Воронин с разведчиками, прихватив с собой проводника, ушли вперед. Я их догнал у помещения, из которого исходил характерный кислый запах афганских жилищ. Арифхан уверенно заходил в комнаты, если так можно было называть застеленные грязными коврами глиняные убожества. В очередном помещении, куда мы осторожно заглянули, валялись разбросанные вещи, медная лампа, порванный портрет принца Дауда в генеральской форме, выполненный на мелованной бумаге. Бачонок откинул ковер, обнаружив кладку из саманных кирпичей. Под ними была деревянная крышка прямоугольной формы. Оттолкнув парня, я показал стволом автомата на обнаруженный лаз.
— Душман?
Пацан отрицательно махнул головой, показывая рукой на выход из комнаты — ушли. Черт побери! Нет даже переводчика, чтобы у ловкого помощника уточнить какие-то моменты. Сафаров с Баравковым в подобных ситуациях быстро вникали в обстановку: допрашивали, переводили, вникали в детали, чего уж скрывать — заставляли говорить. Эх!
— Всем из помещения!
Убранная крышка открыла вход в затхлое убежище. В нем было темно, ничего не видно.
— Стой, Арифхан!
Жестами показал пацаненку, мол, мина, взрыв, «бух».
— На, на! (Нет, нет!) — замахал помощник руками, опуская ноги в открытый лаз. Ну, да Аллах с тобой — лезь!
В ожидании взрыва я укрылся за коробкой двери, сделанной из толстого дерева, и вжал голову в плечи. Парень шел на верную смерть. Однако была тишина: ни взрыва, ни парня.
— Рафик.
Услышал я голос внизу. Высунулся в дверь — из отверстия лаза торчало нечто тяжелое завернутое в толстый промышленный целлофан желтоватого цвета. На затоптанном ковре развернул содержимое — новенькие АК-47 китайского производства! Хотя новенькие, пожалуй, будет с натяжкой — бывшие в употреблении, но обработанные специальным составом. Ощущался запах ацетона, лака и чего-то резкого. Три штуки в упаковке. Парень снова позвал, я принял очередную порцию содержимого, затем следующую. Стоп. Так не пойдет:
— Сергей!
Воронин с двумя разведчиками забежал в помещение.
— Принимай груз и на машины! Не разворачивай, в упаковках удобней грузить. Я отправлю к «вертушкам» Павленко и вышлю помощь.
Выскочил наружу, где разведчики, развалившись в тенечке, обсуждали ход операции.
— Какого хрена болтаем, не ведем наблюдение? Курилов, голову оторву! Глаз не спускать с «зеленки» и поймы реки!
— Товарищ старший лейтенант, «духи» отошли к реке и скрылись в ивняке.
— Е…ть, ты видел, какие проходы они роют в земле? Нет? Вынырнут из какой-нибудь дыры и расхреначат вас вдрызг! Вы, три долб…ба — к Воронину! Лично, Курилов, лезешь в тоннель изучать «духовскую» архитектуру! Остальным — круговая оборона! К бою!
Лицо лежавшего на палатке Павленко приобретало асфальтовый оттенок, темнели губы.
— Как чувствуешь, гусар?
— Ничего, товарищ старший лейтенант, голова кружится.
— Держись, Павленко, держись, сейчас отправим!
Сержант по жизни был тихоней, а тут ранение — скисает! Надо срочно эвакуировать! Так!
— «22», подтянись к объекту и прикрой вынос «300-го» к «коробочкам».
— Принял «22».
— «Замок-13», прием.
— На приеме!
— Встречай «300-го». Одной «коробочкой» эвакуируй его в квадрат «84», «38» и «6». «Вертушки» вызывай немедленно, назад не возвращайся, прикрой нас при выходе из кишлака.
— Понял, «17».
— «Пион-25», слышал?
— Да, уточни координаты.
— «84», «38» и «6». «Факелу» — срочно нужна эвакуация на «вертушке». Доложи исполнение.
— Принял.
— Грезин, земляк, с тобой трое парней! Раненого вниз. Платонов обеспечит ваш выход из «зеленки». Пройти вам всего ничего, метров триста, но их надо пройти! На «духов» не нарвитесь!
— Есть!
— Давайте.
Четверо разведчиков, взяв за углы плащ-палатку с раненым, осторожно двинулись к броне.
— Держись, гусар, все будет хорошо!
Рукой коснулся побледневшего парня.
— Все будет хорошо! Сколько уколол, Волик?
— Два.
— Хорошо, будь рядом.
Главная задача была выполнена. Осталось вытащить из схрона оружие, загрузить его на машины и уносить ноги. «Духи» придут в себя окончательно, если уже не пришли — в покое нас не оставят. Надо выходить к группировке.
— Курилов, Комков, Бородин — за мной. Волик, не отставай.
Возвратились к Воронину. Возле него лежало более десятка упаковок с оружием.
— Грузи их на машины, Сергей. Всем брать по две штуки и бегом на площадку. Летать, братва, летать!
В хранилище угадывался шустрый афганец, тащивший наружу очередную упаковку с оружием.
— Курилов, помоги бачонку и вникни в «духовский» схрон.
— Есть.
Сержант полез в черный проем тоннеля.
— Смотри, что там осталось. Волик, лампу.
Запалил «Алладинову лампу» и опустил ее Курилову.
— Огляди подземелье и ничего не трогай.
Теперь и я разглядел подземный бункер, где складировалось оружие «духов». Двести стволов, конечно, не будет, но тридцать упаковок вытащили и до десятка стволов собрали с убитых. Несколько ящиков защитного цвета лежали по углам подземелья. Непохоже, чтобы в них хранилось оружие.
— Проводов, растяжек не видишь?
— Да вроде нет.
— Ты понимаешь, о чем говоришь? А если «вроде — да»? А ты не видишь? Смотри внимательней!
Пока Курилов осматривал бункер, парнишка вскрыл один из ящиков, в котором оказались медицинские препараты, хирургические инструменты, шприцы.
— Медсанбат. Тащи сюда, Курилов!
Сержант подтащил к лазу и подал ящик с медикаментами.
— А в тех что?
— Толовые шашки, товарищ старший лейтенант! А вот капсюли-детонаторы, провода, огнепроводный шнур — все в упаковках.
— Давай сюда.
— Товарищ старший лейтенант, а тут замаскированный ход.
— Стой! Ничего не трогать! Наверх и с собой бачонка!
Курилов вылез из бункера, вытащив за руку бойца революции.
— Проверь людей! Уходим!
Погрузка трофейного оружия заканчивалась. Воронин проверял его крепление на броне боевой машины.
— Не расслабляться! Вести наблюдение. «22», готовность к выходу! Внимание на «зеленку» у поймы реки!
Послышался стрекот вертолетов, прилетавших за раненым Павленко. Словно в подтверждение зашелестел наушник «148-й».
— «17», я «Замок», «300» на борту. Занял рубеж обеспечения выхода.
— Понял. Встречай через пятнадцать минут.
Задерживаемся! Не к добру!
— «22», выход по-другому маршруту!
— Двину по огороду.
— Внимательней — мины!
Взводу Ивашко нужно было аккуратно выбраться из глиняного лабиринта дувалов и выйти из кишлака другим маршрутом. Пока изымалось оружие, прежний маршрут, скорее всего, был заминирован. В условиях закрытой местности поставить мины «духам» не составит труда — дело пяти секунд.
— Проверь людей, Сергей, уходим к машинам!
Пробежавшись глазами по разведчикам, командир взвода уточнил им задачу.
— Волик, а это что у тебя?
Санинструктор что-то с собой прихватил.
— Да так, товарищ старший лейтенант, кое-что прихватил. Не оставлять же «духам».
— Ну-ка, ну-ка! Показывай.
Ротный «таблетка» «приконтровал» кое-что из трофейных медикаментов.
— «Дури» нету?
— Ну, что вы, товарищ старший лейтенант…
— Ты мне не делай преданные глаза — показывай!
Цветные коробочки, бинты, пузырьки.
— Увижу — голову откручу. Оставь себе и не отставай от Воронина! Гляди по сторонам.
— Есть!
Оглядывая заросли, перебежками спустились к высоким деревьям, где под руководством Платонова бронегруппа обеспечивала наш выход к дороге. Расстояние было небольшим, но очень опасным, мы пролетели его на одном дыхании.
— На машины, Сергей, следуешь за мной.
Кожевников на «коробочке» с сигаретой в зубах поглядывал на «зеленку».
— Петрович — «Факелу»: все нормально, выходим к трассе.
Заместитель по связи скрылся в люке БМД.
— Черников, запуск! Внимание к командам! И ни в коем случае не выезжай на колею — мины!
Сейчас только бы выскочить из кишлака. Рельеф не просматривался более чем на 30–40 метров, заросли садов удобны для засад и нападений. Впрочем, что я кокетничаю? Оперативное подразделение ХАД мается от безделья. Пора им включаться в работу! В схроне многое, что осталось от «духов».
— Петрович, дай мне «зеленых».
Афганская речь заполнила эфир. Работало несколько радиостанций с объемом словесного потока, будто сообщались новости за весь Афганистан.
— Бали-бали…
Щелчок в наушниках, более мощный передатчик забивал эфир.
— «Астер», «Астер», прием, — искажая мой позывной, ответила опергруппа афганской «бяспеки».
— Работу закончил, принимайте объект. Прием.
— Помощь нужна, рафик?
— Спасибо, нет, — обеспечьте выход.
— «Астер», понял вас, — ответил улыбчивый «хадовец».
«Бородатые» сориентировались в обстановке, пришли в себя и вполне могли напасть, обстрелять колонну, подготовить засаду. Не вляпаться бы к «духам» на выходе из кишлака.
— Куда прешь, Черняков? С колеи! Уходи с колеи!
Опустил кулак на шлемофон механика.
— Я тебе что сказал? На колею ни в коем случае!
Для убедительности еще разок «прошелся» по голове водителя, направившего БМД на проезжую часть дороги.
— Осторожно вдоль дувала. Не вздумай на старую колею — пускай ее между «гусянками», иначе взлетим… Ты понял меня, парень?
— Так точно!
Я оглядывал опушку абрикосовой рощи. Деревья скрыли видимость при выходе из кишлака, создавая опасность на суженных участках дороги.
— «23», строго по следу. Двоих со щупом ко мне.
Подбежавшим ко мне Куличенко и Комкову я поставил задачу на проверку маршрута до выхода из кишлака.
— Не торопитесь. Шаг за шагом. Ни на что не отвлекайтесь, если что — прикроем!
Разведчикам надо было проверить метров триста суженного участка «грунтовки», дальше мы выйдем в поле и последуем по нему к трассе. С точки зрения минной опасности кишлак был серьезной угрозой, потому что все проездные пути внутри его были ограничены узенькими проулками. В пыли могли оказаться мина и хитро замаскированный фугас, которые сложно определить по внешним признакам, указывающим на опасность. Выход в открытое поле отодвигал опасность наезда на мину, поэтому перед Комковым и его напарником стояла задача проверки маршрута. Колонна боевых машин осторожно, след в след следовала за ними, прикрывая парней от душманской засады.
Уже была видна окраина, пыль, поднятая «бэтээрами» «хадовской» группы, подходившей к кишлаку. Опаздывающие афганцы, вероятно, полагали, что мы решили проблему обнаруженного склада, но это было не так. Вскрытый ход подземелья, возможно, был не один и имел протяженность от нескольких метров до километра и более с выходом к пойме реки. В «душманскую «архитектуру» такого порядка лучше не лезть, она предусматривала неизвлекаемость, то есть была подготовлена к взрыву. Обнаруженный склад с оружием мог служить приманкой, а может, подготовлен к взрыву на случай форс-мажорных для «духов» обстоятельств. Можно было купиться и взлететь на воздух целым подразделением. Дальше — дело «зеленых»!
— В порядке, товарищ старший лейтенант! — доложил подбежавший к машине Комков.
— Ничего не пропустили?
— Не должны! Следов от ног не видно, в данном случае их не скроешь.
— По местам! На подходе «зеленые»!
Метрах в трехстах при выезде из кишлака мы встретили афганскую мобильную группу ХАД. Соскочив на землю, я вышел навстречу к идущим ко мне офицерам.
— Как дела, рафик? Ранен советский солдат?
Скользнул по советнику взглядом и понял, что афганские товарищи проявили любопытство к нашим радиосетям.
— Да, у нас раненый. Эвакуировали. Товарищ майор, что могли в данной ситуации сделать — сделали, стволов сорок стрелкового оружия изъяли. Глубже копаться не стали, похоже, там целая галерея и взрывчатка в ящиках. У меня нет специалистов по минно-взрывному делу — не полез, да и обстановка не позволила.
— Ясно.
— Огромное спасибо товарищу Арифхану, — обратился я к командиру афганской группы ХАД, — бача молодец, работал достойно — врагов революции ненавидит. Доказал это на деле!
Офицер улыбался. Подошедший бачонок держал в руках честно заработанный в бою автомат, из которого кромсал поверженных врагов. Трофей заработал как надо! Похлопал пацана по плечу:
— Хуб, Арифхан, хуб.
Афганский офицер перевел пацаненку — тот заулыбался.
— Передал ему ваши слова, рафик, он очень рад, что вместе с русскими товарищами воевал с врагами Саурской революции.
Советник ХАД, взяв меня за локоть, увел немного в сторону.
— Говоришь, изъяли до сорока стволов?
— Что-то около этого, товарищ майор.
— Значит, остальные эвакуировали раньше.
— Что значит — раньше?
— То и значит, что «духи» о нашей операции знали заранее, успев переправить в горы или другое место большую часть оружия.
— Да… Когда ж это закончится!.. Утечка за утечкой…
— Вот так и работаем, десантура… Ладно, давай прощаться, может, и свидимся…
Пожав мне руку, майор хлопнул меня дружески и побежал к подопечным, чтобы завершить операцию по изъятию оружия. Бронетранспортеры оперативной группы ХАД, подняв пыль, втянулись в кишлак. Видно было — непросто советнику госбезопасности работать с афганскими коллегами. Действительно, наш офицер КГБ беспокоится, переживая за исход операции, а представитель службы безопасности Афганистана ходит с лучезарной улыбкой. Ладно, пусть разбираются. Свяжусь с командиром полка и доложу ему о выходе к основной группировке. Я пошел к машине, чтобы Кожевников соединил меня с Семкиным, но не успел взяться за броню, чтобы запрыгнуть на БМД — раздался взрыв. От неожиданности присел. Оглянувшись на звук, увидел узкую струю черного дыма, поднявшуюся над въехавшей в кишлак хадовской группой.
— Командир, у «зеленых» подрыв.
— Вижу, Петрович.
— «23», прием.
— На приеме.
— На своей «коробочке» к «зеленым»! Окажи помощь.
Ну дела… Разговаривали десять минут, после чего афганцы по нашему же маршруту въехали в кишлак и вот — подрыв. Вскоре Воронин доложил:
— «17», у «зеленых» «взлетела» командирская машина. Наш советник тяжелый «300-й», у «зеленых» двое «200», в том числе старший.
— Понял! Раненых ко мне! Прихвати и «200-х», если «зеленые» не возражают.
— Сейчас разберусь.
— Не затягивай.
С обратной стороны машины я подошел к заместителю по связи.
— Володя, «Факел» на связь.
Через минуту я докладывал командиру полка:
— «Факел», я «Астра», задачу выполнил. У «зеленых» подрыв, советник — «300-й» тяжелый, двое «200», нужна срочная эвакуация. Прием.
Через несколько минут командир полка принял решение:
— Встречай «вертушки» в том же квадрате.
— «17» понял.
«В принципе, нормальный ход, — думал я про себя, — Платонов знает местность, прикроет посадку».
— «Замок», я «Астра», прием.
— На приеме.
— В том же квадрате обеспечь посадку «вертушек». Будут минут через десять.
— Принял, выполняю.
Из кишлака послышались выстрелы: одиночные, короткими очередями.
— К бою!
Упал на сиденье наводчика-оператора и сразу — в триплекс, прицел. Стрельба левее застрявшей колонны «хадовцев». «Духи»! Наших там быть не должно.
— «23», обстановка?
— С западного направления «зеленые» обработаны «духами». Через десять минут буду у вас, приготовьте встречу, «300» — очень тяжелый.
— Понял, «23».
— Волик, ты где, ё…?
— Здесь я, товарищ старший лейтенант.
— Спишь?
— Никак нет!
— Встречай раненого. На броню не лазить — «духи»!
— Есть, товарищ старший лейтенант.
На выезде из кишлака показалась пыль — возвращался Воронин.
— «23», «коробочку» ставь левее меня, прикрою корпусом.
— Я понял.
Волик за машиной разбирал медицинскую сумку.
— Не высовывайся — стреляют.
Воронин подъехал под прикрытие моей машины. Сверху на корпусе лежали тела погибших «хадовцев». Одно из них, изуродованное взрывом, принадлежало улыбчивому командиру афганцев. В десантном люке разведчики Сергея держали на руках советника. Эх, майор, майор, только что попрощались, даже предположили возможную встречу, но чтобы так — я не думал. Тело советника было без ног, страшные раны замотаны пропитавшимся кровью тряпьем. Что может сделать санинструктор-сержант в полевых условиях? Уколоть промедол, наложить жгут на оторванные оконечности ног… Их же нет выше колен…
— Шевелись, Волик!
Худенький санинструктор вполз к раненому в отсек.
— «17», я «Замок», прием.
— На приеме.
— «Вертушки» на подходе.
— Вижу, «коробочка» выезжает. Волик, быстрей!
— Я ничего не могу сделать, товарищ старший лейтенант.
— Уколол?
— Да.
— Из машины!
— Сергей, быстрей на площадку, «вертушки» на посадке.
До нее было не более трехсот метров — две минуты езды, минут двадцать полета до аэродрома, ну, а там — медсанбат дивизии. Вытянет ли майор?
— Командир, ответь Ивашко, — крикнул Кожевников.
— «17» на приеме.
— Вышел к магистрали, все нормально. Мои действия?
— Скоро будем! Обеспечь наблюдение и не расслабляться.
— Понял.
Задача была выполнена. Теперь уж выйдем к главным силам группировки. Торопиться было некуда. Проверю людей, и подтянемся к трассе.
— Товарищ старший лейтенант.
Волик бинтом вытирал окровавленные руки.
— Ну?
— Майор, кажется, умер… Сразу вам не сказал…
Я присел на обочину в белую афганскую пыль. Вот так легко и просто судьба распоряжается жизнью людей! Ведь только что стояли рядом, беседовали и вот — пожалуйста.
— Я видел, Волик, что он не жилец.
Огромная потеря крови, травматический шок не оставляли шансов бороться за жизнь.
— Черняков.
— Я, товарищ старший лейтенант.
— Как ты думаешь, почему подорвались «зеленые»?
— Не заметили мины.
— Ну, мы-то проехали?
— Проехали.
— В чем тогда дело?
— Не знаю…
— А почему я знаю?
— Ну, может…
— Нет, Черняков и еще раз — нет. Они подорвались только потому, что у них некому было стучать по голове кулаком механику-водителю. Понял?
— По-о-нял, товарищ старший лейтенант.
— То-то. Думай всегда! От тебя зависит не только твоя жизнь, но и жизнь экипажа.
Похожий на увальня механик полез через десантный люк на рабочее место. «Вертушка» под прикрытием пары «двадцать четвертых» и Платонова пошла на взлёт. Воронин возвращался — столб пыли сносило от дороги влево, но он еще долго будет висеть над площадкой.
— По машинам.
Запустив двигатели, я повел колонну разведки «полтинника» к магистральной дороге Кабул — Баграм. По расчетному времени, подразделения группировки уже вышли на рубежи осуществления маневра по охвату кишлачной зоны.
Трудно предвидеть конечный результат операции: противник знал о ней, принял меры, изготовился к бою. В отличие от нас, «духовским» отрядам не требовалось времени на организацию боевых действий — они были к ним готовы всегда. С точки зрения тактики противника — изматывание сил «шурави» налетами, засадами давало душманам возможность реализации их замыслов. Враг не пойдет в атаку на скопление сил и техники советских войск, он это сделает тогда, когда притупится наша бдительность, наступит усталость, появятся расхлябанность. Удар будет мгновенным и точным! А сейчас «духи» сделают для нас ряд хитрых ходов: обозначат уход в горы, глубокие ущелья, создадут иллюзию отступления, частью сил станут мирными дехканами. Русские пройдутся по кишлакам огнем штурмовой авиации, зачисткой жилого массива, чем еще больше возбудят отрицательные эмоции населения. Отряды сопротивления пополнятся новыми «борцами за веру».