Вечные снега заканчивались рассыпанной на проезжей части щебенкой. Климат менялся на противоположный: жаркое влажное марево постепенно окутывало, вызывая то озноб, то обильное потоотделение тела. Организм адаптировался к климатическому поясу равнины. Пора было готовиться к встрече с «духами», притаившимися, словно голодные шакалы, в норах и расщелинах, готовыми рвать и терзать «шурави» на куски. Какими «духами»? Политическими, бандитскими, наркомафиозными, ополченскими? Поди разберись! Все стреляют по нам с удовольствием.
Светлеющий на востоке горизонт насыщался желтовато-розовой палитрой наступающего утра, и по мере того, как мы спускались к «зеленке», контуры дня проявлялись ярче, контрастней.
— Внимание всем, я «Сокол», занять места по расчету и быть готовым к спешиванию, — рыкнул я по радио, встряхивая себя и уставших разведчиков, сидевших в замкнутых пространствах десантных отделений.
Панорама была изумительной. Слева на сотни километров раскинулся горный массив, хребты которого, переплетаясь, снисходили в юго-западном направлении, справа вытянулась долина реки Гильменд, покрытая простиравшейся до горизонта «зеленкой». Природное естество скрывало «духовские» формирования от воздушной разведки «шурави» и правительственной авиации. За последние годы в ней могли быть вырыты сооружения для успешного ведения оборонительного боя с замаскированными путями отхода в глубину кишлаков, а дальше — в горы. Тянувшийся вдоль реки сероватый шлейф кишлачной зоны — жилой, действующей — располагал к абсолютному пониманию непростых отношений племен, народностей, где сотни местных дехкан воевали друг с другом, войсками правительства, а теперь и с «шурави». Молодежью пополнялись «духовские» отряды, она же обеспечивала их разведывательной и другой информацией, продовольствием. Здесь же, в кишлаках, полевые командиры готовили нападения, решали повседневные дела дехкан, создавая у них впечатление присутствия власти, поддержки, разрешения споров.
— Усилить внимание «ниточки», обстрелян передовой отряд. Есть «двухсотые», — ожила радиосеть голосом связиста оперативной группы.
Ну вот, не втянулись в «духовскую» зону, как уже атакован передовой отряд. А ведь нападение в жилой долине — знак того, что в покое нас душманы не оставят.
— Внимание, я «Сокол», «духи» обработали «ниточку». Приготовиться, — командую в эфир.
Спустившись, наконец, в долину стали лагерем. Моей разведгруппе задач не ставилось: командование позволило отдыхать. Люди устали, сработав в горах — восхождение было нелегким. Да и сам переход вымотал нервы, но я — командир, поэтому чувствовал, что комдив дал отдых разведке дивизии неслучайно. В любой момент могла поступить команда «Вперед».
Горы находились от нас в километре, и огонь стрелкового оружия, на мой взгляд, был не особенно опасен, но пересеченная местность позволяла противнику просочиться по высохшим руслам рек, оврагам и расщелинам. Поэтому артиллерийский дивизион, развернув гаубицы Д-30 веером на горы, готовил данные для ведения огня по наиболее опасным участкам, прилегавшим к нашему лагерю.
Ночь прошла спокойно. Утро дышало прохладой гор. Я торопил разведчиков позавтракать, потому что могла поступить команда на выполнение внезапно возникшей задачи. Быстренько приготовили завтрак, расселись за машиной.
— Товарищ лейтенант, присаживайтесь.
— Спасибо, Сергей.
Устроившись с Сафаровым на плащ-палатке, я перекусил, поговорил с разведчиками. Тушенка говяжья, свиная, бекон, паштет, сухари вперемежку с галетами разложили кучкой и хрустели ими, щурясь на взошедшее в ущелье солнце. После завтрака подготовили снаряжение, оружие, «разгрузку» с магазинами, гранатами, сигнальными ракетами. Если команда, мы через пару минут готовы лететь на задание.
— Конечно, разведчики себя не обидят! — услышал я знакомый голос и быстро вскочил.
Командир 350-го гвардейского парашютно-десантного полка подполковник Шпак, обходя линию обороны лагеря, вышел на нас. Приложив руку к головному убору, я доложил:
— Товарищ гвардии подполковник, разведгруппа отдельной разведывательной роты дивизии принимает пищу. Командир группы гвардии лейтенант Марченко.
— Хорошо, Марченко. Все в порядке?
— Так точно, товарищ подполковник.
— Больных нет?
— Никак нет, здоровы.
— Молодцы, вчера хорошо сработали. Так держать.
— Есть.
— Людей приведи в порядок, не сегодня-завтра прилетает командующий ВДВ генерал-полковник Сухоруков. Проведет награждение личного состава, отличившегося при захвате объектов в Кабуле, изучит обстановку в районе боевых действий.
— Понял, товарищ подполковник.
— Будьте здоровы, разведчики, — сказал командир полка и пошел дальше по кругу расположенной техники.
Лагерь под Бехсудом приобрел необходимые очертания: система охраны, обороны, выход на позиции артиллерии, организация пунктов хозяйственного довольствия. Везде наблюдалась кипучая деятельность личного состава. Разведчики «полтинника» вели наблюдение за кишлаком, который хорошо просматривался в прицелы боевых машин. В нем было много населения, видны магазинчики, базары, снующие на ишаках мужчины в чалмах. Я было задремал. Часов в 10.00 из штаба оперативной группы прибежал посыльный.
— Товарищ гвардии лейтенант, вас вызывает командир дивизии.
— Спрыгнув на землю, я схватил автомат, поправил снаряжение. Кажется, вспомнили о нас, причем гораздо раньше, чем я предполагал. Разведчики, увидев посыльного, затихли, внутренне собрались. Молча посмотрел на них, подмигнул и пошел к оперативной группе, раскинувшей антенны метрах в трехстах левее нас. Командир дивизии, заместители сидели за раскладным столиком, обсуждая какую-то тему. Я отметил, что в палатке не было командиров частей, отдельных подразделений дивизии — лишь офицеры-операторы.
— Товарищ генерал-майор, гвардии лейтенант Марченко по вашему приказанию прибыл.
Комдив, сняв черные очки, улыбнулся.
— Отдохнули, разведчики?
— Так точно, товарищ генерал.
— Хорошо. Вчера показали неплохую подготовку на выносливость и результативность. Молодцы! Думаю, и сегодня сработаете.
Я молча стоял перед генералом, офицерами штаба дивизии. Комдив испытующе смотрел на меня.
— Задача такова, Марченко: с нами желают встретиться старейшины уездного центра Бехсуд. Договоренность достигнута, встреча произойдет вот в этом месте, — генерал показал на карте место обусловленной встречи.
Около трех километров от лагеря. Площадка была открытой, правее кишлак, горный массив раскинулся дальше. Место встречи, на первый взгляд, не очень опасное, если там, конечно, не подготовлена засада. Вариант заманивания в засаду командования советской группировки маловероятен. На такую подлость старейшины вряд ли пойдут, слишком сильны русские — ответ будет адекватным. Другое дело — выяснить обстановку, планы, оценить опасность «шурави», это вполне объяснимо, если учесть, что мы расположились по соседству с кишлаками. Скорее всего, так и есть.
— Твоя задача, Марченко, обеспечить прикрытие группы офицеров на случай, если будет провокация или противник совершит нападение. Суть задачи понятна?
— Так точно, товарищ генерал. Но мне бы минут на тридцать выехать раньше, чтобы оценить обстановку на месте, возможно, одну машину оставить там, а двумя другими встретить офицеров.
Генерал Рябченко, задумавшись, посмотрел на карту, потом на заместителей.
— Хорошо. Но осмотришь местность так, чтобы у них не сложилось впечатления, что мы опасаемся и не доверяем старейшинам. У нас для них гуманитарная помощь — акт, так сказать, милосердия, встреча с ними должна пройти организованно и на высоком дипломатическом уровне.
— Понял, товарищ генерал, люди подготовлены, сработаем.
Комдив кивнул.
— Хорошо. На подготовку — час. Хватит?
— Так точно. Разрешите вопрос?
— Давай.
— Кто будет старшим группы?
Генерал, усмехнувшись, ответил:
— Старшим буду я.
— Понял, — приложив руку к головному убору, я спросил разрешения выйти.
— Действуй.
Выскочив из командирской палатки, метнулся к разведчикам.
— Сафаров, подъем, через минуту доклад.
— Есть.
Сержант кинулся к разведчикам выполнять приказ, понимая, что от комдива получено задание. Открыв карту, я всмотрелся в район встречи, выделив кусочек отдельного плато, где не было мандехов, высохших арыков, по которым можно подкрасться к месту встречи. Изучил подходы на расстояние действительной дальности огня стрелкового оружия, то есть метров на шестьсот вокруг. В принципе, ничего особенного, если бы с нами не было комдива и группы офицеров.
Размышления по размещению техники взвода, броней которой я планировал прикрыть генерала и офицеров дивизии от возможного нападения «духов», привели меня к мысли об эффективной расстановке боевых машин на местности. С Павлом Лаговским мы решили выставить машины оперативной группы треугольником, что обеспечило бы нам оптимальное наблюдение за местностью и быстрое реагирование на неожиданную атаку противника.
Опасные направления от линии внешних дувалов кишлаков и ближайшего отрога анализировались мной по карте на предмет скрытых выходов к месту встречи сторон. Если вдруг командиру дивизии потребуются мои предложения по организации встречи, я ему доложу функциональный план, выработанный из условий складок местности и наличия возможностей наших сил и средств. Опасность-то, собственно, исходила от неровностей рельефа, позволявшего скрытое перемещение групп нападения противника. И если инициатором встречи выступили местные старейшины, что, с одной стороны, гарантировало относительную добропорядочность, как объяснил нам прикомандированный к оперативной группе переводчик, но с другой — сложно было понять, какие силы, партии контролировали уезд, и что закладывалось аксакалами в сам процесс переговоров.
— Слушать внимательно! Минут через сорок я докладываю комдиву о готовности к выполнению задания. После чего на трех боевых машинах выезжаем по маршруту… Командиры, карты…
Карандашом я вывел маршрут движения, который не сразу вел к месту намеченной встречи сторон. Скорее наоборот. Я его вычертил формой эллипса с постепенным приближением к плато, на котором планировался переговорный процесс. По ходу движения заодно изучим подходы к расположению лагеря, чтобы иметь более четкое представление о местности.
— Всем отслеживать обстановку в приборы наблюдения, но так, чтобы у «духов» не сложилось впечатления, что мы проводим разведку. Едем себе и едем. Ясно?
— Так точно.
— По щелчку тангенты останавливаемся, оправляем естественные надобности, перекуриваем, то есть создаем у визуальной разведки противника впечатление разгильдяев, продолжая движение к плато. В точке встречи оставляем БМД Нищенко с его экипажем. А вот теперь, Игорь, слушай главное!
— Весь внимание, товарищ лейтенант!
— Делаешь вид, — загораясь сценарием встречи, я развивал задачу сержанту, — что произошла поломка машины. Оператор остается в башне. Гапоненко слышит меня?
— Так точно!
— А чего глаза за уши закатил?
— Это я так, товарищ лейтенант!
— Так, ё… Глаз не спускать с кишлака! Понял?
— Так точно!
— Мы же на двух других машинах возвращаемся назад, берем под охрану три БТР-Д с комдивом, офицерами оперативной группы и сопровождаем их к вам. Встреча произойдет именно у вашей машины. Ваша задача — застолбить это место и никого к нему не подпускать. Ясно, Нищенко?
— Так точно, товарищ лейтенант.
— Нюх не терять — вредно для здоровья! Собранность и готовность к отражению атаки. Черт его знает, что от них ожидать? В одиночестве вы будете около сорока минут, а может, и часа. Не рыпаться и думать. Думать!
— Понял!
— Сафаров!
— Я, товарищ лейтенант!
— У командиров отделений «148» проверь связь и позывные.
— Сделаем.
— Роль каждого из вас понятна в задаче?
— Так точно.
— Оставаться на местах, я иду к комдиву.
Сложив для удобства пользования карту, я пошел к штабу оперативной группы. Запаса времени еще хватало, поэтому я на ходу прикидывал возможные варианты исполнения задания, размышляя над его содержанием. У штаба встретился с Лаговским. Павел уже был готов обеспечить посадку офицеров на подготовленные к поездке «бэтээры» и весело блестел беззаботной улыбкой.
— Привет, Паш, как скоро?
— Ждем, Валер, ждем.
— Слушай, поставь одну машину вот здесь, — показал я Лаговскому точку на карте, где, по моему мнению, необходимо было блокировать кусочек пространства от гор. Паше не надо было долго объяснять, что к чему, он начальник топографической службы соединения, поэтому мы с ним быстро согласовали наши действия по карте и надеялись, что на местности у нас получится не хуже.
— Переговоры, Паша, будут вестись за твоими машинами, я же своими прикрою по внешнему кольцу.
— Идет, Валер. — Павел, хохотнув, продолжал откусывать щипчиками ногти.
В палатке командира дивизии задействованные во встрече офицеры обсуждали порядок переговоров с почтеннейшим советом старейшин. В тот момент, как я «нарисовался» перед командованием соединения, генерал заслушивал предложения офицеров по гуманитарной акции выдачи продовольствия населению.
— Товарищ генерал-майор, разведывательная группа отдельной разведывательной роты к выполнению боевой задачи готова, — доложил я, закрыв за собой полог палатки.
— Готовы, разведчики?
— Так точно!
Командир дивизии, поправив неразлучные очки, встал из-за стола.
— Товарищи офицеры, выезд через пятнадцать минут. Вопросы ко мне? Нет? Все свободны.
— Докладывай, Марченко.
Открыв карту, я доложил комдиву замысел превентивных действий разведывательной группы по прикрытию встречи.
Генерал, слушая, уточнил момент:
— Сержант справится?
— Так точно, товарищ генерал.
— А если провокация и «духи» приготовили засаду? Не растеряется?
— Никак нет, товарищ генерал, опытный и обстрелянный командир, да и разведчики у него воевали.
— Хорошо, «уговорил», выезжаем через десять минут. Связь по радио.
— Есть! Разрешите идти?
— Давай.
Я вышел от командира дивизии с легкой дрожью, прокатившейся по телу. Задач подобного плана еще не доводилось выполнять. Сам-то я был готов к любому развитию событий, но прикрыть комдива с офицерами управления — особая специфика. Но что поделаешь? Приказы в армии не обсуждаются, а выполняются — быстро, точно и в срок. Подбежав к своей командирской машине, я открытым текстом включился в связь:
— Доложить о готовности к движению!
Если «духи» слушают радиосеть, пусть думают что угодно о нас, а мы их ненавязчиво «пощупаем» на «вшивость».
— «01», 02», «03» готовы, — ответили сержанты по радио.
Я в свою очередь доложил подвижной оперативной группе о готовности к движению, получив «добро», скомандовал:
— «Стрела», я «Сокол», вперед.
Не спеша, вывел колонну за линию лагеря, затем боевого охранения. «Грунтовку», ведущую в кишлак, обошел стороной: двигаться по ней предельно опасно — местные черти, вне всякого сомнения, заминировали ее каким-нибудь фугасом или «итальянку» присыпали пылью. По открытому участку равнины, по которому вообще никогда не ездил транспорт, я вывел БМД к обрыву высохшего русла реки, откуда кишлаки просматривались на большую глубину. С плоских крыш раскиданных мазанок на нас глазели кучки чумазых «бачат», одетых в цветастые одежды. Наблюдение велось и взрослыми дядями с черными, как головешки, лицами, искоса бросавшими взгляды на боевую технику, бороздившую их владения. Мы были на близком расстоянии от жилой зоны, что, вероятно, раздражало местное население, привыкшее к средневековой и только им привычной жизни. Опасно! Но «душков-то» мы все-таки подразним, посмотрим их реакцию на наши якобы чудаческие выходки.
Кривая к условной точке рандеву постепенно замыкалась, пора было действовать: опасные подходы определены, решение на прикрытие их «бэтээрами» оперативной группы принято. Большей опасности я не видел, во всяком случае, не различал ее в общей обстановке.
Ну, с богом. Сигналю тангентой. Машина Нищенко, дернувшись, остановилась, изображая поломку. Мы же на двух других БМД, как ни в чем не бывало, продолжали двигаться к лагерю. Я видел, как Нищенко приступил к «театрализованному представлению» по устранению «неисправности» боевой машины. Играть ему эту роль не менее сорока минут, может, чуточку больше.
На двух других «коробочках» мы двигались к лагерю, не меняя скорости, объезжая валуны, неровности дороги. Преодолев линию боевого охранения, подъехали к выстроенным в походный порядок трем БТР-Д оперативной группы. Спрыгнув с машины, я доложил комдиву:
— Товарищ генерал, место встречи выбрано, можно работать!
— Значит, в порядке?
— Так точно, товарищ генерал.
— Связь?
Ответить я не успел — вмешался офицер оперативной группы:
— Связь устойчива, товарищ генерал.
Командир дивизии, не уточняя деталей, сказал просто:
— Поехали, товарищи.
Участники встречи заняли места на пыльных «бэтээрах», выстроившихся колонной за двумя моими машинами.
— «03», обстановка?
В ответ щелчок тангентой — в порядке. Продолжая «ремонтировать» БМД, Нищенко подтвердил: обстановка в зоне встречи нормальная. Предупредив механиков-водителей командования дивизии о недопустимости выезда на дорогу, я повел колонну к месту встречи по самому короткому пути, почти напрямую. У «духов» не должно сложиться сомнения в том, что мы основательно подготовились к встрече.
На пути были камни, булыжники… Машины бросало из стороны в сторону, но мы уверенно двигались к намеченной цели. Были опасения, что может слететь «гусянка», но пока ситуация развивалась по намеченному плану. Минут через пятнадцать показалась машина Нищенко, которая все еще «ремонтировалась» кувалдой и ломом. Парни напахались в постановочном сценарии, но ничего, молодые — полезно.
БМД сходу вышли на заранее намеченные рубежи и, «ощетинившись» орудиями, стали по намеченным секторам. Машины оперативной группы также прикрыли участников встречи с опасных направлений, как мы это спланировали с Лаговским. Паша молодцом, поставил машины, как надо, а главное — быстро. Группа офицеров во главе с генералом Рябченко за секунды была надежно прикрыта броней!
В прицел я ловил движение в кишлаке, отметив, наконец-то, у дувалов группу местных жителей человек в двадцать. Они медленно вышли из кишлака и, не торопясь, пошли в нашем направлении. «Пробежавшись» прицелом вокруг бородатых и наимудрейших аксакалов, я опять же ничего особенного не зафиксировал, хотя сама картина вызывала интерес: старейшины вышли на пятачок, блокированный техникой, и, остановившись, топтались на месте. Я отметил, что среди них была, видимо, своя иерархия, при которой вперед выдвинулся главный старейшина, трое стояли за ним, еще троица замыкала основной костяк их представительства. Остальная толпа остановилась чуть поодаль.
Командир дивизии с обозначившимся уже животиком спрыгнул с БТР-Д и пошел навстречу аксакалам. За ним офицеры-участники встречи. Наимудрейшие с седыми бородами, разглядев в нем главного «шурави», оценивающе смотрели на генерала в «песочке», не имевшей знаков различия.
От старейшин отделился тот самый, что был впереди, аксакал — загорелый, крепкий, с острым пронизывающим взглядом старик в светлых одеждах, белой чалме и почти без зубов. В левой руке он держал четки. Остальные жители остались на почтительном расстоянии. Старейшина, припадая на правую ногу, подошел к генералу Рябченко и заскорузлыми руками взял его за лицо. Какое-то время старейшина смотрел в глаза комдиву, затем дважды прижал его голову к своим щекам и, сделав шаг назад, стал говорить с ним медленно и степенно… Наш тарджимон (переводчик) Саша переводил. С Александром мы были знакомы, он несколько раз работал с нами в поиске и засадах. Окончил он институт восточных языков, владел английским и фарси и вообще был нормальным парнем.
Беседа русского генерала с афганским спинжираем (старейшиной) началась неспешно. Я не слышал, о чем у них шла речь, но любопытства от этого меньше не стало. Посмотрев в очередной раз в прицел, я осторожно покинул машину и тихонько подошел к группе офицеров оперативной группы. В конце концов, мне была поставлена задача охраны командира дивизии. Чего кокетничать и стоять в стороне?
Генерал Рябченко вступил с ними в беседу. Речь его была вдумчивой. Простым и понятным языком он говорил дехканам о том, что русские войска пришли к ним с миром, они не собираются убивать мирное население. Пусть все спокойно работают и не боятся военных. Более того, отметил генерал, для жителей уездного центра Бехсуд «шурави» привезли муку, продовольствие, которое по договоренности с уважаемым старейшиной готовы передать населению. У русских нет намерений вести боевые действия, но на пути следования мы неоднократно подвергались нападению. Есть убитые, раненые. После чего задал аксакалу интересный и очень важный вопрос: могут ли они, уважаемые люди, дать гарантию того, что по нам не будут стрелять? Мы пришли с миром и желаем помочь афганскому народу в его революционных преобразованиях. Во время монолога командира дивизии, перевода речи переводчиком старейшина молчал, соглашался со всем, сказанным русским командиром.
Затем старейшина подошел к жителям кишлака, и они стали о чем-то говорить, применяя активную жестикуляцию руками. Переводчик не слышал их слов — далековато, но минут через десять старейшина вернулся обратно. Подойдя к командиру дивизии, он заверил, что по русским они стрелять не будут, пусть чувствуют себя, как дома, ни о чем не беспокоятся. Казалось бы, наиболее острая тема встречи была исчерпана, генерал со старейшиной обсудили вопрос гуманитарной помощи населению. Решили так: афганцы во второй половине дня подъедут к нашему лагерю на транспорте, где и произойдет передача им продовольствия.
Вопросы, интересующие обе стороны, закончились, главный старейшина, приблизившись к комдиву, взял его за руку и, согнувшись, сделал попытку ее поцеловать. Генерал вежливо, но энергично отнял свою руку у спинжирая. Белобородый вновь взял лицо командира дивизии руками, дважды прижал его к своим щекам, повернулся и пошел к жителям. Встреча была закончена.
Офицеры оперативной группы расположились на БТР-Д, генерал Рябченко сел в один из них. Я же на своей командирской машине, выскочив вперед, возглавил колонну, прикрывая оперативную группу на маршруте следования. Минут через пятнадцать мы добрались до лагеря без каких-либо происшествий. Командир дивизии, молча, пожал мне руку и кивнул — все как надо. Наступившее следом расслабление придало уверенности в том, что и эту задачу мы, разведчики дивизии, выполнили должным образом.