Первая половина 1981 года стал для советских войск в Афганистане напряженным периодом боевых действий с силами афганского сопротивления. Наступившая зима не снизила, как ожидалось в штабах ограниченного контингента, активности моджахедов. Этот факт проявился характерной чертой в большинстве провинций Афганистана — противник не просто увеличил количество вылазок против частей и подразделений 40-й армии, но и укрепил позиции в глазах местного населения. Вооруженные отряды сил сопротивления появлялись везде, где была малейшая возможность нанесения ущерба советским войскам. В руководящих документах, риторике командования появляется новый термин в определении организационного статуса противника — вооруженные формирования. Для проведения крупномасштабных боевых операций в уездах и провинциях страны вооруженная оппозиция собиралась в более крупные образования.

Повсеместно активизировалась разведка противника. Ее деятельность приобретала системный характер по вскрытию планов советских и афганских войск, правительства. Глаза «духов» были повсюду. Визуальная разведка формировалась из местных жителей, бачат, пастухов, специально подготовленных для этой работы иностранными инструкторами. Агентурная разведка «скачивала» информацию из штабов афганских войск, правительственных кабинетов. С поступлением в душманские отряды технических средств разведки эфир наших немощных радиостанций находится под «духовским» контролем. В результате проводимых противником разведывательных мероприятий замыслы операций советских войск уже не являлись секретом.

Заканчивался сезон дождей — тусклый, холодный. В установившейся погоде оживился Кабульский аэропорт, возобновились полеты «Арианы» в Пакистан, Индию, Китай. В середине марта 1981 года меня вызвал в штаб соединения начальник разведки дивизии гвардии подполковник Скрынников. Я прибыл в палатку офицеров дивизии и доложил начальнику о прибытии:

— Товарищ гвардии подполковник, старший лейтенант Марченко по вашему приказанию прибыл.

Пожав руку, Михаил Федорович «просверлил» меня острым взглядом внимательных глаз, предложил присесть.

— Как настроение, здоровье?

— В порядке, товарищ подполковник.

— Я вот зачем тебя вызвал, Валер…

Начальник сделал паузу:

— Приказом командира дивизии ты назначен на должность командира разведывательной роты 350-го гвардейского парашютно-десантного полка. Как на это смотришь?

Неожиданное сообщение начальника, заявленное в форме завершенного действия, несколько обескуражило. Всего лишь три месяца назад я был назначен заместителем командира 80-й отдельной разведывательной роты дивизии. Боевой тандем с Ленцовым состоялся с первого дня совместной службы, и нам с Александром не стыдно было за нашу работу, результаты, которые дивизионная разведка добавляла в общую копилку успехов соединения. Казалось бы, успехи надо наращивать, но факт налицо — ответственное назначение в гвардейский парашютно-десантный полк, которым командовал Георгий Иванович Шпак.

— Как смотрю? Неожиданно как-то товарищ подполковник.

— Что неожиданно? С тобой уже был разговор на эту тему! Отправить тебя командовать парашютно-десантной ротой, ты знаешь об этом, я бы мог давно, но не хотелось терять тебя как разведчика — ждал удобного момента. Теперь ситуация сложилась таким образом, что Николай Литош уходит в третий батальон замкомбатом, поэтому давай, принимай разведку «полтинника».

— Есть, товарищ гвардии подполковник!

Приложив руку к головному убору, добавил:

— Спасибо! Доверие оправдаю! Полковая система, правда… Но постараюсь втянуться.

— Хрен с ней — с системой, Валера, а вот на раскачку тебе пару дней. Больше дать не могу, да и Литошу надо улетать в батальон.

— Понял, товарищ подполковник! С Николаем решим, а как командир полка?

— Совсем забыл. Георгий Иванович ушел по замене в Союз, на его место прибыл новый командир полка — Семкин. Ничего о нем не знаю, но завтра в 9.00 тебе надо ему представиться. Сегодня на совещании у комдива этот вопрос с ним проговорили. Так что — вперед!

— Есть!

Михаил Федорович сжал мне руку, тряхнул, мол — все в порядке, больше оптимизма. Мы еще повоюем! Я двинулся к «полтиннику».

С Литошем я встретился на линии палаток подразделения, где он отдавал распоряжения внутреннему наряду.

— Здравствуй, Николай Александрович.

— Привет, Валера. Ну? Готов принимать хозяйство?

— Готов-то готов, Николай, но Скрынников приказал завтра начинать.

— Ничего страшного! Разберемся.

— Я не об этом. Может, правильней будет, если сначала представиться Семкину, а то поймет неправильно…

Николай задумался.

— Пожалуй, ты прав, проходи, пообщаемся.

— Спасибо.

Мы вошли в расположение командира полковых разведчиков. Небольшой закуток в палатке был огорожен простыней, разделявшей его «апартаменты» от кроватей личного состава. Он же служил командиру роты канцелярией и местом отдыха. Кровать, два письменных стола, пара табуретов, тумбочка — весь интерьер. Ротный писарь колдовал над расписанием, встав, принял положение «смирно».

— Иди, перекури.

Ефрейтор вышел. Мы с Николаем сели за стол и включились в очень полезный и интересный разговор. Николай Александрович был опытнейшим разведчиком, воспитавшим многих командиров, ушедших на повышение. В полку служили офицеры, прошедшие с ним суровую школу разведки. Уверенно командовал парашютно-десантным батальоном Вадим Войцеховский — мне довелось при вводе в Афганистан обеспечивать в Баграме посадку его батальона. Невозможно было представить, что гвардии майор Войцеховский через полгода погибнет в бою. В боях в Кунаре сложил голову Иван Прохор, ставший командиром парашютно-десантной роты. Успешно командовал ротой Эдик Козлитин. Офицеры-разведчики не жалели себя, выполняя интернациональный долг.

— С чего начнем?

— С чего? Расскажи, Николай, о задачах полка и вообще о жизни части, роты. Пройдись обзором, а то улетишь в батальон, а я толком ничего не узнаю.

— Добро.

Я попросил Николая рассказать об офицерах, прапорщиках роты.

— Хорошо. Ну, заместителя ты знаешь — Платонов, 1979 года выпуска, грамотный, подготовленный офицер. Спортсмен, специалист рукопашного боя, энергичный, принципиальный парень, хорошо знает личный состав. Москвич.

— Ну, если москвич — можешь не продолжать.

— Что так?

— У меня к ним особая любовь. Один из моих друзей по училищу — москвич…

— Хм.

Утро следующего дня не принесло неожиданностей. Разведчики дивизии занимались по плану боевой работы: занятия, несение службы, отдых после ночного выхода. Мое внутреннее состояние не сказал бы, что было спокойным: ночь просидел перед печкой, слушая приглушенный гул пламени, думал, прикидывал, размышлял. Конечно же, самому себе задавал вопрос — насколько я был готов командовать разведкой парашютно-десантного полка? Анализировал общую ситуацию, ее составляющие, самоедством не занимался, но давал собственную оценку своим возможностям. Беспокоило одно — полковая система, чуждая нам, дивизионным разведчикам. В полку у меня появится куча командиров и начальников, с которыми необходимо будет ладить, решать, согласовывать многие вопросы. Себя я считал самостоятельным офицером, не терпел опеки, покровительства, не гнушался черновой работы и потому уверенно чувствовал себя на любых мероприятиях. Но полковая «мясорубка» перекрутит любого отчаянного парня. Примеров тому было сколько угодно! Поэтому, размышляя о своем положении, я вводил коэффициент на собственную задиристость — за что можно было попасть под раздачу. Тем не менее утром наступившего дня, умывшись холодной водой, я мысленно сказал себе «Вперед!» — и внутренние переживания сами по себе развеялись. Я подошел к Ленцову, присел.

— Сань, я схожу, представлюсь Семкину, вернусь — поговорим. Ты прикидывал кого на мое место?

— А твои предложения?

— Надо ставить Перепечина.

— Что ж, Александр вдумчивый парень, сработаемся.

— Пожалуй. Не испорчен, трудолюбив, порядочен.

На том и порешили: Александр Перепечин будет представляться Ленцовым на должность заместителя командира 80-й отдельной разведывательной роты.

— Ладно, сбегаю в родной «полчок».

Шутка не показалась смешной ни мне, ни Ленцову.

— Жаль, что уходишь, Валер, но, видно, стезя такая армейская. Не забывай, приходи, всегда будешь желанным гостем. Да все в порядке, не переживай.

Ленцов немного расчувствовался. Действительно, жаль было уходить от ребят, друзей, с кем прошел вместе по жизни несколько неспокойных лет. Да и теперь расстояние между нашими подразделениями составит не более 400 метров. Вместе еще повоюем!

— Спасибо, Шура, все отлично, есть о чем вспомнить. Банкет за мной! Немного устроюсь на новом месте.

— Не сомневаюсь, Валера, удачи. С Семкиным я говорил на совещании, дал тебе самую хорошую характеристику.

— Спасибо, Сань.

Ускоренным шагом я пошел к штабу «полтинника», находящемуся напротив расположения разведывательной роты полка. Рядом был магазин, накрытый камуфляжной сеткой, дальше саперная рота, которой командовал Владимир Святский, ПХД полка. На другой стороне плаца были расположены подразделения 2-го парашютно-десантного батальона, которым командовал майор Кротик, бывший комбат курсантского батальона в училище. Заместителем командира одной из парашютно-десантных рот батальона служил Саша Козюков («Васька»), учились с ним в одном курсантском взводе. Командиром роты был у него Валерий Евтухович (будущий командующий Воздушно-десантными войсками России), Сергей Червонопиский из 6-й роты училища, Жора Зизевский, другие офицеры, с кем мы частенько встречались на боевых операциях.

Уточнив, где находится палатка командира полка, подошел, на секунду остановился. «Вперед, Валера», — подтолкнул внутренний голос. Не раздумывая, я откинул полог палатки.

— Разрешите. Товарищ гвардии подполковник, гвардии старший лейтенант Марченко, представляюсь по случаю назначения на должность командира разведывательной роты полка.

Крепко сложенному подполковнику с копной волос соломенного цвета я смотрел прямо в глаза. После рукопожатия он кивнул:

— Присаживайся.

— Есть.

Я присел на табурет, пытаясь сформировать психологический портрет командира части, принявшего под свое командование боевой «полтинник». Командир полка остановил на мне изучающий взгляд. Беседа продолжалась минут тридцать. Семкин высказал свои требования в командовании подразделением, определил задачи, которые предстояло решать в ближайшее время. Собственно, это был стандартный набор тем, который должен был поднять командир любого ранга при назначении на должность нового офицера. Беседа состоялась. Я был уверен, что мне удалось как надо заявить о себе командиру полка, оставив о себе положительное впечатление.

— Ну что ж, Марченко, принимай роту, вечером с Литошем на доклад.

— Есть, товарищ гвардии подполковник.

Приложил руку к головному и вышел из палатки. Уже снаружи вытер панамой вспотевший лоб, осмысливая сказанное командиром части. Властен, крут, требователен. Один голос чего стоил! «Не подарок», — сделал я уверенный вывод.

Действительно, в течение всего 1981 года командир знаменитого «полтинника» себя ничем не проявит, ему досталась слава полка, завоеванная под командованием полковника Шпака. Очень большая разница в двух командирах бросалась в глаза прошедшим огонь и воду офицерам, сплоченным в мощный кулак еще до афганских событий — в Боровухе. Замена офицерского состава началась позднее, разъедая, как ржа, традиции, заложенные будущим командующим ВДВ Георгием Ивановичем Шпаком.

— Товарищ гвардии капитан, к принятию должности готов, — отрапортовал я Николаю Александровичу, переступив «порог» его канцелярии.

Обнялись. Собственно, по приему должности мы переговорили накануне. Сейчас решили разобраться с главным: оружием, техникой, боеприпасами, потом пересчитаем имущество и снаряжение.

— Вперед? Платонов, подойди.

— Здравия желаю, Валерий Григорьевич, — поприветствовал меня подошедший к нам заместитель по боевой подготовке.

— Здравствуй, Евгений.

Пожали руки. Настороженного, скользящего взгляда заместителя я не оставил без внимания.

— Работай по плану, я передаю должность, — уточнил Платонову Литош.

— Я понял, Николай Александрович.

С Николаем мы детально поговорили о сержантском составе: заместителях командиров взводов, командирах отделений. Работу с младшими командирами я относил к приоритетным направлениям командирской деятельности, поэтому сержантский состав изучал досконально, понимая, что от сержантов зависит общее положение дел в подразделении.

— Николай, дай старшине команду выложить все, что числится за ротой, а с Савельевым я сам разберусь по имуществу. Отдохни, скоро улетать в батальон, еще навоюешься в Шинданте.

— Хорошо, Валер, если какие вопросы, офицеры на месте.

— Добро, я ж понимаю, тебе самому надо перестроиться.

Так и решили: старшина роты выложит для смотра имущество, оружие, боеприпасы, старший техник подготовит боевую технику, вооружение, Кожевников — средства связи. Я буду знакомиться с разведчиками.

Двух дней, отведенных командиром полка на прием-передачу должности, вполне хватило. Без лишних вопросов мы с Николаем Александровичем доложили об этом Семкину, получив от него указания на дальнейшую службу. Литош улетал в батальон, находившийся в отрыве от главных сил дивизии, мне же предстояло окунуться в неизведанную для меня полковую жизнь. Трудно было представить, что меня ожидало в ближайшем будущем! Это я сообразил при выходе из палатки командира полка, столкнувшись со щупленьким рыжеватым майором с академическим значком на «хэбэ».

— Извините, товарищ гвардии майор. Старший лейтенант Марченко, командир разведывательной роты.

Что тут началось! Из мощнейшего потока высокохудожественной с оттенками глубинки народной культуры брани, переполненной не придуманными, а естественным образом рожденными, совершенно эксклюзивными, изящными по форме и содержанию фразами, я понял, что передо мной начальник штаба полка майор Чиндаров — мой прямой начальник.

«В полку тебе скучно не будет, Валера», — подумалось мне, когда, пересекая плац, я шел к расположению роты после первого знакомства с «шефом». Откуда мне было еще знать, что Чиндаров при встрече со мной провел только утреннюю разминку? Впереди было совещание офицерского состава полка, сбор командиров подразделений непосредственно подчиненных начальнику штаба полка, потом радиотренировка, развод внутреннего наряда. Если не сам Чиндаров, то его тень всегда была на этих мероприятиях. Что было на этих совещаниях? Не берусь освещать — не получится, об этом лучше всего расскажут Слава Наружный — начальник ПМП, Володя Никитин — заместитель командира саперной роты, Миша Дьяченко — командир ремонтно-восстановительной роты. Я думаю, есть о чем вспомнить Игорю Журавлеву — командиру роты связи, Володе Святскому — командиру саперной роты. Вот кому доставалось от майора Чиндарова! Но замечу сразу: для этой цели нужна отдельная книга ветеранов 350-го гвардейского парашютно-десантного полка — не «Чиндарики», а серьезный, вдумчивый фолиант, по сценарию которого нужно снять афганский вестерн. Хотя, скажу откровенно, лично ко мне майор Чиндаров относился, в самом лучшем смысле этого слова, хорошо. Не помню ни единого случая, чтобы он некорректно отозвался обо мне или моей деятельности в должности командира разведывательной роты. На самом-то деле это был грамотный, качественно подготовленный старший офицер, умевший видеть обстановку панорамно, принимать быстрые решения на боевые действия, но в остальном он был артист большого сценического искусства, причем «Народный» — именно так, с большой буквы.

Произошло мое знакомство с начальником разведки 350-го парашютно-десантного полка гвардии капитаном Хапиным Владимиром Николаевичем. Рассказывая о первой Кунарской операции в феврале-марте 1980 года, я о нем поведал немало. Замечательный офицер, окончивший политическое училище, но ставший затем командиром 80-й отдельной разведывательной роты. Попав в армейскую мясорубку, он не растерял порядочность, принял командование парашютно-десантной ротой. В драматичные часы кровопролитного боя в Кунаре он не потерял самообладания, уверенно командовал подразделением, попавшим в самое пекло душманского огня. Сделал все возможное, чтобы вывести личный состав из-под удара противника и сохранить жизни солдат. Конечно, психологически Владимир Николаевич пережил страшную драму, но остался человеком, настоящим офицером.

Мое втягивание в полковую жизнь — веселую, не скучную — проходило непросто. Огромный коллектив, службы, подразделения, разноплановые задачи, совещания, инструктажи, строевые смотры. Закрутило! В глазах темнело. Но привыкал, обтирался, знакомился с коллективом, становился своим человеком в полку. Это был период, когда «замена» в Афганистане коснулась командования дивизии и полка, звено рота — батальон осталось нетронутым, спаянным и продолжало воевать. Оно было слаженным коллективом офицеров и прапорщиков, служивших по традициям, заложенных Георгием Ивановичем Шпаком. Жили мы дружно! Вместе делили радость и горе, чувствуя себя в коллективе легко и свободно (важный момент). Постоянные проверки, смотры, доклады, совещания, «ответственные», контрольные занятия — набор классических анахронизмов, перенесенных из Союза в Афганистан новым командиром полка подполковником Семкиным.

Заместитель командира полка по политической части гвардии майор Гуринов Станислав Михайлович был, конечно, работягой. Он прошел действительную военную службу. Оставшись на сверхсрочную, в 1970 году экстерном окончил Рязанское высшее воздушно-десантное училище и по служебной лестнице шагнул до замполита полка. Через партийно-комсомольский аппарат полка он решал задачи воспитательной работы личного состава. Был скромным, доступным, порядочным человеком, мне приходилось к нему обращаться по вопросам партийно-политической работы. В полковой разведке заместитель командира роты по политической части не был предусмотрен штатным расписанием, поэтому всеми вопросами партийно-политического воспитания личного состава я занимался сам, оформляя документацию по политической подготовке, стенную печать, Ленинскую комнату. Сколько всего было! Но не прошла даром хорошая школа Володи Гришина. За несколько дней до замены, 16 ноября 1981 года гвардии майор Гуринов Вячеслав Михайлович погиб в бою, пытаясь принудить «духовский» отряд к добровольной сдаче оружия. Об этом рассказ будет ниже.

Когда в полк поступила информация о гибели замполита полка Гуринова, затем Валерия Федоровского — заместителя командира 4-й роты, мне была поставлена задача вылететь на «вертушках» для оказания помощи батальону. Весь день я просидел с разведчиками на аэродроме, чтобы оказать поддержку нашей группировке, усилить ее, но поднявшаяся пыльная буря не позволила взлететь авиации. Удалось только в морге медсанбата попрощаться со Станиславом Михайловичем Гуриновым и Валерием Михайловичем Федоровским. Помнится, в этот момент одного из солдат приняли за убитого и положили с телами погибших. В морге парень пришел в себя. Удивление было безграничным: с такими ранами не живут, но десантник не только ожил — выжил, после излечения встал на ноги.

Адаптация в бешеном ритме полковой жизни, несомненно, научила принятию множества решений в течение короткого промежутка времени. Не успел принять роту, началась проверка, унесшая килограммы нервов, затем перевод техники на летний период эксплуатации, увольнение в запас опытных разведчиков, прием молодого пополнения… Закрутилось так! Молодость, оптимизм, желание служить, плечо боевых друзей не дали скиснуть в трудные минуты афганских будней.

При этом регулярно проводились боевые операции по реализации разведывательной информации. Обстановка вокруг Кабула усложнялась не только атаками отрядов полевых командиров, действовавших в центральных провинциях страны, но и силами Ахмад Шах Масуда, подтянувшего свои формирования ближе к столице. Передвижение отрядов полевого командира фиксировалось разведкой от Панджшерского ущелья — на юг вдоль Чарикарской «зеленки», хребта Пагман, Исталиф, Хасандара, Заргаран и Каламуратбек, охватывавших Кабул с северного и западного направлений.

Данные агентурной разведки отмечали выход отрядов Ахмад Шаха из Панджшерского ущелья в район Махмудраки — Ниджраб — Шатори. Провинция Каписа превратилась в театр боевых действий 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, 345-го отдельного гвардейского парашютно-десантного полка. Широкая кишлачная зона с зеленым массивом начиналась от выхода из Панджшерского ущелья и протянулась более чем на шестьдесят километров, концентрируя население в провинциях Кабул, Каписа, Парван. Неоднократно проводимые в этом районе операции десантников имели частный успех — противник возвращал утраченные позиции, привлекал в отряды местное население, совершая при этом все более жесткие нападения на советские войска.

Сложившаяся обстановка в апреле 1981 года бросила мою разведывательную роту в очередную боевую задачу. Задачу на боевые действия 1 апреля ставил начальник штаба полка майор Чиндаров. Разведывательной роте в составе группировки парашютно-десантного батальона под командованием капитана Войцеховского предстояло совершить марш в район Мирбачакот с целью уничтожения формирования противника и захвата склада с оружием. Склад, по информации агентурной разведки ХАД, находился на восточной окраине кишлака Даузай, предположительно, в нем находилось до 200 единиц стрелкового оружия.

Противник численностью до 540 человек личного состава имел на вооружении стрелковое оружие, минометы, ДШК, ПУРС, проводил активные боевые операции в полосе Карабаг — Калакан — Дехсабзи-Хаз, воздействуя на дорожную магистраль Кабул-Чарикар-Саланг. Уездный центр Дехсабзи-Хаз контролировал полевой командир Моулави Сидикулло, относившийся к религиозным фанатикам «Движения исламской революции Афганистана» (ДИРА). Объединенным формированием противника руководил исламский комитет лидеров душманского сопротивления под руководством Суфи Расула. Это были силы исламского движения Афганистана, в составе которого находилось множество выходцев из арабских государств и стран Ближнего Востока, имевших серьезный опыт боевых действий.

Начальником штаба была поставлена задача командирам парашютно-десантных подразделений, приданной артиллерии, отряду обеспечения движения. На первом этапе операции разведывательной роте полка отводилась роль боевого разведывательного дозора. Мне необходимо было разведать маршрут движения группировки и прикрыть ее от возможного нападения противника до выхода в район боевых действий. В дальнейшем — выдвинуться в район Карабаги-Калан — Даузай с целью захвата склада с оружием. На окраине Калакана нашу колонну должна была встретить оперативная группа ХАД, в которой из числа местных жителей находился источник информации. Он (источник) придавался мне для вывода роты к месту складирования оружия и боеприпасов. Необходимо было на месте организовать взаимодействие со службой безопасности Афганистана по уничтожению склада с оружием. Мы могли рассчитывать на посильную помощь подразделения ХАД.