Вот так все и было. Оставшись за столом наедине с Тэффи, Поль ел и некоторое время игнорировал все ее вопросы. Только когда она начала умолять его сказать настоящее имя Клодии, он проговорил:

– Не глупи, мышка. Это не моя тайна.

– Но ты только что сказал, что назвал его в больнице.

– Ее там никто не узнал. – Поль отложил нож и вилку. – Для них она всего лишь женщина, которой надо помочь.

– Для меня тоже. – Тэффи все больше расстраивалась. – Я могла бы по крайней мере послать цветы, если бы знала, на чье имя.

– Забудь.

Он подозвал проходящего мимо официанта. Тот убрал тарелки, кивнул на требование выписать счет и отошел, с любопытством взглянув на Тэффи.

– Никаких цветов, никаких справок, ничего, – продолжал Поль, когда они снова остались вдвоем. – Она не хочет никого видеть, кроме…

– Кроме тебя? – перебила Тэффи и проглотила кусочек сыра, показавшегося ей сделанным из опилок.

Возразит ли он ей? Пожалуйста, пожалуйста, пусть он возразит, а еще лучше – посмеется над ее нелепыми предположениями и как-нибудь докажет, что связи между ним и этой ослепительной, изумительной женщиной никогда не было, нет и не будет.

Но Поль молчал. Вместо этого он устремил на нее непонятный взгляд. Что преобладало сейчас в его глазах: сталь или янтарь? Чтобы определить это, нужен был яркий дневной свет, а не затененная лампа на столике.

– Кроме тебя, – настойчиво повторила она. – Она хочет тебя, так?

Поль скомкал свою бело-синюю салфетку и с еле слышным вздохом положил ее на стол.

– Если бы все было так просто.

– Ты… ты был бы этому рад? – дрожащим голосом спросила Тэффи.

– Да, я был бы рад, если бы вести дела Клодии было просто. Ну, мышка, – он взглянул на неумолимые часы, – доедай свой сыр, и пойдем.

Тэффи готова была запустить в него тарелкой или хотя бы вскочить и выбежать отсюда, но мысль, что его здесь хорошо знают и она привлечет к себе всеобщее внимание, заставила ее остаться на месте. Она отрезала еще один кусочек камамбера и застыла, удивляясь самой себе: неужели она не осмелилась на эту сумасшедшую выходку только потому, что не хотела его компрометировать?

– Так и быть, – Поль перегнулся через стол и взял ее тарелку, – я доем.

– Между прочим, я не говорила, что больше не хочу. И не было бы преступлением оставить сыр недоеденным.

– Да? – Он взял неиспользованный нож из своего набора и методично нарезал сыр. – Надеюсь, ты не из тех женщин, которые выбрасывают еду, а, мышка?

Почему вдруг она воспрянула духом? Она поняла: потому, что в его словах можно было увидеть желание узнать ее получше. Он говорил так, как будто у них было общее будущее.

– Интересно, а ты из каких мужчин? Из тех, кто…

Она оборвала себя на полуслове. Из тех, кто умеет хранить секреты, намеревалась сказать она. Но правда ли это? Разве не советовал он ей минуту назад открыто высказывать свои подозрения и тревоги? Не говорил ли, что, если держать их в себе, они могут отравить, как яд?

– Из тех, кому неприятно смотреть, как пропадает хорошая еда, – закончил он с набитым ртом. – А сыр действительно отличный.

– Опять еда. Ты что, ни о чем другом не можешь думать?

– Могу, и о многом, – последовал невозмутимый ответ. – Например, о том, как тебе понравилось «пино гри».

Тэффи с изумлением обнаружила, что ее бокал пуст.

– Я… я не помню…

Поль неодобрительно покачал головой:

– Нельзя так поступать с хорошим вином, мышка.

– Видишь? Вино и еда, еда и вино – и ты еще говоришь, что я упитанная! – отпарировала она.

– Неправда! – воскликнул он с притворным ужасом. – Ты довольно аппетитная…

– Опять аппетит! Когда-нибудь твой аппетит тебя погубит, вот увидишь. Подожди, вот растолстеешь, как тыква…

Тэффи замолчала. С удивлением она поняла, что полностью расслабилась и что ей нравится его поддразнивать в том же духе, как он поддразнивал ее; но почему же на ум ей пришла именно тыква? Ах да, ее округлая форма напомнила Тэффи беременность, которой Поль с таким тщанием остерегался…

– У Меня свои методы, как сохранить фигуру. – Поль лукаво посмотрел на нее. – Например, секс после обеда.

Тэффи чуть было не осведомилась, как часто и с каким количеством женщин, но удержалась.

– Как и все твои развлечения, – заметила она язвительно, – этот способ, конечно, весьма практичен.

– Я такой, какой я есть, мышка. – Он достал бумажник, завидев приближающегося месье Фабера. – Прими меня без оговорок или уходи.

И Тэффи приняла его – у нее не было другого выхода. Счет был оплачен, и Поль проводил ее к машине, которую последний раз она видела около больницы и которая неожиданно оказалась припаркованной возле ресторана. Узкими улочками он повез Тэффи к ее… его… к дому.

– Хорошо, – огляделся он, открыв дверь подъезда, – вижу, лифт внизу.

– Никогда им не пользуюсь.

Она хотела подчеркнуть этими словами свою независимость, но прозвучали они подавленно. Идя за Полем по мрачной, холодной лестнице, она ощущала себя маленькой, слабой и до смешного беззащитной, как жертва, слабеющая при виде хищника. Но разве Поль отобрал у нее что-то такое, чего она не хотела отдать? Гордость, только и всего, мелькнуло у нее в голове. Набравшись смелости, она задала вопрос, который не могла не задать:

– Я… – Тэффи услышала неуверенность в своем голосе и попыталась от нее избавиться: – Я увижу тебя снова?

– Что за вопрос!

Поль наклонился ее поцеловать, и, ощущая его твердые губы на своих, она погладила его по плечу. Его пальцы поймали ее запястье и поднесли к губам. А потом он ушел, не сказав ни слова о следующей встрече. Когда Тэффи позже вспомнила его ответ, то поняла, что он ничего ей не обещал.

К счастью, на следующий день у нее было много работы. Записать в компьютер новые адреса для Еврожурнала, просмотреть англоязычную прессу по проблеме безопасности на дорогах, отыскать пропавшие бумаги о процессорных технологиях – эти не слишком увлекательные задания заставили Тэффи на некоторое время забыть обо всех неприятностях, но только до обеденного перерыва. В кафетерии на верху высокого здания ей внезапно и настойчиво напомнили то, что ей хотелось бы забыть.

– Присаживайся, – велела Кендра Морган, когда Тэффи проходила мимо нее с подносом. – Я заняла тебе место у окна.

– Спасибо.

Тэффи села напротив своей сослуживицы постарше ее, поставила на стол тарелки с салатом и жареной форелью и, как всегда, ненадолго застыла, глядя в окно на прекрасный вид: старый город, раскинувшийся вдали в голубой дымке.

– Как ты можешь не обращать внимания на такую красоту?

Кендра отмахнулась.

– Я слышала, ты вчера была у Фабера с Полем Сейлером. Пожалуйста, дорогая, не пытайся от меня ничего скрывать, – добавила она, обеспокоенно, по-матерински, нахмурившись. – Я забочусь только о тебе. Знаешь, он разбил сердце Аннет.

Тэффи подумала о коралловом сердечке и подавила желание возразить, что разбить его не так просто. Хотя Тэффи работала здесь недавно, она знала, что удачно вышедшая замуж Кендра любит шумно опекать более молодых сотрудниц. Пока они находились у нее под крылышком, они для нее всегда и во всем были правы: Кендра принимала сторону своих подопечных, защищая их от окружающего мира.

– Сомневаюсь, что до этого дойдет, – сказала Тэффи, не вступая в спор насчет Аннет. – Я даже не знаю, увижу ли его снова.

– Именно так он обходился и с Аннет, – подтвердила Кендра. – Бедняжка никогда не знала, на каком она свете. Аннет специально пригласила сюда своего отца, чтобы их познакомить, но Поль Сейлер так и не ответил на любезность.

– То есть? – Тэффи резала форель.

– Ну, не предложил познакомиться со своей семьей.

– Значит, у него есть семья? – Тэффи устремила взгляд на быстро бегущие яркие облака и вспомнила, как она спросила Поля, не родственник ли он Сейлеров-виноделов.

«Да, я из этой семьи», – ответил тогда он и сразу заговорил о чем-то другом.

– Виноградником управляет его мать, мадам Сейлер, – рассказывала Кендра. – Но Аннет даже не видела ее, кроме как на экскурсии. – Кендра сделала неопределенный жест рукой. – Так она смогла хотя бы взглянуть на дом.

– Она правда так поступила?!

– Почему бы и нет? Все средства хороши…

– Вижу, ты взяла индейку, – быстро перебила Тэффи. – Вкусно?

День тянулся бесконечно. Когда вечером Тэффи вернулась домой, квартира показалась ей не только пустой, но и враждебной. Это не ее дом, ощутила она с невыносимой ясностью, это дом Аннет Уоррен. В ней мгновенно созрело решение: я не буду здесь жить, я сейчас же откажусь от этой квартиры, я немедленно подыщу другую, ведь агентство еще, наверное, работает.

Но когда в руках у нее оказался телефонный справочник, он почему-то сам открылся на букве С. Однако, как она ни искала, она не смогла найти телефон ни квартиры Поля наверху, ни дома на берегу реки. Наверное, он не дал свой телефон для справочника, но это неважно, она все равно не стала бы ему звонить, конечно, не стала бы…

– Иду! – радостно крикнула Тэффи, когда прозвенел дверной звонок. Но стоило ей открыть, как она опять пала духом. – А, привет, Ник. Что ж, можешь войти…

– Определенно, ты умеешь заставить парня почувствовать себя как дома. – Ник ввалился за ней в гостиную. – Поль сказал, что я должен извиниться за вчерашнее. Ну, за беспокойство и все такое.

– Все нормально, – отмахнулась Тэффи с бьющимся сердцем. – Когда он тебе это сказал? Он здесь, в этом доме?

– Не-ет, это было вчера. Мне кажется, сейчас он с Клодией. – Ник плюхнулся в большое кресло, о котором Тэффи не могла думать иначе как о кресле Поля. – Я звонил ему на работу, но он не сказал, в какой она больнице. В общем… – Он откашлялся. – Ты, наверное, знаешь? Я видел, вы вместе уезжали.

– Может быть. – Тэффи постаралась поточнее припомнить поездку по незнакомым ночным улицам и утреннюю прогулку обратно. – Я плохо ориентируюсь, но, пожалуй, по карте найду. – Она пожала плечами. – Не стоит ломать над этим голову, мы все равно не можем туда поехать. Клодия не принимает посетителей.

Ник возмутился:

– Речь не о посетителях, а обо мне! Я купил цветы.

– Она не хочет даже цветов. Никаких цветов, никаких справок, ничего.

Тэффи изумленно слушала свой голос, слово в слово повторяющий то, что Поль твердо сказал ей. Да, она понимала, что чувствовал тогда Поль и почему. Должно быть, на свете сотни таких людей, как Ник и она сама, которые совершенно уверены, что Клодии будет приятно их видеть, как бы ни был ей необходим покой. Внезапно Тэффи стало ясно, что общего у всех этих людей.

Для самих себя мы настолько много значим, мелькнуло у нее в голове, что мы не сомневаемся в нашей значимости для всех остальных.

Своими словами Ник полностью подтвердил ее нелицеприятную мысль:

– Я ей очень нравлюсь, поэтому она и собиралась сняться в моем фильме. Я знаю, она примет меня, если только я выясню, где она находится, – доказывал он.

– Ничем не могу помочь, – решительно проговорила Тэффи, – но если бы и могла, то не стала бы. Это не моя тайна.

«Не моя тайна». Не этим ли выражением Поль осадил ее, когда она просила сказать ей настоящее имя Клодии? Тэффи внутренне поежилась при этом воспоминании. Как она могла задать такой нескромный вопрос? Естественно, такую информацию не сообщают направо и налево – всем, кто только ни попросит.

Дальнейшие просьбы и уговоры Ника Тэффи пропустила мимо ушей. Наконец он сдался и поплелся к дверям. Она проводила его, обращая гораздо больше внимания на его развязную походку и вообще на его инфантильность, чем на его слова: он не просто был центром своей собственной жизни, он был единственным человеком, который что-то значил в ней.

Тэффи с облегчением закрыла за Ником дверь и не без смущения посмотрелась в зеркало прихожей. Неужели точно так же окружающие видят и ее? Неужели она ведет себя так же?

– Кого я стараюсь обмануть? – Она покачала головой. – Я думаю не о ком-нибудь, а о Поле. Неужели он воспринимает меня так?

«Молодо-зелено», – сказал он о ней, и еще назвал неопытной и несдержанной девчонкой. Как он был прав. Она смотрела на свое круглое лицо, в свои зеленовато-карие глаза, в которых читалась ограниченность и незрелость, хотя раньше она этого не замечала.

– Неудивительно, что он не хотел снова с тобой встречаться, – сказала она расплывшемуся от навернувшихся слез отражению. – Неудивительно, что он назвал тебя мышкой. Вопрос в том, когда ты, наконец, очнешься?

Если бы он только вернулся к ней, если бы ей настолько повезло, то она бы перестала быть мышкой и превратилась в настоящую взрослую женщину. И первым шагом к этому, пришла она к выводу два часа спустя, будет осознание того, что Поль не вернется никогда. Ей придется повзрослеть без него, просто потому, что пришло время.

– Все равно, – обратилась Тэффи к молчащему телефону, – я еще немного подожду.

И еще немного. И еще немного. Она ждала до тех пор, пока поздний летний вечер не перешел в ночь – время, когда так легко представить себе мужчину, сидящего в огромном кресле, а потом легла в слишком большую и одинокую постель.

Удивительно, как спокойно спится, когда теряешь последнюю надежду. Утром, как ни горько ей было завтракать в одиночестве, Тэффи заставила себя накрыть стол в гостиной, как обычно. Надо привыкнуть к одиночеству и научиться находить радость в мелочах, вроде китайского чайного сервиза, который она купила сразу, как переехала. К тому времени, когда закипел кофе, ей даже захотелось есть. Вдобавок она кое-что решила для себя… по крайней мере в отношении Поля Сейлера.

– Конечно, я никогда не выйду замуж, – громко заявила она, одиноко стоя под душем. – Мальчики женятся, и тогда я превращусь в старую деву и буду нянчить их детей.

А если этого не произойдет, всегда остается работа. Хороший секретарь может далеко пойти, если только сосредоточится на своей работе. Вот эти серая юбка и белая блузка отлично подойдут для ее целей, а чтобы костюм не казался унылым, добавим медно-зеленый шарфик на шею.

Приготовившись таким образом к своей благоразумной и пустой будущей жизни, посвященной исключительно работе, Тэффи взяла кошелек, корзинку и ключ. Узнав два дня назад о здешнем обычае обязательно есть на завтрак свежие булочки, она нашла его восхитительным. Сегодня она купит круассаны, и плевать на калории. Тэффи прямо-таки почувствовала хлебный аромат, когда открывала входную дверь.

– Бог ты мой! – Она отскочила назад, вскрикнув от неожиданности. – Что ты здесь делаешь?

– Разве молодой человек не может зайти в гости? – Поль усмехнулся – демонический темный силуэт в тусклом свете лестничной лампы. – Тем более, если он принес с собой завтрак?

Тэффи стояла в дверях, все еще дрожа. Надо было привыкнуть к темной фигуре, возникшей перед ней, как будто ее желания обрели плоть. Нет, она даже не могла этого желать, потому что не могла вызвать в воображении сверкающие глаза, высокие скулы, мускулы, играющие под короткими рукавами черной футболки…

– Давай побыстрее! – Поль потряс вкусно пахнущими бумажными пакетами у нее под носом. – Я есть хочу!

– Ты всегда хочешь есть!

Но она впустила его, уступив ему, как делала постоянно. Как постоянно будет делать, подумала она, ощутив каплю горечи, примешавшуюся к радостному волнению. Что бы он ни выбрал, остаться с ней или уйти, ей придется всегда уступать ему, как сейчас: он идет впереди, она следует за ним в свою собственную гостиную к столу в алькове…

– Хмм. – Поль оглядел скатерть с тюльпанами и прибор с узором из клубники. – Мне нравится.

– Правда? – Она была приятно удивлена. – Разве не лучше, когда сервиз по узору подходит к скатерти?

– Нет. Мне больше нравится, когда они разные. Когда не все заранее продумано и рассчитано. – Он водрузил пакеты на стол. – Как это было…

Тэффи помедлила, ожидая, пока он продолжит, но он молчал, и тогда она закончила сама:

– Как было, когда здесь жила Аннет?

Он лишь кивнул на чашку:

– Надеюсь, у тебя в запасе найдется еще одна? Нам пригодится.

Она послушно направилась к буфету, но не удержалась от попытки взбунтоваться:

– Ты первый начал говорить про Аннет. Хотя и не упоминал ее имя.

– Признаюсь, мышка, ты права.

– Да? – обернулась она удивленно. – Не думала, что мужчины способны признать, что прав кто-то другой. Мои братья…

– Кофе будет мало – только по чашке, а я пью две.

– Я куплю кофеварку побольше, – весело заявила Тэффи.

– Не надо. Слушай, а где тарелки? – добавил Поль, не догадываясь, что разбил в прах все ее надежды.

Так, значит, он не собирается завтракать с ней и в будущем. Что ж, тогда она постарается хоть получить максимум удовольствия от сегодняшнего завтрака. Она поставила на поднос, расписанный колокольчиками, большую часть клубничного сервиза и отнесла на стол. Поль поблагодарил ее и стал выкладывать из пакетов поджаристые булочки, масло, тонкие ломтики розового арденнского окорока…

– Мой обычный завтрак – одна булочка, джем и кофе, – предупредила Тэффи.

Поль неодобрительно покачал головой, пристраивая на тарелке кусочек сыра «грюйер».

– Ты, конечно, можешь принести джем. Вдруг нам захочется.

Джем был клубничным и подходил под блюдечко, на которое она его положила. Тэффи пододвинула джем – ее скромный вклад в их пиршество – к круассанам, налила кофе, засыпала в кофеварку следующие две порции и наконец села на любезно отодвинутый для нее стул.

– Камамбера нет? – спросила она, оглядывая тарелку, где к «грюйеру» присоединился эдамский сыр.

– Я думал об этом. С камамбером у тебя связаны плохие воспоминания. Ну вот, мышка… – Поль придвинул к себе стул и сел напротив нее.

– Ты не мог бы перестать называть меня так? – робко попросила Тэффи. – Я приняла кое-какие решения.

– Расскажи-ка, – велел он, протягивая корзинку с булочками. – Я обычно разрезаю свою острым ножом, чтобы хрустящая корочка оставалась целой.

– Опять ты о еде! – воскликнула она с притворным возмущением. – Раз уж мы говорим о решениях, может, и тебе тоже принять одно?

– Насчет еды? С чего бы это?

– Пожалуй, ты прав. – Тэффи попробовала булочку. – Где ты их купил?

– Где всегда. Ты приняла какие-то решения, а не я, – напомнил Поль. – Ты собиралась мне о них рассказать.

– Если ты будешь так требовать, не расскажу. – Но ее недовольство исчезло так же быстро, как растаявшая во рту булочка с маслом и «грюйером». – Я подумала, что должна упорно трудиться и пытаться продвинуться по служебной лестнице.

– Очень достойное решение.

– Это касается… и жизни в целом. – Она допила кофе. – У меня было время подумать. – Кофе придал ей силы, и она сумела сказать это без укоризны в голосе.

Ей сейчас хотелось спросить, почему он бросил ее на весь вчерашний день и где он был, но этого она не сделает. Может быть, он наслаждался тихим вечером в своем уютном доме. А может, он был не один… нет, ей нельзя об этом думать.

– Знаешь что, мышка? – Он протянул ей свою чашку. – Я тоже кое о чем размышлял.

Тэффи налила ему кофе. Ей было приятно хлопотать вокруг него. Пока она стояла рядом с ним, Поль мягко приподнял один из ее локонов, и от его легкого прикосновения знакомое тепло разлилось по ее телу.

– Прости, я забыл. – Его пальцы рассеянно взъерошили ей волосы. – Мне лучше больше не называть тебя мышкой, правильно?

– Все в порядке. – Она подавила желание прильнуть к его сильным теплым рукам. – Ты сказал, что размышлял?..

– Да, насчет этой квартиры и сильно ли отличается то, что сейчас, от того, что было…

– Сейчас тебе больше нравится? – взволнованно спросила Тэффи.

– Что за вопрос!

– Так же ты сказал тогда, в воскресенье, прежде чем… – Но нет, она не позволит себе опуститься до упреков, не напомнит, как он ушел и оставил ее одну. – Это не ответ, правда? Я все еще не знаю, нравится ли тебе эта квартира больше теперь, когда в ней… когда в ней живу я.

– Ну, конечно. Но квартира изменилась недостаточно.

И это было все, чего она от него добилась.

Тэффи попыталась выяснить, что он имел в виду, но Поль только взглянул на эти проклятые золотые часы, которые у него всегда правили бал, и сказал, что ему пора домой, переодеться перед первой деловой встречей.

– И кстати, о продвижении по служебной лестнице, – прибавил он с легким оттенком иронии, – попробуй начать с пунктуальности. Я провожу тебя до моста.

Поль встал из-за стола и нежно поцеловал Тэффи. Глядя, как он двигается в своей черной футболке и спортивных брюках, похожий на гибкую черную пантеру, она ощущала его силу и гордилась ею.

Их пути разошлись у Большого Моста Герцогини Шарлотты, который местные жители называли проще – Красный Мост. Здесь Поль повернулся к Тэффи и взял ее ладони в свои:

– Надеюсь, сегодня вечером ты свободна? – В его голосе звучало: «Попробуй только сказать, что ты занята». – Я хотел бы знать твое мнение об одной картине.

– Правда? – Солнце засветило ярче, заставив ее поморщиться, зелень парка засверкала, как изумруд, голубь важно прошествовал мимо, а вокруг его шеи переливалась радуга. – Ты правда хочешь?..

– Тут ты действительно можешь помочь. – Поль по очереди поцеловал ее руки. – Я заеду за тобой сюда, – он кивнул в сторону Европейского Центра по другую сторону моста, – в… во сколько ты кончаешь?

Она сказала, во сколько.

– Хорошо, я буду ждать.

– Но я бы заехала домой и переоделась…

– Не нужно. – Его глаза, темно-янтарные в утреннем свете, остановились на ней. – Ты прекрасно выглядишь.

Поль помахал ей рукой на прощание и быстрым шагом удалился. Тэффи проводила взглядом удаляющуюся фигуру и, только когда та исчезла из виду, вздохнула и ступила на мост. Посередине моста она снова обернулась в надежде еще раз увидеть темный силуэт. Но нет, он был слишком далеко, и в утешение Тэффи полюбовалась лентой реки, переливавшейся далеко внизу подобно упавшему небу, и заторопилась на работу.

– Он целовал тебе руки на Красном Мосту, на виду у всего города! – воскликнула всеведущая Кендра этим же утром. – Поверь мне, дорогая, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Ради Бога, мы познакомились всего два с половиной дня назад. – Тэффи встала из-за своего стола, чтобы выйти из комнаты и тем положить конец разговору, но оказалась у окна. – Почему обязательно из этого должно что-то выйти? – Она рассеянно переводила глаза с трепещущих национальных флагов на бегущие облака и обратно. – Кто задумывается над тем, выйдет из этого что-нибудь или нет?

Сама Тэффи точно думала не об этом, а о будущем вечере. Счастье заполнило ее, когда рабочий день кончился и Поль позвонил из приемной и сказал, что ждет внизу. Она впорхнула в лифт, даже не бросив взгляда в зеркало, и нашла Поля в вестибюле. Они погрузились в кожаные сиденья машины и отправились на выставку местных художников, где и находилась картина, о которой Поль упоминал.

Это оказалась акварель. Альзет в дымке осеннего утра, бледно-голубая река, мерцающая под пролетом моста в окружении сгрудившихся блестящих крыш и случайного деревца с красновато-бурыми листьями.

– Почему ты не купил ее сразу? – спросила Тэффи, не в силах оторвать от нее глаз. – Будешь тянуть, кто-нибудь другой непременно купит.

– Не знаю. – Он стоял рядом, прикидывая размеры. – Я должен быть абсолютно уверен, что это подойдет. У нее уже столько подобных…

– У кого? – Тэффи попыталась скрыть, как она шокирована его открытым признанием, что эта акварель предназначается в подарок другой женщине. – У Клодии?

Он покачал головой, все еще рассматривая картину.

– Это совсем не в ее вкусе, хотя, когда ты упомянула ее, я понял, что было бы неплохо подарить ей что-нибудь, чтобы ободрить. Кольцо, может быть…

Кольцо. Он дарит Клодии Воэн кольцо, какой-то неизвестной женщине – великолепную картину, а ей, Тэффи, – ничего, кроме хлеба с маслом, сыром и ветчиной…

И своего общества, напомнила она самой себе, и ей сразу стало легче. Это стоит всего остального.

Вслух же Тэффи спросила:

– А где эта картина будет висеть?

– Дома, в гостиной, разумеется, – рассеянно ответил он, все еще размышляя.

Дома? Она не ослышалась? Картина предназначена для его дома и в то же время для подарка неизвестной женщине? Неужели незнакомка имеет право входить в этот таинственный дом на берегу реки? Вопросы роились в ее голове, как осы, но она держала их про себя, несмотря на то что они жалили ее в сердце.

– Полагаешь, разумно вешать такую картину там? Настоящая река так близко…

– Ты имеешь в виду Мозель? – Поль озадаченно обернулся. – Конечно, общая терраса выходит на реку…

– При чем тут Мозель? – перебила Тэффи, совсем запутавшись.

– Я имею в виду родительский дом, Федеранж-сюр-Мозель… – Он заметил ее смущение. – На следующей неделе у моей матери день рождения.

– Вот как? – Ее беспокойство улетучилось, и настроение сразу стало великолепным. – На твоем месте я тут же схватила бы картину.

– Нет, я подумаю еще день или два. – Поль взял ее под руку и двинулся к выходу. – Ты думала, я говорю о моем доме здесь в городе?

Она кивнула.

– Ведь он у тебя на самом деле есть? То, что произошло вчера, не было сном?..

– Не было. – Его голос вдруг снизился до слышного только ей шепота. – Давай вернемся туда и повторим этот сон?

– Ты должен купить картину.

Но ее тело сказало другое: рука прильнула к его твердой теплой руке, ноги сами понесли Тэффи к выходу. Недолгая поездка на машине, и Поль снова открыл перед ней дверь в волшебную прихожую и провел вверх по райской лестнице в комнату с видом на реку, где тусклый вечерний свет смазанными пятнами лежал на возвышавшейся громаде кровати. Закрыв глаза, Тэффи полностью отдалась во власть Поля, и он увлек ее в путешествие, где за каждым поворотом открывались все новые и новые наслаждения, так что Тэффи начала думать, что больше не сможет их выносить. Но она смогла, потому что с ней был Поль, и она знала, что он бережно проведет ее до самого конца, где их обоих будет ждать сонное умиротворение и спокойствие.

– Как много нового я испытала, – сказала она позже, нежась в его объятиях среди тишины и тьмы, сквозь которую чуть пробивались отсветы желтых уличных фонарей. – Почему все было по-другому, Поль?

– Вопросы, вопросы… – Он погладил ее бедро. – Думаю, именно это мне в тебе и нравится, мышка. Ты не боишься задавать вопросы.

– На которые ты тем не менее не отвечаешь? Почему в этот раз все было по-другому? Я действительно хочу знать.

– Может быть, потому…

Он поцеловал ее в висок и задумался. Тэффи ждала, почти не дыша. Понял ли он сам, как поняли это ее руки и губы, что все было по-другому, потому что сейчас они по-настоящему принадлежали друг другу?

– …потому, что сейчас время на нашей стороне, – закончил он вместе с поцелуем.

Она ожидала не этого ответа, но отчасти Поль был прав. Ее строгая юбка и блузка не валялись этим вечером на полу, а висели в шкафу рядом с его костюмом, потому что нашлось время их убрать. Нашлось время и для этих минут покоя после вспышки страсти – время, когда можно было подумать и о других вещах. Жаль только, что между ними стояло многое, о чем она вовсе не хотела думать.

– Не верю, что время когда-нибудь было на нашей стороне, – возразила она, преодолев разочарование. – Всегда что-нибудь мешает. Например, через минуту ты наверняка захочешь есть.

– Я уже хочу. – Он встал. – На этот случай у меня кое-что припасено.

– Поль Сейлер, ты предвидел, что мы придем сюда, – промурлыкала Тэффи, лениво наблюдая, как темная фигура возится с занавесками, чтобы закрыть окно.

– Точно. – Он потянулся к выключателю, над кроватью вспыхнула яркая лампа. – Мы не хотим сегодня ужинать в ресторане, правда?

Поль натянул спортивные брюки и футболку, на этот раз темно-синюю; Тэффи достался темный шелковый халат. В таком наряде они спустились поесть в гостиную, где без церемоний расположились на диване с высокой спинкой. Тэффи попробовала копченого лосося и отказалась от сыра с травами в пользу салата из креветок и авокадо. Поль отведал всех блюд, закусывая каждое черным хлебом, круглую буханку которого он нарезал длинным сверкающим ножом. Когда же Тэффи осведомилась о вине, Поль сказал, что не собирается попусту тратить вино, пока не научит ее, как его пить, но внезапно минеральная вода приобрела для нее вкус вина.

– Очень вкусно, – похвалила она, складывая салфетку. – Наверное, надо убрать здесь?

– Не обязательно. – Он взял у нее тарелку. – Мадам Тиль завтра уберет… Соседка. Мы встретили ее в воскресенье, помнишь? – Он прибавил еще кое-что, уже из кухни.

– Что ты сказал?

Тэффи затаила дыхание и посмотрела в понимающие глаза Венеры Кранаха, не веря своим ушам. Потом она перевела глаза на чернокожую девочку, прижимающую к себе ягненка. Возможно ли, чтобы было правдой то, что он сейчас так небрежно крикнул из кухни?

– Повтори, что ты сказал, – попросила она, когда он появился в дверях. – Я не расслышала.

– Что конкретно повторить? – озадаченно спросил Поль.

– Что мадам Тиль приходит убирать дом каждый день.

– Разве это так необычно?

– Нет, нет! – Она нетерпеливо тряхнула головой. – Ты еще что-то сказал. Пожалуйста, пожалуйста, повтори это!

– Что она единственная женщина, которую я пускаю сюда, кроме тебя?

– Именно, – восторженно выдохнула Тэффи.