Процесс объединения сил сопротивления, координацию действий осуществляли исламские комитеты территориальных образований. В них входили полевые командиры уездов, провинций и округов, духовные лидеры, спинжираи (старейшины), судьи и казначеи. Являясь звеном управления в планировании, организации и ведении боевых операций, они осуществляли ещё и функции власти на местах, регулируя все сферы многоукладной жизни афганских племён.
В середине 1981 года душманское руководство в провинциях Кабул, Парван, Каписа, Лагман предприняло попытку собрать под единым командованием несколько отрядов с целью вооружённого захвата центральных провинций страны, включая столицу Афганистана. Отрядам оппозиции удалось овладеть рядом уездов, блокировать магистральную трассу Кабул — Баграм, подчинить себе дехкан обширной жилой территории. Это создало реальную угрозу новому режиму. Сложная обстановка на подступах к Кабулу разлагающе действовала на правительственную армию, дискредитировала органы государственной власти.
В сложившейся ситуации по просьбе руководства Афганистана, согласованной с Генеральным штабом Вооружённых сил СССР, была создана рейдовая группировка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Основу её составил 350-й гвардейский парашютно-десантный полк, возглавляемый гвардии полковником Георгием Ивановичем Шпаком. Рейдовой группировке, усиленной армейской авиацией и танковыми подразделениями, была поставлена задача — нанести поражение объединённому душманскому формированию, взявшему под контроль кабульскую долину от столицы Афганистана до Чарикарской «зелёнки», и в том числе деблокировать дорогу Кабул — Баграм, которая использовалась 40-й армией для поставок военных грузов, перемещаемых воздушным транспортом из Советского Союза на авиационную базу Баграм.
Оплотом вооружённой оппозиции выступила кишлачная зона Исталиф, расположенная у подошвы горного хребта Пагман. Она вбирала в себя людской ресурс, составлявший основу душманских отрядов. Она же пополняла ряды выбывших из строя в боях с советскими войсками врагов Саурской революции.
На этой территории сосредоточились главные силы душманского сопротивления, и оттуда по советским войскам наносились удары в полосе от Кабула до Джабаль-Уссараджа, перевала Саланг. Для отражения ответных атак ограниченного контингента на мятежный район душманы превратили кишлачный массив в опорный пункт обороны, способный противостоять мощи советских войск.
В окаменевших стенах глиняных мазанок, в лабиринтах дувалов душманы устроили огневые точки, создав многоярусную систему огня. Чтобы советская боевая техника не подошла к линии его обороны, противник перекрыл плотинами русла рек, изменил направление водных потоков, и подъездные пути к кишлачному массиву оказались затоплены. Оставшиеся дороги и тропинки мятежники заминировали противотанковыми и противопехотными минами. Таким образом, душманы основательно подготовились к длительным боям с подразделениями доблестного «полтинника». И всё же десантники, проявив мужество и отвагу, зажали душманское формирование в клещи.
Активные бои развернулись на обширном пространстве, примкнувшем «зелёнкой» — фруктовыми садами — к восточной подошве хребта Пагман. Горели кишлаки Калайи-Салар, Дехи-Ходжа-Хасан… Чёрные зловонные дымы пожарищ и мириады мух, отъевшихся на неубранных трупах местного ополчения, казалось, вот-вот вытянут души моих разведчиков, вернувшихся из ночного рейда в тылу противника.
После трёх ночей, проведённых в разведке в ущелье с одноименным названием Исталиф, моей разведгруппе поступил приказ находиться в резерве командира дивизии генерал-майора Рябченко. Пока разведка 80-й отдельной разведывательной роты 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии отдыхала, гвардии подполковник Скрынников через переводчика допрашивал взятого нами в плен душмана.
Начальник разведки соединения вызвал меня по радиостанции к себе и объявил, что информация, полученная от «языка», требует срочной реализации. Схваченный «дух» сообщил следующее. На южной окраине кишлака Исмулла заседает исламский комитет, в который входят около десятка полевых командиров. Комитет контролирует часть провинций Парван, Каписа, Лагман. «Духи» совещаются по поводу организации совместного удара по советским войскам для прорыва в горы. Атака возможна с нескольких направлений…
Скорее всего, душманы готовили бросок через боевые порядки 1-го парашютно-десантного батальона капитана Войцеховского. Бомбоштурмовые удары армейской авиации по опорным пунктам противника деморализовали его, но не принудили сложить оружие. Враг сопротивлялся, привлекая отряды местной самообороны — ополчение. Батальон Войцеховского нёс потери…
Придумывать что-то оригинальное времени не было. Замысел операции был прост. Первыми по душманскому штабу ударят «горбатые». Я с разведгруппой приземлюсь у объекта атаки, и под шумок мы выйдем на него с двух направлений. Если повезёт — захватим «духовских» начальников, если нет — ликвидируем их и быстро покинем кишлак.
Прикрытие у душманских лидеров сильное, поэтому ориентироваться следовало по ситуации. Если что-то начнёт складываться не в нашу пользу, мы должны всех нейтрализовать и бежать на площадку приземления к вертолётам.
Я решил работать двумя подгруппами: первую возглавил сам, руководство второй поручил Азарнову. В группу захвата включил девять разведчиков. Не много. Но это разведчики 80-й отдельной разведывательной роты 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, проверенные многими специальными операциями и боевыми выходами в тыл противника! Этими ребятами мне посчастливилось командовать без малого два года. Взаимодействие в засаде, поиске, захвате было отработано нами идеально, мы понимали друг друга с полувзгляда, полужеста. Если я «выкинул» палец, это означало: работаем по первому варианту. Разведчики знали его содержание в режиме активных мероприятий или, наоборот, в режиме затаивания, когда нужно стать невидимым, слиться с пылью афганских дорог. В соответствии с подготовкой своих разведчиков я ставил им задачу без лишних предисловий — быстро и чётко. В данном случае нашей задачей был налёт, его цель — захват исламского комитета. Около десятка полевых командиров собрались в двадцати километрах отсюда и ведут мудрые разговоры о том, как «отвинтить» нам головы. Пленный покажет объект. Действуем по классической схеме: вначале по объекту отработают «двадцать четвёртые», затем подключимся мы. Прибыть на объект надо быстрее молнии. Нельзя позволить «бородатым» прийти в себя, иначе точно лишимся голов. О прикрытии комитета ничего не известно. Ясно, что оно где-то рядом, но ввязываться с ним в бой нежелательно — бессмысленно и опасно для здоровья. Живыми из «духовских» начальников берём только тех, кто постарше и в белой одежде. Забираем их с собой, а остальных — к чёртовой матери!
«Двадцать четвёртые» уже высматривали передвижения «духов» в пространстве между командным пунктом дивизии, раскинувшим палатки в поле, и окружённым десантниками кишлаком. «Восьмёрки» сели на пятачок, обозначенный оранжевым дымом. Тучи пыли поднялись над антеннами батальона связи. Обе подгруппы разведчиков, подполковник Скрынников, офицер разведотдела, переводчик и пленный афганец заскочили на борта. Взлетели. Внизу поплыла земля, мелькая квадратиками полей и дувалов.
Пленного отвели в кабину пилотов — к блистеру, откуда ему удобнее было ориентироваться на местности и распознать жилище, в котором заседает исламский комитет. Операция захвата проводилась по факту получения оперативной информации от пленного — с ходу, и её реализация отчасти носила спонтанный характер. Если час назад исламский комитет находился в месте, где его зафиксировал наш источник информации, то через пятнадцать минут «духовские» командиры могли уже сменить позицию, и тогда ищи ветра в поле.
И всё же мы имели основания рассчитывать на успех за счёт внезапной атаки «двадцать четвёртых». Пара боевых вертолётов «пройдётся» реактивными снарядами по «духам», выведет их из активной борьбы, что позволит нам сблизиться с ними для захвата. Благодаря атаке «горбатых» мы выиграем время для броска на объект и будем прикрыты от «духов» на открытом пространстве. Успеем мы уйти с площадки приземления и укрыться за дувалами, пока «духи» не придут в себя, или не успеем? Не обсуждается! Сомнения прочь! Обязаны успеть! Иначе боевики прикрытия душманского руководства обрушат на нас огонь из всего, что стреляет…
Выстраивая план налёта на душманский штаб, я не исключал того, что отдельные эпизоды операции будут скоротечными — займут всего несколько секунд, значит, действия обеих подгрупп должны быть синхронизированы. При этом не должна теряться визуальная связь между ними, иначе нарушится взаимодействие и подгруппы не смогут прикрывать друг друга.
С высоты полёта я смотрел на полосу боевых действий. Вот и кишлак Заргаран. Его глинобитные лачуги и дувалы, прижавшиеся к подошве горной системы Пагман, укрыты «зелёнкой», в которой прячутся огневые позиции душманов. Перед ними под фронтальным огнём лежали десантники «полтинника». Одни лежали, выбирая время для рывка к кишлаку, другие лежали, чтобы не встать никогда…
Часть парашютно-десантного батальона капитана Войцеховского вытаскивала из виноградников попавшую под огонь противника 5-ю роту старшего лейтенанта Салавата Менгалиева. Спешившийся с техники личный состав пробивался к глиняным жилищам — опорным пунктам, соединённым системой оборонительных сооружений, в надежде зацепиться за дувалы и втянуться в кишлак. Устроенные среди фруктовых деревьев позиции душманов стали для десантников смертельным препятствием. Противник вёл огонь из-за дувалов, различных строений, из арыков, ям, из проклятой «зелёнки», скрывавшей его перемещение по фронту. В затянувшихся боях с озверевшими «духами» ряды десантников неуклонно редели.
Утопавшие в зелени кишлаки, и большие и малые, выглядели одинаково убого. Некоторые лежали в руинах. Разбитые авиацией, гаубичной и реактивной артиллерией, они походили на груды древних развалин. К ним лепились некогда жилые, а ныне покинутые дехканами населённые пункты с сетью дувалов, арыков с бежавшей в них водой молочного цвета. Окружённые «зелёнкой» пирамидальных тополей, они терялись за горной цепочкой Чашмайн-Садик, склоны которой обвивали террасы с разбитыми на них огородами самых причудливых конфигураций.
Прижимаясь к земле, наша группа из четырёх вертолётов неслась вдоль «зелёнки» и кишлаков. Шедшие сзади «двадцать четвёртые» пристроились выше, прикрывая выход обеих подгрупп на Ми-8 к объекту захвата. Пленный, жестикулируя, что-то объяснял и показывал через блистер тарджимону — переводчику. Тот, уставившись на «духа» вытаращенными глазами, казалось, готов был долбануть его по голове. Похоже, они не очень понимали друг друга.
Михаил Фёдорович слушал обоих. Подавшись корпусом вперёд, он переводил взгляд с одного на другого, пытаясь вникнуть в показания пленного. Тут афганец кивнул на мелькавшую внизу землю и что-то пояснил переводчику — оба уткнулись в пёструю панораму ландшафта.
Склонившись к Скрынникову, переводчик сказал ему на ухо пару слов. Михаил Фёдорович кивнул и повернулся к командиру звена. Наш борт левым креном пошёл по кругу. «Двадцать четвёртые» выпали из поля зрения. Распластавшись на полу вертолёта, я выглянул наружу. «Двадцать четвёртые» заходили в атаку на жилище, полыхавшее у виноградника. Оно-то нас и интересовало. Чёрный дым, пыль, обрушившиеся перекрытия — не иначе как результат первого захода «горбатых». «Восьмёрки» замыкали круг, ожидая, когда они закончат работу и обеспечат нам высадку.
Боевые вертолёты очередным залпом НУРСов накрыли объект и ушли в набор высоты. Цель исчезла в клубах пыли разорвавшихся снарядов. «Восьмёрки» пошли на посадку. Сжав зубы, я вскинул вверх руку — сигнал к полной готовности. Едва вертолёт коснулся земли, как за мной в открытую дверь выкатились Сокуров, Архипов, Ксендиков. Проскочив возмущённый винтами поток воздуха, мы заняли позицию, прикрывая уход вертолёта с линии огня от объекта.
Медленно, словно нехотя, «вертушки» ушли от площадки приземления. Тишина обрушилась невыносимым звоном в ушах… Объект! Глиняные сооружения за общим дувалом горели, огонь бешено бушевал на сорокоградусной жаре, с треском выбрасывая искры. Языки пламени рвались в тёмно-синее небо, испепеляя сад, где могли находиться «духи», прикрывавшие исламский комитет. От точки приземления до кишлака — двести метров открытого пространства. Пока «духи» отходят от удара авиации, эти метры надо преодолеть на одном дыхании, чтобы, укрывшись за дувалами, приступить к основному этапу операции.
Дал группе сигнал к броску. Под гул двигателей вставших над головами в круг «двадцать четвёртых» понеслись к намеченной цели. Падали, вскакивали, кувырками уходили с линии возможного огня противника, бежали, не спуская глаз со стен горевшего штаба душманов. Ближайший к нам внешний дувал кишлака проскочили без перестрелки. Охрана исламского комитета сопротивления не оказала. Где она находилась? У нас таких разведданных не было. Ввиду чрезвычайной важности информации, полученной от пленного, мы реализовывали её по свежим следам.
Треск пламени напоминал звуки выстрелов. На характерные щелчки тело реагировало автоматически — упасть, откатиться в сторону и снова сделать рывок вперёд, не выпуская из поля зрения объект захвата. Всё длилось не больше минуты, но требовало предельной концентрации физических и психоэмоциональных возможностей. Внезапность — наш козырь. Нельзя потерять это преимущество. Ничто не должно помешать атаке десантников. Осталось немного…
За следующим, в человеческий рост, дувалом мелькнули пакули — шапки афганских таджиков. Полоснул очередью-другой и, перескочив через стенку, занял положение «к бою». Всё, зацепились! Теперь — оглядеться!
В секторе действий разведчиков Азарнова слышалась стрельба. Неужели взаимодействие между подгруппами потеряно уже на этапе выхода к объекту захвата? Разведчиков Андрея не было видно из-за внутренней конфигурации стен. Разведчики шли на объект с противоположной стороны, чтобы помешать членам исламского комитета уйти в сады. Добрались ли ребята до строения с дувалом, вытянувшимся левее метров на тридцать? Неясно.
У нас душманов не наблюдалось, а вот с направления Андрея Азарнова стрельба стала сильнее. Длинные очереди хлестали из глубины жилого сектора, не давая его подгруппе приблизиться к объекту захвата. Не похоже на приличных «духов», расходуют боеприпасы безобразным образом!
Перемахнув с разведчиками через стенку, разделявшую внутренние помещения, оказались во дворике, усыпанном сушившимися на солнце абрикосами и виноградом. Там в луже крови лежали двое моджахедов: один с ранением в грудь, другой без руки. Осколки реактивных снарядов не церемонятся с человеческой плотью. Невидящий взгляд раненых свидетельствовал о сильной контузии. Они не относились к охране исламского комитета: на груди одного из них висел пистолет, что говорило о его принадлежности к руководящему звену душманского сопротивления. Силы оставили их у дувала, оба упали, ослабев от потери крови, на рассыпанный для сушки изюм.
Не задерживаясь возле раненых, мы двинулись на звук выстрелов. Пробрались в соседний дворик, через проход, прикрытый массивной дверью, проскользнули в следующий, где стучали автоматные очереди, и увидели «духов», которые вели огонь по разведчикам Азарнова. В упор из трёх автоматов разнесли душманов на куски, не дав им даже возможности сопротивляться.
В полуоткрытую дверь комнаты кинул гранату. Дверь вынесло взрывом. Ворвались внутрь. На ярко вышитых подушках скорчились члены исламского комитета. Валялись забрызганные кровью лунги — чалмы, чабли — сандалии, кермеджи — кроссовки… И множество документов…
Один из раненых моджахедов, судя по белой чалме и халату особой расцветки, был муллой и в светской иерархии — немалым начальником. Беглый внешний осмотр показал: члены исламского комитета большей частью контужены вследствие взрыва НУРСов и ручной гранаты. Один получил ранение в голову, что вызвало обильное кровотечение из затылочной части. Он нам не нужен! Тяжёлый!
Работали три минуты: оружие в охапку, боеприпасы и документы — в плащ-палатку. Бумаги, тетрадки, карты на английском языке… Здесь исламский комитет принимал решения, отсюда руководил боевыми отрядами на большой территории. Документы, разумеется, содержали много ценной информации, которая требовала пристального изучения и использования в операциях наших войск.
Влетевший в помещение Азарнов доложил: «духовская» охрана застряла в «зелёнке». Отправил его наверх, прикрыть отход до площадки, — как бы «духи» нас не «причесали» под занавес! С нами пленные и документы! Сокуров погнал «комитетчиков» наружу.
«Двадцать четвёртые» пронеслись над головами, контролируя местность на случай появления душманов. «Восьмёрки» заходили на посадку. Выхватил из «разгрузки» пирофакел и, дёрнув шнур, бросил шипящий тубус перед собой. По оранжевому дыму экипажи увидят направление ветра и точку посадки бортов.
Почерневший от волнения Михаил Фёдорович махал руками в открытой двери вертолёта. Пленных и палатку с трофеями затолкали в накалившийся на солнце салон. Убедившись, что подгруппа Азарнова закончила посадку, я запрыгнул в «вертушку». Уходим! Внизу поплыла выжженная земля. Через двадцать минут приземлимся у штаба оперативной группы дивизии. Разведка ВДВ выполнила очередное задание. Немного отдохнём — и снова в бой!