Сердце трепетало от переполнявших меня эмоций — выкарабкались! Но все равно еще трясло от напряжения на спуске к подножью гряды. Нужно было остыть и передохнуть, чтобы встряхнуться и оценить устроенную нам западню.

— Вот и выбрались, Леха! — пихнул я в бочину сопевшего рядом друга. — Да убери ты от меня ствол! Дай-ка сюда.

Разрядив оружие Леонида, я сдвинул предохранитель в верхнее положение, чтобы уберечь боевого товарища от случайного выстрела.

— Держи. Уже не понадобится.

— Угу, не понадобится…

— Ты чего, Лень? Вышли! Не волнуйся! Теперь можно штаны подтянуть и шагать с улыбкой в лагерь!

— Все у тебя шутки.

— Какие шутки? Вон Кабул, а рядом — база!

Но распластавшийся на прохладной породе Ленька был весь поглощен переживаниями, охватившими его неугомонный темперамент.

— Что это было, Валер?

Охватив колени руками, я «отматывал» назад калейдоскоп событий, предшествующих душманской засаде. Где я «прокололся»? Где? В возникшей паузе не находилось ответов на мучившие меня вопросы, как не находилось и объяснений о засаде, ожидавшей группу на окраине кишлака. Успокаиваясь и приводя мысли в порядок, мне почему-то не верилось, что мы «засветились» от повторного появления в районе кишлаков Паймунар и Дехъийхья. Хотя почему нет? «Духи» имеют полное право рассчитывать на активные мероприятия разведки «шурави» в прилегавших к Кабулу районах. Несколько боестолкновений за последние недели красноречиво говорили об участии в них разведывательных подразделений русских, выполнявших специальные задачи в их оперативном тылу.

«Прихватившие» нас на маршруте душманы совершенно точно знали, что мы выходили в их тыловую зону именно этим маршрутом. Могли они нас вести от самого лагеря? Могли! Но маловероятно, хотя, с другой стороны, китайского разведчика мы захватили недалеко от аэродрома. Предметы, изъятые у него в схроне, явно говорили о его интересе к аэродрому и базовому лагерю дивизии. Если допустить, что «духи» отследили наше выдвижение от лагеря, то информацию о нашем выдвижении они передали боевому отряду, находившемуся в кишлаке, по радиостанции, а затем «привязали» к нам его засадные группы. Если это действительно так и визуальная разведка «духов» «вела» нас от базового лагеря, то в качестве кого они маскируются? Тоже вопрос. Хотя, стоп! Зачем «духам» отслеживать движение русской разведки от лагеря? Опасно, открытая местность, а вот от боевого охранения и до хребта — лучше не придумать полосы наблюдения, взяв которую под наблюдение, можно контролировать деятельность заставы и все, что вокруг нее делается.

Если условно представить, что дело в связке последних событий обстоит именно таким образом, то посты наблюдения «духов» должны находиться на вершине хребта, причем с одним очень важным обстоятельством: у «духов» появились приборы ночного видения и радиостанции. Тогда «вырисовывается» следующая схема работы «духовской» разведки: с началом темного времени суток душманы занимают позиции для наблюдения. В приборы ночного видения они отслеживают ситуацию на участке боевое охранение — горный хребет, где им открывается прекрасный обзор для контроля над местностью, в ходе которого они фиксируют выдвижение разведывательной группы, а затем по радиостанции или сигналом дают информацию в кишлак. Далее их наблюдатели отслеживают движение группы до спуска в долину и по радиостанции выводят свои подвижные отряды на нас.

На перехват нашей группы работало два боевых отряда противника, атаковавших нас с двух направлений одновременно. У душманов не получилась синхронизация атаки по времени, поэтому они упустили момент, что позволило прикрытию тыла Баравкова опередить их на секунды в открытии огня на поражение. Противник не успел замкнуть «огневой мешок» охватом группы с обеих сторон — ему чуть-чуть не хватило слаженности в действиях. Огневой шквал прикрытия, сбив напористый ритм атаки, «зашкалил» душманов, они слегка подрастерялись, а когда пришли в себя — потеряли нас из виду. Вероятно, они кинулись за нами наперерез по маршруту, который сразу приходит в голову — в базовый лагерь. Мы же, обманув их ожидания, рванули в их собственный тыл — кишлак, укрывшись лабиринтами его дувалов. Теперь мне был понятен дикий взгляд Сафарова после моей команды ему на увод группы в кишлак. «Почему в кишлак?» — спрашивали его глаза, но больше было некуда — везде открытое пространство, на котором мы были уязвимой мишенью.

— Нищенко, Сафарова ко мне.

Через минуту заместитель присел возле меня.

— Ну как, Серега?

— Не могу успокоиться, товарищ лейтенант.

— Какие мысли по этому поводу? Где «засветились?»

Сафаров прилег возле меня, мысленно проигрывая ситуацию, которая всем нам едва не стоила жизни.

— Может, случайно?

— Ничего себе — случайно, охватывали с обеих сторон. Если бы, Сергей, не Гена, открывший огонь с Курановым на секунды раньше, представляешь, что могло случиться?

— Да уж… Но с кишлаком вы «закрутили», товарищ лейтенант — к «духам» в тыл… Я думал — нам будет п…дец. Только на ходу сообразил — в нем-то и укроемся.

— Поэтому именно тебе приказал выводить группу через кишлак, где ты не заблудишься, а я, черт его знает, мог и «блудануть». Кстати, уходил за тобой, ориентируясь на слух по лаю собак, поднятых тобой. В дувалах легко потеряться и можно бегать по кругу целую ночь.

— Они имеют систему, товарищ лейтенант, нам надо освоиться в них, привыкнуть.

— Понятно, но все равно в кишлаках мы еще не умеем работать, как надо, мало практики.

— Разберетесь, Валер, — вмешался Леонид, вероятно, желая поучаствовать в разговоре.

— Так-то — оно так, Леша, но мало у нас общения с местным населением. Если бы были у нас в Паймунаре осведомители, которые бы давали нам информацию о «духах», мы бы горя не знали, реализовывая ее захватом или уничтожением.

— Захваты у нас отработаны, товарищ лейтенант.

— О чем я и говорю. Нам нет необходимости ввязываться в бой, мы — тени, молнии. Мгновенно кромсаем и уходим в отрыв.

— Как сегодня, товарищ лейтенант?

— Не трави душу, Серега.

Поговорив немного о наших задачах, пришли к пониманию необходимости применения против душманов тактики налетов, которая может носить результативный характер. В конце-то концов, мы не пехота, мы — разведка ВДВ.

— Глоточек будешь? — пододвинулся к Сафарову Леха.

— Ты что, обалдел? Убери!

Хватило же ума предложить выпить сержанту в присутствии его командира.

— А я не пью, товарищ старший лейтенант.

— Было бы предложено, — смущенно реагировал Леонид.

— Хватит болтать. Через три минуты готовность.

Сегодня на себе мы «примерили» тактику «духов», предпочитавших охватывать противника превосходящими силами и держать его под ошеломляющим огневым воздействием. Постоянно маневрируя, они заходят в тыл, во фланг и бьют, бьют, бьют. Вот почему ребята в Кунаре не ориентировались в бою: «духи» их закружили огневой каруселью. Другого объяснения нет.

— Чего грустишь, командир? Выбрались же!

Теперь Леха меня ободрял, положив свою руку мне на плечо. Помолчали.

— Все не так просто, Леш. Разберемся. Сам-то как?

— …

— Чего молчишь? Или больше не пойдешь?

Таким серьезным и собранным Леонида не часто увидишь: от балагура и весельчака не осталось следа. Передо мной сидел усталый и много переживший за ночь человек.

— Валер, вы почти каждую ночь уходите… и сегодня… могли уйти и не вернуться… Скажи честно, это надо? Если — да, я перед тобой и твоими парнями склоняю голову, если — нет, тогда зачем все это нужно?

Я не сразу ответил Леньке, задумавшись, как на экзамене по тактической подготовке в воздушно-десантном училище.

— Леш, ни у тебя, ни у меня, ни у этих парней никто ничего не спрашивал — оказались здесь и делаем свою работу каждый на своем участке. Теперь ты сам понимаешь, что делать ее плохо нельзя — это просто смерть, а какой она бывает, ты тоже в Джелалабаде видел.

Помолчали.

— Не забивай себе голову, давай, — хлопнул я его по спине.

— Ха-ха, ну, ты молодец, Валерка, — живенько встрепенулся чернявый друг, положив рядом с собой автомат.

— Честное слово, забыл, старею что ли?

Спирт прокатился легонько и ровненько, словно вода из-под крана.

— Есаулков, доложи на базу: все нормально, выходим к охранению.

— Есть, товарищ лейтенант.

Эх, полежать бы еще на камнях, расслабиться и поразмышлять над выкрутасами жизненных ситуаций. Да-а… повезло в этот раз. Ох, как повезло! Поэтому колотит тело от дрожи и мороз меж лопаток. Но сработали неплохо, молодцы мои парни. Становимся единым целым в бою, понимая и чувствуя локоть друга в сложнейшей обстановке. Не сомневаюсь, что внутреннее состояние моих разведчиков на психологическом кураже и все потому, что разведывательная группа способна действовать самостоятельно, а роль каждого разведчика органично сочетается с задачей, поставленной командиром. При выполнении боевого задания «рисунок» действий группы никогда не должен повторяться, над этим мы еще будем работать. В этой боевой задаче мы свой «рисунок» где-то нарушили…

— Товарищ гвардии майор, разведывательная группа с боевого задания прибыла. Потерь не имею. Командир группы гвардии лейтенант Марченко.

Я стоял в положении «смирно» перед кипевшим от негодования начальником разведки дивизии.

— Как это случилось? Нельзя было обойти кишлак стороной?

— Можно, товарищ майор, но к нему «привязывалось» задание, которое требовалось выполнить без потерь.

— Дивизия поднята на ноги, Марченко, я должен аргументированно доложить комдиву о случившемся.

— Так и доложите, товарищ майор, — я также закипал от несправедливого, с моей точки зрения, подхода Скрынникова к оценке обстановки, — «духи» в кишлаке, а мы этого не знаем. Агентуры нет, информации тоже, ходим вслепую — вот и нарвались на «духов».

— Что еще прикажешь доложить?

— Извините, товарищ майор, но мы об этом не раз говорили. Где-то я проморгал, не заметил…

— Вот. Другое дело, учись признавать свои ошибки, а не задирать старших.

Михаил Федорович постепенно отходил, старясь сосредоточиться на фактах, которые едва не угробили группу при выполнении задания. Я старался как можно спокойней выдержать атаку начальника, но это вряд ли хорошо у меня получалось. Упреки начальника казались обидными, несправедливыми. Понимаю, что он должен был меня вздрючить, поругать за допущенный прокол. Я был готов нести ответственность в полном объеме, но только за то, в чем был виноват.

— Товарищ майор, часть агентуры примыкающих к Кабулу кишлаков, надо выводить на нас, войсковую разведку. Мы будем реализовывать ее информацию по «духам» качественно и результативно. После событий в Кабуле мы об этом не раз говорили, а воз и ныне там. Вы же знаете… Где эти «Каскады», «Кобальты»? Или они для того, чтобы стрелять из-за угла по нашим парням за ржавые и никому не нужные трофейные радиостанции?

— Ну, ну! Успокойся! Сергей, конечно, глупо погиб, но у них такая работа!

— Работа? В кишлаках их работа по налаживанию агентурных сетей, а не в том, чтобы катать свои задницы в «Мерседесах» по Кабулу.

— Марченко!

— Я, товарищ майор!

— Прекратить болтовню!

— Есть!

— Ты что? Хочешь, чтобы вам головы открутили, а мне потом отвечай?

— Так быстрей открутят, товарищ майор! «Духи» приспособились к нам, они ищут пути противодействия, а мы как топтались на одном месте, так и продолжаем топтаться. Надо подключать радиоперехват. Где он? «Духи», вероятней всего, вели нас средствами связи от боевого охранения. Обнаружить душманских наблюдателей ночью невозможно, они скрыты рельефом местности, который им понятен и привычен в обыденной жизни. Мы же вынуждены ко всему приспосабливаться.

— Невозможно, невозможно…

Начальник разведки смотрел уже без хищного испытывающего прищура. Может, пронесет и на этот раз, все же вернулись…

— Значит, так, Марченко: анализируешь ситуацию, к обеду доложишь. Сейчас отдых.

— Есть.

Повернувшись кругом, я был готов выскочить из палатки: столько пришлось пережить, чтобы вернуться, а тут на психику давят, виноватых ищут. Но дядя Миша остановил порыв, подошел вплотную.

— Хреновато было, Валера?

— Хреновато, товарищ майор. Мозги до сих пор набекрень.

Я все еще стоял перед начальником неприступной скалой.

— Ты это, давай, не обижайся. Как доложил о засаде, я не знал, куда деваться.

— Мне самому оставалось деваться только в кишлак, поэтому и рванул к душманам.

— Обложили?

— Обкладывали. Когда увидел бегущих наперерез дозору «духов», понял, что они ожидали нас, и ни о какой случайности не может быть и речи. У них все было готово к атаке.

— А к кишлаку какого хрена полез?

— Так ведь кишлак — вроде как на рыбалке: если «духи» находятся в нем, значит, есть возможность кого-то схватить.

— Все-таки лезешь туда, куда не надо соваться.

— Я и не совался, выбрал дистанцию и держался ее до атаки.

— Ладно, отдыхай.

Михаил Федорович обернулся к Андрейчуку.

— Старшина, у нас что-нибудь есть?..

— Так точно, НЗ не трогаем.

— Давай по чуть-чуть, думаю, Иван Геннадьевич возражать не будет.

— Командира заберу в обед с телецентра, товарищ майор, когда отвезу им горячую пищу, — уточнил Николай, доставая из тумбочки фляжку защитного цвета.

Мне всегда казалось, что тумбочка у старшинки имеет три или больше дна: там было все и на все случаи жизни.

— Вот и ладненько. Давайте. Чернега, Слободов…

У меня же перед глазами стояли вспышки выстрелов «духов», бегущих наперерез дозору. Бля, ну как же мы вляпались?

— Николай, народ на телецентре не жалуется? — Отвлек меня от тягостных мыслей вопросом к старшине Михаил Федорович, с удовольствием хрустя луком с порезанным на ломтики салом.

— Бываю у них часто, товарищ майор: баня, замена белья, постельное — все у них есть. Условия жизни как на войне — спартанские. Обустроились, конечно, только вот «духи» беспокоят ночами — постреливают с нижнего яруса.

— Все еще не успокоятся после мятежа, а ведь они планировали захват телецентра.

— Подходы к нему заминированы, товарищ майор, огневые точки оборудованы, — вмешался со знанием дела Чернега, — «духи» ведут огонь из жилого массива, прилегающего к телецентру. Там глиняных мазанок тьма. Вспышки выстрелов наблюдаются оттуда.

— Комар на месте вникнет в ситуацию, а вечером подумаем, чем можно ответить, — кивнул головой начальник.

— На горе нужен ночной прицел, товарищ майор, — не унимался Сашка, — в роте он всего один и тот у Марченко.

— К обеду буду у комдива, доложу ему обстановку, думаю, поможет нам со средствами наблюдения ночью.

— И бронежилеты необходимо на всех получить, товарищ майор, — напомнил начальнику Николай, исходя из последней информации о том, что разведку дивизии привлекают к готовящимся рейдовым операциям.

— Вопрос решается, старшина, получим. Когда сделаем баньку? Приду с Соколовым и Хамагановым попариться. Ребята просили…

— Если не возражаете, завтра вечером, товарищ майор. Сегодня вымоем базовый лагерь, обслужим форсунки, и завтра к вечеру все будет готово.

Хватив по «крайнему» глоточку спирта, покушали тушенку с макаронами, ставшими основным продуктом в солдатском немудреном рационе. Ладно! Хватит горячительных напитков, в мыслях-то я все еще бежал по кишлаку с разведчиками, не отпускала картина последних часов под Паймунаром. Вот так вляпались! Как бы немного уснуть и забыться…

Проводив Михаила Федоровича в штаб дивизии, мы прилегли на кровати, но сон не шел. Как же так получилось, что «духи» нас ожидали? Ведь ждали — точно! Вспоминая до мельчайших подробностей события прошедшей ночи, я не мог успокоиться. Встав, хлебнул хлорированной водички. Пожалуй, пойду, еще разок послушаю Гену — они с Курановым первыми увидели перепрыгнувших через дувал душманов. Выйдя наружу, чертыхнулся, увидев поднявшего пыль «афганца», гнавшего «Хоттабыча» на лагерь. Закрыв палатку, накрепко затянул тесьмой входную дверь, чтобы хоть как-то уберечь внутреннее расположение от слоя проклятой пыли, забившей тумбочки и кровати.

— Дневальный!

— Я, товарищ лейтенант! — вытянулся в положении «смирно» солдат.

— Баравкова ко мне.

Через минуту сержант доложил о прибытии.

— Присаживайся, Гена, закуривай, и давай-ка еще разок «пробежимся» по нашей задаче.

— Д-давайте, товарищ лейтенант.

— «Въезжай» в обстановку… Вот мы спустились в долину и выдвинулись низинкой в обход кишлака… Ты в этот момент наблюдал группу?

— Я видел Фетисова, Архипова, Нищенко.

— В скольких метрах от тебя находился замыкающий группу Фетисов?

Наморщив загорелый лоб, Гена уверенно выдал:

— Метров сорок — не больше. Я «отпустил» «Деда» вперед и следовал за ним.

— Что-нибудь насторожило тебя при спуске или выходе в долину?

Задумавшись, Баравков пожал плечами.

— Никак нет, товарищ лейтенант, ничего особенного…

— Куранов следовал перед тобой?

— Так точно.

— Как он работал?

— В целом нормально, но он какой-то неугомонный.

— В каком смысле?

— У него постоянно какие-то идеи, что-то придумывает.

— Что в этом плохого?

— Да ничего…

— Ну-ну, продолжай, Гена.

— Ну, в общем, к нему надо привыкнуть.

— Понятно. Кто из вас первым увидел душманов? Как это было? Только подробно.

Протерев кулаком глаза, Баравков вспоминал очень важный с моей точки зрения эпизод.

— Когда вы спустились в ложбинку, товарищ лейтенант, группа просматривалась довольно хорошо. Мы находились выше вас, поэтому обзор был нормальный — до кишлака оставалось метров 300, хорошо ощущался запах жилья. Я еще подумал о возможно ночевавших в нем душманах, присел и «прошелся», как я это обычно делаю каждые метров 150–200, по нему «ночником». Смотрю, через дувал перемахнули человека четыре, причем очень быстро — Куранов различил их без прицела. Мне в тот момент и в голову не пришло, что Фетисов с Архиповым их не заметили, но потом схватился, что от них не последовало реакции. Понял, что «замыкание» пропустило «духов», которые на бегу выстраивались цепью, охватывая вас с тыла. Но нас, товарищ лейтенант, «душары» не заметили.

— То есть?

— «Духи» обходили группу таким образом, что подставили нам свой левый фланг. Если бы я не открыл по ним огонь на упреждение, они бы развернулись к нам спиной. Получается, что они не видели нас, иначе бы такой оплошности не допустили.

— Значит, они атаковали сходу? Без подготовки?

— Какая там подготовка, товарищ лейтенант? Сразу ломанулись в атаку.

— Это очень важно, Гена, выходит, подтверждаются мои самые худшие опасения — на нас их наводили с хребта по радиостанции — другого объяснения нет. Это, пожалуй, «духовская» изюминка, которой мы едва не подавились. Обидно, досадно, но ладно. А вторая группа?

— У меня уже не было сомнений, товарищ лейтенант, что вы не видите «духов». Времени, чтобы согласовать действия даже с Курановым не было: двое, потом еще несколько человек перемахнули дувал, оставляя за собой длинные тени. Открыв огонь одновременно по обеим группам, я прижал их к земле, как мы и тренировали подобную ситуацию на Ходжа-Раваше.

Гена сделал паузу, вспоминая детали.

— Куранов среагировал мгновенно, открыв огонь следом за мной. Вначале мы ослепли от выхлопа пороховых газов, но потом ничего — прозрели.

Гена хмыкнув, качнул головой.

— Они знали о нас, товарищ лейтенант, уж больно торопились с атакой… Внезапной…

— Таким образом, сколько вы наблюдали человек?

— Восемь-девять — точно заходили в тыл.

— Так. Завязался бой, вы сразу переместились к нам или какое-то время пытались понять, что же происходит?

— Сразу, товарищ лейтенант. «Духи» последней группы открыли по нам плотный огонь, мы с Курановым, прикрывшись лощинкой, в которую вы спустились, двинулись за вами, контролируя тыл…

Помолчали. Докуривая сигарету, Баравков, уткнувшись в землю, вспоминал детали прошедшей ночи. Мне же хотелось еще раз убедиться в правильности своих заключений.

— Ген, все-таки подумай и взвесь, это очень важно: у тебя не сложилось впечатления, что мы встретились с «духами» случайно? Они вроде бы как делали свои дела, мы — свои. Не торопись, вспомни характер их действий — они шли к нам целенаправленно или, выскочив случайно, увидели нас и решили проверить на «вшивость»? Пойми, очень важны нюансы.

— Нет-нет, товарищ лейтенант, они ломились к нам. Мне даже кажется, что они бежали, опаздывая на перехват. Засады у них не получилось, потому что они не успевали с выходом на наш маршрут. Перемахнули дувал, а мы перед ними. Им ничего не оставалось, как без подготовки ринуться в атаку, сходу охватывая с тыла. Минут пять им не хватило, чтобы занять позицию на пути движения группы.

Похоже, все верно, худшие предположения находят подтверждения. «Духи» вели нас, но откуда? Где их наблюдатель? Или наблюдатели?

— А тебе не думается, что «духов» на нас вывели откуда-нибудь с хребта?

Глаза Баравкова округлились.

— Т-товарищ лейтенант, они точно торопились. Вы думаете, они нас засекли на маршруте и навели по радиостанции?

— О чем тут еще думать? Но… Есть одно «но». Где они нас засекли? В какой момент? Ты говоришь, они торопились на перехват?

— Определенно.

— Давай рассуждать: если «духи» засекли нас на рубеже боевого охранения, то наблюдатель по радиостанции вывел бы их на группу заранее. По кишлаку они перемещаются быстро и задача у них простая: отслеживай маршрут нашего движения и все дела. У них же получилось в авральном режиме — торопились. Почему?

— Может, наблюдатели, потеряв нас при спуске в долину, не разобрались, в каком направлении мы двинулись дальше?

— Конечно, может. Но, потеряв нас при спуске, им несложно было просчитать, с какой стороны кишлака мы окажемся после того, как выберем маршрут по равнинной местности. Это очевидно, Гена.

— А что, если «духовские» наблюдатели отслеживали обстановку перед населенным пунктом, а не с хребта? От чужаков, например, охраняли кишлак.

— Дельная мысль, имеет право на жизнь, но исключать наблюдение за нами с хребта и на подступах к кишлаку абсолютно нельзя. Главный вывод заключается в том, что у них появились приборы ночного видения и радиостанции. «Духи» основательно готовятся к войне, Гена. Нам вот, что важно понять! Легко не будет: они едва не «скушали» нас сегодня, а завтра?

— Точно, товарищ лейтенант, «духи» какие-то ученые стали.

— Да, уж, способные… Ладно, иди отдыхать, скоро последует реакция из дивизии. Получается, что душманы опять перед нашим носом, они и не собирались уходить в горы — легли на дно и готовы воевать.

— Нам бы еще один НСПУ для прикрытия, товарищ лейтенант.

— Начальник решает вопрос. Завтра узнаем. Отдыхай.

Вытянув ноги в курилке, я откинулся назад, но в мыслях все еще бежал по ночному кишлаку под лай озверевших собак, поливая огнем простенки дувалов.