Танковый ДШК, круша каменную кладку вместе с засевшими «духами», ударил нервными, короткими очередями. Получилось толково: позиция противника разлеталась в мелкое крошево, нанося противнику косвенные поражения щебенкой. Невидимые до сих пор «нуристанки» и чалмы душманов метнулись в дувалы кишлака. Выстрел танкового орудия поднял на высотке каменный грунт, опустив его на головы «духов». Следующие выстрелы танка прозвучали еще убедительней — огонь противника прекратился так же внезапно, как и начался. Может, и правда, повезло?
— Живы?
— Вроде бы да, — глухо ответил, «Таблетка», все еще не веря, что свинцовый шквал никого из нас не задел.
Стряхивая пыль с головы, Волик примеривался, как бы махнуть с обрыва к получившему ранение Комкову.
— Стоять, Волик, с ним останется Бутрин! Через русло — бегом! Ты слышишь меня, Бутрин? Береги Комкова, подтянешься к нам с Ворониным.
— Понял, товарищ старший лейтенант.
Скатившись по обрыву, мы чесанули по сыпучему песку на обратный берег речонки. За спиной ДШК длинными очередями «резал» оборону противника на той самой горушке, которую я сразу-то и не заметил. Мощный огонь прижал противника к щебенке, не позволяя ему огрызнуться по нам свинцовым огнем. Мы же, пригнувшись, бежали по сухому руслу реки к арыкам, где укроемся от душманов засадной группы, расположенной справа перед фронтом Ивашко. Споткнувшись, я упал на песок, намытый сезоном дождей по весне, и думал: мать твою, как же нам выбраться из этой клоаки?
— Что с вами, товарищ старший лейтенант? — склонился надо мною «Таблетка», хрипевший от нехватки кислорода.
— Поскользнулся, Волик, вперед — не задерживайся!
Вскочив, я окинул взглядом управленцев, бежавших к спасительным арыкам, и остался доволен их резкостью в минуту смертельной опасности. Именно — минуту, большего нам вряд ли позволит противник, который вот-вот откроет огонь. Оставалось немного. Я уже видел изгиб арыка, где мы укроемся от огня с вершины горы и засады, бой с которой вели разведчики Ивашко. Они у Александра достигли главного — «духи» отскочили в кишлак и скрылись где-то в его глубине, позволив нам проскочить открытый участок песчаного русла реки. «Неужели выскочили, бля? Вот это да»!
Лежа на животе, я верил и не верил в спасительный исход ситуации, которая за шиворот — не иначе — вытащила нас с того света. Хватая потрескавшимися губами из фляжки пересыпанную хлоркой воду, я с удовольствием вдыхал кисловато-гнилостный запах сточной воды, текущей из кишлачных трущоб. Напротив — обрыв, с которого мы только что лихо скатились, и валун, за которым оставил раненого Комкова под охраной каратиста Бутрина. Противник сбит с засадной позиции, и я уверен, что моим разведчикам уже ничто не грозило.
Пулеметные очереди танкистов «долбили» позиции «духов» на вершине горы — второй засадной группы, давая возможность Воронину с отрядом обеспечения выйти к руслу реки. Сергею несложно будет забрать бойцов в БМД своего взвода, а потом я разберусь, каким образом Комкова эвакуировать к «вертушкам» и доставить его в медсанбат. В разгар навязанного «духами» боя мы не можем садить борта, подвергая опасности их экипажи, поэтому мне ничего не оставалось, как выдавливать душманов из кишлака, обеспечивая движение инженерной разведке полка.
С пятью разведчиками мне удалось вцепиться в кишлачную окраину, и я думал над следующим шагом, который следовало сделать с наращиванием усилий роты по уничтожению противника на пути войсковой группировки. Разумней всего было перетащить в кишлак группу Ивашко, чтобы он навалился на «духов» правым флангом наступавшего подразделения. Выполнение этого замысла было осуществимо лишь при поддержке Воронина, даже не столько его, сколько тяжелого вооружения контуженых экипажей танков. Сергей был рядом с ними, владел обстановкой, слушая радиосеть в эфире, и он бы сориентировал танкистов, способных вести огонь по противнику из ДШК, на цель.
— «23-й», обстановка?
— В порядке! Вот ни хрена не слышу!
— Приложило?
— Ну, да! Наеб…ло!
— «22-му» нужен выход в кишлак. Танкистов поднимешь?
— Слабоваты, контужены. Справятся ли?
— Привяжи их ремнем к пулемету! Ну, маленько, Сергей, понимаешь? Маленько! Полоснут, и Ивашко пройдет на «ура»!
— Принял, «17».
— Порядок! «22», слышал?
— Да-да, — сиплым голосом подтвердил Ивашко.
— Не задерживай, Сергей, молоти!
— Бегу, «17», бегу!
«Правильно, Воронин, правильно, дорогой! Скисших от подрыва танкистов приводи в порядок, чтоб нашли в себе силы ударить по “духам”. Ивашко проскочит!» — стучали «молоточки» в мозгу. И танкисты сработали, не подвели! Пулеметы вспороли позиции «духов» перед фронтом Ивашко, заставив отойти их в кишлак. Как выяснилось позднее, за одним из пулеметов, кромсавших каменные кладки душманских позиций, работал Воронин.
С «пятачка», за который мне с отделением управления удалось зацепиться, я оценивал возможность дальнейшего движения отряда обеспечения (без танковой поддержки). Прежде всего, мне с разведчиками необходимо было создать условия для группировки, в которых было бы невозможно воздействие на нее засад противника. Эти условия разведывательная рота 350-го гвардейского парашютно-десантного полка создала с приданным танковым взводом, сбив совместными усилиями засады противника. Танкисты из ДШК и орудий (хватило же сил!) подавили огонь душманских засад (ей-богу, молодцы, буду ходатайствовать перед командованием об их награждении) и моей разведывательной роте обеспечили выход в кишлак. Мы зацепились! А сейчас завершим уничтожение душманов и обеспечим безопасность колонне на маршруте ее следования в район боевой операции.
Для осуществления намерений обеспечения прохождения колонны в район предстоящих боевых действий (у нас, разведчиков, они уже начались, о чем личный состав группировки даже не догадывался) и следующего шага вперед мне надо было оценить собственные силы на предмет их способности выполнить задачу и их положение на местности. Оценить противника — это тоже входило в задачу! Таким образом, на обратной стороне только что «форсированного» нами сухого русла реки отряд инженерной разведки под командованием майора Курлюка готовился к движению, причем по дороге, напичканной минами. Танкисты, не без помощи Воронина, должны были собраться с силами, чтобы выложиться на огонек из пулеметов и заткнуть им «духовские» глотки на горке.
Разведчики Александра Ивашко, перескочив открытый участок сухого русла, вцепились в несколько глиняных сооружений, укрывших их от огня озверевших душманов. Почему озверевших? Ивашко докладывал, что слышит «духов», подбадривающих себя криком «Аллах акбар», и они, похоже, готовят атаку! Его группа составила правый фланг разведывательной роты, выдавившей и частично уничтожившей на этом участке душманов. «Духи» перед фронтом его взвода втянулись в кишлак и из-за дувалов, строений постреливали по позиции, занятой им после броска. Нервничали! «Духам» его разведчиков не опрокинуть. Ивашко держался крепко, засекая ориентиры выхода на обратную окраину населенного пункта, ближнюю к горам. Без этих практических хитростей можно долго ходить в поисках выхода из кишлака и сложить там свои головы.
Изучение окраины кишлака и высотки, где «духи» выставили вторую засаду, не вызывало сомнений, что их большая часть после воздействия танков спустилась в кишлак, возможно, усилила засадную группу, атакованную Ивашко, или по ущелью ушли к следующему рубежу обороны. Но на горушке душманы еще оставались. На этом этапе неважно, куда они ринулись, главное — мы их лишили инициативы на господствующей высотке. И дальше будем наращивать усилия по обеспечению выхода колонны в район боевых действий. Здесь уже «духам» не растерзать нашу «ниточку» огнем безоткатных орудий и крупнокалиберных пулеметов. Разведчики «полтинника» обеспечат ей через кишлак беспрепятственный проход. А мины на дорогах? Вся надежда была на Курлюка!
Выкарабкавшись с управлением роты из полосы сплошного поражения огнем (Господи, как нам это удалось?), я выбрал место в арыке за дувалом, накрытым ветвями деревьев. Свиваясь, они свисали над утоптанной тропинкой, закрывая ее от наблюдения из кишлака, поэтому далее пятидесяти метров в глубину населенного пункта он не просматривался. Нужен был следующий шаг, чтобы развить первоначальный успех. Надо принимать решение!
— Волик, твой проулок в кишлак, Грезин — окраина до высотки с «духами». Связист? Чего у тебя там?
— Аккумуляторы отошли, товарищ старший лейтенант!
— Твою мать! Куда смотришь?
— Наверное, ударил на спуске…
— Есть связь?
— Есть, товарищ старший лейтенант, есть! — обрадованно вскричал связист, вскакивая с видавшей виды станцией.
— Ложись! Дырок наковыряют в черепе!
— Есть!
Затянутая пылью горушка огрызалась огнем. Оставшиеся на ней душманы лениво, но постреливали. До отряда обеспечения движения было далеко, а наш бросок они засекли и беспокоили нас одиночными выстрелами. Надо было скоординировать наши действия в единый замысел. Воронин был нацелен на организацию огня по горушке силами танкистов, они заставят замолчать оставшихся на ней в живых душманов. А мы с Ивашко с двух направлений поддержим отряд инженерной разведки при втягивании его в кишлак. Решение принято!
— «Каток -15», я «Астра-17», прием.
— На приеме, — нервный голос Курлюка подрагивал.
— Прикрою ваш выход в кишлак. Без промедления — вперед!
— П-п-о-о-нял.
Начальник инженерной службы полка после ранений, полученных в прошлом году, растягивал слова и слегка заикался.
— «23», продолжай долбить высоту.
— Я понял, переношу огонь на горушку.
— «Слоны» прикроют твой выход в кишлак.
— Принял, «17».
— «22-й», внимание! Частью «карандашей» прикрой «кротов», но не спускай глаз с кишлака. У тебя там бешеные!
— Понял! Через минуту готов!
Обстановка прояснилась. Мои по команде пойдут на кишлак, а Миша Попов «Слонами» поддержит их с тылу.
— «Слон», я «17»!
— Да не кричи ты, я слышу! — спокойно ответил Попов.
— Миша, я в образе — не отвлекай. Подтянись к ООД и возьми под контроль его выход в кишлак. Ориентир — горушка справа по ходу. Увидишь! Пару штатных по ней, когда мы втянемся в кишлак.
— Понял, сделаю!
Ух, черт побери, закрутило! Пора!
— Богданов — старший, с тобой Ганюков. Осторожно по улочке, любое движение — огонь! От нас не отрываться! Вперед!
Вылезли из вонючей ямы и осторожно пошли вдоль склона одного из арыков, изрезанного вымоинами и корневищами деревьев. Есть где укрыться от пуль с горушки и скрывшейся в кишлаке засадной группы, встретившейся с разведчиками Ивашко. Улочка уходила в кишлак. Она была продолжением дороги, по которой шла техника всей группировки, и именно здесь ей придется пересекать населенный пункт — объездных путей не было. Это место меня и беспокоило, когда я изучал маршрут движения колонны.
По отработанной схеме передвижения в жилых строениях, вылепленных из глины, мы двинулись вдоль дувалов, образующих улочку. Характер рельефа, завалы, вымоины, мины — «духи» придумают все, что угодно, для задержания техники. Может, и сейчас уже что-то подкинули! С минами у них получилось — танковый взвод мы уже потеряли… Выстрел орудия хлопнул признаком того, что танкисты еще повоюют. Ранения, контузии, полученные ими после подрыва на минах, не лишили их мужества — они обрели в себе силы на бой. Парни в промасленной робе огнем орудий и пулеметов разносили противника на высотке, чем способствовали выполнению нами задачи. Чего уж греха таить — спасли мою группу от верной гибели. Лежать бы нам в обнимку с виноградной лозой… Но еще повоюем!
Очередной выстрел орудия, дробный стук пулеметов возвестил о том, что «духи» все же оставят горушку. Проблески пламени из стволов ДШК пластали тех, кто пытался с вершины стрелять по колонне. Пыль заволокла танки. Воронин доложил по радио, что забрал к себе раненого в ногу Комкова, Бутрина и скоро выдвинется к нам. Теперь только вперед! Сергей своей бронегруппой прикроет проход через открытое пространство инженерной техники Курлюка.
Но кишлак не принимал «шурави» и разразился огнем — автоматные очереди рубанули за стенкой и прошлись по веткам деревьев. Душманы засели за каменной кладкой левее дувалов, образующих улицу. Их не было видно, они во внутреннем дворике. Прикинув расстояние по звуку стрельбы, скомандовал:
— Гранаты!
Метнули во дворик через кладку камней. Взрывы. Шелест осколков не явился помехой, мы были прикрыты от их поражения стенкой. Быстрее вперед! Сделал несколько шагов вдоль глиняной стенки, чтобы затем перескочить тропинку и осторожно выглянуть из-за дувала — упал, едва не споткнувшись о «духа», сидевшего возле дороги. Еще холодок в животе не прошел от броска через речку, а тут — картина маслом, любого сразит наповал. Облокотившись на дерево, сидел раненый в ногу душман, справа от него автомат, слева — шлепанцы. Но главное не в этом: «дух» иголкой штопал оторванный пулей кусок мышечной части ноги. Прижимая шмат собственной плоти левой рукой, он пришивал ее, как если бы штопал дырку порванных брюк. Проделывал он эту операцию увлеченно, со вкусом, словно бы нас не существовало на свете и три автомата ему не смотрели в живот. Волику, вероятно, показалось обидным невнимание противника к нам, выраженное в циничной форме — он ногой опрокинул «духа» на землю.
— Стоп, Волик, обыщи. Грезин, сектор слева, Богданов — справа. Ганюков — улица.
Огляделся по сторонам, стрельба впереди не стихала, а лезть на рожон было опасно.
— «23», меня наблюдаешь?
— Да, контролирую.
— Дальше 100 — «духи». Давай вдоль улицы три выстрела из орудия, мы проскочим, а ты на броне залетай в кишлак.
— Понял «17».
— Все в арык. Волик, отвечаешь за «духа».
— Угу.
— Я тебе «угукну»…
— Есть, товарищ старший лейтенант.
Чтобы Воронин не задел нас осколочной гранатой, мы нырнули в арык для сточных вод, запах которых я не берусь описывать. Глухие выстрелы орудий один за другим прозвучали с обрыва реки.
— Стоп, «23», прекратить огонь, подтягивай к кишлаку «каток».
— Принял.
Вернулись к перекрестку дорог, по которому пойдет колонна рейдовой группы.
— Грезин, Петров — разведка прохода, дальше не лезьте, метров через сорок — стоп и ждете меня.
Дозор, прижавшись к глиняной стенке, двинулся вглубь кишлака. Бросил взгляд на оставшихся разведчиков — немного, три человека и пленный, ставший обузой. Избавиться, что ли… Но ведь знает же что-то душманская рожа! Ладно, впихнуть в грудину штык-нож от АК успеем всегда, а сейчас он единственный источник информации. Да и «дух», прямо сказать, своеобразный — заштопывал рану иголкой. Надо же… Вернувшись к пленному, я приподнял его широченную штанину — лоскут с хорошим куском мышцы обильно кровоточил. Волик держал душмана за свободный конец раскрученной лунги.
— Наложи ему повязку, а то раньше времени отдаст концы.
— Так, может, его…
— Я сказал: замотать рану, Волик! Много болтаешь сегодня!
Едва присели к пленному, как дозор просигналил «Внимание». Прижались к земле.
— Что у вас, Грезин?
— «Духи», товарищ старший лейтенант.
— Наблюдай.
Продвинулся ближе к дозору — трое душманов лежали на пыльной дороге. Ранены? Контужены? Не знаю, оружие валялось рядом. Скользнул взглядом по дувалам, проемам в стенках — нормально.
— Оба на захват — страхую.
Грезин с Петровым, подлетев к валявшимся «духам», откинули оружие в сторону, чалмы удавкой на шею, руки за спину и подтянули их к затылку.
— Тащите к дувалу.
Крови у пленных не было видно, вероятно, взрывы гранат из орудий глушанули — скоро очухаются. А допросить не получится, нет переводчика, прикончить тоже не выход — не получим информации. Сегодня душманы применили тактику нескольких засад, систему минирования, которая вывела из строя танковый взвод, да и «духи» какие-то другие… Не такие — и все… Хотя бы вон тот — в кожаной безрукавке. Добротная обувь, подстриженная бородка… А это что? Портативная радиостанция: небольшая коробочка с кнопками крепилась у подбородка с левой стороны верхней одежды. Удобна в бою и передвижении. Выходит, и «дух»-то непростой, если имеет такую игрушку. Обязательно вытащим из них что-нибудь интересное, вот куда их девать? Людей почти не осталось… Впрочем…
— «23», прием.
— На приеме.
— На одной «коробочке» ко мне, двумя другими прикрой выход «катка» через русло, прием.
— Понял «17».
Пока перекурим. Подъедет Воронин, загрузим в машину пленных и вывезем их к Курлюку. Потом передадим в штаб рейдовой группы, где информация о противнике нужна позарез. Колонне все равно придется сделать остановку для эвакуации раненых танкистов и нашего Комкова.
— Волик, ножом в «духовских» кишках поковыряешься потом, а сейчас береги. Понял?
— Товарищ старший лейтенант, они приходят в себя, хлопают глазами.
— Вот и хорошо, в штабе «покрутят» их по информации, а у нас времени нет.
— Бинта на них жалко, товарищ старший лейтенант.
— Надейся, что нам не понадобится.
— Угу.
— Вот тебе и «угу», Воронин на подходе, пригляди за ними.
От русла реки послышался натуженный рев «бээмдэшки». Сергей в грязи и пыли, подтеках от пота выскочил из подъехавшей машины, разминая на ходу суставы. Следом Бутрин:
— Товарищ старший лейтенант, с Комковым плохо…
— Понял, Бутрин, разберемся, тащи с Воликом пленных.
Срочно нужны вертолеты, а то, чем черт не шутит, парень схватит гангрену.
— Сергей, Бутрина с пленными перебрось к танкистам — пусть охраняют до подхода колонны.
— Что с ранеными делать?
— «Вертушки» на подлете — давай туда, прикрой посадку и эвакуацию раненых. Поддержи Курлюка в кишлаке до входа в ущелье, я подожду тебя вместе с Ивашко. Только оперативней, Сергей, Семкин уже минут тридцать кроет е…м.
— Понятно, Валерий Григорьевич, я уже убыл.
— И вот еще что, Сергей, спасибо, что вытащил из виноградника, я думал — конец…
— Ну, что, вы, Григорич, все нормально.
— Спасибо, Сергей! До сих пор трясет, — я крепко сжал руку здоровому и скромному парню.
— Как там танкисты?
— Ничего… Командира постучал головой по броне — пришел в себя, ребят подтянул, обработали высотку… Ни медикаментов у них, ни сухпайков — бросили людей, и все…
Воронин, ссутулившись, присел у дувала.
— Тяжелые есть?
— Двое…
— Ладно, Серега, курни, закинем «душков» и вперед.
Воронин равнодушно смотрел на пыльный кишлак, скользнул взглядом по пленным, которых Бутрин с Воликом тащили к машине, встал и пошел к БМД. «Духов» закинули в десантный люк, сверху уселся Бутрин, и боевая машина, развернувшись, рванула к отряду обеспечения.
— «Рубин-10», я «17», прием, — запросил я командира полка.
— Слушаю.
— Четверых пленных доставил «катку». Нужны «вертушки» для «трехсотых», есть тяжелые.
— Почему раньше не доложил о пленных?
— Не позволяла обстановка.
— А сейчас позволяет?
— И сейчас не позволяет…
Жду матерную тираду на очевидную дерзость, но эфир молчал — уже хорошо, п…лей получу по возвращении.
Прислушался к стрельбе. У Ивашко ничего особенного, ленивая перестрелка с «духами», которые частью сил втянулись в кишлак, другой, о чем доложил Александр, рванули к ущелью. Вряд ли просто покинули поле боя, скорее всего, под прикрытием кишлачных строений они вышли на более удобные позиции, возможно, отвлекают от своих намерений.
— «22», в кишлак не лезь, прижмись к окраине. Будь готов пойти к ущелью.
— Я понял, у меня спокойно.
— На подходе «горбатые», обойди кишлак справа, обозначь себя дымом. Через тридцать минут встречаемся в квадрате «36», «78» и «6», прием.
— Понял, «17».
С минуты на минуту должны быть «вертушки» и можно попасть под их реактивные снаряды. Свистящий стрекот вертолетов не оставлял сомнений — «двадцать четвертые», хищно уткнувшись в землю, неслись по руслу реки. Развернувшись в долине, они вернулись назад, высматривая противника и обеспечивая посадку «восьмерок». Нам же надо было пробиваться к ущелью через кишлак по дороге, по которой пойдет наша техника.
— Грезин с Петровым по улочке — тихонько, спокойно, поглядывайте по сторонам. Ганюков с Богдановым — тыл, не соваться в помещения.
Прижавшись к дувалам, мы пошли разбитой улочкой, загаженной продуктами жизни. Кислый запах кишлачного духа с дымком очагов вызывал рвотный рефлекс. Пот, разъедая глаза, вышибал слезу, покраснение склер. Афганские мухи, зверея от русского пота, лезли в лицо, ползли по рукам, щекам, и — ни ветерка. Людей не было видно. Одни прятались в своих подворьях, другие с оружием убежали в горы. Кишлак можно бы и не смотреть, но через него пойдет рейдовая группа, на которую могут оказать воздействие. В колонне глотали пыль активисты (на этот раз НДПА — ребята серьезные), которые с удовольствием перевернут кишлачок и на время операции возьмут его под контроль. Подтянется ХАД — постреляет, похватает людей, как всегда, ничего не найдет, отпустят всех восвояси. Через пару деньков все вернется на место. Истинные хозяева уездов спустятся с гор, и размеренная жизнь пойдет в своем русле, словно бы не было смерти и войск «шурави».
Лабиринты кишлака мы прошли без единого выстрела, а вот дальше — стоп. За окраиной дорога шла на подъем к горловине ущелья. «Духи» пропустили нас через кишлак, не оказывая особого сопротивления. Вероятно, полагались на эффективность засад и в жилой зоне опорных пунктов устраивать не стали. Может, другой преследовали замысел, но вход в ущелье всегда сопряжен с рисками.
От окраины кишлака до входа в ущелье простиралось открытое поле, покрытое мелкой щебенкой. Метров четыреста. Немного, но укрыться негде. В пешем порядке опасно, выдвинуться на боевых машинах — не меньшая опасность, если в проездном пути понатыканы мины. Придется ждать отряд обеспечения майора Курлюка, чтобы он своими силами проверил дорогу до горного массива. Запросил по радио. Курлюк ответил, что втянулся в кишлак и минут через двадцать выйдет к окраине. Вот и хорошо. Проверит дорогу на выходе, и поедем вне дорожной сети прямо по полю.
Через полчаса Курлюк и взвод Воронина сосредоточились возле меня. Вскоре подтянулся Ивашко, доложив, что задачу выполнил, собрав оружие убитых «духов», находившихся в засаде. Разместились на боевых машинах, и вышли в поле по проверенному саперами маршруту.
Засада на входе в ущелье носила у «духов» обязательный характер. Так и случилось. Едва спешились, как попали под огонь с правого откоса скалы. Прикрывшись броней боевых машин, которые я выстроил в боевую линию, огнем штатного вооружения подавили огневую точку противника. В который раз за сегодняшний день лежали под огнем и ждали, когда экипажи БМД из орудий и спаренных пулеметов расстреляют засевших в камнях душманов! Помогли вертолеты. Ориентиры на местности были настолько характерными, что вертолетчиков достаточно было вывести на ущелье. Сработали как надо!
Колонна беспрепятственно вошла в ущелье и преодолела его за три с половиной часа. Спустились в узкую долину, простиравшуюся с северо-востока на юго-запад. Начинался кишлачный район Даймирдад, который мы блокировали сходу, замкнув кольцо окружения у излучины речушки. Перед взором раскинулась красивая плодородная долина. Вода — источник жизни, это видно по культурам, которые возделывали дехкане. Плантации виноградника раскинулись на многие километры, и насколько могли видеть глаза — поля и поля аккуратно окученной виноградной лозы. Они ровными рядочками тянулись вдоль высохших рек, образовав полосатый пейзаж долины, зажатой с обеих сторон массивами скал. Далее ущелье сужалось, и горная дорога поднималась вверх — к перевалу, за которым было плато с цепочками гор уже без признаков оседлой жизни. Мирная идиллия размеренной жизни: на полях трудились дехкане, копая арыки и канавы, не обращая ровно никого внимания на колонну «шурави», поднявшую в лазоревое небо тонны пыли и уже ставшую на рубеж блокирования. Груженные поклажей, шли ишачки и ослы, полусонные погонщики в грязных чалмах, шатаясь, сидели на спинах худющих животных. Рабочий день в кишлаках начинался до восхода южного солнца и заканчивался вечером, когда оно падало за острые пики вершин.
— «Рубин-10», я «Астра-17», вышел к точке КП, прием.
Я доложил Семкину о выходе к точке развертывания командного пункта полка.
— Хорошо, буду через час. Прими меры к охране.
— «17» принял.
По задаче, которую ставил командир полка, разведывательной роте следовало прибыть к месту развертывания командного пункта и в дальнейшем составить резерв группировки. Перед небольшой горушкой подал команду на спешивание, оставив на местах сокращенные экипажи боевых машин для прикрытия нашего подъема на вершину. Наверху обследовали район на предмет возможной засады, мин. Однако все было в порядке, я доложил командиру полка о том, что готов встретить оперативную группу для развертывания командного пункта.
Операция продолжалась. Несколько дней группировка зачищала в плодородной долине кишлачную зону, но без особых результатов. «Духи», словно через сито, просочились через поставленные блоки и ушли в свои лагеря. Назвать результативной очередную рейдовую операцию можно, но с серьезной натяжкой. Мы ушли из района боевых действий, оставив его жителей в покое.
В июле 1981 года силами разведывательных подразделений 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии проводилась специальная операция по уничтожению одного из отрядов Ахмад Шаха Масуда в районе Зимма. Парашютно-десантные подразделения в боевых действиях несли большие потери, и командование соединения приняло решение провести операцию силами четырех разведывательных рот (80-я отдельная разведывательная рота и три полковые). Для усиления группировки нам придавался взвод самоходно-артиллерийских установок СУ-85 под командованием (кто бы подумал?) Миши Попова.
Замысел операции ничем не отличался от всех предыдущих, но все же имел свою изюминку. Наша группировка, убывая на боевые действия, в своем составе не имела подразделений афганской армии. На первом этапе. То есть мы ушли без поддержки «зеленых» и сходу, не останавливаясь на маршруте, в районе Дакой повернули направо и в считанные минуты замкнули кольцо окружения вокруг населенного пункта. Маневр удался и для противника был настолько неожиданным, что я изменил своему правилу и в составе роты на боевых машинах влетел на улочки кишлака, где в упор расстреливал бегущих в «зеленку» душманов. Они бежали толпами, бросая оружие, снаряжение и не могли оказать сопротивления.
Роту афганской армии подтянули позднее, когда «духов» загнали в зеленый массив, и авиация приступила к их уничтожению. Моя рота, развернув БМД в боевую линию, огнем орудий и пулеметов подчистила опушку леса. Взводу Ивашко я дал команду спешиться с боевых машин и выдвинуться к «зеленке», где разведчики под его командованием захватили в плен до пятнадцати «духов». Внезапные и слаженные действия разведчиков деморализовали противника, привели его к неспособности к сопротивлению. Пленных согнали в огород, по периметру которого стояли дувалы, подвергли тщательной проверке. Подоспевшее подразделение местного ХАД, профессионально и не особенно церемонясь, приступило к изучению захваченных в плен.
80-я отдельная разведывательная рота дивизии под командованием старшего лейтенанта Александра Ивановича Ленцова, разведывательная рота 317-го парашютно-десантного полка гвардии капитана Владимира Петровича Трохина, разведывательная рота 357-го парашютно-десантного полка, которой командовал капитан Алексей Иванович Лебедь, в результате успешно проведенной операции захватили много пленных, оружие, не потеряв в бою ни одного разведчика. До сих пор испытываю гордость за то, что с этими офицерами, разведчиками, мне довелось воевать в суровые годы афганской войны. Вот такими должны быть тактика и формула действий в борьбе с душманскими силами сопротивления — информация, налет, скоротечный бой и отход в базовый лагерь.
Совместная операция разведывательных подразделений дивизии показала, что методы борьбы с душманами должны были применяться на основе тактики, выработанной разведчиками. Не было смысла формировать огромные колонны боевой и специальной техники для рейдовых операций, которые не приносили результатов в уничтожении душманских отрядов и укрепления власти на местах. Тактика действий борьбы с вооруженным афганским сопротивлением — это отдельная история, которой будет посвящен специальный материал на основе проведенных мною исследований. Но об этом позднее.
Что больше всего вспоминалось на войне? Родина! Парабель — районный центр в Томской глубинке Западной Сибири, где родился и рос. Заботливая и очень верующая мама, молившаяся за меня по нескольку раз в день. Отец, любивший умываться водой из бочки под стоком — чистой, прохладной. Приучил и меня к дождевой воде по утрам… Неужели это было? Добрая память о детстве часто приходила в воспоминаниях на войне в самых драматичных моментах. Она — неотъемлемая часть нашей действительности. Детство и юность — пора, которой жили, дышали в горниле афганской войны. Мы с гордостью ощущали себя участниками мировых событий, выполнявших воинский долг. Светлые мысли об этом переполняли наши сердца. Мокрые и холодные, грязные и голодные, но мы гордились принадлежностью к разведке ВДВ, воспитавшей в нас настоящих защитников Отечества. Мы не жалеем о том, что время выбрало именно нас!