем тот успел развернуться, то не известно, чем бы дело кончилось.

— Где вы остановились? — обращаясь к деду.

— У Снорри.

— Ах, да, они же с Брандом дружили… В замке не проще пожить, корабль и другую добычу продавая? Доспехи трофейные моим хирдманам быстрее можно продать будет.

Дед отказался, вероятно, не желая выглядеть бедным родственником. Ярл кивнул, скорее всего, поняв причины. В его взгляде на деда появилась симпатия, дед со Снорри получили приглашение на пир вечером. Сигурд, похоже, должен был на нем присутствовать автоматически.

Перевел взгляд на меня:

— А тебя о согласии я не спрашиваю, к вечеру покои будут готовы. Не к лицу внуку ярла у кого-то другого в Хильдегарде жить.

Я пожал плечами, дед, посмотрев на меня, кивнул, типа правильно, живи. Сигурд приглашение ярла тоже отклонил, заявив, что у него дел по горло. Разве что когда освободиться. Однако заходить будет часто, так как ученика ему надо учить, после чего выразительно посмотрел на меня.

— Он Одаренный? — заинтересовался ярл.

— Да.

— Хорошо, — заулыбался власть предержащий дедуля. И задумался, о чем-то своем.

Тут нам помешали, появилась хозяйка дома, точнее замка, со свитой. Статная дама с огромной связкой ключей на поясе весьма изящного серого платья с вырезом. Кроме платья она отличалась абсолютно белой кожей, ее можно было даже, наверное, принять за эльфку, если бы не зрачки. Белый цвет кожи она унаследовала от родственников с островов, будучи дочерью ярла клана А'Хайт.

Ярл представил гостей хозяйке дома, после чего обрадовал о появлении у него внука. Только не от нее. У леди Бригитты дернулся уголок рта, не каждый день тебе такие новости выдают. После чего она начала упорно меня рассматривать. От кого внук, ярл не уточнил, отчего я решил, что с матерью они были знакомы. Леди осмотрела меня, сделала какие-то выводы, получила распоряжение приготовить мне покои в замке, кивнула в знак согласия, после чего удалилась, девушки из свиты поулыбались присутствующим и удалились вместе с ней.

В процессе обсуждения предварительных планов будущего похода или еще чего, я не участвовал, предоставив эту честь старшим. Сам же отправился собирать вещички.

* * *

Снорри встретил меня улыбкой:

— Признал?

— Да. Так ты что, знал?

— Конечно, я же твою мать еще девчонкой помню. Что говорит?

— В замок говорит, переселяйся, не к лицу внуку ярла где-то еще жить.

— И правильно сказал. У тебя тут вещей много? Слуг возьми и лошадей, коли много везти надо. Часть доспехов трофейных надо тебе взять. Продашь быстрее. А то и дороже. — Кивнул появившемуся из дверей, тоже улыбающемуся мне сыну. Тот крикнул рабов-конюхов.

— Спасибо, возьму.

Барахла было в принципе немного, большую его часть составляли трофеи. Помимо повседневной одежды, подумав, взял трофейные эльфийские тряпки. В них не держались насекомые, а в набитых соломой тюфяках и шкурах постельного для гостей, блох и прочей живности должно было быть изрядно. Даже взял свою походную шкуру, на тот случай если количество живности превзойдет все мои ожидания.

Из оружия хотел взять только мечи, за что получил от заметившего отсутствие бригантины Снорри выволочку.

— Запомни, где бы ты не находился, оружие и доспехи должны быть если не с тобой, то рядом. Как бы вокруг безопасно тебе не казалось. Тем более в замке ярла. Одно то, что ты его внук, знаешь, сколько врагов тебе прибавило?

Возразить было нечего, расслабился чересчур. Как те эльфы. Дал себе слово, что подобное не повториться. Иначе можно и вторую жизнь не за грош потерять.

Поселили меня в одной из башен, на третьем этаже. На первом этаже находилось караульное помещение охраны местной тюрьмы, с самой тюрьмой, точнее ее камерами и постояльцами, в подвале. Башня была здоровенным квадратным зданием, с шириной стены метров двадцать, как бы не шире и высотой с пятнадцать, тоже, наверное, даже больше. Этакий прямоугольник. По всей видимости, по проекту она, как и в полтора раза больший донжон напротив, по диагонали замка, предназначалась для проживания гарнизона. Остальные шесть башен были заметно меньших размеров, хотя две оставшиеся угловые и надвратная, ненамного.

На четвертом, верхнем этаже, жили дружинники. Второй и третий были заняты в основном гостевыми покоями, как пояснил провожающий меня дружинник, с любопытством рассматривающий мои мечи и ввозимое в замок имущество. Слуга, озадаченный хозяйкой помочь мне расположиться, хранил молчание. Лестничная клетка шла вдоль тыльной стены, со стороны двора. Мы поднялись по довольно крутой лестнице и я повеселел, обрадовавшись, что меня не поселили среди брутальных, грязных, сквернословящих, пускающих ветры при каждом удобном случае дружинников. Еще бы, если навстречу идет такой цветок — рыженькая, симпатичная девица-человек, с бюстом, по крайней мере, с четвертым номером. Номер причем самого высшего качества, лифчиков здесь не придумали, во всяком случае, не видел, с таким изобретением загнивающего Запада как силиконовые имплантаты уж точно были незнакомы. Даже пришлось сглотнуть, когда она нырнула в дверь перед нами.

— Хороша? — Загоготал дружинник, его звали Бранд. — Повезло тебе, пленные тут живут, кто выкупа ждет. В основном, конечно пленницы. Так что не теряйся, пока мужья или родители выкуп собирают. Мужики не помешают, они ниже обитают. — И снова захохотал.

Выделили мне угловую комнату, с двумя окнами-бойницами в стенах, на внешнюю сторону. Комната уже была выметена, на сколоченной из плах огромной кровати уже были постелены тюфяки-матрасы-подушки, даже застеленные простыней, с ума сойти. Вторая была подстелена под откинутое в ноги одеяло.

Да, приняли меня по высшему классу, само наличие постельного белья, было аналогом сервиса по классу люкс. В углу, на таком же грубоватом, как и кровать, столе, находились кувшин с водой и глиняная кружка.

Слуга, не говоря лишнего слова, помог устроиться, перетаскал совместно с рабами Снорри оставшееся внизу имущество, указал удобства и удалился, сказав что на приемы пищи собирают тремя ударами колокола, в обеденном зале усадьбы ярла. Короче, там же, где я познакомился с дедулей. Проинспектировав указанные удобства, я обнаружил, что они сводились к этакому ласточкиному гнезду, торчащему из стены, с дыркой стандартного диаметра внизу, выходящей в ров. Все освещение шло снизу, как на продвинутом танцполе.

В свете этого средневекового неона меня застигла еще одна обитательница этажа, тоже светловолосая красотка, на этот раз со вторым номером, выгодно подчеркнутым кружевами и покроем изящного шелкового платья. Хотя и требующего стирки. Ракурс наблюдения как раз был подходящим, чтобы она округлила рот, сказала «Ой» и молниеносно захлопнула дверь. Надеюсь от восхищения размерами моих достоинств. Все произошло настолько быстро, я даже не решил, показалось ли мне, что ее уши весьма заострены и вытянуты в длину. Убедиться не удалось, захлопнув дверь, красотка ускакала в свою комнату. Не преследовать же ее.

Разобрав и складировав барахло, решил вздремнуть, предполагая довольно насыщенную событиями ночь. Разбудили меня пьяные вопли в коридоре, плавно перекочевавшие в соседнюю комнату-камеру. Рассудив, что это вероятно, такие же, как и я, гости, сомнительно, что пленным настолько дали волю, чтобы они так напивались и так орали, не говоря о количестве алкашей, я перевернулся на другой бок, проснувшись окончательно только от ударов колокола.

Наряжаться как павлин, на ожидаемый вечером пир я не стал. По фигуре ничего из модных материалов не было, по стилю подходили эльфийские костюмчики, но они отпадали по политическим мотивам. Не хотелось бить, а потом, возможно, убивать, в жопу пьяных идиотов, заподозривших во мне недостаток патриотизма и нелюбовь к отечественному или, на худой конец, дружественно настроенному производителю.

Обычная чистая льняная рубашка с вышивкой и штаны, подгон Эрики перед отплытием в Хильдегард, плюс повседневные сапоги.

Надо сказать, за одним столом с ярлом выглядел я весьма провинциально. Посадили меня рядом с Сигурдом, по правую руку от ярла, хотя и не совсем рядом с ним. Тамошние места были забиты весьма важно выглядевшими джентльменами, вставать между которыми и ярлом мне явно не хотелось, какое бы родство нас не связывало. Да и за те места, что нам достались, мы удостоились не одного неприязненного взгляда. Самый упорный даже подавился и захрипел, когда Сигурду его сверление взглядом надоело. Бедолагу вынесли. Севший по другую руку от Сигурда придворный колдун покачал головой и буркнул что-то вроде того, что зря он так, достаточно было просто подозвать и припугнуть. Дед зажал меня с другой стороны от колдуна.

Колдун, Асмунд, как он представился мне, оказался учеником одного из учеников Сигурда, с обманчивой внешностью двухметрового громилы с минимальной печатью интеллекта на физиономии. Я в очередной раз поймал себя на мысли: а сколько же Сигурду лет? Зеленые орки жили довольно долго, но для стапятидесятилетнего старика он слишком молодо выглядел. Тем не менее его уж больно многие знали, да и Асмунд выглядел далеко не мальчиком.

ВИП-стол обслуживался, в отличие от остальных, не слугами и рабами, а пятерыми весьма интересными дамами и девушками. В двух из них, самых симпатичных, я узнал встреченных мною красавиц. Причем у девушки со вторым номером бюста действительно были характерные заостренные уши.

— Это кто такие? — спросил сразу у обоих стариков, по флангам. Сигурд хмыкнул. Дед тоже:

— Что, захотелось чего? Жениться еще он хочет… — Я на секунду потерял дар речи. Оказывается, это я жениться хотел.

— Пленницы, что выкупа ждут. А что ярлу за столом прислуживают, так сказать, зримое подтверждение удач. — Добавил Сигурд.

— А та, в коричневом с кружевами? Что, полукровка или эльфка?

— Да, ты на самых симпатичных глаз ложишь. — Опять усмехнулся колдун. — Не хуже Эрики будет.

— Чистокровная, — вмешался услышавший, о чем речь, Асмунд. — В последнем походе корабль островных эльфов перехватили. Куда-то везли ее.

— А что не в тюрьме сидит? Эльфов же никто не любит?

— Но эльфок бывает, и любят, — цинично захохотал Асмунд, деда перекосило, Сигурд усмехнулся, — зачем ее туда садить? — Положил на секунду руку на мою и кивнул, типа извини, не хотел обидеть. — Заболеет еще, лечить придется. Или с тоски руки на себя наложит, ярл выкуп потеряет. Мало ли что быть может. Живет она себе в башне, пусть живет. Она же всего лишь женщина. Да и при случае на пиру винца в кубок подлить может. Как вот сейчас.

Если у меня и мелькали мысли, что ярл представит внучка всему честному народу, то ярл их не угадал. По прошествии какого-то времени пир превратился в банальную попойку. Наших официанток начали хватать за задницы, те с большим или меньшим успехом от рук уворачивались. Несколько сдерживали основной инстинкт абсолютно трезвые глаза леди Бригитты, тоже присутствовавшей за столом, что указывала самым активным маньякам всю ошибочность их действий, используя своих девушек из свиты, прислуживавших ей и ярлу. Одного непонятливого даже вывели после того, как она свистнула вышибал, в смысле дружинников. Кавалеры слегка притихли. Обе девчонки при случае строили мне глазки.

— Дочери дружинников, — улыбнулся тоже заметивший это Асмунд, — у обоих отцы погибли. Леди их на воспитание взяла.

Проблемы начались, когда я решился отлить. В отличие от средневековых европейцев орки знали толк в гигиене. В всяком случае, туалеты конструкцией замка были предусмотрены, даже каменные. В отличие от Европы, связь с античностью с ее банями в Римской империи не прерывалась. А тут от империи не только Колизеи, даже сортиры уцелели.

Выходя из помещения и затягивая шнурок на штанах, я столкнулся с некоей личностью, которая, не озаботясь гигиеной, поливала порог.

— Что, урод, не мог дотерпеть? — Не сдержал раздражения.

— А ты кто такой, чтобы у тебя спрашивать? — Присмотрелся, узнал. Одновременно начал завязывать штаны. — Ты что, щенок, решил, что коли за стол ярла пустили, тебе голову разбить нельзя? Или твои колдуны тебя от этого спасут?

Я сбил его на пол ударом ноги в колено сбоку и прямым в челюсть. К счастью, до расцвета исскуства мордобоя здесь было далеко, тут все решалось оружием. Неуклюжую попытку схватиться за кинжал на поясе парировал ударом той же ноги в голову. Оппонент окончательно отрубился. На сие с интересом смотрели другие жаждавшие единения с природой. Вечер был испорчен. Вернувшись за стол, я хлебнул вина и откланялся. Пока не пришлось бить еще кого-то.

* * *

В комнате я переоделся в эльфийское, наличия насекомых тюфяки и одеяло все-таки не избежали, несмотря на люксовский уровень обслуживания, и завалился спать.

Разбудили меня пьяные вопли в коридоре. Потом послышался громкий женский вскрик, довольные пьяные голоса, крик боли одного из них, мат, звук затрещины, закончилось все ударом, распахнувшим мою дверь. В двери нарисовался некий орк, державший за шиворот знакомую блондинку. На щеке орка красовались четыре полосы, явно от ногтей. Из коридора послышался еще один испуганный женский голос, потом мужской, завершивший спич звучным шлепком.

Оба ночных визитера восприняли это как руководство к действию. Девушка опять попыталась полоснуть орка ногтями, попытка была пресечена великолепной оплеухой, от которой голова девицы дернулась так, что можно было подумать, что оторвется.

Орк рванул на девчонке платье, оголив весьма симпатичной формы груди; оценил я их, оказывается верно, и бросил девушку на кровать, только после этого обнаружив, что она занята.

— Пошел вон. — Резюмировал я, вставая. — Даму разрешаю оставить.

Тот задумался, однако получалось это у него плохо, в глазах только уровень не булькал. Внезапно дернул головой, будто вглядываясь:

— Эльф? Здесь? Ты как со мной разговариваешь, гнида? — Ошибиться было не мудрено. Ночь, света почти нет, девчонки, вероятно, вообще ничего не видят, кроме теней в ночи. Кожа у меня светлая, легкий зеленоватый оттенок и днем-то малозаметен, клыки тоже сильно не сверкают, «ночнушка», и то эльфийская. Мечи висели на стене, но пьяному еще надо додуматься задаться вопросом, что они там делают.

— Пошел вон, скотина. — Тем временем начал злиться я.

Скотина предпочла схватиться за кинжал на поясе. Причем выдернул его куда быстрее, чем я ожидал. Больше ему ничего сделать не удалось. Я пробил ему под сердце и ударил левой в переносицу, классическая «двоечка». Орк рухнул.

В дверях возник второй. Оценил обстановку, кинжал появился и у него, дело сильно запахло керосином. Все мое оружие осталось за спиной, дистанция между нами слишком мала, я могу и не успеть выдернуть. Подобрать кинжал вырубленного, тем более не даст.

Второй был или более трезв, или более устойчив к спиртному. Изобразив маховый режущий в горло, он перевел его в удар в бок под ребра. Я машинально заблокировал предплечьем, перехватил за запястье, с одновременным захватом и толчком в районе плечевого сустава второй рукой. Протянул его на себя, разворачиваясь на правой ноге. Используя инерцию его же руки.

Оппонент завалился на спину. После удара ногой в голову, осталось только зафиксировать его кисть, после чего перевернуть на живот, выворачивая руку за спину. Кинжал выпал сам. К его несчастью, я обратил внимание на свою кровь, текущую по моему предплечью и его друга, который начал шевелиться, приходя в себя. После чего он страшно заорал и потерял сознание. Немудрено, коли тебе, выломают руку из суставной сумки.

Подняться, или подобрать кинжал первый визитер не успел. Сильнейший прямой в голову отправил эту голову прямиком к стене. Окончательно выбил из него дух второй. Для гарантии выдал третий. Четвертый и пятый приняли ребра. Бесчувственные тела выбросил в коридор, оставив себе оружие.

Пора было разбираться с девушками. Рыженькая, пошебуршав и пощелкав кресалом, как раз зажгла масляную свечку-лампадку у себя в комнате и выглядывала в коридор. Увидев меня, выбросившего ее обидчиков, подошла. Вторая тоже шевелилась на кровати, запахивая разорванное платье.

— Что с ними? — указывая на ночных друзей. Руки у нее тряслись, щека опухла.

— Лежат, надеюсь, надолго. Если навсегда улеглись, тоже не опечалюсь.

Тут обратила внимание на собеседника:

— Что…

— Я не эльф, — упредил очевидный вопрос. И показал клыки. — Иди спать, девушка. Подругу с собой забирай. Думаю, для вас сегодня все кончилось.

Подошла вторая, оценила обстановку, запахивая платье, получалось это у нее не очень хорошо. Щека у нее тоже опухла, только не левая, а правая. Утром у подруг будет два фонаря на двоих.

— А они что?

— Очнуться и поползут туда, где живут. Если смогут.

Девушки переглянулись. Потом посмотрели на меня, опять переглянулись.

— Давайте, идите, спокойной ночи. — Начал настаивать я, — я тоже спать хочу.

Один из пострадавших зашевелился и застонал. Рыженькая вздрогнула, опустила взгляд вниз и обратила внимание на намокший кровью рукав моей рубахи.

— Ты ранен? Тебя же перевязать надо!

Я, в общем, и не возражал, пожертвовав на перевязку остатки рубашки. Эльфийка-блондиночка помогла подруге, или там не подруге, просто коллеге по несчастью, меня перевязать, после чего осмотрелась в комнате. От ее глаз куча доспехов и оружия в углу не укрылась, как и мечи на стене.

— Кто ты?

— Живу я здесь. В гости приехал. Все спросила? Теперь до свидания. Спокойной ночи. Я спать хочу.

В коридоре стонали и хрипели уже два голоса. Девушки переглянулись, рыжая глянула на меня и потупилась. Эльфийка посмотрела на нее и обратилась уже ко мне:

— Не позволишь здесь переночевать? Ты их избил, вдруг на нас зло захотят выместить? У одного из них комната рядом с нашей. Или еще кто может заявиться.

Я усмехнулся. Как раз сюжет любовного романа.

— Подруга, ты что, смеешься?

— Хорошо, мы пошли, — встала та.

— Не торопись, — остановил я ее, стало маленько стыдно. Девушкам должно быть здорово страшно. Полный замок пьяных орков. Встал, вытащил шкуру и разложил ее на полу. Застелил эльфийским плащом, второй бросил поверх.

— Ложитесь. Так уж и быть. А то опять спать не дадут. — Эльфийка с видимым удивлением рассматривала меня. Видимо, оттого, что я никого из них не попытался уложить к себе в постель.

— Что стоите? Думаете, это я буду на полу спать?

Перед тем, как лечь, прижал дверь столом и вытащил цзянь из ножен, прислонив его к постели. Малхус и так стоял рядом.

Девушки оказались прозорливыми. Визитов ночных компаний в район их комнатухи было, по крайней мере, две, хотя первая и ограничилась эвакуацией пострадавших. Попытка постучать в мои двери встретила напор энергичных междометий.

Однако утром меня все-таки разбудили, только уже дружинники, пригласив прибыть на разбор полетов к ярлу, как позовут. Двое из них даже остались стоять у лестницы, то ли посадив меня под домашний арест, то ли охраняя от не желающих ждать судилища, скорого и неправедного, родственников ночных оппонентов. Или их самих. Хотя второй визитер, скорее всего, был не в состоянии отомстить — с поврежденным плечевым суставом и порванными связками самому это дело сделать весьма проблематично. Во всяком случае, его появление меня бы удивило.

* * *

Сидеть под арестом пришлось часа три. Мне было скучно, уже примерно сообразил, что будет дальше. Скуку несколько минут развеивали прелести Элениэль, имя я узнал из их разговора, то и дело показывающиеся из разорванного платья. Но халява закончилась слишком быстро, дамы отправились переодеваться.

Как ни странно, через какое-то время вернулись, чему я несколько удивился. Время они потратили недаром. Элениэль вырядилась в шикарное голубое платье с еще большим количеством кружев и глубиной декольте. Бренна оказалась одетой в строгий синий шелк, декольте у нее не потрясало глубиной, потрясал ее фантастический почти пятый номер, рвущийся на свободу, как Эрнесто Че-Гевара в комплекте с Фиделем Кастро из-под ига диктатора Батисты.

Раскрыть рот дамы не успели.

— И как у вас, таких красивых, такие не менее красивые тряпки не поотобрали?

Элениэль наморщила носик, скривила губы и повела оттененными глазками вкупе с замазанным чем-то, но заметным небольшим синяком под одним из них. Макияж, оказывается, здесь уже изобрели.

— Надо же нам ходить в чем-то? Оставили пару платьев, то, что хорошо смотрится, когда за столом ярла прислуживаем. Все остальное отобрали. Бренне вообще из награбленного платья дали. — Говорила чисто, но с заметным мягким акцентом.

— Что, кроме шелка, ничего не нашлось? — Хмыкнул я.

— Нашлось, — вступила в разговор Бренна, глянула на подругу и неожиданно покраснела. Дошла подоплека вопроса. Тут акцента не было, был понятный, но с заметными отличиями, язык. Похоже, она родом из бывшей провинции Империи.

Бренна была молодой девушкой, лет пятнадцати, еще не потерявшей способности смущаться и краснеть. Вторая была постарше, с бессмертными и не скажешь, насколько. Смотрелась лет на двадцать. Хотя, может, даже помнит те времена, когда мой владетельный дедуля орал, молока требуя, и в штаны какал.

Духи здесь изобрели тоже, обе красавицы распространяли некий приятный запах, кстати, одинаковый от обеих. Похоже, только одна сохранила свою косметичку.

— Надо же прилично выглядеть, когда спасителя благодаришь. — Нашлась Элениэль.

— Выглядите вы действительно весьма прилично, — смерив каждую оценивающим взглядом с ног до декольте и наоборот, признал я.

Элениэль подняла подведенные брови и иронически прищурилась. Общей темы для разговора у нас пока не было. Росли в разных кругах и среди общественности разных рас, в том числе, я вообще мужик с клыкастым зеленым лицом со шрамом. Девушки явно пришли не только поблагодарить, но и пообщаться с не особо вызывающим страх, но вызывающим много любопытства субъектом, который хотя и вломил зараз обоим ночным насильникам, но не поспешил воспользоваться выгодами положения. Да и представление об орочьем правосудии они явно имели, отчего даже могли даже обо мне беспокоиться. И тут тип, который, по определению, должен сопли только рукавом вытирать, в лучшем случае не своим, а только что убитого им противника, заводит и поддерживает разговор о дамских нарядах.

После моего приглашения пройти и присесть, а так же по отсутствию темы для беседы, наступила неловкая пауза. Элениэль, рассматривавшая между делом обстановку в комнате, заинтересовалась сваленными в углу доспехами и оружием. Даже снизошла подойти поближе и рассмотреть. После чего я заработал странный взгляд вкупе с вопросом:

— Это наша работа? Откуда они у тебя? С кого?

— С короткоухих в основном, — пожал плечами, — хотя, возможно, и с самих эльфов что есть. Не знаю точно.

— Ты что, купец? А у кого купил? Откуда они у них?

— Доля в добыче, — разочаровал я ее, — откуда? Вырезали отряды эльфов и короткоухих.

— А какого Дома? — заинтересовалась девица, тут же наклонилась, рассматривая что-то на доспехах и оружии, потом сама же себе ответила, — Серебряные Волки. Кто у вас такой дерзкий? Это же не прибрежный Дом, как до них добрались-то?

— Не у нас, а у вас. Охтароном Серебряным Волком звали этого дерзкого. Кто вторым отрядом командовал, не интересовался. Как и короткоухими. А добрались просто, один отряд на борг напал, там его порубили. Второй и короткоухих в Мертвых землях перехватили.

— Охтарон погиб? — явно заинтересовалась та.

— Ага, отходился в походы наконец.

— Не может быть! — Что-то сильно заволновалась красотка.

— Ну, если ты так говоришь. — Пожал плечами. — Хотя когда я последний раз его видел, точнее, его голову, она торчала на заборе.

— Звери! — Ощерилась та.

— Ты оскорблять меня сюда пришла? — спокойно спросил я, — тогда проваливай, у меня и так впереди тяжелый день. А ночью вы, красавицы, мне выспаться не дали.

Элениэль вскинулась уйти, потом посмотрела на меня и неожиданно извинилась.

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Эти черепа на стенах — зверство. Ненавижу. Ночь эта, тут еще узнаю, что Великий Охтарон погиб… У нас о нем даже песни сложены. Ты-то тут при чем? Прости. — Прижала руки к сердцу и кинула в меня умоляющий взгляд из-под подведенных бровей и оттененных век. Желание признаться, что как раз я очень-то при чем как к преждевременной кончине маэстро Охтарона, так и к его голове на заборе, включая бревно с самым лучшим видом, умерло, не родившись. Не последнюю роль сыграл фонарь, слегка подсвечивающий из-под штукатурки. Тем не менее, общая интересная тема для разговора нашлась.

— Если он Великий, как ты его назвала, какого демона он отряды вашей молодежи в Оркланд водил? Он же в войне с Империей прославился? Времени сколько прошло? Он, коли на то пошло, должен уже лет пятьсот как в уютном замке сидеть и подчиненных пинать. Иначе какой он Великий?

Эльфийка моему интересу явно удивилась, но ответила:

— Он низкого, Младшего рода. И так в сотники тяжелой кавалерии вышел. У нас это большая редкость, мы же от старости не умираем. Должности в дружинах князей если и освобождаются, то по наследству передаются, детям или внукам. Охтарон вообще даже прямым вассалом князя поначалу не был.

Я понял. Полная стагнация. Бессмертный индивидуум мог освободить должность у бессмертного князя, только погибнув. Или отказавшись сам, думаю, это возможно. Но у него обычно имеются взрослые дети, а то и прочие потомки. Лишать семью места в табели о рангах никому неохота, мало ли как повернется жизнь. Займи его место чужой, сколько сотен лет потомкам нужно ждать шанса занять должность и сопутствующие ей блага снова? Отчего жесточайшая вертикаль. Слегка размываемая только на войне. Как Охтарона-то не отравили обиженные родственники предшественника? Или он повышение получил по мобилизации или, как вариант, на мечах да копьях имперских легионеров? Как на Западном фронте в первую мировую некоторые молодые лейтенанты умудрялись выхватить временное звание майора за день, командуя вечером батальоном вместо максимум полуроты, получив производство при помощи немецких пулеметов. При Пешенделе, например.

— Как он погиб? — поинтересовалась тем временем эльфийка. Скрывать, смысла я не видел.

— Неудачно на борг напал. Из нападавших никто не выжил, если тебе интересно. Его самого сначала мечами порубили, потом добили копьем.

— Толпой задавили, — сверкнула глазами Элениэль. — Один на один страшно, конечно, было.

Я мысленно пожал плечами, одновременно уверившись в ее молодости. Девочка еще не избавилась от иллюзий. Скорее всего, она не намного старше своего внешнего возраста.

— Может, и страшно. Не буду с тобой спорить. Так значит, у вас, коли, не повезло в нужной семье родиться, всю жизнь служить кому-то будешь? — Для гарантии, уточнил я.

— Конечно! — удивилась Элениэль. — Разве у людей, гномов и вас не так?

Крыть было нечем. Места на верхушке всегда заняты, и сидящие на них место освобождать никогда не стремятся.

Пора, однако, было менять тему. Тем более что Бренна явно скучала, рассматривая мои мечи на стене.

— Элениэль ладно, с кораблем в плен попала, а ты, красавица? — обратился уже к ней. — Тебя как угораздило Оркланд посетить?

— Замок захватили. — Пожала та плечами. — Теперь собранного выкупа жду. Отца с матерью, к счастью, в замке не было.

— А ты сам, как в замок ярла попал? — тем временем перешла в наступление Элениэль. — И вообще, откуда ты родом, с островов?

— Нет, не с островов. Так, с родней драккар, доспехи и прочее имущество приплыли в Хильдегард скинуть.

— Вы что, род корабелов? — Проявила знание реалий орочьей жизни Элениэль.

— Трофейный выкупили.

— Понятно.

— А родня твоя где? — удивилась Бренна. — Не ты же корабль продаешь?

— Конечно, нет. — хмыкнул я. — Они в городе, у близких остановились.

— А ты почему в замке? — заинтересовалась уже Элениэль.

— Родня у меня тут. Если бы тоже в городе жил, этим оскорбил бы. Дед настоял.

— Не будет наглостью спросить, почему у тебя кожа такая светлая? — Удивила Бренна, этого вопроса я ждал от Элениэли. Она была заметно старше и совершенно не смущалась, общаясь.

— От матери. — Коротко ответил я. Девицы развивать тему не стали. Я поставил обеим по жирному плюсу — неглупы и достаточно деликатны. Избегают скользких тем.

Потом появилась одна из девушек свиты леди Бригитты со слугами, несущими некую толику хлеба насущного, заморить червячка арестанту. Даже арестантам.

Обнаружив в моей комнате обеих девиц, оценила их внешний вид, исходящие запахи, на секунду скорчила гримаску, достаточно громко фыркнула и ледяным тоном заявила гостьям об их завтраке, находящимся в их комнате, указала обоим слугам на стол, куда те уже мой завтрак выложили, после чего задрала нос и гордо вышла. Девчонки вышли вскоре за ней.

После завтрака появился дружинник с просьбой, что было подчеркнуто тоном, явиться к ярлу.

— Кому я вломил? — надевая пояс с мизекордом, поинтересовался я.

— Свободного хевдинга сынку с приятелем из его воинов. Гости ярла. — Улыбнулся дружинник. Мне оказали уважение, прислав в качестве сопровождающего одного из хольдов дружины, судя по качеству одежды и оружия, а так же его возрасту. Особых неприятностей я от грядущего суда не ждал и раньше. Теперь, узнав, что избил не детей высокопоставленных соратников дедули, окончательно успокоился. Видать, либо сами, либо родня пострадавших дело замалчивать не стали, обратившись к ярлу в поисках правосудия, опираясь на рассказы побитой стороны.

— Что это они, жаловаться побежали? — поинтересовался я, спускаясь по лестнице.

— Если бы. — Опять улыбнулся воин. — Убивать тебя они побежали. Как Бьерну сынка со сломанной рукой принесли, за меч схватился и со своими ближниками наглого эльфа убивать устремился. Чуть до бойни в замковом дворе не дошло. Еле-еле успокоили. Естественно, деду твоему сразу доложили. Он на утро суд и назначил.

Дневные неприятности как оказалось, судом не исчерпывались. По пути, по закону подлости, нам встретился ночной ссыкун, несколько изменившись в анфас и профиль — с распухшими челюстью и сломанным носом в комплекте с шикарными синяками под обоими глазами, но все же вполне узнаваемый.

— Ты!!! — Увидев, устремился ко мне, вытянув указующий перст в мою сторону.

— Я тебе сейчас еще и палец сломаю, — не дал я ему высказать претензий. — Тыкать пальцами, по меньшей мере, невежливо. Хочешь что высказать, найдешь меня после обеда. А пока на тебя нет времени.

— Да я тебя… — остановившись, тем ни менее, на безопасном расстоянии.

— Заткнись, — оборвал его сопровождающий меня хольд. — Не до тебя.

Тип замер, похоже, он был из дружинников и моего сопровождающего прекрасно знал.

* * *

Владетельный дедуля был страшно зол, как впрочем, и я сам. Юноша, любящий нарушать положения статьи 159-й Административного Кодекса Российской Федерации, добил те остатки хорошего настроения, что уцелели от утреннего общения с двумя весьма симпатичными, несмотря на синяки, девушками.

В слишком знакомом зале было достаточно много народа, к счастью в доспехах всего двое, стоящих за спинкой кресла ярла. Сам ярл сидел в кресле в белой траурной рубахе, без вышивки.

Сторону обвинения представляла кучка орков, душ восемь, включая обоих пострадавших. За прокурора канал коренастый жилистый тип в возрасте, с весьма кровожадным выражением лица рассматривающий меня.

Сторону защиты никто не представлял. Во всяком случае, явно.

Речь свою прокурор начал с матюгов, пройдясь по моим родителям, родителям моих родителей (у дедули дернулся уголок рта, лицо стало не менее кровожадным, чем у прокурора, зал в районе кресла ярла возмущенно зашумел) и прочим родственникам. Потом пояснил, что его сын ужасно покалечен и от меня ему, Бьерну Черному Мечу, нужна только кровь. Потом увидел физиономию деда, несколько сбился с мысли и согласился удовольствоваться вирой, но только в том случае, если я дополнительно к ней самой оплачу услуги доктора, в смысле мага. Если же маг не поможет, то так и быть, тогда я за свою добрую волю останусь жить, но руку он и мне сломает.

Дед тем временем справился с чувствами, морда приняла безмятежное выражение, только глаза продолжали злобно зыркать в сторону обвинения, которое, по причине своей низкой квалификации, не удосужилось подготовиться к процессу. Например, разузнать родственные связи обвиняемого, но, тем не менее, лихо высказывающего свое к ним отношение в несколько рискованных выражениях. За которые, вообще-то, в Оркланде обычно убивают. Если, конечно, матершинник не намного выше уровнем.

Мне стало смешно. Всякие шансы получить с меня что-то по суду обвиняющая сторона потеряла начисто. А насколько я понял ярла, он еще и слов этого Бьерна ему не простит. Кто бы за тем не стоял. Можно сказать, передо мной стоял и брызгал слюной в мою сторону без пяти минут труп, имеющий весьма призрачные шансы уцелеть и то, только если вовремя подскажут, в какое дерьмо его занес длинный язык.

Потом прикинул свои дальнейшие действия, пока ярл начал допрашивать пострадавших. Четыре полосы на щеке более-менее сохранившего боеспособность не дали ребятам увернуться от признаний о цели визита. О вторжении в мою комнату они, кстати, умолчали.

— Что, без насилия никак было не обойтись? — Презрительно ухмыльнулся ярл.

— Да кто они такие, чтобы отказывать! — Закипятился пострадавший, — рабыни! Эта эльфийская сука кровь мне пустила.

В зале захихикали. Дед тем не менее сохранил серьезность. Несмотря на явное презрение, которое своим обвинением вызвал пострадавший, его серьезность от этого никуда не делось. Раб за пролитую кровь свободного подлежал смерти. Если, конечно, не защищал имущество или интересы хозяев. Так же понимание среди орков встречали рабы, убившие за свою женщину, хотя тут в большинстве случаев решал хозяин. Обвинение хозяина раба в убийстве, как владельца движимого имущества, на тинге перспектив не имело, но возможность кровной мести могли заставить поступиться совестью и правосудием представителя слабого рода. Тут же обе девушки были свободны, а я вообще посторонний, который, кстати, вообще не имел права кого-то калечить или убивать, вступаясь за рабыню. Даже если рабыня — это моя женщина.

— А почему ты решил, что они рабыни? — спокойно спросил дед. — Они просто пленницы, пришлют выкуп, опять станут свободными. И не просто свободными, а из хороших родов.

Юноша открыл и закрыл рот. Строго говоря, дед был прав, при всей призрачности границы между рабами и пока просто пленными она в орочьих понятиях все же присутствовала. На островах, бывало, пленниц даже в жены брали, в материковых кланах такое было гораздо реже, но тоже случалось. Не говоря уже о том, что весло забитого трофеями корабля с недостатком численности в команде психологически гораздо комфортнее вручить пленному, а не рабу.

— Какая разница! — Заорал папаша Бьерн, чувствуя, что упускает инициативу. — Пусть пленницы, но все равно не свободные. Это не его женщины, не в праве он был свободных за них калечить.

— Как дело было? — Не обращая на него внимания, обратился ко мне ярл.

Я обрисовал ситуацию.

— Проснулся оттого, что за стеной кричат и бьют кого-то. Потом у меня выбили дверь (тут я слегка приврал, щеколда закрыта не была), появилась эта морда. — Указал на поцарапанного, выразив жестом как можно большее презрение обоим приятелям.

Бьерн сжал кулаки. Сам виноват, сразу видно, что у него сынок собой представляет, по одним собутыльникам — наглое чмо, с претензиями. Сам Бьерн был явно весьма умным, жестким и сильным мужиком, добившимся всего своим горбом, на сынке которого, к несчастью, природа отдохнула. И друзей себе нашел таких же. Теперь тупорылый сынок с не менее тупорылым другом втравили папу в очень большие неприятности. Не в последнюю очередь, видимо, по причине приукрашенной версии событий, приведших к получению телесных повреждений, что озвучили отцу.

— С бабой в кулаке, — продолжил я, — залепил ей такую плюху, что чуть голова не отлетела. Платье рванул и на кровать бросил. А там я. Я ему и сказал, мол, все, друг, спасибо, можешь идти.

— Врешь, ублюдок, — заорал Бьерн и толкнул поцарапанного, — говори, как дело было!

— Он сказал мне, что бы я эльфийку, — по стенам зашептались, — в покое оставил.

— Конечно, раз ко мне в комнату не только затащил и на кровать бросил, но и даже платье разорвал, то я счел это подарком, так сказать, за счет будущей дружбы. Чтобы меня не оскорбило вторжение ночью в мои покои. — Ярл ухмыльнулся. По стенам тоже послышались смешки, судя по всему, симпатии были на моей стороне. Слишком резкие ночные вторжения обществом не одобрялись, хозяин был обычно вправе прикончить визитеров, не разбираясь, что им там понадобилось. Я продолжил эксплуатацию успеха. — Мол, спасибо за женщину, тебе очень благодарен, но ты тут лишним будешь. Подсказчиков мне не надо, сам справлюсь.

Общество начало посмеиваться довольно откровенно. Оппонент ощерился, на изукрашенной кровоподтеками и черными синяками зеленой морде выражение смотрелось довольно забавным.

— В моей комнате на моей кровати для посторонних места нет. А кто решит, что есть, будет потом на своих кишках валяться. — Сделав паузу для пущего эффекта, абсолютно серьезным голосом добавил я.

— И что дальше? — продолжил расспросы ярл.

— А дальше он зачем-то за кинжал схватился. — Пожал я плечами. — Пришлось его бить, пока не зарезал.

— Я за эльфа его принял, — попытался оправдаться виновный. В зале заржали.

— Ты что, в темноте не видишь? — умильным голосом уточнил ярл и запустил шпильку в район очень злого Бьерна, — от кого тебя мама тогда родила? Друг твой тоже в темноте не видит?

— Светлый он кожей, — сник оппонент. Попытку Бьерна раскрыть хайло пресек ярл, сделав жест молчать.

— Так что, с островов родственники моей жены у меня погостить не могут? — Повысил ярл голос. — Без того, чтобы их в темноте резать не стали? За эльфов приняв? Что вообще эльф где-то кроме тюрьмы делать может?

— У моих детей тоже кожа светлая, — продолжил старик, — так что, ты, в темноте их встретив, сразу бы убивать стал? Так у меня и внуки есть, им тоже в моем замке беречься надо? Как бы кто ночью не зарезал? Спросил ты, кто перед тобой? — В открытую заорал ярл на сопляка, уже не играя в объективность.

— Нет, — сразу упредил я возможную попытку соврать. — Молча за кинжал схватился.

— Дальше что было? — смягчив голос, обратился ко мне дед.

— Этот упал и остался лежать, появился второй. Увидел, что приятель лежит, сам на меня с кинжалом бросился.

— Спросить, кто ты, или что другое, не пытался?

— Нет, разве что попытался под ребра клинок загнать. Вломился в комнату уже с кинжалом в руках.

— Коли оба оружие вытащили и резать тебя, как ты говоришь, собрались, как ты выжил? — Сообразил, что дело пахнет керосином, Бьерн, уловивший, видимо, симпатии ярла и общественности.

— Кинжал выбил и руку ему сломал. — Опять пожал я плечами.

— Лжет, — осмелился подать голос сам инвалид, тоже, видать, сообразивший, что дело идет не так, как хотелось бы. Действительно оказался гнидой, как я и думал. — Не хватался я за кинжал. В кулаки драться кинулся.

— Что врешь, много таких, как ты, щенок, ублюдков, могут у воина кинжал выбить? — В наглую попытался наехать на меня уже Бьерн.

— Как и я возраста? — поднял я брови в демонстративном удивлении, — может, и немного, а может, и многие. Противник не больно-то на Бранда А'Браги тянет.

Умный ход. Доказать, что он брался за кинжал, я с точки зрения Бьерна с его сыном не мог. Эльфийка даже коли бы и видела, во-первых, лицо пострадавшее, во-вторых, пленница, не имеющая права выступать в суде. Во всяком случае, с привлечением ее свидетелем многие бы не согласились.

— Предплечье ты мне кулаком порезал? — обратился я к инвалиду. Потом повернулся к ярлу. — Когда кинжал выбивал, он мне успел по предплечью резануть. Кинжалы этих придурков в моей комнате, на лезвии кровь должна остаться. Сама рана вот, — задрал рукав, показав пропитавшиеся кровью тряпки.

— Кровь, значит, твою пролили, — лицо деда исказилось в циничной усмешке. Во взгляде, брошенном на Бьерна, блеснуло торжество. Тот, по-видимому, растерялся, бросил взгляд на сына, на лице проступила ярость.

Мой сопровождающий отправился в комнату за кинжалами, тем временем появившиеся девицы, включая утреннюю визитершу, любящую фыркать и задирать нос, совместно с Асмундом сменили мне повязку, продемонстрировав всем желающим рану на предплечье.

— Можешь уже не волноваться, все уже решилось, — Асмунд, закончив перевязку, положил мне на плечи руку, кивнув в сторону Бьерна, шипевшего что-то сыну.

Появившийся сопровождающий продемонстрировал всем кинжал со следами крови на лезвии.

— Есть еще что сказать? — поинтересовался у Бьерна. Тот махнул головой, мол, нет. Ему, по всей видимости, стало ясно, чья взяла и чем кончится дело.

— Избил их и что потом? — Для проформы уточнил у меня ярл, прежде, чем огласить решение.

— Выбросил за дверь, не знаю, кто их там оттуда забрал или сами убрались.

— А бабы куда делись, раз одна в твою постель угодила, а ты ее отпускать не хотел?

— У меня ночевали.

— Обе?

— Обе.

— Да? — заинтересовался ярл, доброжелательно улыбнувшись. — У тебя самого царапин не осталось?

— Нет, не осталось, во всяком случае, не видел, — огрызнулся я, — а спину я вам показывать не собираюсь.

Зал пару секунд молчал, потом грохнул. Улыбнулся и дед. Бьерна и обоих виновников перекосило, у кое-кого из его свиты тоже появились и пропали ухмылки.

— Итак, — начал ярл свой спич, — тут ко мне пришли за справедливостью. Уважаемый Бьерн, известный как Черный Меч, заявил, что его сына с другом избили. Просто так, не за что. Если не кровь, то виру требовал, родственников ответчика поносил. Будет ему справедливость.

Что надо делать с теми, кто в чужой дом или покои в нем посреди ночи с оружием врывается? Что надо делать с теми, кто хозяина дома кровь проливает? Может, они в самом замке хозяева, а гость, в гостевых комнатах поселенный, зло какое замыслил? Нет, такие же гости, как и ответчик, хотя нет, не такие же. Так почему они решили, что в моем доме я кому-то позволю моих гостей по пьяни убивать? И не просто гостей, а моего родного внука?

— Чтоооо?! — Заорал Бьерн.

— Закрой рот. — Бросил ему дед. Бьерн заткнулся, в зале зашумели, вероятно, новость была достоянием еще не всех. Помалкивали больше ребята в таком же трауре, как и дед. Я уже понял причины.

— Не успел мой внук первую ночь переночевать в замке, как к нему убивать ввалились. И кто убивать-то его решил. — Ярл презрительно махнул рукой в сторону пострадавших. — Что, решили за эльфов работу доделать? — Заорал ярл в сторону кучки обвинителей. — Последнего внука от дочери моей прикончить? Убили бы, я бы с вас всех кожу на сапоги посдирал. А потом борг твой, Бьерн, с дымом по ветру пустил. Но коли ранили всего лишь, проявлю милость.

Помолчал для пущего эффекта, прокашлялся, подождал, пока появились дружинники в полном вооружении:

— На кол их, обоих. Там как раз есть парочка свободных. Будут знать, как кровь родичей моих в моем же доме лить. И все пусть знают.

Зал ахнул, Бьерн замер, не в силах сказать ни слова. Руки орков из свиты Бьерна замерли на рукоятях мечей под прицелом луков и арбалетов. Всех разоружили, приговоренным связали руки за спиной и потащили на выход. Бьерн смог только сверлить меня ненавидящим взглядом.

Дальше бы выбор — или оставить все как есть, или брать управление ситуацией в свои руки. Поддержка высокопоставленных родственников — это, конечно, хорошо, но она идеальна, когда ты и сам что-то собой представляешь. Если не испугаются деда, то попытки если не крупных, то мелких гадостей неминуемы. Если же я сам покажу себя типом, с которым себе дороже связываться, то этого можно избежать. Во всяком случае, морды ночным зассанцам повторно бить не придется.

Ситуация с Бьерном вообще была чиста, как стекло. Он неизбежно попытается отомстить, по морде видно. Силой ему с ярлом не справится, свободный хевдинг — это борг в Мертвых Землях из неужившихся в родах искателей приключений и преступников, пара-тройка драккаров и шнекк, плюс семьи у тех, кто ими обзавелся. Отчего я рискую получить нож в почку где-то на ночной улице, а ярл должен опасаться предательства.

Например, загодя сданных эльфам сроков и целей похода, если предателю повезет. А может, яда в супе. Кто хочет отомстить, найдет способ. Что делать?

На помощь пришли древние, а именно идеолог реал-политик, оплевываемый советской литературой Николо Макиавелли, с его знаменитой книгой «Государь»:

— «За малую обиду человек может отомстить, за большую нет. Отчего обиды надо наносить такие, чтобы отомстить за них было бы невозможно.»

Я хотя и не государь, но в политику попасть угораздило, поэтому действовать надо по пословице: «С волками жить — по волчьи выть».

Признав правоту хитрого итальянца, я решил, что позволить Бьерну выйти из замка на своих двоих было бы крайне опрометчивым поступком. Дополнительным плюсом такого решения стала бы репутация отморозка, с которым без крайней нужды не стоит связываться. А то количество драк на единицу времени в замке дедули зашкалило всякие разумные пределы. За менее чем сутки трем абсолютно незнакомым джентльменам разбил морды лица, один вдобавок остался калекой, правда, ненадолго, колья, на которые его и еще одного из пострадавших усадят, тому порукой. Еще и третьего, возможно, придется укокошить, если гордости больше, чем мозгов. Репутация моя, тут, к сожалению, широким кругам общественности неизвестна, отчего видят слишком наглого и крупного для своих лет малолетку, которому непременно надо указать его место в жизни, желательно ногами или того хуже, сталью. В кругах, где жизнь копейка, вдобавок, слухам особо не верят, обязательно найдется кто-то, кто захочет проверить, правда ли я настолько крут, что зараз положил пятнадцать эльфов. А то и нарастить собственный авторитет, прикончив уже меня самого; а потом с такой репутацией в дружины к свободным хевдингам пристроиться не проблема, да и не только к ним, если грамотно разыграть ссору.

Итак, выбор сделан. Теперь осталось только спровоцировать Бьерна и не дать ему себя прикончить. Риск приемлем, с моими-то доспехами, рана на руке неглубока. Главное — не переборщить, играя отморозка, чтобы потенциальное опасение связываться, так сказать, имеющих вес личностей, не превратилось в явное желание от меня избавиться. Кому охота иметь под боком этакую шаровую молнию. И дедуля ничем не поможет.

— Что вылупился, козел? — сделал я морду топориком. — Ты, мне послышалось, что-то про ублюдков говорил? Сам-то в каком хлеву родился? Ладно, в хевдинги вылез, а сынок у тебя в кого? Ты сроки-то проверял, может, его тоже конюх делал, пока ты в походе был? Недаром в темноте не видит.

В зале возник и погас смешок. Ярла будто кольнули в попу, на лице, обращенном на меня, возникло выражение крайней ярости. Замечание про слепоту в темноте вообще-то всплыло на суде в отношении не сына Бьерна, а его приятеля, но это было неважно. Главное, чтобы посторонние смеялись.

Бьерн зарычал и бросился на меня, споткнувшись о подставленное дружинником древко рогатины и получив от второго таким же древком по затылку для успокоения. Средневековый димедрол не сработал.

— Все равно убью, скотина, — зашипел Бьерн, поднимаясь. Дружинник собрался увеличить дозу успокоительного.

— Стой, — остановил я его, — убить хочешь? Тогда скажи, когда?

— Сегодня, сейчас, — заорал явно обрадованный Бьерн. — Я тебя на куски порублю, ублюдок.

— Принято. — Хлопнул я в ладоши, не обращая внимания на возмущенный крик ярла.

* * *

Место для поединка назначили на замковом дворе, в его части, отданной форингу для тренировок дружинников. Форинга я заинтересовал, во всяком случае, прежде чем представить мои интересы в качестве секунданта, он некоторое время рассматривал меня, потом хмыкнул, придя к каким-то выводам.

Зато дед тет-а-тет высказал все, что обо мне думает.

— Ты что, думаешь, он отомстить не рискнет? — Отмел я его претензии. — С такими, как Бьерн, вопросы вражды надо решать раз и навсегда, и как можно быстрее. Мне оно надо, по ночам на улицах ножа в печень опасаться?

— Он не настолько подл. — Возразил дед.

— Тогда мне его жалко, — пожал я плечами. — Хотя от того, как меня окружат с десяток его дружинников и по очереди будут вызовать на поединок, мне будет не легче. Да и тебе он тоже отомстить попытается.

— Дурачок, — оглянулся дед на вошедшего форинга, тот хмыкнул, — ты действительно думаешь, что я об этом не подумал, его сына на кол отправляя? Какого демона ты на поединок его вызвал? Он же убьет тебя. Ты действительно себя великим воином возомнил?

— Я решил, что за вечер и ночь в этом замке у меня появилось слишком много врагов, — обозлился я. — Надо либо сразу сокращать поголовье, либо убегать подальше и побыстрее. А если удастся его прибить, меня хоть дурачье с чешущимися кулаками в покое оставит. Не любитель я драться каждый день. Хоть на кулаках, хоть на оружии. Да и обязательно найдется животное, что убийцу пятнадцати эльфов на прочность попытается попробовать. Если сейчас его уделать, будет очень наглядно и страшно. По крайней мере, для тех, кто поединок увидит.

Дед потерял дар речи. Форинг тоже весьма и весьма удивился столь приземленному объяснению моей агрессивности.

— Так ты что, действительно считаешь, что Черного Меча свалишь? С чего ты взял, что это тебе удасться? — Форингу было действительно интересно. Только непонятно, как он оценивал мои действия.

— Не все ли равно? В любом случае поздно от поединка отказываться. Теперь или я его прикончу, или он меня.

— Дурак, — не сдержался дед, — это в бою тебя прикрыть могут. А сейчас я его даже в городе не смогу прикончить, если тебя убьет. Дружина же не поймет. Поединок — это суд богов.

— Только боги подсуживают тем, кто больше к нему готов. — хмыкнул я. У форинга отвалилась челюсть, дед тоже замолк. Таких философских мыслей от сопляка он явно не ожидал.

Поединок собрались проводить после полудня, чтобы тень от башни накрыла площадку, и у оппонентов было время отдохнуть. О том, как на Бьерна подействует зрелище сына на колу, возможно, никто даже и не подумал.

Не надо думать об орках плохо. Особенно если один из них мой дед. Интересно только, как он планировал решить проблему с местью Бьерна.

Когда появился Сигурд с дедулей намбер уан, я сидел на кровати и жрал яблоко. Те с ходу высказали претензии, причем абсолютно теми же фразами, что и дедуля намбер ту. Это мне быстро надоело:

— Отстаньте от меня. Знаю, что делаю. У меня два меча, причем один топор заменить может, доспехи еще пробить надо умудриться. Против меня он выйдет в худшем случае в чешуе.

Сигурд покачал головой, дед попытался продолжить нравоучения, но потом замолчал. Сунувшиеся в дверь красотки, обнаружив общество, попытались испариться, но были остановлены.

— И в самом деле хороша, — заявил Сигурд, нахально рассматривая Элениэль.

— Вторая тоже неплоха. — Добавил дед.

— Из-за какой из них подрался? — поинтересовался Сигурд.

— Вообще вломился он ко мне с ней, — указал на эльфийку, — но тут не в женщинах по большому счету дело было.

— Эрика тебе все равно пару клоков волос вырвет, — хмыкнул дед. Девицы уставились на меня.

— Было бы за что, — вздохнул я.

Эльфийка с интересом посмотрела на меня. Бренна тоже. Потом девушки переглянулись, Бренна потупилась, а Элениэль, повернув голову, снова смерила меня оценивающим взглядом.

Сигурд захохотал. Бренна покраснела, Элениэль задрала нос.

— Иди сюда, — махнул Сигурд Бренне. — Дай синяк посмотрю.

Поводил рукой над синяком и щекой.

— Иди, умывайся, — махнул рукой Элениэли. — Теперь твоя очередь. Не бойся, не съем.

Та с опаской подошла, процедура лечения повторилась.

Тем ни менее пришла пора обряжаться в доспехи, не смотря на присутствие прекрасного пола. Бригантина Элениэль весьма заинтересовала, как, впрочем, и следы ударов в ней. Особенно на спине и животе.

— На спине, вероятно, топор, не помню, чем меня рубанули. На животе дыры нет, это копье скользом прошло. Только кожу вспороло. — Та задумалась. Потом бросила взгляд на сваленные в углу доспехи. Немого вопроса я предпочел не понять.

Как и обычно, на дуэлях вопросы оружия поединщикам не ставились. У кого лучше качеством и количеством, значит, тому повезло. Или противнику надо было о броне, раньше побеспокоится. Например, у друга одолжить.

Так же, как обычно, Бьерн остановился на классике — мече и щите. Запрета на копья не существовало, но вне строя оно давало меньше преимуществ, чем хотелось бы. Оттого в дуэлях ими практически не пользовались. Прикинут он был очень неплохо. Чешуйчатый панцирь с юбкой и такими же чешуйчатыми наручами и наголенниками, разве что на бедрах обшитые кольчугой штаны, видные в щели между наголенниками и юбкой, а так же обшитые кольчугой башмаки. Полностью закрытый шлем с гребнем, усыпанным шипами, и личиной со спускающимся из-под нее на шею кольчужным хауберком. В руках черный меч с серебряной насечкой рун на клинке и треугольный щит.

Изрубленная бригантина на него видимого впечатления не произвела, да и сложно сие увидеть в металлической статуе. Зато ярл психанул. Потом пригляделся, осмотрел вблизи, включая прорубленные места и помятый шлем, покачал головой и молча сел. Я взял реванш, вытащив мечи. И дед, и форинг сделали стойку, как только обратили внимание на цвет стали того, что подлиннее.

Мое небольшое преимущество было в двух клинках против его одного, соответственно, лучших атакующих возможностях, у Бьерна же присутствовал щит, неприятная штука в руках умелого бойца, отсутствие которого у меня нивелировалось полуторамиллиметровой сталью пластин бригантины. Уязвимыми местами, как обычно, были локти, ноги, шея, кисти. У меня в меньшей мере было защищено лицо.

Начали сходиться. Я, стоя боком, выставил вперед горизонтально клинок цзяня, малхус держал позади внизу. В отсутствие щита лучшая стойка — прежде чем добраться до меня, противнику надо убрать с дороги меч, а уязвимой поначалу оказывается только держащая его рука. Левая, кстати, что еще более неприятно.

Укол, как впрочем, и в моем родном Средневековье, тут был известен, почитаем, и считаем вполне полезным, чтобы не думали некоторые историки на основании рисунков учебных и некоторых боевых, в основном кавалерийских, мечей со скругленным острием. Просто обычно укол не столь практичен, как рубящий удар, в условиях тотального применения щитов. Скорость удара в обход щита одна, а вот шансов промахнуться больше.

Поэтому Бьерн на рожон, в смысле острие, лезть не спешил. Попытался обойти по кругу, я зеркально повторил его действия. Покружились некоторое время. Я понимал его сомнения, сам неоднократно продумывал днем варианты схватки. Когда у тебя под удар попадает только рука, держащая меч, поневоле задумаешься о возможности ловушки с попаданием под контратаку вторым мечом, либо под удар или укол первым, если попытка атаковать сию руку будет неудачной.

Тут я зевнул. Противник молниеносно щелкнул плашмя по цзяню и прекрасным кистевым ударом кончиком меча в выпаде чуть было не попал по ране на предплечье, я успел только дернуть рукой, отчего его меч отрикошетил от наруча чуть в стороне. Мгновением позже он был ближе на шаг, щит ушел вниз, защищая ноги, а меч рубанул меня по голени чуть ниже колена. Цзянем я мог только резануть его по плечу, что для доспешного противника было абсолютно безопасно.

К счастью, у меня сработал правильный рефлекс атаки малхусом вооруженной руки, а не прикрытых щитом ног противника. Косой удар снизу вверх, промахнулся, но оказался в выгодном положении для удара локтем по прикрытой нащечниками, но все же уязвимой челюсти противника. Чего-чего, а этого он не ожидал. Мгновением позже цзянь неудачно попытался пробить чешую его юбки. Машинально нанесенный им ответный удар оказался слишком слаб, чтобы прорубить наплечник. Попытка разорвать дистанцию привела к удару навершия рукояти малхуса в тот же правый нащечник и многострадальную челюсть. Голова Бьерна дернулась вбок и я, выдохнув, разрубил ему предплечье держащей меч правой руки вертикальным ударом. Еще мгновением позже Блодорм змеей скользнул под рефлекторно дернувшийся вверх щит, и я, разворачивая корпус на правой ноге, вбил его в обшитые кольчугой штаны чуть выше колена.

Бьерн закричал и, дернувшись назад, сорвал ногу с меча. Отшагнув, он, как ни странно, не упал. Только это уже не помогло. Он только смог попытаться закрыться от удара малхуса в ноги, но с одним щитом, раненый и потерявший инициативу, ни на что больше оказался неспособен. Вместо удара в ноги ударил цзянь, чуть было не пробив его хауберк. Укол оказался слишком быстр и оттого неточен. Мгновением позже следующий, так ожидаемый оппонентом удар в ноги решил исход поединка, расколов противнику колено правой ноги, убрать которое, отходя назад, он не успел. Бьерн завалился набок, в следующую секунду цзянь, скользнув над краем щита, проколол его шею. Для гарантии пришлось повернуть меч в ране, памятуя о некоторых дуэлянтах в истории моего мира.

Одному из них в первом же схождении пробили шею кинжалом насквозь. Вероятно, его противник очень удивился, когда тот нисколько не поспешил упасть, захлебываясь кровью, а продолжил поединок, в конце-концов укокошив своего оппонента.

Наблюдающая за поединком общественность устроила мне овацию, которую, однако, я прекратил, углядев в толпе такую знакомую разбитую морду. С весьма и весьма кислым выражением на физиономии.

— Ты! — я указал на него окровавленным концом Блодорма, — мне кажется, ты что-то хотел мне сегодня сказать! Говори, не тяни!

Убивать молодого придурка не хотелось, а вот положить еще кирпичик в роль отморозка, которому что убить, что пукнуть, стоило. Однако требовалось сыграть роль так, чтобы у парня были пути отхода, иначе альтернативой была явно только одна смерть. Совершенно мне ненужная в данной ситуации.

— Я?

— Ну, не я же! Не хочешь? — Парень тупо моргал глазами и пытался придумать, что ответить.

— Вот и хорошо. Достаточно на сегодня убийств, больше настроения нет. — Вздохнул я.

Парень расслабился и раскрыл рот.

— Если настроение появится, я убью тебя завтра! — Парень забыл, что хотел сказать.

* * *

Новое зрелище произвело на стариков и окружение ярла различное впечатление. Форинг с Сигурдом ухмылялись, оба деда морщились, леди Бригитта чуть скривила губы в усмешке, хольды свиты тоже либо давили улыбки, либо были, можно сказать, убийственно серьезны. Но интерес, судя по взглядам, ко мне появился. Что мне и требовалось.

Ко мне подошел один из хольдов Бьерна с просьбой забрать тело и приготовить к погребению. Меня несколько удивило отсутствие в его взгляде ненависти. Хотя в зале суда он не вытащил меч только оттого, что острие рогатины уперлось в его горло.

— Я-то тут при чем? — Искренне удивился я подобному вопросу. — Конечно, забирайте.

— Доспехи и оружие. — Напомнил он.

До меня дошло. Если в судебных поединках в провинции часто обуславливали судьбу доспехов проигравшей стороны, поскольку комплект вооружения стоил очень больших денег и часто собирался всей семьей, даже иногда при участии друзей, не желавшей терять такую ценность, то в больших боргах, тем более среди профессиональных, живущих мечом, воинов этого придерживались редко. Тут действовал закон поля сражения — кто победил, тот и грабит. Точнее, забирает все с покойного. Тут тоже работала экономика. Доспехи и меч часто были единственным достойным упоминания имуществом спорщиков, а имущество победителя могло быть весьма пострадавшим в поединке.

Я задумался. Раздевать мертвеца мне не хотелось — ни унижать его этим перед толпой, ни тем более пачкаться в крови, под доспехами он, вероятно, был залит кровью весь.

— Устроит тебя, что вы сами его разденете? Не хочу покойного унижать у всех на глазах, — обвел толпу рукой, — доспехи снимая. Или ты это как еще одно оскорбление воспримешь? Уже не хевдинга, а его дружины?

Воин явно удивился. Проявления уважения к павшему в нашей ситуации он не ожидал. Склонил голову:

— Спасибо. Куда их принести?

— Дружинники тебе покажут, — вмешался самый главный дед в наш разговор, попутно с интересом меня рассматривая.

С тела я забрал только оружие, хотя меч предварительно осмотрел Асмунд. Сняв с ремня кинжал, я встал над телом и коротко склонил голову. Мужика действительно было жалко, попал в ситуацию, откуда не было выхода, и самое страшное для него, не по своей вине. Хотя он меня и взбесил.

Поистине, задумаешься о судьбе…

Толпа одобрительно зашумела. Даже воины Бьерна зашептались.

Потом меня пригласили в знакомую малую столовую, где дедушка, который ярл, начал на меня орать. Второй согласно кивал рядом. Посторонних на выволочку не пригласили.

Выпустив пар бездной средневековых нецензурных выражений, дед успокоился и заговорил по существу:

— Ты хоть понял, как тебе сегодня повезло?

— Это в смысле причины, почему меня чуть не убили? — скучающим тоном уточнил я. Причины лежали на поверхности, самокритичности было вполне достаточно, чтобы понять, что меня действительно сегодня чудом не прикончили.

— Да! — несколько сбился с темпа ярл. — Хочешь сказать, что понял? Тогда скажи.

— У меня были два меча, у него меч и щит. Щитом он мне мог разве только оковкой зубы выбить. Надо было не кружить и выжидать, а нападать прежде, чем атакует он. В атаке мои два меча опаснее его одного. А так напал Бьерн. Проруби достаточно глубоко наголенник — и я был бы трупом.

— Правильно, — на глазах успокоился дед. — Спасли тебя только доспехи. Да и, наверное, удар неудачный, раз поножи не прорубил.

— Судя по ощущениям, поножи он как раз пробил. — Решился избежать дальнейших нотаций. — Что-то мокро на ноге. Другой вопрос, что недостаточно глубоко.

Дед заорал, вызывая слуг. Я отказался перевязываться на месте, заявив, что это вполне можно сделать и у меня в комнате, куда подниматься ярлу было несолидно, отчего воспитательный процесс откладывался на неопределенное время. А, скорее всего навсегда. От сопровождения тоже отказался, хотя дедушка Ульф молча увязался за мной.

* * *

Дамы встретили меня с видимой радостью и любопытством. Я махнул им рукой, попросив подождать. Дед только покосился, явно недовольный. Меня это не впечатлило, даже если и согрешить, адреналин, разбушевавшиеся гормоны, отсутствующая рядом невеста. Угроза жизни, говорят, обостряет основной инстинкт. А чего невеста не знает, ей не повредит. Вообще, врачи говорят о полезности регулярной половой жизни. А от онанизма, по слухам, на руках растут волосы.

Догнавшие нас обе девчонки из свиты леди Бригитты смерили пленниц полными превосходства взглядами, отчего те скрылись в своей комнате. К моменту перевязки присоединились Сигурд с Асмундом. Вся эта куча лекарей перевязала мне рану на ноге, поколдовала над ней, прекрасная половина вдобавок расстреляла меня глазками, как из КПВТ, вместо наркоза, я так понимаю. Дед и колдуны их немного смущали, поэтому, перевязав, тут же удалились.

Порции нравоучения от стариков избежать не удалось. Насилу вытерпел, приняв как стихийное бедствие. Успокоились и оставили меня одного, лишь когда принесли ужин, загрузив обещаниями заняться назавтра моей магической подготовкой.

Допить вино, причем очень неплохое, я не успел из-за стука в дверь.

— С кем из них дрался? — Разумеется, Элениэль проявила любопытство первой. Из башни их не выпустила охрана, которую снять до моего возвращения не удосужились, площадки видно не было, в подробности поединка тоже не посвящали.

— С ними? Это ты про пьянчуг? Ни с кем.

— А с кем тогда? — Удивилась Бренна.

— С папашей одного из них. Язык хорошо распустил на суде.

— А с ними самими что?

— А они мертвы. Если повезло. Если нет, то умереть им очень хочется.

— Почему?

— Сидя на колу, трудно чего иного желать.

— Это из-за нас? — Ахнула Элениэль.

— Отчего это? — хмыкнул я, — вы пленницы, даже свершившееся насилие над вами им ничем не грозило в обычных обстоятельствах. Коли на выкупе не отразилось. Мужчин-защитников же у вас нет? Были бы рабынями, то еще хуже, свободный мужчина за вас вообще бы отомстить права не имел. Что уж о суде говорить. А палку в заднице, — рафинированная Элениэль поморщилась, — они заимели, поскольку ночью в чужие покои вломились, на хозяина оружие подняли и кровь его пролили.

— Поединок тогда как? — удивилась Бренна.

— Папа язык распустил, говорю. Я и решил вопросы мести с ним долго не откладывать.

— И что?

— Он мертв. — Взгляд Элениэль прилип к черному мечу покойного, валявшемуся на кровати.

Очень кстати появились гости, а именно воины Бьерна с доспехами, числом трое, солидный мужик и двое молодых, в сопровождении дружинника деда.

Доспехи были даже отмыты от крови. Неприязненные взгляды на девиц я пресек предложением выпить винца, помянуть вождя. Благо кувшинчик был немаленький, кто-то выразил, видно, свое восхищение. Одновременно махнув рукой в угол с кучей доспехов, типа ложите там. Старший замялся, видимо, захотев отказаться, но пригляделся к доспехам в куче, даже подошел поближе, и неожиданно согласился. Молодых это явно удивило.

— Тебя как будто действительно его смерть печалит? — тем не менее, подпустил шпильку, выпив со мной за упокой.

— А отчего нет? Он единственный, кто выбора почти не имел. Судьба, можно сказать. За сына вступился, тот по глупости отцу события приукрасил, в результате суд и решение ярла. Этим двоим колья, ему сталь. В чем его можно упрекнуть, так это в сыне-дураке. В остальном все он делал правильно, разве что узнать, кто его сына покалечил, не удосужился. Да и язык зря распустил. — Воин кивнул, соглашаясь, оба молодых смотрели исподлобья.

Налил и им. На всех сразу кружек не хватало.

— Эти доспехи, откуда у тебя? — махнул рукой в сторону угла воин, его звали Гуннар.

— Трофеи. — Девушки навострили ушки.

— А где взял?

— В поход ходили, в Мертвые Земли.

— Я слышал у вас всего десять убитых. — Проявил знания о моей персоне Гуннар. — А трофеев много. Врасплох взяли? И как перехватить-то удалось? Это же они твой борг вырезали?

Элениэль вздрогнула, Бренна растерянно взглянула на меня, потом на нее.

— Не они, те все в борге остались. Пленных там же взяли, уговорили их место сообщить. — Все четверо заухмылялись, я налил дружиннику и себе.

— Там был херад короткоухих и эльфы-коноводы, что от нашего борга бежать сумели. Всех вырезали в одну ночь, потом дождались второй отряд эльфов, что от дружины сумел уйти. Их тоже порубили в засаде на дороге. Но там где-то с пяток голов ушло.

— Что за второй отряд? Их разве два было?

— Ага. Душ по сорок пять. Один в верховья, второй в низовья пошли. Верхний отряд купца нашего корабль перехватил, а на следующий день драккар с нашими же воинами. Потом и борг решили штурмовать. Нижний тоже за кораблями охотился, пока дружина и воины с боргов на хвосте не повисли. Мы тем временем корабли в поход готовили…

Далее Гуннар искусно выпытал из меня подробности похода в Мертвые Земли. К штурму башен я уже слегка осоловел, а один из молодых отправился за добавкой. В процессе общения пришлось показывать бригантину, включая дыры и следы ударов на ней. Замеченные следы от стрел и болта плавно перевели беседу на тему штурма городка во всех кровавых подробностях, хотя про свою удаль я предпочел не рассказывать, чтобы не прослыть хвастуном. Рассказ очень кстати подкрепился трофейным арбалетом, на который обратили внимание все мои гости, включая активно греющих уши девушек. Они, несмотря на неучастие в пьянке, уходить, явно не спешили. Неясно, по причинам безопасности или информационного голода.

Появившийся воин со здоровым кувшином вина только придал беседе вдохновения. Гости порадовали рассказами из своей богатой событиями кровавой практики. Расстались мы, конечно, не друзьями, но явно без фиг в кармане, только когда вино и в нем кончилось.

После ухода гостей мужского пола гости женского переглянулись и тоже засобирались. Я, как ни в чем не бывало, пожелал им спокойной ночи. Выходя, Элениэль остановилась:

— Прости меня за мои слова.

* * *

Сигурд утром уже был в курсе о вечерней пьянке, ярл тоже. Тот даже вздохнул:

— Жаль, что ты так молод.

— Не понял? — удивился я его грусти.

— Был бы постарше и десяток бы своих воинов — мог бы его борг себе прибрать.

— С чего это? С каких пор имущество проигравшего судебный поединок победителю стало доставаться?

— А с тех пор, когда у победителя верные ему воины есть. Бьерну принадлежал лично, строго говоря, только его дом, рабы и скот. Во всяком случае, не вдове с новым хевдингом, которому дружина присягнула, про это спорить. Воины его с тобой пили. Значит, зла на тебя у них нет, правоту твою признали, тем более что Гуннар мертвого побратим. Осталось только убедить присягнуть. Что с моей дружиной и в моем городе не так сложно. Но ты уж молод слишком, дружину в набеги не водил, править даже без войны не умеешь. Не примут тебя и моя воля тут не сильно поможет. Либо младшему сыну Бьерна борг достанется, либо, скорее всего, нового свободного хевдинга дружина выберет. Того же Гуннара, например. Бьерн не слишком сильного рода и сам не настолько был уважаем, чтобы его воины возмужания сыновей ждали. Старший-то тоже мертв.

— Меня, если честно, то, что они со мной пили, самого удивило.

— А вот меня нет. — Хмыкнул ярл. — Те из них, кто поумнее, видно, поняли, что ты им всем жизни спас. Теперь-то мне не надо от его воинов избавляться. А ранее, прежде чем до самого Бьерна добраться, нужно было его дружину вырезать. Говорю же, было бы у тебя имя и опыт походов, легко мог под себя его борг взять.

Остаток дня я посвятил еще одному сеансу лечения, тренировке в телекинезе как базового умения колдуна, знакомству с двумя моими тетями двух и трех лет и флирту с девушками. Как пленными, так и не очень. Тренироваться с мечами, несмотря на успехи магии и орочьего здоровья, было рано, хотя, если по правде — не сколько рано, сколько лень, рану уже затянуло.

Сигурд плотно посвятил себя каким-то делишкам с ярлом, дед сумел за это время найти покупателя на корабль и большинство доспехов. Я и сам скинул свои буквально за пару суток — поединок оказался наилучшей рекламой.

Еще через несколько дней мы отбыли домой. Сигурд вез с собой управляющего на свой хутор, с семейством и имуществом, включая пару рабов. Вольф, какой-то родственник Асмунда, потерял руку в неудачном набеге, попав вдобавок в плен. На выкуп семье пришлось потратиться, отчего и пришлось ему наниматься к колдуну. Сам же Сигурд плацдарм для изысканий в окрестностях столицы терять не хотел. Однако, как он мне пояснил, наша экспедиция туда произойдет совсем не скоро. Ударился в политику, старый хрен.

В Тайнборге я забрал оставшиеся там трофеи и имущество, Сигурд ввел в курс дела Вольфа.

Пребывание в Кортборге не было лишено некоей доли приятности, хотя свадьбу назначили в аккурат после возвращения из карательного рейда, к которому дед уже активно начал готовиться. Попутно я заказал ему новую бригантину с двухмиллиметровыми пластинами, оставив свою как образец. Идея о ношении кольчуги поверх бриги не прошла проверки временем.

Готовился и ярл. Меня это особо не касалось, тренировки с оружием, в том числе и вместе с дружинниками, плюс обучение у наших колдунов отнимали практически все время.

Хотя на девушек время нашлось. Мы с Элениэль оказались в одной постели примерно через неделю после возвращения. Она оказалась приятной, неглупой, слегка циничной дамой сорока пяти лет от роду, можно сказать, почти дитя по меркам эльфов. Идеальная любовница по всем показателям, по крайней мере, первое время.

* * *

Драккары тянул легкий ветерок, грести не требовалось. Команда моей шнекки предавалась безделью, работал только кормчий у рулевого весла. Кораблей было десять. Шесть дружины ярла, один рода А'Кайл и три в большинстве с воинами рода А'Корт. В отличие от пятнадцати-двадцатирумных драккаров дружины, у нас были одни небольшие шнеккары, кстати, те же, что ходили в Мертвые Земли. То есть мой, Снорри плюс деда, которого доли за рум, прошедшие мимо кармана и доставшиеся кому другому, наверное, довели бы до кондрашки. А'Кайлы шли на двенадцатирумном драккаре, часть команды шнекки Снорри тоже была укомплектована ими, в большинстве родней его самого и деловых партнеров.

Дед капитанствовал на своем корабле, мне достался Сигурд, не оставляющий никакой надежды полентяйствовать, даже когда на это есть время. Вдобавок от его ментального программирования у меня постоянно трещала голова, особенно после закладки эльфийского языка.

А за некоторые уроки старичка сильно хотелось прикончить. Тренировал наблюдательность, козлина, а именно обнаружение сбора энергии противником, момента погашения защиты и удара. Для чего пользовался электричеством в виде, как он подчеркнул, слабеньких молний. Я должен был успеть вытащить меч из ножен и напасть на противника, поскольку как колдун я опасности не представлял. При каждом контакте молнии с моим организмом в случае недостатка наблюдательности раздавался треск, смешки команды, у меня темнело в глазах и я начинал разговаривать матом.

Недостатком магов была скорость удара, даже в случае использования энергии, запасенной в амулетах-накопителях. На малых дистанциях у воина с хорошей реакцией были все шансы уделать средней силы мага прежде, чем тот сформирует заклятье, направит его на противника, снимет защиту и только потом ударит.

При отсутствии накопителей маг еще должен был собрать энергию. Поэтому орки и уделяли огромное внимание боевой подготовке своих колдунов не только в плане боевых заклинаний, но и обычного фехтования. Если о нем уже можно было говорить, поскольку отдельным исскуством оно пока не оформилось, было пока разделом исскуства войны.

Сигурд первым и унюхал опасность. Посоветовался с кормчим, после чего тот заорал на ближайший корабль, о том, что идет шторм. Там тоже засуетились и засигналили на соседние.

Штормовать пришлось в море, шли-то слишком далеко от берега для обеспечения секретности похода. Не знаю, какие инструменты использовали земные викинги в своих путешествиях в ту же Америку, как подозреваю, и ученые не знают, но на Крайне орки неплохо пользовались своим вариантом астролябии вкупе, кстати, с примитивным компасом с тридцатью двумя румбами. Карты тут тоже знали.

Неожиданно пришла мысль о языке, на котором я говорю — с явными германизмами, не говоря уж об именах. Мысль натолкнула на интересную идею. Германские племена, как известно, шли в Европу со Скандинавского полуострова, будто германцев во времена Великого Переселения народов размножали клонированием. Не на территории ли Оркланда сие переселение началось? По крайней мере, частично?

Что открывало новые горизонты возможностей, коли дырочку меж мирами удастся найти. А дырочка должна была существовать, или ее возможно было открыть. Поскольку амулет бессмертия, которому я оказался обязан продолжением своего существования, точнее, его половина, оказалась на Земле во плоти.

При мысли о возможностях, открываемых связями с Землей, у меня перехватило дух. Даже не обязательно в плане огнестрельного и прочего современного и не очень вооружения. Активная его скупка неизбежно привлекла бы внимание неких государственных органов с потенциальным концом жизни в лаборатории на столе из нержавеющей стали. Вполне хватило бы нескольких металлорежущих станков, сварочника и пары шаланд металлолома. На выходную продукцию, я, вероятно, вполне мог бы купить средних размеров графство в людских королевствах. Поставил зарубку в памяти — поделиться размышлениями с Сигурдом. Как, впрочем, и планами, как жить дальше, к чему стремиться. Они уже предварительно оформились, место придворного колдуна меня не прельщало.

Шторм продолжался четверо суток, корабли раскидало, наша шнекка осталась одна. Больших опасений в отношении кораблей соратников я не испытывал, в 1998 году драккар-реплика, пересекший Атлантику за сорок дней, попадал и в девятибалльный шторм, показав завидную мореходность. Как, впрочем, и среднюю скорость движения в девять узлов, показатель, о котором испанские галеоны спустя шесть веков, не говоря уже о каравеллах Колумба, могли только мечтать. Однако рейд фактически был сорван.

* * *

Кормчий был мрачен, он не только небольшого островка с донжоном-маяком на мысу узнать не мог, но и даже береговой черты. Что ставило вопросы либо о качестве его памяти, либо о нашем местонахождении. На склероз Ульрик пока не жаловался, значит, тут, в окрестностях этого маяка, никогда не был. А не был он за свою долгую жизнь только в весьма опасных для нашего брата-пирата местах. Например, землях, принадлежавших Дому Серебряного Дракона, они же земли эльфийской Магической Академии. Вытащенные карты гипотезу подтвердили. Причем, если принять, что данный маяк соответствует маяку на небольшой группе островов, который, судя по карте, был такой один, то нас занесло чуть ли не к середине контролируемых Домом-Академией земель. Неподалеку от Кер-Аллора, города, порта и места нахождения этой самой академии.

Как мимоходом пояснил Сигурд, Академию как основал данный Дом, так и до сих пор его члены составляли костяк преподавательского состава. Сам Дом исполнял роль Швейцарии в политике остальных эльфийских кланов, кроме того, исполняя роль образовательного центра.

Хорошего в этом было мало. Хотя мы и шли в поход за черепами, но все же были недостаточно отмороженными, чтобы сунуться в без преувеличения колдовское государство с сотнями как полноправных, так и недоученных колдунов. Не считая вооруженных сил данного государства. Вообще, таких отмороженных в Оркланде было немного за всю его историю. Обычно они кончали плохо, хотя и удачные налеты случались. Попытка же повторить нередко становилась фатальной. Слишком много сил власти сего Дома-Академии тратили на поддержание эффективности систем наблюдения, оповещения и быстрого реагирования.

К счастью, Сигурд с Ульриком были волками битыми, и ближе к берегу подошли уже в глубоких сумерках, что ограничивало возможности эльфов или, скорее, короткоухих, по части наблюдения. Колдун внимания к нашему кораблю по своей линии тоже не заметил.

Возникал вопрос, как жить дальше. Шнекка требовала ремонта, течи хотя и не были фатальными, но их все равно требовалось устранить, иначе следующий шторм мог бы стать последним, что ставило под вопрос длину линий жизни гарнизона маяка. Сомнений в его наличии на острове у нас не было. С другой стороны, обнаруженное нападение на этот гарнизон резко ухудшало наше положение. У Серебряных Драконов был неплохой флот, который, в отличие от островных эльфов, орков в плен не брал. А если и брал, то об этом в Оркланде ничего не знали, судьба таких пленных не оставляла много просторов для фантазии.

Сигурд думал недолго. Поскольку удачное нападение давало нам отличную базу для ремонта корабля и плацдарм для налета, в достаточной мере скрытые от глаз жителей, несомненно, гораздо более заселенного материка. Он даже удачно ввернул фразу Наполеона, озвученную мной в одной из наших с ним бесед:

— Когда сомневаешься — атакуй!

Оставалось высадить десант так, чтобы не напороться при этом на камни. Остров был небольшой, где-то километр в длину, частично заросший лесом, что говорило о присутствии пресной воды. На дальнем от маяка конце виднелся песчаный пляж, переходивший в небольшую косу, более безопасное место для высадки найти было сложно.

Из тридцати пяти воинов на шнекке десантировались пятнадцать. Возможно, Сигурд подстраховался в отношении гибели десанта или счел, что большее число только повредит, добавив беспорядка. Вероятнее всего, второе. Судя по инструктажу перед высадкой, он не верил, что на маяке больше пары десятков человек.

Я со своим арбалетом, естественно, оказался среди десантников. Это заодно позволяло опробовать в деле новые шлем, доспехи, включая миленькие боевые перчатки с коваными когтями на кончиках пальцев и шипами на костяшках, а также новый меч. Тот, что достался от Бьерна.

Его мне посоветовал взять, конечно же, вездесущий колдун, плотно занявшийся его изучением еще в замке. Изучение закончилось вердиктом:

— В поход его вместо своего длинного возьми. Он лучше.

— Почему?

— Наговорный. Твой из кровавой стали пока лишь чуть лучше обычного меча. А этот тебя и защитить сможет, как оберег.

— Так почему кровавая сталь так ценится?

— Именно поэтому. На нее заклинания хорошо ложатся. Любые. Не считая тех, что при ковке этой стали на них накладывались. Собственно твой Черный меч от Красного только цветом отличается и наложенными заклинаниями. Не любил, видно, создатель красный цвет.

— Что может?

— Высосать тебя Истинный маг не сможет; если на Стихийного нарвешься, то некоторые заклинания им рушить можно. Плеснет, к примеру, на тебя огнем, тебе надо только меч из ножен успеть вытащить. От всего, я думаю, не защитит, как и всякий амулет, но от многого вполне сможет. Ту же нечисть им приятно будет рубить, он также заклятья, что ей жизнь дают, разрушит. К слову, раны от него и у живых магией лечить трудно. Везет тебе, за один такой меч с Бьерном биться следовало. — И мерзко захихикал. Потом добавил. — Ножны у него родные. Пока он в ножнах, защиты не жди. Магом, вероятно, был первый владелец и создатель. Таким сделал, чтобы он колдовать не мешал. Да, к слову, точить его не надо. Любая щербина на лезвии через время исчезнет.

— Так мою ногу же лечили? Да и заросла быстро.

— Пытались больше лечить. А заросла она сама по себе. Было бы что серьезное, а то так, царапина.

Процесс обучения Сигурд не прекращал никогда. В ходе марш-броска по острову он неожиданно скомандовал остановиться. Потом ткнул меня кулаком в спину.

— Что чувствуешь?

Я напряг все органы чувств, включая тренируемые сверхъестественные.

— Какое-то напряжение от деревьев идет. Больше ничего понять не могу.

— Молодец. Это напряжение называется защитой. Маг у нас на острове. Или ставил маг, но все равно, со способностями среди гарнизона хоть один короткоухий да есть. Для нас это не страшно. Пройти такую защиту не так сложно. Нам. Вот серым сложнее, если в них нашей крови мало. Она на кровь завязана, а нас, зеленых, от эльфов магически даже живой маг не отличит.

— Разве не может быть поставлена на движение при пересечении линии охраны?

— Может, — заулыбался понятливости ученика колдун. — Но все равно, мы пока линию охраны не пересекали. Люди или там серые только в рощицу бы зашли, защита колдуна бы уже разбудила. А теперь смотри, как я управление перехвачу.

Посмотреть внутренним зрением на это зрелище не удалось. Таланта и практики не хватило, что-то ясно различить.

Колдун, как ни в чем, ни бывало, пояснил:

— Защиту я не снял. Погасить ее, не подняв тревоги по моему сейчас никому не по силам. Что бы там ни было, атерфакт или сам маг заклятье накладывал. Перехватил управление и поставил на игнорирование эльфов. По крови. Как маг днем делает, когда по острову жители шататься начинают. Чтобы такую защиту каждый день ставить, многовато энергии уходит.

— А почему, тогда маг короткоухих, защиту не ставил? — Вспомнил я штурм башен.

— Слаб был, чем больше круг охраны тем больше сил тратиться. А когда его круг нас у дверей обнаружил, ха, нам от этого уже не холодно, не жарко было. Сами атерфакты с Кругом Гвениэля дорогая штука. Это Магическая Академия их себе может позволить. Тем более, что Круг как надо работает только на островах, либо безжизненной местности. Охота тебе каждый раз по тревоге подниматься, когда волки в круг зайдут, кабаны и прочее большое зверье? На каждого же надо Круг заклясть, чтобы не замечал. Хотя и это делают.

Во как. «Магическая сигнализация „Аллигатор“, зубы, впивающиеся в горло вора.»

Донжон-маяк представлял собой здание высотой где-то с пятиэтажку с горящим наверху почти электрическим светом метрового диаметра шаром. Рядом с ним притулились хозяйственные постройки. Неподалеку спускалась вниз тропа, идущая в небольшую бухточку с несколькими стоящими там лодками.

Подкрасться к башне скрытно от возможно находящегося на башне часового удалось с большим трудом. Парочка, забавлявшаяся на сеновале, чуть было не сыграла роль секрета. К счастью, они обнаружили себя первыми. Пришлось еще с полчаса ждать, пока они угомоняться.

К сожалению, оба оказались детьми воинов гарнизона. Парень мне понравился, свой долг он знал, до последнего пытаясь вытащить тряпку изо рта. Закричать в ходе допроса ему не дал колдун, которому тот сопротивляться не смог.

Воинов в гарнизоне было десять. Если быть точным, то воинов девять. Десятым был недоучившийся студент Академии на практике. Меня позабавили аналогии с Землей.

Как оказалось, место мага-смотрителя маяка было вакантным, поэтому его обязанности исполняли студенты с подчинением десятнику Береговой Охраны Дома, а не наоборот, как было вообще-то положено. Где-то по три месяца, точнее, сегулы. Мага сменили месяц назад. Сигурд увлеченно потер руки.

Открывать двери башни ночью было не положено никому, кроме как по паролю. Ночью дежурили по двое, один человек у дверей внизу, днем двое сменяясь, один наблюдателем вверху, другой так же, у дверей. Мне стало смешно. Большинство присутствующих тоже заулыбалось. Сигнал тревоги был прост, погасший маяк, для чего надо было разбить какой-то камень. В дневное время дополнительно столб дыма от политых какой-то гадостью поленьев и гелиограф. В общем, расслабились ребята от мирной жизни.

Кодирование парочки не заняло много времени.

* * *

Первое что раздалось в кормушку из-за двери, это мат в отношении парня. В отношении девицы больше насмешки, что-то типа того, что не может до свадьбы потерпеть. А коли остались за стенами заполночь, то нечего вообще беспокоить. Оставались бы до утра.

В принципе парень с девушкой так и хотели, но Сигурд их мнение в расчет не принял.

Как мы и думали, расслабуха сработала. Посмеявшись, часовой открыл дверь. Прижавшийся к двери сидящий на корточках рыжий Эгиль разогнулся, ударив его в подбородок булавой. Часовой отлетел назад. Я ломанулся вперед вслед за рыжим, отшвырнув по пути девчонку. Проход в стене за дверью воронкобразно расширялся. Дернуть за канат, вероятно, колокола, второй часовой не успел. Попавший в грудь болт швырнул его на лестницу. Пока Эгиль месил его булавой, меня посетило чувство дежа-вю. Только стреляли тогда в меня. Второго походя добил кто-то позади, уколом меча в горло.

Сигурд затащил внутрь девушку, злобно шипя что-то вытирающему кинжал Мике. Парень лежал перед дверьми с темным пятном под лопаткой.

В идеале далее надо было ликвидировать в первую очередь десятника с магом. Однако они жили на самой верхотуре, рядом с запасами. Гарнизон занимал второй и третий этаж. Семейные были на третьем. Хотя пара баб почему-то помещалась в клетушках на втором.

Мне никого резать не пришлось — страховал с арбалетом. Несмотря на это, стало не по себе, когда на третьем этаже вместе с мужьями наши начали убивать женщин и детей, хотя пару молодух в живых и оставили. Я догадывался, зачем.

Десятника взяли без проблем, выломав дверь ударом булавы и огрев его мечом плашмя по голове. Маг проснулся вовремя, успев даже попытаться что-то колдануть. К его несчастью, у нас был свой маг, причем гораздо более опытный. Меня потряс вид на глазах стареющего эльфа.

Сигурд довольно хмыкнул, поднял эльфу веко, перевернул, лично связал срезанной тут же веревкой и как ни в чем не бывало обратился ко мне:

— Истинный маг при подготовке заклинания обычно очень уязвим, поскольку тянет отовсюду энергию. Чем маг мощнее, тем время на это меньше. Поддерживать щиты одновременно с запасом энергии невозможно. Можно только пользоваться запасенной заранее, внутри защиты. Этот добраться до своих амулетов-накопителей просто не успел. Отчего я всю энергию у него и высосал. Если бы успел, пришлось бы либо ломать щиты, что при хороших амулетах даже у слабого мага непросто, либо ловить момент удара, как я сделал тогда, в башне.

— Он что, таким старикашкой и останется?

— Ты что, они же бессмертны. Да и человек или кто еще бы позже оправился, это просто внешняя сторона откачки жизненной энергии.

Остаток ночи старик посвятил потрошению пленных, предварительно прибрав к рукам рекомый камень, выключатель маяка. Я ассистировал, не зная, к чему приложить руки. Грабежом и изнасилованиями было кому заняться и без меня. Только заныкал найденную в комнате десятника самую настоящую подзорную трубу в серебряном корпусе. Бойня в башне слишком напомнила мне Тайнборг, только с обратным знаком.

После оприходования большей части ценностей ребятки занялись пленницами, наскоро выволочив из башни трупы. Предложение присоединиться я проигнорировал.

Допрос, особенно мага, выдал просто бездну информации. Однако Сигурда в практическом плане заинтересовала только усадьба некоего высокопоставленного эльфа Браниэля аэп Силурвиэль, чьим родственником имел несчастье состоять взятый нами в плен магеныш. Дядюшка сего магеныша также имел счастье быть причастным к Исскуству. Жил он постоянно в столице, в свое поместье так, периодически наведывался. Почаще усадьбой пользовались его дети.

Сигурда будто в задницу кольнули, он готов был сам бежать на шнекку за палантиром и прочим его имуществом. Во второй половине следующего дня маг или, точнее, палантир; а еще точнее они оба демонстрировали нам объект нападения.

Сказать, что ребята были озадачены его мнением о нашей крутизне — значит, ничего не сказать. Наше самомнение, включая полных отморозков, каким я считал того же Мику, а он, вероятно, меня, не воспаряло настолько высоко, чтобы думать, что три десятка орков способны прикончить одного из необязательно сильнейших, но явно не самого слабого из эльфийских колдунов. Уж больно Серебряные Драконы большим в этом плане пользовались авторитетом… Плюс гарнизон, охрана, ученички, если они есть и остальная свита, да еще и унести после этого ноги.

Сигурд меня в очередной раз удивил. Речь в стиле Ленина на броневике потрясала тонкой лестью, гордостью и восхищением собеседниками, верой в их силы, огромным количеством обещаний, включая изготовление защитных амулетов и многим, многим другим. Главное, уверил, что как раз этого мага убивать совсем не обязательно. Поскольку его наличие в усадьбе нам совсем не нужно, а нужно нам ее просто ограбить, приподняв неплохую сумму в случае удачи. Не сказал всем он только одного, что сказал мне:

— У него должна быть хорошая библиотека, записи и атерфакты. Все, что парни награбят, по сравнению с некоторыми книгами, что у него в библиотеке могут быть, как медь рядом с золотом. Его самого прибить бы тоже неплохо, но не по нашим это силам. Мало нас слишком, я один против него долго не выстою. — Кашлянул и поправился, — против его одного-то, может, и выстою, не первый раз. Но если у него в свите будут еще сильные маги, то я труп. У таких они обычно есть. Не будь шторма, с дружинными колдунами можно было бы что-то придумать.

Мага он теперь берег как непорочную дочь. Не позволяя палантиру свести того с ума, выкачивал любые подробности касательно привычек этого Браниэля и его усадьбы. В которой к счастью или несчастью кого-то из нас, я в смысле или эльфов или орков, пленник бывал частенько. Бухали и таскали баб с сыночком Браниэля. Десятника колдун превратил в натурального зомби, что тупо выполнял приказы любого содержания. В основном, находясь возле гелиографа. На случай репетирования сигналов.

Остальные, кроме наблюдателей на башне, занялись ремонтом шнекки — если бы нам удалось унести ноги с материка, ремонтировать ее было бы уже некогда. Сам колдун занялся изготовлением амулетов для тех, у кого их не было или усилением тех, что были, что само по себе должно было народ насторожить. Такая работа требовала больших затрат энергии, знаний и очень дорого стоила. Хотя мозги хераду старик заморочил капитально.

Движение кораблей было довольно оживленным, хотя маяком никто не интересовался. По всей видимости, до ротации личного состава на точках здесь никто не додумался, отчего гарнизоны жили годами одним и тем же коллективом. Вероятно, изредка проверяемые руководством. Ладно, хоть проблемы полового голода решали не по рецептам Бори Моисеева, две бабы, приконченные на втором этаже, оказались местными шлюхами, так сказать, мобилизованными местным милитаризмом на службу Родине. Не вовремя.

Проблему вызова корабля решили трофейными амулетами, что Сигурд прибрал в донжонах в прошлом походе. Только тут до меня дошло, что их на дележке не было. Как, впрочем, и других амулетов. Собственно, их я вообще не видел. Старик улыбнулся:

— Кто же чужие амулеты на себя без проверки рискнет напялить? Вообще, амулеты, накопители, магическое оружие и все подобное в походах — это добыча колдуна или ярла по традиции. Сверх их долей. И никого другого. Она в общей дележке не участвует. Хотя если ты прикончишь противника с магическим оружием или атерфактами без участия колдуна, можешь и себе забрать. От обстоятельств зависит. — Хмыкнул. — Хотя можешь вскоре об этом пожалеть.

* * *

Высаживались мы глубокой ночью. На шнеке остались семеро. Потом был забег в лес, причем забег довольно долгий и быстрый. Далее требовалось найти нужную дорогу и скрытно идти вдоль нее до некоего села, от которого в сторону усадьбы уходила дорога. Судя по воспоминаниям пленного, даже мощеная.

Действия изрядно осложняло отсутствие карты или проводника. Передвигались мы только в темное время суток, резонно предполагая, что без ночного зрения в лесу по ночам посторонним делать нечего. Леса были какие-то немецкие, с полным отсутствием хвороста и сухих деревьев, хотя и довольно густые. К нужному нам селу мы дошли к полуночи третьих суток. Можно было гораздо быстрее, но незнание местности вынуждало искать более-менее надежно укрытые места дневок.

В планах Сигурда было взятие контрольного пленного для уточнения места и получения минимально устаревшей информации. Пленный ждать себя не заставил. Старик не стал хватать местного крестьянина, положив взгляд на всадника, имевшего несчастье не вовремя отправиться в путешествие.

Мы с Микой А'Кортом выскочили из кустов, я направил арбалет на всадника, Мика схватил лошадь под уздцы. Хвататься за висящий на седле с правой стороны меч всадник не рискнул, хотя, увидев колер кожи разбойников, у него затряслись губы.

После допроса, в основном о географии окрестностей и расположении гарнизонов силовых структур, мужика, оказавшегося приказчиком крупного купца, просто зарезали. Коня тоже. Подтвердив тем самым, что принцип «свидетелей не оставлять» родился задолго до появления частей специального назначения. Даже если этот свидетель — простая лошадь.

* * *

Первое, что мы увидели — это несколько всадников, выезжающих за ворота усадьбы. Нападать на них Сигурд не собирался, вопросы мести его уже не интересовали. А вот меня неожиданно заинтересовала его кровожадность, ради которой он аж вернулся к миру. Ведь близкой родней погибших в Тайнборге он не был. Во всяком случае, я про это не знал.

Усадьба представляла собой довольно большую двухэтажную виллу, окруженную забором высокого, со вкусом подстриженного кустарника. Колючего, прочного и очень плохо горючего кустарника, как определили знающие соратники. Трехметровой высоты биологического аналога колючей проволоки, как сделал вывод я.

Входов-выходов из усадьбы было два. Небольшие ворота позади, рядом с хозяйственными постройками, как я понял, служебный вход, и большие с калиткой в одной из воротин с фронта. Слева от основных по периметру к хозяйственным воротам шла дорога.

Нападение, как обычно, планировалось ночью. Ночное зрение давало слишком большое преимущество. День посвятили изучению объекта. Наблюдением было выяснено, что на этот забор наложена охранная магическая сигнализация, по всей вероятности, один из вариантов того самого Круга Гвениэля и, возможно, еще что-то.

Слугами на вилле являются люди, но их не так много, есть женщины, довольно оживленное движение. Охрана тоже есть, однако небольшая, не более десяти короткоухих. Видели одновременно не более шестерых. Подзорная труба при наблюдении с деревьев очень помогла, включая предварительное выяснение местоположения помещений охраны. Как, впрочем, и мой костюм Гилли.

Сигурд посоветовался с более опытными из мужиков, тех, кто имел понятие об эльфийской архитектуре, в смысле мог прикинуть, что и где в этой вилле находится. Старик мне понравился крайней серьезностью в отношении планирования. Хотя в усадьбе явно не было хозяев, он такое везение совершенно не принимал в расчет. Что несколько удивило нашего отмороженного Мику, еще бы, десяток короткоухих против двадцати восьми орков.

— Мика, — ответил старик, — ты оружием махать любишь? Вот им и махай. Думать за тебя буду я. А думаю я над тем, чтобы уйти отсюда живыми и желательно невредимыми. А для этого надо, чтобы к утру мы уже эту усадьбу ограбили, навьючили добычу на коней и двигались к берегу. Каждый лишний день здесь может привести к тому, что либо шнеку обнаружат, либо нас. А для того, чтобы тревогу до того, как мы ноги унесем, не подняли, нам надо, чтобы отсюда никто не ушел. А для того, чтобы никто не ушел, надо подумать. А думать ты мне мешаешь.

Во второй половине дня все, кроме часовых и наблюдателей, дрыхли — отдыха в ближайшие двое-трое суток не планировалось. Я проснулся от приглушенных матюгов старого колдуна, который молча полез вслед за одним из часовых, махнув мне рукой оставаться на месте.

Все, естественно, пошло не так. План стал жертвой задолго до боя, на виллу начали прибывать гости. Эльфы, и притом довольно много. Несколько карет, остальные на конях, включая женщин. Несколько успокоило заявление колдуна, что видел он один молодняк, наблюдатели полноценных воинов охраны видели только четверых, по периметру одной из карет. Что могло говорить об отсутствии самого хозяина. Вероятнее, золотая молодежь собралась на вечеринку. Некоторые с охраной.

Выбор был — либо отменять нападение, либо не обращать большого внимания на увеличение количества мешающих объектов, просто внести коррективы в план. Старик задумался, ждать тоже было нельзя, сухпая уже было мало. Каждый час грозил обнаружением.

Эльфам не повезло.

* * *

Золотая молодежь оттягивалась на славу. Играла музычка, в левом крыле виллы на первом этаже мелькали силуэты танцующих пар, на балконах стояли и исчезали парочки, смех, хохот, взвизги. Надо полагать, местный длинноухий Рома Трахтенберг слагал стишки о местной Ксюше, в общем, вероятно, процветали и прочие радости жизни, не отягощенные борьбой за пропитание.

Мы ждали. Не в последнюю очередь того, что гости попросту накачаются винища и растащат баб по комнатам. Какое сопротивление может быть, если победил основной инстинкт? Без трусов оружием махать психологически некомфортно. После полуночи Сигурду это дело надоело. Мы выбивались из графика.

Я шел через служебные ворота. Хотя никаким колдуном я пока и не был, но чувствовать магию уже научился. По крайней мере, у меня были шансы обнаружить готовящийся по мне или моей группе магический удар. Колдун со своей стороны выступал в роли тяжелой артиллерии, гасящей обнаруженные цели, для чего он расчехлил свою изукрашенную рунами рогатину.

Инструктаж старика был краток:

— Не останавливаться. Парня, — кивнул на меня, — когда крикнет, что чует мага, слушать. На мага нападайте сразу. Чем больше времени ему дадите, тем сильнее удар будет. Одного даже поджарит, если с разных сторон зайдете, то второго не успеет. Мужчин рубить всех, женщин, если не магички, можете щадить. Пусть потом выкупают. Помните. Ваши амулеты удержат три-четыре удара средней силы мага. Если нарветесь на более сильного, то меньше. Меняйтесь.

Ха, про то, что от части спеллов амулеты не защитят вообще, предпочел не упоминать. Независимо от их силы. Поскольку широкодиапазонные типа моего меча стоят колоссальные деньги по причине сложности изготовления.

— Как с дележом выкупа за них? — подал голос алчный Мика.

— Тебя доля за рабыню не устраивает?

— Нет, — зашумели уже многие. Вероятно, оценили возможности взятых конкретно на этой вилле пленниц.

Старик задумался. Необычного в этом ничего не было, херад был в своем праве, уж больно много усилий нужно было для взятия и сохранения пленных, в данном случае. Даже ярлы в таких условиях часто дарили пленных дружине. Вдобавок одно дело пленный, кот в мешке, другое — явно богатые дочери эльфийских родов. Поспорить было можно, но ребята в ответ могли тупо порубить всех на этой вилле, не отличая женщин от мужчин.

— Выкуп идет в общую добычу. Содержим я и его род. — Кивнул в мою сторону. — Наша доля при дележе выкупа увеличивается вдвое. Касается всего.

Общество задумалось. Увеличение долей вдвое заметно уменьшало прибыль. Еще бы, я при дележке выкупа получал бы не долю за рум, а две. А старик явно теперь не ограничится долями хевдинга, слупит еще доли колдуна, умножив все это в два раза. Однако выгода все равно потенциально перевешивала несколько серебрушек на рыло от доли цены рабыни на свободном рынке. Компромисс был приемлем, поэтому, в конце-концов согласились.

Замысел был прост. Все выдвигаются к ограде виллы, основная группа предводительствуемая колдуном крадется вдоль забора к передним и после уничтожения колдуном ворот врываются внутрь. Мы проникаем через задние, перебросив двоих через ворота, те приканчивают, возможно находящегося у них часового и открывают их. Далее обе группы зачищают дом и подсобные помещения.

Через ворота пришлось готовиться прыгать Рыжему и мне. У меня были надежные доспехи, Рыжий работал на авторитет.

* * *

С фронта дома с хлопком полыхнуло, раздались крики. Подскочив к воротам, я, чуть замешкавшись, держа в руках меч, вскочил на плечи Мики и его младшего брата Хагена, те, вставая, подняли меня наверх. Эгиль уже переваливался через ворота. Сделать я ничего не сумел. Фигура, возникшая у ворот, приняла его на копье. Он успел только охнуть.

Не пытаясь вытащить копье из трупа, часовой мгновенно извлек меч и рубанул меня раньше, чем я успел восстановить равновесие, приземлившись. К моему счастью, я прикрылся выброшенным в его сторону бронированным наручьем правой руки. В результате чего нацеленный в шею удар, попав под острым углом просто отрикошетил. Что, однако, положения сильно не поправило, поскольку удар все равно сбил меня с ног. Человек, не растерявшись, оказался за спиной, и я получил сильнейший удар по шлему, несмотря на попытку разорвать дистанцию, чтобы успеть встать. Попытка вслепую рубануть его по ногам успеха не принесла, ответный удар обжег шею. Все что я успел подумать это:

— Толстая белая полярная лиса.

Смертельного удара однако не последовало. Часовой стоял на коленях, опираясь на меч и щит, потом упал спиной вверх рядом со мной. В спине торчал болт. Над забором торчал Лохматый Гальфдан со своим разряженным арбалетом в руках.

Я выдернул брус из скоб и принял в руки свой арбалет. Хауберк опять был поврежден, второй раз меня спас удачный угол удара. Трое лучников остались у ворот, отстреливать и брать в плен пытающихся бежать, они находились слишком близко от здания чтобы оставить их без охраны.

Требовалось ликвидировать охрану поместья. Благо располагалась она отдельно, надо полагать, чтобы не смущать рафинированную аристократию брутальным запахом портянок. Я постарался поглубже задавить пробившийся сквозь адреналин, скажем инстинкт самосохранения и устремился вперед, чтобы не оставить инстинкту шансов на победу. В караулке тоже не обошлось без жертв. Появившийся из дверей молодой парень с луком в руках всадил стрелу в лицо Оттара, через мгновение сам, получив бросок рогатины в грудь. Двух выскочивших за ним изрубил Мика.

В доме кричали на эльфийском. Мы ворвались внутрь. В коридоре воин в чешуйчатых наголенниках и кирасе, однако, без наручей чуть было не проткнул уже Мику, если бы не мой болт, который выломал ему половину нижней челюсти. Мика добил его, зарубил парня в кольчуге выскочившего из соседней двери, отрубил руку третьему, после чего получил такой удар по шлему, что упал.

Лохматый Гальфдан выстрелил в его противника из арбалета. Противник на секунду отшатнулся, потом прыгнул вперед. Попытка бросившего арбалет Лохматого перехватить меч стала для него фатальной. Левым мечом, противник выбил его меч, правым ударил в лицо.

Я державший, как впрочем, и Гальфдан, меч обратным хватом, только в отличие от него в правой руке одновременно поддерживающей арбалет, выпустил арбалет из рук. И не пытаясь перехватить меч, в выпаде, огибающем начавшее заваливаться назад тело Гальфдана, всадил острие над коленом эльфа. Уж больно лицо было типичное. Попал как раз под обрез чешуйчатой юбки. Взятый под контроль инстинкт самосохранения, оказывается, колоссально улучшает глазомер и координацию движений. Далее опять сработали рефлексы, спасибо мастеру спорта по рукопашному бою майору Кичигину с которым меня когда-то свела судьба, что учил прежде всего чувствовать логику поединка и тактически мыслить, а не тупо дрессировал нас. Я просто продолжил движение вперед, одновременно крутя меч в ране. Эльф неудачно рубанул меня левым мечом, поскольку я оказался уже слишком близко и оказался в безнадежном положении. Его правый меч так же бессильно резанул по груди, он страшно закричал, после чего мы столкнулись. Он отлетел к стене, мой меч вырванный из его колена, как-то сам по себе прикрыл мои ноги от удара левым. Одновременно я снова шагнул вперед, опять войдя в клинч. Левая рука, сжимающая уже выдернутую из ножен мизекордию, отжала его правую и мизекорд с хрустом вошел ему в подмышку. Куда там японским самурайским боевикам.

Противники как оказалось, кончились. Хаген за моей спиной зарубил раненого братом. Сам Мика ворочался на полу, тряся головой. Я плюнул на арбалет, решив работать только мечами и воткнув в ножны кинжал, выдернул из лопасти малхус.

Скорость штурма ограничивало слабое знание планировки помещений, то, что выкачали из пленного мага, больше касалось господских и гостевых покоев.

Пришлось делиться на группы, причем я, Мика и Хаген оказались первыми. На острие, так сказать.

В служебном крыле усадьбы сопротивления мы более не встретили. В холле был выбор помочь зачистить левое крыло, где раздавались крики, вопли и хаканье, или идти на второй этаж.

Выбор облегчил Бьярни А'Тулл с луком в руках, стоявший наверху у дверей над нами.

— Помогайте, колдун на ту сторону пошел, нас всего трое тут осталось.

Все трое по шикарной мраморной лестнице полезли наверх. Из нашей группы еще двое устремилась за нами, часть побежала зачищать второе крыло первого этажа.

С одной стороны, решение штурмовать крыло без колдуна было ошибкой. Я успел нырнуть вниз и что есть силы, бросил тело вперед, повинуясь выработанному Сигурдом рефлексу. За спиной полыхнуло, меня обдало жаром. Эльфийский маг с блестящей драгоценными камнями перчаткой на кисти, опустил руку, направив в мою сторону. Надо мной свистнула стрела. Эльф дернулся назад, хотя стрела и прошла мимо, рядом опять полыхнуло и, я, подкатившись, подрубил малхусом его колени. В падении его перчатка опять блеснула кроваво красным сиянием и, меня в третий раз окатило жаром. Почти одновременно я воткнул меч ему в живот. По стене напротив оплывал камень.

У дверей горела одежда на обугленных телах обоих спутников Бьярни и кого-то еще. В комнате, у окна, за широченным сексодромом, закутавшись в одеяло, визжала эльфийка.

Далее в коридоре валялись два трупа с торчащими из них стрелами. Бьярни вовремя блокировал коридор. Остальные комнаты мы брали поодиночке. Встретив сопротивление только в двух.

Мечника в первой зарубил Хаген, при всем того мастерстве, стоившем Мике ранения в бедро, противостоять с одним мечем и обмотанной плащом левой рукой толпе орков в доспехах, он не мог.

Во второй опять сидел маг, на этот раз Истинный. Естественно, так же не один. С другом, тоже частично неодетым. Голубая, тфу Горбатая гора, мать их так. Тот даже не стал открывать двери, долбанув заклятием прямо сквозь них. Нас спасли амулеты. Меня меч, Хагена усовершенствованный Сигурдом оберег в виде молота Тора. На лице мага успел появиться ужас, прежде чем меч Хагена снес ему половину головы. Даже не успел ударить вторично. Я зарубил пытавшегося тыкать в меня кинжалом дружка.

Стоя над трупами, бросил взгляд в разбитое окно, куда спускалась связанная из штор эрзац-веревка. Наши голубые друзья хотели улизнуть. Ничего хорошего там не было. У задних ворот рубилось несколько фигур, еще несколько лежало.

Прикинул ситуацию. Мы зачистили почти половину здания, во второй дрался Сигурд и большинство наших, скорее всего, добивали остатки сопротивления. Если эльфы изрубят защитников ворот и уйдут, мы рискуем не успеть дойти до берега.

Махнул рукой Хагену и Мике что как раз прихромал из коридора сквозь трухлявые остатки дверей:

— Эльфы у ворот. Я иду перекрывать, вы зачищайте здесь, — после чего полез по веревке. Меня она выдержала, отправленного коллегами мне на усиление Бьярни нет. Узел развязался, отчего тот с пятиметровой высоты рухнул на землю. Помогать ему было некогда.

У ворот стоял эльф в доспехах, пытавшийся одной рукой вытащить тяжелый брус засова, ворота предусмотрительные парни закрыли. Еще двое длинноухих в изящных и видимо дорогих костюмах, но с мечами в руках как раз подскочили к нему на помощь. К воротам бежали еще три фигуры, маленькая и две побольше, все трое в простых, но весьма элегантных платьях.

Увидев меня, эльфийки резко остановились. Уже открывший ворота эльф, в искрящимся гравировкой пластин бахтерце, схватил воткнутый в землю меч с полутораручной рукоятью и бросился в атаку, прокричав что-то вроде «Госпожа, бегите!». Не знаю, кого он назвал госпожой, но явно не обоих своих помощников. Которые, однако, восприняли его приказ относящимся к себе. Еще одна голубая парочка, что-ли? Или любители поиграть в местных вариантах кожаных трусов, лифчиков, сапогов выше колена и эсесовских фуражек? Факт тот, что оба мгновенно нырнули в ворота, как раз когда, я уже решил что мне хана. Довольно сложно противостоять работающим в группе хорошим фехтовальщикам, тем более троим. Даже если двое без доспехов.

Оттеснить себя от ворот я не дал. Эльф блеснул мечом в направлении головы и сразу же изменил направление для удара в бок/бедро снаружи. Однако поединок с Бьерном научил меня многому. Я предпочел сократить дистанцию, одновременно уйдя с линии атаки и контратакуя мечом в левой руке. Контратаковал неудачно, меч попал под слишком острым углом, сорвав, однако, его атаку. Но от удара малхуса разрубившего его бедро в следующее мгновение, он уйти не сумел. Осталось только шагнуть к нему за плечо. С одновременным ударом черным мечом в левой руке по той же ноге, с прицелом в колено. В колено не попал, закрылся тем же мечом и нанес смертельный удар малхусом в шею.

Первая из эльфиек, вытянув в мою сторону руку, нанесла удар. Руны на мече блеснули искрами, вокруг меня появился круг рассыпающейся в пыль травы. На лице девушки отразился страх. Я ударил ее мечом плашмя, по голове, постаравшись, однако, удержать удар. Так реванш за уже мой страх, не более. Девушка упала на колени.

Вторая, держащая в руках кинжал, схватила девочку, толкнула ее в направлении ворот, крикнула:

— Беги, — и бросилась на меня сама, перекрывая директрису перехвата девчонки.

Фехтование ей бы не мешало подучить. Во всяком случае, короткими клинками. Я мгновенно изобразил удар в голову и тем же клинком, опять плашмя стукнул ее по руке. Кинжал упал. Второй рукой прижал лезвие малхуса к изящной шейке. Девушка закрыла глаза.

— Тебе что, жить надоело? — Ее поступок мне понравился, можно сказать наполнил меня к ней симпатией. Даже в платоническом смысле этого слова. Девочка никуда не убежала, стояла у открытых ворот и смотрела на нас.

Девица открыла глаза, став весьма похожей на типичную эльфийку из японских мультиков. Я постарался забыть те из них, что для взрослых. Но глаза снимали информацию, а мозг и инстинкты поневоле оценивали объект.

Девушка была на голову ниже меня, весьма правильных пропорций с небольшой грудью. Идеально правильное лицо, с серебряной геометрической татуировкой вокруг левого глаза. Татуировка начиналась на лбу над бровью ближе к виску, спускалась на висок и щеку, заканчиваясь на ее середине. На голове с идущей ей, с виду простой прической узкий серебряный обруч с довольно крупным камнем, возможно изумрудом, в темноте можно ошибиться. В декольте спускалось очень красивое, тоже, похоже, изумрудное колье. Продвинутая дама. Ладно, хоть воспитана как надо. Отрадно.

— Что? — Голосок тоже был весьма завлекателен, сирена твою мать.

— Вечность впереди надоела, говорю? — Ухмыльнулся я, хотя под нащечниками она и не могла ее видеть. — Под меч прыгаешь.

Девица не знала что сказать. Только скосила глаза на девочку, скорчив ей страшную рожу. Типа беги.

— Лучше смерть, чем вы. Убивай, животное.

— Может лучше изнасиловать, вдруг понравиться? — Обозлился я.

Она резко вжала шею в малхус и попыталась дернуться. Меч, я убрал, отделалась царапиной.

— Кто же так себя убивает, дура. — Воткнув второй меч в землю, и отвесив ей легкую пощечину, чтобы опомнилась, выдал я. — Будешь шрамом щеголять, не более. А то и голосовые связки порежешь, будешь все свое бессмертие только хрипеть.

— Убивай, не тяни, — закричала та. Пришлось стукнуть еще раз. Переборщил, разбил губу чешуей перчатки. Закричала, бросилась на меня протянув руки к горлу, идиотка. Нашлась душительница. Получила еще плюху чуть посильнее, однако упала. Причем шипы на костяшках вскользь оставили четыре отличные царапины на правой щеке.

— Беги же, дура! — это она уже к девчонке, так и стоявшей в воротах и сунулась к кинжалу. Я наступил сапогом на ее спину. Опять закричала, истеричка. Но слегка успокоилась.

— А ну успокойся. Нужна ты мне, убивать тебя, — кинув взгляд на зашевелившуюся вторую, сказал я. Что с ними делать? С одной стороны взять за шкирку и оттащить в здание. С другой, ее было жалко, коли ребятки обозленные потерями решат расстелить пленниц. Магичку зарубят сразу, это ясно. Немногие жизнь свою за чужую отдать, готовы, поступок мне понравился, да и сама девица была хороша, если быть честным. О конвоировании на корабль можно было по моим прикидкам вообще забыть, одна только моя группа потеряла половину состава, не считая раненых. Неожиданно поймал себя на мысли, что испытываю инстинкт собственника. Во как. Кстати чем-то похожа на Эрику, только волосы светлые. Отпускать тоже не хотелось, жизнь у меня одна, а убийцы и насильники мои родичи, притом, что эльфы в плане кровожадности нисколько их не лучше. Хотя двое так называемых мужиков убежали, не исключено что уже даже набрали крейсерскую скорость по дороге к деревне. К сожалению, выставить засаду на ней колдун отказался, слишком мало у нас в отряде было народу. Решать надо было быстро.

— Проваливай. — И снял сапог со спины.

Девушка повернула голову раскрыв рот:

— Что? — Не поверила. Сюрприз, милашка.

— Проваливай, говорю. Хотя подожди. — Взял своего Черныша, и резанул кончиком по ее икре. Довольно глубоко, охнула, но не заорала. Теперь ночного забега в любом случае не будет, а больше нам и не надо. В отношении сбежавших, я надеялся, что у них некий орган будет играть достаточно долго, чтобы потеряться в ночном лесу и заночевать там. В любом случае сомнительно, что такой грохот и оптические эффекты не заинтересуют окрестных пейзан. Времени у нас максимум до полудня. Повторил с магичкой. — Ее тоже забирай. Не заберешь, прирежу. — Судьба магички меня интересовала мало, будь она одна, оттащил бы назад в усадьбу, при попытке поколдовать ее судьба могла вообще закончиться печально. Но в лице этой Александры Матросовой она выбрала свой счастливый билет.

Магичка от боли и страха охнула и активно зашевелила всеми четырьмя костями по направлению к воротам.

— Куда? Не торопись, драгоценности-то оставь.

Девица тем временем подобрала упавшую челюсть и опять сделала попытку поднять кинжал.

— Стоять. А это мне на память, если не возражаешь. С твоего разрешения! — Перехватывая и выламывая кисть, взял кинжал второй рукой, так и не выпустив рукоять меча. Во избежание неожиданностей от магички. У девушки дрогнуло лицо, появился непонятный страх. Непонятный взгляд на меня, потом на кинжал. — Ножны где? Нет? Ну и ладно. Сунул за пояс.

Отобрал колье, диадему или как она там называется, браслеты и кольца с рук. Изо всех сил, стараясь щупать именно колье при снятии, а не что другое во избежание взрыва гормонов. Потом ограбил вторую. Когда поднимал кинжал, из-за спины потянуло стягиваемой магом энергией. Я мгновенно обернулся. И она магичка оказывается.

— Не успеешь. Уймись, — одновременно поднимая меч и направляя его в ее горло. — Все, проваливайте и побыстрее. Пока можете.

Одновременно в доме грохнуло. Кусок стены вылетел и метрах в пяти приземлился эльф. Точнее то, что от него осталось. Осталась обожженная грудная клетка и голова с характерными ушами.

Эльфийка ахнула, схватила подругу в охапку и попыталась утащить, несмотря на раненую ногу. Куда там, та сама рванула так что, я даже засомневался в том, что только что тыкал ее мечом. Выхрамывая в ворота, девушка оглянулась.

А до меня дошел мой идиотизм. Раны от меча она вылечить быстро не могла, но истинный маг вполне мог блокировать болевые ощущения. Требовалось править ситуацию.

— Не вздумайте по дороге бежать, убьют. Засада там, — и махнул рукой прощаясь. Все что надо было, это продержать подруг в лесу до утра.

* * *

Ругать себя за глупость было поздно, не в спину же им стрелять. Две магички, лес отнюдь не зимний от зверья безопасный. Тем более что в окрестностях усадьбы хозяева давно должны были выбить все, что опаснее бешеного ежика. Несколько правила ситуацию ночь, поскольку ночью обычно в лесу не ходят и моя попытка взять на пушку.

Все трое наших парней оставшихся у ворот были мертвы, в одном из них торчал меч. Чуть поодаль валялся труп эльфа в таком же, как у зарубленного мною бахтерце с обломком стрелы в районе правого тазобедренного сустава, как раз под обрезом пластины. Рядом лежал щит и еще один меч. Зарубленный мною работал парными мечами, судя по расположению тел, ими он всех троих и порубил, отделавшись ранением в руку. Как и следовало ожидать, лучники хорошо одоспешенных воинов противника остановить не смогли, разве что свалили двоих бездоспешных поодаль. Один из которых, еще шевелился. Сбежавшие твари отсиделись за их спинами.

Пока же поднял один из луков убитых парней и замаскировался в тени, на случай если бегунки не кончились. Применить его не пришлось.

Вылетевший из-за угла Хаген заорал мне:

— Закрывай ворота, раздевай трупы и пошли в дом. Времени мало, колдун сказал, чтобы быстро, что поценнее паковали. — Увидел дергающегося раненого, добил его уколом меча, на всякий случай так же ткнул второго.

Мы раздели всех погибших, включая наших, увязали доспехи и вооружение, закрыли ворота и двинули в усадьбу. Трофейные ценности, включая кинжал девушки, я увязал в снятую с трупа рубаху, разместив узел в одном из бахтерцов.

В танцевальном зале была каша. Еще стонали раненые, местами горел паркет, двое наших, матерясь тушили, попутно добивая стонавших. В холле меня встретил вымотанный колдун сидевший рядом с ранеными, сам со следами крови на груди и лице, тем не менее разбиравшийся с ними.

— Будь со мной. Потом пойдем наши дела решать. Пока перевязывай парней.

Раненых было всего четверо. Из них относительно легкие имел Мика и Длинный Эрик с разрубленным плечом. Бьярни сломал ногу, его уже притащили. Херб А'Корт неудачно попал под удар мага, с черным распухшим лицом, залитым кровью и гноем он был явно не жилец.

Старик встав начал осматривать Херба не обращая внимания на его стоны. Мне достались Эрик и Мика, уже стянувший наголенник и снимающий обшитые кольчугой штаны. Начало перевязки Мики было скомкано, стоны Херба резко стихли. Мы с Микой вытаращились на колдуна, уже снявшего с его шеи амулет и повернувшегося к Бьярни:

— После такого не выживают, а умирать могут долго. Показывай ногу. — Бьярни передернуло.

Раны не помешали нашим перевязавшимся товарищам принять участие в грабеже. Кроме Бьярни естественно.

Библиотека находилась над танцевальным залом, хотя книг по нашим меркам было и немного, занимая две комнаты. Колдуна после беглого просмотра особенно заинтересовала малая, с полусотней фолиантов и туб со свитками. Стесняться он не стал и приказал мне выгрести и упаковать все. Предварительно проверив на счет установленной защиты.

Сам пошел собирать артефакты, как он, хмыкнув, уточнил, в основном с трупов. Прямо на глазах начал оживать, старый хрен. Ходил до этого как вареный, под конец штурма какой-то маг чуть не пробил его защиту.

Я содрал с окон шторы и увязал книги в удобные для переноски узлы и унес их вниз. Не зная чем заняться далее, поскольку вложенный мне в голову эльфийский не включал умения читать, решил полюбопытствовать, что это за перчаточка, которой меня чуть было, не зажарили.

Комнату уже выпотрошили везде валялось непрезентабельно выглядевшее барахло, бабенки нигде не было, видимо утащили под охрану. Однако труп мага никто не тронул, что меня несколько удивило.

Потом дошли причины. Отчего успешно погасил желание обшаривать его собственными грабками, пришлось воспользоваться кинжалом. За попыткой снять которым с шеи трупа украшенный драгоценными камнями медальон меня застал колдун.

— Догадался руками не лапать? Молодец. — Потом охнул. — А перчаточка какая интересная! Кто его прикончил?

— Я.

— Жаль, — засмеялся колдун.

— Почему?

— Потом скажу, времени на объяснения нет.

Что интересно, перчатку Сигурд тоже не стал трогать руками. Отобрав у меня малхус, старик отрубил трупу руку и завязал оттяпанное в отрезанный кусок одеяла. То же самое повторил с кольцами на пальцах, хотя сами кольца, я при помощи кинжала с пальцев и поснимал, преодолевая брезгливость. Для колец и медальона у него нашелся миленький кожаный мешочек, литра на три и уже наполовину полный. Любопытно, что в мешок он кольца бросил, просто собрав рукой. Тренировал что-ли меня скотина?

В комнате, где мы укокошили сексуально альтернативно настроенных друзей, это дело пришлось повторить. Хотя и не со всеми кольцами. Я плюнул на мнение старика и начал их снимать так, только уточнив, не опасно ли сие. Старый козел только кивнул и хмыкнул. Развлекался, оказывается, сволочь. В жизни всегда есть место юмору.

В тот угол дома, откуда Сигурд выкинул половину эльфа, любопытствовать на счет полезного в хозяйстве имущества колдун отправился в последнюю очередь. Полезного было мало, во всяком случае, касательно магических артефактов, заодно увязавшийся за нами хромоногий Мика прибрал немножко денег, драгоценностей и оружия. Зато обугленных и изуродованных женских тел было сразу несколько, в комплекте с мужиками, включая еще двоих в таких же бахтерцах как на убитых у ворот. В коридоре валялись тела орков, группа Сигурда понесла основные потери именно тут, нарвавшись на уже готовых к сопротивлению сразу нескольких магов. Кусок стены и изуродованные трупы объяснялись разрушением артефактов-накопителей одного из них. Которые имели неприятный побочный эффект в виде высвобождения энергии, если противнику удавалось пробить защиту, до этой самой энергии истощения. В некоторых случаях. Как создать такой случай Сигурд знал, мимоходом пояснив, не забывая, походя обучать ученика:

— Честно говоря, я уже думал, что тут мне конец пришел. Сразу несколько в кучу сбилось, одни парней долбили, пока воины держали, двое или даже трое, — хмыкнул, — за меня взялись. Определил самого сильного и ударил по артефактам, больше от бессилия.

— Это всегда так делается?

— Вообще нет, точнее не обязательно. У меня просто другого выбора не осталось. Для удара надо снимать защиту, ты бьешь по одному, второй убивает тебя. Если успеет сформировать и направить заклятье. Чем маг не сказать что сильнее, искуснее тем времени на снятие и удар он тратит меньше. От чего менее искусный маг или колдун может и не успеть, даже если одарен больше. — Поковырял острием рогатины обгоревший бахтерец мертвеца, несколько пластин отвалилось, — пока у парней держали амулеты, я еще мог что-то сделать, даже против нескольких. Без них, меня бы очень быстро прикончили, одновременно колдовать и биться даже мне сложно.

— Ты же говорил, что не устоишь против нескольких эльфов?

— Сильных магов. Хмм, собственно сегодня сильным был только один или два которые меня держали. Остальные мелочь мне кажется студенты, — я перевел данное слово однозначно, опять удивившись самому его присутствию в орочьем, — этой их Академии. Похоже, дружок нашего мага, в очередной раз решил в имение наведаться. Хотя друзей что-то было многовато.

Наклонился ко второму трупу в бахтерце, выглядевшему почти целым даже почти не обгорел разве что в копоти и крови, перевернул, спина пострадала не меньше чем у первого. Разогнулся, отказавшись от мысли оприходовать костюмчик:

— Определил самого опасного и ударил по него артефактам. Только и расчет был на то, что амулетов у него, если и не много, то заряжены под завязку и взорваться могут. И то, чуть не достали. — Опять включил менторский тон. — Чтобы открывшегося противника убить много силы не надо, а значит что? Для нацеливания и формирования заклятья надо мало времени. То есть слабый маг в большом сражении вполне может уработать и более сильного, и более искусного. Пока тот его соратников будет жарить. При работе противников в паре это самое неприятное. Для взлома защиты удар нужен сильный, а ты сам открываешься. Один держит удар, второй бьет открывшегося тебя. Если ты недостаточно силен и искусен, то есть, быстр, чтобы успеть защиту пробить, то тебя даже убьют безнаказанно. Так и случилось, я долбанул и свалился, второй успел подловить. Повезло только в том, что вовремя амулеты бухнули, да защиту начал уже восстанавливать. Могло и не повезти.

Подумал и добавил:

— Кстати, не забывай, в поединках магов взаимное убийство случается сплошь и рядом. Даже если по силе не равны. Когда двое слабых против одного гораздо более сильного, вообще очень часто..

Сморщил нос, сплюнул и добавил:

— Эльфы людей полностью себе не подчинили только из-за этого, наверное. Людишки плодятся как мыши, одаренных у них много. Даже то, что знают и умеют их маги куда меньше нас и тем более эльфов не помогает. Они по пятерых-десятерых своих слабосильных магов на одного эльфа терять могут и все равно, в выигрыше бывает, остаются.

Внизу пинали для ускорения привлеченных для помощи слуг. Те уже натаскали кучу мешков, конюхи, судя по разговорам парней, под конвоем седлали и запрягали коней. Оставшиеся паковали в мешки и узлы трофеи, либо продолжали грабить усадьбу, стаскивая товар упаковщикам. Сигурд согласно кивнул головой.

— Поторапливайтесь, если повезет, то к полудню мы должны быть на берегу. — Я, без напоминаний отправился помогать.

В первую очередь, навестив караулку, где, как ни странно никто не побывал. Вероятно оттого, что кроме доспехов там взять было по большому счету нечего.

Эльф которого я заколол мизекордией, по всей вероятности начальник охраны, умер не сразу. Отполз после нашего ухода на пару метров в сторону, рот залит кровью, на руке светился драгоценными камнями узкий браслет из сцепленных металлических пластин, потребовавший некоторых умственных усилий для снятия.

Какое-то время снимал, паковал и таскал доспехи, включая доспехи Оттара и Лохматого. В комнате эльфа с портретом возможно подруги на стене нашлось кое-какое золото и прочие ценности, в обоих кубриках короткоухих ничего более ценного кроме некоторого количества серебряных монет. В одном из кубриков в полу находился люк, в пустой сейчас зиндан.

Последнее что мы сделали, это собрали в холле тела своих погибших. Их было пятнадцать, десять из которых погибло в доме. Плюс сломанная нога Бьярни. Большинство погибло от ударов заклинаний. Не слабо, но, похоже, легко отделались, особенно учитывая наличие в усадьбе кучи магов.

Нужно было решать, что делать с телами наших и пленными. Пленных было человек и эльфов с тридцать, согнанных в какую-то кладовку. Все кто не оказал сопротивления. Эльфиек голов восемь. Вероятно, подружки гостей не рискнувших показать или не обладающих магическими способностями. Явных магичек посекли вместе с мужиками.

Старик решил, что вспышки света и грохот в любом случае местных насторожили, но выяснять, что с усадьбой они отправятся не раньше утра. Пожар в жилищах магов, как известно большая редкость. Более вероятно, что молодежь развлекается, тем более магики. Вот долгий пожар с заревом, искры и прочее будет лишним. Поэтому усадьбу палить не стали. Вариант что местные живут слишком далеко, был слишком хорош, чтобы оказаться правдой, а точной информации у нас не было.

Костер выложили во дворе, с большинства пострадавших даже не стали снимать доспехи. Тут же возник вопрос о кровавой тризне, вокруг костра некоторые собрались порубить всех пленных. Баб по размышлению с собой тащить отказались, хотя жаба и давила. Про колдуна не знаю, а вот у Мики прямо золотые в глазах светились, те которые он не получит. Бессмысленные убийства меня не прельщали, а резня пленных выигрыша времени не давала.

— Не вижу смысла, пользы от этого для нас нет. Жгем костер и уходим. Этих в подвал, там есть подходящий.

— Ты что несешь? — тут же разинул пасть еще один Берк A'Корт, кстати, муж двоюродной сестры Эрики. — Кровь родных забыл уже? Мы за них мстить в поход идем, а ты не хочешь? Ради кого еще родичи наши погибли? На ком их кровь?

Толкнул в бок смотрящего на меня Мику, вероятно считая наиболее отмороженным и кровожадным из уцелевших. Старый Сигурд с усмешкой смотрел на меня, причем с какой-то грустной. Пленные лупили глаза с надеждой. Когда их начали выгонять во двор, вероятно, многие поняли зачем.

— На тех, кого мы уже убили. А в поход ты Берк пошел не столько за местью, сколько за добычей. Добычу мы взяли славную, чего тебе еще надо? Слуг порубить? Они не воины, это дело безопасно можно сделать.

— Сопляк, они наших родных… — Кое-кто поддержал, с оглядкой на колдуна. Большинство отнеслись достаточно равнодушно, нервное напряжение после окончания боя и грабежа в достаточной степени отпустило, добыча была превосходной, что настраивало на благодушный лад, в общем, убивать счастливцев переживших штурм в отсутствии непосредственной угрозы было просто лень. Если я правильно понял.

— Не они. Те, кто моих и твоих родных убивал, давно червей кормят. Все, до одного.

— Все равно эльфы…

— Так мы же не эльфы, — хмыкнул я.

— Щенок… Да…

— Заткнись, — неожиданно оборвал его Мика. Что нас с колдуном весьма удивило. — Он в своем праве. А язык тебе лучше прикусить. Пока до беды не довел.

— За кровь мстить отказывается? А я тогда что здесь делаю? — удивился Берк.

— Грабишь, — пожал я плечами.

— Помалкивай, — поддержал брата Хаген. — Что-то ты Берк, через ворота прыгать желанием не горел. Это он прыгнул. Зато при грабеже тебя не обогнать было. Так что про желание отомстить лучше молчи. И на колдунов он не последним шел, спину его впереди меня я не раз видел. А про борг и прошлый поход вспомнить? Так что это его право. Не хочет баб и рабов резать, пусть живут и всю жизнь его вспоминают.

На том и порешили, под ухмылку колдуна. Тот демонстративно сохранил нейтралитет, несмотря на умоляющие взгляды Берка вмешаться.

Вспоминать меня собирались многие, несмотря на темноту пытаясь заглянуть в щели шлема. Интересно надолго ли. Всех скинули в зиндан, набив его как банку селедкой, я даже лично закрыл железный засов.

Не знаю, кого осенила идея вывозить добычу на двух каретах, но замысел я оценил положительно. Даже выбрали что погрубее, не самые шикарные экипажи. Все крупногабаритное уложили туда. Охрану должны были разыграть орки имеющие закрытые шлемы. Вместе с трофеями и личинами убитых, таких нашлось пятеро. За кучеров уселись ребята в плащах с капюшонами, они должны были при встрече с аборигенами прятать морды поглубже. В сами кареты уселись раненые и трое нераненых, кому закрытых шлемов не досталось. Одному из них, я всучил свой арбалет. Колдун заранее натянул на голову трофейный шлем с полумаской и пристегивающейся к ней бармицей полностью закрывающей лицо и приготовился исполнять роль толмача. Мелочь из добычи навьючили на заводных лошадей.

Сигурд поджег костер. Выбрал что-то из своего мешка с трофеями, зашептал над амулетом и швырнул его в пламя. Пламя мгновенно стало белым, охватив дерево и трупы, как будто его поддували кислородом.

— А теперь уходим. Рассветает уже.

* * *

До берега, по моим оценкам если по дорогам брать, было километров тридцать-сорок.

Шансы что мы успеем добраться до берега, до полудня были весьма неплохи. Весь расчет колдуна был построен, на игре на опережение. Даже получив информацию об отряде наглых орков, местные силовики должны были затратить определенное время на выработку решения, выведение своих подчиненных из пунктов постоянной дислокации для выставления блоков на дорогах и мобильных групп патрулирующих между ними. А также на путешествие к месту нападения, для получения предварительной информации о силах налетчиков и организации преследования. До получения первичной информации о силах противника активные действия малыми подразделениями вообще были маловероятны. Даже на заставах должны были стоять достаточно крупные отряды. Во всяком случае, я бы на месте эльфийского начальства не рискнул, отряд в пару десятков короткоухих мы и в теперешнем, ослабленном состоянии уже потеряв более половины отряда если и не замесим полностью, то вполне можем разогнать. Больно много преимуществ дают врожденные сила и реакция. А будь на нашем месте команда допустим двадцатирумного драккара? Числом под восемьдесят харь?

Шустрые бегунки хорошим источником считаться не могли, если нам повезет, то количество орков в их рассказе как раз остановится на примерно этой цифре, а то и большей, с перепугу. Что автоматом закладывало ошибки в решение противостоящего нам командира, поскольку его определяла неверная, а не только неполная информация. Например, он мог отбросить вариант нашей эвакуации на конях, поскольку ограбленная нами усадьба это отнюдь не конезавод. Гораздо более опасной была информация, переданная на корабли. Оставалось только радоваться отсутствию аналогов радиосвязи в близлежащих населенных пунктах и надеяться на проволочки в отправлении гонца.

Кстати о конях. Первое что я сделал, подойдя к выделенному для меня жеребцу, это слегка стукнул ему бронированным кулаком по башке после попытки укусить, успокоил и слегка укоротил стремена, под казачью посадку. Тут использовалась аналогичная рыцарской Западной Европы, со стременами, выпущенными на всю длину и соответствующими глубокими седлами, к счастью сейчас отсутствующими, поскольку мы захватили не боевых коней с соответствующей амуницией. Родство гражданских седел с боевыми прослеживалось, но неслужившей эльфийской золотой молодежи в мирное время не надо оставаться в седле после встречного копейного удара. Рогатину в рейд, я брать не стал и так много барахла тащить пришлось, поэтому казачья посадка, обеспечивающая отличную маневренность в седле при рубке была оптимальной.

Конь был хорош, никакого сравнения с аналогами монголок Оркланда. Отсутствие мощных лошадей и вынуждало его жителей, что жили поближе к населенным прирожденными врагами местам пользоваться ими только как средством передвижения и перевозки трофеев, воевали наши только пешими. Как понимаю, это дело и ограничивало экспансию, смотри успешность походов в населенные людьми земли. Как бы ты не был силен и быстр, но семисоткилограммовая скотина с хорошо вооруженным и бронированным всадником на спине все равно давала определенные преимущества. Особенно когда ты стиснут соседями в строю, а на тебя несется такой же строй, только составленный тяжело вооруженными всадниками, так и целящими неприятно поблескивающими копьями прямо в глаз. Как подозреваю, отсутствие конезаводства с производством местных дестрие в Оркланде объяснялось сложностью прокорма большого количества таких лошадей и просто их ненужностью. Ходить в походы на кораблях было проще и быстрее, а против одного или даже нескольких рыцарей с их воинами можно было отбиться и так. Хотя возможно все еще впереди, судя по сплетням выслушанным от дедовых дружинников, сухопутные походы уже сейчас были более выгодными чем морские. Еще бы, откуда большие доходы в землях, к которым каждый год присматриваются тысячи вооруженных мужиков на боевых кораблях.

Конь был хорошо обучен, урок понял и проблем с ним, больше не было.

Первая проблема появилась на выезде на тракт, к несчастью находившийся под окнами домов довольно крупного села. Нас встретили несколько одоспешенных и неодоспешенных лучников и арбалетчиков и толпа крестьян с разнообразными топорами и дрекольем, среди которых тоже мелькало несколько кольчуг.

К несчастью командовал ими достаточно толковый командир, успевший с момента появления бегунков собрать сельское ополчение и грамотно расположить его. Что само по себе выглядело невероятным. Прекрасно осознавая преимущества орков в рукопашной и малое количество метательного оружия, а так же его эффективность он сделал то единственное, что могло остановить и даже уничтожить банду пиратов. Укрыл ополченцев, подпустил нас как можно ближе и попытался задавить массой, оставив стрелков позади. Неплохая характеристика как его авторитета в этих самых массах, а может, крестьяне просто не знали что такое полтора десятка орков. Хотя в любом случае организатор засады был человеком уважаемым. Не знаю, планировал ли он оборону села, только решив воспользоваться случаем или сразу прикинул возможность отхода грабителей в зоне его ответственности, но мы пережили пару весьма неприятных минут.

Меня насторожили огни в селе и какое-то движение в нем, однако высказать подозрения, я не успел.

Из за домов, кустов и всяческих построек вывалила толпа и полетели стрелы.

Рядом взвился на дыбы чей-то конь и вылетел из седла его всадник. Стрела щелкнула меня по наплечнику. Пришлось послать коня на атаковавших, одновременно вытаскивая меч. Рассудил, что нападение лучший вид обороны, а стоящий на месте всадник слишком уязвим.

При всей неопытности ополченцев попасть под копыта желающих не было, вдобавок копья у них отсутствовали. Как в общем-то и доспехи если не считать ими кожаные куртки и то, не на всех. Топоры, дубины и колья против конного противника играли плохо.

Я рубанул выскочившего из под копыт пейзанина, одновременно поворачивая коня влево, следующий попытался рубануть коня топором и остался без руки, перебросил меч в другую и разрубил голову зашедшему справа. Вероятно, опытные воины меня бы зарубили быстро, но в отличие от них у крестьян при всей их решимости не было достаточной мотивации лезть под меч. А их попытки зайти сзади-сбоку пресекало движение коня. Мне просто следовало не позволять его остановить. После того как я срубил еще двоих, за спиной дважды знакомо полыхнуло магией, и крестьяне бросились бежать. Преследовать не имело смысла.

На земле осталось десятка два трупов и тяжелораненых, включая нескольких людей в кольчугах, кожаной чешуе и набивняке. С нашей стороны Берка упавшего с раненого коня и, или сломавшего себе шею, или добитого ударом дубины. Рядом валялся труп зарубленного крестьянина. Бог шельму метит.

Труп затащили в карету, желающие добили раненых. Попутно оценили мудрость колдуна позволившего вьючить добычу только на заводных лошадей, поскольку раненый конь Берка убежал. Потом отправились дальше, даже не теряя времени на снятие непрезентабельно выглядевших доспехов с убитых. А, может побрезговали, если зрелищно выглядевшая выгоревшая проплешина с четырьмя обгоревшими телами включая две в кольчугах, ставила вопросы ценности побывавших в ней доспехов, то пятеро сгнивших заживо лучников попавших под второй удар возбуждали только брезгливость. У ближайшего трупа из под шлема текла слизь и оголились кости черепа.

Старик поступил весьма продуманно. Я послал коня вперед, а он назад. Прикрылся выскочившими из карет пехотинцами и начал долбить нападавших.

Если он и ожидал на эту тему вопросов, то я его обломал. Не мне в данном случае нужно было давать уроки тактики.

Путешествие начиналось славно.

* * *

Мои мрачные ожидания не оправдались. В ходе дальнейшего марша до берега никаких других стычек не произошло. Появившиеся на дороге через некоторое время путешественники, в общем, проникнуть взором под закрывающие морды шлемы и капюшоны плащей даже не пытались. Не знаю, как у Серебряных Драконов себя поставила аристократия, но людишки в большинстве старательно прятали глазки, только искоса рассматривая две кареты окруженные жлобами в полных доспехах на отличных конях. Некоторые даже останавливали предварительно своих лошадей, хотя мы, честно говоря, слабо канали под местное ГИБДД, во всяком случае, маячков меж ушей наши одры не имели. У нескольких встреченных эльфов реакция простиралась от вялого любопытства до полного безразличия, поскольку был увлечен ехавшей рядом бабой.

В общем ожидания оправдались, перехватить дороги эльфы просто не успели. Хотя на берегу было куда сложнее. Проехать для эвакуации в бывшее место высадки на берегу, мы не могли из-за карет с добычей. Перегрузка барахла на свободных лошадей все равно приводила к потере темпа и инициативы, что могло привести к нападению берегового патруля как раз в момент погрузки неправедно нажитого имущества.

Наш старичок предводитель, однако, сие продумал, решив эвакуироваться в полном комфорте, а именно с пирсов рыбацкого поселка. Даже предварительно проинструктировав нашего кормчего, сработка какого из амулетов должна отправить его в этом направлении. Вхождение в бухту по дополнительному сигналу с берега.

Риск потерять корабль был приемлем, шнеккар был довольно популярной посудиной как у мелких и не очень купцов, так и у рыбаков и китобоев, не говоря уж о людских «Рыцарях Суши и Моря». Составляя немалую долю в экспорте Оркланда, при всех его напряженных отношениях со всем миром, люди даже пытались строить копии. Отчего само по себе его нахождение у берега еще не о чем не говорило. Разве что, какой корабль береговой обороны мог заинтересоваться, но на войне без риска никуда.

Другой вопрос, что в самом поселке, если быть точным на его окраине, находился еще один пост СНиС местной помеси войск береговой обороны и пограничных, если пользоваться нашими терминами. Ему мы репетировали сигналы с маяка. По разведданным состоял он из полутора десятков короткоухих, все конные. Этакая, погранзастава, часть воинов которой, постоянно патрулирует берег, ловя контрабандистов и прочий криминальный элемент. Заодно ища следы высадки морских десантов орков, людей и прочих включая конкурирующие Дома самих эльфов. Глядя на нас, многие люди тоже задумались о выгодах морского разбоя, самые жадные, или глупые, или крутые, или все вместе щупали и эльфийские Дома. В случае необходимости военнослужащие данного поста должны были или укрывать жителей близлежащего населенного пункта в своем укрепленном доме с высоким забором и гелиографом на вышке, или организовывать их правильную ретираду. В общем, продуманная система. С достаточной заботой о людях, несмотря на весь эльфийский расизм.

К счастью колдуна там не ожидалось. Дороговатое удовольствие для рядового поста береговой обороны, в отличие от необходимости его на посту, охранявшем маяк.

От нас требовалось только захватить пирсы поселка обеспечив эвакуацию имущества и нас самих и/или блокировать пограничников в их миникрепости. Вырезать гарнизон не имело смысла, большого прибытка это бы нам не дало, добыча и так была превосходной. И так потери большие. В идеале вообще стоило поискать варианты обойтись без боя, но увы, никто на это не рассчитывал. Короткоухие, являвшиеся этакими кшатриями эльфийских Домов держались родственниками в ежовых рукавицах, не скупясь, платя за почти равное положение с чистокровными длинноухими своими жизнями, отнюдь не дожидаясь старости. Расходный материал ублюдков, с момента зачатия.

Делиться нам не стоило, тринадцать воинов это не двадцать восемь. Попытка частью сил блокировать гарнизон могла кончиться уничтожением всего нашего отряда по частям, даже этим самым гарнизоном. И без помощи подкреплений, десяток конных воинов или даже полтора десятка в худшем случае, это достаточно много. Хотя у нас был мощный колдун. А у противника наверняка были амулеты, в том числе защищающие лошадей. Все это вносило в мою оценку ситуации бодрящие нотки неопределенности. Ошибись старик с заклятьем, точнее с алгоритмом взлома заклятьями амулетов противника и конники могли успеть оказаться слишком близко для их применения вообще. Колдуны начинавшие косить своих и чужих не разбираясь, увидев блеск чужого металла поблизости общественностью не одобрялись. В сражении такой колдун мог и уцелеть, а вот после выжить ему было проблематично. Если конечно хольды отряда не признавали его действия соответствующими тактической необходимости, на что обычно они шли неохотно.

Вдобавок самый простой, как ни странно быстрый и надежный способ взлома защиты, что безмозглых амулетов, что создающих их магов со всем их разумом, а именно тупая работа по площадям, задавливающая защитную систему амулетов потоком энергии заклятья имела минусом колоссальный ее расход. При всех запасах Сигурда включая трофейные накопители, он на это идти, не собирался уж больно много потратил в усадьбе. И это притом, что почти всю дорогу я чувствовал, как он собирал энергию. Несмотря на риск умереть первым в случае нападения засады с участием мага.

Думаю, старик мог уделать всю заставу, просто проехав с ней рядом, например таким же ударом каким укокошил бедолаг лучников в селе. Однако в таком случае учитывая площадь воздействия, затраты энергии на перегруз защитной системы амулетов, наконец причинение вреда здоровью не совместимого с жизнью самих их носителей могло оставить его, если быть точным нас всех беззащитными в случае встречи с боевым кораблем хоть эльфов, хоть людей для примера. Не говоря о том, что принципиально невозможно предварительно оценить защитные возможности амулета, не видя его. Были и некоторые другие ньюансы, например расход энергии на экранированную чем угодно цель значительно рос.

Вообще расход энергии в большинстве боевых заклятий значительно опережал возможности ее сбора даже мощными колдунами. Что собственно и делало магов отнюдь не хозяевами жизни и царями полей сражений, тем более что большинство магов с большим трудом могли эффективно применять свои таланты далее перестрела, а именно метров 200 или чуть больше. Если верить Сигурду, хотя тот на вопрос о своей дальнобойности скромно хмыкнул и лишь заявил что у него больше.

В общем, маги были ценным ресурсом, но совершенно непригодным для действий в одиночку. Даже при наличии мощных боевых атерфактов, вроде недавней перчатки, по всей видимости, работавшей на энергии стихии Огня.

Я машинально задумался о перспективах использования штрафников снабженных мощными амулетами так сказать в первых рядах и решил, что не я один такой умный. Явно используется и давным-давно.

Одновременно мы въехали в поселок.

* * *

Сигурд терять времени не стал, сразу направившись к берегу. Население поселка взирало на нас с любопытством, ребятня шушукалась между собой. Поинтересоваться, что нам тут надо никто не рискнул.

В порту, его можно было так назвать, поскольку был достаточно большим, явно использовался не только рыбаками, помимо пристаней находились и еще какие-то огороженные забором лабазы. Застава, вероятно, еще перекрывала очень удобный для купеческой контрабанды узел коммуникаций, помимо самой охраны побережья.

Это значило, что без боя не обойдется.

В порту нас встретил, выйдя из рядом находящегося окруженного каменным забором тоже не хлипкого домишки, некий хорошо выбритый представительный мужчина, весьма, причем осанистый, несмотря на брюшко. По всей видимости, тоже короткоухий если судить по чертам лица.

Мужчина хотел что-то уточнить у подошедшего к нему спешившегося колдуна, так и не озаботившегося открыть свою зеленую физиономию, глянул вблизи на его доспехи и зачехленную рогатину в руках и замер, стремительно начав сереть лицом. Пара, похоже, слуг за спиной пока ничего не поняла, хотя и заподозрила неладное. Особенно после того, как мы взяли встречающих в полукольцо.

— Объяснять что-то надо? — старый хрен был издевательски вежлив. — Помалкивай, делай, что тебе говорят, и твоя вонючая деревня не запылает. В первую очередь, будь так любезен, уговори, кто там, у воинов старший оставить нас в покое. Подойдет корабль, мы на него сядем и избавим вас от своего присутствия. Не оставите, прежде чем отплыть мы пройдемся по вашим улицам еще раз. Понятно?

Бледный как привидение и кажется, стремительно исхудавший представитель администрации смог только кивнуть. Слуги заволновались.

— Вперед. — Местный староста или капитан порта, или еще кто он там с неожиданной прытью рванул в сторону места расположения местной воинской части. Слуги припустили за ним, один даже осмелился обогнать.

Мы начали занимать оборону, амулет колдуна подтверждающий получение кормчим информации касательно нашего нахождения на берегу в этом самом поселке давно сработал. Нашей задачей теперь было выжить до того момента как корабль, нас вместе с непосильным трудом нажитым добром эвакуирует.

Вступать в соревнование с достаточно профессиональными конными воинами на их поле среди нас желающих не было, поэтому спешились все. Коней, включая заводных попривязывали к подходящим столбам, на случай форс-мажорных с кораблем. Запряженных в кареты лошадей выпустили, обрубив постромки, при потере корабля даже заводных было бы сохранить проблематично, как и самим ноги унести. Сами кареты выставили бок о бок с метровым интервалом так, чтобы они давали кое-какое укрытие от стрел и давали возможность маневрировать, укрываясь от прямой атаки кавалеристов.

Я зарядил вернувшийся ко мне арбалет, рядом скалился Хаген с эльфийским луком в руках.

— Где взял?

— А ты как думаешь? Мы их вообще-то с десяток взяли, я выбрал, что по руке, пока в этом сарае трясся. — Кивнул на карету и выпустил несколько стрел в уже закрытые ворота дома нашего знакомого пузатого спортсмена, примеряясь к луку.

— Так все стрелы расстреляешь.

— Нам хватит, колдун говорит что их не больше пятнадцати. Сколько надо лошади чтобы вон оттуда до нас доскакать? — указал в сторону ближайшей улицы, до нее было метров полста, далее обзор закрывали дома. — Хорошо будет, если пару стрел успеешь выпустить. Ты без копья, так что стреляй не ранее как определишь того, кто тебя на свое копье вздеть хочет. Перезарядить не успеешь и не пытайся, сразу хватай мечи.

— И как же определять получается?

— Увидишь, — засмеялся Хаген, — это как-то само собой выходит. Просто чувствуешь, что с ним сойдешься, его выбрал, а он тебя чувствует. Хотя, сходясь с конниками, это им, а не тебе выбирать приходится.

Так оно и вышло.

Первым показался одиночный всадник, рядом щелкнули несколько луков, однако кавалерист ушел.

— Разведка, — спокойно прокомментировал невесть откуда появившийся рядом колдун. — Посмотрим что дальше будет. Или атакуют, или начнут из луков да арбалетов садить.

Старик слегка ошибся, противник больше пару часов вообще ничего не делал. Разве что кое-где мелькали фигуры в доспехах. По ним периодически постреливали, чтобы не наглели. Я уже решил, что угрозы колдуна местному уважаемому человеку вселили в того огромное красноречие и гарнизон ограничится вызовом помощи и блокировкой непонятной банды. Если конечно им уже не сообщили о хераде наглых орков.

Думаю, на нападение их толкнуло зрелище нашего шнеккара подходившего к входу в бухту. Возможно, начальник местной погранзаставы рассчитывал на свой боевой корабль поблизости, который мог перехватить шнеку, оставив нас в безнадежном положении, или тратил время на организацию ополчения из местных короткоухих и просто людей, не знаю.

Просто в один прекрасный миг вылетели всадники, на ходу разбиваясь в линию. Рядом щелкнули луки, один из коней с ржанием взвился на дыбы, сбросив седока. Я с сожалением отметил, что всадников отнюдь не десять. Луки защелкали снова, залп был удачнее. Два коня упали, с третьего начал сползать всадник. Заминка с перестроением при выезде с узкой улицы дала нашим лучникам третий выстрел, тем, кто не испугался остаться с луком в руках перед острием копья, я выстрелил чуть раньше.

Хаген не обманул, обоюдное внимание выбравших друг друга противников чуть ли не чувствовалось физически, я прицелился в район лошадиной головы и бросив арбалет схватил прислоненные к карете мечи, вовремя убравшись с пути коня. Рядом рухнул его всадник. Кто-то поблизости уйти под прикрытие карет не успел, его буквально насадили на копье. Как муху на булавку.

Возможно, противнику стоило разбиться на две группы и атаковать по сходящимся направлениям с разных сторон, но в данной случае прямой удар привел к практически остановке нападающих, чтобы с разгону не улететь в воду. Уйти в стороны они тоже не успели, использование карет как укрытия, попытки все же поразить пытающихся укрыться орков и потери привели к тому, что ровная линия строя с максимум полуметровыми интервалами между всадниками превратилась в две сбившиеся в кучу группы в непосредственной близости от атакованной пехоты. То есть потере всадниками своего преимущества в маневренности, в больших сражениях достигаемого разве кучами трупов пехотинцев, в чьем строю кавалерия просто вязла, только тогда становясь в достаточной мере уязвимой.

Оценка ситуации толкнула меня к уже бросившему копье всаднику, выхватывающего меч. Тоже сообразил, что свои же вовремя уйти не дадут. Рубануть первым он не успел. Выброшенный вперед горизонтальным ударом малхус разрубил ему колено, мгновением позже Черный меч вошел под ребра, проколов диафрагму. Не жилец.

Вовремя достать следующего помешала лошадь с пустым седлом, его интерес ко мне пресекла знакомая рунная рогатина с легкостью пробившая кольчугу. Старикан решил самолично поучаствовать в бою. Не сговариваясь мы начали работать в тандеме, я впереди, он за моей спиной пользуясь длиной оружия. Правда, тандема хватило только на одного кавалериста, точнее даже не тандема, а трио, поскольку перед смертельным ударом рогатины раненый в голень противник получил стрелу в бок, остальные совершенно неожиданно кончились. С нашей стороны ни ушел никто, с другой улепетывал одинокий кавалерист. В нашем трио партию скрипки сыграл Хаген, не полезший в рукопашный бой, а продолживший в упор расстреливать врагов из лука. Что кстати требовало от него действительно стальных яиц. Сюрпризом для меня исход стычки не стал, а вот наличие в непосредственной близости толпы местных ополченцев с всякими топорами, гарпунами и прочим колюще-режущим бытовым инструментом отнюдь.

Не думаю, что местные рыбаки проявили бы себя лучше, чем профи, они к слову тоже так не подумали, увидев быстроту нашей над конниками расправы. Поскольку с такой же быстротой, какой бежали на нас развернулись и припустили назад. В большинстве. Несколько бежавших впереди утекать либо не захотели, либо не оглядывались назад, либо не имели выбора, если мы имели дело с короткоухими. По крайней мере трое из них ими были, во всяком случае они были в полноценных чешуйчатых кирасах с наручами хотя и кожаных. Только наручи с полосами металла. Никаких шансов у шестерых храбрецов не было, их убили мгновенно. Одного рыбака застрелил Хаген, двоих в чешуе молниеносно прикончил колдун, еще раз показав потрясающее умение обращаться с копьем. До меня они дойти просто не успели. И это несмотря на щиты у обоих! Оставшиеся без коней кавалеристы смотались вместе с ополченцами, видимо, верно, оценили ситуацию.

Жечь поселок старик не стал.

* * *

Шнеккар шел под парусом. Сзади темнел берег. Кое-где виднелись точки корпусов и светлые пятна парусов кораблей.

Тела погибших уже предали воде, привязав камни из балласта. Всадники убили только одного из наших, был легко ранен еще один.

Я сидел и от безделья рассматривал снятые с убитых ополченцев доспехи. При всем сходстве идеи с нашими, исполнение отличалось. В идиотскую, я бы сказал сторону по причине огромных проемов для рук и головы. Наручи были неплохи, но идея, посетившая длинноухую голову конструктора доспеха в комплексе, была неясна. Длинноухую по причине металлической пластинки с мордой оскалившегося серебряного дракона на груди. Явно штатное кого-то когда-то вооружение.

Рядом вялился голый по пояс колдун, тоже уже окунувшийся в море.

— Скажи учитель, зачем нужно такое дерьмо? Ладно, горло можно хауберком прикрыть, если есть, бок что защищать не надо? Или наплевать? Ведь не на продажу их лепили?

— Это называется морской доспех. Вообще-то их действительно обычно только с хауберком носят. Смотри, — взял наруч, — на ремнях крючки, на самом наруче полоска кожи подшита. Продеваешь крючки, наруч застегнут. Чтобы снять, достаточно дернуть ремень. Удобно когда ты в воду упал. Дыры под голову и руки для того же, вот за эти куски хватаешь, чтобы удобно было снимать. Бывает что внутрь вшиты куски коры одного дерева, владельца на поверхности они не удержат, но сам доспех вполне. Если хорошо плаваешь, то и в доспехе плавать можно. Пояса нет, юбка короткая и широкая, бывает тоже на крючках…

— Все понятно. Кто носит их? Короткоухие?

— Кто угодно. Вообще это Морских эльфов выдумка, чтобы народ с потопленных кораблей тонул меньше. Сейчас его используют буквально все кто по морю ходит. Самый распространенный доспех на кораблях. Мы тоже, но мало и то, в основном на островах.

— В общем, потери от плохо закрытых боков кирасы, — употребил русско-земной термин, колдун поднял брови, — вполне перекрываются меньшим количеством утонувших.

— Как ты назвал?

— Кираса, а именно панцирь без рукавов и без юбки.

— Понятно.

— Подожди, в морских боях сейчас потопленный корабль должен быть редкостью, отчего такая забота? — Я припомнил, что до появления на кораблях мощной артиллерии количество потопленных кораблей отличалось от захваченных в десятки раз, в меньшую естественно сторону. Применение греческого огня и таранов слегка меняло статистику, но не слишком. Даже во времена античных галер с их таранной тактикой все в большинстве решал абордаж. Неудивительно, что римляне, посадив легионеров в свои триремы, в том числе частично и на банки гребцов, в конце-концов засыпали пустошь на месте Карфагена солью. А победители ходили под вопли глашатаев «Вот идет победитель Карфагена» даже в нужник.

— Захваченных действительно больше, но это дела не меняет. Это у нас на кораблях таранов нет, а вот у эльфов на боевых стоят. Людские королевства тоже галеры строят. — Термин близкий русскому термину «Галера» в орочьем существовал, приблизительно определяя большое (относительно) боевое гребное судно с тараном. — Они же не только с нами воюют. Эльфы и между собой режутся неслабо.

— Так ведь на драккаре против такой посудины ловить нечего!

— Одиночному драккару? Если подпустит — конечно. Те, что с одним ярусом весел еще не так опасны, а вот с двойным и тройным… Тяжело на борт взойти. Но у них всех воинов на борту мало, да и поворотливы не так как наши. А коли на борту даже слабый колдун, без разницы. Выморить часть гребцов и все дела. Хороший защитный амулет слишком дорог чтобы рабам их давали, что у эльфов, что у людей и на воинов не хватает.

— Никто не догадался, по крайней мере часть гребцов воинами заменить? — припомнил тех же римлян, у которых верхним ярусом весел триер гребли полноценные морские пехотинцы либурнарии, а не рабы или преступники. Что сводило шансы на выживание команды карфагенского корабля свалившегося с римской триерой на абордаж к нулю.

— Только в людских королевствах и морские разбойники, и то, не полностью. У эльфов сам не сталкивался, слышал что пара Домов чистокровных людей для этого использует. Короткоухим грести невместно по их понятиям, если даже их для этого и найдешь. Не так уж их и намного больше чем эльфов. В большинстве Домов права носить оружие у людей без примеси эльфийской крови нет. И думаю, никогда не появятся, уж больно быстро плодятся. Разве что свой дом и селение свое защищать могут и то, под предводительством местных помесят.

— А что ты имел в виду под «подпустит»?

— Наши корабли быстрее и поворотливее, если под парусом. На веслах тоже бывало, что уходили.

— И что никто не придумал, как гребцов защитить? Корабли же умеют?

— От чего умеют? От огня или быстрой гнили? Против слабого колдуна? Чтобы людей на корабле закрыть, его, этот корабль сам в атерфакт надо превратить. Вон Императорская галера такой и была, а толку? Попал в руке дуре меч с возможностями, которые она сама представить не могла, хотя и магичка была не из последних. — Даже подавился от возмущения и нахлынувших чувств, — и лежит сейчас эта галера на дне. Вместе с мечом. А от дуры даже костей не осталось. Такой корабль дешевле из серебра выковать…

Успокоился и продолжил:

— Изредка и такое бывает, но если это княжеская галера, для примера или у другого кого, у кого денег много. И то, на княжеской гребцами воины вполне могут работать. Безопаснее, хе, хе. Двести хороших амулетов стоят больше, чем три таких галеры со всеми заговорами против огня и гнили и командами взятыми вместе.

— Но ты же немного времени на амулеты для парней затратил, в общем.

— Ну, я не самый неискусный колдун, амулеты не самые лучшие, вдобавок у многих они уже были и самое главное, дармовой источник энергии был под боком. Что маяк питал.

— Но все равно, кто мешает нескольким мощным магам поставить производство амулетов на поток? Чуть снизят цены сдавая казне, и в деньгах купаться будут.

— Эээ нет. Тут несколько причин. Причина первая: Атерфакторы у них и так есть, но цены никому не дадут снизить. Скинутся на наемников и порешат всех, кто цены сбивает. Если поддержки от власти получить не успеет, и то далеко не всегда. Думаешь ты один такой умный? Даже некоторые князья и короли пытались для войска и флота и естественно на продажу как ты говоришь потоком через лично присягнувших магов амулеты гнать… И что толку? Далее обычно следовала или преждевременная кончина или маленькая война. Как подозреваю с подачи в первую очередь, вон, — махнул рукой в сторону берега, — Академии, в смысле Серебряных Драконов. Этот Дом огромные деньжищи на продаже амулетов в казну гребет. Если кто и от простых убийц спасется, того Приносящие Смерть Драконов навестить могут. Причина вторая. Те же амулеты, точнее их возможности и цена. Если каждый гребец на шее такой кусок золота таскать будет, боевые корабли не меньше торговых тех же морских разбойников интересовать будут. А амулеты защищают только от магов, да и то, не полностью. Толку от этих амулетов, если на тебя посреди ночи пара двадцатирумных драккаров навалится? Или даже один? В общем-то, и шнеки кого из людских Морских Рыцарей хватит. Они и моряки, и воины в большинстве неплохие. Воинов на галере десятка два, или чуть больше. Все остальные это гребцы. Даже если часть гребцов и воины, хорошим бойцам вполне по силам с ними всеми покончить. Хороших воинов тут редко за весла садят. Дорого это, на веслах воинов держать. Очень дорого.

— Понятно, все как с этим дерьмом, — ткнул ногой послуживший причиной спича доспех, — дешево, просто и не жалко потерять. Раба заменить проще, чем хороший амулет. А колдуны в морских сражениях не так часты, чтобы защищать от них многие тысячи гребцов амулетами которые от всего не защитят и цены на которые невыгодно снижать колдунам. Дешевле построить несколько новых галер.

— Умница, — резюмировал колдун.

Умница не умница, но эффект от разговора бы скомкан непонятной возней возле рулевого весла. Ульрик высматривал что-то в предусмотрительно отобранную подзорную трубу.

— Галера, за нами идет.

* * *

Против полноценного боевого корабля наша шнека играла слабо, разве что по скорости хода под парусом. Несколько уступая в ходе на веслах, она, однако превосходила в маневренности и мореходности. Эти качества теоретически делали поединок относительно равным, тем более что согласно сведениям Сигурда команда у эльфийских галер была небольшая, гребли одни рабы. Однако на практике галеры имелись два огромных преимущества, высота борта и таран. Даже касательный удар тарана галеры мог привести к обрыву вицы и поломке досок борта с понятными последствиями в виде появления щелей и нашего пускания пузырей на глазах у восхищенных зрителей. Свою бригантину, попав в воду, я явно снять не успею. Какие-то шансы на выживание давали кошки с железными цепями, если успеть их забросить на борт корабля противника. Только штурмовать борт все равно занятие на любителя. Поскольку руки и головы карабкающихся представляли уж больно заманчивую цель для команды, даже одетой в помесь спас и бронежилетов с дрянными мечами и топорами (бюджетный вариант) в руках. Как бы мы не превосходили их по вооружению и прочим качествам, подобная перспектива не вдохновляла.

Так что приходилось ловить ветер и уносить ноги. Шанс давал наступающий вечер, а если точнее ночная темнота.

Ульрик между делом пояснил, что наши прирожденные враги довольно неохотно продолжали преследование с наступлением сумерек. Одним из тактических приемов орков было держать преследователя поблизости до наступления темноты, а после нагло идти на абордаж, пользуясь ночным зрением. Шансов на выживание у них в таком случае было немного. Если конечно на корабле не находился маг, да и тогда небольшие. Хотя можно было и нашим налететь. Поэтому боевые корабли атаковали неохотно. Славы много, денег мало. Если конечно у каждого раба и члена команды не висит на шее по защитному амулету, большую часть которых можно пустить в общий котел добычи, даже если в команде есть свой колдун. Традиции традициями, а жадничать в данных вопросах не давал инстинкт самосохранения. Народ бы не понял, если рисковали все, а три четверти добычи хапнет один. Амулеты серой скотинки, кстати, довольно редко привязывались создателями к одному только хозяину, эта опция стоила дополнительных денег либо требовалась для облегчения управления атерфактом, совмещая с функциями противоугонной системы «Медвежий капкан». Так что амулеты убитых рядовых воинов можно было брать себе почти без риска. Вот грабить явных магов умные ребята не спешили, периодические происшествия с чересчур жадными личностями подтверждали их мудрость.

К сожалению, ветер был слабоват, поэтому расстояние между нами постоянно сокращалось. Вопрос был в том, что успеет он нас догнать до темноты или нет.

Этот вопрос довольно долго занимал мысли всей нашей команды, особенно когда преследовавший нас аналог биремы, подошел километра на полтора-два, на воде сложно точно определять дистанцию. Пришлось даже поработать веслами, до этого кормчий пытался оторваться на одном парусе.

К счастью до темноты времени оставалось не так много, поэтому бирема достаточно быстро отстала. Возможно, даже зря увлеклись греблей, нам с нашим ночным зрением достаточно сложно точно определить момент, когда противник может нас потерять. Мы то его прекрасно продолжаем видеть.

Младший сын Ульрика, Ульрик — младший исполнявший обязанности помощника кормчего, новик идущий в первый боевой поход и по отцову блату попавший в нашу команду, в очередной раз с завистью оглядев добычу и кинув еще более завистливый взгляд на меня, на кривой козе попытался прощупать папашу на счет возможности поменяться ролями с данной галерой. А именно провернуть наш излюбленный трюк с абордажем в темноте, если у капитана этой галеры не хватило мозгов с наступлением темноты гнуть весла, пытаясь убраться подальше. Папа достаточно грубо оборвал сопляка. Тот опять метнул злобный взгляд, только почему-то на меня.

В общем-то, его зависть и злоба были понятны. Будучи на полгода старше он продолжал оставаться новиком, а я шел уже во второй поход. Добыча что в первом, что во втором впечатляла. Страшные рассказы про отморозка Края должны были уже его достать, особенно если сплетничали родственницы и не только родственницы женского пола. Гормоны, переходный возраст и все такое. В десант его не взял колдун по причине сложности задачи, отчего он завис на шнеке вместе с отцом. Телепортируйся мы сейчас в Оркланд, придется помалкивать в тряпочку по поводу похода, даже получив татуировку воина. Хотя свою долю за поход он в любом случае получит. Татуировку, скорее всего тоже, разве что у отца или его самого много врагов среди тингманов. А вот похвастаться не удастся, прихватят на вранье — опозоришься. Другое дело если абордаж, бой, крики, кишки на палубе. Тут право на ношение татуажа никому не оспорить, даже в том случае если не вернулась почти половина херада. Как у нас сейчас. Тогда не спросят о том, где хвастун был, когда такого-то джентльмена маги молниями поджарили или конники копьем прокололи. Мозги развиты пока недостаточно, чтобы понять, что атака достаточно высокобортного боевого корабля в данный момент, для нашего херада достаточно непростая задача даже при наличии факторов неожиданности и сильного колдуна.

Короче говоря, оторвались мы удачно, осталось удачно добраться домой. Ни о каких стычках с целью увеличения запасов добычи не стоило и думать. Жадность еще никого не доводила до добра.

* * *

На следующий день мы занялись разбором добычи. Паковали и укладывали в шнеку второпях, так что требовалось слегка упорядочить добытое. Пока что нибудь не пришло в негодность и распределить по степени ценности, чтобы в случае форс-мажорных знать, что спасать в первую очередь. Ранее было как-то не до того. Колдун разбирался с перчаткой, дело видимо продвигалось успешно, поскольку руку он уже из нее вытащил и выбросил за борт. Однако свою совать не спешил.

Я как раз припомнил про кинжальчик моей знакомой эльфийки, первой, кстати, кто унес ноги, встретив меня с обнаженным оружием в руках из встреченных мною на Крайне разумных прямоходящих. Вообще. Что поделать, ностальжи замучило, вспоминая события той ночи, я чувствовал себя таким хорошим, белым и пушистым что так и подмывало сделать кому-то какую-то гадость. Для одного только морального удовлетворения и успокоения нервов.

Делать гадость было себе дороже, народ вокруг собрался резкий, не поймет, поэтому решил оставить себе этот самый кинжал. На память. Если конечно народ не будет возражать, коли кинжальчик, окажется слишком дорогим. Хотя этот вопрос был решаемым за счет доли в добыче. Сказано — сделано.

Я вытащил узел из бахтерца. Надо сказать, что и сам по себе бахтерец выглядел великолепно, Ульрик-младший только слюни сглотнул. Когда же я развернул рубаху, открыв драгоценности обеих подруг, народ дружно охнул. На мою попытку завладеть кинжалом никто не обратил большого внимания. Еще бы, где-то восьмимиллиметровый ограненный изумруд на пятке и сущая мелочь тех же наверное изумрудов, судя по всему алмазов(бриллиантов) и чего-то голубого и красного цветов, возможно сапфиров и рубинов вкрапленные в рукоять и гарду, смотрелись не ахти на фоне кучи колец, колье, браслетов и в довесок диадемы с примерно двухсантиметрового диаметра изумрудом и серебряным(серебряным ли?) обручем с золотым растительным орнаментом, усаженным мелкими, теми же изумрудами, наверное. Или что еще там может быть зеленым из драгоценных камней?

Даже Сигурд сказал:

— Ого!

— Херад не будет возражать, если этот кинжал я себе заберу? За счет доли в добыче? — Произнес я можно сказать ритуальные слова. — На память.

Народ задумался. Его думы прекратил Сигурд, осторожно, как змею взяв кинжал из моих рук своими, уже в перчатках:

— Владелец твоя работа?

— Да, — с сомнением кивнул я.

— Значит, ты его себе и заберешь.

— Право колдуна. — Обвел товарищей по походу взглядом Сигурд. — В остальных драгоценностях магии нет. Хотя мы и договаривались, что все в общий котел пойдет, но некоторые вещи из добытого, мы себе отложим. Естественно за счет наших долей.

— А как оценивать будем? — проявил Ульрик скептицизм. И правильно, поскольку ценность артефактов не измерялась количеством драгметаллов или драгоценных камней.

— По ценности, — быстро уточнил Сигурд, имея ввиду как раз золото, серебро и камни вкупе с работой. Дележка обещала быть буйной и долгой, с привлечением независимых экспертов заинтересованными сторонами. Если не удастся договориться так. Однако выгоды расплатиться за ту же перчатку по дешевке, исходя из стоимости усаженной на нее рубиновой мелочи, были все равно налицо.

— Хорошо. — Не стал Ульрик спорить. В любом случае мощные артефакты это слишком опасная штука для простого воина, не говоря о том, что их ему в любом случае проблематично скинуть, взяв реальную цену. А нажить в Сигурде врага проще простого.

— Откуда ножик? — когда немного успокоились, проявил колдун свое любопытство. Перед этим минут десять поколдовав над кинжалом.

— От ворот. Понравился. — Прикинулся я дурачком.

— Любопытно, — продолжил рассматривать кинжал старик.

— А владелец, или владелица? — остро глянул на меня, — то жив. Как он тебе достался? Что добровольно отдали — не верю, быть того не может.

— Он что магический? — проявил я свое удивление, — меня только им пырнуть пытались. И ничего другого я не чувствовал.

— Конечно магический. Валахаром такое оружие называется. Его только боевые маги носят, — да ну три веселых буквы, подумал я, — Ну еще демонологи. Но этот боевой.

— А для чего вообще нужен этот артефакт? Перчатка понятно, врагов палит. А этот как понимаю, со всеми стихиями работать может? Зачем такие сложности?

— Точнее помогает владельцу с этими стихиями работать. С таким ножиком, мечом и чем угодно еще, хоть браслетом. Не забывай что стихийная магия для истинного мага эльфов во многом недоступна, поэтому и придумывают всякие гадости. Преобразовывает энергию в данном случае не владелец, а артефакт. — Задумался, продолжая рассматривать кинжал. — Думаю и истинную, в стихийную может. Облегчает работу, в том числе и скорость вброса энергии в заклинание. Что сам понимаешь, в бою немаловажно. Ну и кое-что другое, по мелочам. А связь со всеми стихиями, для артефактов и некоторых боевых заклинаний.

— Всего-то?

— Что? — Хмыкнул старик, — ты говоришь всего-то? Перчатка кроме как жарить врагов не на что более неспособна, даже напитать ее силой заклинание кроме заложенных не у всякого хорошего мага получится. Даже если он владелец. Этим кинжалом можно что угодно делать. Точнее владелец может при помощи этого кинжала что угодно, что умеет делать. Только лучше и быстрее.

— А почему тогда ты говоришь, что это боевых магов артефакт?

— А никому больше четыре стихии вместе с истинной не нужны.

— Стихии земли не вижу.

— Рубины. Сам кинжал это огненная, как основа всего. — улыбнулся колдун. — А что боевой маг владелец — тоже кинжал. Ты ведь не позволил себя пырнуть, как ты говоришь?

— Конечно.

— А если бы позволил, мы бы с тобой не разговаривали. Владелец — женщина?

— Да. А откуда узнал?

— Кинжал, причем небольшой. У мужчин это обычно меч. Именно для того чтобы им в бою работать. Никакая защита тем более амулеты не смогут защитить тебя, когда такое оружие к тебе прикоснется или тем более будет в ране.

Бранда А'Браги таким и убили. Того и заговоренный доспех не спас, пробили и зажарили героя прямо внутри брони. А сами доспехи даже не пострадали, кроме разрубленных колец естественно. Бабам на поле сражения в гуще схватки делать нечего, поэтому пользуются кинжалами. Как выглядела хоть?

— Эльфийка как эльфийка. На лице татуировка вокруг глаза. Серебром.

— Я же говорил боевой маг. Ночное зрение.

— Что более интересно, она, думаю сама не рада, что в живых осталась. С ее то Валахаром в твоих руках.

— Почему?

— Такие возможности даром не даются. Такие артефакты привязываются к владельцу навеки, можно сказать почти часть души в него вкладывается. А если точнее энергетической оболочки. Через этот кинжал можно с владельцем что угодно сделать. От проклятий на крови и плоти защититься можно, через такое оружие — нет. Только временно, если постоянно закрытым быть.

— Так что убить ее в любой момент можно? — уточнил я. Интересно, что буду делать, если колдун сейчас захочет ее уморить через этот самый кинжал? Вроде как не сестра и не жена, а все равно жалко.

— Конечно. Через этот кинжал ее не только убить, что угодно с ней можно сотворить. Хочешь в дуру превратим, будет угу-угу булькать и под себя какать и писать? Захочешь — рабой твоей станет, навеки. Но для этого ее надо было вместе с кинжалом прихватить. Много чего можно придумать. Сейчас лучше всего через Валахар просто ее энергию сосать, коли не добил, и прихватить с собой не догадался. Если надо что сотворить, просто на кинжал заклятье наложи. Снимать энергию, можно несмотря не на какие защиты, а вот достать хозяйку может сразу и не получиться. Но все равно, рано или поздно без защиты она останется. Можно и рабыней сделать, но толку-то от этого? Вступить во владение все равно не сможешь.

— Не понял. Как это энергию высасывать?

— Ты что тупой? Этот кинжал почти часть ее тела. Оборотная сторона возможности управления всеми видами энергии, посредством этого самого кинжала. Энергетическая оболочка этого артефакта создана по образу и подобию оболочки хозяина. Без преувеличения является ее частью. Кусок души туда конечно не поместишь. Ты берешь топор, чтобы деревья рубить? Вот этот кинжал для заклятий чаще всего используемых в боевой магии как топор для дровосека…

— Да понятно это. Инструмент. Как энергию через него можно качать, если ты черт знает где? — Пришлось прервать старика, иначе лекция могла стать нескончаемой. Колдун меня понял, даже видимо догадался о значении незнакомых слов. Поскольку переспрашивать не стал.

— Не перебивай, сопляк. — Ульрик греющий уши неподалеку заухмылялся, — раз кинжал наделен оболочкой созданной по образу и подобию, скажу даже более с использованием оболочки хозяйки, то они неразрывно связаны между собой. Между этой игрушкой и ней самой как бы мост, через который можно выкачивать энергию, можно наоборот вливать, можно гадости делать, можно и не делать, а наоборот, лечить например. То же самое как при проклятии на крови или плоти. Заклятье, если силы достаточно вложишь, само жертву найдет. Для чего собственно кровь и нужна. То же самое воздействие на тело через энергетическую оболочку, если разобраться. Просто нацеливаешь заклятье по иному. — Ну, за наказание, подумал я.

— Короче говоря, где бы она не находилась, везде ее достать можно будет? И защита не помешает? — Поток знаний конечно хорошо, но не столь многословный. В обычной жизни достаточно лаконичный, старик превращался буквально в словесный фонтан, когда дело касалось обучения. Все это конечно хорошо, и я был даже рад такому способу обучения, но не в данный конкретный момент.

— Да. Пробиться через кинжал внутрь защиты не получится. Или получится, но как мне неизвестно. Они связаны, но существуют отдельно друг от друга. А вот энергию отсасывать из той же защиты — запросто. В данном случае нельзя защититься от части себя самого.

— А она через кинжал?

— Из самого кинжала — да. Им пользоваться на расстоянии — нет. То есть может выкачать только то, что сам кинжал собирает. Но она не станет. Потому что тогда станет уязвимой для наложенных на кинжал заклятий. Я бы не рискнул.

— А потери энергии какие? — Как я сделал вывод из слов колдуна, данный девайс посредством допустим, пусть биосферы земли связан с владелицей. В результате чего, по данной связи предмет — владелец, в обычное время закрытой для посторонних, можно по мере возможности гадить этому самому владельцу, например откачивая у него энергию. Магия магией, но законы физики никто, для меня, во всяком случае, не отменял. Отчего по мере увеличения расстояния данной связи между абонентами неизбежны увеличения потерь получаемой энергии.

— Потери? — растерялся колдун и задумался. Отчего обалдел я сам. — Веришь, нет, а ведь не знаю.

Понятно. Так что выкачивать энергию у девицы надо осторожно. Угроблю еще нечаянно. На хрена, тогда надо было отпускать?

А не слишком ли много сей даме внимания? Гормоны играют, но я уже практически женат, фактически имею еще и любовницу, если ее, конечно, не поменяли, встретиться мы можем раз она боевой маг, только в бою. Так что все варианты развития отношений с этой красоткой отметаем как неперспективные. Вдобавок со всеми встреченными красавицами не задружишь в том самом плане, здоровья не хватит. Да и по теории вероятности легко можно подхватить местный сифилис. А так как, если верить слухам сифилис продукт слияния ламы с человеком, то лучше проявить брезгливость в отношении потенциальных молочных братьев из этой Магической Академии, с подозрительно длинными ушами и явным отсутствием в аптеках презервативов. Студенческая общага вкупе с французским двором изнывающих от скуки бессмертных, явно не способствуют строгости нравов. Вдобавок она меня, такого молодого и красивого чуть не прикончила. Вот стерва, с иронией резюмировал я, чуть было не разочаровавшись в своей доброте.

Кинжальчик пригодится, колбаски там порезать и прочее. Ну а как маленько поднатаскаюсь в колдовском ремесле, то и как резервный источник энергии. У куркуля как известно и бычий хрен веревка. Остался один вопрос:

— Защита на нем стоит?

— Конечно, — заулыбался колдун, — кто же такую вещь без защиты оставит? Но не сильнее и искуснее той, что на разуме владельца. На этом кинжальчике мы потом снимать и будем учиться. Тебе пока рано конечно, но раз заимел такой артефакт… Кстати скажи, почему она недавно не сработала, когда ты его голыми руками взял? Или тебе его добровольно отдали?

Я обмер.

* * *

Через пять дней курс нашей шнеки пересекла другая. С правого борта заходили еще два корабля.

В обычных обстоятельствах встреча с кораблями соплеменников не предвещала неприятностей. Если конечно корабли были не враждебного рода, и то вражда конкретных родов или боргов весьма редко перерастала в крупномасштабные боевые действия. Когда враги начинали подтягивать на помощь родню и деловых партнеров. Не в последнюю очередь оттого, что ярлы крайне неодобрительно смотрели на такое разбазаривание ресурсов и призывного контингента. Была даже пара случаев, когда дружины ярлов обоих конкурирующих сторон мирили их совместно. Огнем и мечом. Мирно — почти всегда. Силы по поддержанию мира, мать их так, только без голубых касок. Для тех, кто пацифизма ярлов не понимал, имелись колья перед воротами замков и изгнание, как более мягкая форма наказания. Про настоятельные просьбы отправить баламутов в поход, чтобы они тешили свои кровожадные инстинкты за пределами Оркланда, даже не говорю. Это вроде, как и не наказание. Даже если поселковый тинг окружен дружинниками в полном вооружении.

Но море — это не Оркланд. И часть из не вернувшихся кораблей вполне могла не вернуться из-за затаивших злобу соседей, банд изгнанников что нередко шакалили уничтожая возвращающиеся с добычей херады, или деятельности ублюдков, которые изгнанниками стать или на кол угодить еще не успели. Такое крысятничество в Оркланде не приветствовалось, я бы даже сказал, таких джентльменов люто ненавидели. Поэтому свидетелей они не оставляли. С ними тоже не церемонились, коли удавалось прихватить. Поэтому данный промысел оставался уделом обычно Свободных Хевдингов с Мертвых Земель, типа того, что вместе с подчиненными угодил на дедушкин кол перед появлением на соседних моих крестников. Как большая редкость, воинов некоего борга засекших жирный куш и большие потери хозяев. В точности как у нас.

Риск нарваться на крысу аж на трех кораблях был невелик, но все же присутствовал, поэтому народ заволновался. Толку то оттого, что в тайне будет удержать проблематично. Нас это не воскресит.

Поэтому ребята дружно начали одевать доспехи, а Сигурд даже расчехлил свою рогатину.

— Давно хотел спросить. Рогатина твоя тоже Валахар? — Кивнул я на нее.

— Нет. Мне он не нужен. Пока слаб был, не умел делать. Как достаточно узнал, уже смысла не было такую вещь создавать и к себе привязывать. И так достаточно силен да быстр, чтобы избежать судьбы с Валахаром даже в нужник таскаться. С копьем это неудобно. Если серьезно то Арион почти то же самое, но если попадет в чужие руки могилу или рабский ошейник готовить не надо. Разве запасенную энергию потеряешь. Сила колдуна в нем самом, а не в магических приспособлениях. А если ты слаб в способностях, все равно не торопись к таким ножикам, — кивнул на кинжал висящий на ремне рядом с мизекордией, которым я как раз подпоясывал бригантину, — привязываться. Арион помогает творить немногим хуже, но куда безопаснее. Вдобавок искусство и сила не одно и то же, даже слабый по силе колдун может быть смертельно опасен, когда уменьшить ограничения по возможностям владения энергией. Быстро и долго бегать, на костылях научиться не получится. У нас, орков, вообще не принято давать молодым ученикам артефактами для волшбы пользоваться. Во всех школах. Кроме накопителей естественно. Ты должен знать свой предел.

— А мне что кинжал оставил?

— Я тебе что, пастух? Ты большой мальчик, сам должен все понимать. Искусство хозяина сильнее грубых приспособлений. От которых, слишком легко стать зависимым. Особенно молодому ученику. Если ученик этого не понимает — пусть тешится мелочами. Всю жизнь. Как эти Артефакторы у людей. Половина уже срать без своих артефактов разучились. То, что они способны изощренные и могущественные артефакты делать, ровней настоящим колдунам их не делает. Они никогда не добьются ничего большего, чем богатство. — Потом усмехнулся. — Вдобавок и с этим кинжалом надо уметь обращаться. Те крохи энергии что тебе по силам снять, хозяином валахара тебя не сделают. Хотя таких выгодных для того условий, я еще не видел.

И заржал. Ирония была понятна. Предохранителем от несчастных случаев с кинжалом служила добровольность передачи в чужие руки. В моем случае сработал комплект моей просьбы о передаче кинжала и вывернутая рука девицы (даже если это значит что она незамужняя). Силой я девушке пальцы не разгибал. Прозвучала просьба, а потом ее пальцы разжались сами. То, что причиной разжатия пальцев послужила вывернутая кисть, защита не догадалась. Если так можно выразиться. Отреагировать сама, хозяйка по какой-то причине тоже не смогла. От чего вероятно девушка на меня так и смотрела. Настоящий шок, для молодой магички, что явно не в курсе всех нюансов работы с боевыми артефактами. А я проканал про крайне могучего колдуна, что за мгновения снял защиту или владельца заговоренных доспехов. И в том и другом случае непонятно почему проявивший милосердие. Орк — загадка. Дальше опять пришлось давить гормоны от развернувшихся перспектив. Что я крайне везучий идиот — недоучка, она явно не подумала. Зато так подумал я, впрочем, думаю также как и колдун.

Старик объяснил мне нюансы моего везения, оценил реакцию на спич и даже не стал спрашивать, как разоруженная девица ухитрилась сбежать. Правда после того, как осмотрелся по сторонам и оценил количество развернутых в нашу сторону ушей.

В следующие за столь судьбоносным дни, помимо наших обычных тренировок он выделял время на изучение моего нового кинжала. Тогда мне впервые стало страшно. Даже моих дохлых возможностей второго зрения хватило на оценку того, что мне угрожало. Я даже подумал, что комплект дамочка-кинжал стали жертвой слишком изощренной защиты, с более грубым или изощренным вариантом я бы как минимум остался без руки. На глазах колдуна. Было бы обидно.

Корабли подошли ближе. Ульрик с колдуном по очереди рассматривали из в трубу. Судя по вылетевшим матюгам и тем более после шикарного подзатыльника сыну не удосужившемуся надеть шлем или даже подшлемник, кормчий не увидел ничего приятно.

Колдун только хмыкнул и скомандовал:

— К бою. Люди.

— Как тебе с людьми рубиться? — Это уже ко мне.

— А почему ты так решил?

— Драккар без звериной головы. Нашим без нее в этих водах делать нечего.

— А вот что с ними торгаш делает? — вступил в разговор Ульрик, обращаясь к колдуну. — Охраняют что-ли? Что тогда везет?

— Золото! — выпучил глаза уже надевший шлем сынок.

— Заткнись. — Рявкнул папа.

— Сомневаюсь. — Как ни в чем ни бывало, заявил Сигурд. — Скорее купца перехватили.

— Война что-ли? — спросил я.

— Зачем. — Пожал плечами старик. — Морские Рыцари тоже любят на морских дорогах пошалить. Если команду вырезать, никто не расскажет, кто купца взял. Некоторые даже и этого не делают. Купчину в яму и ждут выкупа. Совсем как мы. Как ты думаешь, многих от нашей добычи завидки берут? Вообще, почему прибрежные благородные кораблями начали обзаводиться? С нами да своими морскими разбойниками биться? Ага, как же… Хотя думаю могут быть и неблагородные. Которых за то связанными бросают в воду… В этом случае будет легче, как воины они слабее рыцарского херада.

Я промолчал.

— Купца перехватили, глядь, а там еще один парус. — Продолжил колдун.

По всей вероятности он был прав. Купчина тоже шел на нас, но под парусом, за, кстати, уже снявшими мачты боевыми кораблями. Как раз подходящая реакция для корабля управляемого абордажной группой и совсем не соответствующая охраняемому кораблю с богатым грузом.

Второй корабль тоже был либо нашей постройки, либо сделанный по образцу. Только шнека, а не драккар

— Думаю рыцарь. — Обронил Ульрик. Мы как раз сняли и уложили мачту.

— Да. — Согласился Сигурд. — Не думаю что нищеброды. Те редко на чем-то кроме купцов промышляют. А тут целых два хороших корабля. Вопрос в том, есть ли у них колдун.

— А что это меняет? — спросил я, чтобы уточнить свои мысли. Как обладателя отличных доспехов и арбалета меня за весло не посадили. Херад только развернул шнеккар в сторону противника, парни сидели за веслами и ждали команд корчего.

— Многое. Тут вода под ногами, а не земля. Если корабль развалить, маг тонет не хуже простых смертных. Так что до предела скрываться не получится. А если врагов больше тем более. Я не вижу выхода, кроме как рисковать. Он может прятаться, чтобы меня подловить, я нет. Если с нами оба корабля на абордаж свалятся, можно вообще про колдовство забыть. Как и про добычу. Против хороших воинов нам не устоять, если их достаточно много. Угадаю с кораблем и достаточно быстро — можно и второй палить. Если сил и умения хватит. Нет — либо я покойник, либо достаточно занят, чтобы мечи схватку решили. — Абсолютно равнодушным голосом пояснил колдун.

До меня дошло, почему воины так равнодушно относятся к привилегиям колдунов при дележе добычи. Нарваться на колдуна в море, значит быть почти беззащитным. Пусть поджечь корабль далеко не просто, даже если корабль не заговорен. Боролись с огнем тупо туша его водой. Команду защищали амулеты. А вот против той же гнили сделать было ничего нельзя. Даже если сгнила пакля в швах, а не кусок доски обшивки. Единственный шанс на выживание гнать на абордаж как можно быстрее.

У противника три корабля. Если есть маг, он на одном из трех. Сил у Сигурда развалить один из них вполне достаточно. Любым способом. Как я думаю. Если он угадает, то про мага можно будет забыть, по крайней мере, через некоторое время, когда кораблик пойдет ко дну. Ходить по морю тут никто не умеет, левитировать тоже. Касательно встречного удара неизвестного специалиста можно не волноваться. В море ходят за добычей, а не топить встречных из хулиганских побуждений. Если точнее, бояться надо ударов по воинам, а не кораблю. Корабль и его груз серьезные материальные ценности, а мы не более чем помеха. С другой стороны нас в этом плане ничто не ограничивает, уже захваченное сохранить бы.

Не ограничивает в теории. На практике достаточно мощное заклятие требует времени. Встречный удар по раскрывшемуся противнику тоже, но уничтожение такой цели как вражеский маг требует куда меньшего расхода энергии, чем уничтожение/нанесение серьезных повреждений кораблю. То есть преимущество нашего Сигурда в мощности, быстроте и дальности действия его заклятий во многом нивелировалось типом требующих уничтожения целей. С нашей стороны требовалось долбить корабли, допустить оба боевых на абордаж, значило, как минимум понести очень большие потери. А скорее отбыть в лучший мир, если зайдут с обоих бортов с практически стопроцентной вероятностью, разве что без участия магии. В Ваглалле нас бы это вероятно утешило.

С вражеской, требовалось только ждать, пока вражеский колдун начнет вкачивать энергию в свое плетение, наложенное на какой из кораблей. Далее разобраться с раскрывшимся колдуном и уже безнаказанно истреблять относительно беззащитного противника. Все это тоже в теории. На практике мощный колдун мог ударить с недостижимой для слабого дистанции, даже ценой потерь энергии и более слабых спецэффектов или просто слишком быстро для неискусного. Тот просто не успевал за более быстрым оппонентом, несмотря на разницу мощностей заклятий.

Еще больший элемент неопределенности накладывали заговоры на корабли и амулеты команд. Я еще раз подумал о магии как о еще одном оружии, не более того. На большее она никак не тянула. Вундерваффе разве что против папуасов в юбочках из пальмовых листов. Коих резать пачками можно и без всякой магии.

Бой начался вполне ожидаемо, пересекший наш курс драккар слегка сбавил ход и начал заходить на наш левый борт, одновременно позволяя догнать себя слегка подотставшей шнеке и шедшему за ней торгашу, для скоординированной атаки. В любом случае, практически одновременный абордаж с обоих бортов изрядно уменьшал потери победителя, даже если схватка шла без участия колдунов.

Большого выбора у нас не было. Можно было попытаться сманеврировать, закрывшись корпусом одного из кораблей, но это давало бы только временную выгоду. В лучшем случае. А в перспективе если не ухудшало положение, то хрен был редьки не слаще. Выгода форы связанной с дракой с командой одного корабля вполне компенсировалась либо швартовкой второго к своему, либо таяла как майский снег, если бы он попытался все таки зайти с другого борта. Стрелы в спины, а потом атака оставляли мало шансов улучшить соотношение потерь в явной сутолоке и потере управления в сражении с и так численно превосходящей командой первого корабля. То, что мы вырежем херады всех трех кораблей противника достаточно быстро поочередно, никто кроме младшего Ульрика не надеялся. Этот полудурок вопил в сторону драккара что-то резко воинственное и неприличное, обещая заняться сексом с их предводителем в извращенной форме не снимая доспехов, долбил мечом в щит и чуть было его не грыз. Идиот.

Внимание колдуна тоже в основном касалось драккара, который все равно слегка опережал шнеку. Его сомнения были понятны. Удачный удар по кораблю с колдуном на борту выводил из строя не только корабль, но и мага. Если он вообще там был. Удар по пустому в этом плане кораблю не давал ничего кроме выравнивания шансов сторон. Нахождение мага и хевдинга нападавших на драккаре с его минимум полусотней воинов было вполне вероятно. Но маг мог работать и от противного, ловя противника при ударе по, допустим старому, хотя и большому кораблю.

Сигурд угадал.

* * *

Наши с ним занятия сделали свое дело. Творимую им волшбу я ощутил физически, и даже первый раз сумел локализовать источник. Напрягаться, рассматривая его вторым зрением, я не стал, все четыре корабля двигались навстречу друг другу, скоро должны были полететь стрелы.

Спецэффектов не было. Просто драккар резко клюнул носом, весла потеряли ритм и явно закричали люди. А у издавшего довольный возглас Сигурда подогнулись колени, и он рухнул лицом вниз. Я сумел только засечь направление куда-то на неприятельского мага. К счастью, именно на уже осевший носом в море драккар, на борту которого суетились людские фигуры. Первая из которых уже сиганула за борт. Надо сказать, сиганула она вовремя, поскольку драккар после того окончательно нырнул носовой частью в волны. Прямо как английский транспорт в Третьем Силент Хантере, правда не столь задравшись кормой. Надо полагать, ребята что имели кольчуги или чешую разоблачиться не успели. Оставалось надеяться, что неизвестный колдун был поклонник металла в защитном вооружении и сейчас активно пускает пузыри. Не хватало еще торгашу его выудить, до того как мы разберемся со шнекой.

Сигурд пока был жив, хотя и без сознания. Изо рта и носа текла кровь.

На шнеке не смутились участью коллег, она резко увеличила ход и чуть погодя в нашу сторону полетели стрелы. Что лишний раз говорило о принадлежности команды к дружине «рыцаря Суши и Моря». Шакалам из людских пиратов-простолюдинов такая отмороженность была по слухам не свойственна, да и уровень дисциплины для таких самоубийственных атак был скорее всего недостаточным. В другое время я бы при таком зрелище гордился принадлежностью к людскому роду, когда-то. Сейчас было как-то не до того. Зрелище несло для меня крайне неприятные предзнаменования.

Предзнаменования я попытался развеять стрельбой из арбалета через борт неприятельского корабля, рядом щелкали луки лучников. Старый Ульрик был весьма опытным в морских боях типом, повернув наш корабль бортом к врагу, он одновременно слегка повысил эффективность нашего метательного оружия, уменьшил вражеского, затруднил вражескому кормчему обзор и возможность «О борт ударить их бортом и перебить их всех потом». Сын закрывал его щитом. Примерно двукратное численное превосходство противника делало классическое схождение борт о борт крайне для нас невыгодным. А вот вынудить абордировать через нос-корму, причем неважно нашу или вражескую даже после столкновения было крайне желательно, поскольку в любом случае нивелировало численное преимущество. Тараны на драккары и шнеккары тутошняя пытливая научная мысль еще не приспособила.

Вражеский кормчий переманеврировать нашего даже не попытался, вероятно, из-за явного присутствия на борту мага. Логичное решение, коли плетение кружев вокруг вражеского корабля даже поставивших свой в выгодные условия, может закончится тем же, чем закончилась для первого корабля. Разрушенными магией досками борта и смертью в волнах. Тут две дороги к жизни. Либо бежать, либо атаковать. В обоих случаях не жалея весел.

Борт выдержал, думаю в том числе и потому что кормчий сумел перевести таранный удар врага из прямого в скользящий, примерно градусов под пятьдесят, гребцы едва успели повытаскивать весла.

Корабли сошлись носом и кормой, первого прыгнувшего к нам на борт великолепным ударом топора из-за щита сына зарубил лично кормчий. Не имеющие возможности атаковать воины противника лупили из луков и арбалетов. Вместе со стрелами к нам летели кошки на веревках, стянуть корабли бортами, рубить их было некогда.

Рядом со стрелой в глазу завалился назад бедолага Бьярни, за ним лежали или еще ворочалось еще несколько наших. Стрела щелкнула меня по шлему, вторая застряла в наплечнике. Сразу за тем я удачно всадил стрелу в голову парня пытавшегося тянуть канат с кошкой на конце. Результаты остальных выстрелов были видны плохо.

На корме рубили и стреляли атаковавших, их храбрости можно было позавидовать. Вообще выучка дружины неизвестного рыцаря была впечатляющей, ублюдки умудрялись одновременно атаковать закрываясь от лучников щитами, стягивать корабли бортами прячась за этим самым бортом и так же закрываясь щитами, вдобавок при этом еще и отстреливаться. К счастью относительно неудачно. Стрелков мы задавили, те перешли на стрельбу навскидку высовываясь из-за укрытий.

Прежде чем расстояние между бортами сократилось, я подстрелил одного такого энерджайзера, беднягу толкнуло назад, его стрела пролетела высоко над головой. На корме противник оттеснил наших от кормового весла, трое их воинов рубились с нашими. Лежали трупы, старший Ульрик был жив и вроде даже невредим, походя срубив замешкавшегося бедолагу прыгнувшего на помощь своим через борт вражеского корабля, а вот младшего видно не было. Вообще явно боеготовых воинов стало заметно меньше. Кто выбыл точно сказать было сложно, парни матерясь лупили стрелами с максимальной скорострельностью по любой открывающейся цели. Я в очередной раз зарядил арбалет и вытащил мечи, по привычке воткнув их в пайол. Потом взял рогатину старика, мысленно поблагодарив его за отсутствие слишком поганых хитрушек на ней. Рогатина как бы пощипывала руки, будто электричеством. Прямо провоцируя содержащейся в ней энергией воспользоваться. А вот этого делать как раз не следовало. Воткнул ее туда же.

Противник ломанулся через борт, не дожидаясь полного схождения. На корме к тому времени остался боеспособным только один человек из тех троих.

Первый попавшийся мне на глаза атаковавший получил болт практически в упор выронив копье. С расстояния в два метра его кожаная морская кираса была пробита как бумага. На результат попадания я не смотрел, хватая рогатину колдуна и на лету всадив ее в живот прыгнувшего к нам его нисколько не более удачливого товарища с топором в руках. Тот сумел только охнуть. Далее последовали весьма похожие на укладку сена действия, падающее вниз тело само развернуло рогатину древком вверх и направленное мною древко столкнулось с еще одним нападавшим. Проще говоря, я огрел его древком по морде, от чего он упал и был тут же зарублен вездесущим Микой, чья рана достаточно быстро в свое время затянулась. Погашенная о чужую голову инерция помогла достаточно быстро выдернуть наконечник из тела и всадить его опять в бок бедолаги справа, как раз под мышку совершенно незащищенную той же морской кирасой. Неожиданно оказалось, что древковым оружием вполне можно работать и в достаточно стесненных условиях. Хотя расплатой за столь удачный дебют была стрела в моей груди чуть ниже шеи, пришпилившая в бригантине мой хауберк и сильнейший удар по голове чуть погодя, отчего я упал на колени, лихорадочно ища торчащие мечи. Стукнувшего меня по голове воина зарубил тот же Мика. Мечи я нашел. Чуть погодя очередная стрела вырвала у Мики кусок щеки.

Нам было легче, основные усилия противник сосредоточил там же, в кормовой половине шнеккара. Там расстояние между бортами было меньше либо отсутствовало вообще. На нас лезли либо одуревший от боя отморозки, либо отряд, отвлекающий внимание.

Еще одной стрелы я ждать не стал, неожиданно для самого себя, сам, перемахнув на вражеский корабль. Вероятно, сработали если так можно выразиться рефлексы, одновременно о решении проблемы безнаказанно расстреливающих наш строй с фланга стрелков и атаки строя врага тоже с фланга-тыла. Если конечно удастся выжить.

Первое что я там получил, это еще одну стрелу в грудь. Второй стрелок попытался выхватить меч. Первого я заколол Чернышом, второму разрубил тянущую меч руку малхусом и рубанул по колену тем же черным мечом, одновременно разворачиваясь на возможный удар в спину.

За спиной дергался на банке брызгая кровью из рассеченного горла кто-то из наших в личине, а сбитый на пайол Мика пытался закрыться от удара противника своим щитом. Два шага, мат Мики, изображение одним мечом удара в голову и реальный вторым, разрубивший кисть врага. В следующее мгновение укол Чернышом под щит, в бедро его соседа и разрубленная малхусом голова третьего. Шаг назад и подрубленное изнутри колено первого, автоматически прикрывая шею черным. Первый упал как подкошенный, рассек поджилки. Сильный рубящий удар в бок от второго. Свой рубящий в его уже задетое бедро, завалился. Получил рубящий в спину, в район правой лопатки. Отмах малхусом на уровне головы и долей секунды позже удачный укол в пах следующего противника, отчего тот сложился пополам. Не останавливаясь, шаг вперед, блок малхусом удара в голову и тот же малхус разваливший искаженное ужасом лицо противника. В следующее мгновение очередной укол, на этот раз в живот следующего за ним противника, в следующую секунду разрубив ему же шею Мерком.

В тутошнем фехтовании даже при всей не такой уж редкости двуручных бойцов, даже они почти не практиковали работы на укол. Обоими мечами работали как в обычном фехтовании с мечом и щитом, в основном рубящими ударами. Что с щитом конечно оптимально, но у обоеруких изрядно обедняло технику. В сутолоке боя достаточно сложно парировать быстрый и коварный укол снизу вторым мечом, тем более со стороны незащищенной щитом, когда на уровне глаз мельтешит и периодически кого-то рубит первый.

Следующего противника я парировать не успел, получив сильный удар в наплечник. Он поймал рубящий Черныша в голень, поножей большинство противников не имело. Добить беднягу я не успел, рядом появился Мика с залитым кровью лицом, разрубивший ему горло и Хаген с топором в руках. Окруженные нами остатки врагов скучились в носовой части своей шнеки, но отбивались до конца. Хотя этого я уже не увидел, поскольку следующий мой противник одновременно с коронным уколом в колено сам всадил уже мне в грудь топор. Секундой позже что-то ударило меня по шлему, и я на пару минут выпал из жизни. Первое что я увидел, сведя глаза в кучу очнувшись, это борт третьего вражеского корабля метрах в двадцати. Потом по шлему щелкнула стрела и я загасился за планшир. Левая рука слушалась с трудом, из прорубленной на груди щели текла кровь. Кроме того, гудела голова, правый нащечник оказался помят, а на самой щеке чувствовалась влага. Соображал пока туго, возвращающихся остатков разумения хватило только поискать оружие.

Повезло, Меркмардер валялся почти под ногами, рядом с неприятно знакомым телом с разрубленной шеей и топором в руках. Когда подбирал малхус, купец врезался в шнеккар, я получил отрикошетившую стрелу в спину и к нам начали прыгать очередные гости. Их естественно встретили наши. Кто к тому времени уцелел. Они и дали время очухаться окончательно.

Возможно, и ошибаюсь, но вероятно нас спасла ошибка вражеского командира. Вместо расстрела из луков он повел свою команду в рукопашную. Хотя кое-кто из наших воинов тоже стрелял в ответ. По всей вероятности человек не захотел боя на затяжку, опасаясь проиграть в поединке лучников. Хотя возможно он поступил и правильно, пытаясь вырвать у судьбы шанс победить уже численно уступающих, но индивидуально превосходящих людей орков.

Люди просто посыпались через борт вражеского корабля с мечами и копьями в руках. Лучники и арбалетчики до конца стреляли через борт, потом бросали луки и присоединялись к товарищам. Эти стрелы практически в упор взяли с нас хорошую цену. Переколоть большинство абордажников на лету в отличие от абордажа со шнекой не удалось. К счастью на борту купца было не более двенадцати человек. Может поэтому, командир людей не стал делить своих воинов на штурмовую и стрелковую подгруппы, расценил, что по раздельности каждая из них была слишком мала, для эффективно противоборства оркам.

Мне даже показалось, что численно небольшая команда купеческого корабля уложило наших больше чем минимум десятка три воинов со шнеккара.

Меня опять спасла бригантина, стрела в грудь и через пару секунд срубивший одного из наших вражеский воин в черненой байдане поверх серебристого эльфийского хауберка очутился передо мной. Я же сделал то, что он никак не ожидал. Просто прыгнул вперед. Выставленный щит ему не помог, споткнувшись об еще дергающееся и брызгающее кровью тело Оттара, он завалился назад. Тип в полноценной кожаной чешуе слева на новую угрозу отреагировать не успел, я в полуприседе подрубил ему голень изнутри, в следующую секунду перерубив защищенную кольчужным чулком ногу упавшего. Прыжок через трупы на пайоле вперед, следующий удар отрубил кисть с мечом от закрывающей лицо правой руки врага. Одновременно получил сильный касательный удар в левый наплечник, успев парировать малхусом следующий, в голову. Блоки плоскостью, плашмя подтвердили свою крайнюю эффективность, для контратаки не надо было терять время, разворачивая меч. В данном случае противник, не успел даже охнуть, когда конец меча разворотил его лицо. Шею от удара второго закрылся левой рукой, меч отрикошетил от наруча, выброшенный вперед малхус ударил в щит. Потом мелькнул топор и противник упал будто его сшибло машиной.

Все, на этом сражение закончилось. Осталось только добить раненых, один из которых в помятом шлеме и раной в голень под кольчугой умудрился напоследок потыкать кинжалом за нашей спиной сразу двоих таких же раненых наших, придав данному мероприятию скорости.

Как не удивительно, но выживший и даже оставшийся на ногах Мика при виде этого буквально озверел, изрубив его топором как свинью на бойне, вместе с кольчугой. Никого даже не подпустил, только кровью забрызгал. Кольчуга клиента пришла в полную негодность, позже ее даже не стали снимать, выбросив тело за борт прямо в ней. На мольбы о милосердии некоторых остальных никто не обратил внимания.

Пока же уцелевшие дружно рухнули, кто куда, отдохнуть после трудов праведных, заодно успокаивая нервы. Мика правда еще накинул трофейную кошку на планшир вражеского, хотя теперь уже нашего корабля, чтобы не отнесло. Не знаю как у других, но меня изрядно пробил мандраж, одновременно с приходом боли от ран и ушибов.

Надо сказать что на этот раз я отделался заметно легче чем в первый раз, подтвердив, кстати, эксперименты земных реконструкторов касательно стойкости хорошего пластинчатого доспеха к рубящим ударам, к слову к колющим тоже, просто их держал несколько хуже и наносились они как правило в уязвимые места, трудно достижимые рубящим. Гераклы из числа моих со товарищи жертв, смогли только прорубить наруч, бригантину на груди и помять шлем. Второе было действительно удивительно, парень с которым мы обменялись ударами, должен был обладать потрясающе развитой мускулатурой и практикой рубки, несмотря на то что острие секиры прорубив двухмиллиметровую пластину и поддоспешник вошло в тело не более чем на сантиметр, как я позже выяснил. Именно поэтому. Реконструкторы, не всякий из которых мог устойчиво прорубать даже медную кольчугу со стальными заклепками и способные любым оружием только гнуть полуторамиллиметровые пластины реплик «коат оф плейтов», могли просто удавиться от зависти.

На ногах осталось пятеро. Из них не раненым только один, Хаген. Заложенная конструкторами древней империи живучесть и устойчивость орков к боевым повреждениям сыграла с нами дурную шутку, в живых кроме нас оказалось всего трое тяжелораненых, не считая свалившегося от потери крови чуть погодя молодого Хрольфа. И считая пребывающего в беспамятстве колдуна. Неудивительно, коли раненый на адреналине, не обращая на ранения внимания, прет вперед, падая только после действительно фатальных повреждений. Еще двоих зарезали на наших глазах.

По капризу статистики Хаген с Микой остались в живых оба. Кормчего закололи, вероятно, копьем, старик лежал на трупах вражеских воинов на своем месте, возле рулевого весла, его сыну разрубили шею до позвоночника в самом начале, тела погибших буквально завалили его труп.

Помня, что жизнь раненого на семьдесят процентов зависит от своевременной медицинской помощи, чуть отдышавшись, я принял командование на себя, что интересно, кстати, оставшиеся в живых товарищи приняли это как должное. Несмотря на мой юный возраст.

Всех оставшихся в живых родичей перетащили на можно сказать почти не заваленную трупами носовую половину нашей шнеки, для перевязок. Санитаров хватило как раз, в перевязочном материале тоже недостатка не было. Потом поочередно перевязались сами, оценив заодно повреждения.

Далее отдышались и занялись тяжелой, но благодарной в финансовом плане работой. Раздевали и выбрасывали за борт трупы. Своих пока оставили на месте, я решил устроить огненное погребение. Для чего у нас было целых два корабля. Народу такое решение понравилось. Ну кому понравиться просто кануть в волны на радость рыбкам?

По моим прикидкам, вместе с командой купца мы положили больше пятидесяти человек. К слову сказать, попытайся купец уйти, мы бы отделались гораздо дешевле, стрелы и болты с его борта и чуть позже мечи и прочее оружие команды, похоже, действительно уложили, чуть ли не больше народу, чем четыре десятка воинов полной команды вражеской шнеки. Очередная иллюстрация о том, что рулит тактика, а не одиночки терминаторы со всем их вооружением.

Правильно маневрируя, Ульрик поставил вражескую шнеку в невыгодные условия для реализации численного преимущества вражеского экипажа. В условиях, когда рядовой орк заметно превосходит рядового человека по боевым возможностям, вышло что двойное превосходство в численности не только не дало вражескому хераду никаких преимуществ, но и позволило истреблять их можно сказать с минимальными потерями. Это притом, что выучка дружины неизвестного рыцаря была превосходной, что признал даже Мика, выкидывая за борт очередной труп. Потом ситуация стала обратной, стрелы в упор с чуть более высокого борта купеческого корабля буквально вычесали наш херад и подойди он к нам бортом а не носом, дав команде возможность броситься в атаку одновременно, вообще неизвестно чем бы дело кончилось.

* * *

Когда разобрались с мертвыми на боевых кораблях, настала пора позаботиться о живых. В смысле рассмотреть поближе купеческий корабль, если точнее его груз. Вдруг что полезное в хозяйстве. Мика с Эйнаром остались с ранеными.

Судя по свежим заколам от стрел и пятнам подсохшей крови на палубе, купец оказался палубным, его команда без борьбы не сдалась. Судьба загадки не составляла, противостоя такой превосходно обученной дружине, куда безопаснее было просто сдаться. Результат тот же, но дружина и ее предводитель не озлоблены сопротивлением и возможно даже небольшими, но потерями.

Осмотр купца нас с Хагеном обрадовал. Трюм был забит бочками с вином и рулонами шерстяной ткани, в отдельной загородке был складирован шелк и густо залитые жиром доспехи, навскидку комплектов пятнадцать, некоторые даже украшенные серебром, а один и золотом. На кожу и поддоспешники покойный купчишка не разменивался, видимо невыгодно было возить за тридевять земель.

Радость несколько портили только мысли что все данное богатство нам никак приватизировать не удастся. Банально не позволит грузоподъемность корабля.

Но Хаген был окрылен. Нашел подходящий ковшик, хлебнул вина из одной из проверенных насчет содержимого бочек, обрадовал брата с Эйнаром, угостил их и уселся возле рулевого весла с видом кота нажравшегося сметаны. Я сел рядом, чуть погодя присоединились оба наших уцелевших товарища. Продолжать дегустацию пока не стали.

Требовалось обсудить перспективы дальнейших действий, в том числе продолжения похода. Если быть точным, нашего возвращения. Поскольку знакомство всех выживших с кораблевождением было недостаточно объемно, для уверенного возвращения в Оркланд иначе как идя вдоль берегов. Идти вдоль берега очень не хотелось, с некоторых пор мы не только крайне возлюбили жизнь, но и даже почувствовали себя богачами.

Наше примерное местоположение я представлял, не более того, кое-что запомнил и мог применить из уроков покойного Ульрика, товарищи тоже кое в чем могли помочь, но это говорило только о том, что у нас были шансы добраться до Мертвых земель. А там уже можно было идти вдоль берега без особого риска. Еще большие надежды я питал на колдуна, что он очнется. Тот явно в вопросах кораблевождения разбирался, с таким как у него-то опытом морского разбоя.

На первый план выползло погребение погибших родичей. Под огненную гробницу решили пустить купеческое судно, он был больше, нагружен горючим грузом и вряд ли заговаривался от пламени. Трофейную шнеку одуревший от жадности Эйнар предложил буксировать, но идея не встретила поддержки. Оба брата обсмеяли парня, сказав, что нам очень повезет, если вообще сумеем добраться на Родину. Даже с одним кораблем.

Груз купца осмотрели, выбрали что поликвиднее и перегрузили товар на мою многострадальную шнеку. После чего уложили на палубе купеческого корабля наших погибших товарищей.

Удачно поджечь его удалось только со второй попытки. С трофейной шнеки сняли все корабельное имущество, вплоть до мачты и рея, только потом прорубив днище. Для гребли нас осталось слишком мало. Заодно пополнили запас провизии и воды.

К счастью изобретенный здесь компас давал представление о сторонах света, а ошибка в счислении на сотню километров в сторону, выйти бы к Мертвым землям вообще, не была особо фатальна. Но периодический выход к береговой черте все равно был необходим, как бы то ни было, практики в обращении с астролябией у меня было с гулькин нос, компас тоже мог врать. Обидно было бы сдохнуть от голода или жажды в сутках пути от суши, после такого похода. О высадках на берег нам не следовало и мечтать.

* * *

Сигурд очнулся следующим утром, придя в относительно дееспособное состояние только во второй половине дня. Один из раненых ночи не пережил.

После расспросов о событиях произошедших после его отключки старик покачал головой:

— Боги кого-то хранят на борту, не иначе. Как считаешь, кого? — и усмехнулся. Эйнар сидевший у рулевого весла, вытянул шею в нашу сторону. Мика развалившийся на банке рядом, повторил ухмылку старика.

— Тебя конечно, — вернув ухмылку парочке, включил я дурочку. — Или Мику.

— Ну конечно, — вторично хмыкнул старик.

Колдун действительно оказался знаком со штурманским делом, заметно избавив меня от головной боли. Хотя частых практических занятий я не избежал. Уроки по линии колдовства пока прекратились, было, честно говоря, не до них. Тем более вид у старика был, мягко говоря, не цветущий еще дня три. Хрольф за это время стал вполне боеспособен, Бьюи тоже пошел на поправку.

В одну из ночей мы, наконец, поговорили о планах на будущее, пока все спали. Начал я:

— Скажи отец, я не пойму тебя. Ты поселился рядом с Тайнборгом для того, чтобы вещички времен Империи копать? Так? Меня в ученики даже взял. Тогда почему в Хильдегард решил вернуться? Управляющего вон с семьей привез на хутор. Что из-за моего родства с ярлом, не поверю, хотя и не знаю, о чем вы там говорили. За властью и известностью ты не рвешься, за столом ярла у тебя место есть, а придворный маг вообще твой ученик. Вопрос, зачем это тебе надо?

— Занятно, — улыбнулся Сигурд. — А уж думал, что и не спросишь. Что касательно копанины, то к ней мы еще вернемся. Отдохнем после похода, тебя женим, на свадьбе погуляем, подожду так уж и быть, пока молодая жена тебя не вымотает и отправимся. Отдохнешь в походе. Что в Хильдегарде я собрался осесть деда своего вини, ему мощный колдун понадобился. Мне от него только доступ в библиотеку был необходим. Ваше родство это приятная неожиданность, не более, я действительно не знал что твоя мать ярла дочка.

— Так ты ради библиотеки в Хильдегард мотался?

— Конечно. Хотя еще и амулеты с доспехами продать, там цены выше.

— А зачем тебе нужна библиотека?

— Глупый вопрос. Ради книг в ней. Которых у меня нет.

— А зачем тебе книги, которых у тебя в своей нет? — такие еврейские ответы колдуна просто возбудили во мне здоровое любопытство и желание любой ценой докопаться до истины. Ленивое любопытство касательно выпадающих из образа действий колдуна, превратилось в интерес мужика, лениво копавшего яму под нужник и внезапно начавшего выбрасывать с землей золотые монеты.

— Опять глупый вопрос. Ради того, что в этих книгах написано. — Принял игру старик. Хотя какой он старик? Внешне только по лицу можно такое сказать, тело как у тридцатилетнего. Даже многие тридцатилетние могут позавидовать. Не знающие его могут и не поверить, что дед знает его лет пятьдесят. Как он как-то обмолвился. И как раз на столько, или даже меньше Сигурд и выглядит. Конечно, у моей новой расы срок жизни достигал чуть ли не двухсот лет, и старики, провожающие своих правнуков в боевые походы отнюдь не с клюкой в руках, не были исключениями, часто встречались и дети одного возраста с внуками, но все равно, старик выглядел слишком молодым. Даже если они с дедом были ровесниками, Сигурд выглядел моложе.

— А что в книгах библиотеки ярла написано такого, чего нет в хранящихся в твоей библиотеке? — Продолжал я наседать на усмехающегося колдуна.

— В точку. Меня интересует именно то, чего в моих книгах нет. — Ну, натуральный израильтянин, сбежавший на историческую родину не сойдясь во мнениях с кровавым Путинским режимом, не дающим заработать на кусочек хлеба с маслом несчастному бизнесмену. На торговле якутскими алмазами, нефтью и оружием. Особенно крадеными.

— А чего в твоих книгах нет?

— Очень многого нет. — Старая сволочь. Издевается что-ли? Поконкретнее нельзя? Понял же, о чем я спрашиваю.

— Ты как один колдун, — понизил голос, — в моем мире отвечаешь.

— Что за колдун?

— Был такой что-то вроде мага, мысли читал, Вольф Мессинг. Дошли слухи о нем до правителя моей страны. И повелел он явится тому, пред его ясные очи. Сказано сделано. Тот прошел через охрану, как будто ее не было. Правитель его и спрашивает. Как ты прошел через охрану? Мессинг отвечает. Мысленно твердил охране, что я Берия. Кто посмеет остановить самого Берию? Это глава прознатчиков и Приносящих Смерть был такой. Поулыбался Сталин и говорит, знает ли Мессинг когда умрет? — Колдун тоже улыбнулся. — Тот отвечает что знает, после Вас говорит. Правитель опять усмехнулся и спрашивает, что тогда Мессинг знает, когда умрет он? А Мессинг ему в ответ, знаю, мол, конечно знаю. Как раз на еврейский весенний праздник Пурим.

Колдун захохотал. Пусть не знал кто такие евреи и Пурим, но суть понял прекрасно.

— И что с этим магом было дальше?

— Еще лет тридцать прожил.

— Не ожидал. А учил его интересно кто? Ты же говорил что магов у вас нет?

— Писал что самоучка. С детства способности прорезались.

— Тогда действительно талант. Чтобы глаза отводить без правильного обучения с развитием способностей, действительно могучий талант нужен.

— Мы говорили о том, зачем тебе книги из библиотеки ярла. — Скромно напомнил я.

— Ладно, пошутили и хватит. Действительно пора тебя в некоторые мои тайны посвятить. Но учти, эти тайны касаются меня, тебя и тех, кому я про них открою. И никого больше. Ни твоей будущей жены, ни других родственников ни друзей. Тем более ярла. Это не магия, а наши с тобой дела. Ты понял меня?

— Мы говорили о соблюдении тайны, когда я к тебе в ученики просился. — Достаточно резко ответил я.

— Ничего страшного. Я просто тебе напомнил. Больше повторять не буду. Не маленький, сам все понимаешь.

— Что тебя заинтересовало в моих действиях? — Первым делом спросил колдун, устремив на меня пытливый взор.

— Ты поселился в окресностях Тайнборга, чтобы копать без больших помех в расстоянии, так? Все это понятно. Не понятно другое, почему ты от этого отказался, после того как эльфы вырезали борг? Родня же борг заселила? То есть причина либо убита при нападении, либо это я как ученик, либо ты решил поучаствовать в замыслах ярла. Во второе не верю, не такая ты личность, чтобы ради удобства обучения ученика свои замыслы рушил. Тем более кто мешает брать меня в походы? Остается третья, первая сомнительна. Но ты достаточно богат, за властью не гонишься и прочее…Тоже выбивается из твоего образа. То есть, ты, конечно, выполнишь приказ или просьбу ярла в рамках закона и традиций, но ломать свои замыслы ради него тоже не будешь. Стоит ли удивляться, что причина меня заинтересовала?

— Молодец. Все верно. Только ты забыл указать четвертую возможность. Причин не знаешь, от тебя скрыты. — Я кивнул соглашаясь.

— Для начала ты ошибся. Раскопок бросать я не собираюсь, — глянув на спящих товарищей, старик неожиданно плеснул магией в их сторону, думаю, чтобы не подслушали нечаянно наш разговор, — а вот для того чтобы знать, где копать, мне и нужны книги.

— Чем Седрикгард тебя не устраивает? Колдуй и копай, что обнаружил.

— Пусть людские походники за древними доспехами или даже артефактами охотятся. Для меня это попутная добыча не больше, чтобы пустым не приходить. Меня, да и тебя, коли сильным колдуном стать хочешь, должны интересовать не древние вещи, а древние знания. Места, где остатки древних доспехов лежат, я хоть сейчас с десяток мест могу показать. Причем места, где их много. Ради одного-двух копать не интересно, разве что магией несет. — Меня будто кольнуло в задницу. Старик улыбнулся и продолжил:

— В боевой магии мы от Империи мало что потеряли, и приобрели тоже немало, а вот в других областях, увы, разница с эльфами слишком велика. На одних же боевых заклинаниях далеко не уедешь. Сейчас справляемся, но что будет лет через двести? Нужно изучать магию, изобретать новые заклятия и прочее, открывать полноценные магические школы, обучать подающую надежды молодежь, даже если способности слабоваты. Нас бояться в мире. Поэтому будут либо пытаться мириться, либо попытаются уничтожить. В первом сомневаюсь. Почему мы ходим в походы и заливаем чужие берега кровью сотни лет? Да потому что иначе они придут заливать кровью наши, как пришли пятьсот лет назад. Наша защитная стена проходит по линии вражеских берегов. Чтобы защитить которые наши враги вынуждены иметь армии, которые им еле-еле кормить и содержать хватает. Если они все вместе на нас обрушаться, я тебе скажу, что встанет вопрос о выживании.

— Договориться никак?

— Думаешь, не пробовали? Кончилось тем, что в посольство желающих найти очень трудно стало. Когда посольства поголовно на колья садят, никому голосом конунга или ярлов служить неохота.

— О как!

— А ты как думал? Ради собственного удовольствия мы каждый год сотни сыновей навсегда в походы провожаем? Или денег? Земли вокруг незанятой сотни лет осваивать и без рабов тоже вполне можно обойтись. Да только в этом случае мы обороняться будем, а не люди и эльфы. А их и так во много раз больше. Не будь эльфов, с людьми можно было бы говорить пытаться, в общем, иногда получается. Да только тех государей, что смеют нас не кровожадными зверями считать, обычно почему-то очень быстро преждевременный конец настигает. Из эльфов же, только островные на эдикты Совета Князей плюют, когда им надо. Почему твоя подружка за столом и прислуживала, а не в яме гнила. Как они к нам, так и мы к ним. На островах это давно поняли, а на материке не хотят. — Меня несколько удивил этот спич, старик будто высказывал наболевшее личности, которая способна это наболевшее понять и оценить правильно. Что могло говорить о симпатии и доверии ко мне старого козла, а так же моих перспективах на выживание, если я обману или тем более предам такое доверие. Такого серьезные люди не простят даже на Земле, здесь тем более.

— Так что ты в этих книгах найти хочешь? — Поспешил я соскочить с опасной темы, пока расчувствовавшийся колдун не начал посвящать меня в грязное белье местных политиков. Пока длинные зубы не отращу, чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Такое доверие накладывает уж слишком много обязательств. Хотя избежать все равно не удастся.

Колдун задумался, оценил меня взглядом и выдал то, чего я от него совсем не ожидал:

— Академию.

— Какую? — Затупил я.

— Магическую естественно, — пожал плечами колдун, — Империи.

— Не понял, — я потряс головой, похоже продолжая тормозить, — она, что была такая незаметная, что очень сложно найти что-то, что может указать ее былое местоположение?

— Напротив, ее расположение всем прекрасно известно. Более того, тот отряд людских походников с охоты на который наше близкое знакомство началось, на том месте, где она располагалась и копал. А те развалины, что ты из земли торчащими видел, это остатки ее зданий.

— Так о чем ты говоришь?

— О ее библиотеках, хранилищах артефактов, наконец, лабораториях, в том числе и тех, в которых эльфов, людей и гномов в орков превращали. Понял о чем?

— Понятно, — пришел я в себя, — как понимаю всего этого там, где молодых магов в Империи учили, нет и быть не может. А если и было что, успели вывезти и спрятать.

— Правильно. Те людишки вообще как дерево тупы были, нашли, где искать. Там где они копали кроме остатков доспехов, металла и всякой дряни, ничего найти невозможно. Причем доспехи от людей, что в Мор там сдохли, а не магов Империи и ее легионеров погибших при защите столицы. Хорошо еще, что сам Мор опять эти копатели запустить по миру не смогут. Даже коли маг в ватаге был, что мог он найти сейчас, чего маги победителей сотни лет назад не нашли? И маги что не ему чета. На библиотеку Имперской Магической Академии никто не откажется лапу наложить даже сейчас, тем более тогда. А ведь ее так и не нашли.

— Ты ее ищешь?

— Я же сказал, в том числе и ее. Да любая лаборатория старых магов должна библиотеку иметь, мне и ее надолго хватит. Только найти непросто. За последние, — тут старик сбился с темпа, — несколько лет я только одну нашел и ту разграбленную. Ничего интересного не было, точнее вообще ничего кроме скелетов не было. Даже доспехи с трупов победители когда-то поснимали. И целой чашки не нашел.

— Не от Мора вымерли?

— Если конечно Мор может черепа пополам раскалывать, тогда почему бы и нет. Частично вместе со шлемами. Остальные доспехи мертвецов Мор с собой, наверное, прихватил. И выжег все тоже он.

— Так что ты в библиотеке ярла тогда найти надеешься?

— То без чего Империя обойтись никак не могла. Документов. Каждую лабораторию, как бы она скрыта не была, охранял отряд воинов. Каждому платили жалованье. Этих воинов надо было кормить каждый день, сиди они в подземельях или крепостях или не сиди. А значит откуда-то и куда-то должна была идти жратва. Тем более в этих лабораториях далеко не одни воины каждый день кушали. Карты там тоже есть. Листай книги и документы и ищи несоответствия. Ты думаю понял о чем я.

— А документы откуда?

— А документы в Хильдегарде с самого начала хранились. Как твои предки в него вернулись и начали восстанавливать крепость, обнаружили библиотеку и архивы. Даже по императорской гвардии документы попадаются. Ума хватило все сохранить. Тем более что по Императорским эдиктам помещения библиотек и архивов маги соответствующе заклинали, для обеспечения сохранности хранимого, это не считая того, что маги и саму бумагу с пергаментом, что на документы предназначались, еще при создании обрабатывали. Как металл что на доспехи и оружие легионов шел, почему имперские доспехи так и сохраняются. Документы и часть книг ни сколько не хуже. — Сплюнул за борт и добавил, — я видел трактат по военному исскуству, что просто в толще земли нашли. Так там только на первых и последних страницах не разобрать, что написано, остальные только пожелтели. Кстати плетения заклятья сохранности накладываются почти те же самые, только слегка изменены под материал.

— Понятно, страна большая, надо знать, где копать. По документам вполне можно локализовать район раскопок, а дальше уже искать другими способами. — Надо сказать, я был озадачен серьезным научным подходом старого колдуна, оказывается искавшего в земле то, что его интересует не сверхъестественными методами, а в первую очередь вполне естественными. В документах древнеимперских бюрократов. Лишний кусок дерьма в некоторых умников-интеллигентов, что считают средневековый народ тупым до ужаса, из-за уровня его образования. Понять, что образование дает знания, а не способность обрабатывать информацию для них слишком сложно. А средневековый охотник должен был весьма активно шевелить мозгами, просто чтобы не сдохнуть с голоду с его-то вооружением. Особо продвинутые дошли до того, что утверждают о превосходстве современного человека и в рефлексах, смотри скорости реакции. Откуда они это взяли, вообще тайна, покрытая мраком. Наверное, из лицезрения современного спортивного фехтования с его скоростью поединков. Для того пласта получивших образование людей, что иначе, чем образованщиной назвать нельзя опять слишком сложно понять, что спортивное фехтование отличается от боевого не меньше, чем так называемые сабли, шпаги и рапиры спортсменов отличаются от реальных. Например, ранних боевых шпаг весом до полутора килограммов, которыми помимо уколов в сочленения вполне себе отрубали руки, ноги и головы, а не на скорости наносили легкие шлепки и касания противнику. Тем более одоспешенному.

— Правильно. — Кивнул колдун. — Вообще же, основная причина это просьба ярла. Что с него в ответ взять я еще подумаю. Что же касается раскопок, то замыслы ярла им не помешают.

Задать следующий вопрос я не успел.

— А теперь скажи мне юноша, что собрался в будущем делать ты? — Неожиданно перешел в наступление колдун.

— Что тебя интересует? — уточнил я, чтобы собраться с мыслями.

— Твои замыслы, как жить дальше. Жизненного опыта, — тут Сигурд хмыкнул, — у тебя с избытком. Что ты хочешь от жизни получить? Я ведь следил за тобой, особенно в походах. Ты слишком спокоен, даже когда в бой идешь. Не потому что от глупости самоуверен, а, наоборот, до ужаса спокоен и рассудителен. Ты делаешь только то, что тебе выгодно, зря не рискуешь, но при этом, когда надо лезешь вперед, не моргнув глазом. При том, что вообще за спины не прячешься. Какие бы чувства в глубине души не испытывал, страшно тебе или нет. При этом ты не кровожаден. Я, почему не вмешался, когда Берк покойный тех эльфов прикончить призывал? Я тебя изучал. Если бы было нужно, ты бы вырезал этих пленных, даже не посмотрев, есть среди них женщины или дети. Через себя переступил, но вырезал. Ты не врал, когда говорил, что их смерть ничего не изменит и поэтому не нужна. Именно поэтому я не стал тебя расспрашивать, как хозяйка кинжала в живых осталась. И так ясно, что пожалел.

Я в очередной раз обмер, неприятно беседовать с личностью, что видит твои хитрости и умолчания насквозь, причем делая правильные выводы. Сигурд оценил эффект от своих слов на моей морде и продолжил:

— Я бы расценил такие действия как предательство, если бы не знал, сколько примерно эльфов на прорыв пошло, и кто они были. А так же не расспросил Хагена, где и сколько трупов перед воротами валялось. Баб там не было, детей тоже, да и мужиков маловато, хотя воинов в тех бахтерцах всех положили, про круг выжженной травы он тоже упомянул. Единственное что удивило, это твой рассказ про попытку в тебя кинжалом потыкать. Подумал, как это могло получиться, и решил, что стоит тебя расспросить, как такое получилось, что баба с кинжалом от бессилия тебя резать собралась, когда двое или даже трое мужчин с мечами рядом были? Ребенка что-ли спасали?

Крыть было нечем:

— Если бы ребенка спасали, оба этих урода, сразу как меня увидели в ворота шмыгнули. Хотя я уже решил, что дом с восемью сотнями дверей вскорости могу увидеть, один против готовых к бою троих. А девка ребенка собой закрыла, когда увидела, что я воина что один против меня встал, прикончил. Не смог я ее зарубить. Прости уж меня, но не смог. А отпустил потому, что остальные эльфы ушли и защищать женщину, которую не убил я, от собравшихся ее убить других мне совсем было не нужно. Коли бы я в плен ее взял. Если не я, то никто. Касательно именно этой бабы. Зачем портить отношения с родичами? Тайну нападения все равно уже не сохранить было, убей я ее, возьми в плен или отпусти. Вот я ее и отпустил, хотя и ограбил перед этим.

Сигурд раскрыл рот, пошевелил губами, обдумал мои слова и заявил:

— Понятно. Но больше такого не делай. Жалость на войне обычно оборачивается кровью. Большой кровью. Тем более к врагам, хотя они бывают и прекрасными. В этот раз повезло, в следующий можешь ошибиться. — Я почувствовал явное облегчение исходом разговора, что колдун засек неувязки и умолчания в рассказе я подозревал давным-давно.

— Так что ты думаешь о своей будущей жизни, — после появившийся напомнил старик.

— Всю жизнь ходить в походы меня не интересует. — Решился я. — Всю жизнь служить кому-то, даже деду или его детям я тоже не хочу. Купцом стать — нет знаний торгового дела, а главное того же желания. Знания есть касательно кузнечного дела, оружия, доспехов, но для самостоятельного производства молод, можно правда к деду прибиться на крайний случай, это лучше. Но тоже не совсем интересно. Много слишком надо мной начальников появиться. Хватит с меня и тебя с обоими дедами, почти женили, а моего на то желания никто даже не спросил.

— Кто с Эрикой постель делил? — Удивился колдун.

— Я, но это не значит что меня не спрашивая, сватов к ней надо подсылать. Хоть бы спросили я, в общем-то, и не против.

— Все же знали что ты не против. — Захохотал старик.

— Ты меня понял, — злобно ощерился я. Сигурд заржал с новыми силами.

— В общем, не люблю подчиняться. Хватит. И чем меньше над до мной начальников будет, тем лучше. Все остальное это пути к этой цели. Предворительно прикидываю борг в Мертвых землях. Это если чего получше не найду.

— И что же ты рассчитываешь найти? Надеюсь не в кресло ярла усесться?

— Нет. Мелькали мысли о кое-какой захваченной земельке в более-менее обитаемых местах. Типа средних размеров острова, если уж на материке не удастся закрепиться.

— Забудь. Убьют. — Задумался. — Острова, которые можно захватить и закрепиться, в общем-то, есть подходящие. Только до Оркланда далековато. Обрушатся большим войском, и сделать ничего нельзя будет. Раздавят. Не с первой попытки так с десятой. Тем более что с захваченного острова еще доходы поиметь надо суметь.

— Это так, предварительные прикидки. Я всерьез пока не обдумывал. Как впрочем, и борг в Мертвых Землях. Маловато у меня денег, авторитета и возраста для того. Лет через десять разве. Может, по колдовской линии пойду, если способностей хватит, тоже прикидывал. А пока придется жениться, и зарабатывать деньги на кузнечном ремесле и в боевых походах. Как встану на ноги, подумаю уже серьезно.

— Да, замыслы у тебя не детские.

— Это еще что, — решил я поднять еще один вопрос. — Коли ты по следам колдунов Империи ходишь, значит должен сказать мне, можно ли между мирами во плоти ходить? Не так, как у меня получилось?

Колдун задумался:

— Конечно можно. Но тяжело и не всякому портал открыть по силам. Во всех смыслах и по силам, и по знаниям, и по талантам. У меня для того просто нет знаний. Тем более сложно попасть в соседний мир, а не к демонам в низший. Знаю, что маги Империи такое умели, но не более того.

— А при чем тут демоны?

— Глупый вопрос. Как демон во плоти, или даже бесплотно появляется в нашем мире?

— По призыву?

— Да его призывают, те миры, в которые демоны сами порталы открывать могли, уже давно ими только и населены. Или на охоту туда любят ходить. А как они в нашем мире появляются?

— Так колдуны, призывая, просто порталы в нижние миры открывают?

— Разумеется. Нет никакой разницы, ты и сам в этот портал можешь спуститься. Если жизнь не дорога.

— А имена демонов, откуда узнают? Чтобы заклятья подчинения навести?

— Они сами говорят. Ты кстати слухи поменьше слушай. Само по себе имя демона ничем тебе не поможет, кроме как позвать его, чтобы был поблизости перед открытием. А вот его плоть и кровь вполне. Демон это просто существо, живущее в одном из нижних миров. Такое же существо из плоти и крови как мы с тобой. На которого так же действуют наведенные заклятия, которому можно заплатить за исполнение своего желания и все что угодно. Вся разница, что это существо во многом гораздо более тебя магически и телесно одарено. От этого слухи о страшной живучести демонов. Конечно, если демона ударом меча в сердце убить нельзя, разве на какое-то время остановить, будешь его бояться. Но если демону отрубить голову, он сдохнет как и простой смертный. Обычно.

— Поясни это обычно. И что ты говорил о бестелесных демонах?

— Если он не сдохнет, значит, его энергетическая оболочка привязана не к телу, а к душе. Обычное дело у высших демонов. Эти твари тела могут менять как перчатки, пока сил в достатке. Тут совершенно неважно, умерло тело демона или нет. Ему все равно, что ожить, прирастив отрубленную голову, что вселяться в убийцу своего тела, что мертвым телом какое-то время управлять. Во втором случае даже возможно энергии меньше тратиться. Валахары демонологов к слову говоря, для того и созданы, чтобы связь души демона с энергетической оболочкой рушить. От чего демон умирает как простой смертный, а душа отправляется на перерождение. Наверное. Неизученный вопрос.

Я от этой лекции по практической демонологии попросту обалдел. Осталось только выяснить прикладной аспект.

— А я тогда, выходит кто?

— Орк ты, кто же еще. Со второй душой, человеческой. Тебя артефакт перенес, а ни твои собственные таланты. А может орк с уже одной душой, не знаю.

Осталось только спросить про артефакт. Только совсем не то, что колдун от меня ожидал:

— Хорошо, я понял. Ответь мне тогда на вопросы. Как в мой мир Амулет Бессмертия попал? Знаешь ли ты, может быть, слышал, уходили ли из этого мира в чужие люди? Или может быть эльфы? Я тебе скажу, что Сигурдов и в моем мире хватает, насколько могу судить и в некоторых языках, похожие слова попадаются.

Наконец-то мне удалось колдуна ошарашить. Тот задумался, как некий зек на карикатуре о тюремном Поле Чудес, гадая о том, что это за половой орган из пяти букв. Выбирая между попой с двумя п, или очком с мягким знаком.

— Будем искать. Видел что-то похожее, на эту тему. Не раз. Не в имперских документах, в записях уцелевших после ее падения. Хильдегард после и во время Мора какое-то время был заселен, от жителей остались записи. Не зря же спрашиваешь? Выход в свой мир тебе нужен?

— Конечно, нужен. Хотя об этом я и мечтать, не смел. — Слова старика меня окрылили, хотелось запечатлеть старому козлу суровый мужской поцелуй. Хотя лупиться в десны как Брежнев, думаю, все же было бы лишним.

— А зачем? — Поспешил меня охладить старый колдун. — Для всех в твоем мире ты мертв.

— Ты действительно меня дураком считаешь? — обиделся я, не теряя, однако настроения от открывшихся перспектив. — Плевать на мой мир сам по себе, мне интересны те преимущества, которые он дает. Дело даже не в теплых ватерклозетах и туалетной бумаге. Жопа от подорожника или других листочков не отвалится. Оружие, техника, знания, наконец.

Упоминания об оружии старика заинтересовали:

— То, что в твоих воспоминаниях видел? И насколько оно страшно, здесь имею ввиду? Против эльфов, например?

— Очень, — снисходительно хмыкнул я. — Хотя боевое оружие достать непросто, да и припасы к нему нужны постоянно. Нам в принципе хватит и охотничьего. Даже без него можно обойтись. Ты представляешь, насколько у нас дешев металл? Сталь имею ввиду?

Сигурд сообразил:

— Ты хочешь металл оттуда сюда таскать?

— Нет. Я хочу все оттуда таскать, если врата или портал открыть удастся. Включая готовые доспехи. С тамошним уровнем развития они будут стоить меньше чем кожанка, здесь. Ты меня понял, какие деньги мы можем на том заработать? — Желание взять учителя в долю возникло спонтанно, но было оправданно. Без него не обойтись. Однако мысли о перспективах, которые сулил найденный или открытый портал, действительно застилали взор. Да так, что пугали. Судя по крайне серьезной роже, с отраженной напряженной работой мысли, Сигурд думал аналогично.

— Ясно. Привлекательно. — Хмыкнул. — Но врагов у тебя появится море. Не считая того, что портал под себя в любом случае подгрести попробуют. Дед твой, конунг точно, остальные ярлы так же в стороне не останутся. Включая серых и нашей крови людей. Но этих одернуть проще. А деда в долю брать придется и так изворачиваться, чтобы ты власть над порталом сохранил. Я думаю, владение порталом ты никому уступать не захочешь? Даже собственной родне?

— За кого ты меня принимаешь? — Усмехнулся я. То, что найденный портал приведет к куче интриг и вполне возможно паре бочек, если не цистерн крови я прогнозировал со стопроцентной вероятностью. Иначе никак, не то время и место чтобы оставить кого-то без штанов и безнаказанно прожигать жизнь в аналогах Куршавеля на его деньги ничего не опасаясь. В том числе проснуться с головой на тумбочке. Как я прикидывал в мечтах, пара шаланд металлолома, токарный, фрезерный, сверлильный станки вкупе с обычным сварочником на дизельгенераторе запросто сделают меня местным олигархом. Которого вполне могут попытаться пришить деятели, рассчитывающие усесться в мое кресло. Чтобы подгрести под себя мои доходы. То, что для получения сих доходов нужны мои знания и мозги они могут и не догадаться, только мне от этого будет не легче. Это не считая тех же кобольдов держащих под контролем металлургический бизнес Оркланда. Копанина поддерживала отдельные борги, не более того. Ладно, хоть рейдеров можно не опасаться. Хоть какие-то отличия от России 90-х, не считая качества местных братков и ментуры. Хотя крыша у меня автоматом и красная выйдет, если ее можно назвать крышей, но и ее тоже надо на место поставить.

Старик задумался. Вероятно, тоже прикидывал перспективы, тем более что в памяти моей копался и выходит, кое-что видел. Например, горящий БТР, если верить его словам о виденном в моей памяти помимо подъезда, который никак не примешь за деревянный. Оценить размеры БТР и прикинуть, сколько на него ушло металла задача посильная куда более тупому субъекту. Как и прикинуть, сколько здесь такой металл стоит даже сам по себе, а не в изделиях.

Однако мечтания пока надо отставить, вплотную ими можно будет заняться не раньше, чем мы данный портал найдем. Пока это только потеря времени, во всяком случае, для меня, а старик пусть думает и вспоминает, что он видел в архивах и как это нам поможет найти дырочку на Землю. Вот забавно будет, если данная дыра находится где-нибудь в Норвегии, не хочу чтобы при самом худшем варианте развития событий меня потрошили хирурги НАТО где-то в Гуантанамо, а не секретного российского научного центра Пупкинск-31. Я все-таки патриот страны, которой давал присягу. Матросов лег на амбразуру, а я, если поймают почти готов на стол в прозекторской, поскольку моего желания явно никто не спросит. Кто бы меня не ловил, кровавые убийцы НАТО или лапочки Российских силовых структур, российский стол из нержавеющей стали, как впрочем, и все в кафеле помещение выглядит несколько привлекательнее. А главное в норвежском не бельмеса, не говоря про нынешний внешний вид. Как бы не пристрелили с перепугу, как там, в Норвегии с вооружением населения?

* * *

Плавание продолжалось относительно удачно, ветер благоприятствовал, раненые выздоравливали. Колдун тоже отошел от последствий поединка настолько, что продолжил наши с ним занятия в свободное время.

Как старик и опасался, его подловил вражеский маг в момент удара по кораблю, к счастью маг относительно моего учителя слабый и неискусный, что ударил, когда Сигурд уже ставил защиту. Колдун по секрету повинился, что и сам накосячил, подпустил слишком близко, рассчитывая, на то что мага на вражеском корабле либо не окажется, либо он будет среднего или ниже среднего уровня, что и на такой дистанции его не достанет. Силы типа решил сэкономить. Причем на секунду как-то неестественно замялся при этом. Если я не ошибся, то это могло говорить что старик темнит и просто ошибся с дистанцией, кроме недооценки потенциального противника. Естественно озвучивать предположения я не стал, из уважения к старику. Как бы в мыслях я не называл его старым козлом или еще кем, но относился я к нему не столько как к учителю, сколько отцу. В принципе, почему бы и нет, если Сигурд много лет не участвовал в морских боях, слегка ошибся в скорости, вдобавок вода расстояние скрадывает, а вражеский маг имел большой боевой опыт в войне на море. Впрочем, это пригодно только как урок на будущее, чтобы самому, как ни будь не совершить такую ошибку. Причем в будущем очень не скором. Поймал себя на мысли, что чересчур ударился в глобальные замыслы, забыв о ближайшем будущем. Тем более что стратегия действий уже определена, осталось только ей следовать, мечтать же о том, что будет, когда я стану олигархом, несколько глупо и по детски.

Между делом старый колдун занимался артефактами, с моей помощью конечно. В смысле принеси, подай, смотри. Начал с моего кинжала, потом приступил к перчатке. Несколько других боевых или двойного назначения артефактов оставил на потом.

Кинжал много времени не занял, хотя Сигурд решил не мелочиться и модифицировать защиту, как он высказался:

— Чтобы у тебя дурака, этот ножик не украли.

Снимать ее старику было просто, как он выразился, меня защита не замечала, одновременно блокируя некоторые функциональные возможности, надо полагать оставленные магами-программистами на откуп живого разума владельца или носителя. Кроме того, оказалось, что разрешение забрать кинжал не значит, разрешения пользоваться этим кинжалом. Точнее его сверхъестественными возможностями. Может оттого что разрешение было несколько неправильно оформлено. Мне оставалось только гадать, какой баг в защите позволил мне остаться в живых. Сомнительно, что в кинжал подсадили душу попугая или там обезьяны, что услышала прозвучавшую просьбу и не смогла оценить контекста. Хотя данные прорехи в защите и ухудшали параметры безопасности девайса, но их наличие было понятно.

Неудивительно. Ночь, беседка в парке. В беседке он и она. Он читает ей стихи, она млеет на его плече. Его настойчивая рука ложиться на декольте, она с придыханием говорит — Нет! Он же считает, что ее нет, на деле — Да! Как и любой нормальный мужик. Рука проникает под нежную ткань и задевает кинжал в этом самом декольте. Тут из под лавки лезет толстая полярная лиса и портит парочке весь тет-а-тет. Дамочку обнимает мгновенно сгнивший заживо кавалер. Без руки. А каково женщине? Платье-то безнадежно испорчено и вместо танцев, надо бежать мыться. А вдруг платье лучшее и гармонирует с новой прической? Которая тоже безнадежно испорчена?

Это в случае если защита поставлена на удар из арсенала Истинной магии, как в моем образце Валахара. Как пояснил колдун, никаких проблем забить в программу спеллы из арсенала Стихийной, тоже не составляло. В вышеописанной ситуации прикосновение шаловливой ручонки привело бы не к вони, слизи и дерьму в комплекте с десятком кило обнимающих даму костей, а например нагреванию владельца ручек на несколько сот градусов. За пару секунд в худшем случае. Так как по моим наблюдениям физика Крайна ничем не отличалась от физики Земли, можно даже спрогнозировать результат. Отнюдь не загоранию неудачливого, чересчур горячего в прямом смысле кавалера, если конечно температура не достигла температуры разложения воды, а элементарному превращению семидесяти процентов массы тела в пар. Бу-ф-ф. И в негодность приведена вся беседка, а не только платье. Потолок точно надо белить заново. Ну и еще в таком случае возникали проблемы с безопасностью владельца кинжала, поскольку килограмм семьдесят раскаленной даже до трехсот Цельсия плоти, в непосредственной близости это достаточно серьезно. Сначала паром пшикнет, а потом костями привалит. Даже если дама выживет, ей думаю, не в жилу будет ходить голышом как Кощею в советских сказках, с нарисованными костями на организме перед более удачливыми кавалерами.

На мой вопрос нельзя ли ставить блокировку, просто пряча кинжал в ножны как мой меч, Сигурд пожал плечами:

— А зачем тогда она вообще нужна, если защита когда кинжал в ножнах не работает? Можно многое придумать, но это будет слишком сложно и поэтому уязвимо. Для знающего похитителя. На самом деле все просто. Пока кинжал в контакте с телом, точнее с энергетической оболочкой хозяина он почти безопасен. Когда контакт теряется, включается защита, которая ударит любого, кто прикоснется к оружию. Ограничение в прикосновении незащищенной рукой введено для того, чтобы защита посторонних, что рядом с этим кинжалом находятся не колотила. Тех же слуг. Тем более что без прикосновения этой самой незащищенной рукой защита мага никуда не денется. Даже необязательно мага, простого допустим вора имеющего хороший амулет. То есть сделать так, чтобы Валахар даже в стальных перчатках нельзя было пока защита не снята утащить нетрудно. Только тогда не удивляйся, что защита слуг рядом прошедших убивать будет. А враг даже с мощными защитными амулетами все равно его унесет, если на месте защиту снять не сможет. Проще говоря, такая защита против действительно опасного противника не работает. Здесь сделано умнее, пока защита не снята, чужой голой рукой кинжал не возьмет. А привязаться к нему без непосредственного контакта нельзя, как бы ты могуч не был. А без привязки к кинжалу ты его возможностями пользоваться толком не сможешь. Даже владелицу прикончить, хотя они с этим кинжалом и связаны. Пока у нового владельца с кинжалом связи нет, возможности навредить ей не большие, чем бы допустим, кровь ее к тебе попала. То есть опасно, но можно защититься.

— Так что выходит, этот Валахар и ко мне, так же как и к ней привязан будет?

— Нет, конечно, ты же ее не замуж берешь. — Улыбнулся старик. — Для тебя этот кинжал будет Арионом, как мое копье. Только в чем-то лучше.

— А я с твоих слов думал все просто. Качай энергию и все.

— В жизни ничего нет такого простого, как кажется. — Я оторопел от такой философии. Оказывается, мудрые личности способны выразить одними и теми же словами мудрые мысли даже в разных пространственно-временных континниумах. — Этот кинжал очень сложная вещь, созданная для выполнения определенных действий. Управление такой сложной вещью не может быть очень уж простым, поскольку она создана не для забавы, а по необходимости. И привязан этот кинжал к владельцу, не потому что владельцу так захотелось, а тоже по необходимости. В данном случае необходимости уметь пользоваться стихийной магией, поскольку сама владелица подобными способностями не богата. Этот кинжал открывает ей стихийную магию и усиливает способности в истинной. Твои способности истинной магией не ограничены, а значит настолько глубокая связь между тобой и артефактом тебе просто не нужна, если быть точным без нее можно обойтись. Безопаснее. Но управлять этим кинжалом приходится, встраиваясь в заложенные в него возможности управления. Так понятнее?

Ну что тут можно сказать? Далее, старик привязал кинжал сначала ко мне, потом к себе, пояснив, что боевым магом я стану не скоро, а вот мощный артефакт в наших общих делишках может понадобиться, причем достаточно быстро, без запаса времени на настройку на старого колдуна. Я промолчал.

Перчатка оказалась немного более простым изделием неизвестных магов, хотя система защиты и была схожей. В общем оба изделия отличались только исполнением, а принципы изготовления были схожи. Только перчатка не была настолько привязана к владельцу, разве что защита тоже настраивалась на его геном. По замечанию колдуна защита перчатки вообще не была рассчитана против мага, разве что слабого, в смысле необразованного. Как и у абсолютного большинства других именных артефактов. Однако частенько продвинутые владельцы усиливали стандартную защиту малозаметными подленькими хитрушками, от чего он столько с этим артефактом и провозился. Возможности ее тоже были весьма ограничены, это в смысле, что она могла только качать, преобразовывать и передавать энергию в точку прицеливания. Просто-напросто увеличивая скорость колебаний молекул, или, проще говоря, нагревая цель. Как у меня сложилось впечатление.

Но качала она здорово, Сигурд только не пищал от восторга, долбя по волнам и поднимая огромные клубы пара. Однако чем мощнее требовался удар, тем большего времени требовала зарядка, допустим магических конденсаторов. Вторым ограничителем служила дальность, чем дальше, тем большую площадь занимало пятно приема энергии. Это было ясно видно в подзорную трубу. А далее определенной дистанции перчатка вообще отказывалась работать. Те же проблемы что и с классическими заклинаниями, дальность ограничена зрением или возможностями концентрации мага, как пояснил колдун. Возможно и тем и тем вместе. Выходит так, что дальность удара владельца перчатки нисколько не превосходит дальность удара мага, не имеющего такого или подобного артефакта. А против мага намного выше классом и она не поможет, поскольку тот благодаря своему опыту и таланту намного более дальнобоен, если можно так выразиться.

За опытами старика с интересом следил не только я, но и вся наша банда. Сигурд натешившись с новой игрушкой, окинул взглядом шнеку, скривил уголок рта, снял перчатку, что-то пробормотал, повел над ней рукой и скомандовал:

— Руку давай. Правую.

— Зачем? — я протянул руку.

— Дай сюда. — Далее вытащил нож, которым недавно резал собственную ладонь и порезал мою. Я уже понял, в чем дело и без подсказки сунул руку в перчатку.

Ощущения, будто йодом рану смазали. Потом боль прошла, а я стал ощущать изделие как часть своего тела, физически ощущая, как она тянет энергию и заполняет свои аккумуляторы или конденсаторы, не знаю, как правильнее назвать. Но это возможно благодаря тренировкам колдуна. А вот с системой прицеливания получился напряг, никакой прицельной сетки в моих иллюминаторах не появилось.

— А стрелять как?

— Как обычное заклятие пускаешь, — подсказал колдун, — смотри в место, куда хочешь ударить, вытяни руку, мысленно проведи мостик между костяшками перчатки и местом удара и пожелай, чтобы там вспыхнул огонь. Не просто пожелай, а представь, что он там вспыхивает.

Перчатка озарилась багровым светом, руку кольнуло, будто электричеством и со звуком п-п-у-у-х в пяти метрах от борта в небо всплыл огромный клуб пара. Что интересно, разряд аккумуляторов перчатки после удара опять почувствовался физически, как и вытягивание, магическим блоком питания энергии на заполнение.

У колдуна отвисла челюсть, только и сумел сказать:

— Ого!

Я передернул плечами, тоже стало не по себе:

— Что ого?

— А еще можешь? Только подальше?

— Попробую.

Мой предел составил метров сто. Прицеливание как-то автоматом легло на прошлый опыт стрельбы из АК-74 и ПМ «с груди», не пользуясь прицельными приспособлениями, которое некоторые почему-то именуют «с бедра». Не думаю, что моторика тут играла большую роль, тем более что стрелял с огнестрельного оружия в своем прошлом теле, скорее сыграли роль навыки прицеливания, если точнее расчета треугольника положение оружия — цель — глаза. Попадать с автомата как показалось, было сложнее. Сообразить, что для удара по цели с перчатки не требовалось направлять ее точно на цель, было несложно, не такой уж я и в новом теле Робин Гуд. То есть магический аналог ствола если не отсутствовал вовсе, то скажем так, мало зависел от положения самой перчатки в пространстве. Как я тут же проверил, ее даже в кулак полностью было сжимать необязательно. Тут же, с огромным удовлетворением выяснил, что излучающая или скажем проецирующая рабочая поверхность перчатки — внешняя сторона фаланг пальцев. Попытка специально пострелять приблизительно как в том анекдоте, гаубицу на бок положив, привела к тому же итогу. Хотя в данном случае не солдат, а перчатка из-за угла стрелять отказалась. Замечу, куда надо стрелять отказалась, хотя полыхала вспышками как обычно. Предварительно сделал вывод, что при некорректной команде от автонаведения, допустим требующего выстрел вне сектора обстрела излучающей части артефакта, срабатывают предохранители, и энергия удара почти безвредно рассеивается в пространстве. Аналогично попыткам выстрелить на большую дальность. Или проецируется, допустим, в воздухе, незаметно нагревая сколько-то кубометров. В общем сектор захвата цели Б/Ч перчатки составил около сорока пяти-пятидесяти градусов. На этом эксперименты решил отставить, чтобы по нечаянности кого-то не поджарить или того хуже не сжечь шнеку. Попытка поймать выстрелом волну удалась далеко не с первой попытки, сопровождать волну виртуальным пятном прицеливания оказалось довольно сложно. Ловить, рассчитывая упреждение, оказалось куда легче, хотя время запаздывания удара, а значит, упреждение прямо зависело от вложенной в этот удар энергии.

Исходя из полученного опыта, можно было принять, что данный артефакт, точнее его система наведения привязана к зрению владельца и его разуму. Точнее говоря, зависимы от образного мышления владельца, дисциплины разума, в том числе и его быстроты. Остальные эксперименты решил проводить позже, действительно как-то не хотелось случайно спалить корабль настолько далеко от берега. Даже если бы он и был виден, заплыв в любом случае прельщал мало. С этими словами я снял перчатку и протянул колдуну.

Хитрый старик скосил глаз в сторону заинтересовавшихся наблюдателей, улыбнулся и довольно громко, чтобы все расслышали, заявил:

— А мне она зачем? Твоя добыча, ты и пользуйся, раз получается. — И незаметно подмигнул.

Вот так и наращивается авторитет. Хитрый дед сначала впечатлил нашу бражку возможностями артефакта, устроил цирк с испытаниями, а потом прилюдно отдал сопливому ученику захваченный тем девайс. Блюдя справедливость и отсутствие желания нажиться на товарищах по походу. Хотя как подозреваю ребяткам, несмотря на всю Сигурдову справедливость из артефактов перепадет если не полный хлам, то ненужные колдуну изделия, а после нашего с ним представления они и пикнуть не посмеют. Даже если не обращать внимания на то, что не будь у нас колдуна не бывать у нас такой добычи. Более того, без него мы бы все были покойниками, если не при штурме усадьбы, то в морском бою точно. Забавно, но тут прямо вырисовывается конфликт интересов. Колдун оправданно считает, что без его участия херад мало того, что не нахапал, бы, такой хабар, но и не смог бы унести с ним ноги. А ребятки могут посчитать, что им мало досталось, проще говоря, заслуги колдуна на фоне дележки мешков с награбленным добром могут померкнуть. В принципе на броне проехать можно, не тот даже у Хагена с Микой вес в борге, чтобы Сигурд их осадить не смог, но даже давление высоким авторитетом имеет свойство оставлять недовольных, неизвестно, как и в чем отражаясь в будущем. Жлобы никому не по нраву, тем более в таком опасном бизнесе как морской разбой при весьма жестких и патриархальных нравах. Думаю, данным представлением продуманный колдун заранее нейтрализовал потенциальные споры над трофейными магическими артефактами при дележке, которые теперь сто процентов сам же и будет оценивать. В одиночку. Тем более что Мика с Хагеном в ходе похода демонстрировали мне и естественно колдуну все знаки приязни, как впрочем, и колдун им. Так близко с Микой в первом походе мы не корешились, а тут как такое ай лав ю. Естественно в пределах суровой мужской дружбы.

Кстати говоря, через некоторое время старый хрен мои размышления подтвердил, чуть ли не дословно. Между делом выдав, что люди, точнее орки, редкостные свиньи которые ни хрена добра не помнят, и как бы честно ты не поделил добычу, один черт, точнее демон останутся недовольными, и будут говорить в спину несчастных колдунов гадости. А коли так, то честно делить добычу и не стоит. Последнее шепотом на ухо. Потом заржал во весь голос и добавил:

— Если серьезно, парней кто выжил, я не обижу. Заслужили. Артефакты им действительно хорошие подберу. Если трофейные не понравятся, то из своих что отдам. Тут жадничать нельзя, слишком много крови вместе пролито. Боги такого не любят. Мертвецам же артефакты не нужны, а их родня тут не при чем. Семьи получат долю в простой добыче, по честному. Но не более того, разве что ненужная мелочь по общему дележу перепадет. — Потом понизив голос. — А ты дружок, с нашим херадом дружбы не теряй. Когда самолично корабль в набег поведешь, пригодятся. Они тебя в бою видели — пойдут. Не потому что ты ярла внук, а потому что в столь юном возрасте впереди взрослых воинов в бою не стесняешься очутиться и главное, потому что тебя там до сих пор не убили. Про добычу уже молчу. Везучим тебя считают, юноша.

И заулыбался паскуда, показывая свой сломанный клык.

— Не убили только из-за доспехов, — признался я. Наверное, слишком громко. Мика вроде как невзначай повернулся и можно сказать вытянул ухо в нашу сторону. Смотрелось забавно. Старик засек мой взгляд, в глазах тоже появилась смешинка.

— Не скажи. Вообще-то тебе действительно везет. Да и как воин ты неплох. Плохого бы хозяин перчатки зажарил. — Посерьезнел. — Главное себя не переоцени, рано или поздно встретишь лучшего, чем ты воина. Или везение может истощиться.

— При чем тут перчатка? — Кивнул я, соглашаясь с остальным. — Хороших бойцов я уже встречал. Того же эльфа в бахтерце, были бы у него два меча вместо раны, неизвестно чем бы кончилось. Или Охтарона взять. Совершенно другой вопрос, что не все от того насколько ты в бою силен и страшен зависит. Против обоих я только на крепость доспехов мог рассчитывать.

— Перчатка тут при том, что от нее твой меч, — кивнул на черный, — от нее не спасет. От нее любой артефакт не спасет, к слову говоря.

— Почему это? — Поинтересовался я, чувствуя, как по спине замаршировали мурашки. Неудивительно, после исследования возможностей девайса. Да и обгоревших в свое время насмотрелся. Головешки в люках сгоревших БМПух, БТРов и кабинах машин это одно, трупы рядом с ними немногим лучше, самое страшное живые. Обгоревшие живые. Лично мне хотелось бы оказаться под первым или вторым пунктом, если бы тот эльф в меня попал. Пока решились добить, сколько бы времени прошло? При возможностях перчаточки иного желать просто глупо. Надо быть реалистом.

— Что такое защитный артефакт? — По привычке поднял вверх указательный палец колдун. — Это магическое изделие, созданное для защиты владельца. Как он защищает владельца? Либо усиливая энергетическую оболочку хозяина, либо создавая свою во взаимодействии с оболочкой хозяина. Как усиленная артефактом оболочка защищает хозяина? Разрушая вражеские заклятия. Вопрос. Как оболочка сможет защитить от заклятия, сработавшего где-то на расстоянии полета стрелы? Совершенно неважно, какого заклятья, причем. Совершенно неважно, камнем ли в тебя издали запустят или огнем перчатка бросит.

Выражение, думаю, было некорректным, точнее видимо было бы сказать о выстреле, допустим инфракрасным лазером. Больше ничего известного мне с похожими возможностями не шло в голову.

— Подожди, а что там у нее с защитой тогда? — Вспомнил объяснения колдуна о возможностях защиты, никак не вязавшимися с лазером.

— Правильно. Защитные заклятия естественно заложены отдельно, разве что привязаны к общему источнику.

Далее, колдун мог не пояснять. Но он продолжил:

— Защититься можно, когда плетение на тебя накладывают. Допустим, желает твой недруг тебя испепелить похожим артефактом или лично. Но если тот работает иначе, а именно вяжет на тебе плетение, через которое идет сила, ну ты меня понял. — Выжидательно посмотрел на меня. Механизм реализации был, конечно, ясен. Накладывается плетение, плетение передает жертве энергию, от жертвы остаются головешки. А то и головешек не остается. Я кивнул и высказал свои соображения.

— Правильно. Конечно, не все так просто, но, в общем правильно. Отреагирует ли защита на само плетение или разрушит только когда в него начнет вливаться энергия, не суть важно. Главное, плетение разрушено — нет воздействия. Защита сработала. Если конечно она данное заклятье вообще способна заметить. Есть заклятья, что вяжут колдуна и цель. Те же молнии, которыми я тебя долбил. Тут понятно, как меч тебя защищал? Рушится связь между нами, энергия удара рассеивается, удара молнии нет.

— А без канала между колдуном и жертвой никак?

— Вообще можно и просто молнию запустить. Только сложно угадать, куда она попадет. Урок понятен?

— Как понимаю, все зависит от того, видит ли защита плетение и рассчитана ли на определенные способы воздействия? Причем никакая защита не защитит от опосредованного воздействия, так?

— Умница, — похвалил колдун. Мика дернулся, постаравшись сделать незаметно. Потом опять замер. Надо же и взрослым мужикам любопытство не чуждо.

Я вздохнул с облегчением. Хотя полученную информацию следовало обдумать.

— Подожди, а проклятия как действуют?

— Так же. Плетение заклятья виснет на энергетической оболочке и начинает действовать. Если стоит защита, то она ломает проклятие как обычное плетение. Прямое проклятие, взглядом, отбить с одной стороны чуть сложнее, с другой легче. Оно отличается только тем, что воздействие идет напрямую, только не на тело, а на энергетическую оболочку. Пока маг давит — опасность есть, перестал — опасности нет. Прямая зависимость от запаса энергии. Даванешь с большей силой, чем запасы защитного артефакта, или там возможности твоего врага-мага — он мертв. Обычно. Через плетение далеко не так, там больше от искусства зависит. В общем, Истинная магия, что еще сказать. Количества используемой энергии, в общем, далеко не те, что у стихийных, да только противникам от этого не легче. От остановки сердца будешь не менее мертв чем превратившись в головешку. — Меня опять передернуло.

— Ясно. Истинная магия выходит в основном проклятиями и пользуется.

— Нет, не так. Истинной магией часто таким образом на мир воздействуют. Лечат, например, так же. Так же накладывается плетение, вкачивается энергия, стягиваются раны. Вредят и лечат одинаковыми способами, мальчик. Только лечить сложнее, чем убивать. При лечении не только с тонким телом приходится работать. Собственно для Истинного мага без разницы, на что он будет воздействовать, тело или оболочку, тонкое тело. Боевых заклятий Истинной магии, что на поражение физического тела рассчитаны, тоже хватает. — Задумался. — Если же брать то, что принято называть проклятиями, то среди них последнее редкость, поскольку вложенной в заклятье энергии для поражения энергетической оболочки требуется меньше. Прямое проклятье, в сущности, даже проклятьем-то назвать нельзя.

Я замолк, погрузившись в размышления. Надо же старик ранее не очень-то баловавший теорией магии неожиданно прочитал вводную лекцию в полном объеме. Заранее ответив на все вопросы. Те мелочи, что он ранее давал на тренировках, легко легли в общую картину. Кстати говоря, что интересно старик совершенно не различал Истинную и Стихийную в процессе разговора.

Сигурд спокойно ждал вопросов. Вопросы как-то не лезли в голову, на чем разговор и заглох. Информацию требовалось обдумать, сделать выводы и только потом грызть гранит науки дальше.

* * *

Хильдегард опять встретил нас легким дождиком. Надо сказать, что, поднимаясь против течения, мы вымотались куда больше чем в ходе довольно продолжительного путешествия под парусом. Неудивительно если столько грести тремя парами весел вместо восьми.

Прибытие шнеккара поначалу не привлекло видимого интереса, хотя мы нагло поперлись швартоваться к «дружинным» пирсам. Должны же быть плюсы в родстве с ярлом? Хотя данный вопрос в любом случае был не принципиален, поход-то был общий с дружиной, независимо оттого что мы вернулись в одиночку.

Смотреть по сторонам имел возможность разве что колдун, сидя у рулевого весла. По всей вероятности старик засек нечто интересное сразу, этому и направил корабль швартоваться к этому интересному.

Как, оказалось, заинтересовал нашего предводителя здоровенный драккар, румов на двадцать.

После такого времени топтания палубы ощутить под ногами даже доски пирса было, мягко говоря, очень приятно, еще более прекрасные ощущения давала земля под ногами. Хотя и устланная деревянными плахами. На берегу ночевать мы не рискнули не разу, было обидно бы погибнуть от рук какого-то бродячего отряда эльфов, людей или наших собственных преступников после такого похода. Повторять сюжет фильма «Лодка» с стрелами вместо авиабомб меня прельщало мало, поэтому я не менее резко поддержал колдуна одернувшего расслабившихся сопоходников. Когда с нами согласились Мика с Хагеном, оба заткнулись.

Первое что сделал Сигурд, это отправился изучать заинтересовавшие его корабли, упомянутый драккар и стоявшую рядом с ним шнеку. Мне тоже стал любопытен его интерес, как впрочем, и обоим братьям.

— Что случилось?

— Интересно, что тут человеческие корабли делают.

— Почему человеческие?

— Видно по постройке. Видишь штевень например? В чем от твоего шнеккара отличия? Я даже скажу, откуда драккар — Аргайл.

— Захваченный?

— Возможно. Почему бы и нет.

Как раз вовремя возник часовой, наконец вылезший под дождик. Подошедший к нам парень поздоровался с мужиками, глянул на меня с Сигурдом, по всей вероятности узнал и церемонно приветствовал обоих. После чего удалился предупредить начкара. Минут через пять от караулки к крепости побежал быстроногий гонец, а появившийся начкар не менее церемонно, чем подчиненный, поприветствовал нас с колдуном. Причем так же как и молодой, как вышестоящих/весьма уважаемых, хотя и с соблюдением личного достоинства. Я ощутил нечто вроде прилива гордости, все-таки не последние мы по положению орки на землях клана. При перезаписи могло и не повезти, коли загрузился бы в раба, например. Тут выбор невелик, либо вкалывать, как проклятому, до конца жизни даже коли выбиться в лойсинги, либо идти по трупам выбираясь из Оркланда. Да и выбравшись из страны, дорога в жизни одна — в разбойники. Если очень повезет, то в немногим отличающихся от разбойников наемников. В любом случае дожить до обеспеченной старости проблематично.

Пока же наша банда просто ждала реакции ярла, в виде приглашения прибыть в крепость, если не собственного его появления, что в принципе было не таким уж редким событием при встрече особо отличившихся походников. Судя по всему, данный обычай был направлен на улучшение политморсоса дружины и крутых перцев ополчения. А что любой большой начальник должен быть весьма хорошим психологом-практиком подразумевалось по умолчанию всегда и везде. Исключения обычно прославлялись именно тем, что им откручивали головы или как минимум лишали власти как раз по этой причине. Достаточно быстро.

Отсутствие приглашения можно было бы расценить как замаскированное оскорбление. Я бы, после такого к дедушке явно в гости не пошел. Колдун аналогично. Не набиваться же на визит было бы хамством уже с нашей стороны, поход был организован с санкции ярла, с участием его дружины и под предводительством напрямую присягнувшего ему воина. А главное процентом добычи теоретически следовало бы поделиться, десятина с похода это серьезно. Но в данном случае общественность имела надежду обойти это непопулярное решение, по крайней мере, уменьшить процент. К сожалению, участие в походе машин для убийства из дружины ярла имело минусом десятину с добычи всех остальных. Не говоря о дополнительных условиях в виде сдачи знатных пленных в фонд нашего феодала. Однако шторм, раскидавший корабли вполне канал под форс-мажор. Можно было попробовать потрепыхаться, поскольку бок о бок с дружиной в бой мы не ходили. Прецеденты имелись.

Между тем колдун начал расспрашивать дружинника о новостях. Тут и началось самое интересное:

— Послы у нас. Позавчера прибыли, с ними шнека от конунга.

— Чьи? — удивился колдун. Впрочем, как и мы все. Власть предержащие Оркланда старались обходиться без официоза в этом плане, за его ненужностью.

— Людей! — Усмехнулся парень, его звали Оттар. Охнули все кроме колдуна, тот выразил удивление, покачав головой.

— Что они тут потеряли, пленных что-ли меняют?

— Не знаю, сами послы с ярлом долго беседовали, вечером на пиру были. Послов и слуг их в крепости поселили, сам херад, — кивнул на заинтересовавший Сигурда драккар, — в городе.

— Откуда они? — Заинтересовался колдун.

— Аргайл.

— Вот она как. — Старик, судя по всему, не удивился.

— Наши вернулись? — Меня интересовали остальные сопоходники. Если все корабли раскидало то, кто-то уже должен был вернуться. Одиночные корабли в состоянии грабить только по принципу приплыл — ограбил — и уплыл. Пока не догнали.

— Да, — кивнул дружинник, продолжая рассматривать всю нашу великолепную семерку, пустую шнеку и груды добытого непосильным трудом на ней. — Кроме еще одного драккара, раз вы вернулись. Тоже после шторма пропал.

— Дружины или ополчения?

— Дружины. — Задумался, еще раз оценив взглядом добытое добро. — А вас куда занесло? Удачный смотрю поход?

— Удачный. — Усмехнулся колдун. — Всемером вернулись. А могли и рыбок кормить отправиться. Все до одного.

Дружинник подождал в надежде на уточнения и обломался, разве что рожа Мики с уродующим лицо свежим шрамом появилась на расстоянии вытянутой руки. После чего перешел к менее горящим новостям. Мне они были интересны мало.

Через некоторое время вернулся быстроногий гонец, сразу отправившийся к нашей шнеке, возле которой к тому времени появилось еще несколько любопытствующих. Самыми интересными были двое людей с интересом рассматривавших вновь прибывших через борт упомянутого драккара. Судя по помятым рожам, ранее они просто спали.

— Ярл приглашает в крепость. — Гонец был краток. Старик хмыкнул. Я тоже, хотя и мысленно. Ярл слишком важная птица чтобы под дождем мокнуть.

Вполголоса поругиваясь, народ начал надевать поддоспешники. Хороший понт дороже денег, среди вернувшихся из похода было модно попонтоваться в броне перед власть предержащими и женским полом на официальных приемах. Парад в прямом смысле слова устроить. Особенно если на доспехах видны следы ударов. Хотя в нашем случае поврежденные кольчуги ребята уже подлатали. Лично у меня в глаза бросался разве что поврежденный шлем и следы на наручах, проколы кожи бриганта стрелами были малозаметны. С собой взял только черный меч, остальные поступили аналогично за исключением естественно Сигурда с его рогатиной. Старик так же не стал обряжаться в доспехи. Эйнара к его разочарованию оставили охранять корабль и добычу.

Дед встретил нас, как я надеялся в основном меня и Сигурда в воротах. Разумеется не один, а со всей полагающейся свитой. Что несколько повысило мое самомнение. Действительно, видано ли дело, чтобы сам ярл на пристань ради команды одного вернувшегося корабля летел? Как бы она не была крута. А вот встретить в воротах крепости, причем под дождем это действительно признак уважения к данной банде. По крайней мере, некоторым ее членам. Еще более отрадно, что он не один вышел, а еще и придворных под дождь выгнал.

Причем в свите затесалась парочка людей в нехарактерных для Оркланда одеждах, что самое интересное на первый взгляд изрядно повторяющих западноевропейскую моду века этак 14–16. Если я не ошибся, да и консультанты российского кинематографа в этом плане могли подкачать. При качестве современного российского кино совершенно разучившегося снимать что-то лучшее, чем мыло вообще, а исторические фильмы в частности, я бы совсем не удивился. Честно сказать и мыло у наших режиссеров не более чем хозяйственное. За сходство со средневековыми французами голосовали шапки «пуштунки» на головах и обтягивающие ляжки штаны — шоссы, в отношении дублетов или как оно там называется не компетентен. Хотя огромного количества ленточек и буфов, а так же ботов с метровыми носами, не было, и то хорошо. Хотя в этой моде сам черт ногу сломит, а я не профессиональный историк. Если же смотреть с позиций здравого смысла то, наверное, оттого что в данном мире латный доспех не позволял делать уровень технического развития. С виду нефункциональные костюмы дворян на самом деле были последним писком функциональности местной моды. Не просто моды, а ее стиля «милитари». Обтягивающие штанишки были весьма удобны, во всяком случае, не сбивались в комки, когда благородному шевалье требовалось поместить их не только в латные или пластинчатые набедренники и наголенники позднего Средневековья, но и в куда более распространенные кольчужные чулки. Собственно шоссы и родились в эпоху кольчужных чулок. Сами же разноцветные штанины, конечно, были диверсией местного адепта чистой моды, какого-то ни будь тогдашнего Сержа Беаста, тем более что их попугайские расцветки и пошив из разноцветных кусков был совсем не обязателен. Шапка «пуштунка» служила тем же что и у пуштунов — подшлемником, хотя насколько помню, в истории Земли она родилась относительно позже, сменив тоже шапку-чепец-подшлемник — кале. Отсутствующие тут ботинки с длинными набитыми ватой носами надо полагать прекрасно подходили для латных башмаков, фиксируя там ступню, в том случае конечно, если сохраняли функциональность. В латах крайне эффективно поглощающих энергию удара, мощные поддоспешники просто не требовались, поэтому в принципе можно было обойтись и плотным дублетом не поддевая вместо него гамбезон. Тем более что брутальный гамбезон изрядно потерял в толщине в эпоху лат по сравнению с эпохой кольчуги, даже когда носился.

Еще более интересным было наличие по правую руку от ярла некоего светлолицего юноши где-то моих лет и девчонки постарше слева, при виде которых Сигурд хмыкнул и покосился на меня. Оборачиваться, оценивая реакцию остальных, счел излишним. Неудивительно, поскольку так сказать схожесть черт было налицо. Близнецами нас бы конечно никто не счел, но о родстве можно было догадаться. Тут и мне было ясно, родня. А именно мои дядя и тетя, дети дедули от леди Бригитты. Во время моих прошлых визитов в Хильдегард гостившие у ее родни на островах. Самая старшая дочь уже успела выскочить замуж и даже родить деду внука. Младших девчонок, с которыми меня в свое время уже познакомили, леди выводить под дождь естественно не стала. Как впрочем, не вышла и сама. Зато присутствовал форинг.

Что тут сказать, действительно уважают. Не только ярл с наследниками и свитой встречает, но и даже вражеских дипломатов подтянули. Не исключено послов сюзерена именно того рыцаря, чью дружину вместе с ним самим мы отправили в путешествие к центру земли. Честно говоря, я даже не ожидал такой почетной встречи. Дядюшку и тетушку точно, особенно тетю.

Ярл смерил взглядом шесть появившихся фигур в доспехах, мы выстроились, колдун склонил голову:

— Здравствуй ярл наш. Твои воины вернулись, к несчастью всего семеро. К счастью боги к тебе были благосклонны, поэтому кровь твоего рода в очередной раз не пролилась. — Далее вообще-то следовало упомянуть про захваченную добычу, но старикан неожиданно для меня предпочел проявить скромность.

Ярла это дело не смутило:

— Здравствуйте воины мои. Прошу вас в дом мой, отдохнуть и хлеба переломить после долгой дороги. — После чего обнял сначала Сигурда, а потом меня, остальные обломались. Попутно смерил взглядом вблизи зарубы на шлеме и доспехах и помятый нащечник.

Официальная часть приема прошла, шлем естественно пришлось снять, чем и воспользовался дедуля, представив потомкам, дочери Ильве и сыну Уллю. Сын пытался смотреть с превосходством, соблюдая дистанцию с мизераблем из провинции по невоздержанности папаши оказавшимся родственником. Правда, находился в неудобном положении для этого. При встрече провинциала под дождем в воротах замка спесь выглядит несколько смешно. Так что впечатления гиганта мысли он не произвел, а вот несколько избалованного и изнеженного юноши с завышенной самооценкой вполне. Впрочем, трусом или плохим бойцом он тоже не казался. Ильва на первый взгляд выглядела умнее, во всяком случае, явной неприязни ко мне на лице написано не было. Хотя оценила меня явно ниже разнаряженных кавалеров за своей спиной, ни одну морду из которых, я к слову по времени проживания в замке не помнил. Взгляды шедшие на меня с их стороны тоже не блистали дружелюбием. Надо полагать, я неплохо обломал компании вечер. Чего-чего, а поврежденного дождем макияжа женщина никогда не простит. Ее друзья тем более, особенно если та их реакцию видит.

Несмотря на все ньюансы встречи, я впервые за поход ощутимо расслабился. Я был почти дома. Живой и непокалеченный. С огромной без преувеличения для экипажа одиночной шнеки добычей, из которой заметная часть уйдет в мой карман. Несмотря на юный возраст, я уже имел серьезный авторитет среди воинов благодаря только своим талантам, не в последнюю очередь отмороженности. Я являлся учеником весьма мощного и авторитетного в Оркланде колдуна. Я был самостоятельным главой собственной семьи с достаточно большим количеством принадлежавшего мне имущества, хотя семья пока состояла только из младшей сестры, выдел отца из рода никуда не делся, а я являлся полноценным дееспособным воином, имеющим право голоса на тинге. К счастью или несчастью не все было так безоблачно, поскольку родственные связи никуда не делись и в мою семью со стопроцентной вероятностью ожидал вступления новый член — жена. Кто-кто, а дед от своего замысла отступаться не любит. Родство с ярлом вообще было второстепенно, хотя тоже приятный бонус к моей новой жизни. И этого всего я добился за полгода, сумев избежать самого главного — я сохранил свою вторую жизнь. Меня до сих пор не убили.

Конец первой книги

Продолжение ищите на сайте автора: